Текст книги "На эмоциях: Как улаживать самые болезненные конфликты в семье и на работе"

Преодоление эффекта клана требует стратегии, очень похожей на ту, что применил древнегреческий герой Одиссей. Возвращаясь домой на корабле после долгих десяти лет Троянской войны, он встретил богиню Цирцею, которая предупредила его об опасности, ждущей на пути: прекрасные сирены с волшебными голосами зачаровывают моряков и заставляют корабли приблизиться к своему острову, где они разбиваются о прибрежные острые скалы, оставляя «груды костей человечьих»[5]5
  Гомер. Одиссея. XII, 46 (пер. В.В. Вересаева). – Прим. пер.


[Закрыть]. Прежде чем отправиться в путешествие, Одиссей приказал своей команде залепить воском уши, а себя самого привязать к мачте и объяснил, что, если он будет умолять освободить его, команда в ответ должна связать его еще крепче. Благодаря такому плану Одиссей и его матросы благополучно миновали остров сирен.

Эффект клана, как голоса сирен, притягивает вас к себе. Чем больше вы запутываетесь в его эмоциональных сетях, тем сложнее становится противостоять его притяжению. В эмоционально заряженном конфликте это притяжение берет начало в мощном вихре движущих сил, которые я называю пятью ловушками кланового мышления{57}57
  Напряженная борьба является центральным компонентом многих теорий о человеческой мотивации. Религиозные тексты описывают борьбу между добром и злом, светом и тьмой. Психологи оперируют понятиями конструктивных и деструктивных сил в конфликте, что отсылает нас к новаторским трудам Зигмунда Фрейда, который заявил о фундаментальной борьбе между влечением к смерти (танатос) и влечением к жизни (эрос). В знаменитом письме к Альберту Эйнштейну Фрейд выражал пессимизм по поводу того, что люди когда-нибудь смогут обуздать свои агрессивные инстинкты: «…речь идет не о том, чтобы полностью устранить человеческую склонность к агрессии; можно попытаться так изменить ее направление, чтобы она не обязательно находила свое выражение в виде войны… Если готовность к войне проистекает из инстинкта деструктивности, то ближайшим средством будет призвание противоположного ему инстинкта, Эроса. Все, что устанавливает эмоциональные связи между людьми, должно противостоять войне» (Freud 1933; в рус. пер. – Фрейд 1992).
  Сорок лет спустя профессор Колумбийского университета Мортон Дойч разграничил понятия конструктивного и деструктивного конфликта, пролив свет на факторы, которые ведут к взаимной выгоде или поражению (Deutsch 1973). Психолог Стивен Пинкер доказывает, что вооруженные конфликты провоцируются пятью внутренними демонами (хищническое или инструментальное насилие, доминирование, месть, садизм и идеология), в то время как четыре ангела лучшего (эмпатия, самоконтроль, совесть и благоразумие) способствуют мирному сосуществованию (Pinker 2011).
  В теории отношенческой идентичности я рассматриваю борьбу между этими так называемыми внутренними демонами и ангелами лучшего как динамику; вот почему я называю внутренних демонов пятью ловушками кланового мышления и объясняю суть противостоящей им интегративной динамики, которую можно задействовать благодаря методу из четырех шагов, описанному в этой книге. Хотя теория Пинкера содержит важные открытия, его демоны и ангелы являются по преимуществу абстрактными и статичными понятиями. Моя теория отталкивается от его открытий, подчеркивая, что урегулирование конфликта – динамичный и прикладной процесс; он требует от участников полемики предпринять конкретные практические шаги для достижения прочного согласия.


[Закрыть]. Ниже представлено их краткое описание.

Пять ловушек кланового мышления

1. Вертиго, или дезориентация, – искаженное состояние сознания, при котором взаимодействие с другими людьми съедает вашу эмоциональную энергию.

2. Навязчивое повторение – поведение, которым вы вредите сами себе, но не можете остановиться, как будто находитесь под принуждением.

3. Табу – общественные запреты, препятствующие развитию сотрудничества в отношениях с другими людьми.

4. Покушение на святое – посягательство на священные основы вашей идентичности.

5. Политика идентичности – манипулирование вашей идентичностью с целью извлечения выгоды для другой общественной или социальной группы.

Ловушки – эмоциональные силы, которые придают отношениям враждебный характер, подводя участников спора к состоянию, в котором проявляется эффект клана, или усугубляя это состояние. Они наполняют сознание чувством собственной непогрешимости, изгоняют сомнения в сферу бессознательного и провоцируют вызывающее поведение. Как правило, на разных стадиях развития конфликта эти силы по-разному вредят отношениям. Например, политика идентичности часто служит причиной конфликта; табу проявляются во время самого конфликта; вертиго возникает как психологическое следствие конфликта.

Хотя цель ловушек – уберечь вашу идентичность от опасных обвинений, изменений и манипуляций, их действие обычно приводит к обратному результату. Как и сам эффект клана, они усиливают мысленный настрой на самозащиту, что уменьшает возможности сотрудничества{58}58
  Пять ловушек можно рассматривать как внутренние процессы, имеющие целью изгнать негативные чувства из поля сознания. Если некто преступает табу, оскорбляет святыню или вновь и вновь воспроизводит старые стереотипы (и, пользуясь понятием Пола Расселла, «не чувствует»), мы способны вынести невыносимое посредством механизма психологического вытеснения. Фрейд разработал конструктивную схему сопротивления и вытеснения, чтобы показать, как «вытеснение несовместимого понятия в область бессознательного и последующая блокировка его аффективного заряда с целью не допустить его скорейшего высвобождения позволяет понятию оказать свое патогенное воздействие» (Greenberg and Mitchell 1983, 33).
  Пять ловушек сокращают возможности для сотрудничества. Скажем, разное вероисповедание может не играть особой роли в жизни семейной пары до тех пор, пока супруги не разведутся и перед ними не встанет вопрос о том, в какой религии воспитывать ребенка, – внезапно оба превращаются в религиозных фанатиков. Покушение на святое заманило их в западню эффекта клана, и выбраться из нее трудно.


[Закрыть]. Рисунок ниже описывает такой сценарий развития событий посредством матрицы отношений (Relational Matrix).

