Текст книги "История России. От Горбачева до Путина и Медведева"

Как только Путин стал близок к победе на мартовских выборах, Березовский от волнения очень хотел записать это себе в заслуги. За неделю до голосования журналист спросил его, поддерживает ли он Путина материально. «Конечно, вы думаете, я не в состоянии?» – ответил он. Путин пообещал положить конец политическому влиянию олигархов. «Это нормально, абсолютно правильно, – сказал Березовский. – Только это невозможно. Но слова правильные. Для избирателей». Когда на следующее утро я встретил Михаила Маргелова, одного из организаторов кампании Путина, он был в гневе. Мало того что Березовский пытался ослабить Путина, намекая, что он имел дела с одиозными олигархами, такими как он сам, но делал он это, когда уже было слишком поздно устранять последствия нанесенного кампании ущерба. «Березовский знает, какой момент лучше выбрать! – взорвался он. – Он выпускает газы, когда закрыты все окна и двери». Все равно Путин выиграл с 53 % голосов.

Вице-президент

В Кремле Путин почувствовал себя, по словам Чубайса, «фантастически свободным» и предлагал повестки дня, которые ему нравились. Его рейтинг был больше 70 %. В Думе партия «Единство» занимала ключевую позицию, поэтому она могла подделать большинство голосов практически в любом вопросе, объединившись с левыми или правыми. Региональные губернаторы, до сих пор подсчитывающие свою прибыль за предыдущие восемь лет, не сильно хотели спорить с военным лидером с астрономической популярностью. Единственной аналогией был кратковременный период в 1991 году, когда, казалось, вся Россия на стороне Ельцина, воодушевленного победой над августовскими путчистами. Но в то время как рейтинг Ельцина достиг апогея, а экономика разрушалась, Путину повезло больше: началось быстрое восстановление, которое продлилось до конца его второго срока президентства, хотя это понимали немногие.

Рейтинг Путина был больше 70 %.

Кроме неустанного ведения чеченской войны Путин проводил политику на трех фронтах. Он оказался поклонником идей свободного рынка – таким ярым, что заставил нервничать некоторых либеральных ученых, консультировавших его[34]34
  заставил нервничать некоторых либеральных ученых, консультировавших его: ректора Национальной академии экономики Владимир Мау в то время беспокоили слишком высокие ожидания Путина относительно экономических реформ, из-за чего могло наступить полнейшее разочарование, если бы реформы не удались.


[Закрыть] в этом вопросе. Он взял на работу для консультирования Андрея Илларионова, либертарианского экономиста, и сказал помощникам разработать планы по сокращению налогов и уменьшению бремени регулирования в бизнесе. Михаил Леонтьев, экономический комментатор, ставший поклонником Путина, взял у него в марте интервью, в котором глава государства расхваливал самого зловредного главного приватизатора, добавив, что России нужно еще шесть или семь Чубайсов. «Я попросил его уважительно не повторять этого публично, по крайне мере, до окончания выборов», – сказал мне Леонтьев.

Неожиданно став востребованными, разочарованные либералы в министерствах повытаскивали из глубин ящиков законодательство, которое давно было заблокировано. В течение нескольких лет они заменили прогрессивный подоходный налог, который практически никто не платил, на подоходный налог с единой ставкой 13 %; сократили налог на прибыль с 35 % до 24 %; ликвидировали оборотные налоги и налог с продаж; снизили налог, удерживаемый с зарплаты, с 36 % до 26 %, а налог на добавленную стоимость – с 20 % до 18 %. Так же как доля ВВП, были сокращены расходы. В 2000 году дефицит федерального бюджета превратился в профицит. Валютные резервы выросли с 8 миллиардов долларов в декабре 1999 года до 44 миллиардов долларов в 2003 году и до 460 миллиардов долларов в 2007 году. Новый Земельный кодекс, который впервые четко узаконил продажи городских земель, был принят в 2001 году; а сельскохозяйственных земель – в 2002 году.

В 2001 году Путин принял закон о борьбе с отмыванием денег.

Другие реформы были направлены на уменьшение регулирования и улучшение условий бизнеса. Должностных лиц обязывали регистрировать фирмы в течение пяти дней, стоить это должно было не больше 2000 рублей (тогда это было около 69 долларов. – Примеч. авт.). Законодательство ограничивало деятельность региональных властей по лицензированию и устанавливало сроки проверки органами данной фирмы. Милиция и санитарные инспектора потеряли право закрывать фирмы без решения суда, иногда власти пользовались этим для шантажа предпринимателей. Хотя исполнение новых законов оставляло желать лучшего и коррупция не исчезла, реформы не ослабили нагрузку на малый бизнес. Исследования показали, что доля новых фирм, зарегистрированных в течение пяти дней, увеличилась с 17 % в начале 2001 года почти наполовину в 2006 году. Более 2/3 фирм вынуждены были платить по-прежнему максимальную плату, однако и средняя величина тоже возросла. Компания проверялась примерно семь раз в 2001 году и только четыре раза в 2006-м. Любимой бюрократической уловкой было требование частого продления лицензии, что расширяло возможности для взяточничества. В период между 2001 и 2006 годом доля лицензий, действительных в течение не менее пяти лет, возросла с 13 % до 84 %. Путин в 2001 году также принял закон о борьбе с отмыванием денег.

