Текст книги "Полуночник"

Справочная информация

Сообщество, называемое Братством Бледного Пера, поклоняется Туони, Повелителю мертвых, также носящего имя Линтувахти, Стража птиц.

Алиса оторвалась от чтения. Раскрытая папка осталась лежать у нее на коленях. Линтувахти? Но если его зовут… Она еще раз перечитала его имя. Но если его зовут Туони, откуда взялось его второе имя – Линтувахти? Звучит необычно, по-фински, как и Ильмаринен. Может, он тоже был вяки, основателем царства Смерти? Или… Или он и был самой Смертью?

Алису затрясло, как в ознобе. Она покосилась через плечо, боясь, что Проктор вот-вот выскочит у нее из-за спины, но архивист копался в бумагах и не видел ничего вокруг, не замечал, что она прекратила работу. Алиса опустила глаза и быстро заскользила глазами по страницам.

Согласно верованиям приверженцев культа, все люди смертны, и, следовательно, любая жизнь в Грачевнике является восхвалением Смерти, а гибель человека есть жертвенный дар во славу Линтувахти. Прежние лидеры Братства внушали пастве, что главная обязанность последователей Линтувахти – умерщвление людей, всех, без разбору, живущих как в Грачевнике, так и по ту сторону Арки, ибо только жертвоприношения могут ублажить Повелителя земли мертвых. Подобные воззрения привели к массовой резне в Крэнли Грейндже (см. отдельную папку). Насколько известно, теперь приверженцы культа ждут, что Линтувахти отправит на землю Избранного, который станет его орудием возмездия. По сведениям наших агентов, члены Братства считают, что только дитя Линтувахти, человек самых «чистых кровей» может стать посланником Смерти. Имеются доказательства, что они ждут пришествия этого Избранного дитя-посланника и верят, что он истребит на земле все живое и наконец-то «очистит» землю от всякой скверны. И тогда верные ему воины Братства воссядут одесную Линтувахти в его покоях на Сулка-топи, и Линтувахти воздаст им сторицей по заслугам их.

«Значит, все-таки Апокалипсис, Кроули не соврал? – Алиса вздохнула. – Какое приятное и легкое чтение, не правда ли?» Она аккуратно закрыла разбухшую папку – первую из шести – и потянулась к следующей, озаглавленной «Доказательства».

Быстро раскрыв папку, она заметила вверху страницы несколько глянцевых фотокарточек. Алиса схватила одну из них, присмотрелась повнимательнее и отшатнулась. На фотографии была мертвая девушка. Платье ее изодралось, открыв нескромным взглядам тоненькие, как спички, обнаженные ноги, тело покрывали фиолетово-багровые синяки. Девушка сломанной куклой лежала на мокром асфальте, неестественно вытянув шею. Вероятно, она упала с большой высоты. Остальные снимки были такими же: мертвые распростертые тела мужчин и женщин, вывихнутые, изувеченные конечности, лица, тронутые тлением.

Алису передернуло. Значит, Братство убивало людей? «…гибель человека есть жертвенный дар во славу Линтувахти…» – пришли ей на ум слова. Неужели все эти люди принесли себя в жертву так называемому Повелителю мертвых?

– Так и знал, что вам нельзя доверять! – гаркнул у нее над ухом Проктор.

Ноздри его раздувались от ярости, глаза метали молнии.

Перепуганная до полусмерти Алиса вскочила, и фотографии посыпались на пол.

– Простите. Я просто…

– Верните. Их. На место! – зарычал архивист. – Фотографии. Верните их на место.

Алиса грохнулась на колени, поспешно собрала фотографии, прикрепила их к странице и замерла.

– Это Братство убило всех этих людей? – спросила она, решив, что терять ей уже нечего.

– А вы как думаете? – глумливо поинтересовался он.

Алиса плотно сжала губы, не сводя с него глаз.

– Марианна Нордем – чистой воды аферистка, – засопел Проктор, недовольный, что Алиса не проявила должного раскаяния. – Она вбивает им в головы, что, когда ее так называемый Повелитель мертвых придет, чтобы сровнять с землей Грачевник, он сполна вознаградит их. – Проктор негодующе затряс головой. – И они приносят себя в жертву, добровольно отправляются на топь, веря, что Линтувахти не оставит их своею милостью. Глупцы.

