Текст книги "Тамплиеры. Рождение и гибель великого ордена"

Часть I. Пилигримы, ок. 1102–1144

Сражайтесь, я заклинаю вас, ради спасения ваших душ!

БАЛДУИН I, КОРОЛЬ ИЕРУСАЛИМА

1
«Золотая чаша, полная скорпионов»

Kогда пилигримы вышли из церкви, в Яффе стояло ненастное осеннее утро. Их сразу же затянуло в толпу людей, бежавших к морю, откуда неслась грозная какофония: треск ломающейся древесины и едва слышные за ревом ветра и волн вопли перепуганных мужчин и женщин, борющихся за свои жизни. Сильный шторм начался еще вчера и бушевал всю ночь. Водяные валы высотой с гору с силой швыряли корабли, пришвартованные у крутого берега Яффы. Даже самые большие и прочные суда срывало с якорей, бросало на прибрежные скалы и выносило на песчаный берег, и так продолжалось до тех пор, пока, по словам одного из наблюдателей, все не было «разнесено бурей вдребезги»[3]3
  Brownlow (trans.), Saewulf (1102, 1103AD) (London: 1892) 7. Альтернативный перевод воспоминаний Зевульфа на английский язык см.: Wilkinson, J. et al (eds.), Jerusalem Pilgrimage 1099–1185 (London: 1988), 94–116. Перевод на русский язык см. в издании: Житье и хоженье Даниила, русскыя земли игумена 1106–1108 гг. Ч. 2. Приложение V. Путешествие Зевульфа в Святую Землю 1102–1103 гг. // Православный палестинский сборник. Вып. 9. СПб., 1885.


[Закрыть].

Толпа на берегу беспомощно наблюдала, как моряков и пассажиров смывает с палуб. Некоторые пытались держаться на плаву, хватаясь за обломки мачт и рей, но большинство были обречены. «Иные, ухватившись за обломки собственного корабля, ими же были убиты, – писал наблюдатель. – Некоторые, умея плавать, сами бросались в море, и многие из них погибли»[4]4
  Там же. С. 7.


[Закрыть][5]5
  Здесь и далее цит. по пер. П. Безобразова, 1885 г. – Прим. пер.


[Закрыть]. Волны выносили на берег тела. Людей утонуло больше тысячи, а из тридцати кораблей уцелело всего семь. «Никто не видел большего несчастья в один день», – писал паломник. Был понедельник 13 октября 1102 года.

Пилигрима, которому мы обязаны этим описанием, звали Зевульф, и был он англичанином[6]6
  В своем написанном на латыни рассказе о путешествии в Святую землю Зевульф не упоминает, где родился, и мы не знаем о нем почти ничего, кроме того, что описано в его дневнике паломника. Но есть основания предполагать, что родом Зевульф был из Англии: он опирался на труды нортумбрийца святого Беды Достопочтенного, а одна средневековая копия его рассказа попала в библиотеку Мэттью Паркера, который в XVI веке был архиепископом Кентерберийским.


[Закрыть]. До Святой земли Зевульф добирался несколько месяцев, сев на корабль в Монополи, что на побережье Апулии (пятка «сапога» в современной Италии), 13 июля, в Hora aegyptica – несчастный час. Со времен фараонов люди верили, что эти рассчитанные астрологами часы не годятся для начала выполнения важных дел[7]7
  Там же. С. 31 и «Введение».


[Закрыть]. Так и оказалось: паломник пережил кораблекрушение на пути в Восточное Средиземноморье, но, по счастью, уцелел. Его путь пролегал через Корфу, Кефалонию и Коринф, затем по суше через Фивы к Эгейскому морю, затем снова по воде на юго-восток через Кикладские острова и архипелаг Додеканес на Родос. Еще через несколько дней он очутился в кипрском порту Пафос, откуда ровно через тринадцать недель, преодолев 3220 километров, наконец прибыл в Яффу, главный порт христианского Иерусалимского королевства. На берег Зевульф сошел всего за несколько часов до начала смертоносного шторма.

