Текст книги "Номер Два. Роман о человеке, который не стал Гарри Поттером"

Все было готово к началу.

8

Прежде чем продолжить рассказ, нам следует немного отступить назад и двинуться по следам писательницы, которая на сегодняшний день пользуется всемирной известностью.

Когда речь заходит о Дж. К. Роулинг, часто говорят, что ее жизнь сложилась как волшебная сказка. Представьте себе молодую женщину, которая живет весьма шатко, в одиночку воспитывает ребенка и вдруг становится величайшей героиней Соединенного Королевства. Казалось бы, такой сюжет мог зародиться лишь в мозгу сценариста, пребывающего в прекрасном расположении духа. История началась 31 июля 1965 года в небольшом городке Йейт, в самом центре Англии. Любовь к книгам девочке привила мать, причем очень рано, так что, по воспоминаниям, первый свой рассказ она написала в шесть лет. Конечно, многое из того, что о ней говорят, вызывает сомнение. Чем более знаменит человек, тем больше людей, оказывается, имеют собственный взгляд на его прошлое. И каждый опирается при этом на лишь ему известные подробности, пикантные или провидческие озарения; самый заурядный тип, которому вы протянули пакетик с чипсами во время совместного аперитива, задумывается, а не написать ли о вас диссертацию.

Однако все сходятся на том, что у девочки необычайно рано проявилось незаурядное воображение. Но как известно, писательский талант еще никому не помог обрести счастье. Будучи интровертом, Джоан так описывает себя в подростковом возрасте: «Спокойная, вся в веснушках и близорукая». В итоге – букет переживаний, необходимых для вызревания судьбы художника. Именно тогда девочка узнает, что у матери обнаружили рассеянный склероз. Болезнь, вызывающая прогрессирующую дегенерацию – чудовищный обратный отсчет, ведущий к смерти. Тяжелейший удар для Джоан. И она решает символически выбрать ту же профессию, что и мать: преподавание. Уезжает на несколько месяцев учиться в Париж, где живет рядом с книжным магазином, которого сегодня уже не существует. В конце концов она находит работу секретаря-переводчика в «Международной Амнистии»[17]17
   «Международная амнистия» («Amnesty International») – созданная в Англии в 1961 году международная организация, цель которой – защита прав человека, в том числе его права на физическую и психологическую неприкосновенность; удостоена Нобелевской премии мира.


[Закрыть]. Там она сталкивается с такими человеческими бедами, забыть которые просто невозможно. Намного позже она скажет: «Кое-что из увиденного там стало преследовать меня в ночных кошмарах…» В отдельных деталях ее биографии уже намечаются контуры будущей вселенной.

Потом Роулинг оказывается в Торговой палате Манчестера. Трудно представить себе более унылое существование, но скука – самая благоприятная почва, взращивающая писателей. Джоан все чаще укрывалась от действительности, создавая миры в своем воображении (литературный аналог мечтательной задумчивости), вплоть до того самого дня, когда в поезде, между Манчестером и Лондоном, в нее ударила молния вдохновения[18]18
   Говорят, что ныне писатели, которым не хватает вдохновения, садятся в тот же поезд в надежде, что история повторится. – Примеч. автора.


[Закрыть]. Пока она сидела, уткнувшись лбом в стекло, не имея под рукой ни бумаги, ни карандаша, чтобы записать мелькающие картины, в ее голове сложилась вся история Гарри Поттера[19]19
   «Я возвращалась в Лондон одна в переполненном поезде, и идея о Гарри Поттере просто пришла мне в голову. Я писала почти непрерывно с шестилетнего возраста, но никогда раньше меня так не волновала идея. 〈…〉 У меня не было ручки с собой, но я думаю, что, наверное, это было хорошо. Я просто сидела и думала четыре часа, в то время как все детали пузырились в моем мозгу, и этот тощий черноволосый мальчик в очках, который не знал, что он волшебник, становился для меня все реальнее», – вспоминает Дж. К. Роулинг.


[Закрыть]. Все проявилось единовременно, общая ткань семи томов, уточняла она. Словно отсвет этой ослепительной вспышки, шесть месяцев спустя последовала смерть ее матери.

