Текст книги "Хардкорная история. Апокалиптические моменты от древности до наших дней"

Глава II
Страдания детей

История подобна путешествию на далекую, но населенную людьми планету. Биологически эти люди подобны нам, но в плане культуры они нам чужды, и главная тому причина – иное воспитание.

Важность родителей и воспитания ими детей признаны почти повсеместно. Как и стойкость, это аспект человечности, исключительное влияние которого на взросление человека мы осознаем почти инстинктивно. Но оценить влияние этого фактора на людей прошлого и на человеческую историю в целом довольно трудно. Вместе с тем было бы странно считать, что воспитание детей не имело никакого исторического значения. А что, если это воспитание было неправильным?

Конечно, «неправильность» – это культурно обусловленная концепция. У каждой эпохи и каждой культуры есть собственные представления о наилучшем воспитании потомства. Но хотя родители повсюду и во все времена старались сделать то, что будет полезнее всего для их отпрысков, в прошлом значительная часть информации, которой они располагали, была ошибочной. Родители из невежества могли навредить детям тем, что, как им казалось, пойдет во благо. Современное представление о здоровье и науке, а также повсеместное распространение информации о воспитании детей породили самое информированное поколение родителей в истории. Особое внимание сегодня уделяется раннему развитию детей. Хорошо известно влияние недоедания в детстве, пагубное влияние на плод алкоголя и наркотиков. Мы знаем, как вредна для детей плохая гигиена, насилие и просто плохое воспитание. Родители, склонные к насилию или не соответствующие минимальным стандартам общества, часто теряют опеку над собственными детьми. А в крайних случаях они могут оказаться в тюрьме.

Все это, несомненно, с течением времени значительно улучшило воспитательный климат в современных обществах. И преимущества для конкретных детей безмерны. Но попытки определить, как все это ощущается на уровне общества, довольно сложны. Очевидно, что это влияет на общество, но почти невозможно сказать, как и в какой степени. Способствуют ли значительные культурные сдвиги в воспитании детей созданию лучшего общества? И, наоборот, в какой степени плохие для детей условия влияли на общества прошлого?

Некоторые теории в этой сфере кажутся притянутыми за уши, но они определенно заставляют нас задуматься о том, что ускользает от радара, выискивающего традиционные имена, даты и события, на которых мы сосредоточиваемся, когда пытаемся понять историю. Можем ли мы, к примеру, предположить, что воспитание детей влияло на внешнюю политику государств? Если это кажется маловероятным, то представьте себе мир, в котором половина взрослых являются жертвами детского насилия, а затем подумайте о множестве странных и непредвиденных последствиях подобного состояния. Довольно интересный вопрос.

Одним из первых о потенциальной исторической значимости воспитания детей заговорил Ллойд Демоз[27]27
  Демоз считает, что воспитание детей может влиять на внешнюю политику государства.


[Закрыть]. Демоз специализируется в психоистории – противоречивой науке, которая в числе прочего рассматривает воспитание детей и то, какое влияние оно может оказать на историю. О своих довольно туманных взглядах на родителей прошлого он пишет в книге «Эмоциональная жизнь народов» (The Emotional Life of Nations, 2002): «До относительно недавнего времени родители так боялись и ненавидели новорожденных младенцев, что убивали их миллиардами, отправляя к бездушным и невнимательным кормилицам, туго пеленая, уродуя, насилуя и избивая их так жестоко, что я не смог найти в прошлом ни единого родителя, который сегодня не оказался бы в тюрьме за насилие над ребенком».

Демоз и психоисторики рассматривают общества прошлого так же, как психологи и психиатры изучают сегодня конкретных людей, пытаясь понять, как раннее развитие и влияние на детей влияет на общества, которые эти дети создают, став взрослыми[28]28
  Психоистория вызывает весьма сдержанный интерес научных институтов, а критики этой теории даже называют ее лженаукой.


[Закрыть]. Демоз считает, что большинство детей, рожденных до относительно недавнего времени, по современным меркам считались бы жертвами насилия. Это, по его собственному мнению и мнению его сторонников, объясняет, почему, например, эпохи типа Средних веков были настолько варварскими[29]29
  Критики Демоза полагают, что, вместо того чтобы писать о стандартных приемах воспитания, он написал историю насилия над детьми. Многие ужасные вещи, которые он описывает, совершались родителями прошлого из чистого невежества, а не по злобе. Демоз полагает, что отношение, которому люди подвергались в детстве, влияет на историю, и его точка зрения подвергается ожесточенной научной критике. Критики справедливо указывают, что его выводы чаще основываются на спекуляциях, чем на научных данных. Но в его защиту можно сказать, что собрать и точно интерпретировать информацию по подобной теме просто невозможно.


