Текст книги "Номер Два. Роман о человеке, который не стал Гарри Поттером"

16

Если задуматься о случае, благодаря которому скрестились пути Мартина (да еще в этих очочках на носу) и Дэвида Хеймана, недолго поверить в волшебство. Однако все это правда. Каждая деталь. И расскажет об этом не Мартин, а кастинг-директор Сьюзи Фиггис в документальном фильме о закулисном мире съемок, вышедшем в 2011 году на Би-би-си.

А в ту минуту взволнованный продюсер на подгибающихся ногах подошел к мальчику. Сперва он не знал, что сказать, потом решил просто представиться:

– Здравствуй, меня зовут Дэвид, а тебя?

– Мартин.

– Что ты здесь делаешь?

– Я сейчас буду участвовать в массовке.

– А разве статистов не собирают в одном месте? Обычно они держатся в стороне от съемочной площадки…

– Не знаю. Я с папой.

– А кто твой папа?

– Джон Хилл.

– Он работает на фильме?

– Да, он реквизитор.

– А… понимаю. И тебе это нравится, быть статистом?

– Не знаю. Массовку еще не звали на площадку. Папа сказал, что я должен буду просто пройти по улице, совсем скоро.

– Да, это здорово, вот увидишь. Я тоже, когда был маленьким, ходил на съемки с родителями. Тебя папа часто вот так берет с собой?

– Почти никогда. Просто Роза сегодня занята.

– А кто это, Роза?

– Моя няня…

Дэвид старался держать себя в руках, но ощущал пьянящее волнение. Помимо невероятного физического сходства с персонажем мальчик еще и держался с редкой раскованностью. Обычный ребенок, начни его расспрашивать незнакомый взрослый в непривычном месте, скорее всего, почувствует себя неловко. А вот Мартин совсем другой. Они еще немного поболтали о том о сем. Продюсер не хотел действовать слишком в лоб, но в конце концов все-таки спросил:

– А тебе понравилось бы сниматься в кино?

– Не знаю.

– Сыграть в фильме. Стать одним из героев. Не просто статистом. Это было бы здорово?

– …

В этот момент подошел Джон и прервал разговор:

– Здравствуйте, я отец Мартина, какие-то проблемы?

– Нет-нет, ни малейших. Меня зовут Дэвид Хейман, я продюсер. Я тут как раз беседовал с Мартином…

– Да, вижу, – сухо ответил Джон: его явно насторожило, что какой-то мужик пристает к его сыну.

– Мне очень хотелось бы с вами поговорить, если возможно, – продолжил Дэвид.

– О чем?

– Я спросил Мартина, не хочет ли он сниматься в кино…

– Мартин?

– Да.

Кто-то позвал Джона, – кажется, срочно потребовалось его вмешательство.

– Мне нужно идти. Съемка сейчас начнется…

– Да, конечно, я понимаю. Я вам оставлю свою визитку, и, если вы не против, мы спокойно все обсудим сегодня вечером. Или когда вам будет удобно…

Джон взял визитку Хеймана, сказал сыну, что скоро начнут снимать сцену, в которой тот должен будет пройти по улице, и ушел обратно на площадку. Мартин никогда не видел отца в стрессовой ситуации. Джон, неизменное воплощение беспечности, на этих съемках постоянно находился под неослабным давлением. Дэвид еще немного поговорил с Мартином, но «Гарри Поттера» не упоминал. Лучше, чтобы серьезная беседа состоялась в более спокойной обстановке. Времени посмотреть следующую сцену уже не осталось. Пора было возвращаться в бюро. Он пожал Мартину руку, с нажимом произнеся: «до скорой встречи…» Невероятно, но, уходя с площадки, он нос к носу столкнулся с Джулией Робертс. Это было неоспоримым знаком, предвестием чуда.

