Текст книги "Вперед, за Фениксом! Станем сильнее"

Он поднёс к моим глазам руку. Мои веки и так слипались, но после его слов…

– Сладких снов, великая княжна Мира.

Глаза закрылись сами собой, и я вновь провалилась в сон.

* * *

Какая же я дура… Бестолковая, наивная и доверчивая. Очередной раз я вверила свою судьбу в чужие руки и в очередной раз обожглась. Какая глупость… Смертельная и словно назидательная.

Теперь Олав пропадёт… Верь я Брюнхильде или попадись Локи – неважно. Против нимф мы бы не выстояли. А я бы просто пропала в битве против них. И не только я – весь мир бы пропал. Дура, дура, дура…

И я вновь и вновь осыпала бы себя проклятиями, если бы не голос. Голова затряслась, словно я тряпичная кукла, в которую играет маленький ребёнок. В ушах раздался звон, и я прижала их к голове, не желая вставать. Всё равно ничего хорошего из этого не выйдет…

– Мира… Мира, прошу, очнись! Они же не убили тебя, Матушка упаси…

Кто… Угх… Как болела голова! Я схватилась за неё рукой и тут же дёрнулась, ощутив, как стрельнуло в затёкшую шею.

– Гили… Что случилось? – разлепив глаза, спросила я.

– Матушка… Отлично, Мира, просыпайся, быстрее! У нас нет времени!

Она скакала на месте рядом со мной, едва не плача. В руках она держала верёвки: кажется, она меня развязала, пока я приходила в себя.

– Захария, этот гад, я ему ещё задам… Я так и знала, что та трава не просто приправа! – возмущалась Гили. – Лекари моего племени собирали эту траву в пути и использовали как снотворное для тяжелобольных.

Когда я наконец высвободилась, я смогла покрутить запястьями и размять плечи. Как всё болело… Но постойте-ка!

– Гили! Где все?! – вдруг опомнилась я.

– Да в том-то и дело: ты проспала полтора дня! – удивила меня она. – И они ушли на обряд без тебя. Этот Локи сказал, что у тебя обморожение и ты погреешься в его палатке, а проведать тебя нас не пускали… Мол, развеем тепло. Только когда он ушёл, я смогла зайти, а он, оказывается…

– Гили, нам надо поторопиться! – вскочила я. Как же быстро силы вернулись ко мне!.. – Если мы ничего не сделаем, Брюнхильда развяжет с нимфами войну!

– Что? В смысле?! – прогоготала Гили, топчась на месте, как злой бык. – Ох уж эта семейка… Я думала, стоит беспокоиться о Локи, а тут и его дочь что-то удумала!..

– Она хотела меня использовать, дав мне силу Молота Тоура при помощи своей реликвии Силы. Локи рассказал мне об этом, и теперь я думаю, что она применит Молот сама…

От моих сумбурных объяснений Гили только захлопала глазами. Даже гнев её от недоумения, судя по всему, сошёл на нет.

– Но если все против нас… То что нам делать? – пролепетала она.

Я задумалась. Она права… Или нет?

– Не все, – неожиданно отозвалась я, вздыхая.

На мгновение Гили замолчала. Видимо, ждала ответа. Не выдержав, она топнула копытом и сказала:

– Так что делаем? А то так.…

– Как что?! Бежим! – схватила её за руку я и выбежала из палатки.

5. Конунг

Белизна. Вдалеке виднелось такое множество нимф, что оно больше походило на безликую бурю. Может, так оно и было… Нимфы, в конце концов, и есть само олицетворение ледяной бури.

Как Гили удавалось бежать за мной? Я не знала. Видимо, её копытца сослужили ей хорошую службу, ведь бежала я изо всех сил: каждое мгновение на счету! Ещё чуть-чуть – и душу Олава продадут ни за что.

Или все погибнут. И я не знала, что хуже!

Дорога длилась вечность. Точно лента, которую ткут тысячи ткачих, и я не успеваю за ними. Я перепрыгивала камни, взбиралась на скалы, а путь всё не кончался. Но не сдаваться, не сдаваться – надо бежать…

Наконец показались столпы. Словно настоящие скалы, они устремлялись вверх, приглашая к обряду. Испещрённые неизвестными буквами, они светились: я буквально чувствовала, как Локи наполнял эти древние камни своей магией.