Алиса посмотрела на жуткую папку с фотографиями покойников и зябко поежилась.

Ну дела… Смерть. Жертвоприношения.

И еще эта Сулка-топь, Обитель Смерти, куда приходят лишь мертвые, куда улетел в свою клетку полуночник Джен.

– И что мне теперь, лечь и умереть, чтобы пробраться на эти болота? – пробормотала Алиса.

12

– К вам можно? – в дверь просунулась голова Кроули.

Алиса вздрогнула и машинально захлопнула папку, заложив на странице палец. «Нельзя, – мысленно ответила она. – Я раздумываю, какой способ эвтаназии предпочесть». Она выпрямилась и нарочито громко запихнула папку обратно в шкаф.

Проктор глянул на часы, и Кроули возвел очи горе.

– Не утруждайтесь, я как всегда пунктуален. Кстати, у меня для вас небольшой сюрприз. Надеюсь, он придется вам весьма кстати.

Кроули посторонился, пропуская вперед себя Сашу, ухмылявшуюся от уха до уха.

Проктор помрачнел.

– Гамильтон, вы в своем уме? Вы позволите ей разглядывать вашего полуночника? Вторгаться в ваше личное пространство? Вынюхивать все и вся? У нее, знаете ли, – архивист выразительно поглядел на папки, – страсть к вынюхиванию.

Саша вопросительно покосилась на Кроули, но тот, нацепив на лицо непроницаемую маску, застыл, словно статуя. Саша приуныла.

– Она не станет вторгаться в мое личное пространство, – неуверенно протянула она. – Или… Погоди-ка… Или – станешь?

– Не думаю, – успокоила ее Алиса.

– Клево.

– Пеняйте тогда на себя, – буркнул Проктор. – Ну что ж, начнем. Приступайте.

Брови Алисы круто взметнулись вверх.

– К чему приступать?

– Посмотрите на ее полуночника, – вышел из себя архивист. – Исследуйте его.

Алиса замешкалась. Ничего себе – ученье. Да если бы она могла «смотреть и исследовать», ей не требовались бы никакие наставники, разве не так?

Проктор нетерпеливо ткнул пальцем в Сашу, но Алиса только нахмурилась. Однажды она уже видела полуночника Саши, и нельзя сказать, что ей очень это понравилось.

– Я не умею видеть птиц по своему желанию. Они… они появляются когда им заблагорассудится. Я не могу ими повелевать.

– Еще как можете, – оборвал ее архивист. – Садитесь, Гамильтон. И сотрите эту идиотскую ухмылку. Не помогайте ей, иначе все наши труды пойдут прахом.

Саша посерьезнела, лицо ее сделалось каменным. Она уселась на стул за столом Проктора и скрестила на груди руки.

– Держите, – Кроули сунул в руку Алисы перо Сильвии. – Перо стало вашим катализатором. Пока вы неопытны, используйте его, чтобы…

Перед глазами Алисы затрепетали крылья. Птица!

– Я ее вижу, – прошептала она.

– Уверены? – Кроули придвинулся ближе.

В глазах его запрыгали искорки от предвкушения неведомой Алисе радости. Девушка кивнула. Серо-бурый невзрачный птах с кое-где торчавшими дыбом перьями, унизанными крошечными пятнышками, устроился на полке позади Саши рядом с толстенным книжным томом. Почувствовав, что за ним наблюдают, полуночник недовольно покосился на Алису черными бусинками глаз. Интересно, а он помнит их недавнюю встречу?

Яркая полоска света, прозрачная и почти невидимая, протянулась между Сашиным запястьем и птичьей лапкой. Теплым волнующим сиянием озарила она сумрачный подвал, и Алиса, не в силах побороть искушения, протянула руку, чтобы коснуться этой хрупкой сверкающей нити, ощутить ее в своей ладони, но Проктор сильно дернул ее за рукав.

– Вы что себе позволяете? – зашипел он, отшвыривая ее руку. – Не смейте ее трогать. Никогда. Вы бы еще располосовали ей грудь и вырвали сердце.

Алиса сникла. У нее пропало всякое желание спрашивать у Проктора, что же ей привиделось, когда на улице она потрепала по голове Сашиного полуночника. Неужели в тот раз она самым грубейшим образом нарушила какие-то неписаные правила?

– Но что это?

