Текст книги "Вперед, за Фениксом! Станем сильнее"

Даша Сказ
Вперёд, за Фениксом! Станем Сильнее

© Сказ Д, 2023

© Шавлохова И., оформление, 2023

© RUGRAM, 2023

© Т8 Издательские технологии, 2023

Пролог

Смертные… Загадка – что послужило причиной их рождения. Желание Создательницы? Беспощадная природа? Или что-то другое – за пределами понимания?

А может, оно – лишь насмешка Судьбы? Лишь тот, кто способен услышать потусторонний шёпот древних, сможет узнать.

Однажды множество невидимых ног ступило на девственные земли Зазеркалья. Безжизненная материя наполнилась энергией от одного лишь прикосновения, и с того мига наступил пышный расцвет. Ибо те невидимые ноги принадлежали нимфам – волшебным девам, что явили собой саму силу созидания.

Один взмах руки – и вверх устремлялись горные хребты. Один лёгкий шаг – и волнами проливалась полноводная река. Один вздох – и пускались галопом кони-ветра, невообразимые бури.

Но мир, пускай полный чудес и красот, не мог удовлетворить пытливый ум вечных нимф. Когда дни стали походить друг на друга, когда собственные творения перестали радовать, когда бесконечная гармония довела до безумия, нимфы объединились и породили Жизнь. Жизнь, которой уготовано предать собственных создательниц.

Бесконечная пелена. Белизна, точно небесный свет, ослепляющий от одного лишь взора и поглощающий, как смертельная ловушка.

Промозглый холод. По щекам бьют беспощадные ветра, острые льдинки режут нежную человеческую кожу, как кончики игл.

И тепло. Мягкое, ласковое, беззащитное. Там, где останавливается дыхание, там, где вокруг лишь снежная пустота, тепло – последнее, за что держишься.

Но Феникс должен был его отпустить и одновременно удержать. Удержать и отпустить – схватить, но не обнять, защищать, но не прижиматься. Надо было помнить. Оставалось только помнить.

Свернувшись калачиком, Феникс смотрел в огонь. Пляшущие язычки пламени, как беззаботные дети, танцевали сквозь бури и невзгоды, от которых их защищала большая спина родителя и создателя. Дать им познать хоть малейшее прикосновение холодного, беспощадного ветра – убить их, убить в них то, что делает их огоньками. Тепло.

Нельзя позволить огню погаснуть. Нельзя позволить теплу исчезнуть.

Нельзя позволить Мире забыть о том, что она – избранная великая княжна.

– Бр-р-р…

Вдруг из потока мыслей Феникса, точно за руку, вытянул Захария. Усевшийся по другую сторону костра, он укутался в с трудом сбережённую старую берскую шубу, подрагивая. Из его полноватых губ вырывались мелкие облачка горячего воздуха, растворяющиеся в полутьме.

– Так ты хочешь, чтобы я помог тебе прекратить общение с Мирой? – наконец собрался с мыслями Захария.

– Думаю, ты сам понимаешь, – безразлично отвёл взгляд Феникс. – Мои глупые чувства помешают и моей, и её миссии. Я очень жалею, что вообще взял её с собой. Подверг её такой опасности…

Мягкие объятия зверицы, что вновь обрела надежду, снова коснулись воображения Феникса словно заботливо накинутое на ночь одеяло. Так захотелось потянуться и укрыться… И так не хотелось отбрасывать, скидывать, убегать и забираться в угол, выгоняя сам образ нежности и тепла из головы.

– Я предупреждал тебя, что этого не нужно было делать, – выдохнул Захария. – Но я никак не думал, что сама Богиня вмешается…

– Мы лишь смертные, наивные и глупые, – отвечал Феникс, чувствуя яд собственных слов на губах. – Нам нужно было напутствие. Нужно сказать спасибо Создательнице, что она решила нас образумить.

Проследив за взглядом Захарии, Феникс вдруг понял, что друг его не слушает. Неожиданно он обнаружил, что Захария, подозрительно сощурившись, пристально смотрел в сторону – на спину сладко спящей Гили.

