Текст книги "Чужая роза"

– Отнесла? – посмотрела на меня Ноэлья, но я видела, что думает она совсем о другом.

– Да, ньора.

– Что ж, хорошо, – с отсутствующим видом кивнула старушка, а через минуту неожиданно спросила: – А что, Алессия, нравится тебе у нас?

– Да, ньора.

– Вот и я говорю, куда там этим столицам! В провинции и воздух свежее, и свобода слаще, да и работы немного, не то что во дворце, верно?

Сейчас во взгляде Ноэльи не было ни капли былой отрешенности. В нем горел яркий огонь. Щеки старушки разрумянились, руки перебирали лаковые четки, и с каждой секундой сухой стук бусин звучал все беспокойнее.

– Да, ньора.

Я присмотрелась к майрессе, пытаясь понять, куда она клонит. Не нравились мне неожиданно ласковый тон и странная нервозность Ноэльи.

– А хочешь здесь остаться? Я бы тебя на свое место подготовила.

На сморщенном лице ньоры появилась многообещающая улыбка.

– Простите, ньора Ноэлья, но мне надо вернуться в Навере.

– Подумай как следует, Алессия, – не отставала Ноэлья, – со временем ты могла бы стать майрессой. Да и дочке твоей здесь понравится – у нас и молока вдосталь, и воздух чистый, и еда самая лучшая. Что еще ребенку нужно? Мы своих сыновей тут подняли, ни в чем они отказа не знали, и ты свою вырастишь.

Черные глаза уставились в мои с непонятной настойчивостью.

– Что скажешь?

Что тут сказать? Очень заманчивое предложение для человека в моем положении. Вот только я не могла его принять.

– Простите, ньора Ноэлья. – Я отрицательно качнула головой.

– Отстань от девушки, Нонни, видишь, не хочет она здесь оставаться, – вмешался Винченцо.

– Да помолчи уже, старый, – махнула на него старушка. – А ты, Алессия, иди в свою комнату и подумай. Как следует подумай. Если решишься, я с хозяином поговорю, он мне не откажет, – повернулась она ко мне.

– Нет, ньора Ноэлья. Не уговаривайте.

Как ни тяжело мне было огорчать майрессу, но остаться в Адуе – значит отказаться от шанса вернуться домой. На это я пойти не могла.

– Ты не отвечай сразу. Иди к себе, отдохни, подумай, – продолжала уговаривать меня Ноэлья. – Не торопись, время еще есть. – Она подтолкнула меня к выходу.

– А помочь с уборкой?

– Не нужно, я сама все сделаю, – ласково улыбнулась старушка, и я решила пока не спорить. Шагнула за порог кухни, но не ушла, а остановилась, прижавшись ухом к закрывшейся двери.

– Что ты на девушку насела, Нонни? – донесся из-за нее сердитый голос Винченцо. – Сама подумай, чего такая красавица в нашей глуши забыла?

– Глупый ты старик, Винченцо! – фыркнула Ноэлья. – Ты видел, как хозяин на нее смотрит?

– И что?

– Да на моей памяти ньор Алессандро ни на кого так не смотрел. Даже на Беату.

– А нам что с того?

– Вот ты мне скажи, часто мы нашего хозяина видим?

– Раз в год. Только девушка-то тут при чем?

– А ты подумай. Если она в «Томалли» останется, так и ньор Алессандро тут почаще бывать будет. И снова у нас настоящая жизнь начнется, и гости, и праздники, как раньше, при прежнем хозяине. Помнишь, как хорошо мы при ньоре Томазо жили? А сколько слуг было? Жизнь кипела, не то что сейчас. – В голосе Ноэльи послышалось сожаление.

– Глупости говоришь, Нонни, – хмыкнул Винченцо.

– А вот и нет. Сам подумай – ты хоть раз хозяина таким видел? Да он же с этой служанки глаз не сводит. И пес его спокойным стал. А что, если…

Дослушать я не успела. Двери гостиной открылись, послышались голоса Абьери и его гостя, и я поторопилась нырнуть в боковой коридор, ведущий к моей комнате.

