Текст книги "На эмоциях: Как улаживать самые болезненные конфликты в семье и на работе"

Представление о таком явлении, как вертиго, помогает понять, почему спор между супругами заканчивается публичным скандалом, а бывшие коллеги в пылу дебатов в мгновение ока становятся врагами. Эмоциональный накал вертиго так глубоко затрагивает нашу психику, что даже сущий пустяк грозит перерасти в серьезный конфликт. Однако, научившись распознавать симптомы вертиго, мы можем защитить себя от него. А если вы поняли, что уже охвачены его властью, встряхните сами себя и снова настройтесь на сотрудничество – тогда найти выход из эмоционально заряженного конфликта будет гораздо легче.

Конечно, испытания на этом не заканчиваются, ведь предстоит обойти еще четыре ловушки – клановое мышление с одинаковым коварством расставляет их, чтобы получить контроль над нашим сознанием.

Вопросы для закрепления знаний

1. Насколько сильна ваша эмоциональная вовлеченность в конфликт? Оцените ее по шкале:

2. Какие мысли и чувства поглощают вашу психическую энергию?

3. Что вы можете предпринять, чтобы освободиться от власти вертиго? Например, могли бы вы напомнить себе о конечной цели, «встряхнуть» диалог с другой стороной или визуализировать негативные эмоции в виде яркого образа?

4. Что вы можете сказать или сделать, чтобы не дать другой стороне пасть жертвой вертиго?

Глава 6
Навязчивое повторение

Мы все, абсолютно все, – рабы навязчивого повторения.

Дэниел Шапиро. На эмоциях: Как улаживать самые болезненные конфликты в семье и на работе

Мы все, абсолютно все, – рабы навязчивого повторения{96}96
  По материалам кн.: Burroughs 1993[14]14
  В эпиграфе к главе о навязчивом повторении обыгрывается авторское рассуждение в романе Э. Берроуза «Тарзан и его звери» (глава V «Мугамби»): «Мы все рабы привычек, усвоенных воспитанием с детского возраста, и, когда отпадают внешние обстоятельства, заставляющие преодолевать их, мы легко возвращаемся вновь к тому, с чем сроднились и связаны неразрывными узами» [Берроуз Э. Тарзан и его звери. Сын Тарзана / [Пер. с англ. Э.К. Бронденсен («Тарзан и его звери»), Л.К. Чуковская, Н.К. Чуковский («Сын Тарзана»)]. – М.: АСТ, 2014.


[Закрыть].


[Закрыть].

Дэниел Шапиро. На эмоциях: Как улаживать самые болезненные конфликты в семье и на работе

В комедии «Новые времена» Чарли Чаплин, еле передвигая ноги от усталости, возвращается домой в свою развалившуюся лачугу, и на пороге деревянная балка со всего размаху падает ему на голову. Одна и та же сцена повторяется ежедневно: Чаплин шаркающей походкой входит внутрь, закрывает дверь – и получает удар по голове. В один прекрасный день герой заходит внутрь, а балка остается на месте. В смятении он поднимает глаза наверх, потом снова открывает дверь и с силой ее захлопывает. Балка обрушивается на его голову. Вот теперь можно идти и заниматься привычными делами{97}97
  Описан отрывок из фильма Чарли Чаплина «Новые времена» 1936 г. Я впервые узнал об этом киноэпизоде из журнальной статьи Дэвида Китрона, посвященной навязчивому повторению (Kitron 2003).


[Закрыть].

Пример Чаплина демонстрирует действие одной из самых мощных сил, которая втягивает нас в конфликт: навязчивое повторение. Под ее давлением мы вынуждены снова и снова воспроизводить, как по шаблону, одно и то же поведение{98}98
  См.: Freud 1920; в рус. пер. – Фрейд 1992.


[Закрыть]. Предмет спора может меняться – сегодня вы не согласны с тем, как ваш муж или жена распоряжается семейным бюджетом, а завтра начинаете выяснять отношения из-за домашних обязанностей. Но подспудная причина противостояния всегда остается неизменной – и выводит из себя. На международном уровне навязчивое повторение оборачивается постоянными стычками между враждующими этнополитическими группами, а мировому сообществу остается только сокрушенно качать головой: «Они никогда не изменятся».