Всё ближе и ближе – они наполняли напряжением сам воздух так, что, казалось, я не могла дышать. И в этом напряжении сосредоточилось войско – войско, вот-вот готовое пойти на нимф, окруживших гору, как ураган.

– Стой! – вдруг остановила меня за руку Гили. – Мы не можем просто так ворваться в толпу…

– А что делать?! В следующий же миг они могут бросить Олава на погибель! – возмутилась я, но тихо, стараясь не вызвать эхо в этом коридоре из столпов.

– Так мы ничего не сделаем, – предупредила она. – Мира, я понимаю, ты боишься, но надо подумать. Семь раз отмерь…

Ух… Сердце отчаянно билось в груди, но голова вдруг застыла, словно во льдах. Словно подсказывая.

– Ты права, – выдохнула я. Изо рта вырвалось облачко пара. – Ух… Как тут холодно.

Даже меня, Медведицу, слегка пробирало. Не представляю, каково Гили: она вообще дрожала всем телом, но старалась не подавать виду, что её хоть немного подмораживает.

– Хей, Мира… Смотри! – вдруг сквозь стук зубов произнесла она.

Схватив меня за руку, она повела меня к камням. Она права: между ними есть щель, которая ведёт в обход войска!

– Гили, ты молодец! Давай, бежим, – юркнула в укрытие я, даже не представляя, что меня ждёт дальше.

* * *

Свет. Отовсюду. Мы тихо двигались по коридору из огней, слепивших чуткий звериный глаз. На корточках проползая всё дальше и дальше, я ощущала себя мышью в подполе.

Гили ползла за мной. Мы старались не издавать звуков – только хвост Гили слегка шуршал по снегу. Тем временем мы подглядывали сквозь проёмы между камней за тем, что происходило снаружи.

Войско выстроилось так, словно и впрямь шло на войну. Ровными рядами – от беров такой слаженности вряд ли можно добиться. Хотя они никогда и не бились против столь сильного противника – собственных предков, вил, которых тут кличут нимфами.

– Воины, построиться! – донёсся до меня голос Олава, голос точно незнакомого мне человека. – Церемония начинается!

Наконец мы добрались до передних рядов. Там, конечно же, стояли и Захария, и придворный маг Локи, и верховный ярл Брюнхильда. И конунг Олав.

И Феникс. Я шумно выдохнула, осмотрев его: даже издалека я видела, как статно и прямо он стоял, смотря в глаза своим страшнейшим врагам. Способным потушить его огонь.

– Ну, что? Что делаем? – слегка толкнула меня плечом в плечо Гили. – Не представляю, кто из них может нам помочь.

– Главное, что я представляю, – кивнула я, размышляя.

И надо думать быстрее. Нимфы уже скапливались рядом, тянули морозные, ледяные руки к Олаву. Один шаг – и он в ловушке…

– Склонитесь перед своими матерями, воины! – продолжал Олав не своим голосом. – Сегодня мы раз и навсегда помиримся с ними, нашими древнейшими предками. Благодаря им мы выживаем на этой суровой земле. Благодаря им мы связаны с Богиней, как никто другой. Так склонитесь перед ними, уважьте своих матерей!

И войско склонилось. На колено, опустив взгляды, закрыв глаза. Будто вверяя себя чужой власти. А Олав тем временем высоко поднимал посох. Вокруг драгоценного камня вились остатки бури.

Надо как-то остановить его. Но если я нападу на беззащитных воинов, то на нас нападут и нимфы. Если же наоборот – на нас нападут воины. Необходимо сделать так, чтобы не случилось ни того, ни другого…

Что же… Видимо, надо всё-таки воспользоваться тем, что мне дали. Несмотря на то, какой слабой я покажусь: это не так важно, когда на кону стоят жизни.

– Гили, сейчас мы вместе прыгнем туда. Ты – отвлечёшь Локи и Брюнхильду, я – пойду вперёд, к Олаву. Поняла?

– Да как я… – замерла было она, но вовремя очнулась. – Ладно, подожди, а с Фениксом и Захарией что делать?

– Захария ничего не сделает, а Феникс… С ним я разберусь.

Гили вновь задала какой-то вопрос, но я уже не слышала: поздно. Олав выступил вперёд, к нимфам.

– Сейчас?! – воскликнула Гили, порываясь.

– Постой, – вдруг сказала я, послушавшись предчувствия. – Я скажу когда.