[Закрыть].

Но человеческие культуры настолько разнообразны, что подобные прямолинейные заявления кажутся слишком уж общими. Хотя такие теории действительно применимы к некоторым сложным городским обществам, во многих племенных и иных обществах прошлого существовали проверенные временем стандарты воспитания, где присутствовала истинная родительская и родственная любовь. Но члены таких обществ слишком часто вовлекали детей в действия, которые, как мы считаем сегодня, наносили им серьезный и длительный ущерб. Но многое было связано всего лишь с жизнью в другую эпоху. Для ребенка, который рос несколько тысяч лет назад, насилие было нормой жизни и вряд ли оказывало на него какое-то негативное влияние – в отличие от ребенка современного.

Одна из важных переменных этого обсуждения связана с тем, можно ли считать, что какая-то культура прошлого защищала детей от влияния того, что сегодня мы назвали бы насилием, пренебрежением или эмоциональной и психологической травмой. Если поведение, которое по современным меркам считалось бы девиантным, в прошлом воспринималось более позитивно и было культурно адекватным, то и влияние его должно было быть не таким пагубным. То есть оценка степени насилия над детьми или качество воспитания зависит от исторической эпохи. Но если что-то из этого считается социально приемлемым и не осуждается так, как сегодня, можно ли считать, что пагубное влияние этого уменьшается? Можно сказать, что пагубность влияния одинакова и не зависит от общества или эпохи. Но можно сказать и что степень пагубного влияния обусловлена культурой. Либо люди прошлого были совершенно нормальными и адекватными взрослыми, несмотря на опыт детства и различия в воспитании, либо, как считает Демоз, все они были жертвами насилия и жили в обществе, созданном и управляемом жертвами насилия.

Проще всего представить, насколько тяжело приходилось детям в обществе прошлого, если поставить себя на их место. Представьте, каким было бы ваше детство, если бы исчезли сегодняшние запреты, расследования и принуждение к соблюдению законодательства в отношении насилия над детьми. Ведь даже сегодня в каждом обществе присутствует насилие, дурное отношение и невнимание к детям. А без строгих правил и законов ситуация усугубилась бы стократно. Представьте, каково было бы, если бы общество поощряло подобное поведение[30]30
  Представьте, если бы в явлениях популярной культуры – в кино, музыке и на телевидении – насилие над детьми и секс с детьми показывались бы в позитивном и провокативном свете. Соедините систему культурных ценностей общества прошлого с мощью современных медиа и маркетинга.


[Закрыть].

Избиения детей были общепринятой формой воспитания с древнейших времен до относительно недавнего времени. Многие представители Величайшего поколения, к примеру, выросли в условиях, когда подобная практика не была чем-то необычным[31]31
  Отношение к избиению детей, в отличие от легкого шлепка или подзатыльника, стало меняться в 1960-е годы и изменилось очень быстро.


[Закрыть]. Серьезная порка многими считалась лучшим и надежным способом воспитания добропорядочных взрослых. Порка была нормой для любых школ. Если сегодня родитель ударит ребенка ремнем раз двадцать-тридцать, общество в подавляющем большинстве сочтет его склонным к насилию и осудит. По меркам же прошлого его назвали бы достойным родителем, хотя ремень сочли бы плохой заменой того, что предназначено специально для порки детей.

В «Истории детства» (The History of Childhood, 1974) Демоз описывает различные приспособления для телесных наказаний:

• разнообразные хлысты;

• плетка-девятихвостка;

• лопатка;

• розги;

• металлические и деревянные прутья;

• связки прутьев;

• хлысты из мелких цепочек;

• «хлопалки» (школьные приспособления с грушевидным концом с круглым отверстием, чтобы появлялись ссадины).

Сегодня даже представить невозможно, чтобы появилось приспособление, специально предназначенное, чтобы на теле семи-восьмилетнего ребенка появлялись раны и ссадины. Однако часто повторяемая поговорка «пожалеешь розгу – испортишь ребенка» говорит о том, что родитель, не усердствующий с телесными наказаниями, наносит детям только вред. И долгое время многие совершенно серьезно так считали[32]32
  И сегодня слышатся голоса сторонников телесных наказаний, которые считают, что это пошло бы на благо обществу.


