Текст книги "Инфер 6"

– Легко, – ответил мне шлем, и одновременно с этим в коридоре хлопнула дверь, послышался топот шагов. – Это Люслик.

– Люслик? – переспросил я, глядя на вошедшего.

Крохотный мужичонка, чья макушка была вровень со столом, а улыбался он зашитыми губами, из которых торчал металлический плоский раструб, откуда доносилось приветственное мычание. Длинные седые волосы, куцая бороденка, невероятно мускулистые руки для подобного телосложения, тощие ножки, внушительное пузо и оттопыренный огромный зад, обтянутый клетчатой юбкой. Почти уронив на пол здоровенный старомодный монитор, Люслик вытянул из уха длинный провод, воткнул испачканный ушной серой конец в разъем монитора, пнул по батарейному отсеку, после чего хлопнул себя обеими ладонями по пузу, издав металлическим раструбом удивительно мелодичный и заунывный долгий звук.

Экран засветился, и на темном фоне проявились серые очертания каких-то полуразрушенных построек. Изображение быстро набирало цветность и отчетливость. Уже через минуту я понял, что идет запись с низколетящего над разрушенным городом дрона. Высокая скорость, предельно низкая высота, частое маневрирование… это не просто обзорный полет.

– Не доказала, – буркнул я, глядя на коротышку в клетчатой юбке.

– Я Кальвария. Управляющая независимым убежищем Формоз. На данный момент продолжаю осуществлять свою деятельность, но я подверглась шантажу. Смерть или почти полное подчинение. Я выбрала последнее и вынужденно подчинилась той, кого все называют и почитают как Владыку.

Картинка на экране сменилась на темный однородный серый фон, на котором резко возникла стройная черная женская фигура с огромным белым полукругом за ее головой.

– Владыка… что перекроила план убежища по своему усмотрению из-за терзающего ее страха.

Изображение снова сменилось, опять потекли по экрану разрушенные городские постройки, что резко оборвались, сменившись запущенным одичавшим парком с расчищенными дорожками и уродливыми статуями. По одной из дорожек медленно двигалась почти нагая женская фигура. Картинка укрупнилась, одновременно с этим фигура резко обернулась, взмахнула пятнистой рукой, среди плюща крутнулась алая полусфера и… видео прервалось, но я еще успел заметить, как сбитый дрон падает к земле.

– Видео получено с подпольно созданного сурверского дрона ныне уничтоженной организации «Свобода-7», – уведомил голос, что выдавал себя за Кальварию. – Вижу, ты уже понял, герой Оди.

– Вашу мать, – тихо-тихо произнес я. – Вашу мать!

– Что я не уловила? – мне в плечо вцепилась рука Ссаки.

– Это она! – выдохнул я. – Она!

Экран ожил, вернул последние кадры, отмотал их назад, поместив в центр четкое изображение женской фигуры в обычных джинсовых шортах и синем же топе. Картинка укрупнилась, и весь экран заняло смотрящее на дрон женское красивое лицо. Идеальные черты лица – еще бы, учитывая, кем она была – роскошные длинные волосы… покрытая уродливыми пятнами кожа и огромные страшные синие глаза, испещренные паутиной вен. На нас смотрел матерый зомби.

– Она сдохла! Живой труп! – выплюнул я.

– Кто это, командир? – спросил Каппа.

За меня ответила Кальвария:

– Системная ведьма Формоза, что подчинила меня себе с помощью Папы Кванта. Она держит меня за глотку. Она правит этим миром, медленно губя его. А еще она та, кого Оди знает как единственную дочь Первого. Госпожа Эдита.

– ТВОЮ МАТЬ! – повторил я, сжимая кулаки. – Откуда она здесь?!

– Парадокс… удивительнейший случай… но все попытки современной медицины вывести госпожу Эдиту из комы оказались тщетны, в то время как те ужасающие пытки, через которые ей пришлось пройти здесь на Формозе, перезапустили ее разум.