Матрица иллюстрирует, как пять ловушек кланового мышления подводят вас к эффекту клана, в то время как другой набор факторов – интегративная динамика – помогает выработать более конструктивный созидательный настрой. Если вы твердой рукой не проведете свой корабль в обход ловушек, они будут тянуть вас к эффекту клана, готовя вам ту же судьбу, что постигла моряков, не сумевших устоять перед песнями сирен.

Недавно я пересмотрел вместе со своими детьми «Звездные войны», и меня захватила ключевая идея фильма, поскольку она прямо соотносится с проблемами, которые возникают в конфликтах на эмоциональной почве. Мастер-джедай Оби-Ван Кеноби объясняет, что такое сила: энергетическое поле, созданное всеми населяющими галактику созданиями и связывающее ее воедино. У силы есть темная сторона – она питается ненавистью, яростью и страхом, и светлая сторона, которая крепнет благодаря состраданию и милосердию. Две эти энергии находятся в постоянном противоборстве, и каждая старается привлечь граждан галактики на свою сторону.

Когда вы чувствуете, что ваша идентичность под угрозой, вы можете выбирать, как реагировать. Эффект клана толкает на темную сторону, сея раскол в отношениях, а установка сознания на солидарность притягивает к светлой стороне, пытаясь сблизить вас с другими участниками конфликта посредством интегративной динамики{59}59
  Согласно утверждению Далай-ламы XIV, буддистский философ Дхармакирти, живший в VII в., сформулировал психологический закон, гласящий, что два противоположных состояния духа не могут сосуществовать наравне: одно всегда подавляет другое. Он заявил, что, если одно состояние сильнее, другое слабее. Если вам горячо, значит, вам не холодно. Если вы радуетесь, значит, вы не грустите. Далай-лама продолжает мысль философа, говоря, что «культивирование состояния любящей доброты со временем может уменьшить силу ненависти в сознании» (Dalai Lama 2005, 146). Из этого можно сделать следующий вывод: вместо того чтобы тратить слишком много энергии на нейтрализацию пяти ловушек, следует стремиться к тому, чтобы устанавливать перекрестные связи, которые усиливают позитивные эмоции. Однако, если эмоциональные раны глубоки, обязательным предварительным условием, как правило, становится заживление этих ран; лишь затем стоит браться за укрепление позитивных отношений.


[Закрыть]. В следующей части книги мы подробно разберем, как противостоять пяти ловушкам кланового мышления, которые смещают вас на темную сторону конфликта. Ловушки часто трудно осознать, они действуют в нашем бессознательном. Тем не менее каждому по силам освободиться от их власти. Главы части второй покажут, как этого достичь, а в оставшейся части книги вы найдете советы, как превентивно способствовать развитию интегративной динамики – позитивных объединяющих сил, которые ведут к свету.

Часть вторая
Как освободиться

Глава 5
Вертиго

Когда я был первокурсником, наш эксцентричный профессор английского языка однажды рассказал, как поссорился с женой. Дело было в торговом центре, речь зашла о дорогом постельном покрывале с цветочным рисунком.

– Оно идеально подойдет для спальни! – воскликнула жена.

– У нас уже есть покрывало, – заметил профессор.

– Ты видел, как оно износилось? – спросила она.

– Я сплю под ним каждую ночь. Оно в хорошем состоянии.

– Да что ж такое! – ответила она. – Почему с тобой нужно воевать из-за всего на свете?

– Ну вот опять, – вздохнул он. – Каждый раз, когда мы начинаем спорить, виноват всегда я.

– Я всего лишь хочу купить покрывало! – раздраженно сказала она. – Можешь ты хотя бы раз меня поддержать?

Профессор не мог понять: почему ей всегда нужно все контролировать? Он посмотрел жене в глаза и отчеканил:

– По-моему, это покрывало – худшая покупка на свете.

Тут ситуация взорвалась.

– А по-моему, я вообще зря решила выйти за тебя замуж! Не знаю, зачем я это сделала! – открыла ответный огонь жена.

В тот самый миг, когда профессор готов был умчаться в бешенстве, он заметил толпу зрителей, наблюдавших за их ссорой. Смутившись, он перевел взгляд на часы и обнаружил еще один неприятный сюрприз: оказывается, прошло уже 20 минут, хотя он был уверен, что их ссора длилась от силы минут пять. Он сказал жене, который час, и гнев сменился озабоченностью: они опаздывали на обед с друзьями. Супруги поспешили в ресторан, качая головой в недоумении: как обсуждение достоинств покрывала в цветочек переросло в публичный скандал?

Психологическую силу, толкающую профессора и его жену к эффекту клана, я называю вертиго, подразумевая под этим искаженное состояние сознания, при котором вся эмоциональная энергия расходуется на выяснение отношений{60}60
  Я впервые представил концепию вертиго в статье «Вертиго: Как сильные эмоции оказывают дезориентирующее воздействие на ход переговоров» («Vertigo: The Disorienting Effects of Strong Emotions on Negotiation»), основанной на рабочем докладе в рамках Гарвардской программы по переговорам. Эту же концепцию я применил в контексте постконфликтов в последующей статье (написанной совместно с Ванессой Лю) «Психология стабильного мира» («The Psychology of a Stable Peace»; см.: Shapiro and Liu 2005).
  Вертиго искажает наше восприятие времени и пространства и этим напоминает синестезию – необычное психическое явление, при котором ощущения переплетаются друг с другом. Синестезия наблюдалась, в частности, у русского журналиста Соломона Шерешевского, который так описывал испытываемые им трудности психологу Александру Лурии: «Если я читаю во время еды, мне трудно постичь смысл прочитанного: вкус еды заглушает разум» (Foer 2006, 9). Вертиго склоняет нас к похожему состоянию, в котором враждебность по отношению к оппоненту мешает нам адекватно воспринимать его чувства. Мы вступаем в эмоциональный мир, в котором начинаем испытывать интенсивные ощущения, влияющие на то, что мы видим, слышим и воспринимаем во взаимодействии с другими людьми.