Пожалуй, самое неприятное то, что сила, толкающая к навязчивому повторению, подстегивает бессознательно воссоздавать обстановку, которая приводит к возобновлению конфликта. Ведомые неодолимой страстью заново переживать боль прошлого, мы начинаем вредить сами себе и достигаем в этом больших успехов, убеждая себя, совсем как Чаплин, что нам необходимо, чтобы балка в очередной раз стукнула нас по голове.

Но откуда берется склонность к такому поведению? И еще более важный вопрос: как его изменить?

В этой главе мы исследуем природу навязчивого повторения в том, что касается разрешения конфликтов. Мы будем опираться на уникальные открытия психоанализа, нейронауки, когнитивно-поведенческой психотерапии, психологии социального познания, этологии и теории отношений. Кроме того, я расскажу о стратегии из четырех шагов, специально разработанной для освобождения от навязчивого повторения.

Повторение – один из фундаментальных аспектов человеческой жизни. Каждое утро мы просыпаемся в одно и то же время, едим на завтрак одно и то же и смеемся одинаковым шуткам. Автоматические действия облегчают жизнь, но иногда, наоборот, осложняют ее – как в случае с навязчивым повторением.

Зигмунд Фрейд вначале предположил, что всеми нами движет принцип удовольствия: он заставляет искать приятных ощущений и избегать боли. Гипотеза казалась разумной – до тех пор, пока Фрейд не столкнулся с рядом парадоксов. Почему, задавал он себе вопрос, некоторые люди постоянно ввязываются в отношения, которые приносят им не удовольствие, а сплошные муки?{99}99
  Фрейд подчеркивал влияние феномена навязчивого повторения в жизни людей, «у которых отношение к каждому человеку складывается по одному образцу: благодетели, покидаемые с ненавистью своими питомцами… мужчины, у которых каждая дружба кончается тем, что им изменяет друг; другие, которые часто в своей жизни выдвигают для себя или для общества какое-нибудь лицо в качестве авторитета и этот авторитет затем после известного времени сами отбрасывают, чтобы заменить его новым; влюбленные, у которых каждое нежное отношение к женщине проделывает те же фазы и ведет к одинаковому концу…» (Freud 1920, 16; цит. по рус. пер.: Фрейд 1992).


[Закрыть] Неужели простой случайностью объясняется тот факт, что некоего человека один за другим предают все друзья? Что те, кому он помогал и кого защищал, в итоге с гневом отворачиваются от него? Что его романтические отношения всегда начинаются с потрясающей любви, но выдыхаются через три месяца? По мысли Фрейда, в основе таких сценариев лежит навязчивое повторение, «демоническая сила», более примитивная, простая, инстинктивная, чем принцип удовольствия, и доминирующая над ним{100}100
  Фрейд рассматривал навязчивое повторение как дисфункциональное поведение, обусловленное желанием получить облегчение (Freud 1920; рус. пер. – Фрейд 1992). Его точка зрения напоминает концепцию «акционального голода» Якоба Морено: на сеансе психодрамы человек, страдающий психическим расстройством, чувствует себя принужденным вновь и вновь воспроизводить чем-то поразившую его сцену из прошлого (Moreno and Moreno 1946).


[Закрыть].