И наконец перед Джоан открылись новые горизонты. Откликнувшись на объявление, опубликованное в «The Guardian», она получила место преподавателя английского языка в Португалии. Там, в Порто, она встретила Жоржи, журналиста, у них родилась дочь Джессика. Но их связь оказалась бурной и непрочной; в конце концов Жоржи ударил Джоан и глубокой ночью выгнал на улицу. В недавних интервью он признал, что дал ей пощечину, но отрицал факт домашнего насилия; парадокс, который довольно сложно осознать. Джоан с дочкой вернулась в Англию, хотя это не сулило ей никаких профессиональных и личных перспектив. Вначале она нашла приют у сестры в Эдинбурге, потом сняла маленькую квартирку и жила на социальное пособие. Волшебная сказка явно нуждалась в горючем. Собственная жизнь казалась Джоан полной катастрофой, она впала в депрессию. Позже она объяснит, что те сумрачные часы подсказали ей идею дементоров, злотворных безликих существ, высасывающих радость и хорошие воспоминания. В конце концов она нашла работу и снова начала преподавать. Как только ей удавалось урвать часок в своем распорядке, она писала с тем исступлением, какое иногда называют энергией отчаяния. Мало-помалу страницы накапливались, история обретала форму.

В 1995 году, дописав книгу, она зашла в книжный магазин в Эдинбурге, и ей попался на глаза список литературных агентов. Ей понравилось имя Кристофер Литтл, и она решила послать кипу страниц на адрес его агентства в лондонском квартале Фулхэм. Брайони Эванс, ассистентка Литтла, была очарована текстом и уговорила патрона прочесть рукопись. Первых глав оказалось достаточно, чтобы убедить его, и он связался с автором. Джоан хотелось кричать от радости, хотя в голове у нее крутились слова агента: «Ничего еще не сделано…» И следующие месяцы ясно подтвердили его правоту.

Двенадцать первых выбранных издательств отказываются от публикации. Приговор обжалованию не подлежит. Проходит год, потом Литтл узнает, что издательство «Блумсбери» (одно из престижнейших в Великобритании) собирается создать редакцию книг для детей и юношества. Он решает направить рукопись редактору Барри Каннингему. Начало текста вызывает у того прилив энтузиазма. Но судьбу Джоан в конечном счете решит восьмилетняя девочка Алиса Ньютон. Она дочка генерального директора издательства, и тот, желая посмотреть на реакцию ребенка, велел прочесть ей первую главу «Гарри Поттера». Девочка прочла и, страшно разволновавшись, захотела непременно узнать продолжение. И этот детский восторг породил поистине планетарное издательское безумие.

Контракт был подписан. Издатель лишь посоветовал Джоан изменить имя, чтобы книга, написанная женщиной, не ассоциировалась с «девчоночьим чтением». Так на обложке первого тома, вышедшего 26 июня 1997 года, появилось «Дж. К. Роулинг». «К» взято от Кэтлин, ее бабушки по отцу. Первый тираж издан с осторожностью, всего 2500 экземпляров, но очень скоро книгу пришлось допечатывать, причем не единожды. Через несколько недель роман взлетел сразу на первую строку рейтинга продаж, заговорили о настоящем событии. Джоан пишет продолжение, а успех тем временем ширится. Книгу начинают переводить во всем мире, причем после серьезных торгов. Для того чтобы чудо свершилось, недостает единственного элемента: фильма.

9

Благодаря родителям Дэвид Хейман всегда вращался в мире кинематографа. Его мать Норма, помимо прочего, была продюсером «Опасных связей» Стивена Фрирза. А Джон, его отец, участвовал в финансировании таких шедевров, как «Марафонец» и «Китайский квартал». Можно себе представить, какой груз давил на плечи молодого человека, когда он в свой черед решил выбрать профессию в той же сфере. На каждой деловой встрече ему приходилось слышать: «А, я хорошо знал твоего отца!» или «Как дела у твоей матери?». Всем сыновьям такого-то или дочерям такого-то, безусловно, хорошо знакома эта манера окружающих постоянно указывать им место на семейной шахматной доске. Дэвид мог бы выбрать себе другое занятие, где был бы избавлен от сравнений, но для него существовало лишь кино. Он решил уехать в Соединенные Штаты, где сделал достойную карьеру, перейдя из «United Artists» в «Warner Bros.». Но в тридцать пять лет тоска по родине и желание чаще видеть близких заставили его вернуться и создать собственное предприятие в Лондоне. Вот так в 1996 году возникла студия «Heyday Films».