Рядом, слегка позади юного конунга, вышел придворный маг Локи. Стоявшая рядом с ним Брюнхильда не двигалась, но руки её, скрещённые сзади, что-то сжимали.

– Позвольте представить, древние матери: перед вами ваш сын и властитель – Олав Фрост, потомок королей Фростонии и конунгов Ледяного Севера, – представил его придворный маг Локи. – Мы пришли сюда, чтобы принять ваше предложение об обмене.

В это время Олав опёрся на посох и вытянулся. Несмотря на боль, он выполнял свой долг как правитель. Неблагодарный долг, ведь никто не знает наверняка, что творится в его душе. Да и вряд ли кто-нибудь ценит.

– Матери, я вверяю свою душу в ваше подчинение, – продолжил за магом Олав. – Равная цена: всё, что есть у меня, за всё то, что есть у вас, – за вашу свободу. Согласны ли вы заключить мир сейчас, под взглядом вашей матери и нашей Богини?

Буря, шуршавшая ветром, на этот раз наполнилась шёпотами. Мороз пробегался по коже, а шерсть вставала дыбом от их едва разбираемых речей.

«Смерть, проклятие, жизнь, возмездие»… Всё смешалось в одно, и я застыла, завороженная тем, как тепло отзывался диковинными словами мой амулет. Древние языки поглотили меня.

Но одно слово заставило меня очнуться. «Свобода». Удивительно знакомое слово, казалось бы, так давно всплывавшее в моих воспоминаниях…

Однако нельзя медлить. Олав выступил вперёд. Я подтолкнула застывшую, как и я мгновение назад, Гили.

– Сейчас!

Я спрыгнула, потянув за собой следом Гили.

Это мгновение погрузилось в речи нимф и будто продлилось вечно. Мой взгляд успел уловить всё. Недоумение Брюнхильды. Недовольство Локи. Удивление Захарии.

Завороженный взор Олава и – неожиданно – полный надежды взгляд Феникса.

– Приди ко мне, Молот Тоура!

Я вытянула руку, и словно молнии пронеслись по небосклону, даруя мне силу. Пускай не мою, пускай подаренную… Но гордыня не повод подводить тех, кто во мне нуждается.

Я закрыла глаза. Подождала – всего мгновение, продлившееся невероятно долго. Но я ощутила холод железа.

Приземлившись, я подняла голову. Молот! Он пришёл ко мне! Не медля ни мгновения, я сделала то, чего очень хотела с самого начала. Я ударила им землю и расколола её пополам.

С оглушительным, словно гром, грохотом гора раскололась между войском Брюнхильды и бурей из нимф. Олав оказался по ту сторону, но – слава Матушке – землетрясение отвлекло его, и он обернулся, удивлённо схватившись за посох.

Краем глаза я увидела: выпрыгнувшая Гили с силой толкнула ногами Захарию, отчего тот отлетел прямиком в сторону Локи и Брюнхильды, которые, удивлённые и потерявшие равновесие из-за землетрясения, cвалились под ним. Да! Отлично!

Моя очередь выступать. Сорвавшись с места, я закинула молот за спину и понеслась вперёд. Пока мгновение длится… Пока никто ничего не понял… Помоги мне, сила, какой бы ты ни была!

– Феникс!

Я закричала, наверное, из последних сил. Из последней надежды. Пускай я ничего не могу противопоставить сама. Пускай я слабая. Пускай мне приходится на кого-то полагаться. Но я способна на слабость ради других. А Феникс, как бы глупо это ни звучало, – одна из моих любимых слабостей.

– Помоги, прошу!

Оказавшись рядом с Олавом, я вытянула вперёд Молот Тоура. Вряд ли он способен помочь. Вряд ли способен хоть что-то сделать. Но больше у меня ничего нет, чтобы его защитить.

Но я знаю того, у кого есть. И он – тот самый, кто призван спасти – закрыл нас с Олавом своей спиной. Огненные крылья раскрылись над нами, принимая на себя огромной силы удар. Снежинки тёплой водой коснулись лица, и с ними пришло осознание того, какой мощи пламя на самом деле нас защитило. Какой силой Феникс преградил путь врагу – матерям-нимфам.

Я улыбнулась. И наконец собралась с силами, чтобы взглянуть в глаза тому, кого вновь вынудила за себя вступиться. В этих глазах плясали искорки.