– Прости, я просто думал… И что я должен делать? Как мне удержать тебя? Ты же всё равно будешь что-то чувствовать к Мире, – вновь поворачиваясь к Фениксу, слегка сконфуженно произнёс Захария.

– Захария, будь проще: да, я влюблён в Миру. Это бесполезно отрицать, и неловко эту тему обходить, – устало вздохнул Феникс, приподнимаясь. – Это бывает со всеми. Но мне такая роскошь неподвластна.

– Ладно-ладно, хватит твоих пафосных речей… Ответь-ка лучше на мой вопрос.

За что он любил Захарию, так это за простоту и практичность. Друг никогда не любил пустую болтовню и всегда переходил сразу к делу. Как и сейчас, когда Захария пристально сощурился уже в сторону Феникса, словно пытаясь предугадать его следующий шаг.

– Всё просто, – усмехнулся Феникс, сам не зная чему. – Просто если видишь, что я начинаю уходить в общении с Мирой от дела, прерывай меня. Если видишь нас вместе, один на один – уводи меня в сторону. Не давай мне попасться в эту ловушку снова.

Вдруг Захария, к удивлению Феникса, напрягся.

– Любовь не ловушка. Феникс, не все такие, как твоя мать, – неожиданно отозвался он, твёрдо и чётко, сжимая руки в кулаки.

– Хорошо. Помеха. Я могу придумать тысячу причин, почему мне не стоит ни к кому привязываться. – Феникс тяжело вздохнул. – У меня есть предназначение, долг перед Богиней. Служба Ей – единственное, что действительно стоит страданий.

Феникс осторожно выпустил немного огня, и его руку тут же охватило пламя. Однако бесполезно: никакая волшебная сила не способна оттолкнуть воспоминания.

«Твоё рождение было ошибкой…»

Глава первая
Ледяной север

Давным-давно, далеко-далеко, на промёрзшей земле северного полюса родились королевства.

Населили эти королевства особые люди – потомки духов этих мест, ледяных нимф. В силах этих людей было подчинить бурю, в жилах их от рождения текла кровь воинов, что овладели редким диким волшебством. И, подобно своим матерям, люди эти обладали особым нравом: свободолюбивым, строптивым и до жути свирепым.

Никогда не знали эти люди покоя, противостоя то буре за окном, то своим соседям и братьям. Раздробленные земли, погружённые в вечную битву с природой и с самими собой, назвали подобающе – Ледяной Север.

Но однажды самый свирепый и мудрый из северян – король из династии Фростов – хитрым словом и крепким кулаком объединил Ледяной Север, а сам стал его конунгом – королём королей. Говорят, его в своё время прозвали Джерфрид Ледяное Сердце, ведь, когда король был совсем мал, его отец отдал его светлую душу взамен на власть над нимфами – собственными прародительницами, собственными матерями. Те, связанные договором, прокляли династию Фростов, заставив их испытывать сильную боль от доброты, радости и счастья.

Мировые Войны всколыхнули Ледяной Север. И заставили нимф вспомнить о давней вражде. Именно с Ледяного Севера мир начал разрушаться: люди стали умирать, короли – слабеть. Договор терял силу, и нимфы нашли возможность отомстить людям, державшим их взаперти всё это время. Ледяной Север окунулся в вечную бурю, навеваемую грозными духами. Казалось бы, пришло время полюса вновь стать необитаемым… Но…

1. Лёд

Ещё мгновение назад – тепло. Слабое дыхание пламенного юноши, лежавшего на моих руках. Спасение и радость, улыбка и счастье. Но спустя мгновение…

Покалывающая прохлада. Лёгкие снежинки в причудливом танце приземляются на кожу ладоней, тут же умирая и растворяясь. Уставшую спину укрывает пелена – плотное одеяло, словно положенное на спину мамой, пока я спала.

Не хочется открывать глаза. Звонкий непрерывный свист убаюкивает тысячью незнакомых древних голосов. Чувствуешь себя зверчонкой, совсем крохой, пока мама тихонько напевает сладкую колыбельную о погружении мира в вязкую тьму ночи.