Я определяю навязчивое повторение как дисфункциональный образец поведения, который вынужденно воспроизводится снова и снова. Это более сложная разновидность привычки. Последняя зарождается, когда стимул производит желаемую реакцию{101}101
  Я предполагаю, что три главные причины, по которым мы отказываемся изменить свое поведение, провоцирующее конфликт, – это привычка, польза и отождествление.
  1. Привычка. Это первый источник сопротивления изменениям. Каждый раз, когда муж критикует свою жену, она в ответ тоже обрушивается на него с критикой. Пара даже не задумывается об этом взаимодействии – оно просто происходит. Привычка – всего лишь соединение стимула и реакции. Она может зародить взаимную вражду между супругами, но ей нет до этого дела. Она не призвана угодить нам, наградить нас или наказать. Она всего лишь связывает стимул (критические высказывания мужа) с реакцией (резким отпором жены). Чем больше вы следуете привычке, тем крепче она становится. Мы отказываемся изменить свое поведение, мысли или чувства просто потому, что мы поступаем так, «как всегда поступали».
  Привычки бывают полезными и вредными. Чистить зубы полезно, курить вредно. Вся цепочка личных привычек привязывает нас к жизни, которую мы ведем, и по тому же принципу сплачивается общество. Уильям Джеймс замечает, что привычка является «главным охранительным фактором общества», заставляя нас оставаться «в рамках предписанного». Он продолжает свою мысль, говоря о том, что привычка «спасает богатых баловней судьбы от завистливых бунтов беднейших. Она одна не дает свернуть с тяжелейшего и самого омерзительного пути тому, кто был рожден следовать ему. Она заставляет рыбака и матроса проводить в море всю зиму; держит шахтера в темноте и пригвождает фермера к его хижине и одинокой ферме на протяжении всех снежных месяцев; она защищает нас от вторжения обитателей пустыни и полярной зоны» (James 1917, 142).
  2. Польза. Мы также сопротивляемся изменениям, если текущий стиль поведения приносит нам выгоду. Зачем моей бабушке было бросать курить, если сигареты помогали ей подавить глубокий страх смерти? Зачем политическому отщепенцу отказываться от убийства тех, кого он считает «насекомыми», если нынешнее поведение укрепляет его политическую власть? Под пользой имеется в виду ощутимая личная выгода, которую дает нам повторение определенного поведения, чувств или мыслей. Соображения нравственности или здоровья могут быть весомыми причинами, чтобы отказаться от привычных паттернов, но для прагматика эти соображения ничего не значат: его расчеты основаны на аморальном анализе издержек и выгод. Близоруким прагматикам, которыми многие из нас становятся в конфликте на эмоциональной почве, даже не приходит в голову сравнить эти издержки и выгоды с альтернативными – сопутствующими потенциально более конструктивному стилю поведения. Мы не задаемся вопросом: «Продолжать ли сражаться или начать переговоры?» Скорее, вопрос звучит так: «Перевешивают ли выгоды от борьбы ее издержки?» Если да, мы продолжаем сражаться.
  Для описания процесса поиска личных выгод, которые индивид получает в результате повторения поступков, мыслей или чувств, психологи используют термин «функциональный анализ». По сути, функциональный анализ оценивает личные выгоды, которые может принести нам то или иное поведение, на первый взгляд дисфункциональное. Зачем семейной паре день за днем ссориться из-за мелочей? Возможно, стрела Амура случайно соединила абсолютно разных людей, а может быть, их конфликт имеет более глубокую функциональную цель: каждая ссора дает возможность выплеснуть накопившиеся негативные эмоции и почувствовать себя ближе друг другу. Некоторым парам острый конфликт приносит более важную рациональную выгоду.
  3. Отождествление. Наше сильнейшее сопротивление – то, чем подогревается навязчивое повторение, – возникает из-за давления, которое, по нашим ощущениям, оказывается на нас с целью заставить изменить часть своей личности. Привычка и соображения выгоды подстрекают нас придерживаться опробованных сценариев, но самое важное в навязчивом повторении – это отождествление наших поступков с определенным способом взаимодействия с другими. Угроза идентичности заставляет повторять поведенческий паттерн, который служил защитой в прошлом. Мы действуем, исходя из этого паттерна, побуждаемые эмоциями, снова и снова, в бессознательном усилии защитить свою идентичность от ущерба или полного уничтожения, и не имеет значения, насколько ужасны последствия нашего поведения для нашего реального выживания.


[Закрыть] (например, вам захотелось кофе – вы машинально заходите в кафе и заказываете чашку кофе; стимул произвел желаемую реакцию – и не успели вы глазом моргнуть, как уже не мыслите жизни без крепкого эспрессо). Навязчивое повторение глубже проникает в психику, вынуждая вновь и вновь делать то, что вы на самом деле не хотите{102}102
  См.: Russell 2006. Также см. статью Дениз Шулл (Shull 2003), которая приводит доказательства в поддержку нейробиологической природы навязчивого повторения. Она утверждает, что детский опыт оказывает влияние на ткани, химический состав и функции мозга (в диапазоне от расположения синапсов до состава основных процедурных воспоминаний), создавая фильтры для последующего обучения, восприятия и поведения. Мы повторяем ранее усвоенные паттерны поведения благодаря установившемуся взаимодействию между структурами мозга (такими, как миндалевидное тело) при посредстве адреналина, дофамина и окситоцина.