И уже позже, сидя на узкой кровати, попыталась обдумать все, что узнала. Выходит, я не ошиблась и герцог действительно взял меня с собой не просто так. Что-то ему нужно. Вот только что? Если он хотел сделать меня своей любовницей, ему достаточно было бы просто приказать. Мужчинам, облеченным властью, не отказывают. Уж в этом-то я успела убедиться. Но герцог, несмотря на явный интерес, не стал меня ни к чему принуждать. А ведь я чувствовала, как потяжелело его дыхание, видела желание, пылающее в глазах, ощущала, каким жаром горела накрывшая мою руку ладонь. Так почему же он не воспользовался своей силой? Очень странно.

А еще мне хотелось бы узнать, что сумел разглядеть его друг, Марко Форнезе. Что его так удивило? И почему Абьери поторопился выпроводить меня из гостиной? И что имела в виду Ноэлья, когда сказала, что Гумер стал спокойнее?

Столько вопросов… Мало мне было прежних загадок, так к ним еще и новые добавились.

Я вздохнула и потушила свечу. Знать бы, как там Беттина… Как же я по ней скучала! И как мне хотелось поскорее найти проклятый камень, забрать мою девочку и вернуться домой, забыв этот мир, как страшный сон.

– У меня все получится, – прошептала вслух свою постоянную мантру. – Я справлюсь. Надо только настроиться и как следует подумать.

Именно этим я и занималась почти до самого рассвета. А с первыми его лучами поднялась с постели с твердым намерением обыскать комнату герцога и порыться в его личных вещах. Вдруг Абьери носит камень с собой?

Да, знаю, это казалось невероятным, но я должна была использовать подвернувшиеся возможности. Джунио здесь нет, Ноэлья собиралась на ярмарку, а сам Абьери вряд ли будет целый день сидеть в доме. Так что у меня появился шанс использовать эту поездку с пользой.

* * *

Удача оказалась на моей стороне. Ранним утром, даже не позавтракав, Абьери и Форнезе вскочили на лошадей и умчались, словно за ними черти гнались, а Ноэлья с Винченцо отправились в соседний город, оставив меня «на хозяйстве».

Я быстро навела порядок в комнатах гостя и поспешила в покои герцога. В просторной спальне царила полутьма. Все вещи лежали на своих местах в строгом порядке. Я уже успела заметить, что Абьери очень аккуратен, даже педантичен. Щетка для волос, флакон с ароматическим маслом, магический хронометр – все эти мелочи были разложены на комоде в том порядке, в котором их удобнее было брать.

Я открыла верхний ящик и проверила его содержимое. Чистое белье, шейные платки – ничего интересного. Потянула ручку следующего. Пусто. В нижнем ящике – тоже. Пришлось перейти к небольшому секретеру. В нем оказались письменные принадлежности и чистая бумага с герцогскими вензелями.

Я обыскала всю комнату, заглянула в каждый уголок, но ничего даже отдаленно похожего на камень перемен не нашла.

Что ж, глупо было надеяться, что Абьери возит его с собой. Герцог вообще мог не знать о существовании портала. Ветто так и сказал, что пророчества Лючии не следует понимать буквально и камень перемен на самом деле может быть чем угодно.

Я обвела взглядом расписанные темными розами стены. Плотные, почти полностью закрытые бутоны и нежные лепестки распустившихся цветов, зелень листьев и темная густота стеблей – все они были выписаны так искусно, что казались почти настоящими, а в переплетении гибких ветвей мне виделся определенный порядок. Я присмотрелась внимательнее. Точно, так и есть. Три пышно цветущих розы чередовались с полураскрытыми бутонами, а ветви клонились то в одну сторону, то в другую. И между ними все отчетливее проявлялся прямоугольник, похожий на дверь. Он притягивал взгляд, манил к себе, мне даже показалось, что я слышу почти неразличимый тихий шепот.

Не сдержав любопытства, подошла ближе и коснулась одного из цветков. И в ту же секунду нарисованные ветви раздвинулись и передо мной открылся узкий проход.