[Закрыть].

Трудно винить родителей за непонимание потенциального вреда, причиняемого ими собственным детям, потому что их самих воспитывали именно так. Если представлять, каково жить в обществе, созданном детьми, подвергшимися насилию, подумайте, как они будут воспитывать своих отпрысков. Историк М. Дж. Такер в своем эссе в «Истории детства» рассказывает о суровом воспитании леди Джейн Грей[33]33
  Британская аристократка, «девятидневная королева» середины XVI века.


[Закрыть]. Он пишет: «Родители Джейн были самыми типичными… В те времена считалось, что родители, любящие своих детей, должны чаще их пороть». Такер пишет, что и дети думали так же: «Девочки, как и леди Джейн Грей, никогда не сомневались, что родители порют их из любви, и радовались серьезному отношению к своему воспитанию». Леди Джейн Грей казнили совсем юной из-за королевских интриг. Но если бы она выжила и пожелала быть хорошей, по меркам своего времени, матерью, то как она бы воспитывала собственных детей? Наверняка точно так же, как воспитывали и ее саму.

Хотя избиения детей вышли из моды, в некоторых школах Соединенных Штатов практикуются телесные наказания. И есть люди, которые отстаивают пользу подобного подхода (хотя и не такого жестокого, о котором мы только что говорили). Того же нельзя сказать о других видах насилия, которому подвергались дети в прошлом. Например, в некоторых обществах и культурах существовали совершенно иные представления о допустимом и недопустимом в сексуальных отношениях между взрослыми и детьми[34]34
  Эта ситуация осложняется тем фактом, что во многих обществах девочкам позволялось и даже предписывалось вступать в брак в период полового созревания.


[Закрыть]. Нам не только сложно понять такие культуры и традиции, но даже трудно представить, что подобное поведение не оказало серьезного влияния на их жизнь. Во многих культурах прошлого дети рассматривались и порой использовались в качестве сексуальных объектов. Существуют рассказы моряков четырехсотлетней давности. На островах Тихого океана их встречали чрезвычайно сексуальные женщины, но некоторым из этих «женщин» было не больше десяти лет. Сегодня подобные сексуальные отношения кажутся странными и даже непристойными, но что если в обществе, где жили эти моряки, такие практики считались совершенно нормальными?

В другие эпохи, например, в античности, нравы касательно секса и детей разительно отличались от наших[35]35
  Античностью считается период истории до V века н. э., то есть до падения Римской империи.


[Закрыть]. В древнем Средиземноморье гетеросексуальные и гомосексуальные отношения между взрослыми и детьми считались вполне приемлемой частью культуры. Влияли ли подобные отношения на детей античных культур так же, как на современных детей, у которых был секс со взрослыми? Если да, то как это могло повлиять на развитие общества? Если нет, это тоже интересно: возникает вопрос, почему такого влияния не было.

Даже те родители, которые желали детям только добра и были менее склонны к порке, могли причинить им вред, следуя нормам своего времени, – то есть насилие по отношению к детям было ненамеренным.

На протяжении человеческой истории детям часто давали настойку опиума, чтобы снять боль при прорезывании зубов или просто для того, чтобы ребенок спал. Даже в 1960‑е годы врачи часто прописывали детям снотворное или рекомендовали родителям втирать в десны младенцев виски. Сегодня мы знаем, что это вредно, но были люди, которые осознавали проблему сотни лет назад. В «Истории детства» приводятся слова британского врача Юма. В 1799 году он писал, что тысячи детей умирают, потому что кормилицы «вечно вливают в маленькие горлышки микстуру Годфри, то есть сильный опиат, который в конце концов оказывается столь же смертельным, как и мышьяк».

В свое время считалось, что хорошие родители должны преподавать детям моральные уроки, беря их с собой на публичные казни. Чтобы урок запомнился надолго, родители иногда пороли детей во время страшного зрелища, навечно связывая физическую боль и страшные воспоминания. Практика пороть детей, чтобы они не забыли, объяснялась и другими причинами. Англосаксы иногда пороли детей, чтобы они запомнили какой-то день по юридическим причинам, например при даче показаний в суде: физическое насилие служило своего рода нотариальным заверением или долгосрочным напоминанием.