[Закрыть]. Мы невольно становимся сами себе врагами, бессознательно проживая очень давний сценарий поведения – в полной уверенности, что он является результатом нынешних обстоятельств{103}103
  См. статью «Навязчивое повторение» в «Словаре по психоанализу» Жана Лапланша и Жан-Бернара Понталиса. Авторы замечают, что навязчивое повторение на уровне конкретной психопатологии представляет собой «неконтролируемый бессознательный процесс, при котором субъект сам ставит себя в затруднительное положение, забыв о том, что он повторяет свой прежний опыт, более того – будучи совершенно убежден, что его поведение полностью обусловлено настоящим моментом» (LaPlanche and Pontalis, 1973, 78; цит. по рус. пер. – Лапланш, Понталис 1996, 234).
  Обратите внимание на основное различие между импульсивным и компульсивным поведением. Как правило, мы действуем импульсивно, чтобы получить краткосрочное вознаграждение, и мало задумываемся о последствиях своего поведения. Например, импульсивно переедая, мы не замечаем, что съели почти весь торт, пока он не исчезнет. Импульсивное поведение созвучно нашему эго: мы поступаем так, потому что получаем удовольствие от своего поступка. Напротив, мы склонны действовать компульсивно, чтобы освободиться от чувства тревоги и стресса: например, если нас не пригласили на вечеринку друга, мы чувствуем себя брошенными и что-то толкает нас позвонить другу и яростно накричать на него. Компульсия разрушительна для эго: нам не нравится овладевшее нами чувство, и мы принимаем меры, чтобы избавиться от него.


[Закрыть].

Чтобы освободиться от навязчивого повторения, важно сначала понять, почему оно искажает наше восприятие во время конфликта.

Во-первых, имеет место глубокая душевная травма. Когда нашу идентичность грубо попирают, будь то прямая агрессия, плохое обращение или трагическая перемена в жизни, произошедшее оставляет незаживающую рану в душе. Возьмем случай моей подруги Джен. Когда ей было семь лет, ее отец ушел из дома и больше не вернулся. Его уход глубоко ранил девочку, и шрамы долго не заживали. Каждый раз, играя на улице с друзьями, она ежеминутно устремляла взгляд вдаль, надеясь, что отец появится за поворотом. Он так никогда и не появился.

Во-вторых, мучительные эмоции изгоняются в бессознательное. Вы запираете душевные переживания в тюрьме на окраине своего разума, в надежде никогда больше не иметь с ними дела. Когда я познакомился с Джен, ей исполнилось 30 лет, но уход отца по-прежнему оставался самым болезненным событием в ее жизни. Тем не менее она никогда не испытывала желания пройти курс психотерапии и редко обсуждала свое детство с друзьями, предпочитая держать тоску, стыд и ярость в темнице бессознательного и притворяться, что их не существует.

В-третьих, вы жадно ищете любой предлог, чтобы воссоздать эмоциональную травму. Хотя Джен и подавляла свои эмоции, они отказывались сидеть смирно в глубинах ее психики. Они колотили в стены, били по потолку и кричали без остановки. Каждый раз, когда она оказывалась в конфликтной ситуации, хотя бы отдаленно напоминавшей уход отца, Джен автоматически обращалась к единственному известному ей опыту прошлого. Несмотря на явные доказательства обратного, она твердила себе, что муж в конце концов бросит ее, начальник уволит, а лучшая подруга откажется от их дружбы. Раз за разом Джен занимала позицию покинутой жертвы. Мучительные воспоминания детства то и дело всплывали в памяти, и даже не связанный с ними спор развивался по сценарию, который был до боли знаком.

В-четвертых, вы инстинктивно пытаетесь облегчить душевные муки. Самый действенный способ справиться с неприятными эмоциями – извлечь их из бессознательного и честно, шаг за шагом, проработать. Но нам страшно посмотреть в глаза своей боли. Навязчивое повторение предлагает обходной путь – это попытка справиться с эмоциями, не встречаясь с ними лицом к лицу{104}104
  Пол Расселл замечает, что «травма, нанесенная психике, так же как телесная травма, создает повреждение, которое необходимо устранить. Узы взаимопонимания, привязанности приходится создавать заново» (Russell 1998, 45).


[Закрыть].

