Текст книги "Цифровая крепость"

Глава 21

Голос американца, звонившего Нуматаке по прямой линии, казался взволнованным:

– Мистер Нуматака, в моем распоряжении не больше минуты.

– Хорошо. Полагаю, вы получили обе копии ключа?

– Вышла небольшая заминка, – сказал американец.

– Это невозможно! – рявкнул Нуматака. – Вы обещали, что они будут у меня сегодня до конца дня!

– Произошло нечто непредвиденное.

– Танкадо мертв?

– Да, – сказал голос. – Мой человек ликвидировал его, но не получил ключ. За секунду до смерти Танкадо успел отдать его какому-то туристу.

– Это возмутительно! – взорвался Нуматака. – Каким же образом вы выполните обещание об эксклюзивном…

– Не волнуйтесь, – спокойно ответил американец. – Эксклюзивные права у вас будут. Это я гарантирую. Как только найдется недостающая копия ключа, «Цифровая крепость» – ваша.

– Но с ключа могут снять копию!

– Каждый, кто к нему прикоснется, будет уничтожен.

Повисла тишина. Наконец Нуматака спросил:

– Где ключ сейчас?

– Вам нужно знать только одно: он будет найден.

– Откуда такая уверенность?

– Не я один его ищу. Американская разведка тоже идет по следу. Они, вполне естественно, хотят предотвратить распространение «Цифровой крепости», поэтому послали на поиски ключа человека по имени Дэвид Беккер.

– Откуда вам это известно?

– Это не имеет отношения к делу.

Нуматака выдержал паузу.

– А если мистер Беккер найдет ключ?

– Мой человек отнимет его.

– И что дальше?

– Какое вам дело? – холодно произнес американец. – Когда мистер Беккер найдет ключ, он будет вознагражден сполна.

Глава 22

Дэвид Беккер быстро подошел к койке и посмотрел на спящего старика. Правое запястье в гипсе. На вид за шестьдесят, может быть, около семидесяти. Белоснежные волосы аккуратно зачесаны набок, в центре лба темно-красный рубец, тянущийся к правому глазу.

«Ничего себе маленькая шишка», – подумал Беккер, вспомнив слова лейтенанта. Посмотрел на пальцы старика – никакого золотого кольца. Тогда он дотронулся до его руки.

– Сэр? – Беккер легонько потормошил спящего. – Простите, сэр…

Человек не шевельнулся.

Беккер предпринял очередную попытку:

– Сэр?

Старик заворочался.

– Qu’est-ce… quelle heure est… – Он медленно открыл глаза, посмотрел на Беккера и скорчил гримасу, недовольный тем, что его потревожили. – Qu’est-ce-que vous voulez?

Ясно, подумал Беккер с улыбкой. Канадский француз!

– Пожалуйста, уделите мне одну минуту.

Беккер отлично говорил по-французски, тем не менее обратился к этому человеку на языке, который тот, как он надеялся, должен был знать хуже. Убедить абсолютно незнакомого человека отдать вам золотое кольцо скорее всего будет весьма непросто, поэтому Беккер хотел заручиться хотя бы одним преимуществом.

Пока старик собирался с мыслями, Беккер не произнес ни слова. Тот огляделся вокруг, указательным пальцем разгладил усы и наконец заговорил:

– Что вам нужно? – Он произносил английские слова немного в нос.

– Сэр, – начал Беккер чуть громче, словно обращаясь к глуховатому человеку, – я хотел бы задать вам несколько вопросов.

Старик посмотрел на него с явным недоумением.

– У вас какие-то проблемы?

Беккер чуть нахмурился: старик говорил по-английски безукоризненно. Он поспешил избавиться от покровительственного тона.

– Извините, что я вас побеспокоил, но скажите: вы, случайно, не были сегодня на площади Испании?

Глаза старика сузились.

– Вы из муниципалитета?

– Нет, вообще-то я…

– Из туристического бюро?

– Нет, я…

– Слушайте, я знаю, зачем вы пришли! – Старик попытался сесть в кровати. – Меня не удастся запугать! Я уже говорил это и могу повторить тысячу раз – Пьер Клушар описывает мир таким, каким его видит. Некоторые ваши туристические путеводители старательно скрывают правду, обещая бесплатный ночлег в городе, но «Монреаль таймс» не продается! Ни за какие деньги!

