Текст книги "Силентиум"

Он знал, что никогда не позвонит Максу и не пойдет против семьи Коэло, если хочет, чтобы его собственную семью не затянуло под дробящую силу системы.

Знал, что не позвонит. Но не знал, что ошибался.

Глава 5. Добро пожаловать в Силентиум.

– Тани, почему ты не мозешь остаться?

Кристиан с трудом выговаривал слова, и то не все, спотыкаясь на каждом звуке. Его шея при этом вытягивалась и напрягалась, голос переваливался через буквы.

– Потому что я хочу, чтобы ты был счастлив. Чтобы мы все были счастливы.

– Но мы ведь и так сясливы, – мальчик топнул ногой и вытер сопливый нос. – Мы мозем просто быть вместе и жить сясливо.

– Время пройдет незаметно, малыш, – Итан потрепал брата по волосам и потянулся к чемодану.

– Разве ты не сяслив, когда мы играем в футбол? – тихо спросил Кристиан, помогая брату запихнуть вещи в незастегивающийся чемодан. – Или когда мама и папа разрешают нам спать вместе на одной кровати. Ты ведь улыбаешься всегда. Всегда, Тани!

– Когда ты научился выговаривать букву «эр»? – Итан пощекотал брата подмышкой, Кристиан вывернулся, но хмуриться не перестал.

Младший брат зацепил пальцами край голубой футболки, торчащей из чемодана, и потянул на себя, доставая вещь и шмыгая носом.

– Это папина.

– Можно подумать, что все остальные вещи не папины, – пробубнил Итан, отбирая футболку и запихивая обратно.

– Сынок, – в спальню вошел отец, пританцовывая и потирая руки. – Собрался? Так быстро?

– Автобус ведь сейчас подъедет.

Итан сразу угадал состояние отца. Родитель топтался на месте, поправлял очки, которые вовсе не сползали, и гладил бороду. Одним словом, – нервничал. Очевидно, похуже самого Итана.

– Присядь, – глава семьи уселся на кровать и похлопал рядом с собой. – Волнуешься?

Кристиан последовал примеру брата и тоже взобрался на кровать, прилип всем телом к боку Итана и затих.

– Кажется, меня сейчас стошнит, – Итан принялся натирать ноги ладонями.

– Так ладно, чем я могу помочь? – отец с видом древнего философа подпер голову кулаком.

– Во-первых, продолжай меня смешить, – Итан не сдержал улыбки. – А во-вторых, как насчет «времени страшно интересных фактов»?

– Поехали, – оживился отец и хлопнул в ладоши. – Выбирай категорию: история, медицина, литература.

– Медицина.

– Знаешь, почему люди видят свет в конце тоннеля, когда умирают?

– Попадают в параллельный мир? – заговорщически прошептал Итан.

– Итан Терра, – с укором сказал отец, – ты – сын врача. Какие параллельные миры? Хорошо, если объяснять очень-очень просто, то во время смерти, даже временной, нарушается кровоснабжение в глазах и периферическое зрение перестает работать, и люди видят всё, будто в тоннеле. А некоторые говорят, что выходят из тела и видят себя со стороны. Это тоже легко объяснить. Подобные чувства возникают из-за возбуждения некоторых зон в мозге.

– Надеюсь, мои зоны в мозге во время экзамена тоже возбудятся, – вздохнул Итан.

***

Улица рядом с автобусом заполнялась людьми. Бедняки побросали все утренние дела и устремились поглазеть на того, кто стал главным предметом обсуждения среди низшего класса. Женщины кричали «Давай, Итан, задай им жару!», мужчины поднимали сжатые кулаки вверх и горящими глазами провожали теперь уже легендарного ребенка до автобуса. Ребятишки вприпрыжку бежали за Итаном и просили привезти «супер крутые гаджеты».

– Тани, Тани, – кричал смуглый парнишка и дергал Итана за штанину, – забери и меня потом.

– И меня, и меня, – вторила остальная ребятня и неслась вслед за будущим студентом.