Новенькие бюро и ксерокс самой последней модели ждали первых проектов. Когда Дэвиду потребовалась ассистентка, отец настоял, чтобы он взял одну из его прежних сотрудниц – Энн Тейлор, долгие годы сидевшую без работы. Во время собеседования она едва проронила пару слов и отнюдь не показалась режиссеру киноманкой. Последний фильм, который она посмотрела в кинозале, был «Из Африки», вышедший в 1985 году. Но Дэвид решил пойти навстречу отцу. Тем более что тот добавил: «Знаешь, жизнь с ней обошлась не слишком ласково…» И действительно, пережитые испытания поколебали ее самооценку, причем до такой степени, что одиночество представлялось ей лучшим убежищем.

Молодой продюсер целыми днями читал присланные сценарии, но до сих пор не обнаружил ничего вдохновляющего. Когда родители предлагали вместе пообедать, Дэвид туманно упоминал о кое-каких проектах; чувствовалось, что лучше сменить тему. Кстати, постоянно шел дождь. Он, разлюбивший Лос-Анджелес, начал с сожалением вспоминать ночные прогулки по Венис-Бич[20]20
   Венис-Бич – пляж в лос-анджелесском районе Венис, «тихоокеанской Венеции», привлекающий массу туристов.


[Закрыть]. Не совершил ли он ошибку, вернувшись в Лондон?

Каждое утро по понедельникам Дэвид проводил совещания с внештатными сотрудниками, во время которых Энн записывала все, что говорилось. Дэвид хотел специализироваться на экранизации романов, поэтому каждый присутствующий представлял список книг, в потенциале способных превратиться в фильм. За несколько дней до того в бюро прибыл пакет, присланный Кристофером Литтлом. Речь шла о «Гарри Поттере и философском камне»[21]21
   Таково английское название романа. Во Франции он вышел в издательстве «Gallimard» под названием «Гарри Поттер в школе волшебников». – Примеч. автора.


[Закрыть], романе для юношества, еще не появившемся в книжных магазинах. Наверняка Энн решила взять его домой на выходные из-за яркой обложки. Захваченная историей мальчика, поступившего в школу колдовства, она твердо собиралась сказать о книге на совещании. Но ей помешала робость. Весь день она промаялась, сознавая, что нужно вернуться и поговорить с Дэвидом. Но сколько она ни готовилась и ни репетировала слова, которые произнесет, страх выставить себя на посмешище не оставлял ее. И все же она пыталась побороть опасения, проникшись уверенностью, что должна поделиться своим восхищением этой книгой. Несколько лет она жила словно отрезанная от мира. Чтение романа Роулинг погрузило ее в необычный, волшебный и радостный мир. Если ей это пошло во благо, то и другие тоже смогут испытать подобные чувства. В конце концов она взяла в руки книгу и саму себя, а затем направилась к кабинету Дэвида. Но у двери ее снова охватил страх. В этот момент шеф вышел из кабинета и обнаружил секретаршу, застывшую на пороге.

– Что-то не так?

– Простите. Нет, все в порядке. Просто… утром я забыла сказать вам про эту книгу, – пролепетала она, протягивая роман.

Она могла бы на этом остановиться, но решила вкратце пересказать сюжет. Поначалу он оставил Дэвида совершенно равнодушным. Абсолютно не тот тип фильмов, которые он хотел бы продюсировать. Он мечтал о психологической драме, которая принесла бы номинацию на «Оскар». В тот момент много говорили о скандальном проекте, который собирался снимать в Лондоне великий Стэнли Кубрик, – там должна была встретиться самая гламурная пара в мире, Николь Кидман и Том Круз. Вот о чем грезил Дэвид, а его помощница талдычила о мальчике-сироте, летающем на метле. Нет, это просто какая-то чепуха. Энн закашлялась. Ранимость этой женщины совершенно обезоруживала Дэвида. Если бы не этот кашель, все могло бы повернуться по-другому. Он из вежливости – то есть из жалости – взял книгу и, поблагодарив, сунул в портфель.

10

В следующие дни ничего не происходило. Дэвид наверняка забыл о рекомендации секретарши. Между тем она перечитала роман, словно желая подтвердить первое впечатление. Пораженная силой воздействия, она осмелилась спросить после совещания в следующий понедельник:

– Так вы прочли роман?

В ушах Дэвида это прозвучало как напоминание, полученное из налогового управления.