– Мира… – произнёс Феникс, падая на колено передо мной.

Из его рта вырвался пар – такой горячий, что жар опалил моё лицо. Я опустилась рядом с ним, отставив Молот. Руки невольно схватили Феникса за плечи, и тот опёрся на них, полагаясь на меня.

– Иногда ты делаешь… поистине безумные вещи, – выдохнул Феникс. – И мне бы очень, очень хотелось тебя понять…

– Всё просто. Я делаю твою работу, – усмехнулась я, хотя сердце колотилось.

Наверное, шутки не очень-то убедительно прятали мою благодарность. Но тем не менее.

– Я не понимаю…

Феникс тяжело дышал. На его лбу выступила испарина.

– Что… Мира, ч-что ты делаешь?!

На этот раз голос принадлежал Олаву. Я обернулась, всё ещё поддерживая плечом Феникса – его горячее дыхание опаляло шею, по которой бежали приятные мурашки.

– Мира, ты… Я должен был спасти свой народ! – всплеснул руками Олав.

– Не ценой твоей души, Олав, – покачала головой я. – Может быть, ты убеждён, что другого пути нет. Но я знаю: его не может не быть.

Подхватив Феникса, я подняла его на ноги. Огонь сочился из его спины, как вода из источника…

– Но так… погибнем все мы, – вдруг выдавил Феникс, измученно кривя лицо. – Нимфы слишком сильны… Приходится делать выбор.

– Феникс… Тебе ли об этом говорить?! – воскликнула я. – Олав такой же наследник, как и все! Ты спас меня, спас Айминь, спас Имхотепа и теперь хочешь пожертвовать одним из нас? Что с тобой случилось? Постыдись!

Феникс замолк. Уставился сперва в пустоту. А потом поднял глаза на Олава.

– Но… Олав сам на это пошёл, – пролепетал Феникс.

– Хорошо… Олав! Ты хочешь сохранить свою душу. Даже если не желаешь это признавать, – выдохнула я, смотря на Олава. – Скажи это. Скажи это Фениксу, и мы сделаем выбор вместе с тобой. Тебе не нужно умирать, чтобы выжили все.

Тот схватился за посох. Он даже не скрывал свою дрожь: большой и долговязый, он казался слабым листком на ветру, готовым сорваться. Я улыбнулась ему: может, так будет легче.

– Я хочу, чтобы был другой выбор… Я так этого хочу, – пролепетал Олав, сжимая зубы. – Но я не вижу… Я всю жизнь жил с проклятьем. По-другому быть не может, иначе мои люди погибнут…

Кажется, держа Феникса, я сама ощущала, как его пламенный щит падает. Слабеет, растворяясь в воздухе.

– Феникс… Ты Проводник, – сквозь тяжёлое дыхание взволнованно произнесла я. – Только ты можешь показать другой путь. А он есть, я знаю. Уж не знаю какой – это должен решить ты. И я здесь, чтобы напомнить тебе об этом. Необходимость и желание могут быть ближе, чем ты думаешь.

Феникс задрожал. Защита падала. Ему нужен отдых – хотя бы мгновение. Я держала его под руки – меньше, чем он, я ощущала полностью вес его тела. И в конце концов, желая отдать ему все свои силы, я схватила его за руку. Пожалуйста, просто встань…

– Возможно… Возможно, путь есть.

Не отпуская мои руки, он самостоятельно встал и развернулся вместе со мной. Его огонь растаял, словно потушенная свеча. Ледяная стена бури грозно нависала над нами, застыв во времени. Но Феникс не дал ей пройти дальше, вытянув руку.

– Нимфы! Слушайте конунга Олава! – сказал он, отходя вместе со мной за спину Олава. – Ведь он пришёл разорвать тот порочный круг, который длился тысячелетиями.

Все застыли. Олав схватился за посох, точно сейчас упал бы. Феникс выпрямился, не пуская нимф дальше. Те же остановились, точно замороженные. Гнев куда-то исчез, будто его и не было.

Впервые я могла увидеть глаза бесконечной бури. Настоящие лица древних духов. Древних, как земля, древних, как вода. Но, возможно, немного таких же, как я когда-то. Запертых невольниц. Измученных чужой властью. Несвободных в своей долгой, бесконечной жизни.

Их глаза говорили всё. И не увидеть это было невозможно.