– Это та самая нить, которая связывает вас и вашего полуночника. Когда вы умираете, нить обрывается и полуночник обретает свободу. Обычно он забирает с собой и вашу душу. Но порою, как в случае с вашей подругой, полуночник улетает до времени, и душа остается беззащитной.

Алиса крутанула головой, пытаясь разглядеть своего полуночника. Да где же он?

– А у меня есть полуночник? – спросила она.

– Есть. Но птицелов может увидеть своего полуночника только один раз – перед самой смертью.

– У-у, – разочарованно протянула Алиса. – А не могли бы вы описать…

– В последнее время я очень плохо вижу, – сквозь зубы процедил Проктор.

Алиса неловко кивнула и смущенно закашлялась. А что, если взглянуть на полуночника Проктора? Раз они оба – птицеловы, может, ее полуночник выглядит так же, как и птах архивиста?

Глаза ее метнулись к старику. На его плече, нахохлившись, сидел тощий и облезлый полуночник и гипнотизировал горло Проктора, целясь клювом в его адамово яблоко. Полуночник походил на грифа, приметившего лакомый кусок мертвечины.

Алису передернуло. Так, спокойно… Будем надеяться, что ее полуночник выглядит намного благообразнее.

Саша нетерпеливо заерзала на стуле.

– Эй, что там мой полуночник делает, а?

– Он… – начала Алиса, разглядывая Сашиного птаха.

– Не говорите ей ничего, – замахал руками Проктор. – Никаких намеков. Как только вы откроете карты – пиши пропало. Она повлияет на своего полуночника, и по его виду вы прочтете лишь то, что она дозволит вам прочитать. Изменить поведение полуночника сложно, но вполне возможно.

Разочарованная, Саша скуксилась и недовольно откинулась на спинку стула.

– И не смотрите на меня так, Гамильтон! – рявкнул Проктор. – Вы сюда не развлекаться пришли. Когда мы закончим, мы все вам расскажем.

Саша досадливо кивнула, и Алиса, воспользовавшись минутной передышкой, посмотрела на Кроули. Но его полуночника не увидела. Он – прятался. Не просто сидел или парил за спиной у Кроули, но тщательно скрывался, таясь от ее глаз. Все, что ей удалось разглядеть, лишь кончик громадного клюва, выглядывавший из-за плеча.

– Каково ваше первое впечатление от полуночника Саши? – сгорая от нетерпения, спросил Кроули. – Он похож на свою хозяйку?

Алиса виновато потупилась, отвела взгляд от плеча Кроули и снова посмотрела на Сашу.

– Я… Не знаю…

Проктор наотмашь ударил ладонью по столу. Алиса вздрогнула, Саша чуть не скатилась со стула.

– Кто здесь учитель, Кроули? – как резаный завопил архивист. – Вы или я? Чтобы научиться понимать полуночников, требуется время. Это великое искусство. Мастерства достигают постепенно, шаг за шагом. Но если я вам больше не нужен, я могу…

– Простите великодушно, – извинился Кроули без тени извинения в голосе. – Прошу вас, продолжайте.

Проктор злобно сощурился, вскинул длинную костлявую руку и угрожающе ткнул пальцем в лицо Алисы. Алиса еле сдержалась, чтобы не отпрянуть.

– А вы, вы не заслуживаете таланта, которым вас наградили, – прохрипел он. – Если это все, на что вы способны, забудьте о спасении полуночника.

Алиса заклокотала от гнева. Да как он смеет! Он ведь ее даже не знает! Она сжала кулаки и в упор уставилась на Проктора. Позади нее что-то хрустнуло и зашуршало, но Алиса даже не шелохнулась.

– И ваша подружка умрет, – надрывался Проктор, – только потому, что вы…

В глазах Алисы помутилось, и вдруг у нее за спиной послышался резкий хлопок. Она обернулась. Безобразный до отвращения цветочный горшок, стоявший на картотечном шкафу, лопнул, и корни бегонии брызнули во все стороны. Но – как? Из разломанного горшка полилась вода, запузырилась на папках с описанием Братства.

– Фотографии! – всполошилась Алиса, схватила папки и запихала их в шкаф.

Проктор побагровел. Отступив, он беспокойно шарил взглядом то по Алисе, то по цветочному горшку. Бегония же, распластавшись на шкафу, зловеще тянула к нему длинные спиральные побеги.