Однако такой способ малоэффективен, так как навязчивое повторение сковывает свободу действий. С одной стороны, этот поведенческий сценарий подталкивает, не задумываясь, выплеснуть мучительные эмоции, заново прожив ту, изначально ранившую ситуацию, – в надежде, что на этот раз нам удастся «починить» застарелую травму. Каждый раз, когда муж Джен отправлялся в деловые поездки, она чувствовала себя бесконечно одинокой и, когда он возвращался, искала повод для ссоры с несвойственной ей яростью, в тайной надежде, что на этот раз сможет выйти из положения победителем{105}105
  Выражаясь языком нейробиологии, наш мозг содержит автоассоциативные нейронные сети, или матрицы памяти, которые позволяют нам создавать полную картину чего-либо на основе крупиц информации. Предположим, что у меня возник конфликт с соседом по поводу законной границы между нашими владениями. Мы садимся, чтобы расставить все точки над «i», и во время разговора мой ум подсознательно вызывает из памяти далекий образ – мои отношения со злобным высокомерным парнем из средней школы, звездой футбола. Эта матрица – автоассоциативная нейронная сеть – порождает два мощных эффекта. Во-первых, я автоматически заполняю любые пробелы в моем представлении о собеседнике, используя эту архаичную матрицу. Я не знаю, злой ли нрав у моего соседа, но немедленно приписываю ему дурные намерения и высокомерие, исходя из любых его слов и поступков. Если он начинает разговор с фразы «Я рад, что мы смогли встретиться», я думаю: «Наверняка он говорит это, чтобы привести меня в хорошее расположение духа и чтобы ему было легче манипулировать мной». Во-вторых (и в этой точке наша психика делает по-настоящему лихой кульбит), я просто не замечаю реальные отличия, воспринимая их как «помехи». Как только к делу подключается автоассоциативная нейронная сеть, я в буквальном смысле не нахожу различий между реальным поведением и матрицей в моей голове. Сосед может согласиться с моими требованиями и проявить понимание в связи с моей обидой, но я останусь слеп и глух к его намерениям. Я вижу лишь его надменное поведение, и, так как сам отношусь к нему свысока, он и правда начинает вести себя высокомерно. Я породил противника, которого в нем видел.
  Фрейд выдвинул предположение, что истоки навязчивого повторения не в инстинкте жизни, а в противостоящем ему инстинкте смерти, «наличном в живом организме стремлении к восстановлению какого-либо прежнего состояния» (Freud 1920; цит. по рус. пер.: Фрейд 1992). Следовательно, целью навязчивого повторения является овладение разрушительным инстинктом смерти.


[Закрыть]. Но, разумеется, чем больше Джен кричала, тем сильнее отдалялся от нее муж, то есть она сама раз за разом провоцировала его уход, которого так страшилась.

С другой стороны, при навязчивом повторении мы всеми силами избегаем ситуаций, в которых подавляемые эмоции могут вырваться на свободу. Например, Джен зорко следила за тем, чтобы не оказаться брошенной. Убедив себя, что такая опасность реальна, она предпринимала упреждающие меры, отдаляясь прежде, чем другая сторона дистанцируется от нее. Результат такого поспешного самоустранения был предсказуем: друзья чувствовали себя отвергнутыми – и покидали ее. Иначе говоря, Джен снова воспроизводила знакомый сценарий ухода, который изначально пыталась взять под контроль.

Хотя навязчивое повторение сильно действует на нервы (вы сознаете, что сами себе вредите, но не можете остановиться), в некотором смысле у этого расстройства поведения благие цели и без него невозможен процесс заживления душевных ран{106}106
  См.: Russell 1998.


[Закрыть]. Таким способом сознание спрашивает: «Я действительно хочу снова переживать старую боль?» В итоге именно этот вопрос дает силы положить конец навязчивому повторению.

На первый взгляд навязчивое повторение кажется неуязвимым противником – остается только сдаться на его милость. Вот несколько характерных признаков, из-за которых создается ощущение, что такое поведение почти невозможно исправить.

Навязчивое повторение ускользает от нашего внимания – и мы постоянно ввязываемся в один и тот же спор, но не отдаем себе в этом отчета. Другие участники взаимодействия тем временем проживают свои собственные навязчивые повторения{107}107
  Один из моих студентов заметил, что Библия обращает внимание на этот феномен. В Евангелии от Матфея (7:3) сказано: «И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?»