Затем появились амбициозные планы по поводу проведения судебной реформы. Новые криминальные и гражданские процессуальные кодексы были приняты в 2002–2003 годах. Уголовный кодекс закрепил принцип состязательности, ввел презумпцию невиновности, увеличил права адвокатов (например, им разрешили проводить собственные расследования) и расширил использование суда присяжных во всех регионах, кроме Чечни, – ранее это было реализовано только в девяти регионах. Право санкционировать обыски и задерживать подозреваемых в течение более 48 часов было передано из прокуратуры судьям. Число арестов сразу же снизилось на треть. Правительство в четыре раза увеличило зарплату судьям в надежде, что это уменьшит коррупцию и даст возможность дополнительно финансировать судебных приставов и судебные сайты, где собирались размещать решения судов.

Вторая основная инициатива Путина касалась международных дел. Он начал улучшать отношения с Западом, которые охладились после бомбардировок Сербии и расширения НАТО на восток. Аннулировав решения своих военных советников, он закрыл базы в бухте Камрань, во Вьетнаме и Лурдесе на Кубе. Когда его спросили о НАТО, он поинтересовался, может ли Россия не присоединяться. И в знак глубокой солидарности, всеми замеченный, он был первым из мировых лидеров, кто позвонил президенту Бушу, после того как 11 сентября 2001 года нанесла удар «Аль-Каида». Буш в это время находился на борту самолета из соображений безопасности.

Однако самым главным проектом Путина, который определил его президентство, затмив и в конечном итоге подорвав положение других, стал проект по централизации власти. Даже когда Путин стремился либерализовать экономику и суды, он начал с концентрации власти в руках высших должностных лиц исполнительной власти и в первую очередь – в своих собственных. При Ельцине политическая власть из Кремля была отдана ряду других исполнителей – губернаторам, оппозиционным партиям, СМИ, крупному бизнесу, и каждый находил способ лоббирования собственных интересов и затруднял осуществление центральной политики. С одной стороны, это затруднило проведение экономической реформы и вызвало катастрофические взаимные блокировки, когда замаячил кризис. С другой стороны, конкуренция между различными интересами создала что-то типа плюрализма, хотя и недисциплинированного и зачастую коррумпированного. В ходе своей предвыборной кампании Путин обещал вновь восстановить порядок, при котором он собирался урезать власть этих исполнителей и обеспечить лояльность Кремлю.

Первыми на очереди были олигархи. Путин сказал избирателям, что «класс олигархов перестанет существовать». По его мнению, олигархи завладели наиболее ценными российскими компаниями в 1990-х годах, подкупив чиновников, запугав или избавившись от соперников и применив юридические лазейки. На кремлевском заседании с двадцатью одним ведущим бизнесменом через два месяца после инаугурации Путин установил новые правила. У ФСБ были документы, в которых подробно было описано, какие законы нарушил каждый магнат на пути из грязи в князи. Отныне они должны были выйти из политики и советоваться с Кремлем по поводу заключения крупных сделок. В противном случае ими займется прокуратура.

Три олигарха и несколько менее крупных магнатов не прислушались к предупреждению. Каждый проиграл битву и либо сбежал в добровольное изгнание, либо, как в случае с нефтяным миллиардером Михаилом Ходорковским, оказался в тюрьме. Других деятелей, таких как главу «Газпрома» Рема Вяхирева, вынудили уйти в отставку. Березовский, жалующийся на скуку после победы Путина, осел в Лондоне. Поддержав Путина и выступив против Примакова, он попал из огня да в полымя.

Ходорковский, который надеялся на финансирование развития независимого гражданского общества в России, решил не уходить. 25 октября 2003 года команда агентов ФСБ в бронежилетах и масках ворвалась в самолет магната, который заправлялся за пределами Новосибирска в Западной Сибири, и арестовала его. В течение следующих двух лет он и его коллега Платон Лебедев были осуждены и признаны виновными за уклонение от уплаты налогов и мошенничество. Их приговорили к девяти годам лишения свободы, позже срок сократили до восьми лет отбывания в сибирском исправительно-трудовом лагере. Между тем нефтяная компания Ходорковского ЮКОС, имевшая репутацию компании, обходившей закон и в 1990-х годах ставшей моделью корпоративной прозрачности, была раздроблена, а ее основные активы быстро и дешево продали через подставную компанию государственной компании «Роснефть», которая к 2007 году с шестого места среди крупнейших по величине производителей нефти в стране перепрыгнула на первое. Летом 2004 года давний помощник Путина Игорь Сечин был назначен председателем совета директоров компании «Роснефть». Судебные разбирательства по поводу вынесения приговора Ходорковскому и банкротства ЮКОСа из-за налоговых задолженностей были омрачены столькими ошибками и процессуальными нарушениями, в том числе преследованием и привлечением к ответственности адвокатов Ходорковского, что состояние российской судебной системы стало международным скандалом.