Раздумывать было некогда. По лицу прошелся прохладный ветерок, я шагнула вперед и оказалась в потайной комнатке с узким окном, пропускающим тусклый свет, и странным сооружением у дальней стены, напоминающим то ли алтарь, то ли жертвенник. Почерневший плоский камень, на стенах рядом с ним – мозаика из битого стекла, по двум сторонам застыли подсвечники с оплывшими свечами, а в центре камня виднелось небольшое углубление. И вот именно к этому углублению меня и потянуло с неимоверной силой.

В душе вспыхнула надежда. Неужели я нашла? Нашла камень перемен?

В считаные секунды оказалась рядом, протянула руки, коснувшись холодной поверхности, и прислушалась к себе. Нет. Ничего. Пустота. Только шершавая поверхность под ладонями и едва уловимый запах серы.

Я провела пальцами по трещине, расходящейся от углубления, машинально прошлась дальше, по стене, и вскрикнула от боли, порезавшись об острый край стекла.

– Да чтоб тебя!

Неровные кусочки оказались неотшлифованными.

Я зажала пораненный палец и попыталась остановить кровь, но та стекала по руке, капала на камень, просачивалась в углубление и тут же исчезала без следа. Что за чудеса? Завороженная происходящим, я забыла про боль, забыла, зачем пришла, и лишь в тот миг, когда внутри стеклянной мозаики вспыхнули отблески огня, очнулась и отшатнулась от камня. Но тот не отпускал.

«Алессия… – слышался мне тихий шепот. – Алессия… Выпусти. Выпусти…»

Я замерла, пытаясь понять, что происходит. Это не камень перемен. Ветто говорил, что когда я его найду, то почувствую радость, а тут все было совсем иначе. Душу охватил ужас. Инстинкты обострились, заставляя меня бежать, и я бросилась к выходу. Юбка запуталась в ногах, пораненный палец горел огнем, но я торопливо подхватила подол и выскочила из комнаты.

За спиной послышалось тихое шуршание. Обернувшись, успела заметить, как гибкие стебли поползли навстречу друг другу, сплелись и закрыли проход, и спустя пару секунд передо мной была совершенно обычная стена.

Я с трудом перевела дух и без сил опустилась в кресло. Да уж, поиски оказались гораздо рискованнее, чем предполагалось. Для чего Абьери тайная комната? Сердце стучало так, будто я пробежала стометровку. Внутри все сжималось от страха. Во что я ввязалась? Что за алтарь устроил герцог? И откуда появился тот странный шепот?

Я попыталась успокоиться и взять себя в руки. Ничего страшного не произошло. Как бы там ни было, мне удалось обыскать покои Абьери и понять, что камня перемен здесь нет, а это значит, что искать его нужно во дворце. Как говорил дядя Миша? Отрицательный результат тоже результат?

Я замотала палец платком и взялась за уборку, стараясь больше не смотреть на переплетения розовых стеблей. Правда, это оказалось сложно. Меня словно магнитом тянуло к нарисованным цветам. А в ушах все еще звучал разноголосый шепот: «Выпусти… Выпусти…»

– Я не буду думать об этом сейчас. Подумаю об этом завтра!

Мне пришлось сказать вслух любимое выражение, не раз выручавшее в трудную минуту, чтобы перебить надоедливый шепот. Но тот не унимался.

«Алессия! – шелестела в воздухе настойчивая мольба. – Выпусти… Открой…»

– Святая Лючия, да что же это такое?

Не сказать, чтобы я верила в местных святых, но к Лючии – жене ветерийского военачальника, пострадавшей за веру во время гонений, у меня было особое отношение. В ее храме крестили Беттину. И это был единственный счастливый день за многие месяцы скитаний. Помню, стояла тогда перед статуей святой, держала сладко спящую после таинства Бетти и безмолвно плакала. Эти слезы были первыми с той ночи, как я попала в Саритию, они вымывали из души всю боль и страх, что накопились внутри, всю неуверенность и боязнь будущего, все отчаяние и безнадежность. Каменный лик святой был неподвижен, но в какой-то миг мне показалось, что по белым мраморным щекам тоже текут слезы. И в душе, вопреки всему, появилась надежда.

«Алессия… – вклинились в мои воспоминания еле слышные голоса. – Заверши… Выпусти…»

– Отстаньте от меня! – рявкнула в ответ и собиралась добавить, что не буду никого выпускать, но не успела. Во дворе послышался стук колес, а вслед за ним – громкие голоса. Ноэлья с Винченцо вернулись.