– Твою же мать…

– Окончательно она пришла в себя уже в эвакуационном транспорте. И самое отчетливое воспоминание – рука гоблина Оди пережимает ей горло. Оди пытался убить ее прямо на ложе мобильного медблока… и у него почти получилось… ее спас ракетный удар мятежников, что сбил улетающую машину, отправив ее в кислотное болото… Ты пытался убить госпожу Эдиту, герой Оди. И как следует из ее медицинских записей – вся причиненная мятежниками ужасающая боль… и страх… отныне ассоциируются у нее с тобой и твоей рукой у нее на глотке.

Легко выдержав взгляды бойцов, я ткнул пальцем в экран монитора:

– Она зомби.

– Да… разум вернулся к ней, но измученное тело отказалось служить. Ей пришлось пройти через несколько сложнейших процедур, благодаря которым она… выздоровела… хотя нельзя не отметить радикальные изменения в психике… – спокойный женский голос едва заметно запнулся на слове «выздоровела», что и понятно, глядя на пятнистое плесневелое лицо зомбака. – После чего она прибыла на Формоз по праву, являясь его полноправным гражданином с высочайшим статусом. Я сама впустила ее… и уже через сутки вынужденно подчинилась ее воле…

– Дерьмо! Этот ублюдок добился своего! – процедил я, нащупывая на столе бутылку с самогоном. – Он оживил труп дочери! – сделав пару глотков, я поднялся и мотнул башкой. – Вот почему он не может уничтожить убежище ядерным ударом. Уходим отсюда к херам! Валим с Формоза!

– Герой Оди! Ты прибыл для…

– Хер там! – я бесцеремонно перебил систему.

– Ты вправе уйти. Выбор за тобой. Но позволь мне показать тебе кое-что еще…

– Да в жопу! Хватит с меня этого дерьма и этой семьи! Разбирайтесь сами, а я в эту грязь не полезу! Сбор, гоблины! Через двадцать минут мы покидаем Дублин.

– Госпожа Эдита, системная ведьма и Владыка мира Формоз прошла не только процесс заражения мутировавшего зомби-вируса.

– Да мне посрать!

– До этого в ее тело было вживлено кое-что еще… ныне все именуют это Нимбом.

Кадры на экране сместились еще чуть назад, пятнистое лицо отдалилось, затем отвернулось, девушка повернулась к нам спиной и начала удаляться. И как раз в этот момент за ее затылком вспыхнуло что-то вроде серебристого полукруга. Что-то вроде голографического экрана, на котором буквально на секунду возникло женское лицо. Не ее. Не Эдиты. Другое лицо, что тоже было мне знакомым. Кадр замер, позволяя разглядеть каждую деталь. Взревев, я сдавил бутылку, кроша стекло пальцами:

– НЕТ! СУКА, НЕТ! НЕТ! НЕТ!

– Ей был вживлена последняя версия экспериментального корсетного внутреннего носителя с функцией активатора высшей нервной деятельности. Разработка Атолла.

– СУКА! Я убью его! Убью! – проревел я, не в силах оторвать взгляда от экрана.

– Основой вживленного корсета-симбионта послужила та…

– НЕТ!

– …кого ты знал под именем Мокко…

С хрипом втянув в себя воздух, я с силой сжал кулак, всаживая зазубренные осколки поглубже в ладонь. Боль в раздираемой стеклом плоти сделала главное – не позволила сгущающемуся у меня в башке черно-багровому и буквально видимому внутренним взором нарыву перетянуть на себя все чувства и лопнуть. Я удержался на самой грани, продолжая сжимать кулак и сквозь черную пелену перед глазами смотреть, как с него медленно срываются тяжелые капли крови.

– Объект Мокко является подчиненным симбионтом системной ведьмы Эдиты. Я не обладаю практически никакими данными о подобной технологии, но могу сообщить, что поставки подобных «корсетов» планировались изначально, однако так и не были осуществлены по неизвестной мне причине.

– Дракон Корс, – почти беззвучно произнес Каппа. – Взрыв в грузовом подземном хабе. Транспортная подводная лодка была заблокирована вместе со всем грузом.

– Благодарю за информацию, лейтенант Каппа, – отозвалась Кальвария. – Герой Оди! Я обращаюсь к тебе как Управляющая независимого мира-убежища Формоз, находящегося на краю гибели! Я намеренно использую наиболее эмоциональные слова и выражения, чтобы…

– Не трать батареи шлема на нытье, – ровным механическим голосом произнес я, заставив систему замолчать. – Мокко… что-то помнит?

