Текст книги "7 секунд"

В тот момент, когда он снова проваливался в безграничный мир сна и видел, как тени приближаются к нему, шепча грязные слова и уговаривая его умереть, удар, словно слабый электрический разряд, заставил его пробудиться.

Джилл сидя в углу, растерянно озиралась по сторонам, ее взгляд прояснился и в глазах, почти освободившихся от теней, сквозил страх. Коул спрыгнул с подоконника и быстро направился к ней. Весь день, думая об этом моменте, он не знал с чего начать и неожиданно для себя волновался.

– Джилл? – Мягким голосом произнес он, присев напротив.

Она перевела взгляд на него и, приоткрыв рот, замерла на мгновение.

Да. – Слабым почти детским голосом ответила она, придя в себя.

Ее детский просящий о помощи взгляд, сквозь маску теней, искажающую ее лицо, который, казалось, был способен растопить лед в любом сердце, заставил сердце Коула болезненно сжаться.

– Хорошо. – Впервые искренне улыбаясь, ответил Хоки. – Я Коул. Я не знаю надолго ты. Слушай. Борись. Я знаю, кто они, я вижу их.

Вопреки ожиданиям Коула, взгляд девушки стал еще более печальным. И через мгновение она разрыдалась, отмахиваясь от него руками.

– Ты мне не поможешь, ты лжешь! – Джилл сорвалась в истерику.

– Я помогу, обещаю тебе! Слышишь! Клянусь! – Коул схватил ее за плечи, пытаясь взглядом удержать ее.

Она безвольно опустила руки и продолжала рыдать, но не отводила глаз. То, что он увидел, поразило его. Из глубины ее взгляда поднимались темные тени, заволакивая свет, который начал гаснуть, пульсируя, словно в агонии. Он всей душой желал, чтобы эти тени перешли из ее глаз в него и Джилл освободилась. Коул не заметил, как с силой сжал ее хрупкие плечи.

Одна из медсестер заметившая неладное, позвала санитаров, которые оперативно оттащили Коула в сторону. Медсестра же склонилась над Джилл, пытаясь успокоить ее. И девушка успокоилась, так внезапно, что медсестра машинально отпрянула назад.

– Ты не спасешь ее. – Низким голосом сказала Джилл и уставилась в одну точку, на лоб Хоки, смотря прожигающим взглядом.

После этой фразы, она так же быстро перешла в обыденное для нее состояние, превратившись в безвольную куклу. Подошла еще одна медсестра, средних лет, с сильно осветленными волосами.

– Она хоть не пыталась себя убить. – Мрачно сказала подошедшая. – Ваше общество пойдет ей на пользу.

Коул лишь нахмурился и направился в курилку, склонив голову.

Он еще даже не догадывался, что ему придется сделать, чтобы спасти Джилл и в какую игру он вступил. Если бы он знал, то еще несколько раз бы подумал, прежде чем пытаться. Но сейчас он цеплялся за нее сильнее, чем когда-либо цеплялся за жизнь. Да и, по сути, она и была единственной ниточкой связывающей его с жизнью, а не бессмысленным существованием.

Еще раз, взвешивая все за и против, вспоминая, все что узнал в поисках идеального решения, Коул пришел к выводу, что кроме того, что надо верить, он ни в чем не уверен. Поэтому он решил положиться на интуицию, морально готовясь полностью взять на себя ответственность, что бы ни случилось.

Часть V

Интуиция подсказывала Коулу, что раз он все равно не знает что делать, а Джилл борется, то лучшим решением будет ожидание. И он решил ждать. Насколько томительным оно не окажется, Хоки не предпримет ничего нового, пока ситуация не изменится.