Кроули, окинув Алису любопытным взглядом, одобрительно хмыкнул.

– Проктор, – подчеркнуто растягивая слова, произнес он, – я плачу вам за обучение, а не за нравоучения. Держите ваше мнение при себе и не подрезайте Алисе крылья. Я уверен, ее ждет великое будущее.

Алиса не осмелилась взглянуть на него, но всю ее захлестнула горячая волна благодарности. Проктор раззявил рот, чтобы поставить Кроули на место, но вдруг передумал, помрачнел и повернулся к Алисе.

– Хорошо, – буркнул он. – Я расскажу все, что вам следует знать о полуночниках. Надеюсь, мое учение не пропадет втуне, и я смогу оценить вас по достоинству.

Он помолчал.

– Полуночник – отражение души человека, которого он охраняет. Хотите узреть душу человека – взгляните на его полуночника. Птицеловы читают в душах, им ведомо все, что спрятано в этой душе за семью печатями. Все ее страхи и тайны, все унижения, которые ей пришлось претерпеть, все подлости и предательства, совершенные ею. Душа любого человека для нас – открытая книга.

Он отвернулся, не в силах скрыть охватившего его возбуждения, и, ломая руки, прошелся взад-вперед по комнате. Однако, когда он снова посмотрел на Алису, взгляд его был так же холоден и бесстрастен.

А ведь он страдает, озарило Алису. Потеряв способность видеть полуночников и проникать в потаенные глубины человеческой души, он потерял смысл жизни. Интересно, для чего он использовал свой дар?

– Спросите ее что-нибудь, – приказал он Алисе. – Пусть на одни вопросы она ответит правдиво, а на другие солжет. Ваша задача – уловить разницу. Не отрывайте глаз от полуночника, наблюдайте за малейшими изменениями в его поведении. Готовы?

Растерянно кивнув, Алиса уставилась на полуночника Саши. И что теперь? Ее так и подмывало спросить, кем была утонувшая девушка, которую она увидела, погладив по голове птаха Саши, но она сочла это вопрос неуместным.

– Попробуйте для начала спросить, как ее зовут, – пришел ей на выручку Кроули и получил от Проктора ожесточенный взгляд.

– Ага. Хорошо… Как тебя зовут? – спросила Алиса, сгорая от смущения.

Вопрос, похоже, развеселил Сашу: она опустила плечи, расслабилась и улыбнулась.

– Меня зовут Саша Мария-Антуанетта Гамильтон.

– Мария-Антуанетта! – потрясенно воскликнула Алиса. – Как…

– Ага, «…пусть едят пирожные», – хихикнула Саша. – Как ее самую.

Алиса перевела взгляд на Сашиного полуночника. Он ничуть не изменился. Но даже если бы он изменился, разве она бы это заметила, если и понятия не имела, как эти полуночники меняются?

– Вы в покер играете? – полюбопытствовал Проктор.

– Нет…

– Значит, пора начинать. Ищите подсказки, намеки. Игроки в покер прячут глаза за темными очками, чтобы не выдать себя невзначай, но зоркий наблюдатель все равно заметит и нервное покашливание, и дрогнувшую руку, и слишком быструю речь. Все что угодно. С полуночниками даже проще. Люди могут спрятать глаза за темными очками, но как спрячешь то, чего ты не видишь?

Алиса кивнула и повернулась к Саше.

– Тебя зовут… Саймон?

– Что, правда? – всполошилась Саша и как бы невзначай провела рукой по пышной груди.

Ее полуночник не дрогнул ни единым перышком, даже не мигнул. Не изменился ни на йоту.

– Тебя зовут Саймон? – повторила вопрос Алиса.

– Ага! – Саша тряхнула головой, схватила болтавшийся на цепочке кулон и с улыбкой показала его Алисе. – Меня зовут Саймон, и я терпеть ненавижу всякие побрякушки.

Алиса пристально всмотрелась в полуночника. Вот они, изменения. Почти неуловимые – она чуть их не проворонила. На короткое мгновение птах склонил голову и покрепче прижал крылья к телу, а затем снова стал прежним.

– Сработало, – сама себе не веря, прошептала Алиса. – Да я просто детектор лжи.

– Задайте ей еще какой-нибудь вопрос, – потребовал Проктор.