– Нет, совсем замотался, – ответил он, что было чистым враньем.

По правде говоря, у него не было ни малейшего желания тратить время на эту историю, но тут он вспомнил слова отца: «Знаешь, жизнь с ней обошлась не слишком ласково…» На худой конец, он пробежит книгу, перескакивая через страницы. И он пообещал прочесть. Что и сделал тем же вечером. Удобно устроившись в кресле, он открыл роман, чтобы встретиться с первой фразой:

Мистер и миссис Дурслей, из дома № 4 по Бирючинной улице, гордились тем, что они, спасибо преогромное, люди абсолютно нормальные[22]22
   Здесь и далее текст цитируется по переводу романа «Гарри Поттер и философский камень», сделанному Марией Спивак и опубликованному в издательстве «Махаон».


[Закрыть].

Потом вторую:

Трудно было вообразить, что они окажутся замешаны в делах необычных или загадочных…

И третью:

…они не признавали всякой там чепухи.

И так далее, фразы нанизывались одна на другую, сливаясь в живое и жизнерадостное повествование. Как высланный вперед дозорный будущей многомиллионной армии читателей, Дэвид мог только признать, что здесь веет поразительный романтический дух. В тот вечер он собирался посмотреть телевизионную передачу, начинавшуюся чуть позже, но желание пропало, а он этого даже не заметил. История его захватила, и он не мог остановиться, переворачивая страницы. Как давно ему не приходилось испытывать чего-то подобного? Он уже не помнил. Может, когда читал «Храм Луны» Пола Остера, да и то потому, что ему предстоял ужин с автором после предварительного показа в Нью-Йорке фильма «Дым», сценарий которого тот написал. Встреча так и не состоялась. В тот вечер писатель-сценарист сбежал от всех светских обязанностей. Но вернемся к «Гарри Поттеру». В любом случае Дэвид давно уже не получал такого удовольствия от чтения. Сегодня очень трудно представить себе чувства, которые можно испытать, читая этот роман, если ты никогда ничего о нем не слышал, в девственном незнании читательских восторгов и в абсолютном неведении того, каким явлением этот роман станет в будущем. Осмыслить чтение «Гарри Поттера» до успеха «Гарри Поттера». Кучка читателей, в числе которых оказался Дэвид, прошла через всю исключительность подобного опыта, повторить который на сегодняшний день мог бы разве что инопланетянин. А потому было совсем не очевидно, что еще до того, как первый том саги поступил в широкую продажу, кто-то мог сказать себе: «Ух ты, из этой истории получится классный фильм».

Это была мгновенная вспышка интуиции, квинтэссенция продюсерского таланта. Перед глазами Дэвида Хеймана уже возникли дом Дурслей и школа Хогварц. Конечно, он понимал, что съемки обойдутся дорого, но ведь можно привлечь бывших коллег из «Warner». Единственная неувязка в том, что книгу никто не знает; а ведь если предполагаются крупные затраты, всегда лучше экранизировать истории, уже хорошо известные широкой публике. Дэвид спохватился: не торопится ли он? А вдруг права уже проданы? Прежде всего необходимо встретиться с автором. Кто же скрывается за инициалами Дж. К.?

11

Наутро, после нескольких часов неспокойного сна, Дэвид заглянул в кабинет Энн. Увидев его бледную физиономию, она решила, что шеф на всю ночь загулял где-нибудь в Сохо. Он тут же положил конец домыслам про ночные похождения, с энтузиазмом заговорив о книге. Сначала Энн подумала, что он говорит из вежливости, раз уж она проявила настойчивость. Но нет. Он вспоминал сюжет, в точности воспроизводя кучу деталей. Можно было не сомневаться: он проглотил весь роман. Энн испытала глубокую радость, которая могла бы показаться непомерной; в конце концов, она просто посоветовала книгу своему шефу, а он теперь делится впечатлениями. Но внутри у нее нарастало совсем иное чувство: она оказалась достойной доверия, ее интуиция сработала верно. Другими словами, на нее еще можно положиться. Когда знаешь, чем закончилась эта история, кажется вполне вероятным, что с судебным процессом, который Энн вела против самой себя, было покончено.

– Вы знаете, кто автор? – спросил Дэвид.

– Да, я выяснила. Это женщина тридцати двух лет.

– Женщина? Не знаю почему, но я думал, что мужчина.