[Закрыть]. Вместе мы создаем замкнутый цикл раздора, опираясь как на свои личные страхи, так и на объективный факт разногласий.

Через некоторое время после свадьбы Джен и ее муж Марк решили разобраться с проблемами в своем браке. Поводом к ссоре между ними становилось все, от вопроса, когда лучше поужинать, до распределения семейного бюджета. Обычно баталия разгоралась, когда Марк, просмотрев очередную выписку по кредитной карте, поворачивался к Джен и говорил: «Нам нужно быть поаккуратнее с деньгами». Она воспринимала это как обвинение, посягательство на свою независимость, поэтому парировала: «Согласна – давай начнем с того, что ты будешь покупать меньше своих любимых гаджетов!» И вот уже оба, Марк и Джен, кипят от злости, незаметно для себя угодив в ловушку, о которой оба прекрасно знали.

Понимание механизма вертиго помогает его контролировать, но, когда мы запутываемся в сетях навязчивого повторения, недостаточно просто осознать свое положение. Марк и Джен отлично понимали, что раз за разом втягиваются в двухчасовое выяснение отношений, но простое признание факта не отбивало у них желания ссориться. Когда Джен чувствовала, что надвигается сражение, она иногда пыталась убедить мужа сменить тему.

– Стой! – говорила она. – Мы начинаем выходить из себя. Ты опять хочешь скатиться в нашу вечную ссору?

Глаза Марка сужались.

– Не сваливай все на меня!

– Я просто пытаюсь помочь нам, Марк! – настаивала Джен. – Ты же первый начал!

– Ты считаешь, я первый начал?

Оба знали, что продолжать спор бессмысленно, но неодолимая сила навязчивого повторения брала верх над благоразумием. Понимая, что попали в капкан, супруги не находили душевных сил выбраться из него.

При навязчивом повторении происходит подмена эмоций – вместо того чтобы реагировать на ситуацию здесь и сейчас, мы обращаемся к давнему конфликту и чувствуем то, что переживали тогда, в полной уверенности, что нынешние разногласия продиктованы только нынешними обстоятельствами{109}109
  Это согласуется с теорией П. Расселла (Russell 1998, 46). По этой теории навязчивое повторение – ответ на эмоциональное ранение (травму). Травма ставит нас перед выбором: мы можем (1) вырасти и подчинить себе наши раненые эмоции или (2) избегать новых способов существования, оставаясь в оковах навязчивого повторения. Навязчивое повторение и его аффективные корреляты, такие как ощущение брошенности, некомпетентности или бесполезности, «четко обозначают проблему связанности, которая до сих пор не решена».


[Закрыть]. Способность отличать прошлое от настоящего исчезает – «система чувств» дает сбой, лишая возможности адекватно реагировать на окружающую реальность{110}110
  П. Расселл доказывает, что навязчивое повторение сопровождается «полной убежденностью индивида в том, что это новое событие, целиком определяемое настоящими обстоятельствами» (Russell 2006, 41).


[Закрыть]. Мы убеждены, что наши чувства вызваны текущим моментом, в то время как на самом деле заново проживаем прошлое.

В ответ на угрозу идентичности возникает тревога – и тут в дело вступает навязчивое повторение. Его цель – уменьшить напряжение. Такое впечатление, будто невидимый кукловод управляет нашими эмоциями, а мы беспомощно наблюдаем за происходящим. Чувства воспринимаются как объективная реальность вне нашего контроля, они притягивают нас к себе, словно «роковое пламя»{111}111
  См.: Russell 1998.


[Закрыть]. С Джен и Марком случилось именно это. Несколько раз они предпринимали попытку поговорить о своих проблемах, выслушать друг друга и обсудить варианты выхода из тупика, вместо того чтобы поддаваться обычной вражде. Но даже когда удавалось решить какой-нибудь спор полюбовно, каждого, по их собственному признанию, тянуло на привычную дорожку и в душе оставалось ноющее чувство неудовлетворенности, как будто они не закончили какое-то дело. Навязчивое повторение звало их обратно, в замкнутый круг хорошо знакомых слов и поступков{112}112
  Фрейд считал навязчивое повторение защитным механизмом, способом уберечься от чувства неадекватности, разочарования и пренебрежения со стороны других. Мы вновь и вновь пытаемся изменить себя, чтобы исправить эту ощущаемую неполноценность.