– Простите, сэр, вы, кажется, меня не…

– Merde alors! Я отлично все понял! – Он уставил на Беккера костлявый указательный палец, и его голос загремел на всю палату. – Вы не первый. Они уже пытались сделать то же самое в «Мулен Руж», в отеле «Браунс пэлис» и в «Голфиньо» в Лагосе! Но что попало на газетную полосу? Правда! Самый гнусный Веллингтон из всех, что мне доводилось пробовать! Самая грязная ванна, какую мне доводилось видеть! И самый мерзкий пляж, покрытый острыми камнями! Этого и ждут от меня читатели!

Больные на соседних койках начали приподниматься, чтобы разглядеть, что происходит. Беккер нервно посматривал на медсестру. Пожалуй, дело кончится тем, что его выставят на улицу.

Клушар продолжал бушевать:

– И этот полицейский из вашего города тоже хорош! Заставил меня сесть на мотоцикл! Смотрите сюда! – Он попытался поднять левую руку. – Кто теперь напишет материал для моей колонки?

– Сэр, я…

– За все сорок три года путешествий я никогда еще не оказывался в таком положении! Вы только посмотрите на эту палату! Мою колонку перепечатывают издания по всему миру!

– Сэр! – Беккер поднял обе руки, точно признавая свое поражение. – Меня не интересует ваша колонка. Я из канадского консульства. Я пришел, чтобы убедиться, что с вами все в порядке!

Внезапно в гимнастическом зале, превращенном в больничную палату, повисла тишина. Старик внимательно разглядывал подозрительного посетителя.

Беккер перешел чуть ли не на шепот:

– Я здесь, чтобы узнать, не нужно ли вам чего-нибудь. – Скажем, принести пару таблеток валиума.

Наконец канадец опомнился.

– Из консульства? – Его тон заметно смягчился.

Беккер кивнул.

– Так, значит, вы не по поводу моей колонки?

– Нет, сэр.

Казалось, старик испытал сильнейшее разочарование. Он медленно откинулся на гору подушек. Лицо его было несчастным.

– Я думал, вы из городского… хотите заставить меня… – Он замолчал и как-то странно посмотрел на Беккера. – Если не по поводу колонки, то зачем вы пришли?

Хороший вопрос, подумал Беккер, рисуя в воображении горы Смоки-Маунтинс.

– Просто неформальная дипломатическая любезность, – солгал он.

– Дипломатическая любезность? – изумился старик.

– Да, сэр. Уверен, что человеку вашего положения хорошо известно, что канадское правительство делает все для защиты соотечественников от неприятностей, которые случаются с ними в этих… э-э… скажем так, не самых передовых странах.

Тонкие губы Клушара изогнулись в понимающей улыбке.

– Да, да, конечно… очень приятно.

– Так вы гражданин Канады?

– Разумеется. Как глупо с моей стороны. Прошу меня извинить. К человеку в моем положении часто приходят с… ну, вы понимаете.

– Да, мистер Клушар, конечно, понимаю. Это цена, которую приходится платить за известность.

– Действительно. – Клушар вздохнул с видом мученика, вынужденного терпеть всякий сброд. – Вы когда-нибудь видели что-либо более ужасное, чем это место? – Он обвел глазами палату. – Не больница, а помойка. И они еще решили оставить меня здесь на ночь.

Беккер огляделся:

– Понимаю. Это ужасно. Простите, что я так долго до вас добирался.

– Мне даже не сказали, что вы придете.

Беккер поспешил переменить тему:

– У вас на голове огромная шишка. Больно?

– Да нет вообще-то. Я грохнулся на землю – такова цена, которую приходится платить добрым самаритянам. Вот запястье в самом деле болит. Болван этот полицейский. Ну только подумайте! Усадить человека моих лет на мотоцикл! Просто позор.

– Могу я для вас что-нибудь сделать?

Клушар задумался, польщенный оказанным вниманием.

