Текст книги "Наша песня"

– Это же огромное помещение. Ты действительно умеешь готовить или все это для видимости? – спросила я, указывая на впечатляющих размеров старомодную плиту, которую он пририсовал вплотную к нише большого камина.

– Умею, умею, – ответил он. – Я могу соорудить три-четыре блюда, которые не стыдно поставить на стол, никого при этом не отравив. Придется мне пригласить тебя на обед, когда закончу, так что сможешь судить сама.

По какой-то причине от этого невинного приглашения – которое, разумеется, он сделал только из вежливости – я ощутила какую-то странную тревогу, так что снова нагнула голову, уже не думая, упадут волосы на стол или нет, радуясь импровизированной маскировке.

– Знаешь, что тебе надо сделать? По центру неплохо разместить остров, – предложила я, очерчивая пальцем большое пустое пространство посередине рисунка. – По-моему, подобные штуки на больших кухнях смотрятся просто потрясающе. Прямо-таки притягивают глаз.

Он не ответил, и я подумала: а не счел ли он меня нахалкой, когда я сказала ему, как надо обустроить его кухню. В конце концов, специалист он, а не я.

– Извини. Это я так, не обращай внимания. Твой эскиз и без того просто великолепен, – быстро отмотала я назад.

Он посмотрел на меня, и мне было трудно разобрать выражение его лица сквозь все-таки упавшую густую прядь волос. Не говоря ни слова, он взял карандаш. Десяток штрихов – и на эскизе вдруг появился остров.

Он выпрямился на стуле и задумчиво взглянул на меня.

– Как-то так?

Я кивнула, внезапно охваченная странным чувством, от которого по непонятной причине сердце у меня забилось быстрее обычного.

– Да, просто класс.

Элли

Через десять минут сестра тихонько постучала в дверь и, войдя, сказала мне виноватым голосом:

– Прошу прощения, но врачам нужно провести дополнительные исследования, так что я должна попросить вас покинуть палату.

Рано она вернулась, слишком рано. Я еще не успела сказать Джо, что мне придется позвонить его родителям. И еще кое-что я не успела ему сказать. Первое – что женщина, которую я надеялась больше никогда не увидеть, сидела вместе со мной в комнате для посетителей. И второе – что мужчина, которого, как он надеялся, я больше никогда не увижу, находился в другом конце коридора, в одиночку борясь за свою жизнь. Я, немного пошатываясь, встала со стула, чувствуя себя виноватой, словно скрывала какие-то страшные тайны.

– Вы придете и позовете меня, когда я смогу к нему вернуться? – торопливо спросила я у сестры, когда та провожала меня в коридор.

Мы обе взглянули в ту сторону, откуда донесся звук приближающихся шагов: к нам направлялись несколько человек в белых халатах.

– Как только они закончат, – пообещала она.

– Извини, Элли. По-моему, я не совсем понимаю, о чем ты. Так ты говоришь, что Джо упал на лед?

Мобильная связь работала довольно неплохо, и я знала, что отнюдь не из-за этого моя свекровь не могла уяснить ситуацию. Все происходившее, в конце концов, находилось далеко за гранью нормального.

– Нет, Кэй, он провалился под лед. На замерзшем пруду.

– Как? Почему? Что он там делал?

– Не знаю. В полиции мне ничего не смогли сообщить.

Я услышала, как она ахнула, и сразу же поняла, что сказала совсем не то.

– В полиции? А кто вызвал полицию? Там что, произошло преступление? На Джо напали и бросили его на лед?

Я сделала вдох и постаралась говорить ровным голосом. Мать Джо была прирожденной паникершей. Любая зимняя простуда – это грипп, любая головная боль – скрытый симптом опухоли мозга, любая непонятная боль – предвестник чего-то неизлечимого. К счастью, все ее жуткие страхи и предсказания, которыми она сыпала много лет, оказались беспочвенными. Но теперь, этим вечером, у нее впервые появилась веская причина переживать за единственного сына, и я никак не могла разубедить ее или успокоить.