– Мне кажется, путаница и была их целью, ведь инициалы Дж. К. можно толковать как угодно.

– А, вполне возможно…

– На гранках нет никакой дополнительной информации, кроме того, что этим занимается Литтл.

– Отлично. Свяжитесь с ним и назначьте встречу.

– Да, конечно, я все сделаю… – ответила она, и через несколько минут вернулась в кабинет Дэвида. – Издательство «Блумсбери» как раз устраивает небольшой коктейль для продвижения книги. Сегодня вечером, и автор тоже там будет.

– …

– Вы приглашены…

Она произнесла эти несколько слов нейтральным тоном, как если бы все шло своим чередом. Все было очевидно и так. Дэвид отправится на коктейль и встретит там Дж. К. Роулинг. Он предложил Энн сопровождать его. Вообще-то, ведь именно она открыла книгу. Энн на пару секунд задумалась и отклонила приглашение. Даже предлог нашла: ей нужно покормить Чехова и Толстого, двух ее котов, так что не получится. Она подумала, как элегантно со стороны Дэвида было позвать ее с собой, но чувствовала себя скованно на таких вечеринках, где следовало уметь глупо улыбаться и говорить при этом умные вещи. Зато ей льстила мысль, что она является кем-то вроде тайного советника. Вечером в переполненном метро никто не мог себе представить, что эта скромная пассажирка войдет в историю кинематографа как первооткрыватель и посредник феноменального успеха.

12

Явившись на коктейль, Дэвид почувствовал, как в нем нарастает внутреннее напряжение. Назвав на входе свое имя и отдав пальто, он направился к бару за стаканом воды. В горле у него пересохло; отпив глоток, он оглядел зал. Как может выглядеть писательница, ради встречи с которой он пришел? К нему подошла молодая женщина:

– Дэвид? Что ты тут делаешь?

Возможно, от волнения он не сразу понял, кто к нему обращается. Но он прекрасно умел cправляться с подобными ситуациями. Достаточно завести поверхностную болтовню, и рано или поздно ты ухватишь на лету важную информацию, позволяющую идентифицировать собеседника. Подошла к нему Эмили, с которой он подружился в университетские годы. Теперь она работала в издательстве. Полезное знакомство, мелькнуло у него в голове.

– Я пришел встретиться с автором… – в конце концов проговорил он. – Возможно, для проекта фильма, – добавил он почти смущенно.

Эмили предложила представить его писательнице, но в зале Джоан не было. Наверняка та вышла подышать воздухом. Эмили заполнила паузу:

– Обычно для книг с таким маленьким тиражом мы презентаций не устраиваем. Мы пригласили несколько журналистов, пишущих для юношества, и библиотекарей, которые собираются организовать конкурсы по мотивам «Гарри Поттера».

Еще несколько фраз в том же роде, и наконец появилась Джоан. Эмили и Дэвид подошли к ней. Эту сцену стоило бы показать в замедленной съемке. Но в романе… как-то сложно… замедлить… ритм… действия… если только… не использовать… многоточия.

– Все в порядке? – забеспокоилась Эмили, заметив бледность Джоан.

– Да, все хорошо. Я вышла на минутку. Слишком волнуюсь.

– Понимаю. Позволь представить тебе Дэвида. Это мой друг, он продюсирует фильмы и хотел бы с тобой поговорить.

– А… Добрый вечер.

– Добрый вечер. Я искренне рад знакомству, особенно после того, как провел несколько часов с вашими героями. Я очарован вашей книгой.

– Может, присядем где-нибудь? – предложила Джоан, словно принять комплимент всерьез было выше ее сил.

Эмили удалилась, решив, что лучше им побеседовать тет-а-тет. Джоан присела на банкетку. Дэвид пролепетал, что, если момент неподходящий, они могут поговорить позже, но она настояла, чтобы он остался. Ее смущает, что ради нее собралось столько народу. Благожелательная атмосфера и внимание были ей совсем непривычны. Могла ли она вообразить, что вскоре весь мир станет походить на этот устроенный ради нее прием?

Пока Дэвид распинался насчет книги, Джоан сидела потупившись. Ей все еще казалось несообразным, что кто-то комментирует ее работу. Как если бы посторонний повторял то, что она доверила бы лишь своему психоаналитику. Джоан слушала, как этот человек во всех подробностях описывает события в Хогварце. Увлекшись, он начал рассказывать о фильме, который уже сложился в его голове. На этот раз она его прервала:

– Фильм… вы серьезно?