17

Джон подождал, пока сын ляжет спать, и позвонил Дэвиду Хейману. Тот ответил, что он сейчас на улице; городской шум это подтверждал. В те времена мобильник еще был гаджетом богатых, хитрым устройством для тех, кто желал подчеркнуть свой статус. Джон вскользь подумал, как жаль, что не он изобрел подобную машинку, а потом вслушался в то, что говорил продюсер. Конечно, тот не был никаким извращенцем. По правде говоря, интуиция у Джона всегда хромала. Когда у него спрашивали, кто победит на предстоящих выборах, он неизменно ставил на того, кто их проиграет. Сегодня днем он кинулся к этому человеку, прервав его на полуслове и заранее приписав ему самые низменные пороки. А тот всего лишь хотел пригласить Мартина на пробы. Он увидел в его сыне потенциального исполнителя для фильма, который собирается снимать; больше того, по его словам, сходство Мартина с главным героем было ошеломительным. Однако Джон не имел ни малейшего представления о том, кто такой Гарри Поттер. С тех пор как уехала Жанна, он перестал следить за текущими событиями. Раньше именно жена привносила реальность в жизнь семьи. А теперь не было причин интересоваться последними новостями. Джону порой казалось, что он пребывает в 1992 или 1993 году, застряв где-то между двумя счастливыми днями.

Повесив трубку, он зашел взглянуть на спящего Мартина. Когда сын был младенцем, Джон часто подходил проверить, как ребенок дышит. Годы шли, но Джон так и не отказался от этого ночного ритуала. В его глазах ничто не могло сравниться со зрелищем сына, убаюканного сном. Эта картина обладала властью отгонять горечь. В такие моменты реальность представала в ослепительной простоте, лишенной любых двусмысленностей. Джона завораживала глубина детского сна. У ребенка над ухом можно играть на кларнете (что, конечно, довольно редкий случай, если исключить семьи извращенных меломанов) – он все равно останется в непроницаемой барокамере своей ночи. Возможно, такова и есть, в конечном счете, великая сила детства: абсолютный сон. Ничто не может с нами случиться, когда мы так спим. В какой момент жизни мы теряем эту способность? Годам к четырнадцати-пятнадцати. Не исключено, что поэтому и случается кризис подросткового возраста – из-за исчезновения идеального отдыха. Как давно Джон так не спал. Теперь ему уже не достичь этой ночной глубины, куда не доносятся никакие отголоски дня.

И эта ночь не стала исключением. Джон не сомкнул глаз, прокручивая в голове слова продюсера. Тот, похоже, был совершенно уверен, что Мартин подходит на роль. Часто случается, что будущих звезд обнаруживают именно так – отчасти случайно. Кстати, совсем недавно Джон слышал похожую историю про Брюса Уиллиса: его карьера началась с того, что он, когда работал барменом в Лос-Анджелесе, попался на глаза какому-то кастинг-директору. В путанице ночных мыслей Джон уже представлял, как сидит в первом ряду на каком-нибудь закрытом просмотре. Однако правила игры ему были хорошо знакомы. Сколько в истории кинематографа несбывшихся обещаний и разбитых надежд? Но остатки здравомыслия вовсе не препятствие мечте, а в мире гипотез так легко увериться в их осуществимости. И он продолжил дрейфовать к счастливым берегам по лучшему из возможных сценариев. По очевидной логике сюда включалось и возвращение в Лондон Жанны. Она обязательно приедет, чтобы быть ближе к своему ребенку, и их семья обретет второе дыхание. На этой картине Джон и заснул, как если бы греза опередила сон.

18

Наутро Джон приготовил сыну завтрак, но решил, что говорить о предложении Хеймана еще рано. По его мнению, это не подпадало под категорию «сидячих разговоров». И только по дороге в школу он рассказал сыну о том, что созвонился с продюсером.

– Ну конечно я знаю про «Гарри Поттера»! Его сейчас все в школе читают, – тут же воскликнул Мартин.

Две короткие фразы, от которых Джон еще острее почувствовал, до чего оторван от мира. С каждым днем он все больше убеждался в своем таланте увиливать от веяний моды. Тогда он объяснил сыну ситуацию. Человек, который говорил с ним на съемках, думает, что Мартин очень похож на главного героя. Мальчику эта новость показалась невероятной. Если до этого его любопытство дремало, то сейчас он горел желанием погрузиться в книгу. Неужели он и вправду похож на Гарри? Никто ему никогда ничего подобного не говорил.