– Будете хорошо учиться – заберу, – обещал Терра, проталкивая набитый маленький чемодан вверх по ступеням автобуса.

Уходить сложно, до сумасшествия трудно. Оставлять позади родных, делать шаг в длинный красный автобус, садиться на место у окна и засовывать убитый чемодан, казавшийся неправдоподобно тяжелым, под сидение. До помутнения рассудка мучительно прилипать лицом к намытому до блеска окну и смотреть на свою семью. Следующие четыре года Итан проведет на подземных этажах самого закрытого учебного учреждения в мире.

Они все стояли на остановке, и мать, одетая в старый халат, украдкой вытирала слезы рукавом. Её лицо кривилось от попыток улыбаться, а волосы, стянутые в хвост, трепал ветер. Юна обнимала мать без единой эмоции, скрывая лицо за волосами.

Отец держал плачущего Кристиана за руку и нервно поправлял очки на носу, и эти повидавшие жизнь очки с треснутой дужкой и заляпанными стеклами виделись Итану чем-то настолько трогательным, что слезы обожгли его щеки еще до того, как автобус завелся, зашумел и тронулся с места.

– Тани! – отчаянно закричал брат и, было, дернулся бежать вслед за уходящим автобусом, но отец крепко прижал его к себе и помахал Итану.

Тот не смог даже поднять руку, чтобы помахать в ответ. Именно тогда Итан Терра ощутил жгучую тоску и впервые подумал, а правильно ли он поступает, стоит ли оно того и куда заведут попытки стать чем-то большим, чем мальчик из низшего класса. Он продолжал раздумывать о своем решении, пока родные люди не остались лишь маленькими точками где-то вдалеке, скрытые дымом из выхлопной трубы.

Вспомнился один из последних разговоров с Максом.

– Ты смелый, раз решился поступить в Силентиум.

Привычная темнота топила в себе очертания бледного лица. Глаза казались огромными, глубокими.

– На самом деле у меня миллион и один страх, – не согласился Итан. – Я не особо талантлив и у меня нет ничего, кроме стараний и стремлений. Как-то раз в больницу, где работает мой отец, приезжали люди из здравоохранения. Отец говорил, что они ничего не смыслят в медицине. Но у них есть деньги, чтобы нанимать тех, кто смыслит. А сколько в бедных кварталах талантливых врачей, строителей, учителей, Макс! Не вообразить. Только вот у них нет возможности и денег, чтобы получить диплом в тех университетах, после которых для них откроются двери в достойную жизнь. В наше время талантами мало кого убедишь. Всё чего я хочу – это показать, что люди из низшего класса способны показать результаты не хуже, а где-то даже лучше. Чтобы нас, наконец, заметили.

Макс ничего не ответил. Сидел неподвижно. Итан заволновался, что связь прервалась или зависла.

– Макс, – позвал Терра.

– Я здесь, – отозвался Коэло. – Просто задумался. Ты всё делаешь правильно, Итан. Даже не сомневайся в этом. И знай, если мой брат обидит тебя, то сразу говори мне, хорошо?

– Я способен за себя постоять, господин Коэло, – весело заверил Итан. – Я тебе тут не принцесса.

***

Три кампуса Силентиума: экономический, политический и социальный, находились на равном расстоянии друг от друга и напоминали три металлических купола инопланетного происхождения, обнесенные забором из прямоугольных каменных блоков. На крыше каждого кампуса возвышалась металлического цвета гигантская птица, взлетающая вверх. В мощном клюве птица несла веточку растения с мелкими продолговатыми листьями.

Если бы Итан не знал, что это учебное заведение, то подумал бы, что там держат особо опасных преступников, гниющих в одиночных камерах. Теперь было понятно, почему Макс считал это место отвратительным. При воспоминании о мальчишке у Итана заныло в груди, и он сразу же переключил внимание на человека в черной тонкой куртке, тяжелых кожаных сапогах и дутых штанах. Нашивка с белыми буквами «Silentium» виднелась на правой стороне его груди сразу под треугольной эмблемой с той самой птицей и веточкой.