– Если честно… – Он вытянул шею и подвигал головой влево и вправо. – Мне не помешала бы еще одна подушка, если вас это не затруднит.

– Нисколько. – Беккер взял подушку с соседней койки и помог Клушару устроиться поудобнее. Старик умиротворенно вздохнул.

– Так гораздо лучше… спасибо вам.

– Pas du tout, – отозвался Беккер.

– О! – Старик радостно улыбнулся. – Так вы говорите на языке цивилизованного мира.

– Да вроде бы, – смущенно проговорил Беккер.

– Это не так важно, – горделиво заявил Клушар. – Мою колонку перепечатывают в Соединенных Штатах, у меня отличный английский.

– Мне говорили, – улыбнулся Беккер. Он присел на край койки. – Теперь, мистер Клушар, позвольте спросить, почему такой человек, как вы, оказался в таком месте? В Севилье есть больницы получше.

– Этот полицейский… – Клушар рассердился. – Он уронил меня с мотоцикла, бросил на улице, залитого кровью, как зарезанную свинью. Я еле добрел сюда.

– Он не предложил вам больницы поприличнее?

– На этой его чертовой тарантайке? Нет уж, увольте!

– Что же случилось утром?

– Я все рассказал лейтенанту.

– Я с ним говорил, но…

– Надеюсь, вы отчитали его как следует! – воскликнул Клушар.

Беккер кивнул:

– Самым решительным образом. Консульство этого так не оставит.

– Надеюсь.

– Месье Клушар. – Беккер улыбнулся и достал из кармана пиджака ручку. – Я хотел бы составить официальную жалобу городским властям. Вы мне поможете? Человек вашей репутации – ценнейший свидетель.

Клушару эта идея понравилась. Он сел в кровати.

– Ну да, конечно… С удовольствием.

Беккер достал блокнот.

– Итак, начнем с утра. Расскажите мне, что произошло.

Старик вздохнул.

– Очень печальная история. Одному несчастному азиату стало плохо. Я попробовал оказать ему помощь, но все было бесполезно.

– Вы делали ему искусственное дыхание?

На лице старика появилось виноватое выражение.

– Увы, я не знаю, как это делается. Я вызвал «скорую».

Беккер вспомнил синеватый шрам на груди Танкадо.

– Быть может, искусственное дыхание делали санитары?

– Да нет, конечно! – Клушар почему-то улыбнулся. – Какой смысл хлестать мертвую кобылу? Парень был уже мертв, когда прибыла «скорая». Они пощупали пульс и увезли его, оставив меня один на один с этим идиотом-полицейским.

«Странно, – подумал Беккер, – интересно, откуда же взялся шрам?» Но он тут же выбросил эту мысль из головы и перешел к главному.

– А что с кольцом? – спросил он как можно более безразличным тоном.

– Лейтенант рассказал вам про кольцо? – удивился Клушар.

– Рассказал.

– Что вы говорите! – Старик был искренне изумлен. – Я не думал, что он мне поверил. Он был так груб – словно заранее решил, что я лгу. Но я рассказал все, как было. Точность – мое правило.

– И где же это кольцо? – гнул свое Беккер.

Клушар, похоже, не расслышал. Глаза его отсутствующе смотрели в пространство.

– Странное дело, ей-богу, все эти буквы – ни на один язык не похоже.

– Может быть, японский? – предположил Беккер.

– Определенно нет.

– Так вы успели его рассмотреть?

– Господи, конечно! Когда я опустился на колени, чтобы помочь ему, этот человек стал совать мне пальцы прямо в лицо. Он хотел отдать кольцо. Какие же страшные были у него руки!

– Вот тут-то вы и рассмотрели его кольцо?

Глаза Клушара расширились.

– Так полицейский сказал вам, что это я взял кольцо?

Беккер смущенно подвинулся.

Клушар вдруг разбушевался.

– Я знал, что он меня не слушает! Вот так и рождаются слухи. Я сказал ему, что японец отдал свое кольцо – но не мне! Да я бы ничего и не взял у умирающего! О небо! Только подумайте!

Беккер встревожился:

– Так кольца у вас нет?

– Боже мой, конечно, нет!

Беккер ощутил тупую боль в желудке.