* * *

Они уже подошли к школе, когда Джон приступил к главному:

– Тебе будет интересно попасть на пробы?

– А это что?

– Ты играешь перед камерой, а они смотрят, подходишь ты или нет.

– Но я же не актер.

– Иногда они берут людей, которые непрофессионалы в кино. Если тебе как следует объяснят, в чем тут дело, у тебя получится, я уверен.

– Ну, не знаю.

– По-моему, стоит попробовать. И наверняка ты классно развлечешься…

Намного позже Мартин вспомнит этот разговор, а точнее, фразу отца: «И наверняка ты классно развлечешься». И у него по спине пробегут холодные мурашки. Ничего удивительного, если знать, сколько потрясений вызовет эта эпопея.

* * *

Весь школьный день Мартин, в точности как его отец накануне, плавно склонялся к наилучшей версии этой истории. Между двумя заданиями по арифметике он уже видел себя звездой кино, а может, даже в клипе с Майклом Джексоном. На него будут смотреть влюбленными глазами, а Бетти станет кусать локти из-за того, что его отвергла. По своей несказанной доброте он простит ей ошибку молодости. В своих раздумьях о потенциальных последствиях успеха Мартин и впрямь заглядывал далеко. А ведь Джон, который по крайней мере одной ногой стоял на земле, предупредил сына, что ничего еще не решено. Это всего лишь проба, и только. Больше того, добавил он, за то, чтобы получить эту роль, станут, конечно же, бороться десятки детей. Но это не мешало Мартину забегать вперед; так человек, приобретший лотерейный билет, прикидывает, отмечая номера, что купит на будущий выигрыш.

19

В тот же вечер отец и сын решили вместе пробежать несколько первых глав романа. В обеденный перерыв Джон сходил за книгой; при входе в магазин любой покупатель сразу натыкался на огромную стопку Дж. К. Роулинг. Один успех тянет за собой другой, и отныне до любого издания можно было добраться, лишь миновав клеточку «Поттер». Фанат русской литературы, ни разу в жизни не заглянувший в отделы фантастики или книг для юношества, Джон тем не менее почувствовал, что история его захватила. Особенно ему понравился юмор автора; при любом упоминании об этих нелепых Дурслеях на его лице появлялась улыбка. Джон в конце концов даже узнал себя в юном Гарри, страдающем от несправедливости. По правде говоря, родство с главным героем ощущал любой читатель. На этих страницах присутствовал универсальный ингредиент. Гарри Поттер воплощал нашу мятежную частицу, наше желание обладать властью, чтобы наказывать придурков, нашу мечту о лучшей жизни.

Что касается Мартина, у него такое самоотождествление было еще прозрачнее. Каждое слово подтверждало, что речь идет именно о нем. Теперь он понимал ту очевидность, которую почувствовал продюсер. И действительно, все описания Гарри, от волос до манеры поведения, находили реальный отклик в том, что исходило от самого Мартина. Вне всяких сомнений, если вложить ему в руку волшебную палочку, он станет юным чародеем. Но сходство не мешало ему готовиться к кастингу. Пробы были назначены на следующий понедельник, так что времени оставалось не так уж много. Тем более что на выходных Мартин должен был съездить в Париж. А потому в их распоряжении было всего два вечера, чтобы прикинуть, что от него может потребоваться. Джон сдвинул мебель в гостиной, освободив пространство, заказал большую пиццу и волей-неволей превратился в преподавателя актерского мастерства:

– В начале романа Гарри испытывает два основных чувства. Первое – разумеется, печаль. И это еще мягко сказано, вообще-то, он явно страдает. Бедный Гарри – сирота, к тому же дядя и тетя с ним плохо обращаются, так же как и их жуткий сынок Дулли.

– Дудли, – поправил Мартин.

– А, да, Дудли, извини. Короче, вот это чувство от тебя и потребуется передать. Гарри оказался замкнутым в мире, где чувствует себя совершенно беспомощным. А второе чувство, на мой взгляд, это упоение, восторг. Тебе предстоит открыть необычайный, невообразимый мир. Там есть сцена со змеей в зоопарке, но главное начинается с появлением этого великана Огрида…

– Он полувеликан, папа.