Тогда Хоки начал готовиться, как только мог, постоянно обдумывая варианты действий. Начал посещать тренинги, читал, оживленно общался со всеми, с кем мог, стараясь привести в порядок свое сознание. Начал бегать по утрам, посещал тренажерный зал. Мышцы сначала с трудом воспринимали нагрузки, словно сделанные из дерева, боль после занятий не проходила по два-три дня. Но за месяц упорных тренировок тела и разума, Коул привел себя в порядок. Единственное, что он не смог – бросить курить, но Хоки и не сильно хотел.

Тот день, когда Коул сюда попал, темное пятно начинающее отчет его воспоминаний, почти стерся из его памяти. Хоки даже перестал задумывать о том, что не помнит ничего из того, что было раньше. Со стороны казалось, что он вырвался из лап болезни, как и профессор, которому Коул помог. Но его болезнь, как официально называли его состояние, не прошла и даже не угасла, Хоки лишь направил ее в нужное, как он считал русло. Но все равно, Энни искренне переживала за него, а Ирэн неумело скрывала свою радость.

Но Джилл не становилось лучше, и этот факт угнетающе действовал на Коула, каждый день, делая его чуть мрачнее. Каждый день он ждал, не переставая думать о ней, и не сводя с нее взгляд, если она находилась в поле его зрения. Хоки неоднократно пытался заговорить с ней, но она не поддавалась. В определенный момент, он почувствовал, что теряет интерес к тому, что делает и вообще ко всему. Но надежда и сила воли не позволяли ему бросить начатое.

Лишь через два тяжелых и невыносимо долгих месяца, когда жара, стоявшая на улице, перебарывала кондиционеры, когда Коул отказавшись от всяких попыток вырвать Джилл из пелены теней, сидел на подоконнике и смотрел в вечернее небо, она подошла к нему и положила руку на плечо. Он резко повернулся и чуть не подскочил от неожиданности. Мыслительные процессы в его голове остановились, и он смотрел на нее, слегка приоткрыв рот, на мгновение отупевшим взглядом. Неожиданная сила в хрупкой и как казалось сломленной девушке, ослепила раздавленного сомнениями и противоречиями Коула.

А Джилл лишь спросила, своим голосом, навечно запечатленным в его памяти и который он узнает среди миллионов других голосов:

– Ты точно поможешь мне? – Негромко произнесла она, и в выражении ее лица был еле заметен вопросительный оттенок.

Коул хотел ответить, но не смог произнести ни слова. Ноги Джилл подкосились и она, не сдержав падения, начала падать в его сторону. Хоки успел поймать ее, но она уже была без сознания. Девушка вложила в этот вопрос, звоном раздавшийся в голове Коула, все свои силы и не смогла больше бороться.

В этот момент Хоки физически почувствовал ответственность, которую взял на себя, и ему стало не по себе. Он напрягся всем телом, чтобы устоять на задрожавших ногах. Отшагнув назад, он нежно положил Джилл на пол и, позвав Ирэн стоявшую неподалеку, быстрыми шагами направился прочь. От осознания того, что он чуть было не сдался, Коулу хотелось провалиться сквозь землю. Добравшись до своей койки, он повалился на нее и попытался заснуть. Тепло в том месте, куда легла рука Джилл, до глубокой ночи жгло ему плечо.

Теперь хотел он того или нет, Коул отбросил все сомнения и каждый день начинался для него по-новому. Если раньше он готов был бороться, то сейчас, он признавал сам факт того, что будет бороться, и пути назад нет. Он отказался от попытки вспомнить все, что было, отказался от всякой возможности исцелиться, ведь если его болезнь хоть как-то поможет ему спасти Джилл, то он рад будет погибнуть.

Если раньше Коул просто наблюдал за ней, периодически пытаясь заговорить, то теперь он почти всегда был рядом, не отходя по возможности. Тени в ней были слишком близко к нему, но Хоки боролся изо всех сил. Страх пропал, и если хрупкая девушка может бороться с ними, то, как он, Хоки, может позволить себе проиграть?