Будущие студенты толпились на площади перед главными воротами Силентиума, сбиваясь в группы и обсуждая будущий экзамен. Масса дорогих автомобилей, преимущественно черных, собиралась на парковке позади толпы. Из автомобилей выходили люди в костюмах и открывали задние двери, помогая отпрыскам высшего класса выбраться наружу. Чуть поодаль остановились микроавтобусы журналистов, которые расползлись по территории и фотографировали ребенка низшего класса, пожалуй, со всех мыслимых и немыслимых углов, но не приближались. До ушей Итана доносились обрывки их разговоров: «поближе подойди», «господин Коэло запретил» и «нужно просить личной встречи».

Рядом с Итаном стояли два парня в белых тщательно выглаженных рубашках и черных брюках, тихо переговаривались и косились на парня совершенно бессовестно.

Итан пригладил синюю рубашку, прикрывая рукой непослушную нитку. Он совсем не походил на всех тех людей, что окружали его на площади, напоминая самому себе грязного цыпленка среди павлинов. Он представил на их месте красивых птиц, крутящих своими задами, увенчанными широкими хвостами, красуясь и задушено курлыкая.

– Чего смеешься, красотка? – один из парней подошел к Итану и смерил его взглядом, полным превосходства.

– А… да я так.

– Ты откуда такой взялся? Кто твои родители?

– А вы разве не слышали? – со стороны парковки подошел еще один парень, его волосы были уложены на две стороны и залиты сверху чем-то определенно липким.

– Он – местная знаменитость. Огрызок низшего класса, пытающийся пробиться на вершину пищевой цепи. Глупо, как я считаю.

– Это еще почему? – Итан спрятал ладони в рукава отцовской рубашки и воинственно выпятил подбородок.

– Потому что ты не пройдешь вступительное испытание. Даже нам сложно. Насколько я знаю, программа ваших школ существенно отличается от нашей.

– Я попробую.

– Что с твоим голосом? – рассмеялся низкорослый парень. – Тебе что, тринадцать? Или под твоими оборванными штанами ничего нет?

– Как грубо, – поморщился высокий, обращаясь к низкорослому.

Затем помолчал и посмотрел на Итана так, как голодный тигр смотрит на кусок телятины.

– Вашего образования и воспитания недостаточно, чтобы учиться в наших ВУЗах, а тем более занимать наши позиции.

– А что, если я смогу?

Слушать подобное не было обидно, а только убеждало Итана, что он хочет доказать обратное.

– Удачи, – высокий парень хмыкнул и ушел к одной из групп людей, двое низкорослых потянулись за ним.

Терра вытер пот со лба тыльной стороной ладони и облизал губы. Нестерпимо хотелось пить. Голова кружилась от обилия дорогих запахов, гула голосов и собственной ничтожности. Издалека слон может показаться маленьким, но если подойти ближе, то осознание того, с какой легкостью он может тебя раздавить и даже не заметить, вызывает страх.

– Просим всех студентов построиться в колонну и пройти к воротам, – раздался мужской голос из колонок, расположенных на каменных стенах, – Добро пожаловать в Силентиум.

Глава 6. Экзамен и запретный звонок.

Томас обещал Итану место на вступительных испытаниях, но обеспечить своё поступление Терра обязан был сам. Если у него выйдет – Итан Терра станет сенсацией. Если нет – произойдет то же самое, но сенсация приобретет жирный несмываемый налет позора. Экзамен будет транслироваться на гигантских экранах во всех богатых кварталах. Прямо сейчас целая страна наблюдает не за процессом поступления, а затем, как же справиться с непосильной задачей тот, о ком неустанно галдят средства массовой информации.

Высокие ворота Силентиума распахнулись, и река потенциальных студентов хлынула внутрь. Молодые люди оглядывались, смотрели Итану вслед и толкались. Каждый так и норовил задеть «оборванца» плечом, отпустить едкую шутку или отметить особенности его внешности и голоса. К слову, «красотка» и «девочка» были самыми приличными словами в адрес «сенсации».

