Текст книги "История России. От Горбачева до Путина и Медведева"

Здесь мы отметим скрытность Путина. Его публичные речи всегда были скорее щитом или зеркалом, а не окном. Журналист газеты «Коммерсантъ» Андрей Колесников повсюду следовал за ним многие годы. Но уже после первых двадцати четырех часов он узнал, что Путин «очень замкнутая личность». Чтобы продолжить дальше, нам нужно в данный момент соединить анализ и размышления. Хотя мы никогда не узнаем, что происходило в голове Путина, но мы можем заменить неосведомленные догадки тем, что лучше всего соответствует имеющейся информации.

Чекист

Вместе с Геннадием Зюгановым Путин провозгласил тост за Сталина.

Одно популярное на Западе мнение объясняло поведение Путина его сходством с бывшим агентом КГБ. Одни говорили, что он – прототип чекиста, истинно верующего в миссию советской службы безопасности. Первоначально, когда о Путине стали говорить, он счел благоразумным скрывать свои настоящие цели. Но эти цели всегда заключались в том, чтобы ввести прежние ограничения свобод, установленные его предшественником, восстановить полномочия служб безопасности, а также расширить геополитическое влияние России на территории бывшего Советского Союза. Те, кто раньше времени рассматривал Путина в этом ключе, изучили множество сведений, на которые потом опирались. В свой первый день на посту руководителя ФСБ в 1998 году Путин заявил генералам, собравшимся поприветствовать его: «Я вернулся в свой родной дом». На следующий год он возложил цветы на могилу Юрия Андропова, давнего руководителя КГБ и советского лидера, и открыл мемориальную доску на Лубянской площади в его честь. С лидером коммунистов Геннадием Зюгановым он провозгласил тост за Сталина. В разговоре с группой старших офицеров ФСБ через четыре месяца после того, как стал премьер-министром, он с каменным выражением лица сказал: «Я хочу доложить, что группа сотрудников ФСБ, направленная в командировку для работы под прикрытием в правительство, на первом этапе со своими задачами справляется». Во время его президентства вспышки оскорбительных заявлений в духе холодной войны[40]40
  вспышки оскорбительных заявлений в духе холодной войны: например, после трагедии в Беслане он практически обвинил Запад в помощи террористам Басаева. На митинге его партии «Единая Россия» в ноябре 2007 года Путин сказал, что его демократические оппоненты, «немного подучившись у западных специалистов», планировали провокации, чтобы попытаться восстановить «режим, основанный на коррупции и лжи» (А. Колесников «Единство форума и содержания», «Коммерсантъ», 22 ноября 2007 года. http://www.kommersant.ru/doc/828086).


[Закрыть] о внешних и внутренних врагах, предателях иногда подрывали его уверенные речи о модернизации и верховенстве закона.

При Путине силовики проникли во все отрасли государства. К 2002 году, по словам социолога Ольги Крыштановской, которая изучала российскую элиту, 33 % государственных министров имели опыт работы в службе безопасности или армии, по сравнению с 22 % в 1999 году, и было гораздо больше людей, занимающих должности пониже. Правительство и губернаторский корпус также увеличился, хотя и менее драматично.

Нет никаких сомнений, что Путин опирался на службы безопасности, считая самого себя чекистом и имея, в общем-то, не более чем формальную заинтересованность в демократии. В то же время он был весьма своеобразным чекистом. Он перешел на другую сторону, уйдя из органов безопасности в 1991 году работать на Анатолия Собчака, одного из самых резких критиков КГБ, и проявив уважение и личные симпатии к этому одиозному демократу. Тогда в Москве он был связан с «Семьей» и ее интригами. Он объединился с Березовским, человеком, которого ветераны КГБ рассматривали как воплощение зла (магнат даже говорил, что он приглашал Путина на лыжные курорты). Генералы были в шоке, когда в 1998 году Ельцин послал этого подполковника, у которого еще молоко на губах не обсохло, командовать ими. Путин быстро сократил центральный аппарат КГБ на треть, отправив сотни людей в отставку и поставив своих санкт-петербургских коллег руководить оставшимися сотрудниками. Старая гвардия лоббировала, чтобы Примакова уволили, даже говорили премьер-министру, что Путин «наступил ему на хвост». В то же время друг Путина Березовский организовал пресс-конференцию, на которой ренегат офицер Александр Литвиненко обвинил своих начальников в планировании убийств и других преступлений. Сказать, что отношения между Путиным и высшими офицерами КГБ начали охлаждаться, ничего не сказать.