В моменты задумчивости, Коул чувствовал, как его мысли становятся чужими, желания смешиваются с тьмой, а настроение пропитывается ртутным налетом меланхолии. Ночные кошмары выбивали из него последние силы, которые он смог сохранить после дня проведенного в борьбе. Но пока тени боролись с ним, они ослабляли свой контроль над Джилл. И Коул это понимал, но и тени тоже. Хоки заметно похудел за неделю, осунулся, руки его начали дрожать, а сигареты почти не уменьшали желания курить. В глазах проявилась легкая искорка безумия, которая пугала Энни и Ирэн, многократно просившую Энни убрать Коула подальше от Джилл.

Но Хоки не останавливался, он читал ей вслух книги, отрывки из Библии, за которые она периодически бросалась на него. Он с остервенением молился за нее, перемешивая свои слова, со словами известных ему молитв. Теперь, если она повторит те же усилия, которые позволили ей подойти тогда к Коулу, то тени не смогут удержать ее.

Хоки боролся, не жалея себя и заметил, что насколько хуже бы ему не становилось, кое-что изменилось – в его воспоминания вернулись цвета и ощущения. И он признался себе, что любит Джилл, и пусть не помнит как это – любить, он чувствует это. Коул не задается вопросом, любит он или лишь влюблен, у него нет выбора, только бежать или бороться.

Через девять ночей, после того, как Джилл подошла к нему, когда Коул как обычно пришел к ней с книгой, на этот раз на обложке красовалось имя писателя – Джек Лондон и под ним, невзрачными буквами, «Повести». Это Энни не смогла отказать Коулу и принесла ему книги из личной библиотеки, и решила, что «Любовь к жизни» входит в число того, что ему стоит прочитать.

Когда Хоки присел на пол рядом, выпрямив ноги и облокотившись на стену, он заметил слабое движение с ее стороны.

– Привет, Джилл. Как ты? – Заговорил он улыбаясь.

Девушка молчала, смотря куда-то вдаль. Коул посмотрел в окно напротив вслед за ее взглядом. Там светлело небо, раскрывая новый день.

– Понятно. Знаешь, сейчас восход. Красиво, облаков нет, и лучи солнца выбиваются, словно из-под земли. – Он посмотрел ей в глаза. – Не хочешь увидеть?

И не ожидая ее ответного молчания, Коул взял ее на руки и понес во внутренний дворик. Одна из медсестер хотела помешать ему, но Энни движением руки остановила ее, сказав ей пару слов. Джилл никак не реагировала на происходящее.

Коул бережно опустил ее на скамью, и сев рядом, посмотрел вдаль. Там за стеной, за холмами и редким лесом, ярко горело небо. Пробуждающийся мир выглядел таким чистым, что Хоки казалось, нет в нем теней, ночных кошмаров, сумасшествия, смерти и даже каких-либо мыслей о ней.

Джилл смотрела туда же куда и он, но казалось, что девушка не видит ничего. Коул лишь заметил, что тени стали светлее, и ему казалось, что это не игры света. Он взял ее правую руку в свою и обхватил ее холодную ладонь своими пальцами.

Коул смотрел в небо, и поддался неосознанным, но приятным чувствам. Он чувствовал, что раньше любил смотреть на лазурное, бесконечно глубокое небо. Ему казалось, что он падал в эту даль. Коул забыл обо всем, и редкие облака, словно память, которую он пытался поймать, быстро уходили в сторону, гонимые безликими ветрами, силу которых Хоки иногда пытался представить. Единственное, что он чувствовал телом – холод миниатюрной ладошки в его руках.

Задумавшись, Коул вздрогнул, когда Джилл слабо сжала его руку.

– Красиво? – Он посмотрел на ее лицо, которое не сразу узнал.

Сквозь вуаль теней, которую он принял за уродство, он смог увидеть черты ее лица. Очерченные природой скулы, почти правильный нос, маленький шрам на лбу, скорее всего след детства, волевой подбородок и прямая линия челюсти довершали образ. Пересохшие губы, полная нижняя и чуть оттопыренная верхняя, приоткрытого рта оголяли светлые зубы. Печать пережитого, придавала ее юному лицу выражение глубокой скорби.