– Ну да, точно. Очень хорошо, дорогой, что ты запомнил все детали… Так на чем я остановился?

– На восторге.

– Да, точно. В день своего рождения ты узнаешь, что ты знаменитый волшебник… Представляешь? С ума сойти… Так вот, над этими двумя чувствами мы сегодня и поработаем: печаль и восторг. С которого хочешь начать?

– Наверно, с печали…

– Отлично. Тогда скажи мне, как тебе вызвать это чувство.

– Ну… если я подумаю о том, что вы с мамой разошлись.

– Понятно, давай начнем с восторга.

Тягостный момент миновал, Мартин начал следовать указаниям отца:

– Представь, что ты на вокзале и ищешь платформу девять и три четверти. Вот… да, так… у тебя в голове вертится, что это какая-то ерунда! И тут… ты понимаешь! Ты видишь, как другие дети проходят сквозь стену, и пробуешь повторить. Да, вот так… Представь, что ты несешься на стену и можешь об нее разбиться, но нет! Оп! Ты проходишь насквозь! Ну давай, дорогой…

Мартин едва сдержал смех, глядя на возбужденного отца, размахивающего руками, но включился в игру и изобразил прохождение сквозь воображаемую стену.

– О да, точно так! Браво! – восхитился Джон.

Они походили на двух психов, пытающихся воспроизвести крупномасштабный блокбастер на двадцати квадратных метрах маленькой гостиной. И оказалось, что это затягивает. Они развлекались вовсю, как давно уже не бывало, – они даже забыли, ради чего все затевалось. Джон открывал в сыне незнакомые черты; оказывается, тот не лишен ни изобретательности, ни юмора. Трудно сказать, был ли этот момент рождением призвания, но что-то явно произошло. Иногда, играя роль, находишь самого себя. Мартин, который прежде ничем особенно не увлекался, теперь мечтал поступить на театральные курсы. Конечно, решающим был энтузиазм, сверкнувший в глазах продюсера. Всегда хочется идти туда, где кто-то нас ждет. Выберут его или нет, но этому приключению Мартин был обязан важным открытием: ему страстно захотелось стать актером.

20

Вечером в пятницу их творческий дуэт расстался. Это произошло на вокзале Ватерлоо. До 2007 года именно оттуда уходили поезда «Евростар». Мартин, уже привыкший путешествовать самостоятельно, воспринимал эти поездки как предвестие взрослой жизни. Его обуревали смешанные чувства. Разворачивая фольгу, чтобы съесть приготовленный отцом сэндвич, он думал о папе. У него сердце разрывалось оттого, что пришлось оставить отца в одиночестве; мальчик чувствовал себя немного виноватым всякий раз, когда отправлялся к матери. Это не мешало ему радоваться за нее. Он прекрасно видел, что она стала намного веселее после переезда во Францию; улыбка снова появилась на ее лице. Вот Мартин и метался между чувствами родителей, от горечи к надежде, уже не совсем понимая, где же его место. Эмоциональная сумятица, усугубленная осознанием, что он находится в поезде, который едет под морем.

В ту пятницу Жанна, встретив сына, крепко прижала его к себе; даже слишком крепко, словно тело требовало наверстать прожитые в разлуке дни. Выпустив его из объятий, она чуть отстранилась:

– Мне так странно видеть тебя в очках, милый! – И добавила: – Теперь ты стал похож на Джона Леннона.

Сомнений не оставалось: он теперь скорее маленький англичанин, чем маленький француз; в поединке за корни отец выиграл. Мартину хотелось спросить: «А тебе не кажется, что я скорее похож на Гарри Поттера?» – но он решил, что заговорит об этом позже. Он сдерживался уже несколько дней, не желая рассказывать о необычайной истории по телефону, чтобы по лицу матери увидеть, как она на это отреагирует. До ее квартиры было минут десять ходу. Жанна сняла жилье в доме семидесятых годов прошлого века, не особо привлекательном, зато расположенном недалеко от вокзала, что упрощало перемещения и экономило время. Чтобы свести к минимуму травматизм перемен, она постаралась обставить парижскую комнату Мартина очень похоже на его же английскую комнату. Все было одинаковым, от обоев до пододеяльника. Поняв, что намерения были самые добрые, Мартин воздержался от замечания, что ему это очень странно. Возникало ощущение, будто он долго ехал, чтобы оказаться в исходной точке.