Путин был не уверен, примет ли его знать КГБ.

Даже детали, которые, кажется, сначала подтверждали, что Путин свой человек в КГБ, предполагают при подробном рассмотрении обратное. Почему он возомнил себя пупом Земли и стал устанавливать мемориальные доски, возлагать венки, пить за Сталина и так далее? Истинному члену организации не нужны были такие жесты. Его метод наступления ясно показывает, что он был не уверен, примет ли его знать КГБ[41]41
  не уверен, примет ли его знать КГБ: глава Государственной ассоциации ветеранов безопасности сразу после избрания Путина сообщил: «Мы наблюдаем за тем, какими будут его дальнейшие шаги. И если в ближайшие три-четыре месяца или полгода мы убедимся, что это идет на пользу государству, то у него будет много сторонников среди ветеранов. Да, мы помогли ему во время первых выборов, во время избирательной кампании. Но пришло время подождать. Путин может пойти в одну сторону и продолжать работать на благо „Семьи“… Или он может работать для государства. Или может работать для себя. На данный момент он не показал еще ничего» (С. Ламбросчини, KGB Veterans Head Has High Hopes for Putin).


[Закрыть]. Фраза «Я вернулся в свой родной дом», с которой он пришел на Лубянку в 1998 году, – фраза блудного сына, а не его надежного брата. Так же как и слова Кеннеди «Я в Берлине» находят отклик, только если не воспринимать их в буквальном смысле. Что касается шутки об агентах КГБ, проникающих в правительство, опять же, она актуальна в случае, если слушатели знают, что это на самом деле не так. Трудно представить себе, скажем, Крючкова, выдавшего такую реплику своим заместителям. Это ввело бы их в недоумение: почему это руководитель раскрывает свои секреты публично?

Тип мышления чекиста определяли две традиционные озабоченности – антисемитизм и антиамериканизм. Путину не хватало ни того, ни другого. Он особенно подчеркивал важность того, что необходимо было наладить отношения с главным раввином России Берл Лазаром, который стал одним из сильнейших его сторонников (впервые со времен революции русская армия получила своего собственного главного раввина). С самого начала он стремился начать улучшение отношений с Вашингтоном (хотя позже он разочаровался по поводу отсутствия ответной реакции). К тревоге бывшего КГБ и армейских генералов он закрыл прослушивающую станцию в Лурдесе, на Кубе, которая собрала 40 % российских разведывательных сведений на Соединенные Штаты. Его энтузиазм в отношении либеральной экономики и правовых реформ вызвал восхищение у журналиста New York Times Тома Фридмана. «Продолжайте болеть за Путина», – советовал он своим читателям, но благодаря этому не приобрел друзей на Лубянке. Враждебные судебные процессы, расширенное использование суда присяжных, ограничения на задержание подозреваемых и ослабление прокуратуры по отношению к судьям – все это должно было усугубить положение ФСБ[42]42
  все это должно было усугубить положение ФСБ: генеральный прокурор публично пожаловался на неясные основания, что «многие цивилизованные страны отказались от суда присяжных. Они принадлежат другому веку» (Агентство Франс Пресс, Москва, 23 мая 2001 года).


[Закрыть] и их союзников – правоохранительных органов. Последние находили способы обходить эти новые ограничения. Но они, должно быть, тоже возмущались такими нововведениями.

Путин не выдумал идею замены выборов региональных губернаторов президентскими назначениями при условии подтверждения региональными законодательными собраниями. Став премьер-министром, Примаков предложил именно это. Его план отличался от плана Путина только в том, что он объявил о нем на пять лет раньше. Примаков призывал к конституционным изменениям, чтобы «восстановить жесткую вертикаль власти» еще до того, как Путин даже подумал об этом. Другие возможные президенты, такие как мэр Москвы Лужков и лидер коммунистов Зюганов, как ожидалось, могли навязать еще более жесткий контроль над губернаторами. Даже многие демократы-западники считали, что президент должен иметь возможность если не назначать губернаторов, то хотя бы увольнять их.