Сегодня нас волнует контакт детей с симуляцией насилия на телевидении или в видеоиграх. Нам кажется, что это мешает им осознать жестокость реальной жизни. Но в эпохах прошлого существовало реальное, а не разыгранное для телевидения насилие, и это снижало чувствительность детей еще больше. Подумайте о детях, которые могли видеть реальное насилие и пытки в пять, шесть или семь лет, а иногда и сами участвовали в них[36]36
  В некоторых индейских племенах считалось совершенно нормальным, что женщины и дети участвуют в пытках пленных.


[Закрыть].

Если мы услышим о современном ребенке, получившем столь кровавое или жестокое воспитание, то решим, что он вырастет несчастным человеком, нуждающимся в психологической помощи. Но трудно определить, на всех ли детей всех времен и культур подобный опыт влиял точно так же. Вполне возможно, что люди прошлого, которые с детства видели, как забивают животных и убивают детей, не испытывали таких моральных проблем, как люди современные. Сегодня нам кажется, что определенные вещи пагубно сказываются на человеке в любую эпоху, но мы можем и ошибаться. Чтобы серьезно изменить человека, действия вовсе не обязательно должны причинять очевидный вред. Ребенок (современный или из прошлого), который стал свидетелем нескольких очень жестоких публичных казней, будет отличаться от других детей нашего общества. Любому современному ребенку, пережившему нечто подобное, наверняка понадобится психологическая помощь и длительный прием препаратов.

По сравнению с таким тяжелым насилием может показаться, что современное физическое или эмоциональное небрежение в отношении детей – и не проблема вовсе. Но современные специалисты, работающие с детьми, не сомневаются, что долгое отсутствие реального контакта между родителями и детьми негативно влияет на них. Психоисторики считают, что подобные ситуации пагубно сказывались на детях прошлого. На первый взгляд это кажется очевидным, но определить, как все это могло повлиять на ход истории в широком масштабе, практически невозможно.

Во многих обществах прошлого контакты между родителями и детьми были значительно менее тесными, чем те, к которым мы привыкли сегодня[37]37
  Впрочем, везде все по-разному. Во многих традиционных обществах контакты между матерью и ребенком чрезвычайно тесные и продолжительные по времени.


[Закрыть]. Нарушались даже связи грудного кормления, когда мать передавала ребенка кормилицам. Тысячи лет во многих обществах и культурах институт кормилиц был чрезвычайно популярен. О кормилицах говорится в Библии и даже на глиняных табличках древнего Вавилона. Римские кормилицы собирались в месте, называемом Columna Lactaria («молочная колонна»), и предлагали свои услуги. Матери, у которых не было молока, нуждались в такой помощи. Необходимы кормилицы были и тем детям, у которых матери умерли в родах. Во многих обществах считалось, что кормить младенцев молоком животных нельзя.

Однако детей часто отправляли из родного дома к кормилице – порой на долгие годы. Такая легкость в расставании с детьми нас поражает. В книгах XVIII–XIX веков о детях говорится как о щенках, а не как о людях. Теща одного джентльмена XIX века писала о младенце, обещанном другой семье: «Да, конечно, младенца отправят, как только его отлучат от груди. Если кому-то еще понадобится младенец, не будете ли вы так любезны сообщить, что у нас есть и другие».

Одним лишь расставанием травма не исчерпывалась. Ребенок проводил несколько лет, привязываясь к кормилице, но затем его возвращали биологическим родителям, отрывая его от единственных родителей, которых он знал до этого момента[38]38
  Так в конце XIX воспитывали Уинстона Черчилля. У него была кормилица, и именно она дарила ему материнскую любовь.


[Закрыть]. Иногда кормилицы были жестоки, и тогда возвращение в родной дом было благословением, но в любом случае ребенку предстояло столкнуться с совершенно чужими людьми. Ллойд Демоз приводит отчет начальника парижской полиции 1780 года: в городе ежегодно появлялось на свет в среднем 21 000 детей, из них лишь 700 вскармливали биологические матери. (Мария-Антуанетта писала матери, что дочь узнала ее в комнате, полной людей. «И с этого времени я люблю ее гораздо сильнее» – из чего следует, что раньше она не любила ее вовсе.)