Едва бросив сумку, Мартин заявил с загадочным видом:

– Я должен кое-что тебе рассказать…

Мать мгновенно встревожилась: наверняка что-то случилось. Успокоив ее, он еще немного растянул удовольствие от введения ее в курс дела. Дослушав до конца всю историю, Жанна была поражена, но в то же время не удивлена: ее сын был неоспоримым чудом природы и обладал редкой харизмой. В результате она, недолго думая, заявила:

– Я уверена, что выберут тебя!

Мартину пришлось умерить ее пыл, объяснив, что речь пойдет о самом крупном в Англии кастинге.

– Правда? Самый крупный кастинг… А как там книга называется?

– «Гарри Поттер».

– Гарри… что?

– Поттер.

– Никогда не слышала…

Событие еще не пересекло Ла-манш. Уже в понедельник Жанна навела справки в отделе культуры своей газеты и выяснила, что французский перевод должен вот-вот выйти в издательстве «Gallimard», в серии «Folio Junior». Впечатленная невероятным успехом, который сопутствовал книге в Англии, она предложила написать статью об этой безработной женщине, которая за несколько недель стала звездой. Таким образом мать Мартина Хилла стала первой, кто во Франции напечатал материал о Дж. К. Роулинг.

Жанна была особенно счастлива тем, какой прилив энтузиазма это вызвало у сына, не говоря уже о невероятных открывающихся перспективах. Она часто беспокоилась о Мартине и мучилась при мысли, что бросила его в Лондоне. А потому она тоже принялась мечтать. Ради счастья ребенка она готова была весьма вольно обращаться с реальностью, всячески сокращая путь к успеху. Между тем складывалось впечатление, что их жизнь оказалась во власти некой магии, поскольку уже на следующий день случилось нечто, смахивающее на вмешательство небесного провидения. Прогуливаясь вдоль Сены, они оказались у книжного магазина «Shakespeare and Company», в центре витрины был водружен экземпляр английского издания «Гарри Поттера». Они вошли в магазин, чтобы купить роман; продавец, собираясь пробить чек, заметил:

– Я ее отлично помню.

– Кого? Автора? – спросила Жанна.

– Ну да. Как увидел фотографию на суперобложке, когда привезли первую пачку, так сразу и вспомнил. Она училась в Сорбонне и почти каждый день бродила по магазину.

– Вот это да! – удивился Мартин. – И какая она была?

– Довольно загадочная. Могла целыми часами разглядывать книжные обложки, как будто оболочка притягивала ее сильнее, чем содержание. Много раз я пытался с ней заговорить, но она была до крайности робкой.

– …

– Так вы берете? – в конце концов осведомился продавец, быстро вернувшись к прагматике жизни.

Мартин огляделся вокруг, словно само это место вдруг исполнилось волшебства. Здесь бывала Дж. К. Роулинг, и стены, у которых своя память, наверняка до сих пор ее помнят. Накануне, в поезде «Евростар», увозившем его в Париж, он в близком к экстазу состоянии дочитал роман. Никогда еще он ни одной книги не читал так быстро. Конечно, приближающийся кастинг побуждал проглотить роман поскорее, но это было еще не все. Мартин испытывал единение с персонажами – он как будто хотел подружиться с вымышленными существами. Таким образом Мартин присоединился к сообществу самых ярых поклонников романа. А потому немудрено, что он пришел в страшное волнение, обнаружив след автора и узнав, что идет за ней по пятам. Теперь он мечтал о личной встрече.