– У кого же оно?

В глазах Клушара вспыхнуло возмущение.

– У немца! Его взял немец!

Дэвид почувствовал, как пол уходит у него из-под ног.

– Немец? Какой немец?

– Тот, что был в парке! Я рассказал о нем полицейскому! Я отказался взять кольцо, а эта фашистская свинья его схватила!

Беккер убрал блокнот и ручку. Игра в шарады закончилась. Дело принимает совсем дурной оборот.

– Итак, кольцо взял немец?

– Верно.

– Куда он делся?

– Понятия не имею. Я побежал позвонить в полицию. Когда я вернулся, немца уже не было.

– Вы не знаете, кто он такой?

– Какой-то турист.

– Вы уверены?

– Туризм – моя профессия! – отрезал Клушар. – Я их сразу узнаю. Он гулял в парке с подружкой.

Беккер понял, что с каждой минутой дело все больше запутывается.

– С подружкой? Немец был не один?

Клушар кивнул:

– Со спутницей. Роскошной рыжеволосой девицей. Мой Бог! Это была настоящая красотка!

– Спутница? – бессмысленно повторил Беккер. – Проститутка, что ли?

Клушар поморщился:

– Вот именно. Если вам угодно использовать это вульгарное слово.

– Но… офицер ничего не сказал о…

– Разумеется, нет! Я не сказал ему про спутницу. – Взмахом руки Клушар величественно отверг вопрос Беккера. – Они не преступницы – глупо было бы искать их, как обычных жуликов.

Беккер все еще не мог прийти в себя от всего, что услышал.

– Может, там был кто-нибудь еще?

– Нет. Только мы трое. Было ужасно жарко.

– И вы уверены, что эта женщина – проститутка?

– Абсолютно. Такая красивая женщина пошла бы с этим типом, только если бы ей хорошо заплатили! Боже мой! Такой жирный! Крикливый, тучный, мерзкий немец! – Клушар заморгал, стараясь переменить положение, и, не обращая внимания на боль, продолжал: – Ну чистая скотина, килограмм сто двадцать, не меньше. Он вцепился в эту красотку так, словно боялся, что она сбежит, – и я бы ее отлично понял. Ей-ей! Обхватил ее своими ручищами! Да еще хвастался, что снял ее на весь уик-энд за три сотни долларов! Это он должен был упасть замертво, а не бедолага азиат. – Клушар глотал ртом воздух, и Беккер начал волноваться.

– Не знаете, как его зовут?

Клушар на мгновение задумался и покачал головой:

– Понятия не имею. – Он поморщился от боли и откинулся на подушки.

Беккер вздохнул. Кольцо словно исчезло у него из-под носа. Это совсем не обрадует коммандера Стратмора.

Клушар приложил руку ко лбу. Очевидно, волнение отняло у него все силы. Его лицо залила мертвенная бледность.

Беккер предпринял последнюю попытку:

– Мистер Клушар, я хотел бы получить показания этого немца и его спутницы. Вы не скажете, где они могли остановиться?

Клушар закрыл глаза, силы покинули его. Он едва дышал.

– Хоть что-нибудь, – настаивал Беккер. – Может, вы знаете имя этой женщины?

Клушар некоторое время молчал, потом потер правый висок. Он был очень бледен.

– Н-нет… Не думаю… – Голос его дрожал.

Беккер склонился над ним.

– Вам плохо?

Клушар едва заметно кивнул:

– Просто… я переволновался, наверное. – И замолчал.

– Подумайте, мистер Клушар, – тихо, но настойчиво сказал Беккер. – Это очень важно.

Клушар заморгал.

– Я не знаю… эта женщина… он называл ее… – Он прикрыл глаза и застонал.

– Как?

– Не могу вспомнить… – Клушар явно терял последние силы.

– Подумайте, – продолжал настаивать Беккер. – Очень важно, чтобы досье консульства было как можно более полным. Мне нужно подтвердить ваш рассказ заявлениями других свидетелей. Необходима любая информация, которая поможет мне их разыскать.

Но Клушар не слушал. Он вытирал лоб простыней.

– Простите… может быть, завтра… – Его явно мутило.