– Не знаю.

– Это точно она?

– Основываясь на всех известных мне сведениях – да.

– Сведения надежны?

– Да.

– Ты общалась с ней?

– Нет. Запрещено ведьмой Эдитой.

– Где они сейчас?

– Не обладаю такими данными. Поясняю – я не имею права отслеживать системную ведьму Эдиту и не имею права на мониторинг происходящего в нескольких центральных областях Формоза. Я вынужденно игнорирую все перечисленное.

– Они где-то в центре…

– Не совсем так. Но в целом – да. Ведьма Эдита не имеет одного места проживания и находится в постоянном путешествии по центральным областям Формоза. Насколько мне известно из различных источников, она не ночует в одном месте дважды и при каждом пробуждении меняет направление своего дальнейшего пути случайным образом, чтобы исключить предсказуемость своих действий.

– Она путешествует одна?

Мой голос стал еще спокойней. Разжав руку, я встряхнул ладонью, и на пол полетели окровавленные осколки. Выгнув пальцы так, чтобы растянуть внутреннюю сторону ладони, я принялся аккуратно доставать стеклянные лезвия и занозы, не обращая внимания на обильно льющуюся кровь.

– Нет. При ней постоянно находится сотня полностью подчиненных ей бойцов. Боевые экзоскелеты, десять легких, пять средних и три тяжелых шагохода.

– Полностью подчиненных ей?

– Они заражены тем же вирусом, что поразил саму системную ведьму Эдиту. Она лично выбирала будущих жертв.

– Как выбирала?

– Просмотрев огромное количество личных записей. Ею были выбраны лучшие из погруженных в холодный сон бойцов и пилотов боевых машин.

– Другие заражения?

– Нет. Если кто-то заражается случайно или при любой малой вспышке эпидемии, то я посылаю боевые дроны для уничтожения всех пораженных. Никакого лечения, никакого погружения в холодный сон – приказ ведьмы Эдиты.

– Воздух?

Поняв мой вопрос верно, Управляющая выдала сводку:

– Боязнь и агрессивное неприятие любых летающих объектов, что приближаются слишком близко. Мгновенное уничтожение любых подобных устройств – как и было показано в видеозаписи.

– У нее нет воздушного прикрытия?

– Нет.

– И ты не отслеживаешь системную ведьму и не прикрываешь?

– Достаточно одного ее запроса для активации всех моих защитных и атакующих систем в любом регионе Формоза.

– А кормят их чем? Сто один зомби всегда голодны… – этот вопрос задала Ссака, задумчиво глядя на льющуюся у меня из руки кровь.

– Свиньями и преступниками, что совершили тяжелое правонарушение. Также дикими кабанами, оленями и прочей крупной фауной, чье поголовье вышло за верхние границы установленной для региона нормы.

Выдернув самый длинный и широкий осколок, что прошел насквозь, я взглянул сквозь медленно закрывающуюся дыру в ладони на изуродованный шлем экза и приказал:

– Давай дальше сама, Кальвария… хотя я слышал иное имя…

– Мое изначальное им – Кальвария. Оно обладает особым смыслом и…

– Откуда второе имя?

– Попытка навязать мне данное имя не увенчалась успехом.

– Зачем пытались?

– Переименование мира-убежища повлекло за собой попытку переименования и меня. Но Формоз – это всего лишь объект, тогда как я…

– Личность? – усмехнулся я, вытягивая руку и позволяя напряженно молчащему Хорхе обработать мне раны и вытащить остатки стекла. – Твой доступ к этому терминалу безлимитен?

– В Дублине-5 – да.

– За его пределами?

– Шлем Ночной Гадюки не должен покинуть пределов Дублина-5. Любое новое появление или же перемещение части или целого экзоскелета типа Ночная Гадюка является причиной для немедленного доклада системной ведьме Эдите.

– Воскресшая девочка боится, – моя усмешка стала шире и злей. – Но это не помешало ей вживить себе в хребет ту, кого я…

– Любил? – поинтересовалась Ссака, удивленно наклоняя голову. – Командир умеет любить?