– Ну да, фильм.

– Послушайте, все, что вы говорите, глубоко меня трогает. Вы не можете себе представить. Но тут вы заходите слишком далеко.

– …

– Вы друг Эмили, вы хотите, чтобы я провела хороший вечер… и я действительно прекрасно провожу время… только не надо говорить со мной о фильме. Такое даже представить невозможно. Книга еще не вышла, и вполне вероятно, что она никого не заинтересует.

– Не думаю.

– Не думаете чего?

– Я уверен, что это будет настоящий успех и что эта история просто создана для кино.

– Да ну?! – выдохнула Джоан, не в силах скрыть изумления.

– Да, пока я читал, передо мной возникло столько картинок…

– И… как вы себе это представляете?

– Большой приключенческий фильм. Я работал с «Warner Bros.» в Штатах. Уверен, они будут в восторге.

– Я не хочу, чтобы фильм был американским. «Гарри Поттер» – английская история. Поэтому, если однажды, как вы утверждаете, будет снят фильм, он будет английским. С английскими актерами.

– Ладно… очень хорошо, я понимаю, – ответил Дэвид, удивленный тем, какой неожиданный оборот принял этот разговор. Пару секунд назад его собеседница чуть сознание не теряла – и вдруг превратилась в прозорливую защитницу своего творения. Когда речь заходила о «Гарри Поттере», в ней чувствовалась мощь.

Джоан добавила:

– К тому же фильмов придется снять несколько, потому что всего будет семь томов. В голове я их уже написала…

13

В середине ночи Джоан внезапно проснулась, словно кто-то ее встряхнул, и спросила себя: действительно ли этот безумный разговор с кинопродюсером имел место? Как-то сомнительно. Однако разговор состоялся. Они беседовали больше часа и договорились встретиться в ближайшее время. Обсуждение продолжилось, будто и не прерывалось. Готовясь к встрече, Дэвид перечитал книгу. Чтобы убедить автора уступить права на экранизацию, всегда можно говорить о гонораре и кастинге, но все же надежнее отталкиваться от текста. Он не скрывал желания работать с ее романом и таким образом сам становился желанным. Довольно быстро он получил ответ от студии «Warner». Они готовы подключиться и поддержать его. Это была великая новость, а также доказательство того, что он не ошибся. Теперь оставалось получить согласие Джоан, но та пока что пребывала в растерянности. Превыше любых надежд и вопреки всем ожиданиям книга на всех парах двигалась к тому, чтобы стать настоящим событием. Не замедлили проявиться неизбежные последствия: книгой начали интересоваться другие продюсеры, причем не из самых мелких. Дэвид торопил «Warner» с официальным подтверждением; нельзя было терять время. Тревожная мысль, что он может упустить подобный проект, обеспечила ему несколько бессонных ночей. Но в конце концов Джоан его успокоила: она больше ни с кем не будет вести переговоры. Он первым поверил в эту историю еще до успеха книги, – значит, выбран будет он. Так и вышло. Отныне их связало это авантюрное предприятие, которому предстояло растянуться на десятилетие. Дэвид был потрясен: ему достались права на экранизацию романа, заполучить которые мечтали все его коллеги. Это как если бы он купил «Джоконду» в момент, когда она была еще замыслом в мозгу Леонардо да Винчи.

14

Все поздравляли Дэвида с ослепительным успехом. Родители молодого продюсера безмерно им гордились[23]23
   Вскоре им будут регулярно говорить: «А, вы родители Дэвида Хеймана!» – Примеч. автора.


[Закрыть]. Теперь все ждали великого фильма. Однако, объективно говоря, ничего еще не было сделано. Прежде всего предстояло выбрать режиссера. Предложили Стивена Спилберга, который заинтересовался проектом, но только при условии, что в фильме будет сниматься Хэйли Джоэл Осмент, молодой актер, прославившийся после «Шестого чувства». Однако Джоан твердо настаивала на том, что исполнители должны быть британцами. Кстати, как и Дэвид, она предпочитала в качестве британского режиссера Терри Гиллиама. Выходец из «Монти Пайтон»[24]24
   «Монти Пайтон» («Monty Python», 1969–1983) – британская телевизионная комик-труппа, создававшая телескетчи с анимационными вставками. Терри Гиллиам разрабатывал концепцию группы и работал как художник-аниматор. Работа группы основывалась на коллективном творчестве и во многом сформировала будущий стиль Гиллиама.