– Кроме него, там никого не было, – осторожно, но настойчиво ответила я, прежде чем поняла, что сама понятия не имела, так ли все произошло. Я знала не больше нее. – Полиция явилась в дом и известила меня.

– О нет. Значит, дело плохо. Очень плохо.

Я понимала, что мне надо постараться ее успокоить, умерить ее волнение, именно этого от меня хотел бы Джо, однако это представлялось практически невозможным, тем более когда в ее словах эхом отдавались мои собственные страхи.

– Я сейчас скажу Фрэнку, – произнесла она, после чего раздался громкий стук, который, как я поняла, означал, что она просто уронила телефон на пол и отправилась искать мужа. Я из рук вон плохо вела разговор и, если не стану осторожнее в словах, то в конечном итоге буду одна виновата в том, что их обоих хватит инсульт или инфаркт, а то и все вместе.

– Элли, вы в какой больнице? – чересчур отрывисто спросил мой свекор, таким образом, как я знала, скрывая свои эмоции. Впервые он так заговорил, когда я передала ему на руки младенца Джейка со словами: «А вот и ваш внук».

– Мы в больнице Святой Елизаветы, но… – начала я.

– Понятно. Ну, мы… м-м-м… ну, если мы выедем сейчас же, то доберемся туда часов через пять.

Я почувствовала, как к горлу подкатил тугой тревожный комок, горький, словно желчь, отчего мой голос превратился в жалобный вскрик.

– Нет, Фрэнк, не надо. Вам нельзя ехать сюда на машине в такую метель. Это слишком опасно. – Я чуть запнулась, после чего резко переступила черту дозволенного невестке, добавив: – К тому же это вдвойне опасно, вы же много лет не садились за руль. Лучше не надо.

Я говорила жестко, поскольку понимала, что Джо хватил бы удар, если бы он знал, что задумал его отец. Он давным-давно убеждал их продать старую машину. «Если она исчезнет из гаража, у него не возникнет искушения в один прекрасный день запрыгнуть в нее, если случится что-то чрезвычайное», – говорил Джо, не подозревая, насколько пророческими окажутся его слова и что именно он станет причиной этого чрезвычайного происшествия.

В конечном счете мне удалось уговорить свекра со свекровью отказаться от мысли самим ехать в больницу, уверив их в том, что я договорюсь с кем-нибудь, кто заедет за ними и отвезет их к сыну. Я нажала отбой и прислонилась к стене здания, уныло глядя на больничную парковку. Машины укрыло пушистое снежное одеяло толщиной в несколько сантиметров. В такую погоду вряд ли кто-то отправится в дорогу, особенно люди, перешагнувшие пенсионный рубеж, так что это исключало моих родителей или наших добрых ближайших соседей. Я понятия не имела, как найти такси, водитель которого изъявил бы желание отправиться в подобное путешествие, к тому же тяжесть свалившихся забот грозила раздавить меня.

Сама не знаю, почему я так долго соображала, к кому обратиться за помощью. Это был единственный человек, который всегда знал, что делать, который не запаникует, поддержит меня и который любит Джо почти так же, как я. Звонок звучал по-иному, но ведь на трансатлантической связи всегда так бывает.

– Макс Феллоуз, – мелодично пропел он мне в ухо, и в его голосе звучало даже больше от жителя Нью-Йорка, чем во время нашего последнего разговора. Он обладал пассивным слухом, отчего быстро перенимал произношение, но это являлось, пожалуй, единственной инертной чертой его характера.

– Макс, это я, Элли. Произошло нечто ужасное.

Все чувства, которые я тщательно сдерживала во время разговора с Кэй и Фрэнком, прорвали наспех сооруженную мною плотину. Мне пришлось несколько раз начинать с начала, прежде чем я смогла ответить на постоянно повторяемый Максом вопрос: «В чем дело?» Запинаясь на каждом слове, мне в конце концов удалось объяснить, что случилось с Джо. Ни одно предложение было практически невозможно закончить без слез.

– Кто вместе с тобой в больнице? – спросил Макс, чье беспокойство, как всегда, относилось в первую очередь ко мне. – И кто присматривает за моим крестником?