Но вдруг…

– Разойдитесь! Отступите, это п-приказ!

Голос… молодой, неуверенный. Я открыла глаза, чувствуя, как непривычный звук разрывает потусторонние песнопения и вырывает меня из сладкой теплоты сна.

– Уходи…

– Она наша…

– Ты нам не указ…

Беспорядочный хор сотни голосов разрывает уши, вынуждая приоткрыть глаза. Сквозь щёлочки век и ресницы, присыпанные снегом, я сквозь безжизненную белизну разглядела одну-единственную тёмную фигуру, движущуюся на меня через безумные беспорядочные ветра.

И, вопреки словам сотен голосов, фигура движется ко мне, а буря перед ней расступается. Я протягиваю потяжелевшую руку. Тело не подчиняется: накрывшее одеяло схватило руки и ноги в смертельные объятия.

Фигура опустилась передо мной на колени. В неясных очертаниях я разглядела вытянутое лицо, тонкое тело и белые, как девственно-чистый снег, волосы. Я было подумала, что оказалась на Родине, если бы не одно «но».

В волосах нет звериных ушей. Значит, это человек. Совсем как Феникс.

– Хей. Хей, ты живая? Ну же, поднимайся, я помогу.

Ласковый, добрый голос.

– Феникс. Фе… никс. – пыталась проговорить я, но в горле – несмотря на то, что всё тело будто было мокрое – пересохло.

– Ох, как же всё плохо. Эллиада, дай мне спасти эту несчастную душу. – Чьи-то дрожащие руки – совсем не горячие, как у Феникса, а точно ледяные – подхватили мои плечи и ноги и подняли с земли.

– Кто… Кто ты?.. – пролепетала я, неосознанно хватаясь за белый мех его шубы.

– Тише, тише. Не трать тепло, не говори – держись, – пробормотал голос, и мне оставалось только подчиниться. Потяжелевшие веки неумолимо закрывались, сознание вновь погружалось в сладкую дрёму.

Последние слова, которые я услышала, надолго застыли в моей памяти:

– Проклятие слабеет. В следующий раз мы так просто не отпустим тебя, Олав Фрост.

* * *

На мгновение время будто прекратило свой ход, и я очнулась с громким вдохом полной грудью. Тепло, тепло, тепло. Всё тело ломило, кололо тысячью игл, но я наконец вновь ощутила себя живой. Ведь там – я знаю – я чуть не умерла.

Вскочив, я тут же огляделась. Свет. Он отражался голубым от ледяного замка, что окружил меня могучими высокими стенами. Словно вырезанные изо льда, они обступили меня эхом: каждый звук, будь то шуршание одеяла или моё сердцебиение, отражался от стен и врезался в потяжелевшие уши.

Отряхнув насквозь промокший мех, я попыталась понять, где оказалась. Мягкие перины, дорогие серебряные украшения, большие восковые свечи. Похоже, это покои кого-то действительно богатого.

– Проснулась? – спросил некто, и я испуганно вздрогнула.

Вырубленная в стене дверь так тихо и так резко отворилась, что я не успела сообразить, что мне делать и говорить. А в проёме уже появилась знакомая фигура – теперь уже гораздо чётче и объёмнее.

Это был юноша: бледный, высокий и тонкий, но при этом горбящийся и будто вечно крадущийся. Его тонкие пальцы взволнованно перебирали по дверному косяку, а твёрдое рубленое лицо застыло в напряжении. Только в голубых, как древний лёд, глазах сверкало нечто похожее на чувства.

– О, прости, я напугал тебя! Я не хотел… М-могу зайти потом, если хочешь… – отступил было он, но к тому времени я успела очнуться и опередила его:

– Стой, стой! Ничего страшного, я просто. А где я?

На мой вопрос не последовало ответа. Я слегка неуверенно перебирала края одеяла в резко повисшей тишине.

– Ты… не знаешь? – наконец сообразил он.

– Ну… да… Ты можешь зайти, если хочешь. Я Медведица, но не кусаюсь, – улыбнулась я, показывая маленькие клыки.

– Я понимаю… В-в этом и суть. – Ссутулившись, он проскользнул в комнату и закрыл за собой дверь.