Итан искренне не понимал, как он, выходец из низшего класса, оказался среди них самым воспитанным, ведь у этих людей в особняках явно завалялась пара тройка нянек, читающих им на ночь какого-нибудь Канта. Из «высшего» в этих детях был только дебилизм.

В любом случае, расстраиваться повода не было, ведь всем известны главные правила учебы в Силентиуме:

1. Не общаться с другими студентами.

2. Не касаться других студентов.

На пьедестал возводились только знания и учеба в чистом, отфильтрованном правилами виде.

Молодых людей завели в обширный зал, напоминавший театр, который Итан видел только на картинках, и рассадили в мягкие кресла, стоявшие ровными рядами вдоль длинных столов. Перед каждым молодым человеком расположился ноутбук.

Переживать было из-за чего. Ноутбуком Терра пользовался только у Томаса в кабинете и то не совсем удачно. Интересно, если бы устройство испустило дух под напором итановских пальцев, как быстро его бы вывели из здания?

Безусловно, Итан готовился. Зубрил, не спал ночами, обклеивал комнату в отеле, где жил по будням, вырванными из тетрадей листами с важными датами и событиями, чем жутко нервировал сестру, у которой и воровал те самые тетради. Тяжело в катастрофически сжатые сроки изучить всю школьную программу высшего класса. Три месяца, чтобы нагнать одиннадцать лет. Накануне экзамена Итану так и не удалось уснуть. Теперь глаза смыкались, жажда убивала. Кружилась голова от обилия запахов, коими насквозь провоняла каждая ворсинка в одежде богачей, каждая пора их кожи.

За стенами Силентиума – журналисты и высший класс, навостривший уши, заточивший зубы, ждущий провала мальчишки из бедного квартала. За стенами Силентиума – семья, соседи и жители хибар, которые миновали красные шлагбаумы и теперь с томительным ожиданием глядели на экраны. Итан Терра – их надежда и оружие против жестокой системы.

Итан знал, на что шел, но и вообразить не мог насколько маленьким и слабым окажется под давлением взоров глаз и фотокамер. Как много ответственности возложит на себя, приняв участие в ежегодном экзамене в самый престижный университет страны. И если раньше его провала ждали обычные школьные забияки, то теперь его провала ждала элита общества, в котором ему не посчастливилось родиться.

– Только знай, – сказал за неделю до экзамена Томас, – если ты сдашь экзамен, то высшее общество разделится на два лагеря: те, у кого ты вызовешь интерес и те, кто захочет тебя уничтожить. Равнодушных не останется.

Будущие студенты в срочном порядке рассаживались на свои места. На их лицах читалась беззаботность и спокойствие, как если бы они просто пришли на собрание книголюбов.

Итан же потел. На клавишах ноутбука остались мокрые следы, когда он провел по ним пальцами. На голову будто вылили ведро холодной воды, которая затекла за шиворот, холодя спину. Куполообразный потолок походил на крышку вздутой консервной банки, куда засунули человеческий паштет. Пугающе непривычно. Итан учился в обычной школе, где преподавали самые обычные учителя, которых, в свою очередь, когда-то учили не менее обычные преподаватели. Все они привыкли к кирпичным малоэтажным зданиям, воздуху с запахом вареного риса и яиц, свободно матерящимся соседям и вполне себе предсказуемому будущему. Редкие поездки в районы, где жил высший класс, были сродни полету на другую планету. Интересно, красиво, вдохновляюще, но остаться нельзя. Там нет кислорода для таких, как они. Но теперь Итана закинули на остывший космический шар без скафандра и заставили обживаться.

Изменение яркости света и замолчавшие отпрыски высшего класса вернули Итана в реальность. Все, как по команде уставились на высокого мужчину со стрижкой, напоминавшей ровно обкромсанный парик. Он хмуро оглядел зал, спрятав руки за спину, и одобрительно покивал.

Жажда становилась практически невыносимой. Итан потянулся к бутылке с водой, стоящей на столе перед ним. Сделав три крупных глотка, он вернул бутылку на место и вытер не попавшие в рот капли рукавом рубашки. Несколько парней, сидящих рядом, неодобрительно взглянули сначала на его лицо, а потом и на рукав, будто подобным неаккуратным жестом Итан мог оскорбить их религию.