– Джейк дома, с соседями. Он… – Мне пришлось сделать очень глубокий вдох, чтобы закончить то, что я пыталась сказать. – Он ждет, когда я привезу папу домой. Макси, я так боюсь, что этого не произойдет. Я не знаю, сможет ли Джо выкарабкаться.

– Конечно же сможет, – твердым голосом заверил меня Макс, и мне больше всего на свете захотелось верить ему, однако воспоминания о том, что я видела на лицах врачей и в глазах сестры, говорили мне совсем иное. – Ты давай не бросай его, – продолжал Макс, почти разозлившись на меня, и, возможно, именно это я и хотела услышать. – Джо сильный и здоровый. Более того, он готов в огонь и в воду, чтобы быть рядом с тобой и Джейки. Он тебя никогда не бросит. Просто не сможет. – Голос Макса чуть задрожал, когда он снова спросил: – Так, значит, ты в больнице одна?

С моих губ сорвался приглушенный свист.

– Если бы, – ответила я, не в силах сдержать сквозившую в моих словах истерику. – Дэвид и Шарлотта тоже здесь.

На несколько мгновений трубку заполнил треск, прежде чем сквозь помехи прорвался голос Макса.

– Извини, Элли, что-то со связью. Похоже, мне показалось, что там с тобой Дэвид и Шарлотта.

– Верно. Они здесь.

– Ты позвонила своему бывшему и его жене, чтобы они там с тобой посидели? – От охватившего его изумления Макс повысил голос на добрых две октавы.

Я ответила ему горьким смехом.

– Нет. Однако с вероятностью один на миллиард Дэвида привезли на «Скорой» в эту же больницу. Мы с Шарлоттой вместе сидим в комнате для посетителей.

– Чтоб мне сдохнуть!

Я услышала на заднем плане какое-то бормотание и поняла, что Макс, наверное, торопливо пересказывает ситуацию своему партнеру Джастину.

– Дай нам пару секунд, дорогая, – попросил Макс.

Я закрыла глаза, перестав видеть метель и занесенную снегом парковку, и представила, как мой старый друг сидит на сделанном на заказ стуле необычной формы в своей квартире-лофт, глядя на улицу из панорамного окна. В нескольких десятках метров под ним расстилается Нью-Йорк, машины и автобусы катятся по четким прямоугольным сеткам, образованным авеню и стритами, словно по улицам игрушечного городка. Я явственно представила себе, как в окно льется полуденное солнце, рассекая блестящий паркетный пол на четкие геометрические фигуры.

– Значит, так, – начал Макс, перенеся меня через разделявший нас океан к зрелищу укутанной снегом стоянки. – Решаем проблемы по порядку. Дай мне адрес родителей Джо. В Англии есть транспортная компания, услугами которой мы пользуемся, и она нам не откажет, какая бы ни стояла погода.

Вот почему хорошо иметь успешного друга: он знает, как делаются дела. После того как Макс уехал в Америку, его карьера в мире моды развивалась с космической скоростью, однако его партнер Джастин уже успел уйти далеко вперед. Вместе они являли собой совершенно невообразимое сочетание. Раньше я никогда не просила Макса о помощи, хотя он несколько раз мне ее предлагал. Но теперь ради Джо я пошла бы на сделку с самим дьяволом, на любые условия, лишь бы все закончилось хорошо.

Я залезла в сумочку, нашла там записную книжку и быстро продиктовала адрес Максу. Пока мы говорили, я слышала, как на заднем плане Джастин уже звонит в службу заказа машин. Свалившееся на меня бремя страданий стало чуточку легче.

– Значит, так. Со свекром и свекровью вопрос решили. Ты им не звони, я сам переговорю с ними, как только мы закончим.

У меня на глаза навернулись слезы благодарности.

– Теперь вот что. Ты сможешь продержаться примерно до одиннадцати завтрашнего утра?

Я нахмурила лоб, не понимая, о чем это он, хотя потом догадалась, что он, скорее всего, принял решение с первых секунд нашего разговора.