Несмотря на лишения и опасности морского путешествия, пилигрим успел повидать по пути на Восток немало интересного. Он и его попутчики каждые несколько дней сходили на берег и просили приюта у островитян, которых он в своих записках называл греками. Во время этих остановок Зевульф побывал в шелковых мастерских Андроса и на том месте, где когда-то стоял Колосс Родосский. Осмотрел древний город Мира, славившийся великолепным зданием театра, и Финике – продуваемый всеми ветрами торговый порт, который финикийцы построили в месте, называемом «шестьдесят ударов веслами», а наименование это было дано по причине неспокойствия местных вод. Молился у гробницы святого Николая и по стопам святого Петра прошел по Кипру. Но основная цель его путешествия была впереди.

Когда буря закончилась, он направился на юго-восток, в самый главный город на земле: в Иерусалим, где намеревался помолиться у гроба Иисуса Христа, Сына Божия и Спасителя всего человечества. Для Зевульфа, христианина, который смиренно называл себя «недостойным и греховным», паломничество в Иерусалим было искупительным путешествием в центр мира[8]8
  Там же. С. 31.


[Закрыть]. Бог сказал ветхозаветному пророку Иезекиилю, что Он поставил Иерусалим «среди народов», и это воспринималось как нечто большее, чем фигура речи[9]9
  Книга пророка Иезекииля 5:5.


[Закрыть]. На европейских картах того времени Святой город изображался в центре, а вокруг него располагались все королевства, и христианские, и языческие[10]10
  Ярким примером тому может служить «Маппа Мунди» – карта, хранящаяся в кафедральном соборе Херефорда в Англии. Она была создана ок. 1300 года, но в полной мере отражает средневековые представления, бытовавшие во времена Зевульфа. Прибывшим в город сообщалось, что «центр мира» находится «в тринадцати футах к западу от Голгофы».


[Закрыть]. Этот географический факт также был фактом космологии. Иерусалим был местом, где небесное делалось явным и где сила молитвы возрастала благодаря близости мощей и святых мест. Последние можно было не просто увидеть, но также и прочувствовать – все, что описывалось в библейских историях от деяний ветхозаветных царей до земной жизни Спасителя и Страстей Христовых. Направляясь в Иерусалим из Яффы, Зевульф должен был войти в город через ворота Давида, укрепленный портал, ведущий сквозь мощные оборонительные стены цитадели, возведенной на остатках крепости, которую построил когда-то Ирод – царь, приказавший, согласно библейскому рассказу, умертвить всех маленьких детей в Вифлееме ради того, чтобы избавиться от младенца Христа. Идя по городу, Зевульф мог увидеть Храмовую гору, возвышавшуюся над юго-восточной частью города и увенчанную сверкающим Куполом Скалы, который христиане называли Храмом Господним. Рядом находилась мечеть Аль-Акса, широкое низкое прямоугольное здание, увенчанное куполом. Построенное в VII веке, теперь оно стало дворцом христианского короля Иерусалима Балдуина I, богатого дворянина из Булони.

За Храмовой горой, по другую сторону восточной стены Иерусалима, находилось кладбище, а за ним – Гефсиманский сад, где Иисус молился со своими учениками и где его схватили в ту ночь, когда Иуда совершил предательство. Далее была Масличная гора, где Иисус проповедовал и где вознесся на небеса. Зевульф записал в своем дневнике, что он взошел на Масличную гору и глядел с нее на Иерусалим, высматривая, как его границы и очертания городских стен изменились при римлянах.

Самое священное место, куда больше всего стремились христианские паломники, находилось в пределах Иерусалима. Это был храм Гроба Господня, о котором Зевульф написал: «Та церковь знаменитее всех других церквей; и по справедливости она достойна такой славы, ибо все то, что предсказали Святые пророки всему миру и что они заранее написали о Спасителе нашем Иисусе Христе, все это там действительно сбылось»[11]11
  Wilkinson et al., Jerusalem Pilgrimage 1099–1185, 101.


[Закрыть]. Это был двухуровневый комплекс соединенных друг с другом церквей и подворий, отмечавших, где разворачивались главные события Страстей Христовых. Зевульф перечисляет увиденное: темница, в которую был заключен Иисус; место, где была найдена часть Святого креста; столб, к которому был привязан Господь, когда римские солдаты хлестали его бичами; двор, где «воины надели на него багряницу и возложили на голову терновый венец»; лобное место, где «патриарх Авраам, соорудив алтарь, хотел по приказанию Божию принести в жертву сына своего [Исаака]» и где был распят Христос – здесь Зевульф осмотрел яму, в которой был укреплен крест, и скалу, расколовшуюся, как было описано в Евангелии от Матфея[12]12
  Там же. С. 102.