– Здравствуйте. Добро пожаловать на вступительный экзамен социального отделения Силентиума. Ваша задача – ответить на вопросы и выполнить одно практическое задание, – сказал мужчина в черный микрофон. – Через три часа экзамен будет закончен. Результаты будут оглашены незамедлительно. У вас есть только одна попытка. На территории зала находятся камеры наблюдения, которые фиксируют любое отклонение от правил. Не списывать. Не общаться с другими студентами. Не вставать со своего места. По истечению времени, отведенного на экзамен, программа закроется автоматически. Если вы не сдали, то обязаны незамедлительно покинуть здание Силентиума. Удачи.

Как только мужчина закончил говорить, экраны ноутбуков загорелись серым, а студенты чуть наклонились вперед, читая первый вопрос. Итан размышлял над ответами, плотно сжав губы, и не сразу заметил, как в зал спешной походкой зашел еще один человек. Человек кивнул мужчине со смешными волосами и сел рядом с ним за стол лицом к аудитории. Его смоляные волосы были аккуратно зачесаны набок и уложены волосинка к волосинке, а взгляд исподлобья буравил лицо Итана со всей присущей ему строгостью. Прошло два дня с тех пор, как Томас влетел в кабинет и указал Итану на его место. Тогда Коэло олицетворял собой чистейшую взрывоопасную ярость в телесной оболочке. Его образ остался несмываемым, до сих пор четким: утонувшие в беспросветной тьме глаза, пылающая кожа и грубые, несущие мучения руки.

Терра знал, что Томас Коэло участвует в делах Силентиума, но вовсе не думал, что тот придет на экзамен, поэтому разнервничался еще больше и спрятал лицо за раскрытым ноутбуком, стараясь сосредоточиться на вопросах.

«В каком году…»

«Сколько раз…»

«Кто основал…»

«Выскажите своё мнение по поводу…»

Много вопросов. Некоторые из них выглядели знакомыми, на какие-то пришлось отвечать наобум. По залу расходились щелчки клавиш, вздохи студентов, стук дна бутылок о деревянную поверхность. Главная задача – не отвлекаться. Не слушать, как парень по соседству нашептывает вопросы себе под нос, не рассматривать металлическую ручку с гравировкой Силентиума, не обращать внимания на Томаса.

Итан успел. Успел ответить на все вопросы и выполнить задание, прежде чем программа закрылась, оставляя после себя голубое полотно рабочего стола.

Главный экзаменатор встал и обратился к аудитории:

– Экзамен завершен. Результаты отобразятся на ваших экранах.

Томас остался сидеть, нажимая на клавиши ноутбука

В ожидании своей участи, Итан жевал нижнюю губу, сгрыз один ноготь и трогал пальцем этикетку на бутылке с водой. Его тяжелые вздохи нервировали абитуриента, сидящего рядом. Тот цокал и кидал на Терра раздраженные взгляды, пока не потянулся к нему и не забрал многострадальную бутылку прямо из-под носа Итана.

Краем глаза Терра заметил, как поднялся со своего места Томас. Коэло смотрел на того самого злобного абитуриента, который поставил две бутылки вместе на своей половине стола. Взгляд Томаса оставался нечитаемым, поэтому Итан просто вернул свое внимание монитору ноутбука, на котором высветилось долгожданное «Поздравляем! Вы приняты в Силентиум».

Чего Терра не ожидал, так это того, что после объявления результатов к нему подойдут два высоких молодых человека в одинаковой одежде с эмблемой Силентиума и под руки поведут по длинным коридорам здания. Стало неимоверно страшно и непонятно. Еще несколько минут назад его обескуражила новость о зачислении, а сейчас его тащили в неизвестность, без объяснений и вообще без каких-либо слов.