– А что произойдет в одиннадцать?

– Я буду рядом с тобой. После обеда есть рейс из аэропорта Кеннеди, на который я вроде бы должен успеть.

– Ты прилетишь сюда? В Лондон? Из-за меня? – Снова глупые слезы, но теперь сдержать их не было сил.

Его голос с непривычным американским акцентом вдруг зазвучал на удивление сердито.

– Конечно же не из-за тебя. Я прилечу, чтобы задать твоему здоровенному красавцу-муженьку по первое число за то, что он нас всех напугал до смерти. – Он понизил голос и продолжал уже мягче, отчего мои закоченевшие руки и ноги немного согрелись. – Просто продержись до моего приезда, дорогая. Собери все силы в кулак. Я уже в пути, и помни, что я люблю тебя. – В его голосе прозвучало едва скрываемое чувство. – Всех вас, троих, – добавил он. И, не говоря больше ни слова, отключился.

Я стояла на парковке, пока мне не удалось немного прийти в себя. Вот это поступок – бросить все, оставить все дела и заботы и полететь через Атлантику, чтобы быть рядом со мной. Как же мне повезло, что в моей жизни есть человек, готовый на это ради меня. Ради нас. Мои мысли были целиком заняты Максом, когда я медленно возвращалась в больницу, рассеянно отметив, что падающий снег полностью скрыл мои старые следы. Подняв взгляд, я представила себе Джейка, прижавшегося сплющенным в кнопку кончиком носа к оконному стеклу и с радостным возбуждением наблюдающего, как весь мир превращается в белую зимнюю сказку. Я же в это время могла думать лишь о том, как это волшебство скажется на дорогах, облачности и взлетно-посадочных полосах, когда мои близкие будут добираться сюда.

Макс и Джо подружились сразу, что стало для меня совершенно неожиданным и приятным сюрпризом. На первый взгляд они представляли собой полную противоположность друг другу: остроумный, говорливый, «всегда в тренде» модельер в стильных кожаных сапогах, обосновавшийся в самом эпицентре суматошного Манхэттена, и немногословный, сдержанный от природы мастер на все руки со скрытым чувством юмора, носивший удобные потертые джинсы, обожавший отдых на свежем воздухе, кантри-музыку… и меня. И вот в этом-то они и сошлись. После их первой встречи Макс сказал: «Это наш общий знаменатель, именно поэтому мы и подружимся, и навсегда. Потому что мы оба до смерти любим тебя». Я вздрогнула и покрылась мурашками, вспомнив, что именно так он и сказал: «Любим тебя до смерти».

Разумеется, еще одной причиной, почему Макс с радостью воспринял наши с Джо отношения, являлось то, что он не был Дэвидом и их первая встреча никоим образом не обернулась разрушительной катастрофой, положившей начало серьезным разногласиям в моих новых отношениях.

Элли

Тот день не задался с самого начала. Во-первых, вечером я забыла поставить в телефоне будильник и проснулась, охваченная паникой. Хлопнула входная дверь, и дом содрогался, чуть-чуть недотягивая до регистрации по шкале Рихтера. Впервые я была рада, что перекошенная дверная коробка требовала нечеловеческих усилий для закрытия двери, иначе Максу пришлось бы ждать меня на вокзале несколько часов вместо нескольких минут.

Я схватила телефон, чтобы узнать время, чертыхнулась, увидев цифры на дисплее, и вскочила с постели, отбросив скомканное одеяло. На душ времени уже не оставалось, с прискорбием поняла я, помчавшись в ванную и увидев, что она, на мое счастье, свободна. Я быстро почистила зубы, плеснула холодной водой в припухшее от сна лицо и наугад вытащила из гардероба первую попавшуюся одежку.

Меньше чем через семь минут после пробуждения от глубокого сна я тоже саданула входной дверью и изо всех сил рванулась по тротуару в сторону вокзала, куда в эту самую минуту должен был прибыть поезд Макса. Мы планировали эти выходные с самого Рождества, когда нам пришло в голову, что мы оба уже пересекли «экватор» учебы, но так и не удосужились посмотреть студенческие обиталища друг друга.