Что же касается ограничения возможностей олигархов, оба – и Примаков, и Лужков – одобряли пересмотр приватизационных сделок 1990-х годов, а при правлении Примакова были выданы ордеры на арест Березовского[43]43
  были выданы ордеры на арест Березовского: обвинения были сняты с Березовского в ноябре 1999 года, после того как Примакова сняли с должности премьер-министра, но были предъявлены новые обвинения и выдан ордер на арест в октябре 2001 года (Интерфакс, «Россия выдала ордер на арест Березовского», Москва, 19 октября 2001). Были также сняты обвинения против Смоленского.


[Закрыть] и Александра Смоленского, еще одного магната. Даже либерал Борис Немцов выступал за оказание давления на бизнесменов с угрозой ареста, чтобы заставить их вкладывать больше средств в Россию. Летом 1999 года он взял список олигархов, который считал должным направить премьер-министру Сергею Степашину, но последнего слишком рано уволили, чтобы он мог что-либо с ним сделать. Немцов также организовал встречу Путина и ведущих предпринимателей, в ходе которой Путин объявил о новых правилах.

Примаков проявил свое уважение к свободе прессы, пытаясь заполнить российские государственные СМИ бывшими агентами разведки. После вступления в должность премьер-министра одним из его первых действий было установить подписку о неразглашении информации в Кабинете министров. Немцов пишет, что всякий раз, когда он обсуждал откат Путина с Чубайсом, последний всегда отвечал, что «Примаков и Лужков были бы еще хуже». С точки зрения экономической политики и, возможно, гражданских и политических свобод он был прав.

Отличие от ельцинской эпохи также может быть преувеличенным. Ельцин как-никак именно сам заменил выборы губернаторов с президентского назначения в первые годы своего правления. На словах это опять же, предопределило фразу Путина, что необходимо «построить жесткую, сильную систему управления по вертикали». Там, где Путина называли диктатором, поступки Ельцина не вызывали практически никакой критики со стороны Запада. Еще в 1996 году помощники Ельцина подготовили закон, аналогичный тому, который позднее издал Путин. Этот документ позволял президенту увольнять губернаторов, нарушающих федеральные законы. Дума не имела право их увольнять.

В 2001 году правительство приняло поддержанный Кремлем закон «О политических партиях», который усложнял процедуру регистрации новых партий. Это было частью проекта Путина по централизации власти. Однако многие наблюдатели выступали в поддержку мер по стимулированию консолидации партийной системы. Ельцин призывал к подобному закону еще в 1997 году, а председатель Центральной избирательной комиссии добивался его принятия в 1999 году. Закон «О борьбе с экстремистской деятельностью» 2002 года справедливо критиковали за его широкое и расплывчатое определение понятия «экстремизм», в которое входило такое значение, как «унижение национального достоинства». Опять же это произошло еще до Путина. Предварительный проект закона был представлен в Думе летом 1999 года на фоне озабоченности по поводу нападений скинхедов на представителей этнических меньшинств.

Путин также не сделал ничего нового в плане привлечения силовиков на высокие посты. Ельцин делал то же самое на протяжении всего своего президентства. Согласно Крыштановской, доля ветеранов службы безопасности и вооруженных сил в правительстве удвоилась в период между 1988 и 1993 годом, а затем к 1999 году удвоилась еще раз. Последние три премьер-министра Ельцина были выходцами из ФСБ или разведки. К концу 1990-х почти весь политический класс предпочитал привлекать специалистов по безопасности к руководству, чтобы укрепить государство.

«Так что не просто Путин привел силовиков, – пишет Крыштановская. – Политическая элита пригласила их навести порядок в стране, признав тем самым собственное бессилие».

Короче говоря, Путин был далек от традиционного чекиста. Хотя он и продемонстрировал уважение и лояльность по отношению к ФСБ, его взгляды гораздо современнее (прорыночные, прозападные, а не антисемитские), чем убеждения тех, кто связан с Лубянкой, а «старая гвардия» изначально смотрела на него с подозрением. Он верил, что силовики ему необходимы в качестве поддерживающей базы и инструмента для достижения своих целей, и он переоценил их эффективность. Но он рассматривал их как средство, а не кладезь мудрости. Путин также не привлекал силовиков для того, чтобы потянуть Россию в совершенно новом направлении; он продолжил тенденцию, начатую еще при Ельцине, которая получила поддержку у политиков разных взглядов. В противостоянии с олигархами и губернаторами он сделал то, что почти все политические лидеры считали необходимым. Очутившись в необычайно благоприятных условиях, ставленник Ельцина централизовал власть несколько больше, чем некоторым хотелось бы, хотя его основные соперники на президентских выборах, скорее всего, сделали бы больше для возобновления приватизации. Одновременно Путин осуществлял другие стратегии, которые старая школа силовиков принимала в штыки.