У Алисы захватило дух: «Что бы такое спросить? Может, про аэс сидхов, о которых недавно упоминала Саша? Есть ли у них собственная, кельтская Сулка-топь, или Сулка-топь для всех одна, только аэс сидхи называют ее по-своему?» Но вместо этого она спросила о том, что с недавних пор не давало ей покоя:

– Какое у тебя наследие?

Саша одеревенела.

– Никакого, – тихо, одними губами ответила она и прикрыла кулон рукой.

Полуночник пригнулся и вдруг взволнованно захлопал крыльями.

– Я полагаю… – Алиса довольно улыбнулась, радуясь, что не попалась в расставленную ловушку, и указала на метавшегося Сашиного полуночника. – Я думаю, ты снова ответила неправду, угадала?

– Ты что, хочешь обозвать меня лгуньей? – Пронзив ее негодующим взглядом, Саша навалилась на стол.

– Что? Нет! – сбитая с толку Алиса растерянно оглянулась, почувствовав возникшее в комнате напряжение. – Ты же сказала это, только чтобы я научилась отличать правду от лжи, да? Или… Ты в самом деле не обладаешь никаким наследием?

– Я его не практикую, – дерзко вздернула подбородок Саша.

– А что это… – совсем сконфузилась Алиса.

– Спросите ее о чем-нибудь другом, – мягко прервал ее Кроули.

Опять она села в лужу! Алиса понурилась, теребя пальцами лацкан пальто. Так-то она отплатила Саше за ее доброту!

Ладно, надо быть проще.

– Ты сказала, что работаешь на втором этаже, – начала Алиса. – Ты – Ищейка?

– Нет, – невесело рассмеялась Саша. – Я такой же цивил, как и ты. Гражданское лицо, которое вкалывает в редакционно-издательском отделе. Образно говоря, я и есть этот самый редакционно-издательский отдел.

– Так ты журналист?

– Не, я… – Саша замялась, а затем расплылась в улыбке такой же фальшивой, как и сумочка Джен от «Шанель». – Я просто девочка на побегушках. Еще вопросы есть?

Полуночник с каким-то противоестественным спокойствием разглядывал Алису. Ей стало не по себе.

– А вот в Лондоне, – сбивчиво заговорила она, – у полицейских, по-моему, нет своей газеты.

– И у Ищеек нет. Газет они не печатают, так, объявления всякие. О розыске преступников, о пропавших вещах, о невероятных вознаграждениях за поимку злодеев, чтобы хоть как-то расшевелить это болото. Откуда, ты думаешь, – Саша кивнула на Кроули, – он себе работенку находит?

Алиса нахмурилась.

– Он ведь ловец воров, – не унималась Саша. – Верно, Кроули? Ты ведь Ищейка-наемник, да? Проблема в том, что иногда все его старания играют преступникам только на руку. – Саша плутовато покосилась на закипавшего Кроули и ухмыльнулась: – Да ладно, это ведь ни для кого не секрет, правда?

– Уймись, – выдохнул тот.

Раздавшийся из угла лающий кашель прервал их перепалку. Все обернулись и увидели Проктора, который вытирал рукавом рот. Как же быстро Алиса позабыла о его существовании: этот тщедушный желчный старикашка казался ей здесь совсем неуместным. Ему бы таиться, как татю в ночи, а не разгуливать тут средь бела дня.

– Я и не подозревал, Кроули, что вы готовы бросать деньги на ветер, лишь бы я ничего не делал, – проворчал он и прошаркал на середину подвала, странновато поглядывая на Алису.

– Что дальше? – ринулась она к нему.

Проктор вздрогнул, пошатнулся, зацепился ботинком за ножку стола и врезался спиной в стоявший позади шкаф.

– Вы не очень ушиблись? – взволнованно спросила она, пока архивист потирал ушибленное плечо.

– Не очень. – Проктор вытянул вперед руку, загораживаясь от нее. – А вы… Вы… Не приближайтесь ко мне.

– Х-хорошо… – Алиса нагнулась, чтобы собрать осколки упавшей фарфоровой вазы.

– Может, вам лучше заниматься в более тихом месте? – Кроули обеспокоенно заглянул в лицо Проктора. – Вы могли бы приходить по вечерам в Корэм-хаус и устраиваться там со всеми удобствами, пока…

– Нет! – дрожащим голосом вскричал архивист. – И знаете что? Забудьте! Забудьте обо всем! Не нужны мне ваши чертовы деньги, Кроули. Я не хочу никого учить. Я никогда этого не хотел!