[Закрыть]. Там же были церкви Марии Магдалины и Иоанна Богослова, Девы Марии и Святого Иакова. Однако самой главной и впечатляющей святыней считалась огромная ротонда в западной части храма, ибо здесь находился Гроб Господень – могила Христа. Тут, в пещере, Иисус был погребен после распятия и пребывал до своего воскресения. Гробница была окружена постоянно горящими масляными лампами и вымощена плитами из мрамора: тихое место для благоговейной молитвы[13]13
  Согласно рассказу Даниила Паломника, русского пилигрима, который написал подробный отчет о своей поездке в Иерусалим через пару лет после Зевульфа (Jerusalem Pilgrimage 1099–1185). На русском языке – Житие и хождение игумена Даниила из Русской земли. https://azbyka.ru/otechnik/Istorija_Tserkvi/zhitie-i-hozhdenie-igumena-daniila-iz-russkoj-zemli/#0_3.


[Закрыть]. Нигде на свете и никогда в истории не было для христиан ничего более священного. В первых строках своего дневника Зевульф написал: «Я отправился в Иерусалим поклониться Гробу Господню». Постоять перед Гробом означало прикоснуться к истокам веры, и пилигримы, такие как Зевульф, готовы были рисковать жизнью, чтобы попасть туда.

К началу XII века паломничество было важнейшей частью христианской культуры, и так продолжалось уже почти тысячу лет. Люди преодолевали огромные расстояния, чтобы поклониться святыням и увидеть места, где свершались подвиги веры. Они делали это для спасения: иногда – чтобы Господь избавил их от болезней, иногда – чтобы искупить грехи. Некоторые считали, что молитва в месте, связанном с кем-либо из святых людей, обеспечит покровительство этого святого при вхождении в загробную жизнь. И все верили, что Бог любит паломников и что мужчина или женщина, отважившиеся смиренно и с верой в сердце отправиться к центру мира, заслужат Его благословение.

Но опасное путешествие Зевульфа было не только благочестивым, но и очень своевременным. Хотя христиане стали отправляться в паломничество в Иерусалим по крайней мере с IV века, никогда прежде он не был для них мирным местом. Большую часть предыдущих 700 лет город и его окрестности находились под властью римских императоров, персидских шахов, халифов из династии Омейядов и сельджукских правителей, называвших себя беями (или эмирами). Начиная с VII века, когда арабы отвоевали город у византийских христианских правителей, и до конца XI столетия Иерусалим был в руках мусульман. Для приверженцев ислама это был третий по значимости священный город после Мекки и Медины. Мусульмане почитают его как место, где находится Эль-Масджид аль-Акса (Отдаленная мечеть), куда, согласно Корану, пророк Мухаммед был перенесен ангелом Джабраилом из Мекки во время «ночного путешествия», после чего они вместе вознеслись с Храмовой горы на небеса[14]14
  Коран 17:1. «Пречист Тот, Кто перенес ночью Своего раба, чтобы показать ему некоторые из Наших знамений, из Заповедной мечети [т. е. из Мекки] в мечеть Аль-Акса [т. е. в Иерусалим], окрестностям которой Мы даровали благословение. Воистину, Он – Слышащий, Видящий».


[Закрыть].

Однако буквально за три года до путешествия Зевульфа ситуация изменилась. В самом городе и во всем прибрежном регионе Палестины и Сирии произошли огромные перемены, сказавшиеся на паломниках с Запада. В результате ожесточенной войны, длившейся с 1096 по 1099 год, большая часть Святой земли была завоевана армиями крестоносцев. Впоследствии эти события станут называть Первым крестовым походом.

Несколько больших экспедиций воинов-паломников отправились из Западной Европы в Святую землю (иногда ее называли просто outre-mer (фр.) – «землей за морем»). В христианских текстах их именовали «латинянами» или «франками», и последнее название позаимствовали мусульманские авторы, которые стали обозначать их как «ифранджи»[15]15
  Этот термин использовал, например, дамасский ученый Али Ибн Тахир ас-Сулами в своей книге «Китаб аль-джихад» («Книга джихада»). См.: Hillenbrand, C., The Crusades: Islamic Perspectives (Edinburgh: 1999), 71. Выдержки из «Китаб аль-джихад» можно найти в переводе на французский язык в: Sivan, E., ‘La genèse de la contre-Croisade: un traité damasquin du début du XIIe siècle’, Journal asiatique, 254 (1966). В переводе на английский см.: http://www.arts.cornell.edu/prh3/447/texts/Sulami.html.