[Закрыть]. Поддавшись вертиго, супруги стали вести себя как будто под гипнозом. Оба зациклились на злых словах друг друга и исполнились решимости одержать победу{61}61
  Доказано, что вертиго трудно обуздать, потому что чем глубже мы погружаемся в это состояние, тем тверже наш эмоциональный настрой не выходить из него и тем сильнее мы сопротивляемся изменению курса. Так у человека, злоупотребляющего алкоголем, с каждым выпитым глотком усиливается желание продолжать пить, и он все упорнее отказывается прекратить это делать.


[Закрыть], а не прийти к соглашению.

Слово «вертиго» происходит от латинского vertere, что значит «вращаться». Возможно, слово знакомо вам по фильму Альфреда Хичкока «Головокружение» (английское название – Vertigo). В нем вертиго – приступ тошноты и головокружения, вызванный страхом высоты. Современная медицина различает целый ряд нарушений, при которых возникает ощущение быстрого вращения{62}62
  В современной медицине термин «вертиго» используется как диагностический маркер для таких состояний, как «головокружение (вертиго), зависящее от положения тела» и «волновое головокружение (вертиго)», при которых человек испытывает ощущения быстрого кругового движения. Много лет назад вертиго исследовал Уильям Джеймс – возможно, потому, что сам страдал от укачивания. Он обнаружил, что из 200 студентов Гарвардского университета, которых посадили на быстро раскачивающиеся качели, только один не испытал головокружения, а из 519 опрошенных глухих детей большинство отметили чувство легкого головокружения. Это значит, что в возникновении вертиго большую роль играет внутреннее ухо. Также это доказывает, что в ситуации конфликта некоторые из нас имеют более сильную предрасположенность к вертиго. Я предполагаю, что люди, обладающие идентичностью с устойчивым эго, и те, кто особенно хорошо знает свои сильные и слабые стороны, имеют меньше всего шансов подпасть под власть этого состояния. Подробнее об исследованиях Джеймса на тему вертиго см.: James 1882; Milar 2012.


[Закрыть]. Я позаимствовал этот термин, чтобы описать ни на что не похожее смятение, когда мы чувствуем себя загнанными в ловушку острого противостояния{63}63
  Два пояснения по поводу вертиго. Первое: это не обязательно плохое состояние. Два подростка, без памяти влюбившиеся друг в друга, пребывают в объятиях вертиго, заставляющих их позабыть обо всем, и ничто не способно вытащить их оттуда. Сами слова, описывающие этот опыт (влюбиться по уши, пропасть от любви, любовь сбила с ног), показывают динамическую природу вертиго. Разумеется, у вертиго есть и темная сторона. Это она заставила пару в торговом центре забыть о своей любви и поддаться эффекту клана. Точно так же, как мы впадаем в состояние любви, мы впадаем и в состояние ненависти. Если любовь дает толчок развитию личности, то ненависть ставит ее под угрозу, стимулируя реакцию самозащиты, чтобы уберечь нашу идентичность. В этой книге я, используя термин «вертиго», описываю его вредное воздействие, но при этом я считаю, что в оптимальном процессе переговоров обе стороны переживают также ощущения интенсивного позитивного потока, позитивное вертиго.
  Второе: вертиго следует отличать от состояния, которое Дэниел Гоулман в своем эпохальном труде «Эмоциональный интеллект» назвал «захватом миндалевидного тела» (amygdala hijacking). При захвате миндалевидного тела ваш эмоциональный интеллект берет власть над разумом, что выражается в кратковременном приступе ярости. Вертиго может сочетаться с захватом миндалевидного тела, однако в случае вертиго речь идет скорее о мысленной установке во взаимодействии с другими людьми, чем о кратковременной эмоциональной реакции. Вертиго поглощает вас, и вы остаетесь под его воздействием на протяжении дней или месяцев. Профессор и его жена разрешили спор в торговом центре, но, возможно, продолжили чувствовать взаимную неприязнь; схожим образом две этнополитические группы могут жить и дышать ненавистью друг к другу в течение десятилетий после подписания мирного соглашения.


[Закрыть]. Спор между профессором и его женой начался достаточно дружелюбно. Но из-за уязвленного самолюбия оба переступили черту и позволили увлечь себя в закручивающийся спиралью вихрь вертиго{64}64
  Хотя Аристотель утверждал, что мы обладаем пятью чувствами (зрение, слух, обоняние, осязание и вкус), есть еще одно: баланс. Вертиго затягивает вас во всепоглощающее состояние, в котором вы тратите всю свою энергию на взаимодействие и теряете чувство эмоционального равновесия.


[Закрыть].

Вертиго можно представить как воронку торнадо, захватившую вас и противоборствующую сторону. Движущийся вокруг вас эмоциональный вихрь не дает разглядеть ничего за пределами вашего противостояния – так профессор и его жена в угаре ссоры{65}65
  Если начать кружиться, а потом остановиться, вы увидите очень искаженную версию реальности, которая характеризует состояние скорее вашего ума, чем мира вокруг. То же самое происходит, когда человеком овладевает вертиго.


[Закрыть] забыли, где они находятся и сколько прошло времени. Сильные порывы ветра едва не сбивают вас обоих с ног, усиливая интенсивность переживаний и превращая раздражение в ярость, а огорчение – в отчаяние. Находясь в эпицентре торнадо, вы видите грозовое небо над головой – живое воплощение ваших самых ужасных предчувствий, а истерзанная земля под ногами напоминает о ранах прошлого. Эмоциональное торнадо может держать нас в капкане эффекта клана на протяжении часов, дней и даже в течение жизни нескольких поколений.

В этой главе я исследую ловушку вертиго – объясняю, почему это состояние так разрушительно и как от него освободиться.

Преодолеть вертиго крайне сложно по нескольким причинам.

Находясь в состоянии вертиго, вы уверены, что полностью контролируете свое поведение. В этом-то и опасность вертиго. Эмоциональный вихрь кружит вас с такой силой, что вы даже не замечаете, как задетые чувства толкают к ссоре{66}66
  Все пять чувств могут усугубить вертиго. Возьмем, к примеру, слух. Звуки военных барабанов волнуют, побуждая сплотиться и идти войной на общего врага. На тренинге «Кланы» я обычно включаю музыку с яростным боем барабанов, чтобы взбудоражить участников, чье внимание бывает так поглощено утверждением превосходства собственного клана, что они часто упускают из виду колоссальное воздействие звука, который провоцирует у них ярость и агрессивное поведение.