Были ли эти стратегии просто показухой, чтобы скрыть свои истинные намерения? Настоящий офицер КГБ не видел бы никакой необходимости в такой показухе. Порядок можно было бы навести гораздо быстрее, если делать это с меньшей осмотрительностью. Путин, возможно, потерял часть правительственной поддержки со стороны уменьшающихся в количестве крайних либералов, но он получил больше, со стороны националистов и коммунистов. В то же время либеральные инициативы Путина выходят за грани ожидаемого, даже в рамках проведения сложной пиар-кампании. С точки зрения большинства силовиков, существовали реальные затраты на закрытие в одностороннем порядке важных активов разведки на Кубе и во Вьетнаме, ослабление прокуратуры, предельного содержания подозреваемых под стражей, а также сокращение срока военной службы с двух лет до одного года. Даже будучи старожилом КГБ, ему хотелось подбодрить рынки, он, вероятно, не зашел настолько далеко, чтобы сократить ставку налога на прибыль до 13 %, узаконить продажу земли, облегчить процедуру регистрации для предприятий, уничтожить валютный контроль, а также назначить Андрея Илларионова своим советником.

А если скрывать свои истинные намерения считалось хорошей идеей в 2000 году, почему тогда в 2005 году все стало совсем по-другому? Если рассматривать Путина в качестве простого лоялиста КГБ, эволюция его политики остается загадочной.

Жажда власти?

Некоторые предполагают: только жажда власти побудила Путина к действию. Если это так, то он отлично это скрывал. В тот день, когда Ельцин представил его как наиболее подходящего преемника, журналист спросил Путина, готов ли он баллотироваться на пост президента. Его ответ о борьбе за Кремль прозвучал настолько жалобно, как будто бы его подвергли процедуре колоноскопии: «Было бы неловко говорить, что я не готов, если президент решил, что я готов». Это было после того, как общественная поддержка Ельцина устранила необходимость быть скромным. Кадры, когда Ельцин представляет Путина как своего фаворита, больно смотреть. Молодой бюрократ стоит в темном костюме, заметно нервничая. Ельцин цепляется за руку Путина[44]44
  Ельцин цепляется за руку Путина: кадры можно увидеть в документальном фильме «Взлет и падение российских олигархов», часть 9 (можно найти на сайте адвоката Роберта Амстердама, www.robertamsterdam.com/2007/11/video_the_rise_fall_of_the_rus.htm).


[Закрыть] чуть выше локтя, как будто опасаясь, что он убежит. Став президентом, Путин часто выглядел так, как будто хотел поскорее оказаться в другом месте. Наблюдая за ним по телевидению, один из комментаторов писал: «От бремени власти… президент становится буквально серо-зеленым. Как прибрежное море в пахучем районе индустриальной Одессы».

Став президентом, Путин часто выглядел так, как будто хотел поскорее оказаться в другом месте.

Он никогда не баллотировался на должность президента вплоть до 2000 года, когда его уговорили это сделать. Позже он решит уйти с поста по истечении двух сроков. Если бы Путин захотел остаться в Кремле и после 2008 года, ему явно хватило бы голосов, чтобы внести поправки в конституцию, разрешающие баллотироваться на третий срок. Он бы победил с большим перевесом голосов. Его сторонники умоляли остаться, но он отказался. Я никогда не видел, чтобы Путин был таким счастливым как в ночь выборов 2008 года, когда на фоне мягко падающего снега он появился на сцене, за пределами Кремля, чтобы поздравить Медведева с победой.