[Закрыть]. Откликнувшись на просьбу византийского императора Алексея Комнина о военной помощи, подкрепленную пламенным призывом папы Урбана II, эти люди прибыли сначала в Константинополь, а оттуда на Левантийское побережье, чтобы сражаться там с мусульманами. Урбан пообещал тем, кто отправится в крестовый поход, отпущение всех грехов. Поначалу эти вооруженные паломники были не более чем недисциплинированной, воинственно настроенной толпой, ведомой подстрекателями, такими как французский монах Петр Пустынник, который сумел воодушевить людей своей неистовой набожностью, но не мог ни подготовить их должным образом, ни остановить насилие, которым сопровождался поход. Последующие волны крестоносцев возглавили дворяне из Франции, Нормандии, Англии, Фландрии, Баварии, Ломбардии и Сицилии. Ими руководило праведное чувство, что их христианский долг – освободить святые места от мусульманских захватчиков, и обнадеживало то, что Иерусалим и прилегающие территории были поделены между многочисленными соперничающими правителями исламского мира.

Последних раздирали политические противоречия, династические споры и религиозная вражда. С одной стороны находились сельджуки, пришедшие из Центральной Азии и создавшие империю, которая простиралась от Малой Азии до Гиндукуша. Они были носителями смешанной тюркско-персидской культуры и хранили верность халифу из багдадской династии Аббасидов, духовному лидеру мусульман-суннитов. На протяжении 20 лет до 1092 года империей сельджуков правил султан Мелик-шах I, но после его смерти страну поделили между собой четыре его сына, которые начали бороться друг с другом за власть. С другой стороны против сельджуков выступал Фатимидский халифат с центром в Египте, правители которого утверждали, что их династия происходит от дочери Мухаммеда Фатимы. С середины Х века Фатимиды правили большей частью Северной Африки, Сирией, Палестиной, Хиджазом и даже Сицилией и хранили верность шиитскому халифу в Каире. В конце XI века империя Фатимидов тоже распалась, утратив и территории, и влияние, и вернулась в границы Египта. Конфессиональное и политическое соперничество между сельджуками и Фатимидами, а также борьба за власть внутри империи сельджуков привели к сильнейшей разобщенности в исламском мире. Как писал один из мусульманских авторов того времени, все правители были «не в ладах друг с другом»[16]16
  Richards, D. S. (ed.), The Chronicle of Ibn al-Athir for the Crusading Period from al-Kamil fi’l Ta’rikh I (Aldershot: 2006), 22.


[Закрыть].

Все это способствовало тому, что воины Первого крестового похода одержали ряд блестящих побед. Иерусалим пал 15 июля 1099 года, и его захват сопровождался позорным разграблением и массовыми убийствами мирных жителей – евреев и мусульман. На улицах города лежали груды обезглавленных тел, у многих были вспороты животы – так христианские завоеватели доставали золотые монеты, которые их жертвы проглотили в попытке сокрыть свое добро от мародеров[17]17
  Согласно Фульхерию Шартрскому. Peters, E. (ed.), The First Crusade: The Chronicle of Fulcher of Chartres and Other Source Materials (Philadelphia: 1971), 77.


[Закрыть]. Греческих православных священников пытали до тех пор, пока они не выдали, где находятся их важнейшие святыни, в числе коих была часть деревянного креста, на котором умер Спаситель. Крест Господень хранился в красивом золотом реликварии, сделанном в форме распятия.

Крестоносцы взяли такие значимые, расположенные севернее города, как Эдесса и Антиохия, а также ряд менее крупных городов, и в их числе Александретту, Вифлеем, Хайфу, Тивериаду и Яффу – стратегически важный порт. Остальные прибрежные города – Арсуф, Акра, Кесария и Аскалон – остались в руках мусульман, но согласились заплатить выкуп, чтобы их оставили в покое, и позже были завоеваны в ходе следующих крестовых походов. На побережье Средиземного моря возникли новые христианские государства: Эдесское графство и Антиохийское княжество, расположенные на севере, на юге граничили с графством Триполи и Иерусалимским королевством, которое теоретически претендовало на феодальное господство над всем регионом – хотя последнее не было жестко закреплено.