Сдернув со стула тренч, он, с трудом ковыляя, пересек комнату, старательно избегая встречи с Алисой, и, грохнув дверью, выбрался в коридор. Наступила гробовая тишина.

– М-да, – протянул Кроули, – а вы умеете ладить с людьми. – Алиса – только чтобы скрыть замешательство – раздраженно фыркнула и посмотрела вслед Проктору. – Ему сложно, – вздохнул Кроули. – Вы напоминаете ему о том, чего он лишился.

– Сколько времени? – перебила его Алиса.

– Что? – опешил он.

Алиса не ответила. В ее мозгу внезапно зародились мысли. Точнее, одна мысль. Ей в голову пришел готовый план действий. Ее озарило. Она поняла, что ей надо делать.

– Наверняка он все еще там, – пробормотала она.

– Кто? Проктор?

Оставив его вопрос без внимания, Алиса схватила пальто, перекинула его через локоть и пулей выскочила из подвала.

– Алиса! – понесся по коридору вопль Кроули.

13

В вестибюле стояла мертвая тишина. Выскользнув из одного лифтового отсека, Алиса незаметно прокралась к другому и с бешено бьющимся сердцем зашла в кабину. Только когда кабина, дернувшись, поехала вниз, она наконец-то вспомнила, как дышать.

Лифт, испустив тихое «бамц», мягко остановился. Алиса, приструнив свои мысли, которые вопили на все голоса, что она сошла с ума, дернула раздвижную решетку и очутилась в нише неприветливого каменного коридора. Облицованный зеленой фарфоровой плиткой пол навевал мысли о дизайнере, который вздумал было привести это место в божеский вид, но опустил руки, не успев дойти до стен и потолка. Забранные решетками отсеки по обеим сторонам коридора не оставляли сомнений, что Алиса опустилась на самое дно полицейского участка, в темницу, где царило зловещее, жуткое безмолвие.

Толстые каменные стены, вне всякого сомнения, не пропускали ни единого звука. Звуконепроницаемая темница. Алиса содрогнулась и, холодея от страха, осторожно двинулась вперед, боясь услышать шаги конвоиров или вопли истерзанных пытками арестантов.

Но вокруг было тихо, как в могиле. Ни шагов, ни криков. Только бесконечный узкий коридор и камеры с одинаковыми, перемежавшимися друг с другом железными и деревянными прутьями. Видимо, одним железом узников-вяки было не удержать: да и вправду сказать, какое железо устояло бы перед таким кудесником по металлу, как, например, Джуд.

Алиса ускорила шаг. Сердце ее готово было выскочить из груди. Она перешла со своего обычного легкого галопа в бешеный карьер, но застенки, мимо которых она пробегала, оставались пусты. Да куда же все подевались?

Внезапно на каменной стене метрах в пятнадцати от нее возникла дверь. Дверь распахнулась, и из нее с быстротой молнии выскочил человек в длинном черном пальто.

Кроули.

– Ищете кого-то?

Алиса согнулась, чтобы унять колики в боку, и уперлась руками в колени.

– Просто… просто прогуливаюсь.

Оглядев коридор, Кроули криво усмехнулся и понимающе кивнул.

– Да, местечко живописное.

– И я про то же.

Он подождал, пока она восстановит дыхание, и спросил:

– Что вас сюда привело, Алиса?

– Да хотела кое-кого вытащить из этих казематов, – беспечно откликнулась она, – а потом поняла, что единственный человек, который находится в этих казематах, это я сама. Такой вот кафкианский кошмар. – Кроули испепелил ее взглядом, и Алиса вздохнула. – Я пыталась отыскать человека из Братства. Которого арестовали за распространение листовок. Я решила, что его держат здесь. Его ведь отвели в тот лифт, – Алиса махнула рукой на нишу в конце коридора, но ниша… исчезла. – Что за чертовщина? Куда делся лифт? Где я?

– В камерах предварительного заключения.

– Но почему они все пустые?

– Они не пустые, просто вы находитесь здесь без разрешения. А любой человек, не имеющий специального допуска, видит камеры именно такими. Ему запрещен доступ к заключенным и Ищейкам-охранникам. Он оказывается в западне и обречен блуждать по бесконечному коридору. Настоящие же камеры… Они здесь, рукой подать, но вам до них не добраться.