Конечно, Путин все равно остался на должности премьер-министра, и в течение первых двух лет казалось, что он еще, принимает ключевые решения. В этой роли он одновременно выглядел и скучно, и озабоченно. Ему не хотелось оказаться на заднем плане, как это произошло, когда он практически вытолкнул Медведева из кадра во время съемки его инаугурации. Он старательно сохраняет за собой право баллотироваться на пост президента еще раз в 2012 году. Когда Медведев в ноябре 2008 года представил законопроект об увеличении президентского срока с четырех до шести лет, это было рассмотрено как подготовка к возвращению Путина в Кремль на еще более долгий срок.

И все же, если жажда власти действительно истинный мотив, зачем тогда было соглашаться на роль второго, когда можно было бы сохранить лидирующие позиции? Что выбрал бы лидер с истинным призванием к самодержавию вместо этой деликатной двухступенчатой конституциональности? Какой бы жаждой власти он ни обладал, желание остаться порядочным его сдерживало. Большую часть времени эксперт Станислав Белковский предполагал, и это гораздо более правдоподобно, что Путин любит не власть как таковую, а атрибуты ее – «дворцы, самолеты, лимузины, яхты, почетные караулы, вино Чарльз Лафит урожая 1815 года…». Его истинное сильное желание, как часто казалось, – быть не президентом, а экс-президентом, членом клуба старших государственных деятелей, отставных руководителей и многонациональных председателей правления, которые встречались в Давосе и на конференциях Трехсторонней комиссии. Однажды в лимузине он сблизился с Киссинджером. Они поддерживали связь.

Одержимость Чечней

Жестокое и неконтролируемое подавление в зоне ведения чеченской войны, казалось, подорвут не только заявление Путина о правопорядке и современном управлении на остальной территории России, но и его приверженность к этому. Для Путина Чечня была навязчивой идеей. Это было настолько личным, что сатирик смог пошутить про лежащий на столе Путина нож для вскрытия писем, вырезанный из берцовой кости Шамиля Басаева.

Для Путина Чечня была навязчивой идеей.

Когда это было необходимо, он мог вспыхнуть, как в случае с французским журналистом, которого он осуждал за то, что тот слишком симпатизировал чеченцам, принял ислам и сделал себе обрезание так, что «больше ничего не отрастет». В такие моменты он, казалось, искренне боялся, что армия террористов может распространить исламский фундаментализм вверх по Волге. Война подтолкнула его к более жестким подходам и сблизила с вооруженными силами и службами безопасности. Каждый теракт провоцировал ужесточение контроля над прессой и централизацией политической власти.

Ему также казалось, что Чечня демонстрирует лицемерие и цинизм Запада. Он был взбешен, что Соединенные Штаты и Великобритания собирались предоставить убежище чеченским лидерам и поддержать сторонников чеченских группировок, проводивших пропаганду на своих территориях. Он, по-видимому, считал, что военные на Западе – предположительно в службах безопасности США и Великобритании – помогали чеченским сепаратистам в надежде ослабить Россию. Вскоре после теракта в Беслане московская газета опубликовала список[45]45
  московская газета опубликовала список: см. «Великий североамериканский тиран» на agentura.ru.


[Закрыть] организаций, в основном из Соединенных Штатов, которые, по ее мнению, «под прикрытием благотворительной деятельности оказывают помощь чеченским сепаратистам». По данным самой газеты, список попал к ним из-за утечки информации в одной из российских спецслужб. Одна из организаций в списке, имеющая офисы и в Великобритании, и в Соединенных Штатах, как сообщалось, «находилась под контролем и финансировалась спецслужбами Великобритании». Можно предположить, что Путин получал подобные сообщения на официальных бланках ФСБ. Были они достоверны или нет, но, он, похоже, в них верил.

Ясно, что Чечня имела второстепенное влияние на его стиль правления. Это, возможно, ускорило его разочарование Западом. И все же самое интенсивное вовлечение Путина в чеченские ужасы в течение 1999–2001 годов совпадало с его либеральным периодом. С другой стороны, стабилизация в Чечне после 2006 года нигде не принесла возрождения гражданских свобод. Прекращение войны, таким образом, выглядело больше катализатором для других тенденций, чем основным определением направления политики Путина.