Зачастую детей считали скорее товаром, нежели членом семьи. Продажа детей была прибыльным бизнесом (в некоторых частях света это практикуется и сегодня). Детей использовали на сельскохозяйственных работах. В Средние века существовал институт учеников: детей в возрасте пяти-шести лет отправляли в соседний замок или общину, где начиналась их трудовая жизнь. Родители не считали это ни наказанием, ни насилием. Детям прививали полезные навыки, необходимые для успеха во взрослой жизни. Крестьянские семьи использовали все руки, имевшиеся в семье, для обработки земли и добычи пропитания[39]39
  Большинство людей сегодня думают, что в крестьянских семьях детям полезно помогать родителям. Так они осознают ценность тяжелого труда. Но где проходит граница между трудом и тем, что по меркам XXI века считается насилием? Мы не хотим, чтобы десятилетние дети работали на кассе в «Макдональдсе», а когда они собирают урожай для мамы и папы, это кажется нам совершенно нормальным.


[Закрыть]. В детях слишком часто видели объект эксплуатации, дешевую рабочую силу. Лишь в конце 1930‑х годов в Соединенных Штатах запретили детский труд на опасных производствах. Противодействие попыткам реформ оказалось сильнее, чем предполагалось. Но сегодня мысль о том, чтобы отправить тринадцатилетнего подростка в шахту или двенадцатилетку на сборочный конвейер, кажется чудовищным насилием, способным пагубно сказаться на его развитии.

Остается только удивляться, почему наши предки (многие из них были исключительно умными людьми) не видели, насколько это вредно и опасно. Однако наше представление о «вреде» отличается от их представления. Они воспитывали детей для жизни в своем мире, а мир этот чужд нам. Кроме того, кто знает, что специалисты будущего по воспитанию детей скажут о наших приемах воспитания? Может быть, лучшие наши приемы они сочтут пагубными по меркам своего времени. В свою защиту скажем лишь одно: мы старались изо всех сил, опираясь на известное нам. Но вполне возможно, что наши предки сказали бы то же самое.

Глава III
Конец света в представлении людей

Идея «прогресса» не так однозначна. Является ли переход от общества охотников‑собирателей к городскому обществу прогрессом? Или мы думаем так только потому, что сами живем сейчас именно так?[40]40
  Большинство традиционных народов предпочитают жить традиционным образом, а не «более прогрессивным», навязанным им завоевателями. Не является ли это предрассудком с их стороны?


[Закрыть] Если грамотное общество порабощается обществом неграмотным, является ли это шагом назад в прогрессе цивилизации? Если экономическая жизнеспособность и богатство общества снижается до чрезвычайно низкого уровня, всегда ли это является «спадом»?[41]41
  Некоторые полагают, что для создания жизнеспособных современных обществ будущего то, что мы сегодня считаем экономическим прогрессом, будет переоценено. И не станет ли «спад» в одной сфере развития общества частью прогресса в другой?


[Закрыть]

Со времен возникновения человеческой цивилизации общества «возвышались» и «падали», «добивались прогресса» и «переживали упадок» – или, по крайней мере, именно так утверждалось в письменной истории. Сегодня историки чаще говорят о «переходе», не используя термины поступательного или ретроградного развития. Кроме того, часто подчеркивается непрерывность, тогда как раньше упор делался на резкие переходы из одной эпохи в другую.

Что же можно сказать о Римской империи? «Пала» ли она под напором «варваров» или просто перешла в равную, но более децентрализованную эпоху с более сильным германским колоритом?

В период после исчезновения на Западе Римской империи (этот период ранее называли «Темными веками») многие способности, которыми владели римляне, были утрачены. Со временем те, кто жил на бывших римских территориях, разучились чинить или строить новую инфраструктуру. Акведуки, монетарная система и торговые пути изменились. Во многих регионах была утрачена грамотность, а многие функции, которые ранее выполняла организованная центральная власть, перешли в руки местных организаций[42]42
  Примером могут служить монастыри и другие церковные организации, а также местная власть – города и епископства. В некоторых местах эту роль исполняли местные бароны или правители.


[Закрыть]. Что бы мы делали сегодня, если бы не смогли использовать технологические, экономические или культурные достижения наших предков?[43]43
  Трудно даже представить себе нечто подобное. Что, если бы мы потеряли Интернет не на время, а навсегда? Или если бы разучились строить космические корабли?


[Закрыть]

Фильм «Планета обезьян» 1968 года – прекрасная иллюстрация ошибочности представления о том, что наш вариант человечества является его финальным воплощением. В фильме измученный и грязный Чарлтон Хестон (в набедренной повязке, ни больше ни меньше) кричит: «Убери от меня свои вонючие лапы, чертова грязная обезьяна!» В представлении его персонажа обезьяны ниже его, но для обезьян низшим видом являются люди.