Я быстро оглядела спальню, поправила шторы и выскользнула в коридор, торопясь встретить смотрителя и его жену на кухне.

Глава 5

Алессандро Абьери

Он смотрел вслед исчезающему вдали всаднику и думал о том, ради чего приезжал Марко. По словам друга, император готов сменить гнев на милость и вернуть Абьери ко двору. Многолетняя опала, последовавшая после смерти Филиппа, могла быть забыта, вот только условие… Как всегда, есть условие, с которым нужно смириться. Брак. Точнее, сделка.

Абьери усмехнулся. Император хотел быть уверен в его верности и намекнул Форнезе, что если герцог Абьери женится на одной из фрейлин императрицы, то все былые обиды будут забыты и его с радостью примут при дворе.

Казалось бы, не самое сложное условие. Если бы не одно «но». Он не хотел жениться. Трудно сказать, откуда взялось это отвращение. Абьери понимал, что рано или поздно ему придется вступить в брак, чтобы продолжить род, но стоило представить жеманных, похожих на разряженных индюшек придворных красавиц, как внутри поднималась волна гадливой брезгливости. Не такой он видел супругу и мать своих будущих детей. Ему нужна была та, кто будет равной по духу. Та, кого он сможет уважать. Та, кто выдержит силу его тьмы.

«Ах, герцог, вы не находите, что сегодня прекрасная погода?» – словно наяву услышал он писклявый голосок контессы Канкредо и скривился. Какое наказание слышать этот голос изо дня в день всю свою жизнь! Ложиться в одну постель, обнимать благочестиво закутанную с головы до пят супругу и пытаться добиться от нее хоть какого-то отклика, не запрещенного правилами веры.

Абьери любил женщин. Ему нравилось, когда они испытывали удовольствие от близости с ним, и он знал, как подарить им наслаждение. Вот только благородные дамы были слишком подвержены влиянию своих духовников и, в отличие от простолюдинок, считали грехом любое проявление страсти. И какой-нибудь фра Джакомо или фра Витто с утра до ночи торчали рядом, зная все, что происходит за дверями спальни, и не уставали лезть со своими советами и поучениями.

Абьери хмыкнул. В его дворце не было священника. Нет, наверейский кардинал пытался время от времени посылать к нему очередного «фра», но он тут же отправлял благочестивого шпиона обратно. Не хватало еще терпеть в своем доме соглядатаев!

А вот если он женится, то придется жить по правилам и вместе с супругой разместить во дворце и ее духовника.

Отвратительная перспектива. Стоит ли поступаться свободой ради мнимого счастья присутствовать в свете? Да даже двойной налог, который он платит со времен смерти отца, по сравнению с женитьбой на фрейлине, не такая уж тяжкая ноша.

«Подумай, Сандро, – вспомнились ему уговоры Марко. – Рано или поздно тебе все равно придется жениться, так почему не сейчас? Так ты сможешь поймать двух голубей на одно зерно – и императору угодишь, и обзаведешься прекрасной супругой».

Прекрасной? Вот это вряд ли…

Абьери попытался вспомнить нынешних фрейлин императрицы. Хотя что там вспоминать? Все на одно лицо – двенадцать разряженных пустышек, не отличающихся ни особым умом, ни яркой красотой, ни душевными качествами. Кармелла предпочитала выбирать в свою свиту не слишком привлекательных девушек, чтобы те не затмевали ее неброскую внешность, и все фрейлины императрицы, как одна, были довольно непривлекательны.

Нет, не такую жену он себе хотел. Может, не так уж и плоха опала?

Он развернул коня, направляя его к дому. Перед внутренним взором вдруг мелькнуло необычное, дышащее силой и одновременно нежностью лицо, и он пришпорил Ворона, торопясь поскорее увидеть свою служанку и окунуться в мягкий свет ее глаз.

Нет, не нужна ему никакая жена. А вот Алессия… С каждым днем его тянет к ней все сильнее. Влечет так, что он готов нарушить собственное правило никогда не спать с женщинами, работающими в доме. Мадонна… Оказывается, и у его выдержки есть предел.