С учетом трудностей с доставкой войска, значительного расстояния от дома и изматывающего характера боевых действий в столь неблагоприятном климате добиться полного господства христиан на этих землях не удалось. Ко времени паломничества Зевульфа в Иерусалим войска, корабли и служители Церкви, прибывавшие с Запада, помогли расширить территории, подчиненные правлению первого иерусалимского короля-крестоносца Балдуина I. Но эти земли были не так уж обширны, и им угрожали многочисленные внешние враги и внутренние разногласия среди крестоносцев, которые были родом из разных стран Запада и потому соперничали друг с другом.

Таким образом, летом 1102 года Зевульф оказался в новом, маленьком, периодически осаждаемом, но христианском королевстве на Востоке, само существование которого подвижники, его создавшие, считали доказательством Божьего благословения и милосердия. Мусульмане же, изгнанные из этих земель, естественно, думали иначе. Они считали своих новых соседей порождением «времени бедствий», наступившего по воле «врагов Бога»[18]18
  Письмо Готфрида Бульонского и других, адресованное папе, от сентября 1099 года см. в: Peters (ed.), Chronicle of Fulcher of Chartres and Other Source Materials, 234; Hillenbrand, The Crusades: Islamic Perspectives; Jirkimish, the Seljuq lord of Mosul; цит. по: Cobb, P. M., The Race For Paradise: An Islamic History of the Crusades (Oxford: 2014), 107.


[Закрыть].

* * *

В следующие полгода Зевульф изучил каждый сантиметр Святого города и его окрестностей, сравнивая увиденное с тем, что он читал в Библии и в описаниях Иерусалима, включая составленное в VIII веке английским монахом и богословом Бедой Достопочтенным. Зевульф восторгался храмом Господним и храмом Гроба Господня, Масличной горой и Гефсиманским садом. Он сходил в монастырь Святого Креста, где посетители могли увидеть пень дерева, из которого изготовили крест Иисуса, под мраморным алтарем с маленьким смотровым окошком. Увиденное потрясло Зевульфа. О храме Господнем он написал, что тот «возвышался над всеми соседними горами и превосходил все сооружения и здания великолепием и славою»[19]19
  Wilkinson et al., Jerusalem Pilgrimage 1099–1185, 104.


[Закрыть]. Его восхищали красоты города и мощные оборонительные стены. Во всем, что он видел, оживало Святое Писание: вот место, где Петр исцелил хромого, а вот ворота, через которые Иисус въехал в Иерусалим «сидя на осле … в то время как мальчики восклицали: “Осанна сыну Давидову!”»[20]20
  Там же. C. 105.


[Закрыть] Однако же паломнические дороги вокруг Иерусалима Зевульф нашел внушающими страх. Особенно труден был путь из Яффы: долгое утомительное путешествие по «гористой, очень крутой и опасной дороге»[21]21
  Там же. C. 100. Даниил Паломник также описывает путь из Яффы в Иерусалим как «тяжелый и очень страшный». Там же. С. 126.


[Закрыть]. Нестабильность королевства крестоносцев ощущалась повсюду. Отряды мусульман – Зевульф называл их сарацинами – рыскали по окрестностям, прячась в горных пещерах и преследуя пилигримов, «бодрствуя днем и ночью, постоянно сторожа, нельзя ли напасть на кого-нибудь». Время от времени Зевульф и его спутники видели мелькающие впереди и позади фигуры, угрожающие издали и затем исчезающие из виду. Пилигримы шли в страхе, понимая, что отставшего от спутников постигнет злая участь.

Повсюду лежали разлагающиеся на жаре трупы. Одни прямо на дороге, другие по сторонам от нее, многие «совершенно растерзанные дикими зверями» (в горах Палестины водились лисы, шакалы и леопарды). Эти христиане были брошены своими попутчиками без всякой попытки достойно похоронить их, ибо сделать это в ссохшейся от солнца и зноя земле было бы невозможно. «Там совсем нет земли, а раскопать скалу нелегко, – писал Зевульф. – Но даже если бы там была земля, кто был бы так глуп, что покинул бы своих спутников и стал один рыть могилу товарищу. Если бы кто сделал это, то приготовил бы могилу скорее себе, чем товарищу»[22]22
  Там же. С. 100–1.


[Закрыть].