– Наконец-то я смогу увидеть твоего сказочного принца, – подначивал он меня по телефону, когда мы обговаривали последние детали.

– Если ты скажешь это ему в глаза, мне на полном серьезе придется тебя прикончить, – предупредила я, поудобнее устраиваясь в кресле, откуда вела разговор. – Вообще-то Дэвид не появится до воскресенья, у него в гребном клубе какое-то мероприятие, в котором он должен участвовать. Так что у нас будет целый день, чтобы походить по городу и отправиться на масштабную экскурсию по университету и его окрестностям. – Я уже чувствовала какое-то странное нетерпение при мысли о том, что после стольких месяцев увижусь с Максом.

– А ты уверена, что узнаешь меня? – снова подначил он.

– Я буду высматривать на вокзале самого симпатичного парня.

– Я тоже, – рассмеялся он.

Я на секунду замялась, не зная, как понимать эти невзначай брошенные слова. Я узнала, что Макс гей, даже раньше, чем поняла значение этого термина, и даже раньше, чем уяснила, кто такие натуралы, если уж на то пошло. Но тогда он впервые обмолвился, туманно намекнув на эту часть своей жизни. Если быть честной до конца, этот аспект представлялся мне глубоко безразличным. Для меня он был просто Максом, самым близким и самым лучшим другом на свете. Остальное было совершенно неважно.

В самый первый день в первом классе мы вместе вышли из ворот школы, тем самым положив начало нашей долгой дружбе. И в последующие годы ничто не смогло хоть как-то помешать ей. Возможно, связывавшие нас узы отсекали от нас остальных или же нам вполне хватало друг друга, чтобы не примыкать ни к одной большой группе.

Макс не был типичным мальчишкой, обожавшим футбол и ввязывавшимся в потасовки, я же росла тихой и усердной девочкой, которая по-настоящему раскрывалась лишь тогда, когда садилась за фортепьяно или, чуть позже, брала в руки трубу. Наша дружба складывалась почти идеально и оставалась таковой.

Начался дождь, а я успела одолеть только полпути до вокзала. С неба падали крупные, тяжелые капли, от которых промокаешь до нитки буквально за несколько минут. Я зашлепала по лужам в матерчатых кроссовках, уже успев пожалеть о том, что накинула поверх футболки лишь тонкий балахончик и не удосужилась поискать непромокаемую куртку. Я опоздала на пятнадцать минут, и с меня ручьем лила вода, когда я влетела на вокзал и оглядела вестибюль. Макс стоял чуть с краю, держа в руке телефон.

– А вот и ты! – воскликнул он, убирая мобильник. – Я уже тебе набирал.

Я ответила не сразу, согнувшись чуть ли не пополам, чтобы унять жгучую колику в боку.

– Я проспала, – просипела я, подняв голову и чувствуя неприятный холодок, когда вода с волос стекала мне за воротник.

– Тебе, наверное, не стоило задерживаться, чтобы принять ванну в полном облачении, прежде чем выйти из дома, – иронично заметил он.

Я отняла руку от колена, в которое уперлась, стараясь унять дыхание, и указала на выход из вокзала. Мне всегда казалось, что у меня прекрасная дыхалка – а без нее невозможно играть на духовых инструментах, – но я все еще не могла прийти в себя после спринтерского забега.

– Дождь идет, – прохрипела я.

Макс удивленно приподнял бровь.

– С последней нашей встречи твои синтаксические конструкции, похоже, претерпели отрицательные изменения. Это любовь так на тебя влияет?

– Я не говорила, что влюблена, – ответила я все еще натужным голосом.

Макс приподнял вторую бровь, уравняв ее с первой.

– Я знаю, – заверил он, заключая меня в объятия и сморщив нос, когда моя пропитанная водой одежда тут же намочила и его. – Но готов спорить, что влюблена.

Продолжая обнимать меня за плечи, Макс поднял с пола сумку, и мы направились к выходу. Дождь и не думал стихать, на самом деле он припустил еще сильнее.