Деревья расступились, открывая вид на белые стены, и он почувствовал, как быстро забилось сердце. Одним махом перелетел через низкую ограду и направил коня к дому.

Алессия Пьезе

Со стороны подъездной аллеи послышался стук копыт, и сердце неизвестно почему дернулось и забилось быстрее.

– Винченцо, беги во двор, хозяин вернулся! – всполошилась Ноэлья и, резко одернув фартук, посмотрела на мужа. – Да скорей же ты!

– Не суетись, Нонни, – хмыкнул старик, медленно поднимаясь из-за стола. – И так успею.

– Вы поглядите, успеет он! – всплеснула руками Ноэлья. – Да разве ж ньор Алессандро будет ждать, пока ты до ворот доковыляешь? – Она замахнулась на мужа полотенцем и сердито фыркнула: – Ну что ты возишься? Да оставь свою трубку, никуда она не денется! Иди быстрее!

Винченцо покосился на жену, вздохнул и, подгоняемый полотенцем, пошел к выходу.

А я наблюдала за тем, как исчезает в полутьме коридора его коричневая верта, и машинально поглаживала порезанный палец.

– Где это ты пораниться успела? – спросила Ноэлья и, не дожидаясь ответа, приказала: – Отнеси в комнату ньора герцога бутыль с вином, вон ту, что с краю стола стоит.

Она кивнула на пыльную темную бутылку.

– Вытри ее, только аккуратно, не взбалтывая. Да быстрее шевелись, – сердито фыркнула старушка. – Что ж ты неповоротливая такая?

Похоже, ньора Ноэлья сегодня не с той ноги встала. Или ее что-то тревожило. Как с ярмарки вернулась, так и ворчит не прекращая. А вот про свое вчерашнее предложение даже не вспоминает.

– Да иди уже! – прикрикнула она на меня. – Хватит бутылку натирать, смотри, ньор герцог в дом входит.

Она продолжала что-то бормотать, быстро перебирая четки, а я взяла вино и отправилась в комнату Абьери. И чем ближе подходила к потемневшей от времени двери, тем сильнее болел пораненный палец. И голоса снова ожили, уговаривая выпустить их неизвестно откуда.

– Алессия? – неожиданно послышалось за спиной.

Я резко обернулась и оказалась лицом к лицу с остановившимся почти вплотную герцогом. Он был так близко, что я ощущала его дыхание, видела мельчайшие переливы призрачной маски и чувствовала, как что-то меняется в душе, расцветает горячей огненной розой, сметает раскаленной лавой сомнения и страх и влечет навстречу притягательной тьме.

Что это? Какая-то магия?

Герцог сделал еще один шаг, наше дыхание смешалось, сердце сорвалось в бешеный галоп…

– Ты что-то хотела? – послышался негромкий вопрос, и герцог толкнул дверь. – А, ты принесла перне? Что ж, очень кстати. Поставь на стол.

Абьери пропустил меня в комнату, вошел следом и принялся расстегивать верту.

– И как тебе в Адуе? Нравится? – стаскивая бархатную куртку, спросил он.

– Да. Здесь тихо.

Я поставила бутылку и посмотрела на Абьери. Тот остался в тонкой рубашке, под которой легко угадывались широкие плечи и литые мускулы. Темные волосы слегка вились на концах, спадая на ворот красивой волной. Маска закрывала почти все лицо, и то, что я не могла его разглядеть, почему-то расстроило.

– Не любишь городского шума?

Синие глаза смотрели пристально, словно пытались проникнуть в душу, а я глядела на ожидающего ответа Абьери и вспоминала кипучую жизнь родного города, вечно спешащих людей, гудки автомобилей и суету подземки. Когда-то я думала, что готова бросить все и переехать в глушь, лишь бы избавиться от бесконечной гонки. Кто ж знал, что мое желание исполнится таким причудливым способом?

– Я люблю природу, – сказала герцогу ту безобидную правду, которую готова была признать.

Говорить о чем-то большем не хотелось. Да и разве сможет этот мужчина, уверенный в себе и в собственном положении в мире, понять, что творится в моей душе? Вряд ли.