[Закрыть], он снимал слегка безумные фильмы вроде «Бразилии» или «Приключений барона Мюнхгаузена»; легко предположить, что он сумеет создать сказочный мир школы волшебников. Но студия «Warner» вскоре отклонила его кандидатуру; скандальная репутация, раздутое эго – слишком велик риск, что все пойдет вразнос. Позже, после бесчисленных катастроф, связанных с постановкой «Дон Кихота»[25]25
   Речь идет о фильме «Человек, который убил Дон Кихота» («The Man Who Killed Don Quixote», 2018). Фильм снимался в течение 29 лет и вошел в историю кинематографа как один из примеров проектного ада (проблемы с финансированием, чехарда с выбором главных исполнителей, правовые споры, суды и т. п.).


[Закрыть], его даже называли «прóклятым режиссером». Потом предложили диаметрально противоположную кандидатуру – Криса Коламбуса[26]26
   Крис Коламбус (р. 1958) – американский кинорежиссер, специализирующийся в основном на семейном кино; в результате он снимет фильмы «Гарри Поттер и философский камень» и «Гарри Поттер и Тайная комната».


[Закрыть], который следовал от триумфа к триумфу, от «Один дома» до «Миссис Даутфайр». Это имя вызвало у Дж. К. Роулинг легкую улыбку: оно словно донеслось из ее вселенной, и она признала, что мысль интересная. Продюсеры вдумчиво искали надежного режиссера, умеющего делать семейное кино. Поскольку после успеха книги все поверили в перспективы создания цикла фильмов, они хотели прежде всего обезопасить бюджет, грозивший перевалить за сотни миллионов долларов. Подготовка к съемкам шла в редкостно лихорадочной атмосфере.

На роль Гарри Поттера Дэвид вначале прочил Джейми Белла, которому предстояло вскоре блеснуть в ленте «Билли Эллиот». Продюсер, увидев фильм на частном просмотре, был поражен мастерством мальчика. Но тому уже исполнилось тринадцать, скоро четырнадцать. Он быстро вырастет; а ведь если не случится оглушительного провала, съемки будущей саги затянутся на многие годы. поэтому в первом фильме следовало снимать именно десятилетнего ребенка. Поиск этой редкой жемчужины обещал стать непростым делом. Дженет Хиршенсон и Сьюзи Фиггис, кастинг-директора, активно включились в работу, отсматривая десятки юных актеров. И раз уж было понятно, что процесс может затянуться, кастинг начался одновременно с выбором сценариста, что, вообще-то, редкий случай. Обычно охота на актеров открывается, только когда сценарий уже готов. Джоан Роулинг отказалась за него взяться. И не только из-за отсутствия опыта, но и потому, что хотела сосредоточиться на продолжении истории Гарри Поттера. По зрелом размышлении Дэвид остановился на сценаристе Ричарде Кёртисе, который прославился тем, что написал «Четыре свадьбы и одни похороны». Выбор мог показаться странным, но, по мнению Дэвида, было не так уж нелепо рассматривать жанр будущего «Гарри Поттера» как комедию и даже романтическую комедию. Он связался с Кёртисом. Тот предложил продюсеру приехать на съемочную площадку фильма, сценарий которого он только что закончил, – речь шла о «Ноттинг-Хилле». Авторы сценария редко присутствуют на съемках, но тут был особый случай: сюжет включал в себя много личных деталей (даже дом, где происходило действие, был копией собственного дома сценариста). Поэтому Кёртис решил держаться рядом на случай, если понадобится его консультация. Кстати, он жалел, что не взялся за постановку сам. Вскоре он примется лично воплощать на экране свои истории, в частности в «Реальной любви»[27]27
   «Реальная любовь» («Love Actually», 2003) – британская рождественская романтическая комедия, основная мысль которой – «Вообще-то, любовь повсюду».


[Закрыть].

15

Вот так случилось, что Дэвид посетил дом по адресу: Портобелло-роуд, 104, который послужит основной декорацией. На площадке он поприветствовал Хью Гранта, которого хорошо знал, но так и не обнаружил Джулию Робертс, с которой очень хотел бы встретиться. Между сценами она не покидала свою гримерку. Во время перерыва на обед Дэвид и Ричард отправились в маленький индийский ресторанчик, где им было спокойнее, чем в актерской столовой. Продюсер заранее отправил сценаристу роман Дж. К. Роулинг. Они поговорили о том о сем – то есть о Джулии Робертс. Потом Ричард Кёртис перешел наконец к главной теме:

– Я был скорее удивлен, когда ты прислал мне роман. Это не из тех историй, которые мне обычно предлагают…

– Знаю.