Во время своей незапланированной экскурсии по административному зданию, страх Итана вытеснялся любопытством. Как и ожидалось, Силентиум не был похож на университеты или школы для низшего класса, с их изрисованными стенами, шумными учащимися и запахом сигарет, доносящимся из приоткрытых дверей туалетов. В Силентиуме стояла правильная тишина и ощущалась стерильная чистота, четкая, отлаженная, доведенная до больного совершенства. Нет пожелтевших деревянных дверей, присущих почти всем зданиям в районе, где вырос Итан, не слышны ругательные слова, а за окнами не шумят говорливые старушки, продающие рисовые пирожки. Возможно, потому что не было окон, хотя маловероятно, что это основная причина.

Каждая дверь в Силентиуме была обязательно металлической, отъезжающей в сторону после ввода пароля или прикладывания пальца к зеленой панели, находящейся справа. Итана ввели в одну из таких дверей и оставили, на первый взгляд одного, в небольшой комнате, напоминающей домашний сад. В самых неожиданных местах стояли кадки с растениями, даже на потолке были подвешены горшки со спускающимися вниз зелеными волнами, до ряби в глазах контрастирующими с белыми стенами. Невольно вспомнился восторженный голос Макса, разглагольствующий о чудесности цветов, их аромате и смысле жизни. Нестерпимо захотелось рассказать такому далекому сейчас другу о своем зачислении. Интересно, что сказал бы Макс?

Итан скучал. Так сильно, что порой проматывал в голове их диалоги, совместные шутки и просто голос мальчишки, звучавший из динамиков ноутбука. Его образ, скрытый в темноте, недавно снился Итану. Сквозь сон послышался голос, зовущий его по имени, а щеке стало так тепло, и он накрыл это тепло своей ладонью, приоткрыл глаза и потянулся вперед, почти различая лицо Макса, с нетерпением ожидая, что вот сейчас, наконец, сможет его разглядеть. Но как только покрывало сна сошло с его мыслей, а взгляд прояснился, перед ним возникла пара глаз, смотрящих с любопытством. Короткий палец надавил Итану на лоб, а рот раскрылся в приступе смеха.

– Тебе снились пони? – спросил Кристиан, вскакивая и сдергивая с кровати одеяло. – Ты улыбался.

Итан сконцентрировался на помещении, в которое его привели. Помимо растений, посередине комнаты находился широкий белый диван, на который практически с разбегу уселся Томас Коэло и положил себе на колени увесистый черный пакет.

– Привет, – запыхавшись, произнес тот. – Не думал, что тебя так быстро приведут.

Ни единого намека на произошедшее два дня назад. Воздух наполнен запахом раздавленной пальцами зелени и терпких духов. Без привкуса гари.

– Здравствуйте, – проблеял Терра, всё еще водя глазами по зелено-белой комнате. – Я ведь… всё хорошо?

– Да, расслабься, – Томас провел рукой по волосам и внимательно оглядел теперь уже студента. – Я принес твою одежду.

Мужчина указал на пакет и чуть сдвинулся по дивану.

– Поздравляю, ты произвел фурор. Журналисты готовы проломить стену, лишь бы взять у тебя интервью. Крестьяне ликуют, знать нервничает. Садись.

– Что? – растерялся Итан, думая, не послышалось ли ему.

– Сядь на диван, – приказал Томас и даже похлопал по белой обивке рядом с собой.

Итану подумалось, что поступление в Силентиум автоматически дает некоторые привилегии, например, близкий контакт с представителем высшего класса, так как прежде подобное было непозволительным. Сидеть на одной поверхности с такими как семья Коэло сродни мочеиспусканию в людных местах – неправильно и неприлично.

Чувствуя невидимые гири на своих ногах, Терра подошел к дивану и аккуратно присел на край, поглаживая рубашку на груди. Томас же сидел расслабленно, откинувшись назад и широко расставив ноги.

– Здесь два комплекта повседневной одежды, несколько пар нижнего белья и спортивный костюм, – он протянул Итану пакет.

– Спасибо, – ответил тот, принимая шелестящий прямоугольник. – Но я… мой размер, наверное…

– Я взял на глаз, – Коэло прокашлялся, прикрывая рот кулаком. – Ты худой.