Разочарование Вашингтоном

Все более и более резкие нотки враждебности, звучащие в речах Путина по отношению к Вашингтону, предполагали личное разочарование, близкое к предательству. Он рискнул. Он все еще оставался в Кремле новичком, однако переориентировал политику с хмурого негодования, оставшуюся после бомбардировок НАТО в Сербии, до радушных объятий с Западом. Он согласился вместе с США сократить ядерные арсеналы на две трети; не выдвигал официальных возражений по поводу размещения войск США в Центральной Азии; предлагал выйти за пределы полномочий и сотрудничать с разведкой во время войны в Афганистане; закрыл главную прослушивающую станцию на Кубе и даже подумал вслух, стоит ли России вступать в НАТО.

А что он получил взамен? США аннулировали Договор о противоракетной обороне, который Москва считала камнем преткновения их ядерной безопасности. Вашингтон настаивал на быстром расширении НАТО не только в Прибалтике, откуда ее разведывательные самолеты следили за внутренними районами России, но даже в Украине – сердце исторической Руси, и Грузии, вплоть до уязвимых границ России. Показывая, что они заботятся о международном праве только тогда, когда им это удобно, США вторглись в Ирак без разрешения ООН, на основе искаженных разведсведений, а затем имели смелость читать лекции Москве об использовании своего геополитического положения на своей территории.

Конгресс отказался даже прекратить применение поправки Джексона-Вэника – пережиток холодной войны, которая отрицала статус наибольшего благоприятствования для стран, ограничивающих эмиграцию. Россия разрешала свободную эмиграцию с начала 1990-х годов.

К моменту своего второго срока Путин явно чувствовал, что его принимают за дурака, но показывал, что наивно надеется на реальное партнерство с Соединенными Штатами. Это, несомненно, сделало его уязвимым для аргументов консервативных генералов, которые постоянно предостерегали не доверять американцам.

Заложник служб безопасности?

Когда Путин решил оставить КГБ в 1991 году, его друг Сергей Ролдугин напомнил ему одно высказывание: «Разведчики бывшими не бывают». У него не могло быть иллюзий на этот счет. КГБ был такой организацией, которая никогда ничего не забывала и не прощала. Тот, кто стал могущественным, узнав ее тайны, мог использовать эти знания только для того, чтобы навредить себе. Организации хотелось защитить саму себя.

Мы не знаем и, может быть, никогда не узнаем, какие взаимные обязательства связывали Путина с генералами на Лубянке. Учитывая, насколько сильно каждый мог навредить друг другу, кажется, можно справедливо предположить, что их отношения были сложными. В сентябре 2006 года, возрождая дело о коррупции, которое оставалось замороженым в течение многих лет, Путин отправил в отставку ряд высокопоставленных чиновников ФСБ. Но журналисты вскоре обнаружили, что некоторые из них продолжали работать на тех же самых местах. Никто не объяснит, как это могло произойти. Журналистка Юлия Латынина описала заседание в штаб-квартире ФСБ, во время которого молодой майор, спросил Путина, должен ли он и дальше подчиняться офицерам, которых Путин якобы уволил. Латынина пишет, что лицо Путина потемнело и он не ответил.

Боялся ли Путин затевать драку с Лубянкой? Некоторые, а в особенности диссидент-офицер ФСБ Александр Литвиненко, заявил, что службы безопасности взорвали жилые дома в 1999 году для того, чтобы свидетельствовать против Путина и приобрести рычаги воздействия на него. Если бы Путин провел расследование и разоблачил соучастие ФСБ, он мог бы сделать и ФСБ, и себя ненавистными стране. Если бы он не сделал этого, то навсегда остался бы уязвимым к утечке информации, раскрывающей, что все это им скрывалось. Он и ФСБ связаны друг с другом навеки.

Мнение о том, что Путин был в заложниках у близкого окружения ФСБ, звучало как-то неправдоподобно. Евгения Альбац, журналистка и эксперт КГБ и его преемников, основываясь на своих разговорах с членами комитета, почти не сомневалась, что Путин полностью контролировал и сохранил свободу маневра. По всем слухам, которые распространяли болтливые генералы по поводу конфликтов между группировками силовиков в 2007 году, почти никто не рассматривал Путина как менее могущественного командира. Сама по себе идея того, что оперативники, действуя централизованно или децентрализованно, добивались легкого прихода Путина к власти и взрывали жилые дома, не имеет особого смысла. Во-первых, в 1999 году члены КГБ все еще не доверяли ему. Примаков со своими давними связями во внешней разведке был, по крайней мере, таким же привлекательным для них кандидатом в президенты. Во-вторых, это могло привести к чудовищным последствиям: российская общественность могла бы легко обозлиться на тех, и в первую очередь на Путина, кто не смог защитить их. Доказательства, представленные сотрудниками Березовского, такими как Литвиненко, которые вряд ли были беспристрастными аналитиками, были в лучшем случае, наводящими, а в худшем – надуманными. Если все это неправда, то можно утверждать, что это, как сказал Путин, «аморально».