21

Жанна не видела смысла, получив сына на выходные, сдавать его приходящей няне, а потому повсюду брала его с собой. Вечером в субботу она собиралась на ужин к друзьям. Она сразу предупредила: «Вот увидишь, там будет здорово, много других детей». Откровенный обман, потому что в гостях имелся единственный мальчик шести лет. Мартин с самого начала понял, что ему придется развлекать малыша, тем более что тот был рад возможности пообщаться с кем-то постарше. Они поужинали вдвоем, отдельно от взрослых, в детской комнате перед экраном с мультфильмом. Жанна периодически заглядывала, спрашивая, все ли у сына в порядке. Тот из вежливости отвечал, что да, не желая портить ей вечер. На ней было красивое платье, она тщательно подкрасилась; новая эра в ее жизни выражалась и физически. Мартин даже с трудом ее узнал, когда она вышла из ванной при полном параде, и чуть не спросил: они что, идут на маскарад?

Придя в гости, Мартин со всеми поздоровался – в той вежливой манере, которая иногда делает детей похожими на дрессированных обезьянок, обученных хорошо вести себя в обществе. Присутствовали две пары и одинокий мужчина лет сорока. И этот мужчина проявил к Мартину особое внимание. Ну, во всяком случае, попытался. Он явно был из тех, кто неловко себя чувствует с любой человеческой особью младше двадцати лет. Из тех взрослых, которые говорят с детьми как с умственно отсталыми, выделяя каждый слог.

– При-вет, Мар-тин! Меня зовут Марк, и я очень, очень рад с тобой по-зна-ко-миться! – сказал он, словно передавал сообщение азбукой Морзе.

Жанна стояла рядом с сыном и, кажется, тоже немного нервничала. Без всякого перехода и совершенно некстати Марк внезапно заявил, что тоже обожает клуб «Арсенал». Но хватило и пары слов на эту тему, чтобы стало ясно, что он ничего не понимает в футболе и просто хотел завоевать доверие мальчика, намекая на якобы общие вкусы.

Довольно скоро Мартин разберется, с чего возник этот странный разговор. Просто следовало понять, что так ведет себя мужчина, старающийся понравиться ребенку, чтобы покорить его мать. В сущности, довольно симпатичный подход. Марк действовал бы ровно так же, если бы у Жанны была собака, – тогда пришлось бы гладить ее по холке, восхищенно приговаривая: «Хороший песик, очень хороший!» На прощание Марк пожал Мартину руку, словно подчеркивая их чисто мужские отношения, и поцеловал Жанну в щеку, одновременно поглаживая по спине. Слегка подчеркнутая ласка словно отрицала светский кодекс, который велит скрывать чувственность.

В такси по дороге домой Жанна спросила:

– Ну как тебе Марк?

– Вроде вполне.

– А ты ему очень понравился. И еще у него большой дом в деревне. Может, съездим как-нибудь в хорошую погоду?

– Конечно, если хочешь…

Забравшись в постель, Мартин снова подумал о руке этого мужчины на спине у матери. Конечно, мать свободна и может завязывать новые отношения, он это прекрасно понимал; но мысль об отце была мучительна. Втайне – но сын это чувствовал – Джон надеялся, что все еще наладится и развод окажется временным; он обманывал себя – он всегда придумывал свою жизнь. Наверняка именно в этом его изобретательский талант проявлялся полнее всего. Возможно, Мартин немного походил на отца – он тоже обладал даром уноситься куда-то вовне, грезить о жизни, а не проживать ее. Неудивительно, что в нем увидели воплощение Гарри Поттера; он унаследовал некую несовместимость с реальностью и вольготно чувствовал себя в воображаемом мире. Но реальность всегда настигала его, и сейчас Мартин тихонько заплакал в кровати. Из-за отца. Перед глазами неотступно стояла эта картина: какой-то мужчина гладит спину его матери. Пустячное движение, но именно благодаря этому простому жесту мальчик понял, что прошлое окончательно осталось позади.