– Можно переждать здесь, – предложила я, глядя на белесое небо, по которому плыли тяжелые тучи. – Или взять такси, – добавила я, кивнув в сторону выстроившихся на стоянке машин.

– Вот как легко определить, у кого из нас богатый бойфренд, – пошутил Макс, сжав мое плечо и тем самым давая понять, что он меня подначивает. – Мы же студенты, Элли. Мы не прыгаем в такси, мы догоняем автобусы, ездим автостопом с сомнительными незнакомцами или… идем пешком.

– Мы промокнем.

– Ты уже промокла. А я в этом смысле скоро догоню тебя. Давай-ка пробежимся. – Он заметил несколько встревоженное выражение, появившееся у меня на лице при слове «пробежимся», и поправился: – Давай-ка неторопливо пошлепаем по лужам.

Говорят, что наступает момент, когда больше промокнуть просто невозможно. По-моему, я могла бы оспорить это утверждение. Мы превратились во властителей тротуаров, поскольку все остальные пешеходы благоразумно укрылись в дверях магазинов или под навесами.

– Я обожаю твой город! – объявил Макс, когда грузовик сделал крутой поворот, пустив в нашу сторону плотный водяной гребень.

– Это все твоя идея! – напомнила я, прибавляя шаг и стряхивая волосы, залепившие мне лицо и глаза.

Тут Макс схватил меня за руку, и в его глазах сверкнули озорные огоньки.

– Ну, где же твое ощущение кайфа?! – вскричал он и, словно шаловливый ребенок, спрыгнул с высокого бордюра прямо в глубокую мутную лужу. Нас обоих окатило фонтаном воды. Глаза его вспыхнули, когда он безмолвно бросил мне вызов. А, какого черта!

– Ты псих, – заявила я и прыгнула в лужу рядом с ним.

Смеясь, как дети, в которых мы превратились, будто совершив путешествие во времени, мы смотрели на кучку зевак, которые столпились в дверях магазина и медленно покачивали головами, уставившись на нас. Мы переглянулись, как в добрые старые времена, и двинулись дальше, нарочно прыгая в каждую попадавшуюся нам по дороге лужу, пока не дошли до моего дома.

Веселье угасло. Мы стояли, дрожа от холода, на пороге, пока я рылась в карманах, ища ключ.

– Не знаю, зачем я тебя слушаю, – пробурчал Макс, когда мы просочились через порог в коридор.

Скинув обувь, мы оставили ее истекать водой на коврике из кокосового волокна.

– Мне нужно в душ, – объявила я, стягивая облепивший меня балахон, словно вылезая из кожи, и роняя его на пол. – Я быстренько, а потом и ты сможешь занырнуть.

Макс с благодарностью кивнул.

– Покажи мне, где у тебя кухня, и я заварю нам чаю.

Вот одно из величайших достоинств Макса, думала я, взбегая по ступенькам к ванной. Он не принадлежал к тому типу друзей, за которыми нужно ухаживать. Он обладал непринужденностью, которая позволяла ему везде, где бы он ни оказывался, чувствовать себя в своей тарелке. Раньше я никак не могла понять, что значит чувствовать себя как рыба в воде. Теперь я это знала.

Душ волшебным образом возвращал меня к жизни, и если бы я не знала, что Макс ждет своей очереди, то куда дольше простояла бы под исходящими паром струями, с наслаждением намазывая пенистым гелем руки и ноги, покрасневшие от горячей воды. Я обернула волосы полотенцем и надела короткий махровый халат, висевший на крючке на двери ванной.

У входа в ванную мы с Максом проскочили мимо друг друга, как тренированные синхронные пловцы.

– Я оставил твой чай в самой неприбранной спальне, которую нашел. Похоже, она твоя.

Я показала ему язык и направилась к себе в комнату, столкнувшись на лестничной площадке с Еленой.

– Мне очень понравился твой друг Макс. Он такой забавный, рассмешил меня до колик, – сказала она с улыбкой, натягивая пальто и шагая к лестнице.