[Закрыть]. Вы по-прежнему считаете себя разумным и уравновешенным. Кажется, что это ситуация вокруг принимает непредсказуемый оборот, а с вами как раз все в порядке.

Под влиянием вертиго безобидная на первый взгляд ситуация легко становится крайне напряженной. Спор о покрывале дошел до того, что один участник спросил себя: «Моя жена так и будет вечно контролировать меня подобным образом?» – а другая стала растравлять старые раны: «Почему с тобой нужно воевать из-за всего на свете?»

Якобы утихнув, вертиго на самом деле может продолжаться, варьируясь по степени интенсивности, поэтому со временем его вообще перестаешь замечать{67}67
  Мы можем привыкнуть к состоянию вертиго, но не к захвату миндалевидного тела. Отношения пары, подавшей на развод, месяцами пребывают под властью вертиго, пока они проходят через болезненные этапы развода, но с захватом миндалевидного тела они сталкиваются только во время своих периодических стычек.


[Закрыть]. Однако, даже растаяв дымкой вдали, вертиго способно исподтишка отравлять взаимоотношения и заволакивать туманом эмоциональное пространство между сторонами.

Нам свойственно не только думать и чувствовать, но также анализировать свои мысли и чувства. Поглощая эмоциональную энергию, вертиго ослабляет нашу способность к самоанализу, заставляя полагаться на отработанные сценарии поведения и предвзятое мнение об оппонентах. Итог – три неожиданных последствия{68}68
  Вертиго меняет наше видение отношений в двух фундаментальных направлениях. Мы (1) уходим в себя, ища внутри безопасности и подтверждения собственной непогрешимости, и (2) объективируем других, рассматривая их не как одушевленных субъектов, а как неодушевленные объекты. Чем прочнее мы захвачены вертиго, тем меньше способны видеть в другом человека. Короче говоря, чем больше я являюсь для себя субъектом, тем больше вы являетесь для меня объектом.


[Закрыть].

Вы бездумно проигрываете один и тот же сценарий конфликта. Ссора в торговом центре в глазах жены профессора не была отдельным инцидентом – она восприняла ее как еще один пример того, что муж превращает любой разговор в перепалку. Поэтому она среагировала машинально: привычно перечислила жалобы и претензии, которые произносила уже не раз.

Скатиться в безрезультатный сценарий конфликта проще простого. На тренингах по ведению переговоров для военных я обнаружил, что они, как никто, понимают это. Один высокопоставленный армейский офицер рассказал мне историю, которая произошла с ним, когда он вернулся домой после девятимесячной службы в Ираке, где ежедневно привык встречаться со смертью. Однажды вечером он услышал, как родители спорят, какой фильм посмотреть. Не веря, что можно ругаться из-за такого пустяка, он ворвался в комнату с криком: «Какая к черту разница, какой фильм мы будем смотреть?» – а затем шумно удалился. Кипя от бешенства, он провел около пяти минут словно в трансе. Потом успокоился и извинился перед родителями. Позже он осознал: находясь так долго бок о бок со смертью, участвуя в боях и наблюдая, как на его глазах гибнут товарищи, он так привык к состоянию вертиго, что даже безобидный спор вызывал сильнейшую реакцию. Сценарий конфликта так глубоко отпечатался в его сознании, что запускался снова и снова с непрошеной легкостью.

Вертиго притупляет чувство вины и стыда. Еще одно вредное последствие эмоционального торнадо в том, что вы теряете способность оценивать свои поступки с моральной точки зрения. Военный из приведенной выше истории, например, не испытал никаких угрызений совести, когда с гневом обрушился на родителей. Чувство вины или стыда{69}69
  Вертиго обладает сущностными признаками, сближающими его с соитием. Чем интенсивнее мы переживаем каждое из этих состояний, тем меньше способны осознавать что-либо, помимо взаимодействия здесь и сейчас, которое полностью поглощает наше внимание.


[Закрыть] обычно появляется из-за несоответствия между тем, что, по-вашему, думают о вас окружающие, и тем, что вы бы хотели, чтобы они думали. Но, следуя усвоенному ранее сценарию поведения, офицер оказался не в состоянии здраво оценить сложившуюся ситуацию, а также адекватность своего поступка с моральной точки зрения. Как только волна вертиго схлынула, он спросил себя: «Что на меня нашло? Неужели я правда способен на такое?»

Вы начинаете мыслить стереотипами. Под действием вертиго труднее не только анализировать собственное поведение, но и ясно видеть других. Социальные психологи Сьюзан Фиск и Стивен Нойберг обнаружили, что каждый из нас инстинктивно следует стереотипам. Осознанно или нет, мы делим людей на группы в зависимости от возраста, пола, национальности и других бросающихся в глаза особенностей{70}70
  См.: Fiske and Neuberg 1990.


[Закрыть]. В комфортной обстановке можно пересмотреть свои гипотезы и определить, насколько они близки истине, но в эмоциональном вихре конфликта у нас остается лишь минимум энергии, чтобы оценить надежность суждений, основанных на стереотипах{71}71
  Социальный психолог Гордон Олпорт мудро замечает, что «предвзятое мнение становится предрассудком, только если его невозможно пересмотреть в свете новых знаний» (Allport 1954, 9).


[Закрыть].

Ссора профессора и его жены привела к тому, что они стали воспринимать друг друга как донельзя упрощенные карикатуры. Она – безрассудная расточительная жена, жаждущая всех контролировать, а он – злобный муж-скряга. Накопленные за долгую совместную жизнь знания о причудах, привычках, ценностях, желаниях и страхах друг друга улетучились из их головы, и даже взаимная любовь была забыта. Вместо того чтобы попытаться понять разумные доводы друг друга, они предпочли во что бы то ни стало доказать неразумность другой стороны, даже если это предполагало шумную перебранку на глазах у всех в переполненном магазине. Следуя логике стереотипов, они укрепляли чувство собственной непогрешимости.

Термин «стереотип» происходит от греческих слов stereos («неподвижный, негибкий») и typos («общее впечатление, отпечаток»). Стереотип сводит величественную симфонию индивидуальности к одной-единственной ноте. Цепляясь за негативное впечатление об оппоненте и воспринимая человека как схематичную картинку, отказываясь ценить нюансы его или ее личности или подвергать сомнению свои собственные предположения, вы поддаетесь безумству вертиго.