– Да… – Слабо сказала Джилл и сильнее сжала его руку. – Не отпускай меня.

Она взглянула ему в глаза, и он увидел – из глубины ее глаз, поднимались темные тени, пытаясь заслонить, тот лучик света, который с трудом выбился наружу. Хоть Хоки видел это не впервые, каждый раз он содрогался, и мурашки пробегали по его коже, а сердце с болью сжималось.

Коул смотрел в ее глаза, цепляясь взглядом за этот луч, не чувствуя ничего, кроме ее руки, которая теперь жгла ему ладони, и своего коченеющего от напряжения тела.

– Держись! Смотри мне в глаза! – Выкрикнул он и прижал ее ладонь, которую не мог отпустить к своему сердцу, которое отбивало удары, сотрясающие грудную клетку.

Но тени неумолимо надвигались, и Хоки почувствовал, как по груди разлилось тепло, словно горячая вода. Коул судорожно задышал, сердце сбилось с ритма, шумело в ушах. Он не сразу почувствовал, как ее пальцы впиваются ему в грудь, и ногти режут кожу сквозь футболку. Лицо Джилл изменилось, черты исказились, и она ухмылялась, видя его растерянный взгляд. Джилл высасывала из него энергию, которую он отдавал ей в этой борьбе.

Он проваливался куда-то вниз, сердце почти затихло, тепло ушло. Коул обхватил ее за плечи, и выдавил из себя ухмылку.

– Испугались, да? – Сказал негромко.

Хватка ослабла и Джилл повалилась на скамью. В этот момент подбежала Энни и вопросительно глянула на Коула.

– Со мной… все хорошо. – Сказал он сбивчиво, восстанавливая дыхание. – Ей тоже похорошело…

– Без шуток. Что случилось? – Резко сказала Энни, нащупывая пульс у Джилл, и знаком, подозвав медсестру.

– Мы смотрели на восход, и плодотворно побеседовали… – Коул потер то место, куда впилась пальцами Джилл, разгладив футболку.

Он давно не чувствовал себя настолько обессиленным духовно и физически. Но скрыл это. На ходу Хоки отмахнулся от Ирэн и побрел в холл. Зайдя к себе в палату, Хоки повалился на койку и мгновенно уснул.

Сон был тяжелым. Коул ворочался и, что-то бормотал, непонятные образы вставали перед глазами. Ночью его лихорадило. Энни сняла с него потрепанные кроссовки и заботливо укрыла.

Коул проснулся поздно вечером. Открыв глаза, он увидел знакомый ему белый потолок и глубоко вдохнул. Состояние его было тяжелым – ломило кости, раскалывалась голова, он чувствовал себя так, будто не спал всю ночь, а работал не переставая. Слабость сковывала его тело, а сознание дрожало как струна.

– Проснулись? – Мило улыбалась ему Ирэн, стоя напротив.

В палате уже никого не было, и по его предположению время близилось к обеду.

Только сейчас Коул заметил, что он нравится ей. И на мгновение засомневался в себе: может он все-таки больной, и Джилл просто шизофреничка. Нужно лишь забыть обо всем этом и вылечиться, или хотя бы притвориться, что вылечился. А Ирэн позаботится о нем… Но от нее не шло той силы, он не видел ее детскими глазами. А Коул уже сделал выбор, нашел путь, идти по которому – его удел.

– Да. Что-то я разнервничался… тогда. – Хоки посмотрел на Ирэн. – Вроде сегодня не ваша смена?

Ирэн бросила взгляд на часы, стрелки которых показывали семь часов вечера, он ошибся, сейчас все ужинали.

– Да, не моя, но я решила, что могу выйти на… – Она прервалась на полуслове.

– Спасибо. Ваше общество мне не помешает. – Коул протер глаза. – Хотя вам пора.