Я улыбнулась в ответ, чувствуя, как ее слова отдаются теплом у меня внутри. Все обожали и не перестанут обожать Макса. Дэвиду он тоже понравится, я была в этом уверена.

Не обращая внимания на развороченную и неприбранную постель, я расчесала волосы и включила фен. Когда Макс вернулся из ванной, волосы у меня уже высохли, но я не удосужилась надеть на себя что-нибудь посущественнее.

Он постучал в дверь.

– К тебе можно? Ты там не голая?

– Да, заходи, – отозвалась я, опустив взгляд, чтобы убедиться, что махровые края халата прикрывают наготу. Когда Макс вошел в комнату в одном лишь прихваченном узлом на поясе банном полотенце, я сначала немного опешила.

– Ух ты! Кто-то всерьез начал ходить в спортзал, – сказала я, постаравшись присвистнуть, но это мне решительно не удалось, можно подумать, что, как у музыканта, это должно было у меня получиться.

– А, так ты заметила, – откликнулся Макс, сделав шутливую стойку культуриста и посмотрев в зеркало, где отражался его свеженакачанный пресс. – Неплохо, а?

– Живот у тебя классный, вот только меня беспокоит размер твоей черепной коробки, – ответила я, бросив в него упаковку салфеток.

Макс ловко поймал ее в тот самый момент, когда весь дом снова содрогнулся от звука захлопывавшейся двери. «Елена вышла», – подумала я.

– Давай-давай, швыряйся, – шутливо пригрозил мне Макс, направляясь ко мне и сокращая разделявшее нас расстояние. – Мне, наверное, придется положить тебя себе на коленку и хорошенько отшлепать.

– А ну-ка попробуй, – хихикнула я, представив себе подобную картину, и легко оттолкнула его, упершись руками в его плечи, еще мокрые после душа.

И в этот самый момент, когда мы – надо это признать – представляли собой весьма двусмысленное зрелище, дверь моей спальни отворилась, и вошел Дэвид.

– Элли, Елена сказала, что к тебе можно подняться… – начал он и умолк, увидев свою подружку, одетую чисто символически, которая шутливо боролась с незнакомым мужчиной, одетым еще более символически.

Я застыла и повернулась к двери, не отнимая рук от плеч Макса. Дэвид обвел взглядом комнату, и я вдруг увидела то же, что и он: разобранную постель, почти голого мужчину, которого обнимала за плечи его подружка, чью кожу покрывал распаренный румянец.

– Дэвид! – воскликнула я как можно приветливее, однако в голосе моем звучал скорее испуг, нежели гостеприимство. – Я не ожидала тебя сегодня увидеть.

– В этом я уже убедился, – ответил он натянутым, как рояльная струна, голосом.

Я бросила взгляд на Макса и убрала руки с его плеч, словно они жгли меня.

– Это не то, что ты думаешь, – начала я, пытаясь придать своему голосу беззаботную интонацию, но попытка эта с треском провалилась.

– На самом деле, Элли, я вообще не знаю, что думать. Отчего бы тебе не объясниться? Подбирай по возможности простые слова, потому что я с большим трудом осознаю, что здесь происходит.

Его слова звучали холодно, но под ними я слышала боль обманутого и преданного человека. Я мотнула головой, словно пытаясь стряхнуть остатки кошмара.

– Дэвид, это Макс. Мы дружим с детства.

Дэвид полоснул взглядом по моему старому другу, и в его глазах мелькнула угроза. Ситуация могла легко перерасти в нечто худшее, если мне не удастся как можно скорее разрядить ее.

– Макс? – удивился Дэвид, нахмурившись. – Но ведь Макс девочка.

– Ты сказала ему, что я девочка? – ошарашенно спросил Макс. – Это несколько грубовато. Может, я веду себя как девочка. Но я уж точно не девочка.

Я поняла, что он лишь пытался обратить все в шутку, но это не помогло.