Чуткое ухо услышало чужеземные голоса по ту сторону.

Пока человеческий юноша подходил ко мне, я вдруг задумалась и опустила взгляд на свой живот: похоже, меня переодели в плотную сорочку и укутали мехами. Наверное, в тот миг я жутко покраснела, представив, что этот юноша – или кто-то из его подопечных – мог видеть меня в неподобающем виде.

– Н-не волнуйся… Я попросил женщин тебя утеплить.

Наверное, сразу и не подумаешь, что такое суровое лицо могло выражать скромность или неловкость вместо силы и могущества, но так и было. На тонких губах юноши появилась слабая улыбка. Такую я бы ожидала от себя, но никак не от того, кто был одет в такую богатую, усыпанную драгоценными камнями шубу.

Тот самый белый мех!..

– Ты же спас меня, верно? – осведомилась я, слегка отсаживаясь, чтобы он мог сесть.

Но он, переминаясь с ноги на ногу, застыл возле постели. Его ладони сжались в кулаки, да такие, что ногти буквально пронзали кожу. Я вскинула бровь, понимая, что спрашивать об этом будет неуместно, поэтому просто прервала неловкую тишину:

– Садись… Не стой так, – пробурчала я.

– Я. Хорошо, если уж т-ты так говоришь.

Он присел. На самый краешек. Я смотрела на него и удивлялась, как он ещё не свалился.

Вновь неловкое молчание. Но на этот раз мне не пришлось его прерывать.

– Т-ты… в порядке? Ты была едва живая. – печально вскинул брови он. Он дрожал, словно его слегка било ознобом. Так беспокоился? Я поспешила развеять его сомнения.

– О, конечно, да! Я крепче, чем кажусь, – неловко улыбнулась я, чувствуя, как куцый хвост крутится подо мной. – Спасибо, что спас меня. Я теперь тебе по гроб жизни обязана!

– О, нет-нет, так на моём месте поступил бы любой! – вздрогнув, вскинул руки он. – Тем более когда. Ты правда не понимаешь, где оказалась?

Растерянно вскинув белоснежные брови, он наконец взглянул на меня прямо. И тут же отвёл взгляд. Я же вопросительно вскинула уши.

– Почему ты думаешь, что я должна знать, где я?

– Ну… Когда-то наши народы дружили. Н-но, наверное, это время уже прошло, всё позабылось. В л-любом случае неважно.

Народы дружили. И насколько давно? Я попыталась припомнить.

Снежные бури. Ледяные замки. Дружба. Точно!

– Ледяной Север! Мы были союзниками в войне! – вскрикнула я и тут же села обратно. – Прости.

– Нет-нет, я даже рад, что ты вспомнила. – Юноша неловко почесал затылок дрожащей рукой. – Приятно видеть союзницу на наших землях. Мы ведь думали, что другие страны вымерли.

Он вздохнул. В Берском Царстве с ним солидарны: мы так давно не видели путников, что забыли, как выглядят иноземцы.

– Что ж. Меня зовут Мира, – вновь слегка неловко отозвалась я. – А ты?..

Как я и думала, вопрос застал его врасплох. Он сразу замялся, сжав в руках одеяло. Что-то у нас с ним есть похожее. Я тут же поймала себя на том, что тоже чешу за ухом.

– Ха. Т-ты тоже так делаешь. – Он улыбнулся.

Края его губ словно подрагивали, тело застыло в напряжении. Какой же он странный: дёргается всё время, сжимает кулаки, заикается.

– Да. Есть такое! – улыбнулась в ответ я, мысленно пытаясь понять, что же с ним не так. – Так как твоё имя? Не могу же я просто «тыкать» в твою сторону.

– Ну.

Только он собрался ответить, как вдруг в покои ворвался мужчина – весь укутанный в плотные меховые доспехи со сверкающими камушками и бусинами. Его лицо было разрисовано так, как обычно разукрашиваются наши беры перед походом на битву.

– Конунг Олав[1]1
  Имя Олав отсылает к последнему конунгу Скандинавии, самому мирному из конунгов.