Процесс создания стереотипов был в дальнейшем глубоко исследован Фиск и Нойбергом – их эксперименты доказали, что, однажды причислив человека к той или иной группе, мы затем ищем подтверждений своего решения и игнорируем любую информацию, которая противоречит выбранной нами точке зрения{72}72
  Зачисляя друг друга в противники, стороны конфликта сосредоточивают чрезмерное внимание на собственной боли и теряют способность признавать человечность друг в друге, отчего страдают их взаимоотношения. Согласно континуальной модели формирования впечатлений, разработанной С. Фиск и С. Нойбергом (см.: Fiske and Neuberg 1990), при первой встрече мы классифицируем человека согласно его возрасту, полу и расе; сделать это можно просто и быстро. Мы, скорее всего, не изменим своего мнения об индивиде, если (1) то, что мы наблюдаем, согласуется с нашей первоначальной классификацией и (2) мы не заинтересованы узнать этого человека ближе. Однако последний пункт порождает противоречие: скорость вредит точности впечатления – чем точнее должно быть наше заключение, тем больше сил и времени надо в него вложить. Мы можем попытаться, выражаясь в терминологии Гордона Олпорта (Allport 1954), «заново огородить» собственную классификацию («Несколько моих лучших друзей евреи, но…»). Фиск и Нойберг обнаружили, что к признанию уникальных свойств другого ведет взаимозависимость задач. Это происходит и во время совместной работы над проектом, и во время шахматного поединка, и когда вы пытаетесь лучше понять своего начальника – все эти действия подразумевают взаимозависимость задач.


[Закрыть]. Роясь в своей памяти, жена профессора искала в ней примеры жадности мужа и, обнаружив несколько убедительных случаев, использовала их, чтобы подтвердить свой вердикт. Тем временем профессор проделал в уме то же самое, ища доказательства расточительности жены. Бесчисленные примеры того, как профессор, наоборот, проявил щедрость, а его жена – бережливость, забылись. Они шли вразрез с жесткой позицией, которую заняли оба супруга, и потому были автоматически отброшены{73}73
  Вертиго резко снижает способность к самоанализу и таким образом создает то, что я называю «узлом непризнания». В остром конфликте единственным выходом представляется признание другой стороной нашей боли и нашей точки зрения. Но ни один из оппонентов в состоянии вертиго не готов признать боль другого, особенно в условиях взаимной объективизации. Обе стороны находятся в узле непризнания, и дальнейшая эскалация конфликта может представляться единственным выходом из положения.


[Закрыть].

Вертиго в буквальном смысле деформирует восприятие места и времени. Фокус внимания сужается, вы исключаете из него все, кроме непосредственной ситуации у вас перед глазами, причем не отдаете себе в этом отчета{74}74
  Вертиго меняет наше ощущение времени – намного более подвижное, чем показания часов. Геолог Мишель Сифр (Siffre 1964; в рус. пер. – Сифр 1966) выдвинул предположение о том, что существуют три уровня времени: биологическое время (ритм нашего тела), ощущаемое время (наше чувство его хода) и объективное время (показания часов). В возрасте 23 лет он провел два месяца в полной изоляции в подземной ледяной пещере, где изучал геологические структуры и свое собственное ощущение хода времени. Когда он поднялся на поверхность два месяца спустя, 14 сентября, то был уверен, что на дворе 20 августа. Прошедшее время сжалось в его восприятии. Но примечательно следующее: геолог каждый день созванивался со своими ассистентами, которые вели записи о времени его пробуждения, приемов пищи и сна; согласно этим данным, Сифр сохранял четкий биологический ритм существования. Вывод: биологическое время, как правило, остается регламентированным, а ощущаемое время гораздо более изменчиво и зависит от обстоятельств.
  Вертиго вызывает эмоции, направленные вовне (мы не упиваемся стыдом, а с наслаждением даем волю гневу), и этот фактор оказывает влияние на наше восприятие времени. Концентрируя внимание на оппоненте, мы теряем чувство времени, и оно для нас начинает идти быстрее. Напротив, эмоции, нацеленные внутрь, такие как скука, стыд или печаль, замедляют время в нашем восприятии. Уильям Джеймс предположил, что в таких условиях оно тянется, потому что мы «сосредоточиваемся на ходе времени как таковом» (James 1890). Скажем, задание подержать глаза закрытыми одну минуту заставит нас ощутить, что время идет медленнее. Как замечает Клодия Хэммонд, научные эксперименты подтверждают, что для людей в подавленном настроении время в среднем проходит в два раза медленнее, чем для тех, кто не подавлен. Другими словами, время движется вполовину медленнее своей реальной скорости (Hammond 2012, 34; в рус. пер. – Хэммонд 2013). В одном эксперименте участники оказывались в таких условиях, что одни чувствовали себя отверженными, а другие – популярными. Затем каждый испытуемый оставался наедине с одним из исследователей, который включал секундомер, останавливал его через 40 секунд и спрашивал участника, сколько прошло времени. Те, кто чувствовал, что к ним относятся доброжелательно, в среднем считали, что прошло 42,5 секунды, а «отверженные» оценивали временной промежуток в 63,6 секунды (Twenge et al. 2003).


[Закрыть]. Профессор и его жена были так поглощены ссорой, что не заметили ни зрителей, собравшихся на их крики, ни того, как быстро пролетело время{75}75
  В ситуации вертиго время шло гораздо быстрее, чем это казалось ссорящейся паре. Другими словами, согласно часам времени прошло больше, чем по ощущениям пары, как показано здесь:
  Прошедшее время согласно часам: _________ (20 минут)
  Прошедшее время в восприятии: _________ (5 минут)