– Да, – выдохнул вдруг Олав, выходя вперёд и протягивая руку. – Да… Я не могу искупить вину своих предков. Я не могу вернуть вам века мучений. Я не могу вернуть вам утерянное достоинство. Но я хочу вернуть вам свободу, которую так долго искал сам. Ведь я вас понимаю, нимфы.

Он вытянул ладонь, ласково протягивая дрожащие пальцы.

– Мы слишком долго терзали друг друга. И этому пора прекратиться.

Мгновение. И холодные руки – одна, вторая, третья – легли на тёплую ладонь Олава. Даже издалека я ощущала покалывающие прикосновения. Покалывающие, но нежные. Доверившиеся.

Доверие… Они страдали так же, как Олав. И всё, что на самом деле было нужно, – это всего лишь свобода.

Я крепче сжала руку Феникса. Возможно, он и делал глупости. Но не зря я доверилась ему: он и вправду Проводник, который знал истинный путь.

– Согласны ли вы снять проклятье, которое мучило нас столько веков?

Шёпотки. Кивки. Одобрение. И снежинки, танцующие в нашу сторону.

Ошеломлённая, я поняла, что Олав вдругзасветился. Всё его тело заискрилось, посох выпал из рук. Тело поднялось, точно умело летать. И случилось чудо, поразившее моё воображение.

Перед Олавом возникли города и страны. Времена и века. Края, земли, бесконечные небеса… И лица его предков, начиная с того самого лукавого Джерфрида Фроста. Силуэтами они проникали сквозь Олава: такие другие и не имеющие с ним сходства, а затем – такие похожие. В конце концов став самим Олавом.

Чудесное свечение проникло в его руку, а через неё – к нимфам. Их призрачные ледяные силуэты заискрились точно по волшебству. В них появились сердца: холодные, но такие же чувственные и живые, как у нас.

– Я хочу познать вас. Я хочу стать вам родным. Когда-то вы подарили жизнь всем нам, и я хочу отплатить вам за это службой… Нет – честной, искренней дружбой. Будьте моими друзьями, древние духи, и ни один смертный больше не будет нам страшен.

Руки сомкнулись. И в тот миг я поняла, в чём дар Олава. Олав – тот, кто способен понять. Кого угодно. В том числе и древних духов. И подарить им то, чего они, возможно, никогда не знали. Дружбу.

Наконец Олав обернулся. Тысячи призрачных рук легли ему на плечи. И он заулыбался – теперь без дрожи и без страха. Наконец-то без боли, наконец-то по-настоящему.

– Поздравляю тебя, конунг Олав, – улыбнулся ему Феникс.

– Спасибо… Пойдём домой, – проговорил он с лёгкостью, которую хотелось подхватить.

На пару мгновений воцарилась тишина. Где-то там, позади, остолбенело войско Ледяного Севера.

Я понимала их: перед моими глазами возникали берские зверолюди, ошеломлённые моей связью с чудовищами. Здесь то же самое, разве что опасность намного сильнее.

– Конунг Олав… Как это понимать?! – первой возмутилась Брюнхильда.

– Так, как видите. Теперь мы союзники, – сказал Олав довольно громко, проходя мимо посоха, который только что обронил. – Они не сделают нам зла, а мы не сделаем зла им.

– Это… немыслимо! Как можно быть таким наивным?! – всплеснула руками Брюнхильда и вдруг обратилась взором ко мне. – Ты… Это ты сделала, так?! Я думала, мы заодно!

Я лишь вздохнула. Не знала, что ответить. Многое хотелось сказать. На мгновение я сжала рукоять Молота Тоура, пытаясь понять, но… в конце концов разжала и отпустила.

Молот упал. Безжизненный и удивительно жалкий. Совсем не такой, каким он казался мне раньше.

– Забирай. Мне он больше не нужен.

Даже отсюда я услышала, как же забарабанило сердце Брюнхильды! Так барабанит сердце только у животных – у зверолюдей, как я.

– Кажется, кто-то сгорел, – неожиданно проговорил мне на ухо Феникс. – Ты молодец.

Я же ничего не ответила: наверное, мой румянец сказал всё сам за себя. Осознав, что до сих пор держу его за руку, я отпустила его и скрестила руки на груди.

Вдруг из толпы выбежали двое: Захария и Гили, едва не спотыкаясь, переметнулись на нашу сторону, уходя за наши спины. Ладно Гили… Но Захария заслуживал моего осуждающего взгляда.