22

В следующий понедельник Джон зашел за сыном в школу. В пять часов у них была назначена встреча с кастинг-директором, вернее, с кастинг-директрисой. Прежде чем перейти к самой встрече, следует отметить еще один момент – как минимум, странный. За две недели до этого новый директор школы, со всей определенностью принадлежавший к партии консерваторов, решил, что отныне все ученики будут носить форму. Однако в этой государственной школе всегда отстаивали свободу носить что нравится – во имя избавления от груза английских традиций, еще довлеющих вне этих стен. Столкнувшись со всеобщим негодованием, вызванным предложенными мерами, директор отступил, ограничившись требованием ношения пиджаков. А потому Мартин каждое утро влезал в темно-синий блейзер, украшенный эмблемой данного учебного заведения. Облаченный таким образом, плюс волосы и очки, он и впрямь казался вышедшим из дверей Хогварца. Кстати, когда он появился в продюсерском отделе, Сьюзи Фиггис встретила его словами: «Какая прекрасная мысль надеть пиджачок!» Как же всегда волнительно действовать совершенно не по своей воле.

Это была жизнерадостная и дружелюбная женщина, очевидно любящая свое дело. Ей наверняка приходилось отсматривать нескончаемые вереницы любителей из всех пригородов Лондона в надежде отыскать жемчужину для следующего творения Кеннета Браны или Алана Паркера. В сердцевине ее работы лежала неиссякаемая мечта совершить открытие: стать той, кто раньше всех разглядел гения в никому не известном человеке. Кастинг на роль Гарри Поттера был для нее просто манной небесной. Это стало самой увлекательной миссией, которая когда-либо ей поручалась. Оборотной стороной медали оказалось чудовищное давление, которое она испытывала со стороны студии «Warner». Каждый чувствовал, что фильм, каким бы грандиозным он ни был, со всеми впечатляющими декорациями и умопомрачительными зрительными эффектами, без хорошего Гарри останется пустой скорлупой. Следовало отыскать стержень реактора. Между тем на остальные роли уже имелись многообещающие кандидаты. На данной стадии Гермиону практически выбрали, да и за Роном дело не станет. По-прежнему не хватало Гарри. Сьюзи и ее содиректор Дженет уже отсмотрели множество претендентов. Всегда возникало какое-нибудь «но». То актер не на высоте, то типаж далек от персонажа. Или слишком большой, или слишком маленький. Против некоторых фамилий делали пометку «Выбор возможен», но ни одной серьезной кандидатуры не было. А никто не собирался вкладывать сто миллионов долларов в «может быть».

По дороге на встречу Джон предостерег сына:

– Знаешь, те, у кого есть власть, ею злоупотребляют. Не позволяй сбить себя с толку. Главное – это то, что есть в тебе самом…

Трудно представить себе речь, менее соответствующую реальности. Сьюзи с самого начала повела себя очень доброжелательно, стараясь помочь Мартину расслабиться. Как и Дэвид Хейман, при взгляде на мальчика она ощутила некий импульс. Она не смела поверить, но вполне возможно, что порог ее кабинета только что переступил именно Гарри. Для начала она попросила своего ассистента Эдварда отснять пробы. Когда тот зашел в комнату, она даже головы не повернула, не в силах оторвать глаз от Мартина. Теперь она молилась, чтобы пробы получились убедительными. Но она также знала, что, если нанять хорошего коуча и увеличить количество дублей во время съемок, можно сделать актера из кого угодно. Разумеется, достойный результат легче получить с кем-то одаренным, но на самом деле нет ничего невозможного. Физическое соответствие – уже залог успеха. Вот об этом Сьюзи и заговорила в первую очередь:

– Ты и правда очень похож на то, что мы ищем.

– …

– Ты уже играл?

– Нет… никогда.

– Ну, мы репетировали на той неделе… – вмешался Джон, чем заслужил ледяной взгляд от Сьюзи; ей было не в новинку навязчивое присутствие родителей во время кастинга на детские роли.

– И что ты делал?

– Всякие упражнения…

– Я спрашивала Мартина, – оборвала Джона директриса, явно раздраженная его вмешательством.

Джон извинился. Он почувствовал себя смешным из-за того, что снова ответил вместо сына, рискуя все испортить. Как можно представить себе, что Мартин способен сыграть роль главного героя, если за него все время говорит отец? Но он так волновался за сына. С самого начала он всячески старался принизить важность момента, заверяя, что будет «просто забавно поучаствовать в пробах», но нервничал куда больше, чем готов был признать. Хотя нервничать было не из-за чего. Все складывалось отлично. Теперь, когда отец умолк, сын отлично справлялся. Сьюзи расспросила о его жизни и занятиях, потом перешла к более серьезным вещам. Джон возрадовался, что был прав, порепетировав с сыном, – директриса по кастингу и впрямь попросила Мартина сыграть одну из сцен, где с Гарри плохо обращались.