[Закрыть]. Вертиго до такой степени подчиняет себе сознание, что вы продолжаете верить, будто все идет как обычно, в то время как мир переворачивается с ног на голову{76}76
  Вертиго искажает привычный ход времени в нашем восприятии. Времени изначально присуща асимметрия в том смысле, что оно неизбежно движется от прошлого к будущему. Вертиго может нарушить эту асимметрию, сдвигая наше внимание к случившемуся в прошлом, затем перенося в страшащее нас будущее и потом, возможно, обратно в прошлое, а иногда как будто застывая в момент крайнего напряжения. Подробнее о временной асимметрии см.: Davies 1974.
  Судя по всему, вертиго дезориентирует нас и в отношении того, что специалист в сфере нейронаук Антониу Дамазиу называет часами сознания (Damasio 2002). Во многом сообразуясь с временнóй теорией Мишеля Сифра, Дамазиу описывает, как мы воспринимаем время двумя различными способами: через тело (часы тела) и сознание (часы сознания). Часы тела отмеряют ход биологического времени, которое задается чередующимися ритмами света и темноты (наши суточные биоритмы); за биологическое время отвечает гипоталамус. Часы сознания отвечают за то, как мы «отмеряем ход времени и выстраиваем хронологию событий», фиксируя, каким образом наше восприятие времени то ускоряется, то замедляется и временные промежутки кажутся то короткими, то долгими. Часы сознания постоянно идут, помогая нам воспринимать все, от длины паузы между двумя музыкальными нотами до промежутка времени, который прошел с момента последней встречи с другом. Дамазиу обнаружил, что у людей, страдающих амнезией, часы тела работают исправно, а вот часы сознания – со сбоями.
  Согласно научным исследованиям с участием пациентов с повреждениями мозга, в нашем восприятии хода времени особенно важную роль играют три участка:
  1) гиппокамп, помогающий нам создавать новые воспоминания. При повреждении гиппокампа возникает антероградная амнезия: неспособность удержать в памяти свежие воспоминания на протяжении долгого времени;
  2) височная доля, имеющая критическое значение для формирования и сохранения воспоминаний, относящихся к конкретным периодам. Повреждения височной доли вероятнее всего вызывают ретроградную амнезию – нарушение способности воскрешать в памяти события личной жизни, связанные с тем или иным временем, местом и определенными обстоятельствами;
  3) базальные отделы переднего мозга, которые играют ключевую роль в определении хронологии прошлых событий. При повреждении базальных отделов переднего мозга сохраняется память о событиях, но забывается их хронологический порядок.


[Закрыть].

Искажение времени. Вертиго оказывает двойной эффект на восприятие времени – ощущения при этом напоминают первый опыт новичка-парашютиста. Выпрыгивая из самолета, он испытывает потрясение{77}77
  Когда мы считаем, что наша жизнь в опасности, эмоции могут замедлить наше восприятие времени. Как замечает Клодия Хэммонд, одна минута, становясь эластичной, может растянуться на целых 15 минут. Новички-парашютисты, например, недооценивают длительность полета других парашютистов, но переоценивают время, проведенное в небе ими самими. Когда под угрозой наше выживание, восприятие времени замедляется (Hammond 2002, 25, 27; в рус. пер. – Хэммонд 2013). Это помогает объяснить, почему в зонах военных конфликтов и в травмирующих условиях жизни людям кажется, что они влачат бесконечное существование, наполненное страданиями.


[Закрыть], и время в этом состоянии как бы растягивается. Сначала секунды тянутся очень медленно, и он замечает каждый звук и каждую деталь вокруг себя{78}78
  Связь между страхом и растяжением времени была подтверждена научными экспериментами. В одном исследовании специалист в сфере нейронаук Дэвид Иглман пригласил участников в парк аттракционов, где им предстояло подняться на 45-метровую башню и совершить свободное падение длительностью около трех секунд – вниз головой, без страховки – в сетку, натянутую внизу. Неудивительно, что участники испытывали страх во время падения. По возвращении на твердую землю им всем задавали один и тот же вопрос: сколько времени длилось ваше падение? Затем, после того как участник наблюдал за приземлением других, ему задавали следующий вопрос: сколько времени занял прыжок этого человека? Согласно ответам испытуемых, их собственное падение занимало в среднем на 36 % больше времени, чем падения других, которые они наблюдали снизу. В середине падения из-за страха время в их восприятии замедлилось, расширилось.
  Теме пластичности времени посвящено немало захватывающей литературы. Вот несколько книг и статей, которые можно рекомендовать для начала: Gardner 1967; Whitrow 1972; McTaggart 1908; Dennett and Kinsbourne 1992; Johnson and Nishida 2001; Angrilli et al. 1997.


[Закрыть]. Но, продолжая падать, приспосабливается к ощущению. Он все еще испытывает страх, но сознание переходит от состояния сверхбдительности к похожему на транс нервному возбуждению. Время сжимается: теперь ему кажется, что оно бежит быстрее, чем показывают его часы{79}79
  Практически любая эмоция – даже любовь – искажает восприятие времени и пространства. Психолог Ричард Уайзман провел день на лондонском вокзале Кингc-Кросс, обращаясь к одиноким прохожим и обнимающимся парам с вопросом: «Простите, не могли бы вы поучаствовать в психологическом эксперименте? Сколько секунд прошло с тех пор, как я произнес слово „Простите“?» Уайзман обнаружил, что обнимающиеся пары значительно преуменьшали прошедшее время (Wiseman 2007).


[Закрыть]. Приземлившись, парашютист не может поверить: «Уже все?»{80}80
  Динамику вертиго проясняет следующая иллюстрация отношенческой идентичности:
  Внешняя (отношенческая) идентичность существует в поле отношений, которое представляет собой наше восприятие пространства и времени в рамках взаимодействия. Наше местоположение на этом поле всегда соотносится с местоположением других участников взаимодействия. В конфликте и мы, и другая сторона воспринимаем пространство и время со своей точки обзора. Нам может казаться, что время летит быстро, а для оппонента оно, наоборот, тянется медленно – все зависит от того, как обе стороны воспринимают свои позиции на поле.
  В каждом поле отношений возможны искажения времени и пространства. Ступая на эти участки, мы словно бы падаем в мир вертиго, где нарушаются наше пространственные и временные представления.
  Интенсивность падения зависит от явления, которое я называю «местная сила эмоционального притяжения». Значимые части нашей идентичности, ее священные столпы расположены на особых участках поля отношений – на них местная сила эмоционального притяжения выше, чем на других. Если другие оскорбляют один из таких священных столпов, мы отвечаем бурной эмоциональной реакцией, которая объясняется тем, что на этом участке искаженного времени и пространства мы склонны быстро проваливаться в вертиго. Из-за интенсивности эмоционального притяжения подобные конфликты переживаются острее, и время, отмеряемое часами сознания, бежит быстрее, чем время на реальных часах.
  Не столь существенные аспекты нашей идентичности расположены на других участках поля отношений. Там местная сила эмоционального притяжения низкая. Поэтому, даже если любой из этих участков искажается, мы не проваливаемся в вертиго так же быстро или с такой же силой – и, как следствие, не воспринимаем конфликт так близко к сердцу. Скорее всего, разница в ходе времени, отмеряемом часами сознания, и показаниями реальных часов будет незначительной.
  Оказавшись на участке с высоким эмоциональным притяжением, мы гораздо сильнее держимся за свои убеждения. Создается ощущение, что мы застряли в этом месте, прикованные силой притяжения и неспособные никак изменить свою точку зрения. Если в ходе обсуждении возникают острые вопросы и возникает чувство опасности, значит, мы находимся на участке поля отношений с высокой местной силой эмоционального притяжения.