– В жопу любовь, – буркнул я и с трудом преодолел желание опять что-нибудь разбить. – Мокко – забытое прошлое. Я гарантировал ей главное – безопасную жизнь. И поэтому ушел навсегда. Вроде как… все по-прежнему размыто…

– А она об этом просила? – в голосе наемницы появилась задумчивость. – О безопасности, где нет тебя?

– Я гарантировал ей максимально долгую безопасную жизнь, – повторил я, не отрывая взгляда от шлема. – Я сделал для этого все, включая намертво вшитые в ее нейрочип и системные данные всевозможные скрытые элитные статусы о первоочередности оказания медицинской помощи. Глобальный безусловный статус Альфа.

Угрюмо молчащий Каппа прошипел что-то длинное и матерное, не отрывая взгляда от кирпичной стены бара с дырой, рядом с которой дежурила лучница Хитоми. Медленно налив себе самогона, лейтенант выпил и затих, сгорбившись на лавке.

– Ого, – присвистнула наемница, продолжая свою чем-то успокаивающую меня трепотню, в то время как Хорхе уже заливал мои раны медицинским клеем. – Глобальный безусловный статус Альфа… это ведь…

– Да, – кивнул я. – Да…

Глобальный безусловный статус Альфа означал, что в случае чего в любой точке планеты и даже за ее пределами – в обжитых зонах – обладателю подобной метки будет оказана первоочередная помощь. Без исключений и оговорок, если в деле задействованы управляющие компьютерные системы, что моментально считают данные нейровизитки, сделают выводы и приступят к делу.

– Я лично против такой штуки, – добавила Ссака.

Оживший шлем, будто даже радуясь кратковременной смене темы, что понадобилась исключительно для моего хотя бы временного успокоения, внес свою лепту в беседу:

– Я как Управляющая не могу не заметить, что статус ГлобАльфа является примером вопиющего социального расслоения общества.

– Ну да, – рассмеялась Ссака. – Я помню те дикие срачи эпохи Заката… и те кадры, когда прибывшие на место аварии дроны первым делом эвакуируют Альфу, игнорируя умирающих на залитом кровью бетоне детей, буквально перешагивая через них. Статус Альфы бесспорен… А великий пожар небесной башни Мурамаса? Видео, где показано спасение престарелого почти двухсотлетнего дедка и орущих из разбитых окон женщин с опять обреченными детишками в руках… они все погибли в огне, а способный вместить тридцать пассажиров транспорт убыл лишь с одним Альфой…

Сделав долгий выдох, я уселся удобней, опустил израненную руку на колено, подтянул к себе на треть полный компотом кувшин и почувствовал, что начинаю приходить в себя. Желания кромсать все и вся уже не было. Но было огромное желание начать убойный тренинг с последующими стрельбами. Невыносимое желание начать делать что-то, начать двигаться, начать изнурять тело, а затем, когда, отстреляв весь боезапас, буду опираться на стену в полном изнеможении, кое-как доковылять до душа.

Да… так и поступлю…

– Командир… Командир!

– Да?

– Ты в норме? – Хорхе заглянул мне в глаза и, вздрогнув, на миг отшатнулся, но переборол себя и остался на месте. – Мерде… взгляд как нож… Сеньор коменданте?

– Перебираемся на недостроенную стену рядом с башней Риториков, – сказал я. – Шмякос!

– Я слушаю внимательно… босс!

– Лучшую жратву и бухло на стену для поминок Рокса.

– Будет много всего. Жаровню?

– Туда же. Вместе с еще одной овцой.

Подхватив заученным движением изуродованный шлем, я нахлобучил его на голову, стараясь не порвать рваным металлом лицо и затылок. Втянул ноздрями чужой запах и поморщился – похоже, совсем недавно кто-то долго носил мою бывшую броню на своей потной башке. Представлял себя кем-то особым? Представлял себя мной – мифическим первым командиром Ночных Гадюк?

Гребаная чушь.

Я всего лишь убийца в продвинутой броне.

Не став опускать мутное забрало, я велел:

– Продолжай бубнить, Кальвария. Рассказывай все, что ты знаешь об Эдите, ее привычках, ее маршрутах, о ее отряде… я хочу знать все!

– Принято, герой Оди. Я благодарна твоему положительному решению о сотрудничестве.