В конце фильма персонаж Хестона сбегает. На последних минутах фильма мы видим, как он едет на лошади по пляжу со спасенной им довербальной (т. е. низшей) девушкой. Он поворачивает и видит часть статуи Свободы – голова с венцом выступает из песка под странным углом. И мы понимаем, что действие происходит на Земле в далеком будущем.

«Вы маньяки! – кричит Хестон, колотя кулаком по песку. – Вы ее взорвали!»

Мы, современные люди, почти бессознательно считаем себя защищенными от подобного исхода событий. Вот почему финальная сцена «Планеты обезьян» оказывает такое сильное воздействие[44]44
  Нам несложно представить такой сюжет в научной фантастике или антиутопии. Мы можем даже представить себе последствия ядерной войны или климатической катастрофы как то, чего хотелось бы избежать. Но большинству людей очень трудно серьезно вообразить нечто подобное. Мы убеждены, что крах цивилизации – это исключительно гипотетическая ситуация, а не нечто такое, что случалось с теми, кто жил до нас.


[Закрыть]. Мы не можем представить себе, что наши потомки могут жить в более примитивном мире. Так и римляне, жившие в период «античности», не могли представить себе будущего, в котором их «Вечный город» превратится в руины.

Древнейшее произведение западного канона литературы появилось примерно в VIII веке до н. э. Предположительно «Илиаду» сочинил слепой греческий поэт Гомер, хотя историки полагают, что ее текст родом из гораздо более древних устных сказаний.

В «Илиаде» сочетаются драматические элементы, издревле привлекающие человечество. Эпическая поэма содержит в себе элементы супергеройских фильмов, смешанные с толкиеновскими историями о мифическом золотом веке далекого прошлого. Это абсолютная и оригинальная эпопея «меча и сандалий», наполненная действием сага о богах, полубогах и отважных героях. «Греки» покинули родину, чтобы спасти похищенную жену царя. Они отправились в путешествие за море, чтобы десять лет вести великую войну и в конце концов погубить великое и славное царство богатого и благородного монарха. В «Илиаде» есть все: магия и битвы, мертвые герои, которые возвращаются к жизни призраками, боги, сражающиеся между собой и заключающие союзы со смертными, секс и романтика между злейшими врагами, кровопролитные сражения один на один и героические смерти. У «Илиады» есть даже продолжение – если таковым можно назвать «Одиссею». Но если современную фантастику пишут и читают как фантастику, то древние греки, македоняне и римляне часто считали свои книги историческими[45]45
  Более скептически настроенные греки считали, что «Илиада» по сути своей является историей, но сказители ее сильно приукрасили.


[Закрыть].

Один из величайших военачальников в истории человечества Александр III Македонский (356–323 гг. до н. э.) не расставался со своим экземпляром «Илиады» и держал его под подушкой. Эпопея вдохновляла его, и он считал себя прямым потомком супергероя Ахиллеса[46]46
  Ахиллеса вполне можно считать греческим супергероем – ведь он был сыном бессмертного бога!


[Закрыть]. Перед тем, как в 334 году до н. э. напасть на Персию, Александр посетил место, где, согласно местным легендам, был погребен Ахиллес. Античные авторы пишут, что в гробнице Ахиллеса он получил «древние» доспехи[47]47
  История показывает, что местные жители всегда понимали ценность туристических достопримечательностей, связанных с местной историей. Византийцы-христиане покупали «реликвии», которые жители Святой Земли «находили» постоянно. Эти предметы попадали в Европу, где им начинали поклоняться.


[Закрыть]. Для Александра Троя была древней историей, и он получил древние доспехи полубога, доказывающие правоту такого восприятия.

Но позже историки перестали считать «Илиаду» историческим документом. В XVIII веке скептицизм ученых усилился, и опирались они на фактические свидетельства. Историки пытались отделить истину от вымысла, но в целом Троянскую войну считали легендой. В конце же XIX века за поиски Трои принялся энтузиаст-любитель немец Генрих Шлиман. Он был одним из немногих, кто верил в существование древнего города. В ходе раскопок ему удалось найти руины на территории современной Турции. Со временем стало понятно, что он действительно нашел город, о котором написано древнейшее литературное произведение Запада. Греки сотни лет передавали эту историю из уст в уста, и им удалось сохранить живую память о золотом времени процветания перед наступлением темных времен[48]48
  Греки античной эпохи иногда называли эпоху «Илиады» «героической эпохой» или «мифической эпохой». Это название перекликается с «Первой эпохой Солнца» Средиземья Дж. Р. Р. Толкиена.