– Ясно…

То-то ей показалось, что все слишком легко!

– А почему вы мне об этом раньше не рассказали?

Кроули закатил глаза к потолку.

– Вам повезло, что Чалмерс заметил, как вы прошмыгнули в лифт. Иначе вы бродили бы здесь до часу ночи, до смены караула. Ну что, возвращаемся?

– Нет. – Алиса скрестила на груди руки и упрямо свела брови.

– Это был риторический вопрос.

– Я не тронусь с места, пока не поговорю с тем человеком из Братства. – Кроули поджал губы и прислонился к каменной стене. Алиса беспомощно уронила руки. – Прошу вас, Кроули… Возможно, вы могли бы провести меня к нему…

– Все порталы в данном полицейском участке закрыты для путешественников. Все двери в этом здании заперты для вас на крепкий засов.

– Но… вы же как-то прошли.

– Я уже говорил вам. У меня уникальный дар проходить сквозь порталы и двери. Если и есть в Грачевнике закрытые для меня двери, то уж точно не на Боу-стрит. Иначе с чего, как вы думаете, Ищейки стали бы меня нанимать? Лучше я буду время от времени работать на них, чем против них.

– Значит, вы можете провести меня в настоящие камеры? – с нажимом уточнила Алиса.

– Зачем?

Прежде чем ответить, Алиса тщательно взвесила каждое слово.

– Я хочу встретиться с лидером Братства Марианной Нордем и думаю, что распространитель объявлений мне в этом поможет.

– Нордем? – Брови Кроули взлетели вверх.

– Проктор сказал, что полуночник Джен улетел в Сулка-топь. Обитель Смерти. Маленькая такая деталь, которую вы, Кроули, забыли упомянуть. А раз уж мне суждено отправиться прямо к черту на рога, я должна пообщаться с теми, кто поклоняется Смерти. Наверняка они расскажут мне много всего любопытного.

Алиса подняла на Кроули умоляющий взгляд.

Кроули приобнял ее за талию и решительно повел к двери, ведущей в беспросветный мрак ледяной бездны.

– Я буду стирать ваши вещи целый месяц, – упираясь, канючила Алиса. – Я… Я…

Он склонился к ее уху и горячо зашептал, обдавая жаром дыхания ее шею:

– Если уж вы собираетесь торговаться, у меня для вас есть более интересное предложение.

Алиса зарделась.

– Да как вы смеете? – вознегодовала она. – Да за кого вы меня принимаете? Я вам устрою…

– Чай, – закончил за нее Кроули. – По первому требованию. В любое время, когда я вас о нем попрошу. Вы станете моим личным чайным рабом. Устраивает?

– Ну… – замялась Алиса, – вообще-то я против рабства в любом его проявлении, но… Хорошо. Чай так чай.

Бледный лучик света прорезал кромешную тьму, и Кроули потянул ее к распахнувшемуся дверному проему, который вывел их… в необозримое фойе полицейского участка, а вовсе не в узилище.

– Вы же обещали привести меня к… – сорвалась на крик Алиса.

– А вы обещали быть кроткой, как овечка, и играть по моим правилам, – возразил он, выдергивая птичье перо из-за отворота ее пальто. – Мне кажется, оно путает ваши мысли. К этой безумице Марианне я вас и близко не подпущу. Мы отправляемся домой.

– Но…

– Чай мне подайте черный, – сказал он, расплываясь в обезоруживающей улыбке. – Без сахара. Я ведь не согласился на ваши условия, зато вы приняли мое предложение.

Он весело подмигнул ей и двинулся к решетке, что перегораживала холл. Возле нее толпилось несколько Ищеек и сотрудников из гражданских, которым не терпелось поскорее уйти с работы.

– Шевелись, Чалмерс! – прикрикнул на стража порядка лысый полицейский, томившийся в конце очереди. – Некоторым, знаешь ли, хочется попасть домой засветло.

Чалмерс лишь ухмыльнулся. Каждый выходящий шлепал ладонью по крохотной металлической пластине, инкрустированной на поверхности конторки. Если проверка проходила успешно, Чалмерс открывал решетку. Алиса улыбнулась и протянула над пластиной ладонь. Чалмерс разинул рот, когда металлическая пластина, внезапно изогнувшись, обхватила запястье Алисы и приковала ее к конторке. Алиса испуганно дернулась. Бесполезно. Пластина держала ее металлической хваткой.