– Мистер Клушар, очень важно, чтобы вы вспомнили это сейчас. – Внезапно Беккер понял, что говорит чересчур громко. Люди на соседних койках приподнялись и внимательно наблюдали за происходящим. В дальнем конце палаты появилась медсестра и быстро направилась к ним.

– Хоть что-нибудь, – настаивал Беккер.

– Немец называл эту женщину…

Беккер слегка потряс Клушара за плечи, стараясь не дать ему провалиться в забытье. Глаза канадца на мгновение блеснули.

– Ее зовут…

Не отключайся, дружище…

– Роса… – Глаза Клушара снова закрылись. Приближающаяся медсестра прямо-таки кипела от возмущения.

– Роса? – Беккер сжал руку Клушара.

Старик застонал.

– Он называл ее… – Речь его стала невнятной и едва слышной.

Медсестра была уже совсем близко и что-то кричала Беккеру по-испански, но он ничего не слышал. Его глаза не отрывались от губ Клушара. Он еще раз сжал его руку, но тут наконец подбежала медсестра.

Она вцепилась Беккеру в плечо, заставив его подняться – как раз в тот момент, когда губы старика шевельнулись. Единственное сорвавшееся с них слово фактически не было произнесено. Оно напоминало беззвучный выдох – далекое чувственное воспоминание.

– Капля Росы…

Крик медсестры гнал его прочь.

Капля Росы? Беккер задумался. Что это за имя такое – Капля Росы? Он в последний раз взглянул на Клушара.

– Капля Росы? Вы уверены?

Но Пьер Клушар провалился в глубокое забытье.

Глава 23

Сьюзан, сидя в одиночестве в уютном помещении Третьего узла, пила травяной чай с лимоном и ждала результатов запуска «Следопыта».

Как старшему криптографу ей полагался терминал с самым лучшим обзором. Он был установлен на задней стороне компьютерного кольца и обращен в сторону шифровалки. Со своего места Сьюзан могла видеть всю комнату, а также сквозь стекло одностороннего обзора «ТРАНСТЕКСТ», возвышавшийся в самом центре шифровалки.

Сьюзан посмотрела на часы. Она ждет уже целый час. Очевидно, «Анонимная рассылка Америки» не слишком торопится пересылать почту Северной Дакоты. Сьюзан тяжело вздохнула. Несмотря на все попытки забыть утренний разговор с Дэвидом, он никак не выходил у нее из головы. Она понимала, что говорила с ним слишком сурово, и молила Бога, чтобы в Испании у него все прошло хорошо.

Мысли Сьюзан прервал громкий звук открываемой стеклянной двери. Она оглянулась и застонала. У входа стоял криптограф Грег Хейл.

Это был высокий мужчина крепкого сложения с густыми светлыми волосами и глубокой ямкой на подбородке. Он отличался громким голосом и безвкусно-крикливой манерой одеваться. Коллеги-криптографы прозвали его Галит – таково научное название каменной соли. Хейл же был уверен, что галит – некий драгоценный камень, поэтому считал, что это прозвище вполне соответствует его выдающимся умственным способностям и прекрасному телосложению. Будь он менее самонадеян, он, конечно же, заглянул бы в энциклопедию и обнаружил, что это не что иное, как солевой осадок, оставшийся после высыхания древних морей.

Как и все криптографы АНБ, Хейл зарабатывал огромные деньги, однако вовсе не стремился держать этот факт при себе. Он ездил на белом «лотосе» с люком на крыше и звуковой системой с мощными динамиками. Кроме того, он был фанатом всевозможных прибамбасов, и его автомобиль стал своего рода витриной: он установил в нем компьютерную систему глобального позиционирования, замки, приводящиеся в действие голосом, пятиконечный подавитель радаров и сотовый телефон/факс, благодаря которому всегда мог принимать сообщения на автоответчик. На номерном знаке авто была надпись МЕГАБАЙТ в обрамлении сиреневой неоновой трубки.