[Закрыть].

Открытие «Трои» любителем (а в те времена большинство археологов были любителями), разыскивающим артефакты далекой эпохи, стало мировой сенсацией и способствовало стремительному развитию современной археологии. Раскопки начались по всему Средиземноморью и Ближнему Востоку. Человечеству открылся мир, который уже ко временам Афин Перикла (490–429 гг. до н. э.) и Спарты Леонида (540–480 гг. до н. э.) был древним. Троя была лишь малой толикой этого мира. В 1500 году до н. э. геополитический ландшафт региона был весьма разнообразен: Древний Египет переживал период Нового царства; на территории современной Турции и Сирии процветала мощная империя хеттов; на территории современного Ирака располагались Ассирия и Вавилон; на юго-западе Ирана жил народ Элама; Минойское царство Крита было великим морским торговым центром; в Греции господствовали Микены[49]49
  Именно микенцев считают греками времен Троянской войны.


[Закрыть].

Это была эпоха великих городов, роскошных дворцов и изысканной городской жизни. Это был золотой век богатства, власти, письменности, торговли, военного искусства и дальней связи. В современной истории этот период называется бронзовым веком (примерно 3000–1200 гг. до н. э.), он стал пиком развития региона в самых разных сферах. Последний этап бронзового века был фактически пиком развития региона[50]50
  Периодизация ранней истории, какой мы знаем ее сегодня, сложилась в XIX веке, когда историки давали эпохам названия, чтобы их легче было изучать. Именно тогда появились термины «каменный век», «бронзовый век» и «железный век». Эти эпохи в свою очередь делились на периоды. Так, например, в каменном веке выделяли палеолит, мезолит и неолит. Бронзовый век делился на ранний, средний и поздний периоды. Но такое деление трудно считать точным, и оно не отражает темпов перемен, происходивших в разных регионах. Поздний бронзовый век пересекается с ранним железным веком. Разные общества находились в разных точках дуги «прогресса». (Критерии оценки определялись учеными, и это влияло на оценку различных культур и обществ. Если мы полагаем, что развитым можно считать общество, которое получило бронзу, то означает ли это, что общество, в котором еще нет бронзы, не может считаться развитым?) Когда Западная Азия находилась в раннем железном веке, большая часть, а то и вся Европа все еще соответствовала критериям позднего бронзового века. Чем дальше во времени мы уходим в прошлое, тем сложнее датировать конкретные периоды. Датировка бронзового века все еще вызывает споры. Но деление на эпохи – это современное изобретение. Никто из тех, кто жил в 1300 году до н. э., и не подозревал, что живет в бронзовом веке. Интересно, как назовут наше время историки будущего.


[Закрыть].

Но слава бронзового века продлилась недолго. К наступлению железного века классические цивилизации Греции и Спарты приблизились к уровням богатства, торговли и грамотности, сопоставимыми с высотами прежней эпохи (примерно в 700‑х гг. до н. э.), – фактически древние государства и цивилизации позднего бронзового века вполне могли восприниматься в железном веке так, как в «Планете обезьян» показана наша цивилизация. Остатки их былого величия лежали в руинах, а их история превратилась в мифы и легенды.

«Коллапс бронзового века» вполне можно сравнить с крахом Западной Римской империи, но его причина до сих пор остается одной из величайших загадок прошлого. Множество ученых, словно детективы, пытаются понять, почему погибла одна из величайших культур в истории человечества.

Все произошло относительно быстро. Вот почему, говоря о фактическом конце этого исторического периода, мы чаще всего используем слова «коллапс», «гибель» и «падение». В отличие от Римской империи, не было такого термина, как «упадок» или «закат»: бронзовый век рухнул с высоты стремительно, как происходит крах на бирже. Старые люди, которые жили в регионах, затронутых этим процессом (с 1200 по 1150 г. до н. э.) встречали закат жизни в совершенно ином мире, чем тот, в котором они родились.

В исторических трудах, написанных сто или даже пятьдесят лет назад, выводы относительно краха бронзового века (и касательно сотен других тем) были довольно прямолинейны. Времена изменились. Современные стандарты и методы во многих областях подвергли все прежние теории сложнейшим проверкам, о которых историки прошлого даже не мечтали. Современные исследователи располагают сложными методами датировки и анализа ДНК, а также тысячами других способов. И теперь они могут получать (или опровергать) информацию, как никогда прежде.