[Закрыть]

Под действием вертиго угроза конфликта вначале замедляет восприятие времени, и вы начинаете обращать повышенное внимание на каждое слово, мнение и действие оппонента. Однако чем дольше длится вертиго, тем быстрее летит время – час проносится как минута. В этом похожем на транс состоянии сознание начинает действовать на автопилоте, привлекая из прошлого отработанные сценарии конфликтов для управления вашим поведением в настоящем{81}81
  Научные эксперименты профессора Дэвида Иглмана показали, что повторяющиеся стимулы кажутся короче, чем новые стимулы той же продолжительности. Это позволяет заключить, что усвоение новой, впервые получаемой информации может замедлять наше внутреннее восприятие времени (Eagleman and Pariyadath 2009).


[Закрыть]. Выражаясь языком Уильяма Джеймса, сознающее «я» стоит у руля, направляя ваши действия, в то время как ваша внутренняя идентичность («обо мне»), сжавшись на заднем плане, снова и снова проигрывает эти сценарии. Освободившись от вертиго после оформления развода, примирения с коллегой или воссоединения с родственниками, мы с удивлением обнаруживаем, как много времени прошло на самом деле{82}82
  Находясь в состоянии вертиго, мы можем испытывать мимолетные ощущения, что время как будто расширяется.


[Закрыть].

Искажение места. В состоянии вертиго эмоциональное поле взаимоотношений кажется тесным, сужается. Профессор и его жена наполнили эмоциональное пространство между собой гневом, отчаянием и одиночеством, добавляя еще и еще жалоб и недовольства, пока ситуация не стала невыносимой. Каков же был печальный итог? Полные ядовитой горечи слова женщины о том, что она уже не понимает, зачем вообще вышла замуж.

Вертиго – состояние ума, поэтому со стороны вызванное им поведение кажется иррациональным; зрители, не вовлеченные в конфликт, не способны оценить силу эмоций, которая подчиняет себе противоборствующие стороны. Мне приходилось работать в зонах военных действий, и я часто слышу от людей, незнакомых с жизнью в раздираемых противостоянием регионах, вопрос: «Неужели нельзя жить в мире друг с другом?» Но тот, кто попал в воронку эмоционального торнадо, просто не осознает, какая мощная сила им владеет. В этом парадокс вертиго: он искажает наше восприятие времени и пространства незаметно для нас самих.

Если вы вовлечетесь в эмоционально заряженный конфликт между другими людьми, то, скорее всего, бессознательно впитаете некоторые из их эмоций. Вас тоже захватит эмоциональный вихрь чужого вертиго. Представьте, какой груз несут на своих плечах дети, вынужденные жить в доме, где родители постоянно ссорятся. Или вообразите, какое давление испытывают посредники на переговорах, пытаясь сохранить спокойствие, когда оппоненты осыпают друг друга оскорблениями. Даже работая на международном уровне, легко заразиться эмоциями чужого вертиго. В 1990-х гг., во время войны в Югославии, я работал с сербскими, хорватскими и боснийскими беженцами в городке на окраине Сербии и быстро приспособился к витавшему в воздухе напряжению, вызванному вертиго. Моя мама, следившая за новостями о военном конфликте по телевизору, звонила мне из США и просила беречь себя. «Не волнуйся, мам, все в порядке», – успокаивал я. И правда верил в то, что говорил матери, не понимая очевидного: по сути, я до такой степени свыкся с напряжением, что перестал замечать его. Так было, пока я не закончил работу. Когда поезд, увозивший меня из Сербии в Будапешт, пересек границу, я вдруг почувствовал себя так, словно тяжкая ноша упала с моих плеч, а грудная клетка и руки освободились от напряжения. Мышцы расслабились, и на меня снизошел странный покой. Я осознал, что находился в пространстве, охваченном вертиго, и не отдавал себе отчета, как сильно оно действовало на меня, пока не покинул Сербию.

Возможно, самый серьезный вызов вертиго в том, что в этом состоянии внимание приковано к негативным воспоминаниям: вы перебираете в памяти события, пока не найдете «доказательства» своей правоты и чистой совести в противовес неправоте и бессовестности оппонента. Победить вертиго – значит избавиться от одержимости негативной стороной взаимоотношений. Однако сделать это крайне сложно, так как вертиго утрирует негативные воспоминания не только о прошлом, но и о будущем.

Вас не отпускает боль прошлого. Во время кровавого конфликта в Северной Ирландии летчик гражданского самолета, приземлившегося в Белфасте, однажды пошутил, обращаясь к пассажирам: «Добро пожаловать в Белфаст. Пожалуйста, переведите стрелки своих часов на триста лет назад». По его мнению, противостояние в регионе стало результатом застарелых обид, сохранившихся до наших дней. Время не залечило раны{83}83
  См.: Sebenius and Curran 2001.


[Закрыть] – нация ощущала себя так, как будто все случилось вчера.

Профессор психиатрии Вамик Волкан из Виргинского университета разработал убедительную теорию, объясняющую этот феномен. Он заметил, что многие группы частично определяют свою идентичность в настоящем через «выбранную травму» (chosen trauma) – незажившую и причиняющую боль рану из прошлого{84}84
  Ibid.