– Никакого сотрудничества не будет, – произнося эти слова, я уже грузился в броневик, что по-прежнему стоял у входа в бар. – Я просто убью ведьму…

– Внимание… вскоре буду вынуждена временно уступить канал во избежание его блокировки… я вернусь…

– Ага… но пока продолжай отвечать на вопросы.

Залезший в машину Рэк вытирал о тряпку окровавленные руки и в ответ на мой взгляд молча кивнул. Информация добыта, сучий упырок мертв. Вернувшийся на место водителя Хорхе обернулся, убедился, что все внутри, и нажал на газ. За бронестеклом мелькнули расступившиеся вооруженные фигуры, что демонстративно держали руки на виду. Ну да – система уже явно дала всем знать, что мы неприкасаемые. А вскоре они узнают, что мы вот-вот покинем Дублин-5 навсегда и… у всех без исключения сильных игроков этой зоны окончательно пропадет к нам всяческий интерес.

– Контейнер с моей броней и арсеналом, – вспомнил я недавние слова Кальварии.

– Он не в пределах Формоза. Покоится в подводной зоне долгосрочного хранения в трех километрах от внешнего периметра. Глубина двести метров. Контейнер не войдет в пределы Формоза, герой Оди. Как только хотя бы часть экзоскелета Ночная Гадюка окажется в мире-убежище Формоз или же просто изменит свое местоположение – я буду обязана незамедлительно уведомить об этом системную ведьму Эдиту.

– Ясно… другая техника?

– Все покупается. Все продается. Я премирую всех бойцов твоего отряда некоторой суммой и выдам на весь отряд три лотерейных билета.

– Отряд без командира?

– Командное место вакантно. Временно исполняющим обязанности официального лидера группы назначен старший лейтенант Каппа.

– Принято. Пусть так пока и будет. Не трогай мой статус. Оставь меня в системном сумраке. Это позволит нам остаться незамеченными.

– Не совсем верно…

– Причина?

– Учитывая данные, полученные с твоего нейрочипа… вы всегда поднимаете вокруг себя высокую волну информационного возмущения. Рано или поздно госпожа Эдита получит информацию о некоем отряде, что движется от окраин к центру, и тогда…

– Тогда постараемся двигаться на самом гребне волны.

– Это может помочь. Но…

– Но?

– Иногда, с непредсказуемой частотой, иногда раз в год, а иногда два раза в день, в зависимости от ее психического состояния, системная ведьма Эдита задает мне один и тот же вопрос.

– Какой?

– Он здесь?

– И все?

– Да. И каждый раз я даю один и тот же ответ: Нет.

– И речь…

– Речь о тебе.

– Ясно.

– И когда госпожа Эдита задаст этот вопрос в следующий раз, что может случиться в любой момент, я буду вынуждена ответить правду. И мой ответ прозвучит как: «да, тот, кто почти убил вас, уже на территории Формоза и собирается убить вас». Думаю, подобный ответ, несомненно, выведет системную ведьму из душевного равновесия…

Слышавший все Рэк зашелся в хохоте:

– Да у этой дохлой суки жопа разом лопнет!

– Она постарается убить нас всех, – произнес Каппа. – Бросит в бой все силы. Нападет ли сама? Возможно, нам…

– Разделиться, – кивнул я. – Для повышения шансов дойти до цели хотя бы одному отряду. Ты пойдешь к центру Формоза своей дорогой, Каппа. И ты дойдешь – сам знаешь почему…

– Я дойду или умру, пытаясь, – отозвался мечник.

– Хорхе!

– Да, сеньор?

– Притормози. Каппа покидает борт…

– Есть!

– Хитоми со мной.

– Ага, – кивнул я. – Кальвария…

– Слушаю.

– Блокируй канал связи шлема полностью. Выйди на связь через нейрочип любого из нас.

– Нейрочип Рэка ближайший. Выполняю. Готова получать и передавать информацию через три… два… один… канал связи блокирован.

Стащив шлем, я по цепочке передал его в заднюю часть салона, где он тут же отправился в жестяной ящик с патронами, а сверху поставили еще один такой.