– О, мне казалось, что ты служишь деду без царя в голове, – процедила я.

– А ты – царице, – бросил в ответ Захария.

– Молчать!

Мы тут же обернулись на голос. Краем глаза я видела, как сощурился в ответ на вскрик Олав.

На этот раз выступил придворный маг Локи. Несмотря на поражение, он выглядел удивительно спокойно.

– Значит, перед врагами мы оказались беззащитны, конунг Олав… От нашей союзницы я ожидал глупых решений, но от вас… – произнёс он с явным пренебрежением. – Видимо, придётся наглядно показать вам, как поступил бы ваш отец, окажись он на вашем месте. Дочь… Я вынужден примкнуть к тебе.

Та неожиданно усмехнулась. Одновременно с этим Молот Тоура вылетел из-под моих ног и оказался в её руках.

– Постойте! – вдруг крикнул Олав.

Все замерли. Я видела, как напряглись воины и нимфы, готовые вот-вот сорваться друг на друга. Но, кажется, у молодого конунга был план.

– Я не хочу жертвовать больше ни одной жизнью и ни одной душой. Решим это между теми, кто замешан в этих кознях. – Он выступил вперёд, посмотрев в глаза Локи, а затем – Брюнхильде. – Я сражусь с вами сам.

Я замерла. Так не пойдёт!

– Значит, поединок… – выдвинулся к нам придворный маг. – Да будет…

– Как-то нечестно! – прервал его знакомый голос под боком. – Получается, Олав в меньшинстве. Против верховного ярла с реликвией Силы и верховного мага. Однозначно так не должно быть. Пожалуй, мне как Проводнику не остаётся ничего, кроме как примкнуть!

Феникс! Ну что же он, Матушка… Мара его дери! Надо уже принять его таким дураком, каким он родился и вырос.

– Тогда я хочу помочь, – сказала я, видимо, знатно удивив этим юношей.

– О, значит, без возражений… – усмехнулся Феникс.

– Не тебе одному пылать в этом представлении, – усмехнулась я в ответ. Пускай знает: мне есть что ответить.

– Но это уже нечестно… Двое благословлённых наследников и Проводник против каких-то смертных, княжна, поймите, – приложил руку к сердцу он.

– А как я узнаю, что вы опять не окажетесь в западне? – изогнула бровь я. – Только что, если бы не я, совершилась бы ужасная ошибка.

– Ну, сейчас, когда ты показала, как надо, мы просто не можем облажаться, – пожал плечами Феникс, уверенно улыбаясь. – Поэтому поверь мне… Я знаю, я тебя подвёл, но сейчас, как и тогда, я делаю это ради твоего блага. Просто… поверь. Я не упаду в грязь лицом.

Я вздохнула. Поверь, поверь, поверь… Я уже столько раз спотыкалась об это доверие.

Но не могу устоять. Не перед этой дурацкой насмешливой улыбкой. Однажды я решилась всегда доверять ему – поздно поворачивать назад.

– Так и быть… Я вас прикрою, – улыбнулась в ответ я. – Идите, покажите им, что мы молоды, но не глупы.

– Как вам угодно, великая княжна, – осторожно коснулся моего плеча Феникс. Где-то впереди Олав едва сдерживал хохот, смотря на то, как я заливаюсь краской.

– Идите уже, – закатила глаза я.

И на этом юноши выступили вперед. Я отошла на шаг назад к Гили и Захарии. И, готова поклясться, в тот миг мне на плечо легла голова нимфы, которая с искренним любопытством наблюдала за действом. По плечу скользнул холодок, но я его поборола.

– Ну, что… Три, два… один! – Олав топнул ногой, и всё затянуло пеленой бури.

Но как так… Реликвия же была в посохе!

В следующий миг я взглянула на его шею и поняла, что ошибалась. Истинная реликвия Бури – маленький, но такой важный кулон – всё это время находилась под его сердцем. А посох – лишь безделушка, созданная для демонстрации власти.

– Отец! – воскликнула Брюнхильда. – Приказывай!

– Сила великанов! – вдруг крикнул он и принялся рисовать в воздухе какие-то буквы.

На это Феникс принялся распаляться. Похоже, он изрядно потратил силы во время сдерживания нимф… Я едва сдерживалась от того, чтобы ему помочь: он же сказал поверить. Надо поверить. Сейчас не помочь и, может, никогда больше, – но поверить.