[Закрыть]! К нам в замок ворвался юноша и требует, чтобы вы привели зверолюдку!

Конунг… Правитель всего Ледяного Севера?!

* * *

Спешно переодевшись в платье и шубу, которые мне подсунули под нос девицы, я, едва не задушенная плотной тканью и пышным мехом, выскочила следом за конунгом Олавом. Молодой правитель. Он сразу изменился в лице, стоило ему выйти за дверь. Такого выражения лица я от него не ожидала: оно посуровело, превратилось в припорошенный снегом камень. Словно он стал другим человеком.

Перемещались по ходам мы почти скользящей походкой, за темпом которой, если бы не дар Матушки, я бы явно не поспела. Мы будто оказались в горной пещере: сверкающий лёд изредка сменялся серым безжизненным камнем – только цветные ковры и железные подставки для свечей хоть как-то радовали глаз. И то, я едва смогла разглядеть их из-за спин суровых стражей, обступивших меня и молодого правителя.

Наконец перед нами отворились огромные толстые двери изо льда, и мы попали в просторное помещение. Его сверкающие стены уходили даже выше, чем в комнате, где я находилась до этого. Рубленые грани льда складывались в невероятные картины, непонятно кем созданные: то ли мастером, то ли самой природой. Место украшали расписные лестница и ворота, торжественно расстеленный синий ковёр, длинный стол со скамьями и высокий престол – спинка его была усыпана драгоценными камнями.

Между тем в помещении царил беспорядок. Девицы толпой вжались в стену за престолом, испуганно наблюдая за тем, как несколько воинов в мехах направили копья в сторону ворот. Пройдя следом за конунгом, я наконец смогла разглядеть, кого они сдерживали, и не удержалась от крика:

– Феникс!

Он обернулся ко мне. Я было обрадовалась, но что-то мне показалось странным: на его лице не было ни улыбки, ни радости. Сердце его стучало совсем не так: оно колотилось точно не от счастья, а от испуга.

Позади Феникса стояли Захария и Гили. Вот у Гили сердце стучало как раз так, как я ожидала, к тому же она скакала на копытцах по льду, выискивая меня взглядом. Захария же будто вовсе не обратил на меня никакого внимания. Хотя взгляд его был сощуренный, подозрительный.

Всего несколько часов назад я видела их совсем другими. Неужели что-то успело произойти, пока я спала?

– Мира, Мира! Как ты? Он обижал тебя? – вырвал меня из мыслей голос Гили. В её сторону устремилось копьё, и подруга едва не оказалась на его конце, если бы не Лошадиные инстинкты.

– Всё в порядке… Всё хорошо! – воскликнула я, переметнув взгляд на конунга.

Он пристально смотрел на моих друзей, держа руки за спиной. Внутреннее чутьё заставило меня взглянуть на его ладони, застывшие, как у изваяния.

– Конунг Олав! Мы пришли с миром, – вдруг вышел вперёд Феникс.

Он проговорил это так… по-другому. Без задора, без улыбки, без гордо выпяченной груди. Как волхвы когда-то разговаривали с моим народом.

– Тогда прошу объясниться: зачем вы напугали моих людей?

– Потому что они отказались пускать меня. Но теперь у нас почти отпала нужда спорить!

Улыбка. Ненастоящая. Со злобной хитростью, с напускной важностью. Будто он затеял какую-то непонятную игру и тут же предложил сыграть в неё конунгу Олаву.

А тот, судя по серьёзно сощуренным глазам, принял приглашение.

– «Почти»? Что значит «почти»? – недоверчиво отозвался он.

– Я прошу отпустить великую княжну Миру. Она такая же наследница, как вы, посему у вас нет права держать её в плену.

«Великая княжна Мира»… Он сказал это серьёзно, исключительно в том смысле, в котором имел в виду. Без заигрывания, без гордости за меня. Бросил, как ничего не значащее прозвище.

– Если, конечно же, великая княжна Мира хочет этого, я не воспрепятствую.