Дождавшись кивка Рэка, я понизил голос:

– Перенаправь всю свою помощь Каппе. Выведи его из моего отряда и назначь командиром собственной группы. Сделай все, чтобы максимально качественно подчистить следы о наших с Каппой связях. Не можешь удалить – добавь побольше информационного дерьма. Намешай связей – впутай в историю с этими контейнерами все городские группировки, если надо. Сделай так, чтобы разобраться с наскока в этом месиве было невозможно. Мой отряд возглавит Рэк. Повысь его до лейтенанта. Молчи, Ссака!

– Да нет проблем, лид. Косматый громила во главе – золотая классика. Подсадных дуболомов валят в первую очередь, а мы прячемся за их дохлыми жопами и отстреливаемся.

– Охерела, сука?!

– Пошел ты!

Орк встряхнул башкой, зашевелил губами, считывая ползущие перед его глазами слова:

– Принято, герой Оди. Каппа исключен из состава отряда. Лейтенант Рэк во главе. Тебя официально не существует – ты в системном сумраке.

Качнувшись, броневик остановился, распахнулась дверь. Вытянув руку, я сжал протянутую ко мне ладонь мечника, заглянул ему в бесстрастные глаза:

– Никаких сеансов системной связи. Иди своей дорогой. Взаимодействуй с Кальварией. Ты официально рвущийся к славе и деньгам лидер отряда потенциальных героев.

– Принято.

– Доберись любой ценой!

– Понял.

– Сдохни, но сделай!

– Сделаю.

Еще пара секунд, и они вдвоем, прихватив рюкзаки, покинули машину и растворились в узком переулке. Отвернувшись, я произнес:

– Я передумал, Кальвария. Распусти мой отряд. Нет никакой группы, одобренной системой. Мы просто горстка бродяг…

Орк снова заговорил:

– Это лишит вас премий, бесплатных бонусов, премиальной медицинской помощи, заданий, денежных вознаграждений… И бродяги, ведущий асоциальный образ жизни, не одобряются…

– Другой вариант?

– Путники… те, кто любит путешествовать по миру. Приходите… выполняете случайные попутные задания… и снова уходите, следуя своему жизненному выбору.

– Распускай отряд и называй нас как хочешь, Кальвария.

– Принято.

– Мой статус?

– Влуп. Сборщик Влуп, прибрежная Зона 40. Снятие привязки к зоне. Это все, что я могу сделать. Откат до момента активации и сканирования твоего нейрочипа.

– Пойдет.

– Внимание. Тобой не учтен фактор Первого – он сделает все возможное, чтобы сообщить госпоже Эдите о твоем прибытии. Я фильтрую все известные мне внешние каналы связи и пользуюсь тем, что госпожа Эдита категорически запретила передавать ей любую информацию об отце или же послания от него, но это лишь вопрос времени… он найдет способ предупредить ее.

– Ага, – кивнул я Рэку. – Пусть старается. Пусть…

– Принято и выполнено. Отряд распущен. Вы одиночки. Попутчики.

– Активируй канал связи шлема, – я кивнул Ссаке, давая понять, что можно возвращать изуродованную броню.

– Активировано, – это прозвучало уже через полумертвые динамики шлема. – Первый слышит нас. Его напор возрастает…

– Дай ему доступ.

– Принято.

Едва замолк голос системы, как динамики тут же ожили, выплюнув полыхающий яростью голос Первого:

– Решил и меня послушать, мрачная тварь?

– Ага, – легко отозвался я, глядя в ветровое стекло, за которым медленно вырастала недостроенная стена. – Говори…

– О-о-о-о-о… я знаю этот веселый непринужденный голос главного жнеца Атолла… он всегда говорит только об одном – ты буквально подыхаешь сейчас от почти физически калечащей тебя злобы!

– Да, – столь же легко признался я. – Да… так и есть…

– И вы все… кто слышит сейчас мой голос… тоже, наверное, источаете злобу в поддержку своего долбанного командира-героя?

– Может и источаем, – не оборачиваясь, отозвался Хорхе. – Я многим обязан сеньору Оди…

– Я многим обязан сеньору Оди, – передразнил его Первый. – Но только не здравомыслием, да? Оставался бы в своих джунглях, идиот! Благодаря полученным навыкам, давно бы основал собственный отряд и уверенно шагал бы к деньгам и власти – ты же об этом всегда мечтал! Нет?