А тем временем буквы под ногами Брюнхильды загорелись, и она начала увеличиваться в размерах. Захария рядом со мной напрягся, а Гили прижалась к моему боку.

Матушка… Теперь Брюнхильда – настоящая великанша! И если бы только она: и молот вырос вместе с ней!

– Не оплошайте, Феникс, Олав! – выкрикнула я. – Придумайте что-нибудь!

Мой крик подхватили тысячи шепотков, и теперь нимфы говорили то же самое, разнося мои призывы по поляне. Даже войско смущённо попятилось. Может, наши слова и впрямь придадут нашим бойцам силы?

– Феникс, только посмей проиграть! – подхватил Захария.

– Проиграешь – и точно тебе не видать моей Мирочки! – вторила Гили, и я толкнула её в бок. Захария напряжённо сдвинул брови. – Ну а что? Пусть хоть на что-то надеется: сейчас неважно, насколько это правда.

А тем временем Брюнхильда без труда отбивалась от осколков волшебной бури. Олав держал её, как мог, но и у него могли кончиться силы. Ведь вряд ли он обладал той же выдержкой, что и придворный маг Локи…

Взрыв пламени! Феникс выскочил вперёд, посылая в бурю поток огня. Пламя охватило всё в считанные мгновения. Даже нимфы посторонились, но не перестали нашёптывать – или уже кричать? – подбадривая юношей. Я же замолчала: боюсь, не в моих силах побороть такой вихрь звуков. Оставалось только опустить уши.

– Как тебе это, гигантша?! – воскликнул Феникс, выпуская последний – самый сильный – огненный шар.

Тот пришёлся прямо по Молоту, и тот нагрелся до такой степени, что Брюнхильде пришлось его отбросить. Тем не менее, она осталась огромной, и с этим необходимо было что-то делать.

– Олав! – воскликнул вдруг Феникс. – Я на передовую! Сделай что-нибудь!

Тот растерянно развеял бурю, и Феникс выпорхнул на огненных крыльях к носу Брюнхильды. Та принялась его отгонять, точно надоедливую муху. Её ругательства и громкий крик разнеслись эхом по всему Материнскому Пику.

В конце концов ей удалось ударить Феникса. Тот отлетел и упал в снег. Нет! Я едва не кинулась его спасать, но Гили удержала меня. Ничего, Феникс выдержит, он же обещал…

Весь Материнский Пик дрожал от победного смеха Брюнхильды. К слову о пиках… Камни!

Кажется, в голову Олава пришла та же мысль, что и мне. Теперь, когда Феникс пал, ему придётся защищаться. Он тут же перенаправил все свои силы на пики, расшатывая и раскачивая их. Но я понимала: какой тут магией ни обладай, а в одиночку все огромные камни не обрушить.

Олав обернулся. За спиной к нему потянулись нимфы. Они будто о чём-то договорились, молча, незримо. И ринулись к камням, в разы усиливая бурю.

Мгновение, ещё одно, третье… Хруст, треск. Все воины бегут, иначе их раздавит. Нас с Захарией и Гили схватили нимфы и, потянув назад, подняли в воздух. Ещё чуть-чуть…

Камни рухнули! Рухнули точно по кругу, заперев собой огромную Брюнхильду. Теперь ей оставалось только метаться.

Тем временем Феникс наконец-то очнулся. Слава Матушке! Он опёрся на локоть и, победно улыбаясь, протянул руку.

Нимфы бросились на Брюнхильду, закружив её, и Олав послал очередную бурю, а Феникс добавил ей огня. Огромную фигуру Брюнхильды опалило, и та с гневным криком растворилась, превратившись в кроху. Стоявший где-то рядом придворный маг Локи опустился на колени, тяжело дыша.

В конце концов нимфы осторожно опустили нас с Захарией и Гили на камни рядом с проигравшими. Феникс приземлился рядом со мной на крыльях, а Олав подлетел на волне бури.

– Миру – быть, придворный маг Локи и верховный ярл Брюнхильда, – заявил Олав, встав на краю и взирая на поражённых, униженных советников сверху вниз. – А уж пойдёте ли вы дальше, в лучшее будущее, со мной – ваш выбор.

Брюнхильда и Локи переглянулись. Взгляд одинаковых тёмных глаз означал одно – согласие. Оба протянули руки своему конунгу. И пока Олав поднимал их, Феникс обернулся ко мне:

– Ну что, красиво сыграл? – ухмыльнулся он.