В десяти километрах к югу от Иерусалима путников ждал Вифлеем, «весь разоренный», за исключением большого монастыря Блаженной Девы Марии. Там сохранилось «стойло, где стояли вол и осел» во время рождения Иисуса и мраморный стол, за которым Дева Мария предположительно трапезничала с волхвами[23]23
  Там же. С. 109.


[Закрыть]. Далее на юг лежал Хеврон, который также был «опустошен сарацинами», а примечателен тем, что там были упокоены «святые праотцы Авраам, Исаак и Иаков», а также «первосозданный Адам»[24]24
  Там же. С. 110.


[Закрыть]. На востоке Зевульф увидел Мертвое море, в котором «вода Иордана белее всякой другой воды и всего более похожа на молоко, поэтому его течение видно в Мертвом море на большом расстоянии»[25]25
  Там же. С. 112.


[Закрыть]. На севере, в трех днях пути, он посетил Назарет, Галилею и Тивериаду, где Иисус творил чудеса и насытил пять тысяч человек пятью хлебами и двумя рыбами.

Такое обилие святых мест глубоко впечатляло, и Зевульф подробно описал свои ощущения, припомнив даже «запах бальзама и драгоценнейших ароматов», который наполняет ноздри при посещении особенно известных гробниц[26]26
  Там же. С. 110.


[Закрыть]. Тем не менее он постоянно осознавал, что его благочестивое путешествие свершается по землям иноверцев. Церкви и города, в которых он бывал, лежали в руинах. В монастырях оплакивали братьев, убитых за веру. Трагические события прошлого и настоящего переплетались. Церковь на том месте, где в древние времена святой Петр оплакивал свое отречение от Господа, в последнее время опустела из страха перед «язычниками», жившими по другую сторону реки Иордан, где «расположена страна арабов, враждебная христианам и злейший враг всем почитающим Бога»[27]27
  Там же. С. 109.


[Закрыть].

К концу весны 1103 года Зевульф добрался так далеко, как только мог, и счел свою паломническую миссию выполненной. «Я посетил по возможности отдельные Святыни города Иерусалима и его ближайших окрестностей и поклонился им», – записал он. Вернувшись в Яффу, он сел на торговый корабль, направлявшийся на запад. Но и здесь пилигрим все еще не был в безопасности. На пути к Кипру можно было встретить вражеские египетские корабли: Фатимиды правили многими прибрежными городами, и их флот постоянно находился в открытом море, когда нужно беспрепятственно пополняя запасы воды и продовольствия. Поэтому, опасаясь нападения египтян, ни один христианский корабль не решался уходить далеко от земли, и все они шли в видимости суши.

17 мая Зевульф взошел на борт одного из трех больших судов, называемых дромонами, которые вместе шли на север, держась недалеко от берега, делая остановки в дружественных портах и проходя мимо недружественных так быстро, как только могли позволить гребцы и ветер.

Через 120 километров путешествия, когда дромоны приближались к Акре, впереди показались двадцать шесть арабских боевых кораблей. Это были суда Фатимидов, что вызвало на дромонах панику. Зевульф наблюдал, как два других дромона со всей возможной скоростью двинулись на веслах в христианский город Кесарию, оставив его судно в одиночестве. Неприятель окружил корабль, держась на расстоянии выстрела из арбалета и радуясь такой добыче. Пилигримы вооружились и заняли оборонительные позиции на палубе. «Наши же, – писал Зевульф, – были готовы умереть за Христа»[28]28
  Там же. С. 112–13.


[Закрыть].

По счастью, увидев эту готовность к обороне, предводитель арабов не стал спешить с нападением. После часа напряженных раздумий он решил, что сможет найти более легкую цель для нападения, и арабские корабли ушли в открытое море. Зевульф и его спутники возблагодарили Господа и отправились далее. Через восемь дней они достигли Кипра, затем направились к берегам Малой Азии и продолжили идти по тому же маршруту, по которому Зевульф плыл в Святую землю. В конце концов они двинулись через Дарданеллы на север, в сторону великого города Константинополя, также богатого святынями. На протяжении всего пути их преследовали пираты и терзали шторма. Позже, дома, в безопасности, вспоминая это путешествие всей своей жизни, Зевульф благодарил Господа, только по милости которого он смог уцелеть.