Я ощутила на себе взор. Обернувшись, я столкнулась взглядом с конунгом Олавом. Теперь его подозрительность перекинулась и на меня. Но почему? Потому что я не сказала, что я великая княжна? Разве это так важно?..

– Мира. Не стой.

Я удивлённо обернулась к Фениксу. Прозвучало словно приказ! Тем не менее. Что поделать.

Как бы то ни было, я рада, что он за мной пришёл. Очень, очень рада.

Без лишних слов я сорвалась к нему, в два шага проскочив мимо конунга и стражи. И я распахнула было объятия для него, но меня остановила.

Рука Феникса. Он схватил меня за плечо прежде, чем я успела к нему приблизиться. Сжал почти до боли, твёрдо удерживая свой локоть, ни капли не согнув его.

– Я рад видеть тебя.

В его голосе – ни толики радости. Холодный. Ледяной. Совсем не тёплый, как я привыкла.

С ним правда что-то случилось.

– Феникс, что произошло?.. – пролепетала я, надеясь, что чужие уши это не услышат.

– Это мы обсудим позже. А теперь встань рядом и, пожалуйста, не мешай.

Его рука такая твёрдая. Как камень. Простой, холодный, непробиваемый камень. Его сердце ухало. Потусторонне и будто едва слышно. Всё вокруг меня странно пошатнулось, когда я это осознала. Он вовсе не рад меня видеть.

– Конечно. Я не буду мешать, – закусив губу, произнесла я и шагнула к Гили. Та, кажется, приобняла меня, но я даже не заметила этого.

Сердце обдало холодом. Скользящим ветром, пронизывающим до самых костей. Так не должно быть. Я обязательно выясню, что случилось с Фениксом.

– А теперь… я бы хотел попросить у вас аудиенции, конунг Олав, – выступил вперёд Феникс, держа руки перед собой. Я смотрела на его большую спину, буквально кончиками пальцев чувствуя, что если я протяну к ней руку, то не ощущу тепла.

– Зачем? Мы можем поговорить здесь. Я ничего не скрываю от своих людей.

Оглянувшись, я поджала хвост, понимая, сколько испытывающих взглядов было направлено на нас. Горячие руки Гили сильнее сжали меня в объятиях, и я слегка успокоилась, понимая, что не одна. Даже если Феникс не со мной.

– Боюсь, это создаст трудности, но. Раз уж вы так уверены в своих людях, я не вправе спорить, – вздохнул Феникс. – Дело в том, что я пришёл сюда не за великой княжной Мирой. Точнее, не только за ней.

Резко из холода меня бросило в жар. На пальцах проступили когти, но силой воли я убрала их обратно, не желая разгневать стражу.

Не за Мирой он пришёл… То есть моё состояние совсем не волновало тебя, Феникс?! Ну всё, нам с тобой точно надо поговорить! И очень серьёзно!

– Я внимательно слушаю, – вопреки своим же словам, не слишком заинтересованно отвечал конунг Олав.

– Дело в том, что я пришёл сюда с вестью от самой Богини, – прямо сказал Феникс, как он, видимо, уже привык делать.

– Эллиады? И что же она хочет передать через вас? – с тенью недоверия отозвался конунг.

– Дело в том, что вы, конунг Олав, один из тех, кто может возродить этот мир. – Феникс потянулся к груди и вытащил из-под рубашки сверкающее пламенное сердце. – Вы один из десятерых благословлённых наследников. Моя миссия – привести всех вас к Богине. И я пришёл сюда, чтобы призвать вас на службу, для которой вы были рождены.

От его громких слов стражи принялись переглядываться между собой. Буду честна: я бы тоже не поверила. Если бы не одно «но».

Поймав взгляды стражей, я проследила за ними и увидела: конунг Олав загорелся тускло-синим цветом. Я задержала дыхание, понимая: то же происходило и с Айминь, и с Имхотепом. Он действительно тот самый. И он сам это прекрасно осознавал, смотря на собственное сердце и на руки. Руки будто особенно удивляли его.

– Я никогда не видел такой силы, конунг Олав.