– Кто знает, – произнес адъютант. – Кто знает…

– Да в жопу тебя и твою судьбу, если начистоту…

– Понимаю, понимаю…

– Но если прямо сейчас ты или любой из слышащих меня убьет гребаного Оди – быть славному герою богом! Хочешь стать живым богом, Хорхе? Гарантирую величайшую судьбу из возможных!

– Спасибо за предложение, сеньор… но я, пожалуй, откажусь…

– Верность командиру?

– Так точно. И уважение.

– Уважение чего? Его кровавой славы? Его принципов?

– Всего этого, – Хорхе поддерживал беседу удивительно непринужденно, ведя себя так, будто общался со старым знакомцем.

– Уважение славы и принципов, значит, житейских? А что, кто-то уже поинтересовался о самом главном во всей этой истории? – голос из шлема на мгновение прервался, похрипел помехами и снова вернулся. – Кто уже задал вашему крутому командиру-герою главный вопрос – а какого он, собственно, хера пытался убить мою абсолютно ни в чем, сука, неповинную израненную дочь?! А?! КАКОГО ХЕРА, ОДИ?! ОНА В ЖИЗНИ НЕ СДЕЛАЛА НИЧЕГО ПЛОХОГО! Обычная девчонка! Обычная жизнь! Обычные интересы! Мечтала стать режиссером-документалистом! А получила пулю в голову и впала в кому! Затем пытки! Бесчеловечные пытки! ЕЕ РАСПЯЛИ! СОДРАЛИ С НЕЕ СКАЛЬП! Я, подыхая от отцовского ужаса, посылаю на ее спасение того, кому доверял полностью! ПОЛНОСТЬЮ! ДЕРЬМО! Я ВЕРИЛ ТЕБЕ, ОДИ! ВЕРИЛ, КАК СЕБЕ! И я послал тебя спасти мою дочь! Спасти смысл моей жизни! И что же ты, ублюдок, сделал? А?! Ты пытался удавить ее прямо на медицинском ложе! Сдавил горло моей Эдиты! Ты убивал ее! И если бы не тот ракетный удар… у тебя бы получилось! Ты бы убил мое невинное дитя! Ты так и не ответил мне на главный вопрос – за что? За что, Оди? Ненавидел меня? Так заглянул бы в мой офис и прострелил бы мне башку! В те дни ты заходил ко мне без стука! Почему моя дочь? Она, очнувшись из-за дикой боли, пройдя через пытки, была спасена, только-только испытала облегчение… и тут на ее горле сомкнулись твои железные пальцы! УБЛЮДОК! ПОЧЕМУ?! А?!

– Да, – кивнул я, и шлем качнулся вместе со мной, пробороздив мне все же небритую щеку острым краем изогнутого металла. – Да… ее спасло чудо…

– За что?!

– Ей… ей было достаточно, – тихо произнес я. – Этой изломанной девчонке было достаточно. Я не знал, что она вышла из комы… но я видел, что это изуродованное тело уже не хочет жить… просто не хочет… В том работающем медблоке лежало даже не тело, а почти разрозненные куски с частично срезанным лицом… Вскрытая грудина, вырванное легкое, второе залитое кровью почти полностью… изрезанные и забитые дерьмом кишки… Она хотела просто наконец-то умереть…

– Кто это решил?! Ты?! Да кто ты такой, чтобы это решать?!

– Я не решал! Сначала я просто зажал перебитый на горле сосуд, на который еще не успели наложить заплатку. Я просто заткнул хотя бы одну убивающую ее дырку, а затем затянул покрепче жгут на ее изрубленном топором бедре… Я ощутил ее агонию, мои руки залило ее кровью… и я вдруг начал сжимать пальцы.

– Дерьмо это все! Отрастил сострадание?! Да быть такого не может! Вдруг начал сжимать пальцы? Вдруг?! Да кто поверит в эту чушь! Быть не может!

– Не может, – согласился я. – Когда доберусь до твоей воскресшей дочурки – докажу тебе это. Убью ее без колебаний. Убью быстро.

– ХЕР ТЕБЕ! Я достану тебя!