Разведчики бывшими не бывают.

И все же те, кто пытался проводить расследование по поводу взрывов жилых домов, один за другим умерли. Когда Дума отказалась проводить слушания, бывший диссидент и борец за права человека Сергей Ковалёв создал независимую комиссию для изучения доказательств. Одного из членов, депутата Госдумы Сергея Юшенкова, застрелили в апреле 2003 года. Другой, проводящий расследование журналист Юрий Щекочихин, умер спустя три месяца, по-видимому, отравившись редким ядом. Третий, известный журналист Отто Лацис, был жестоко избит на улице в ноябре 2003 года, но выжил; он умер после автомобильной аварии два года спустя. По состоянию дел на середину 2010 года Ковалёв, который публично выразил скептицизм по поводу той теории, что агенты ФСБ взрывали жилые дома, сам остался целым и невредимым. Александр Литвиненко, который продвигал эту теорию и предоставлял документы для комиссии, был отравлен полонием в Лондоне в 2006 году. Не существовало никаких четких доказательств связи любой из этих смертей с расследованием взрывов жилых домов, но картина была тревожной. Потом коммунистический спикер Госдумы Геннадий Селезнёв сделал странное заявление в ходе заседания 13 сентября 1999 года. После того как передали записку, Селезнёв сообщил депутатам, что только что был взорван жилой дом в городе Волгодонске. Информация была точной во всех деталях, кроме одной – взрыв произошел через три дня объявления Селезнёва[46]46
  через три дня объявления Селезнёва: И. Ванденко «Приказано забыть: Геннадий Селезнев отрекается от собственных слов», «Новые известия», 3 апреля 2002 года. Как ни странно, это не обязательно соответствует теории заговора ФСБ. Будь это заговор ФСБ, можно было бы ожидать, что после заявления Селезнёва организаторы отказались бы от этой атаки или перенаправили ее в другое место.


[Закрыть]. Если это случилось лишь по той простой причине, что официальное расследование было беглым, то остаются еще вопросы.

Политик

Отчасти просчет Путина в отношении демократии, возможно, отражает комплекс неполноценности той открытой конкуренции, которую он повлек за собой. Он был более честным, когда Ельцин впервые поднял вопрос о преемнике. «Я не люблю избирательные кампании. Правда, не люблю, – сказал Путин. – Я не знаю, как их проводить, и не люблю их» (см. главу 2). Он считал, что неприлично раздавать обещания как шоколадные батончики. Он чувствовал себя не в своей тарелке на общественно-политической арене, в неконтролируемых параметрах, которые так по вкусу пришлись Ельцину. У него не было уверенности в его способности общаться с людьми.

И все же, несмотря ни на что, нельзя было не заметить временами в Путине публичного политика, даже можно сказать – одаренного политика. Одним из таких моментов был случай в Видяево, на арктической военно-морской базе на Баренцевом море. 12 августа 2000 года подводная атомная лодка «Курск» затонула после взрыва. Семьи погибших моряков собрались на санитарной лодке в порту, где провели несколько бессонных дней и ночей в ожидании новостей. Морские офицеры сообщали им фальшивую и запутанную информацию. А на десятый день после того, как подводная лодка пошла ко дну, Путин вошел в логово льва. Кремлевский пресс-пул остался в Москве. Но Колесников прибыл на два дня раньше, слившись с семьями, и был свидетелем приезда Путина.

Трагедия редко бывает безупречной, чистой, невинной. Все смешивается вместе: леденящая душу боль, усталость, гнев, отвержение, мысли о деньгах, жадность, страх, одиночество всегда кружили возле боли, истощения, гнева. Задача президента в том, чтобы понять, что в процессе общения с семьями до поздней ночи ему предстоит пройти через бурю эмоций. Если бы он сосредоточился на деньгах, когда нужно было сделать акцент на трауре, этого бы никогда не простили. Если бы он не упоминал о компенсации или если бы денег не хватило, это было бы одинаково плохо.