Я отвела взгляд, торопясь избавиться от непонятного сожаления, и неожиданно увидела, как на стене, в том месте, где была невидимая дверь в тайную комнату, ожили розы. Их стебли пришли в движение, поползли в стороны, раздвигаясь и открывая проход в святилище, и мне стало не по себе. Что, если Абьери обернется и увидит происходящее? Надо уходить, пока не стало слишком поздно.

– Если я вам больше не нужна, я пойду. – Я посмотрела на герцога.

Тьма призрачной маски заволновалась, сдвинулась, освобождая из своего плена одну половину лица и скапливаясь в верхней части другой.

– Торопишься сбежать? – по губам Абьери скользнула понимающая улыбка.

– Нет, ньор герцог, просто ньора Ноэлья просила помочь с обедом.

– Что ж, иди, – кивнул Абьери, но голос его звучал напряженно, а в глазах застыло странное выражение. Казалось, герцог пытается что-то для себя решить.

Как бы там ни было, но меня не должны волновать его чувства. Не должны… но почему-то волнуют.

Я коротко поклонилась и пошла к двери.

– И ты вот так уйдешь? – раздался неожиданный вопрос.

– Ньор герцог? – Я обернулась и удивленно посмотрела на Абьери. Тот стоял в центре комнаты, напряженный и мрачный, и глаза его сверкали ярким синим огнем. – Вам что-то нужно?

– Нужно? – переспросил герцог и провел ладонью по лбу, словно стирая тяжелые мысли. – Да, мне нужно, – тихо, почти про себя, сказал он и добавил: – Впрочем, можешь идти. Иди, Алессия, – в низком голосе послышались хриплые нотки. – Уходи.

Помимо воли внутри что-то отозвалось на эту чувственную хрипотцу, и мне захотелось… Нет, бред какой-то! Эта комната сведет меня с ума! То непонятные голоса, то еще более непонятные желания…

Не раздумывая больше ни секунды, я выскочила из комнаты. И только захлопнув за собой дверь, перевела дух.

Алессандро Абьери

Он прикрыл глаза, пытаясь избавиться от настойчивого видения, в котором целовал вызывающе яркие губы, стягивал с точеных плеч грубую рубашку и накрывал ладонями мягкую, спелую грудь, и резко выдохнул. Да что ж такое? Он давно уже не безусый юнец, неспособный управлять своими желаниями. Откуда взялась эта ненасытная жажда, даже нужда в ласке нежных рук, в тихом шепоте вишневых губ, в горячей страсти прикосновений?

Почему эти видения преследуют, подталкивая нарушить собственные принципы? Почему искусные касания Беаты оставили его равнодушным, в то время как одно воспоминание о золотых глазах Алессии вызвало бурную реакцию плоти и позволило сполна удовлетворить стонущую под ним фермерскую дочку?

Что это? Неизвестная магия? Помнится, старик Морелли говорил что-то о разработках саритийских магов. Что, если Алессия как-то с этим связана? Иначе почему он не может выкинуть ее из головы? Отчего не в силах побороть бушующий в крови огонь? Никогда за тридцать шесть лет жизни он не испытывал ничего, даже отдаленно похожего на то, что происходит сейчас. Алессия всего лишь смотрит на него, а ему кажется, что ее губы касаются его щеки, спускаются ниже, еще ниже, пока… Мадонна! Он сошел с ума. Взял служанку с собой, рассчитывая выяснить ее тайны, но только увяз в расплавленном янтаре миндалевидных глаз, и с каждым днем увязает все глубже.

Алессандро беззвучно выругался и обвел рассеянным взглядом погруженную в вечерний сумрак комнату. А уже в следующую секунду настороженно замер. Что-то было не так. Что-то изменилось. Он перешел на магическое зрение и тут же нашел подтверждение своим подозрениям. Розы, оплетающие потайную дверь, шевелились, их нарисованные лепестки мелко дрожали, стебли едва заметно изгибались, а крупные бутоны раскачивались из стороны в сторону, словно маятники.

Плохо. Очень плохо. Если кто-то входил в святилище…

Он в два шага преодолел расстояние до стены, коснулся ее и открыл проход. Тайная комната встретила настороженной тишиной. На первый взгляд казалось, что ничего не изменилось, и все же он чувствовал, что что-то не так. Да и Гумер, скользнувший за ним следом, грозно оскалился, глядя на жертвенный камень.