Затем немного помолчал и добавил:

– И маленький.

– Я не…

– О, достаточно, Терра, – прервал Томас и внезапно покраснел.

Признаться, Итан ни разу не видел, чтобы Томас краснел. Он только чернел от злости и бледнел от неважного самочувствия. В остальном, просто был смуглым от природы. Поэтому, подобная метаморфоза не просто удивила, а даже сильно насмешила. Пришлось поднести пакет с одеждой к лицу, чтобы не было заметно, как расползаются в улыбке губы.

– Можешь идти.

– Хорошо. Спасибо! – Итан подошел к двери и прижал пакет к груди. – Спасибо за всё.

– Да, – Коэло зачем-то встал вместе с ним и засунул руки в карманы брюк. – Итан.

– Да?

– Чуть не забыл, я кое-что принес.

Рядом с диваном лежала серая кожаная сумка, из которой, чуть покопавшись, Коэло достал небольшую красную коробку с черными надписями на неизвестном языке. Он покрутил её в руках и подошел к Итану, нерешительно протягивая загадочную вещь ему.

– Возьми. С днем рождения. Я знаю, что только через пять дней, но маловероятно, что мы увидимся до этого времени.

– Спасибо, – Итан пытался локтями удержать пакет с одеждой, прижимая к своему животу и одновременно с этим разглядывая коробку. – Но, что это?

– Конфеты, – Томас почесал шею и добавил. – Шоколадные.

– Оу…

– Теперь иди, – потом добавил в воздух. – Открой дверь.

Слой металла послушно отъехал, и студент вышел, не оборачиваясь. Всё, что произошло в маленькой комнатке, было волнующе странно. Что случилось с тем Томасом, на которого Итан до этого работал? Неужели статус студента Силентиума так сильно меняет отношение высшего класса?

Сложно было радоваться из-за нервного тремора конечностей и пустой головы после экзамена. Радость, которая подразумевалась изначально, не спешила появляться, зато ненавистно-осуждающие взгляды сокурсников доказывали, что отношение к нему вовсе не изменилось. Стало только хуже. Теперь они не просто считали Итана выскочкой и оборванцем. Они его презирали, как презирают участники лотереи потного и грузного мужчину в засаленной футболке, который волей случая выиграл джек-пот.

***

Спустя три недели учебы в Силентиуме, Итан запомнил одно очень важное негласное правило – не смотреть в глаза другим студентам. Это расстраивало. Когда Итан жил в бедном квартале, среди таких же, как и он сам, то знал мысли окружающих его людей. Если тебя не любили, то просто ставили фингал под глазом, говоря прямо, мол, ты мне не нравишься. А если любили, то тут скрывать вообще было нечего. Софи, продавщица минимаркета недалеко от их дома, всегда приветливо махала Итану и оставляла след красной помады на его щеке. Сосед мистер Ли называл Итана «малолетним засранцем», но при этом всегда улыбался, демонстрируя полусгнившие зубы, а иногда угощал самодельными булочками. Всё до привычного естественно, без заискиваний и фальшивости.

У высшего класса оказалось всё сложнее. Стоило посмотреть им в глаза и можно осознать одну странную вещь – внимательность. Его изучали, иногда с презрением, иногда с высокомерием, злостью, притворной небрежностью. Еще чаще их взгляд был непроницаем.

Преподаватели изображали на лицах полуулыбки, настолько неестественные, что становилось тошно. Итан ожидал чего угодно от непосредственного проживания среди хозяев жизни – богатеев, но только не того, что окажется в театре абсурда. Как эти люди вообще могут кому-то доверять, а если не доверяют вовсе, то как не сошли с ума? Носить маски для высшего класса – в пределах нормы, но Итан еще не видел, чтобы маски носили настолько ненатурально. Возможно потому, что Терра еще ни разу не был окружен таким количеством представителей высшего класса.