Сначала Путин засомневался, когда мятежные члены семей его перебивали и своими криками заставили его замолчать. Странно, но он разразился гневной тирадой на олигархов, как будто бы они позволили флоту прийти в негодность. Но тогда, по словам Колесникова, Путин нашел выход из трудной ситуации. Постепенно он выбрал правильный тон, почувствовал изменение настроения, направил свои слова прямо в сердце беспокойной толпы, пока не расположил ее к себе. На это потребовалось два часа и сорок минут. Но в конце концов он ее покорил. Он ушел, по словам Колесникова, «президент всех этих людей, которые до встречи с ним были готовы разорвать его на части».

Путин направил свои слова прямо в сердце беспокойной толпы, пока не расположил ее к себе.

Возможно это отчасти было потому, что он был так зол на Березовского, чей телеканал ОРТ показывал скорбящих родственников, кричащих в камеру. Он встретился с семьями, выслушал их страдания лично, в то время как олигарх сидел в Москве, используя трагедию для того, чтобы подорвать авторитет Путина. Он никогда еще не был таким незащищенным. И он не ударил в грязь лицом. Но тогда, что делать с той тревожной ухмылкой на лице Путина, когда американский журналист Ларри Кинг спросил, что случилось с «Курском» (как будто бы он не знал!), а Путин ответил просто: «Она утонула». Эту жуткую улыбку трудно как-либо объяснить, за исключением того, что Путин представил себе в мельчайших подробностях удовольствие от затопления беспардонного корреспондента, перестраховщиков и всего остального на глубине ста метров в Северном Ледовитом океане?

Председатель правления

Предположение, объясняющее поведения Путина, пожалуй, в том, что его главным мотивом была не власть, а выгода, его истинное призвание не политика, а бизнес. Цель Путина с этой точки зрения заключалась в создании империи международных компаний, управляемых его близкими соратниками, многие из которых были сотрудниками служб безопасности. Пока он был у власти, появилась плеяда новых олигархов, зачастую – выходцы из структур безопасности. Если сложить слова «олигарх» и «силовик», этих новых магнатов можно назвать силовархами.

В основе этой империи была компания «Газпром» – гигантская ведущая государственная газовая компания. Он был одержим ею[47]47
  Он был одержим ею: два журналиста, проводившие исследования в 2007 году в компании, написали, что все топ-менеджеры «Газпрома» утверждали: „Газпромом“ управляет лично Владимир Владимирович Путин» (В. Панюшкин и М. Зыгарь «Газпром: новое русское оружие»). Михаил Касьянов, премьер-министр в 2000–2003 годах, сказал, что дела «Газпрома» и «Рособоронэкспорт» по экспорту вооружений возглавляет друг Путина по Дрездену Сергей Чемезов. Это была одна из немногих областей государственной деятельности, в которую Путин вмешивался лично. Касьянов утверждает, что Путин лично обеспечивал налоговые льготы для «Газпрома» (М. Касьянова «Без Путина. Политические диалоги с Евгением Киселёвым»).


[Закрыть]. Путин помнил подробности счетов компании, ее правила ценообразования и трубопроводные маршруты. Он лично одобрял все назначения на уровне заместителей, иногда забывая сказать об этом фактическому генеральному директору компании Алексею Миллеру, как в случае с бывшим канцлером Германии Герхардом Шрёдером, когда попросил его стать членом совета правления дочернего газопровода «Газпрома» вместе со своим старым знакомым Маттиасом Варнигом. В 1990-х годах различные активы «Газпрома» исчезли в компаниях, принадлежащих друзьям и родственникам руководителей. Путин провел первые несколько лет, восстанавливая их. Но затем, во время его второго срока, контроль над ценными активами «Газпрома» стал переходить в руки одного из старых друзей Путина – банкира Юрия Ковальчука, чья бизнес-империя выросла с феноменальной скоростью. После того как «Газпром» приобрел у олигарха Романа Абрамовича нефтяную компанию «Сибнефть», большая часть ее нефти была продана еще одним старым знакомым Путина – Геннадием Тимченко. К 2008 году оба – и Ковальчук, и Тимченко – появились в списке миллиардеров журнала «Форбс».