– В романе мальчик служит козлом отпущения для всей семьи. Хуже того, любимое развлечение его жуткого кузена – вместе с приятелями устроить «охоту на Гарри». Ты читал книгу? – спросила Сьюзи.

– Да.

– Отлично. В любом случае не волнуйся, мы не будем устраивать охоту на Мартина! Эдвард просто скажет тебе что-нибудь… ну… неприятное, а ты отреагируй, как почувствуешь. Или словами, или мимикой. Идет?

– Да, хорошо.

Ассистент взял листок бумаги, встал, зачитал оскорбления. Мартин чуть не расхохотался; плохое начало, он постарался сосредоточиться. Чтобы быть ближе к Гарри, ему нельзя проявлять агрессию. В романе ясно видно, как герой почти невозмутимо переносит изливающуюся на него ненависть. В этом, между прочим, его сила, он не дает никому власти над собой. Поэтому Мартин ускользал от нападок, выделывая в ответ пируэты и даже прибегая к юмору. Казалось, Сьюзи была приятно удивлена. Она иногда вмешивалась, чтобы уточнить движущий мотив или сказать, что нужно сделать. Мартин все больше забывал о конечной цели и получал явное удовольствие от такого руководства. Тогда кастинг-директор попросила его сымпровизировать и произнести что-то вроде возмущенной тирады:

– Пусть даже это не имеет отношения к тексту, скажи, что выводит тебя из себя! Скажи, что тебя злит!

Это оказалось сложнее. Не так уж много вещей его возмущали; не будет же он говорить о недавнем проигрыше «Арсенала»? Но в результате, вспомнив о футболе, он подумал о квидише, любимом спорте юных чародеев. И разозлился, просто заменив термины и представив себе арбитра, притаившегося за облачком, или покореженную летучую метлу. Когда он закончил свою наспех придуманную гневную отповедь, все его поздравили. Он проявил настоящую изобретательность – великолепное качество и главный козырь для актера.

Джон с удовлетворением заметил, что Эдвард и Сьюзи постоянно обмениваются заговорщицкими взглядами. Ему бы так хотелось разделить этот момент с Жанной. Но расслабляться было рано, потому что Сьюзи продолжила:

– А теперь я тебя попрошу сделать кое-что трудное, и ничего страшного, если у тебя не получится.

– Ладно.

– Попробуй заплакать. Обычно актеры думают о чем-то грустном из своей жизни, но верных способов нет. Иногда это получается чисто механически, словно можно найти краник в глазах и открыть его…

Мартин улыбнулся, представив себе эту картинку, – не лучший способ сосредоточиться и отыскать внутри себя слезы. Он мельком глянул на отца, ища ободрения. И задумался. К какому воспоминанию он мог бы обратиться? Странная получалась ситуация. Три человека не сводили с него глаз и ждали от него, что он заплачет. Именно это он и сделал. Не прошло и минуты, как из глаз у него потекли слезы

Сьюзи подошла, чтобы дружески похлопать его по спине. Она пыталась скрыть охватившее ее возбуждение. Важно не внушать ложных надежд, особенно молодому актеру. Даже если она совершенно очарована, окончательное решение не за ней. Не исключено, что Крис Коламбус и Дж. К. Роулинг, отсмотрев пробы, воспримут все произошедшее совершенно по-иному. Но она в это не верила. Мальчик просто великолепен, и все это единодушно признают. Она поработала с ним еще немного, уже над более простыми вещами. Мартин сыграл восхищение и свое прибытие в школу чародеев. Он снова импровизировал с элементами, взятыми из книги, добавляя там и сям отсылки, и даже пустился в разговор с Хедвигой, совой Гарри Поттера. Это было удивительно точно; его желание и умение работать не вызывали сомнений.