– Что ты там видишь? – спросил он пса, но тот проигнорировал его вопрос, продолжая тихо рычать.

Странное поведение Гумера насторожило Абьери еще больше. Кто здесь был в его отсутствие? Что не так с алтарем? Почему от камня исходят посторонние вибрации?

Алессандро задумался. Ноэлья или Винченцо вряд ли могли сюда войти, они догадывались о существовании святилища, но и на пьеду бы к нему не подошли. И так каждую комнату крестами обвешали в надежде защититься от «дьявольской силы». Тогда кто?

Ответ напрашивался сам собой. Алессия. Она вполне могла отыскать вход в тайную комнату, и это вплотную подводило его к тому, ради чего он и взял девушку с собой. Ее странная аура, ее поведение, тайна, что застыла в янтарных глазах, – все это подтверждало его подозрения. Алессия не та, за кого себя выдает. Недаром же и Марко ею заинтересовался. Все пытался выяснить, где он нашел новую служанку. «Ну же, Сандро, я ведь тебя знаю. Ты никогда не берешь людей с улицы. Признавайся, у кого выбрал такую хорошенькую служаночку? У Кассери? У Розинов? Или в какой-то другой гильдии?» – вспомнился ему вопрос друга. И собственное нежелание признаваться в том, что взял девушку именно «с улицы», тоже вспомнилось, как и попытка перевести разговор. Не нравился ему интерес Марко. Не хотелось, чтобы друг слишком пристально вглядывался в притягательные золотистые глаза. Внутри поднялось странное чувство. Алессия была только его. Он сам собирался выяснить ее тайну. Он, и никто другой.

Итак, она сюда заходила. Или нет?

Абьери сосредоточился, пытаясь прочитать следы чужого присутствия, но не сумел этого сделать. Аура того, кто входил в святилище, не отслеживалась ни магически, ни ментально. И это только подтверждало его догадки. Алессия. Здесь была именно она.

Шпионила? Для кого? Кто ее послал? И как девушке удалось проникнуть внутрь?

Алессандро долго разглядывал магическим зрением потайную дверь, стены, темный камень, но видел только мертвую пористую поверхность и неровное углубление для крови. Не доверяя себе, подошел ближе и коснулся рукой того места, где всего несколько дней назад приносил жертву. А в следующую секунду пальцы обожгло болью, и он рухнул без чувств рядом с загоревшимся алым пламенем алтарем.

Алессия Пьезе

Я поставила на стол большое блюдо с жареной олениной, выровняла приборы и оглядела исходящие горячим паром тарелки. Ноэлья сегодня расстаралась. Похоже, ньора решила взять реванш за свой недавний «прокол» с Форнезе и наготовила столько, что, если бы герцог решил попробовать каждое блюдо, ему точно грозила бы смерть от переедания.

Я поправила фартук и бросила незаметный взгляд в окно. Солнце уже село, но темнота еще не успела до конца завоевать небосвод, оставив на нем небольшие вкрапления синего, розового и серого. В Адуе, в отличие от богатого на высокие здания Навере, закаты выглядели удивительно свободными и красивыми. Они напоминали полотна ветерийских художников – такие же яркие, сочные, брызжущие светом, воспевающие радость жизни и щедро передающие цвета и краски.

Я засмотрелась на расписанное невидимым творцом небо и не сразу заметила застывшего в дверях столовой Гумера. А когда опустила взгляд, невольно вздрогнула. Пес смотрел прямо на меня, и его глаза опасно светились. Странно. Что он здесь забыл? Никогда не видела, чтобы дог бродил по дому один. Обычно он не отходил от герцога больше чем на пару шагов.

– Где твой хозяин? – настороженно спросила пса.

Тот оскалил зубы и двинулся в мою сторону. Медленно и неотвратимо.

– Ты ведь понял мой вопрос, – посмотрела я на него, стараясь не терять самообладания. Любой хищник, будь то зверь или человек, легко чует чужой страх, и готов вцепиться в глотку, лишь бы оправдать ожидания. Но я не собиралась предоставлять Гумеру такую возможность. Что мне какой-то пес? Двуногие звери гораздо опаснее.