Подъем в семь утра. Завтрак в восемь. К половине девятого в аудиторию набивались сытые студенты и упорно писали лекцию, в пол-уха слушая преподавателя. К слову, разговаривать можно только с преподавателями, куратором и работниками, наблюдающими за порядком.

Три лекции подряд, обед, часовой отдых в своих комнатах, еще две лекции, ужин, душ, свободное время, по большей части для выполнения домашнего задания, и сон. Свет по всему кампусу выключался ровно в одиннадцать.

Если Итан не смотрел в глаза своим однокурсникам, то мог дышать свободно. До похода в душ и, соответственно, после него. Потому что в душе все смотрели на Итана и старались выбрать душевые кабинки подальше.

«Они что, думают, я болею лучевой болезнью?» – крутилось в голове, но внешне Терра старался сохранять спокойствие, ведь можно было мурлыкать песенки себе под нос, пока мыльная пена, которая пахла лимоном, стекала вниз.

После расслабляющего душа, Итан укутывался по самый подбородок в пушистое белое полотенце и мокрым утенком бежал в раздевалку, шлепая босыми ногами по мокрому кафелю. Обычно к этому времени все студенты разбредались по своим комнатам, поэтому Терра одевался, пританцовывая, и прогулочным шагом дефилировал к себе.

Иногда, невзирая на камеры наблюдения, Итан дурачился. Коридоры кампуса в вечернее время напоминали бункер из компьютерных игр жанра ужасы, где из-за любого поворота на игрока нападали нечеловеческих размеров монстры, и с потолков свисали оголенные искрящиеся провода. Он играл в такие на старом компьютере в школе.

Итан любил представлять себя героем игры, крадущимся вперед и оглядывающимся на каждый шорох. Поджав губы и воровато оглянувшись, студент соединял ладони и вытягивал указательные пальцы вперед, изображая пистолет. Там за поворотом должны зверствовать чудовища – результат научного эксперимента группы ученых. Пару осторожных шагов вперед. Снова взгляд за спину. Никого. В несколько прыжков Итан преодолевал расстояние до очередного поворота, останавливался и тихо смеялся.

Спустя еще месяц он проснулся среди ночи от ночного кошмара и не смог заснуть. Лежал, смотря в серебристый потолок, на котором отражались электронные часы, висящие над кроватью. Три часа ночи.

Итан слышал, что сердце колотится с такой безумной скоростью, что вот-вот разорвет грудь. Нестерпимо хотелось дышать, но вдох давался с огромным трудом, выдох получался отрывистым, сиплым. Он приложил руку к груди, но не почувствовал сердцебиения. Оно было спокойным. Парадоксально.

Вспомнилась мама. Как она смеется, обнимает его за ужином, целует в макушку и желает спокойной ночи. Захотелось плакать. Где-то в прошлом осталась его семья, соседи, одноклассники. Среди них Итан не был изгоем, он был своим, подходящий к картине пазл. А здесь всё иначе. Он чужой и всегда таким будет, и неважно, сколько образований получит. Возможно, Томас прав, закончи Итан хоть три Силентиума, он всегда будет на дне, потому что ему принадлежит.

Воспоминания о Томасе перенесли Итана в его кабинет, на мягкое кресло перед ноутбуком, на экране которого силуэт мальчишки, очерченный темнотой.

– Макс, – прошептал Терра, но видение растворилось, заменяясь на всё тот же обледенелый потолок.

Сон не приходил, в отличие от клубящихся уничтожающих мыслей, которые мучили Итана каждую минуту. Кампус Силентиума уходил под землю, без окон и шанса выйти наружу. И в какой-то момент стало так страшно и бросило в пот, словно его погребли заживо, лишив возможности когда-либо увидеть родных, солнце, почувствовать на щеках декабрьский ветер.

В очередное утро Терра не встал с кровати, понимая, что заболел. Используя свой ноутбук, Итан написал об этом куратору Пэлу, на что куратор велел оставаться в комнате и ждать врача.

Спустя несколько часов дверь его комнаты без разрешения открылась, а в нее ураганом ворвался человек, которого Итан меньше всего ожидал увидеть в своем личном пространстве. Томас Коэло.