– Так и быть, признаю, – усмехнулась я в ответ. – Хоть в чём-то тебе можно доверять.

– Моя честь оскорблена, – согнулся он от притворной боли. – Что же я могу сделать, чтобы вернуть ваше доверие?

– Не быть дураком. И, так и быть, мы подружимся снова. – Сказав это, я примирительно протянула руку.

Но вместо того, чтобы пожать её, Феникс… поднёс её к своему лицу и подмигнул.

У меня не было слов. Не было сил. Только одно – жар в голове и взгляд, поплывший ровно в тот миг, когда Феникс почти осмелился меня поцеловать.

– А ну, руки прочь! – кинулась к нам Гили, оттаскивая меня в сторону. – Мира тебе не… не кто-то там, кого ты можешь целовать!

– Просто шутка… – начал было Феникс. Но его тут же оттащил Захария:

– Доиграешься с такими шутками! Я тебе надаю!

Захария и впрямь начал давать ему тумаки, на что Феникс забавно заплясал, уворачиваясь. Гили продолжала возмущаться, а я никого не слышала. В голове стоял звон. Звон свадебных колоколов. Дура, Мира, ну и дура!

– Ладно, я тебя прощаю, – гордо вскинула голову я. – На этот раз.

Захария на этом остановился, а Феникс лишь улыбнулся.

Вдруг послышался смех. Мы обернулись: это был Олав. За ним удивлённо переглянулись Брюнхильда и Локи.

– Ну вы и смешные… Богиня, как же это приятно – смеяться!

И я засмеялась вместе с ним. Уже не зная от чего: от глупости происходящего или от искреннего счастья за Олава, который наконец-то больше не испытывал боли от радости.

И все засмеялись следом, возможно, осознавая точно то же, что и я.

* * *

Могучие горы и их девственно-чистый снег сменились сперва на зелёные душистые луга, а потом – на бескрайние поля, едва припорошенные снегом. Наконец-то на Ледяном Севере наступила настоящая весна: уходя, юный конунг Олав договорился с нимфами о дружбе, и сейчас её залогом стало первое по-настоящему тёплое лето для всего ледяного народа. А в этот месяц Олав отправится на объединение своих земель, а нимфы вернутся, когда придёт их время.

Мы же, сердечно с ним попрощавшись и взяв с него обещание помочь в час нужды, отправились за горизонт – к Пламенной границе, как её называют здешние жители. Приблизившись к ней, мы наконец поняли, о чём говорили северяне.

Приближаясь всё ближе и ближе, мы видели: нимфы, остервенелые, поглощённые битвой, что длится веками, сталкивались бурями: снежной и песочной, степной. Две стихии – холодная и горячая бури – столкнулись в невиданном водовороте. И мало того, что я не думала увидеть подобное – я даже не представляла, что такое вообще существует.

В конце концов мы наконец спустились и подобрались ближе. Снежинки – неожиданные в это время года – царапали щёки, и приходилось укрываться рукавами шубы.

– Мара упаси… Как здесь пройти вообще?! – возмущалась Гили, скача на окоченевших копытцах.

– Олав сказал, что послал дружелюбных нимф, чтобы передать о нас весть, – напомнил Феникс. – Так что нас должны защитить.

– Ага, нам бы, конечно, узнать, прибыли ли они вообще, – мрачно произнёс Захария. – Олав молодец, но кто знает, не обманули ли его союзницы.

– Другого выбора у нас всё равно нет, – пожал плечами Феникс. – Так что будем надеяться, что нимфы окажутся достаточно добропорядочными.

– Или не захотят нас трогать, пока заняты боем, – также верно предположил Захария.

И мы двинулись вперёд. Окунулись в буду, как в холодную воду, провалившись под лёд. Только река отнюдь не стоит, а движется вольными течениями.

Во мне взыграло любопытство, и я взметнула взор к небесам. А там… Невероятно! Призрачные силуэты изо льда и пламени сталкивались, боролись, разлетались брызгами, искрами и паром. Как костёр ночной зимой, только разжигающийся не медленно, а быстро, мгновенно. Взрыв – и призраки стихий исчезают, будто их и не существовало. А потом вновь возрождаются. И вновь идут в бой, чтобы разорваться и появиться снова.