[Закрыть]. На ум приходят такие примеры, как Холокост для еврейской нации, Накба (массовое принудительное выселение) для палестинцев, европейская колонизация для африканцев, распятие Христа для христиан.

Если травмированной группе не удается до конца проработать чувства стыда, унижения и беспомощности, эмоциональная боль может передаваться из поколения в поколение на протяжении многих лет. Волкан называет это межпоколенческой передачей травмы (transgenerational transmission of trauma). Чувства и мысли из далекого прошлого оказываются связанными с настоящим – временной промежуток как бы исчезает, и люди чувствуют себя сейчас жертвами того, что случилось тогда, в далеком прошлом{85}85
  См.: Volkan 2004.


[Закрыть]. Как пишет канадский историк и публицист Майкл Игнатьев, «одно из частых наблюдений репортеров, работавших в зоне военных действий на Балканах, заключалось в том, что временами, слушая истории о военных зверствах, они не могли понять, произошли ли эти события вчера, в 1941, 1841 или 1441 году»{86}86
  Ignatieff 1997.


[Закрыть].

Вертиго нередко провоцирует перенос прошлой травмы на настоящее. Когда в эмоциональный вихрь втягивается целая группа, дремлющие травмы и глубоко погребенная боль начинают ощущаться с новой силой, что крайне затрудняет процесс примирения. Даже в межличностном взаимодействии вертиго способно стереть временной промежуток и тем самым затруднить путь к согласию. В торговом центре жена профессора перенесла воспоминания о прошлых обидах в настоящее, черпая злость в прежних случаях, когда муж был к ней невнимателен, хотя с тех пор минули десятки лет.

Вас переполняют воспоминания о страшном будущем. Как можно «вспоминать» будущее? Разве события, отложившиеся в нашей памяти, не свидетельства пережитого опыта? Не всегда. В эмоционально заряженном конфликте мы склонны представлять худшие сценарии будущего – например, то, что нам придется столкнуться с унижениями и агрессией со стороны оппонентов. Усиленный острыми эмоциями, такой воображаемый сценарий может глубоко отпечататься в памяти, и со временем вы забудете, что сами же его и создали. И вот уже в сознание проникло воспоминание о пугающей возможности, а рассказ о ней, извлеченный из памяти, воспринимается как реальность. Ваше наполненное страхом будущее де-факто стало прошлым, и эта «реальность» тащит вас к эффекту клана. Теперь у вас есть «доказательство», что другой стороне нельзя доверять{87}87
  Употребляя выражение воспоминания о будущем, я имею в виду особенности механизма человеческой памяти. Хотя большинство из нас воспринимают жизнь как цепочку «прошлое – настоящее – будущее», нет никаких причин, почему мозг должен каталогизировать жизненный опыт в хронологическом порядке. В самом деле, мозг сортирует опыт самыми разными способами; некоторые воспоминания лежат ближе к поверхности сознания в силу своей эмоциональной значимости, травмирующего воздействия или просто из-за того, что вы вновь и вновь вызываете их в памяти и они вам хорошо знакомы. Существуют и другие факторы, которые искажают хронологический способ хранения информации, – например, такой вид амнезии, как забывание источника информации (англ. source amnesia), то есть неспособность вспомнить, когда, где или как родились те или иные воспоминания; причины этого вида амнезии могут быть разные, от болезни Альцгеймера или повреждения лобной доли до тщетности попыток зафиксировать в памяти каждый получаемый стимул. Более того, профессор Элизабет Лофтус продемонстрировала, что наша память пластична: в мозг легко внедрить не соответствующую действительности информацию, заставив нас «помнить» вымышленное событие как реально произошедшее (Loftus 2005).
  Следовательно, вы можете убедить себя в достоверности событий, которые не произошли на самом деле и могут никогда не произойти. Пожалуй, такое воспоминание о будущем более пагубно, чем воспоминание о прошлом, так как совершенно определенно ставит под угрозу основу вашего существования, заставляя действовать на опережение и тем самым обостряя конфликт. Таким образом, воспоминание о будущем событии повышает вероятность этого события. Событие видится и ощущается как свершившийся факт. Хотя о будущем событии невозможно знать, как о событии в прошлом, укоренившийся в памяти образ страшного будущего повышает вероятность того, что подобное событие действительно произойдет. В этом смысле прошлое, возможно, не лучший пророк будущего: наши воспоминания о будущем способны подсказать стиль поведения, ведущий к конфликту. Когда мы уверены, что нам грозит непосредственная опасность, воспоминания об устрашающем будущем побуждают нас действовать.


[Закрыть].

С точки зрения психологии выбранная травма из прошлого ничем не отличается от воспоминания о страшном будущем; они действуют одинаково, так как оба предполагают встраивание эмоционально важного сценария в текущий конфликт. Взяться за оружие нация может, опираясь как на выбранную травму пятисотлетней давности, так и на ту, которую она страшится получить через пять сотен лет. Поразительно, что при этом ни один человек в действительности не пережил ни то ни другое событие. Но история пробуждает в людях настолько сильный эмоциональный отклик, что они готовы идти на войну.

Вертиго создает эхо-камеру[6]6
  Эхо-камера – термин из теории СМИ. Описывает ситуацию, характерную для замкнутого сообщества единомышленников, обменивающихся информацией. При отсутствии альтернативных информационных источников и критического подхода к тому, что сообщается, любое высказывание или факт после многочисленных повторений (а также одобрений и зачастую преувеличений) могут восприниматься как правдоподобные независимо от того, являются ли они истинными на самом деле. Эффект эхо-камеры приводит к гипертрофированной убежденности членов сообщества в своей правоте и к искаженному восприятию ими действительности. – Прим. ред.


[Закрыть], заполненную негативными эмоциями. В замкнутом пространстве ядовитых воспоминаний мы начинаем придавать мелочам преувеличенную важность. На тренинге «Кланы», например, мир обычно гибнет, потому что клан чувствует себя невостребованным. Когда на кону судьба планеты, такие переживания, по идее, должны отступать на второй план. Но внутри искаженной реальности вертиго невостребованность – потенциальная угроза идентичности клана. Спор насчет покрывала тоже пустяк, но в ложной реальности вертиго профессору казалось, что его идентичность подвергается несправедливым нападкам, из-за чего предмет спора в его глазах сразу приобрел повышенное значение.