Ранняя юность Грега Хейла не была омрачена криминальными историями, поскольку он провел ее в Корпусе морской пехоты США, где и познакомился с компьютером. Он стал лучшим программистом корпуса, и перед ним замаячила перспектива отличной военной карьеры. Но за два дня до окончания третьего боевого дежурства в его будущем произошел резкий зигзаг. В пьяной драке Хейл случайно убил сослуживца. Корейское искусство самозащиты, тхеквондо, оказалось в большей мере смертоносным, нежели оборонительным. Военной службе пришел конец.

Отсидев некоторое время в тюрьме, Хейл занялся поисками места программиста в частных компаниях. Он не скрывал от нанимателей того, что случилось с ним во время службы в морской пехоте, и стремился завоевать их расположение, предлагая работать без оплаты в течение месяца, чтобы они узнали ему цену. В желающих принять его на работу не было недостатка, а увидав, что он может творить на компьютере, они уже не хотели его отпускать.

Профессионализм Хейла достиг высокого уровня, и у него появились знакомые среди интернет-пользователей по всему миру. Он был представителем новой породы киберпсихов и общался с такими же ненормальными в других странах, посещая непристойные сайты и просиживая в европейских чатах. Его дважды увольняли за использование счета фирмы для рассылки порнографических снимков своим дружкам.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Хейл, остановившись в дверях и с недоумением глядя на Сьюзан. Скорее всего он надеялся, что никого не застанет в Третьем узле.

Сьюзан постаралась сохранить спокойствие.

– Сегодня суббота, Грег. Могу задать тебе точно такой же вопрос.

Однако она отлично знала, чем занимался Хейл. Он был законченным компьютерным маньяком. Вопреки правилам он часто проникал в шифровалку в уик-энд, чтобы на мощнейших компьютерах погонять программу, над которой работал.

– Вот хочу попробовать сделать кое-какую перенастройку да проверить электронную почту, – сказал Хейл. Он смотрел на нее с нескрываемым любопытством. – Что ты сказала? Чем ты занята?

– Я ничего не говорила, – ответила Сьюзан.

Хейл удивленно поднял брови.

– Ах какие мы скрытные. А ведь у нас в Третьем узле нет друг от друга секретов. Один за всех и все за одного.

Сьюзан отпила глоток чая и промолчала. Хейл пожал плечами и направился к буфету. Буфет всегда был его первой остановкой. Попутно он бросил жадный взгляд на ноги Сьюзан, которые та вытянула под рабочим столом, и тяжело вздохнул. Сьюзан, не поднимая глаз, поджала ноги и продолжала следить за монитором. Хейл хмыкнул.

Сьюзан уже привыкла к агрессивному поведению Хейла. Его любимым развлечением было подключаться к ее компьютеру, якобы для того, чтобы проверить совместимость оборудования. Сьюзан это выводило из себя, однако она была слишком самолюбива, чтобы пожаловаться на него Стратмору. Проще было его игнорировать.

Хейл подошел к буфету, с грохотом открыл решетчатую дверцу, достал из холодильника пластиковую упаковку тофу, соевого творога, и сунул в рот несколько кусочков белой студенистой массы. Затем облокотился о плиту, поправил широкие серые брюки и крахмальную рубашку.

– И долго ты собираешься здесь сидеть?

– Всю ночь, – безучастно ответила Сьюзан.

– Хм-м… – пробурчал Хейл с набитым ртом. – Милая ночка вдвоем в Детском манеже.

– Втроем, – поправила Сьюзан. – Коммандер Стратмор у себя. Советую исчезнуть, пока он тебя не засек.

Хейл пожал плечами:

– Зато он не имеет ничего против твоего присутствия. Тебе он всегда рад.

Сьюзан заставила себя промолчать.

Хейл хмыкнул себе под нос и убрал упаковку тофу. Затем взял бутылку оливкового масла и прямо из горлышка отпил несколько глотков. Он считал себя большим знатоком всего, что способствовало укреплению здоровья, и утверждал, что оливковое масло очищает кишечник. Он вечно навязывал что-то коллегам, например морковный сок, и убеждал их, что нет ничего важнее безукоризненного состояния кишечника.

Хейл поставил масло на место и направился к своему компьютеру, располагавшемуся прямо напротив рабочего места Сьюзан. Даже за широким кольцом терминалов она почувствовала резкий запах одеколона и поморщилась.