«Да это же наручник!» – пронеслось у нее в голове.

– Что за…

– Святые небеса! – потрясенно произнес Чалмерс. – Вы? В первый рабочий день? Во что вы умудрились вляпаться?

ттт

Зажав коленями ладони, Алиса сидела в полной тишине, глазея на обитые деревянными панелями стены. Сколько она уже здесь пробыла, она не имела ни малейшего понятия.

Судорожно вздохнув, она крепко зажмурилась. Итак. В Грачевнике она провела меньше суток, но, видимо, успела натворить достаточно, чтобы к ней возникли вопросы у полицейских-Ищеек. Вот только в чем они ее подозревают, пока не ясно.

Щелкнул замок. Алиса вскинула голову. Дверь распахнулась, и в комнату вошел высокий поджарый мужчина лет пятидесяти. Он аккуратно закрыл за собой дверь, и Алису подбросило, как на углях. Протестующий вопль уже готов был сорваться с ее уст, но она осеклась: величественная стать мужчины, его бордовый мундир и потрепанный лазоревый тренч умерили ее пыл. Нет, перед ней не обычный служака-Ищейка. Похоже, она попала в руки военного генерала, немало повидавшего в своей жизни.

У него была густые, тронутые сединой волосы, удивленно вздернутые брови и свирепые, пронзающие насквозь серые глаза с голубой поволокой.

– Мисс Уиндем, – негромко проговорил он. – Прошу, садитесь.

– Вы ошиблись, – сказала Алиса, опускаясь на стул.

– Вы – не Алиса Уиндем? – уточнил он, усаживаясь за стол напротив нее и, не торопясь, открывая лежавшую перед ним коричневую папку.

– Да. То есть нет. Я хочу сказать, что меня взяли по ошибке, я не та, кто вам нужен.

Он ничего не ответил и погрузился в изучение папки.

– Вы в Грачевнике совсем недавно? – спросил он, что-то небрежно царапая на чистом листе бумаги. Она кивнула и почувствовала, как затряслись ее ноги. Хорошо, что их скрывал стол. – И за столь короткое время сумели получить работу в сей достославной и уважаемой организации?

– Да.

– У вас, должно быть, выдающиеся рекомендации… Я бы и хотел сказать, что рад нашему знакомству, но, боюсь, это несколько преждевременно, учитывая сложившиеся обстоятельства… Меня зовут Рубен Рисдон, я комиссар полиции, руководитель данного полицейского подразделения и ваш непосредственный начальник.

Алиса, как рыба, безмолвно открывала и закрывала рот. Что она могла ему сказать? Особенно о своих рекомендациях?

– Да. Такие дела.

Комиссар полиции вздохнул, достал из внутреннего кармана небольшую жестяную коробочку, откинул крышку, взял понюшку мелко порезанного табака, покатал ее между пальцами и резко вдохнул.

– Итак, кто вы такая?

– Прошу прощения? – растерянно заморгала Алиса. Ему ведь известно ее имя. Он что, думает, она ему наврала?

– Молодая женщина, выполняющая бессмысленную работу, прозябает в Лондоне и ведет жизнь серой мыши, так что даже соседи не знают ее имени. И вдруг она благодаря Кроули объявляется в нашем городе, полном самых невероятных возможностей и безграничных свершений. Тот же Кроули находит ей дом и… устраивает на очередную бессмысленную работу. Спрашивается, зачем? – Пулеметная очередь вопросов сбила ее с толку, и Алиса не успела придумать достойный ответ. – Я навел справки, – продолжал комиссар. – Оказалось, что ваши рекомендации, мисс Уиндем, не такие уж и выдающиеся. Говоря по правде, их вообще не существует… Так почему же Проктор Синклэр помог Кроули получить для вас работу в архиве? Эти двое на дух не переносят друг друга. Между ними черная кошка пробежала. Несколько лет назад Проктор возвел на Кроули столь ужасающие обвинения, что тому не отмыться теперь до конца дней своих. – Алиса вытянулась как струна: какие еще обвинения? – Более того, Синклэр – завзятый анахорет и посторонних не жалует. Что же вынудило его согласиться на ваше присутствие в его подвале?