– Хочешь… хотите я останусь. – Румянец украсил ее лицо, и она невольно потупила взгляд.

Коул почувствовал на себе тяжесть важного решения, и задумался. Он провел пальцем по кровати, неуверенно рисуя круг.

– Не думаю, что со мной… что моя компания будет так же приятна тебе, как мне твоя.

– Но…

Коул не дал ей продолжить.

– Я просто псих, не стоит обращать на меня излишнего внимания. – Коул взял ее за руки. – Спасибо тебе за все. И прости меня, если это возможно.

– Да. Хорошо. До завтра? – Она натянуто улыбнулась.

– До завтра. – Выдавил из себя Коул.

Ирэн встала и ушла, прикрыв за собой дверь.

Коул с силой ударил подушку и готов был взвыть, это решение не далось ему так просто, как могло показаться Ирэн.

Успокоившись, он приподнял край футболки к шее и осмотрел грудь. Пять кровавых полосок вокруг места над сердцем заставили его вспомнить и снова пережить, как он выразился, «плодотворный разговор». Почти всю ночь Хоки, снова и снова прогонял в голове события этого вечера.

И на утро, выкуривая очередную сигарету и смотря почти немигающим взглядом в окно, Коул не смог отделаться от навязчивых мыслей по поводу произошедшего. Сделав выбор, ему не хватило сил избавиться от сомнений, разум как назло, словно машина перебирал все по пунктикам, находя все противоположные стороны, причем видел он их одинаково правильными.

Но отвлекшись и не увидев Джилл на привычном месте, Хоки быстро забыл о сомнениях. Не скрывая беспокойства, он подошел к Энни, но та в ответ на его вопрос, лишь улыбнулась. А потом, видя его недоумевающий взгляд, указала на окно, выходящее во двор. Коул, не поняв смысла этого жеста, подбежал к окну.

Джилл сидела на той же скамье, на которой они вчера сидели вместе, и смотрела в сторону взошедшего солнца. Несильный ветерок играл ее от природы красивыми волосами.

Коул подошел к Джилл. Он уже забыл обо всем, сомнения ушли. А разум, который работал как автомат, в поисках сомнений казалось, сломался, с трудом выдавая более или менее нормальные варианты действий.

– Можно? – С хрипотцой в голосе, спросил Коул.

Джилл слабо кивнула. Он сел рядом, не решаясь заговорить.

– Прости… – Негромко, внезапно для него сказала Джилл.

– Все в порядке. – Хоки задумчиво посмотрел на нее, вуаль теней почти рассеялась, но он чувствовал, что это еще не все. – Как себя чувствуешь?

– Не знаю… Не привыкла еще. – Джилл грустно улыбнулась. – Не привыкла быть собой.

Коул улыбнулся, ведь он даже не знает, что такое быть собой и кем он был.

– Не бойся, я с тобой. И не стесняйся, если тебе, что-то нужно. – Нежно, насколько получилось, сказал Хоки.

Джилл взяла его руку и посмотрела на него. А он пристально смотрел на нее. Заметив его восторженный взгляд, она смущенно улыбнулась.

– А я вижу тебя. – Улыбаясь, сказал Коул. – Наконец, я вижу тебя. Раньше я видел только тени, а теперь я вижу симпатичную мордашку.

Хоки скрыл, то, что тени еще не ушли. Их темный след, все еще оставался на Джилл. Он всеми фибрами души хотел помочь ей отвлечься, радоваться пока есть возможность. Ведь, как Коул ни пытался, отрицать того, что тени вернутся, он не мог.

Она убрала руку и негромко рассмеялась.

– Я уже и не помню, как я выгляжу… Наверное, не очень. Год или пол… – Девушка снова нахмурилась. – Ты видишь тени?

– Да. Я так полагаю их можно так назвать. Обычно они нашептывают людям неверные решения или сводят с ума. Но у тебя другой случай. – С каждым словом, Хоки становился все серьезнее.