– Ты голодный?

Гумер подошел ко мне вплотную и уставился в глаза с таким выражением, как будто хотел что-то сказать.

– Чего тебе?

Мой подол неожиданно оказался в крепких зубах дога, и тот попятился, потянув меня за собой.

– Хочешь, чтобы я пошла с тобой?

Гумер мотнул головой, но не остановился, продолжая тащить меня к двери.

– Отпусти, сама пойду, – велела я ему, и пес выпустил край моей юбки. – Ну и куда ты меня ведешь? К герцогу? Он велел меня позвать?

Гумер недовольно покосился на меня и припустил быстрее. Я уже почти бежала, и, когда влетела в спальню, не сразу поняла, что Абьери в ней нет. А Гумер уже стоял у невидимой двери и скреб лапой переплетения нарисованных роз.

– Хочешь сказать, он там?

Я замерла, не зная, на что решиться. Если войду внутрь – Абьери узнает, что я обнаружила его убежище, и неизвестно, чем это закончится. Маги не отличаются человеколюбием и ревностно хранят свои тайны. А если не войду… Что, если герцогу плохо? Наверняка Гумер не стал бы тащить меня сюда, если бы его хозяин не нуждался в помощи. Сообразить бы еще, почему он позвал именно меня?

Пес, словно услышав мои мысли, снова ухватил подол юбки и потянул на себя.

– Да поняла я, поняла, – прошептала в ответ и решительно коснулась розового бутона.

Нарисованные стебли ожили, зашуршали, поползли в стороны, открывая проход, и я вслед за Гумером вошла в потайную комнату. А уже в следующую секунду с испуганным восклицанием склонилась над бездыханным герцогом. Он лежал прямо у алтаря – неподвижный, совсем как мертвый, и призрачная маска полностью закрывала его лицо.

Внутри все сжалось от ощущения непоправимой беды.

– Ньор Абьери! Очнитесь! – Я схватила холодное запястье, пытаясь нащупать пульс, но его не было. Даже самого слабенького. Стоило мне отпустить руку герцога, как та безвольно упала на каменный пол. – Святая Лючия!

Я лихорадочно расстегнула рубашку Абьери и приникла к его груди, надеясь услышать удары сердца, и лишь спустя долгую пару минут наконец обнаружила тихий, почти неощутимый стук. Живой… Он живой!

Душу затопило такое облегчение, что я громко выдохнула, только сейчас сообразив, что какое-то время просто не дышала.

– Позови Винченцо, – повернулась я к Гумеру. – Нужно переложить герцога на кровать и послать за доктором.

Пес оскалился и закрыл собой проход, даже не думая выполнять мою команду.

– Ты что, не понимаешь? Я одна не справлюсь!

Ответом мне было грозное рычание.

Я бросила взгляд на Абьери, снова посмотрела на пса и разглядела на устрашающей морде непоколебимую уверенность стоять на своем. А пульс под моими руками снова исчез.

– Проклятье!

Времени на раздумья не было. Я стащила с себя фартук, свернула его валиком и подложила под голову неподвижно лежащего Абьери. Тьма на побледневшем лице едва заметно колыхнулась.

– Так, Леся, соберись, – пробормотала вслух, пытаясь избавиться от воспоминаний о том, как делала искусственное дыхание Джованне. – В этот раз у тебя все получится.

Точно. Так и будет.

Опуститься на колени. Склониться к герцогу. Глубокий вдох, затем выдох в приоткрытый рот мужчины, разжать сжимающие нос пальцы и снова зажать, повторяя выдох. Грудная клетка герцога приподнялась и опустилась. Призрачная маска потемнела. Пес подошел ближе. Он, не отрываясь, смотрел на хозяина, и в его взгляде застыла тоска.

– Давай же! – прошептала я и снова склонилась к твердым губам. На глаза непонятно почему навернулись слезы. – Слышишь?

Герцог был неподвижен. Я продолжала однообразные механические действия, от призрачной маски ощутимо веяло холодом, а сердце сдавливал страх. Что, если все напрасно? Что, если Абьери умрет?