– Ничего не понимаю, – признался Дэвид, тряхнув головой, словно это смогло бы прояснить открывшуюся перед ним картину. – Ты мне говорила, что приедет погостить некто Макси, с кем вы дружите с детства. В разговорах со мной ты упоминала только об этой давней дружбе.

– Это я и есть, – заявил Макс.

– Макси – это уменьшительное от Максин, – подчеркнул Дэвид. – Я думал, что Макси – девушка.

– Ты знаешь, что говорят, когда кто-то что-то думает. Индюк тоже думал…

– Да тише ты, – шикнула я на Макса, который сразу же закрыл рот.

– Помимо пола, по-моему, ты не объяснила, насколько… близко… вы дружили. Или что происходило здесь до моего прихода. – Он бросил многозначительный взгляд на постель.

– Ничего здесь не происходило, – парировала я, уловив в своем голосе гневные нотки.

Макс сразу же их узнал, однако Дэвид, казалось, забыл, что его подозрительные инсинуации могли зажечь запал.

– Постель не убрана, потому что я проспала. Мы промокли под дождем, когда возвращались с вокзала, так что полезли под душ, как только вошли.

Я заметила мелькнувшее в глазах Дэвида недоверие, даже когда его мысли начало занимать нечто другое.

– Послушай, дружище, тут все совершенно невинно. Элли говорит тебе истинную правду. Мы просто друзья. Так что давай начнем отсюда, а? Я Макс, – произнес он, протягивая руку, что теперь, когда я оглядываюсь назад, оказалось плохим ходом, поскольку полотенце, которое он придерживал на поясе, сползло вниз.

Я быстро прикрыла глаза ладонью.

– Да Боже мой! – воскликнул Дэвид, когда Макс неуклюже пытался подхватить полотенце.

– Опаньки, – произнес он своим самым обаятельным тоном, но Дэвид вовсе не желал, чтобы его обаяли. Вместо этого он вновь повернулся ко мне, и его лицо все еще выражало подозрительность.

– Просто любопытно, где именно Макси намеревается спать во время этого гостевого визита? Эта тесная дружба подразумевает сон в одной постели?

– М-м-м, – пробормотал Макс.

– Нет. Конечно же нет. Он собирался спать на полу или на надувном матрасе в спальном мешке. – Я кивнула в угол комнаты, где все эти предметы уже стояли наготове, и впервые увидела, как уверенность Дэвида дала трещину.

– И все же, это не совсем нормальные отношения между друзьями, не так ли? – осведомился Дэвид. – То есть между друзьями противоположного пола. Ты говоришь, что все это «невинно», и мне хочется тебе верить, Элли, однако вы оба здесь почти голые. И что я должен думать?

– Ты должен верить мне, – грустно ответила я. – Ты должен знать – лучше, чем никто другой, – что я никогда не решусь и не решалась на нечто подобное.

Стало заметно, что Дэвид немного смягчился.

– Глядя тебе в глаза, Элли, я уверен, что ты говоришь чистую правду, – согласился он. – Но я знаю, как ведут себя парни. Они говорят, что просто дружат с девушкой, однако – и ты это знаешь – всегда присутствует нечто большее.

– К нам с Максом это не относится, – заверила я его.

– Правда?

– Да. Совершенно.

Я взглянула на Макса и увидела в его глазах сочувствие и что-то еще. Он взял меня за руку, что никоим образом не помогло выражению сомнения исчезнуть с лица Дэвида, и очень медленно повернулся к моему бойфренду.

– Я не считаю, что мне нужно перед тобой оправдываться, и не собираюсь стоять здесь и позволять тебе говорить таким тоном с человеком, которого люблю. – При этих его словах губы Дэвида сжались в сердитую нитку. – Я не проявляю, никогда не проявлял и вообще никогда не стану проявлять к Элли того интереса, который питаешь к ней ты.

– Нет, Макс, тебе не надо…

Дэвид продолжал смотреть на него, и даже когда должен был однозначно уяснить, что именно говорил ему Макс, он, казалось, все еще ничего не понимал.

– Я гей, дурья твоя башка, – закончил Макс.

И именно в этот момент я осознала, что они никогда не станут друзьями.