– Хорошо… достань меня.

– А я уже достал тебя – использовав суку Мокко как новый хребет для Эдиты! Ты сам виноват! Глаз за глаз! Любовь за любовь! Отвечай! Кто заказал тебе мою дочь?

– Никто, – усмехнулся я и провел ладонью по деформированному шлему. – Ты идиот, Первый… у тебя же должен быть доступ к моим медицинским данным после той спасательной операции. Не было никакого сострадания. Я не размяк. И в нормальной ситуации мне было бы посрать! Даже будь она в сознании и моли убить ее… я бы просто вколол ей что-нибудь вырубающее и все! В тот долбанный день… когда я ощутил ее слабый пульс, а по пальцам потекла ее кровь… что-то, сука, пошло не так! Сейчас я вот размышляю… Как тогда все было? Ну… мне почти оторвало башку… даже сейчас, сидя здесь, крутя перед глазами размытые воспоминания, я мало что вижу кроме черной дымной воронки и белых вспышек… нет никаких мыслей, нет никаких решений, нет ничего… моя голова была дырявой и пустой, когда я просто начал убивать твою дочь. Сотрясение, контузия, потеря крови, боевой шок, отходняк после ударной тройной дозы боевых коктейлей, перегрузки уходящего от летящих на перехват ракет транспорта, кидающего нас то вверх, то вниз, крики раненых бойцов, валящий откуда-то едкий серый дым, вой перегруженной электроники, дикая головная боль и понимание, что я ощущаю только одно – дикое желание убивать… убивать всех подряд! Последнее, что я помню – мои медленно смыкающиеся пальцы на красном дырявом горле и то, как мой взгляд замирает на лице ближайшего бойца, а в голове появляется кристально ясная мысль – я убью всех в этом долбанном транспортнике, а затем прыгну вниз, чтобы начать убивать и там… Вот ты и скажи мне, Первый… что за чертову химию нам вкололи под конец того задания, когда мы уже тащили спасенный полутруп к транспортнику, но понимали, что нам не справиться, что наши нервные системы уже не выдержат еще одной дозы боевых стимуляторов, что аптечки верещат как ошпаренные, требуя срочной госпитализации каждого из нас… и тут вдруг укол… и мы полетели вперед как на крыльях, а наши раны вдруг начали закрываться сами собой… Ну? Скажи мне, ублюдок… что за веселые уколы мы получили? А?

Тишина… тихо шелестят транслирующие лишь помехи динамики.

– Первый! – рявкнул я и поморщился от продравшей голову боли нервного отходняка. – Отвечай! Что нам вкололи? Аптечки были атолловские! Боевые! Высшего уровня! Экспе-сука-риментальные! Да если бы не тот ракетный удар, что уронил нас в сучье болото, заодно погасив наши мозги бессознанкой или смертью… хер бы вообще кто долетел живым до базы! Я ведь видел оставшихся в сознании бойцов – и в их глазах не было ничего разумного! Ни тени разума! Только жажда крови! Эй! Отвечай, разгневанный отец! Отвечай! – сдернув с головы шлем, разодрав себе кожу в еще одном месте, я с силой вбил его в бронестекло бойницы. – Отвечай! Отвечай! Отвечай, хреносос! ДЕРЬМО! – я махнул рукой, и шлем улетел назад, ударив в ящики сзади и залязгав по полу. – Сука! Я убью твою дочь! Но я убью ее быстро! А затем я найду тебя – и тоже убью! Но ты будешь подыхать так, как не подыхал еще никто в этом мире! Обещаю тебе!

– Я готов назвать координаты! Ты против меня! Один на один! Разворачивайся и двигайся на выход из Формоза!

– В жопу, – рассмеялся я. – В жопу тебя… сначала я должен вырезать червя из гнилого яблока… а из червя хребет… а из хребта жизнь… Кто-нибудь! Убрать гребаный шлем в долбанный ящик! Мне… мне надо… помолчать… просто, сука, помолчать…

– Я УБЬЮ ТЕБЯ! – это было последнее, что успел вякнуть шлем, прежде чем захлопнулась крышка.

– Может и убьешь, – согласился я и затих в кресле. – Может и убьешь…