– Однако я доволен, что прочел. Все только о нем и говорят. И понятно почему: действительно классная штука.

– Знаешь, я подумал о тебе именно из тех соображений, по которым ты находишь эту мысль странной. Я уверен, что ты способен сделать Гарри Поттера правдивым. Для меня он ребенок, очарованный тем, что ему открылось. Не так уж далеко от того, что ты пишешь, – от магии чувств…

– Приятно слышать, но для меня там многовато колдовства.

– В том-то и суть: я подумал, что сценарий должен делать ставку на реалистичный аспект. Фантастический мир уже задан, поэтому надо подчеркнуть реальность происходящего. Любой ребенок должен узнавать в Гарри Поттере себя. Ты ведь сумеешь передать переживания мальчика, с которым плохо обращаются, как с Гарри Поттером в первой части?

– Да, но при нем филин, который умнее меня. Это и впрямь не мое…

– Ты говоришь о Хедвиге, это сова.

– Видишь, я путаю филинов и сов, этим все сказано… – заключил Ричард с улыбкой.

Разговор в прежнем легком тоне продлился еще некоторое время. Было уже ясно, что Кёртис вряд ли подойдет. К тому же он считал историю откровенно затянутой. Слишком много составляющих, слишком много второстепенных персонажей, слишком много деталей, важных для понимания мира Хогварца. По его словам, чтобы передать все это, пришлось бы снять фильм часов на восемь. Короче, он не чувствовал в себе сил взяться за такую работу, да и интереса тоже не проявил и вежливо отказался. Кроме того, Кёртис нашел отличный предлог для отказа, чтобы не обидеть Дэвида и сохранить перспективы для будущего сотрудничества:

– Я только что подписался на фильм, который займет у меня много времени. Кстати, тоже экранизация.

– Какой?

– «Дневник Бриджит Джонс».

Так бы сразу и сказал, а не заставлял меня тащиться на встречу, подумал Дэвид. Это было как-то неприятно. Но Кёртис обычно старался вникнуть в любые предложения – мол, это изящнее, чем сразу отказать человеку. Получается, что одно и то же поведение может восприниматься по-разному, и в результате один его считает деликатным, а другой невежливым.

* * *

Впоследствии Дэвид пришел к выводу, что разговор был небесполезен; в результате это помогло ему уточнить свое ви´дение фильма. Кёртис был прав; суть проекта – фантастика. Не видя, к какому еще британскому таланту обратиться, он начал подумывать об американских сценаристах. А конкретнее – о Стиве Кловисе. Джоан Роулинг, еще даже ничего о нем не узнав, выразила недовольство. Напомнила, что «Гарри Поттер» – чисто английская история. И все же, чтобы доставить удовольствие Дэвиду, она согласилась встретиться со сценаристом. К величайшему всеобщему удивлению, Стив очень быстро ее убедил, и контракт был незамедлительно подписан. Тем же вечером за бокалом шампанского, которым было решено отметить это событие, Дэвид подошел к Джоан и поинтересовался, что же побудило ее с такой легкостью передумать. Она взглянула на продюсера, ставшего почти другом, и призналась:

– Он мне сказал, что его любимый персонаж – Гермиона.

* * *

Расплатившись по счету, Дэвид проводил Кёртиса обратно на съемочную площадку «Ноттинг-Хилла». После возвращения в Лондон он не спродюсировал ни одного фильма, поэтому ему захотелось задержаться и посмотреть, как снимают следующую сцену. Ему не хватало кипучей деятельности; он был по горло сыт сидением в кабинете и встречами в ресторанах. Ребенком, следуя за родителями, он проводил долгие часы на съемках; он это обожал. Стоило ему приблизиться к декорациям фильма, и возвращались воспоминания о первых детских восторгах. Время невинности… И, пребывая в этом пузырьке ностальгии, он заметил на другой стороне улицы мальчика, сидевшего на стуле. Круглые очки, взлохмаченные темные волосы, – одним словом, перед ним словно предстало видение.