– Наверное, это здорово мешает жить… А тебе они не шепчут? – Джилл пристально смотрела ему в глаза.

Коулу нравилось каждое выражение ее лица, и когда она так заинтересованно смотрела, у него появлялось непреодолимое желание рассказывать ей все, что он знает.

– Пытались. И иногда это у них получалось. Когда, кажется, что сходишь с ума, когда не отдаешь себе отчет в своих поступках, тогда они приходят. И даже то, что я их вижу, не всегда помогает. Так я здесь и оказался.

Хоки улыбнулся и перевел взгляд куда-то вдаль. Ему на мгновение показалось, что он рассказывает выдуманную историю. Но взгляд брошенный на Джилл, собравшуюся, что-то сказать и нервно мнущую руки, заставил его вернуться в обыденность.

– А я… я с детства была впечатлительной. И когда… мои родители погибли в автокатастрофе, а я нет… Я попыталась покончить с собой. И я перестала отдавать себе отчет в том, что я делаю. – Джилл грустно замолчала, вновь переживая болезненные воспоминания.

Коул тоже умолк, загрустив, он хотел бы узнать, все, что происходило с ней, но понимал что это совсем не важно. Не важно, что было до, не важно, что сейчас, единственное, над чем он думал, это то, что будет в будущем и что он может сделать для нее. И Коула не могло заставить его отступить даже то, что происходит у нее в голове, хотя, несомненно, этот вопрос его тоже интересовал. Джилл прервала его задумчивость.

– Давно ни с кем так не разговаривала. Так лучше, когда говоришь… – Слезинка скатилась у нее по щеке. – Поговоришь со мной?

– Да. – Он бережно, почти не прикасаясь к мраморной коже ее лица, вытер слезинку, алмазом стекающую по щеке. – Ты давно не следишь за новостями?

Джилл слабо улыбнувшись, кивнула. Коул начал говорить на отвлеченные темы, выкладывал все что знал о космосе, автомобилях, политике, истории… Он и сам почти забыл, что такое просто болтать с другим человеком, ни о чем не думая. Жизнь впервые не казалась ему затянувшейся чередой серых дней. Почти все время говорил Коул, а Джилл лишь кивала, улыбалась, задумывалась на мгновение, иногда задавала вопросы, высказывала свое мнение.

Вечером, на небе зажглись далекие звезды благодаря тому, что лечебница находилась в стороне от города. Над городом звезды не горят, своим искусственным светом он заслоняет их прошедшие огромный путь лучи. Коул неожиданно для себя понял, что не курил весь день, но и сейчас, несмотря на сильное желание покурить, он чувствовал, что ему гораздо проще провести эти мгновения с ней, которые гораздо дороже требуемой организмом дозы никотина. Да и разве настолько сильна зависимость, насколько сильна привычка. Хоки понял, что в этом пагубном деле решает не организм, а мозг, а, как известно этот орган склонен к различного вида зависимостям, преследуя, по сути, естественные цели самосохранения. Сейчас же Хоки был расслаблен и в принципе счастлив, и гормоны настроения вполне справлялись со своими функциями.

Сейчас же два человека, которых случайно или не случайно свела судьба в этом странном мире, в этом нереальном месте, в этой фантастической ситуации просто смотрели в небо, обдуваемые слабым ветром. Энни и персонал лишь изредка выглядывали в окно, приглядывая за ними.

– Знаешь, я не знаю, что там, но когда я смотрю в небеса, я вижу нечто большее, чем могу понять. Хоть это не может воспринять мой разум, я это чувствую. Меня всегда интересовало, что это такое. А может, это просто первобытный страх, перед чем-то необъятным, находящимся выше нас, от того, кажущимся нам тем, что сильнее нас. – Коул склонил голову. – Мы должны бороться, это заложено в нас генетически. Тот, кто сильнее нас – опасен для нас. Так, может быть, я чувствую, что должен бороться с небесами…

Он медленно поднял голову и посмотрел на Джилл. Коул несколько натянуто улыбнулся, поддавшись странному предчувствию и ощущению бредовости сказанного им.