С помощью подобных проверок, по самой их природе, легче опровергнуть существующие теории, чем выдвинуть новые. Историк Джон Хью Арнольд указывал, что история – процесс развивающийся. В ней никогда не было и никогда не будет каких-то финальных выводов. История постоянно будет пересматриваться по мере обнаружения новых фактов и данных, и прежние теории будут модифицироваться или отвергаться.

Современные историки одну за другой опровергают (или, по крайней мере, высказывают серьезные сомнения) теории относительно конца бронзового века. Но хотя современные специалисты располагают куда большей информацией об этом периоде, они еще менее уверены в причинах его окончания, чем прежде.

Хороший детектив в ходе расследования мог бы задать два вопроса:

• Что случилось?

• Как/почему это произошло?

Если мы не можем ответить на первый вопрос, то ответить на второй становится еще сложнее. А специалисты до сих пор не дали однозначного ответа на первый вопрос.

Традиционно считается, что к «крушению бронзового века» привело какое-то событие, произошедшее в период с 1250 по 1100 год до н. э. Нечто ужасное случилось в древнем мире на берегах Средиземного моря. Какое-то явление, событие или ряд событий повлияли на государства и народы Центрального Средиземноморья до территории современного Ирака. Сотни городов были разрушены или заброшены. Голод, войны, болезни, политическая нестабильность, извержения вулканов, землетрясения, пиратство, миграция и изменения климата – обо всем этом говорится в источниках, и всему этому есть подтверждения. В какой-то момент сложная система торговых взаимосвязей, поддерживавшая централизованные государства того времени, рухнула. К 1100 году до н. э. многие ранее централизованные общества распались или вернулись к более локализованным и мелким политическим образованиям. Даже богатство ушло в прошлое, свидетельством чего являются значительно более скромные захоронения того времени.

Большинство государств, переживших тот период, походили на потрепанных и побитых боксеров после тяжелого боя – власть и влияние ослабели, возможно, навсегда. Египет уже никогда не будет прежним. В Греции практически исчезла письменность. Мощная империя хеттов, просуществовавшая два с половиной века, была разрушена[51]51
  Империя хеттов просуществовала примерно столько же, сколько Соединенные Штаты были независимым государством.


[Закрыть]. Несколько крупных государств вообще не пережили бронзового века.

Историк Роберт Дрюс полагает, что конец бронзового века в Восточном Средиземноморье был одним из самых страшных поворотных моментов в истории и ужасной катастрофой для всех, кто его пережил. Он пишет, что за пятьдесят лет с конца XIII до начала XII века до н. э. погибли почти все значительные города Восточного Средиземноморья, и приводит список потерь.

В бассейне Эгейского моря погиб мир, который мы называем Микенской Грецией. Хотя о славе его вспоминали сказители темных веков, мир этот был позабыт, пока археологи не открыли его заново во время раскопок. Потери в Анатолии были еще более значительными. Империя хеттов обеспечила Анатолийскому плато порядок и процветание, каких не было ни раньше, ни потом в течение тысячи лет. Левант восстановился быстрее. Некоторые важные институты бронзового века сохранились в почти неизменном виде, но другие погибли. Городская жизнь быстро угасла. В Египте Двадцатая династия положила конец Новому царству и почти всем достижениям фараонов. XII век до н. э. стал периодом упадка для Восточного Средиземноморья. Греция и Анатолия не могли оправиться от произошедшего более четырехсот лет. Конец бронзового века стал величайшей катастрофой древней истории, еще более трагической, чем крах Западной Римской империи.

Слишком много для ответа на вопрос, «что случилось».

Переходим ко второй части расследования: как и почему это произошло?

Теорий тут предостаточно:

• народы моря (и связанные с этим причины);

• голод / изменение климата / засуха;

• землетрясения / извержения вулканов / цунами;

• чума;

• междоусобные войны;

• крах системы;

• все вышеперечисленное в различных комбинациях.

И многое другое[52]52
  Культурный коллапс, революционная политическая нестабильность, гражданская война и др. Кое-что можно рассматривать как побочные эффекты перечисленных выше причин.


[Закрыть]. Но проблема не в поиске доказательств – данные в той или иной форме подтверждают и опровергают все вышеперечисленные причины в определенных местах и в определенные периоды. Ущерб цивилизации был столь глобальным, что трудно представить себе одну причину, способную породить такой крупномасштабный и продолжительный хаос.