– Замечательный одеколон, Грег. Вылил целую бутылку?

Хейл включил свой компьютер.

– Специально для тебя, дорогая.

Он стал ждать, когда его компьютер разогреется, и Сьюзан занервничала. Что, если Хейл захочет взглянуть на включенный монитор «ТРАНСТЕКСТА»? Вообще-то ему это ни к чему, но Сьюзан знала, что его не удовлетворит скороспелая ложь о диагностической программе, над которой машина бьется уже шестнадцать часов. Хейл потребует, чтобы ему сказали правду. Но именно правду она не имела ни малейшего намерения ему открывать. Она не доверяла Грегу Хейлу. Он был из другого теста – не их фирменной закваски. Она с самого начала возражала против его кандидатуры, но АНБ посчитало, что другого выхода нет. Хейл появился в порядке возмещения ущерба.

После фиаско «Попрыгунчика».

Четыре года назад конгресс, стремясь создать новый стандарт шифрования, поручил лучшим математикам страны, иными словами – сотрудникам АНБ, написать новый супералгоритм. Конгресс собирался принять закон, объявляющий этот новый алгоритм национальным стандартом, что должно было решить проблему несовместимости, с которой сталкивались корпорации, использующие разные алгоритмы.

Конечно, просить АНБ приложить руку к совершенствованию системы общего пользования – это все равно что предложить приговоренному к смертной казни самому сколотить себе гроб. «ТРАНСТЕКСТ» тогда еще не был создан, и принятие стандарта лишь облегчило бы процесс шифрования и значительно затруднило АНБ выполнение его и без того нелегкой задачи.

Фонд электронных границ сразу увидел в этом конфликт интересов и всячески пытался доказать, что АНБ намеренно создаст несовершенный алгоритм – такой, какой ему будет нетрудно взломать. Чтобы развеять эти опасения, конгресс объявил, что, когда алгоритм будет создан, его передадут для ознакомления лучшим математикам мира, которые должны будут оценить его качество.

Команда криптографов АНБ под руководством Стратмора без особого энтузиазма создала алгоритм, который окрестила «Попрыгунчиком», и представила его в конгресс для одобрения. Зарубежные ученые-математики проверили «Попрыгунчика» и единодушно подтвердили его высокое качество. Они заявляли, что это сильный, чистый алгоритм, который может стать отличным стандартом шифрования. Но за три дня до голосования в конгрессе, который наверняка бы дал «добро» новому стандарту, молодой программист из лаборатории «Белл» по имени Грег Хейл потряс мир, заявив, что нашел «черный ход», глубоко запрятанный в этом алгоритме.

«Черный ход» представлял собой несколько строк хитроумной программы, которые вставил в алгоритм коммандер Стратмор. Они были вмонтированы так хитро, что никто, кроме Грега Хейла, их не заметил, и практически означали, что любой код, созданный с помощью Попрыгунчика, может быть взломан секретным паролем, известным только АНБ. Стратмору едва не удалось сделать предлагаемый стандарт шифрования величайшим достижением АНБ: если бы он был принят, у агентства появился бы ключ для взлома любого шифра в Америке.

Люди, знающие толк в компьютерах, пришли в неистовство. Фонд электронных границ, воспользовавшись вспыхнувшим скандалом, поносил конгресс за проявленную наивность и назвал АНБ величайшей угрозой свободному миру со времен Гитлера. Новый стандарт шифрования приказал долго жить.

Никому не показалось удивительным, что два дня спустя АНБ приняло Грега Хейла на работу. Стратмор решил, что лучше взять его к себе и заставить трудиться на благо АНБ, чем позволить противодействовать агентству извне.

Стратмор мужественно перенес разразившийся скандал, горячо защищая свои действия перед конгрессом. Он утверждал, что стремление граждан к неприкосновенности частной переписки обернется для Америки большими неприятностями. Он доказывал, что кто-то должен присматривать за обществом, что взлом шифров агентством – вынужденная необходимость, залог мира. Но общественные организации типа Фонда электронных границ считали иначе. И развязали против Стратмора непримиримую войну.