Вдруг из-за спины у правителя Ледяного Севера выплыла фигура. Я бы и не заметила её, не заговори этот человек с конунгом. Он был высок и тонок, прямо как Олав, но, в отличие от него, сух и статен. Его прямая спина отдавала неким могуществом и даже силой. Тень его длинного тёмно-синего плаща опускалась на Олава, точно брала над ним верх.

На его испещрённом морщинами, старческом, осунувшемся лице выделялись лишь глаза: узкие, но тёмные, необычно-тёмные для страны голубоглазых беловолосых людей.

Конунг Олав кивнул в ответ на слова старика.

– Понимаю, придворный маг Локи.

Раздался другой голос, женский:

– Это наверняка проклятые маги! Позволь мне проучить их, конунг!

Вперёд, по другое плечо от молодого конунга, выступила огромная широкоплечая незнакомка. Размером она превосходила, наверное, всех мужчин, собравшихся здесь. Её лицо отличалось свирепостью, которой наверняка не отличались обычные люди: я бы, скорее, ожидала этого от своего народа. А глаза её – хитро сощуренные и тёмные, точь-в-точь как у придворного мага.

– Проклятую магию я видел… Это не простое волшебство, – проговорил старик. – Возможно, юнец говорит правду, но это надо проверить.

– Не нужно, верховный ярл Брюнхильда[2]2
  Имя «Брюнхильда» отсылает к знаменитому персонажу, женщине-воине, главным образом из «Саги о Волсунгах».


[Закрыть], – остановил её рукой конунг Олав и обратился уже к Фениксу: – Может быть, то, что вы говорите, и вправду истина. Подобная магия доказывает, что внутри вас существует особый дар. Тем не менее я не могу откликнуться на призыв, точно не сейчас. Ледяной Север нуждается во мне, и никакая служба не может отвлечь меня от моих дел.

Феникс, кажется, обомлел. Услышав его быстрое сердцебиение, я едва удержала себя от того, чтобы броситься успокаивать и поддерживать его.

– Но… Конунг Олав, подождите! – взволнованно протянул руку Феникс, когда юный правитель уже разворачивался. – Возможно, у меня есть то, что поможет вашей стране. Я уверен, моя магия заинтриговала вас. Дайте только шанс показать её вам и помочь!

Придворный маг Локи и верховный ярл Брюнхильда переглянулись между собой, пока конунг Олав собирался с мыслями. Он пристально посмотрел сперва на Феникса, а потом вдруг перевёл взгляд на меня.

Я застыла на месте, вскинув уши, не понимая, какое я имею отношение ко всему, что они только что обсуждали. Разве я как-то могу послужить залогом правоты Феникса?..

Сама не зная почему, я кивнула конунгу. Тот лишь кивнул в ответ.

– Мы подумаем о вашем предложении, Проводник. А теперь прошу оставить нас. Своих людей попрошу сопроводить Проводника, великую княжну Миру и их друзей в гостиную.

И они втроём – конунг, придворный маг и верховный ярл – покинули помещение. Я же осталась на месте, совсем не понимая, что только что произошло.

* * *

Снежинки. Вмиг они стали такими нежными. Такими воздушными. И безобидными.

Крохотная комнатка, в которой нас оставили ожидать, была наполнена меховыми седалищами и примыкала к небольшому выступу. Амулет языков подсказал подходящее слово, когда я не нашла ему замены, – балкон.

Когда нимфы перестали осаждать замок конунга ледяной неприступной стеной, мы смогли выйти наружу.

Феникс, укутанный в не по погоде лёгкую одежду с длинным плащом, остановился у расписного забора, проводя по нему рукой. Почему-то я думала, что от одного прикосновения его пальцев ледяные столбцы растают, но нет – не растаяли.

Я неспеша вышла за Фениксом. Ноги сами не шли: вездесущий гнев куда-то испарился, стоило взаправду подойти и попытаться спросить, в чём дело. Я услышала, как невесомо-тихо закрылась за мной дверь, и, обернувшись, увидела за ней мрачного Захарию.

Вновь обратив взгляд к Фениксу, я поняла, что он даже не обернулся в мою сторону.

– Феникс…

– Мира, как только эта буря прекратится, я отправлю тебя и Гили домой.