[Закрыть].

Одно из самых больших заблуждений, касающихся навязчивого повторения, – вера в то, что привычку вести себя подобным саморазрушительным образом можно просто «забыть». Загвоздка в том, что ей удается глубоко сродниться с сознанием, нарушенная модель поведения становится неотъемлемой частью того, что делает нас нами. Как можно забыть то, что является вашей частью? Когда Марк из лучших чувств пытался помочь Джен преодолеть ее страх оказаться брошенной, она немедленно занимала оборону: «Я такая, какая есть, – и не собираюсь меняться! Почему ты не можешь просто принять меня такой?»

Если навязчивое повторение невозможно забыть, значит ли это, что мы приговорены вечно ходить по замкнутому кругу? Нет. Вернуть контроль над своими чувствами поможет стратегия из четырех шагов – освоив ее, вы преодолеете основные трудности, связанные с навязчивым повторением{113}113
  Чтобы вырваться из-под власти навязчивого повторения, необходимо выдержать напряженные переговоры с самим собой. П. Расселл утверждает, что «единственное, что помогает [трансформировать состояние, приводящее к навязчивому повторению], – это переговоры, а именно переговоры о том, стоит ли снова идти по тому же пути» (Russell 1998, 111). Другими словами, нужно решить, собираетесь ли вы повторять прошлое, несмотря на дорогую цену, которую приходится платить, или будете стремиться к более желанному будущему? Решение этой дилеммы и подразумевает проведение нелегких переговоров с самим собой.


[Закрыть].

Стратегия выхода из навязчивого повторения

1. По возможности зафиксируйте нарушение поведения на самой ранней стадии.

2. Сопротивляйтесь желанию действовать по привычке.

3. Верните себе власть над своими чувствами.

4. Внедрите новую привычку.

Совсем как полицейским проще поймать грабителя, если у них есть фото преступника, остановить навязчивое повторение легче, имея перед глазами типичный сценарий конфликта.

Вначале необходимо определить, с кем именно чаще всего вспыхивает ссора – с мужем (или женой), с детьми, с коллегой? Полностью избежать разногласий невозможно, ведь все мы люди, поэтому внимательно ищите примеры повторяющихся столкновений – ситуаций, в которых вы систематически устраняетесь, предъявляете претензии, возлагаете вину на противоположную сторону или иным способом саботируете открытое и честное разрешение спора. Если вы все время ловите себя на том, что обсуждение вызывает одни и те же противоречия с одним и тем же плачевным результатом, скорее всего имеет место навязчивое повторение.

Опознав знакомый сценарий конфликта, начертите схему, изложив в ней типичный ход событий: повод, цикл раздора, последствия (метод ПЦП). Держа в голове эту схему, вы сможете быстрее определить нарушение поведения и исправить его. В качестве начального ориентира воспользуйтесь следующей схемой.

а) Повод

Чтобы определить пусковой механизм столкновения, спросите себя, какие конкретные действия или события провоцируют напряжение. Родственники не пригласили вас на свадьбу? Партнер по бизнесу уклоняется от выполнения своих обязательств? Вашу политическую организацию исключили из списка участников региональной экономической конференции? Конфликт зачастую видится как стечение не зависящих от нас обстоятельств, но потенциальным поводом может выступить даже небольшая перепалка. В случае Марка и Джен самые яростные ссоры происходили по возращении мужа из командировок, когда Джен надолго оставалась дома одна и глубоко переживала чувство покинутости.

б) Цикл раздора

Повод запускает процесс, который я называю циклом раздора, – в нем непродуктивный сценарий конфликта воспроизводится до бесконечности. Рассмотрите этот сценарий. Кто нападает на кого? Почему? Кто первым делает шаг к разрешению конфликта? Когда? Чем заканчивается конфликт? Цикл раздора всегда остается одним и тем же – ваш стиль выяснения отношений в семье или с начальником вряд ли меняется день ото дня. Это означает, что он предсказуем, и именно потому, что он предсказуем, можно научиться его распознавать. Научившись его предугадывать, вы сможете принять меры, чтобы изменить свое поведение.