– Что-то меня далеко занесло, не так ли? – Негромко произнес Хоки.

– Ты же готов бороться? – Неожиданно для него, твердым голосом, спросила Джилл.

Коул, на секунду опешив, посмотрел в ее глаза. За этим взглядом было, что-то странное и неприятно знакомое ему. И он машинально сжал свои чувства в кулак.

– Да. – Негромко, но уверенно ответил Хоки.

Тени поднялись из глубины ее сущности, словно черная туча, быстро стелящаяся по земле. Злобная усмешка исказила ее лицо, и она с силой, хрупкими пальцами, вцепилась ему в шею. Коул не ожидал от хрупкой измученной девушки силы взрослого мужчины, и в ту же секунду оказался повален на землю. Он был, все-таки застигнут врасплох. Порождения тьмы решили не растрачивать свои силы на борьбу, а накопив их, атаковать в наилучший момент.

Пытаясь убрать руки Джилл от своей шеи, Коул чувствовал, как медленно задыхается. Как от подскочившего давления в голове, глаза словно выдавливало из орбит, а пульс отбивает набухшими венами виски, как коротко стриженые ногти медленно впиваются ему в шею. Даже его физическая подготовка, хоть и подпорченная за время, проведенное в лечебнице и разница в массе, сейчас не давала ему преимуществ, но и не позволила Хоки стать легкой добычей.

– Ты умрешь. – Услышал он знакомый хрип, будто говорящему пробили легкое, в котором он все же узнал ту тень, которая реже всего себя проявляла.

Внутренний голос нашептывал ему о том, что надо принять смерть, и тогда все кончится. Так просто и легко, что невозможно отказаться от такого выгодного предложения. Хоки начал медленно опускать руки. Но в тот миг, когда он был уже на грани своих возможностей, Коул вспомнил мимолетную улыбку Джилл. Которая придала ему сил, словно большая доза адреналина.

Хоки чувствовал, что все же на долгую борьбу ему просто не хватит сил, а силы Джилл находящейся полностью во власти теней казалось были безграничны.

Резко, не оставляя ей ни единого шанса, Коул ударил большими пальцами ей в подмышечную впадину. Ее руки, чуть не сломав ему кадык обмякли. Потеряв над собой контроль и находясь еще секунду назад на грани между жизнью и смертью, Коул перестал отдавать себе отчет о происходящем. Как и Джилл, сейчас не он управлял своим телом.

Оказавшись сверху, он попытался прижать ее руки к земле, Джилл вцепилась зубами ему в левую руку и по ее щекам заструилась горячая кровь. Коул стиснул челюсти, так что хрустнули зубы. Тяжело дыша, он не видел ее, Хоки видел лишь тьму, лишь зло исходящее от нее. Занесся для удара руку и замерев, Коул на секунду отключился от происходящего, то ли по прихоти его памяти, то ли по решению разума, но он не сможет вспомнить эти несколько секунд. Кулак Хоки опустился на что-то твердое и теплое, напряженная до предела рука замерла.

Коул осознал, что его рука остановилась на виске Джилл, которая обмякла под ним. Сердце его болезненно и с силой сжалось, а в глазах потемнело. Потеряв все силы, Коул упал рядом и замутненным взглядом, задыхаясь, он лежал словно рыба выброшенная штормом на берег.

Через несколько секунд, знакомый скрипучий голос прозвучал в его голове, вернув ему осознание происходящего.

– Ты убил ее.

Коул посмотрел на лицо Джилл, с закатившимися глазами, которое находилось в нескольких сантиметрах от него и слезы покатились по его глазам.

– Прости… – С трудом выдавил из себя он.

Хоки лишь прошептал ей на ухо молитву, в которой просил о том, чтобы ее душа обрела свободу и покой. Произошедшее после было словно окутано густой пеленой.