* * *

Зевульф был лишь одним из тысяч паломников, отправившихся в Святую землю после Первого крестового похода. Они прибывали со всех концов христианского мира: сохранились свидетельства о путешествии в христианское Иерусалимское королевство в первые десятилетия его существования, оставленные пилигримами из Португалии, Фландрии, Германии, Руси и даже Исландии. А поскольку война на Святой земле продолжалась, многие находили ее пугающим местом. Хронист Фульхерий Шартрский в 1101 году писал, что паломники, собравшиеся в Иерусалим, продвигались «с опаскою… среди враждебных пиратов, мимо сарацинских портов, и лишь Господь указывал им путь»[29]29
  Ryan, F. R. (trans.) and Fink, H. S. (ed.), Fulcher of Chartres: A History of the Expedition to Jerusalem 1095–1127 (Knoxville: 1969), 149.


[Закрыть]. Русский автор Даниил Паломник совершил «хождение» из Киева примерно в 1106–1108 годах. Он также писал о страшной дороге от Яффы до Иерусалима, где «выходят сарацины и избивают странников», и жаловался на то, как много святых мест разрушено язычниками. По дороге к Тивериадскому озеру он прятался от «сильных сарацинов поганы», которые «разбойничают на тех реках, на бродах», и отмечал, что «много львов в месте том». Пробираясь по узкой тропе от горы Фавор к Назарету, Даниил молился за свою жизнь, поскольку был предупрежден, что местные жители «убивают, выходя из сел тех, на той страшной горе»[30]30
  Wilkinson et al., Jerusalem Pilgrimage 1099–1185, 126, 134, 156, 162–3.


[Закрыть]. По счастью, он уцелел и вернулся в Киев, привезя с собой реликвию, данную ему тайно ключником, – небольшой осколок камня от гроба Господня.

Во все времена паломники опасались в пути разбойников. Но мусульмане, проживавшие в новых христианских государствах и вокруг них, были не просто грабителями. Огромные потери, которые они понесли со времени появления франков в 1096 году, были восприняты ими как проявление гнева, который Бог обрушил на них за разногласия в исламском мире, и как его призыв ко всем верующим встать с оружием в руках на борьбу против захватчиков. «Армии, огромные, как горы, приходят одна за другой из земель франков, – писал до 1109 года сирийский поэт Ибн аль-Хайят. – Головы многобожников уже созрели, так спешите собрать урожай!»[31]31
  Ibn al-Khayyat, Diwan, Mardam Bek, H. (Damascus: 1958), цит. по: Hillenbrand, The Crusades: Islamic Perspectives, 70–1.


[Закрыть] Другие авторы, в частности мудрый и дальновидный Али ибн Тахир ас-Сулами, призывали весь мусульманский мир – турок и арабов, суннитов и шиитов – объединить усилия и вместе вести джихад, священную войну, чтобы добиться «возвращения того, что [франки] отобрали у мусульман»[32]32
  Ali ibn Tahir Al-Sulami, Kitab al-Jihad, f. 189 b, translated into English by Christie, N., http://www.arts.cornell.edu/prh3/447/texts/Sulami.html.


[Закрыть].

Но серьезный отпор, на который надеялся ас-Сулами, так и не был дан – по крайней мере в первые годы после создания христианских королевств. Разногласия среди мусульманских правителей продолжались, что делало невозможным серьезное, долгосрочное и эффективное сопротивление. Франкам удалось закрепиться в Иерусалиме и утвердить там свою власть. Но те христиане, которые рисковали всем, что имели, даже самой своей жизнью, отправляясь за тысячи миль, чтобы посетить святые места на Востоке, оказавшись в Иерусалимском королевстве, испытывали то восторг, то смертельный ужас, порой попеременно в течение одного дня. По словам мусульманского автора, который процитировал Тору, Иерусалим был «золотой чашей, полной скорпионов»[33]33
  Collins, B. (trans.) and Alta’I, M. H. (rev.), Al-Muqaddasi: The Best Divisions For the Knowledge of the Regions (Reading: 2001), 141.


[Закрыть]. Однако эти опасности делали паломничество еще более привлекательным, поскольку страдания считались необходимыми для искупления грехов и спасения души, к чему и стремились пилигримы. И все же мало кому хотелось лежать на обочине дороги растерзанным, с перерезанным горлом. Когда крестоносцы-христиане обосновались в своем новом королевстве в центре мира, стало ясно, что им понадобится защита. Так началась история тамплиеров.