Цикл раздора развертывается по принципу неустойчивой химической цепи: одно действие порождает другое, за ним следующее и т. д., до взрывной развязки. Но благодаря тому, что эта цепочка разворачивается с регулярной последовательностью, можно на любом этапе включить в нее новое действие и таким образом повлиять на весь цикл. Сходным образом в конфликте небольшие сдвиги в ту или иную сторону на любой стадии переговоров могут либо привести к конструктивному диалогу, либо воспламенить ситуацию.

Чтобы зафиксировать цикл раздора, изобразите в виде схемы его суть: что обычно происходит после того, как вспыхивает повторяющийся конфликт. Задайте себе три вопроса.

1. Кто что говорит или делает?

2. Как отвечает другая сторона?

3. Почему?

Продолжайте задавать эти вопросы, пока у вас не сложится полная картина цикла раздора. Можно даже попробовать понаблюдать цикл изнутри, когда вы чувствуете себя зажатым в его тисках, – отслеживайте, как разворачивается цепь ваших поступков и ощущений, и сразу по окончании разговора запишите свои открытия.

После того как вы набросаете схему своего цикла раздора, дайте ему название. Как и в случае вертиго, это способ дистанцироваться, визуализировать проблему и набраться сил дать отпор. Марк и Джен назвали свой цикл раздора «Индивидуальный тур», намекая на извечный повод для ссор: возвращение Марка из командировки.

в) Последствия

Чтобы оценить последствия конфликта, важно разобраться, как он отражается на ваших отношениях с окружающими и способности выполнять свою работу. Вы удивитесь, обнаружив, как сильно противостояние может испортить жизнь.

Несколько лет назад я консультировал региональную компанию, руководители которой столкнулись с внезапным падением производительности труда сотрудников. В ходе бесед с топ-менеджерами всех подразделений всплыла проблема: из-за того, что люди чувствовали себя задетыми чрезмерной критикой, обесцениванием их труда и требованиями беспрекословного подчинения, возникали регулярные конфликты. За нездоровую атмосферу пришлось дорого расплачиваться: сотрудники либо увольнялись, либо работали небрежно, с трудом заставляя себя каждое утро приходить в офис. Проанализировав сложившуюся ситуацию, основатели компании решили провести тренинг по мастерству переговоров для всего коллектива, чтобы укрепить дух товарищества и воодушевить сотрудников. Результаты оказались поразительными. Детальная, с расчетом на несколько лет, программа антикризисных мер помогла изменить к лучшему корпоративную культуру, развить у сотрудников навыки по разрешению конфликтов и значительно улучшить финансовые показатели компании. Такого эффекта не удалось бы достичь, если бы не изначальный анализ, позволивший осознать разрушительные последствия конфликтов для судьбы компании.

Держите карту в голове

Теперь, когда у вас в руках есть схема, чтобы отслеживать путь развития навязчивого повторения, начинайте активно ею пользоваться. Анализируйте свои столкновения, замечая повод, цикл раздора и типичные последствия. Вот простой прием, который пригодится в этом деле. Приучайте себя обращать внимание на то, что ученый Антониу Дамазиу называет «телесными маркерами» (somatic markers){115}115
  Подробнее о телесных маркерах см.: Damasio 1994.


[Закрыть] – волны смутной тревоги и неудобства, накатывающие, когда нынешние обстоятельства напоминают угрожающую ситуацию из прошлого. Запоминайте эти ощущения: таким способом тело дает знать о потенциальной опасности{116}116
  Главная стратегия по избавлению от навязчивого повторения заключается в том, чтобы поймать искру до того, как вспыхнет пламя: возьмите за правило пропускать через сознание поступки, которые предшествуют навязчивому повторению. Существует временной промежуток между запуском поведенческого паттерна, проявляющегося в вашем поступке, и вашей способностью блокировать его осуществление. Это разновидность феномена, которое я называю «пространством между», и именно в этой точке у вас есть власть прервать цепь повторений. В хорошо известном научном эксперименте нейрофизиолог Бенджамин Либет просил участников посмотреть на часы и затем подвинуть руку в любом направлении – а после этого зафиксировать точный момент времени, когда они решили совершить движение. Участников подключили к ЭЭГ, чтобы иметь возможность определить электрическую активность в мозге. Либет достоверно обнаружил, что отклонения в показаниях ЭЭГ случались в среднем за полсекунды до того момента, как участники, по их собственным сообщениям, решали двинуть рукой.


[Закрыть]. Дискомфорт может быть предвестником возвращения к навязчивому повторению.