Я застыла в исступлении, не веря своим ушам. Но даже предполагать, что мне послышалось, было глупо.

– Я. Феникс, я что-то не так сделала? – пролепетала я.

Закусив губу, я поняла, как ненавижу свой голос. Звонкий, он выдаёт любое чувство, спрятанное глубоко в душе.

– Всё. так. Боюсь, это моя ошибка, – наконец обернулся он. – Мне не нужно было брать тебя с собой. Я поставил твою жизнь под угрозу. И теперь я хочу это исправить.

Холодный взор. Надменно вскинутый подбородок. Это не тот Феникс, которого я знаю.

– Н-но почему? Я же помогала тебе. Я стала бесполезной? Или я слишком сильно бросалась в огонь? Я перестану, ты только скажи.

– Нет. Мира, твоя доброта – благо. Но не здесь. И не сейчас.

Держит руки за спиной. Поджимает губы, глубоко дыша. Сохраняет спокойствие.

Но внутри бьётся сердце. Быстро-быстро, вопреки словам.

– Феникс… Но у меня есть сила! Я спасала нас, спасала тебя, – ничего не понимая, доказывала я. – Это ничего не значит? Это вдруг стало для тебя бесполезным?

– Если моё спасение ставит тебя под удар, значит, это бесполезно. Проводников может быть тысяча, а избранная наследница Берского Царства – всего одна. Закончим на этом.

Он прав и одновременно лжёт. Так не должно быть. Так не бывает!

Не могла я зря ему довериться. Не могла ошибиться снова!

– Феникс, не смей так говорить! – вскрикнула я, подходя ближе. – Твоя жизнь много значит! Для всего мира, для меня!..

Я, не замечая того, так водила руками, что в очередной раз Феникс просто остановил меня. Схватил за запястье. Несильно. Я могла высвободиться, когда захочу. Но.

– Я понял. Ты меня не слышишь. Значит, скажем по-другому. – Вдруг во взгляде Феникса вспыхнуло пламя. – Ты несёшь околесицу. Безответственный бред. Ты обязана быть благоразумной ради своего народа. Сейчас же ты ставишь под угрозу выживание всего мира ради какого-то мальчишки, который поклялся привести тебя живой и здоровой и проваливает свою миссию. Так что, будь добра, держись от меня подальше и не создавай проблем, пока я не призову тебя на службу.

Вырвав руку, я отступила на шаг. Испуганно смотря в глаза Фениксу, я ощущала себя загнанным зверем. Ведь то, что действительно ставит мою жизнь под угрозу.

– Я доверяла тебе. А теперь так ты со мной обращаешься?

Сквозь тишину и разочарование пробивалась звериная сила. Непримиримая, отчаянная и дикая. Сила Медведицы.

– Ты не понимаешь по-другому, – ответил Феникс, опуская руку и сжимая-разжимая пальцы.

Может, и стоило услышать его сердцебиение, может, стоило продолжить выбивать из него правду, но нет. Я не хочу.

– Ну ты и… дур-р-рак! – гортанно прорычала я, ощущая, как дыбом встаёт мех на ушах. – Упёр-р-ртый гор-р-рделивый дур-р-рак!

Молчит. Смотрит на меня сверху вниз – с высоты своего полёта. Вообразил себя самым умным!

– Что, нечего сказать?! – воскликнула я, выпуская когти.

– Ты… можешь называть меня как угодно, Мира. Я не буду извиняться за то, что забочусь о тебе.

– Это не забота, это – унижение! Пр-р-редатель! Я думала, я могу доверять хотя бы тебе! – Опять ненавистный голос дрогнул. – Ты такой же, как Вячеслав!

– Если тебе так легче думать, то я не буду тебя переубеждать, – безразлично пожал плечами он.

Даже не отрицает. Мара его дери!.. Плевать. Плевать на всё!

– Ты. Ты не должен был так поступать! Ненавижу тебя!

Передо мной открылась дверь: кажется, меня выпустила Гили. Но я её даже не заметила – выскочила из комнаты и побежала куда глаза глядят.