Сказав, что России необходима строгая вертикаль власти для того, чтобы остановить страну от распада, Путин также приступил к «укрощению» региональных губернаторов. В 1990-х годах Россия стала скорее феодальной, чем федеральной. Многие губернаторы жестко правили своими вотчинами, заставляя избирателей повторно их переизбирать, в то время как Кремль, Дума и олигархи выступали против друг друга. К 2005 году Путин реструктурировал отношения между Москвой и регионами. Если ранее губернаторов избирали прямым голосованием, то теперь их выдвигал сам Путин, а утверждали их региональные законодательные органы. Они потеряли свои места в верхней палате правительства, а вместе с ними и судебный иммунитет. Региональные бюджеты теперь получали только 35 % государственных доходов, по сравнению с 54 % в 1999 году. Семь президентских префектов со штабами, набранными из служб безопасности, осуществляли контроль за финансовой деятельностью губернаторов. Руководители регионов не вели открытую борьбу с Кремлем, а некоторые, казалось, были в восторге от нововведений.

Принимая должность, Путин уже предвзято относился к российским СМИ. Средний российский отдел новостей, по его мнению, отличался от публичного дома только декором. Пресса была «продажной до корней волос». К сожалению, он был прав. Написание лживых историй только ради денег стало широко распространенным явлением. Путин начал вновь устанавливать контроль. Кампания началась с того, что он взял под свой контроль телеканалы ОРТ (забрал у Березовского) и НТВ (у Гусинского). Олигархам пригрозили тюрьмой, если они не сдадут своих акций и не уедут из страны. Компания «Газпром» через дочернюю компанию начала скупать ведущие газеты и журналы, как это делали некоторые магнаты, преданные Кремлю. Газеты, тем не менее, остались более независимыми, чем телевидение, предположительно из-за презрения Путина к печатным СМИ. «Да кто ее читает, вашу прессу?» – дразнил он журналиста Владимира Соловьёва. Открытая политическая дискуссия, от самой безобидной до весьма щекотливой, процветала в Интернете. Возможно, так выражалось презрение Путина к СМИ.

«Почему чиновники должны обращать внимание на Интернет? – спросил он в январе 2010 года. – В Интернете содержится 50 % порноматериала». В России свобода слова, как сказал один оппозиционный политик в 2002 году, но только «не в прайм-тайм».

Многие менее значимые изменения заставляли журналистов подвергать цензуре самих себя. Редакторы привыкли к сердитым звонкам из Кремля. Чтобы избавить журналистов от труда придумывать свои собственные вопросы, пресс-секретарь Путина Алексей Громов раздавал их заранее. «Как вы посмели! – взорвался он, когда один западный журналист спросил то, что не было проверено. – Вы что, правил не знаете?! У нас тут несанкционированных вопросов не задают! Еще раз так сделаете – и вылетите отсюда!» Руководителей трех основных телеканалов каждую пятницу вызывали в Кремль, чтобы поставить их в известность о том, какие события недели должны быть освещены в репортажах. Несколько журналистов[35]35
  Несколько журналистов: тем не менее, по данным Международной федерации журналистов, число успешных судебных расследований убийств журналистов при Путине увеличилось. См. также главу 10.


[Закрыть], расследовавших коррупцию в вооруженных силах или в Кремле, были убиты. Таких преступление было раскрыто очень мало.

Выборы стали менее свободными и справедливыми, так как чиновники на всех уровнях стремились подделать результат – заставляли граждан голосовать за определенных кандидатов или даже фальсифицировали результаты. Косвенные данные свидетельствуют о том, что в 1990-х годах на самом деле этим занимались сначала оппозиционные партии – первыми стали такое практиковать коммунисты, а в 1999 году – и партия губернаторов Лужкова, этим партиям были выгодны избирательные манипуляции[36]36
  были выгодны избирательные манипуляции: в России очень высокая явка избирателей в регионе принималась часто за нарушение. Высокая явка географически коррелирует с большинством голосов за коммунистов в 1993, 1995 и в первой половине 1996 года, за «Отечество – вся Россия» Примакова и Лужкова в 1999 году и «Единую Россию» Путина, Медведева в 2000–2008 годах.


[Закрыть]. Таким образом, мошенничество применялось для ослабления позиций Кремля. При Путине все стало наоборот. Ирония заключалась в том, что на каждых президентских выборах с 2000 по 2008 год кандидат от Кремля мог легко выиграть без каких-либо интриг: Путин был на самом деле популярен. Почему Кремль поддерживал такие излишние мошенничества – остается загадкой.

Правительство перестало быть препятствием для президентской власти.

Особенно после 2003 года, когда партия в поддержку Путина (сейчас она переименована в «Единую Россию») получила абсолютное большинство голосов, правительство перестало быть препятствием для президентской власти. Во всех странах законодательный надзор ослабевает, когда президент и правительственное большинство принадлежат к одной и той же партии. Но при Путине неофициальные препятствия для такого надзора были особенно заметны. Дума отказалась проводить расследования взрывов жилых домов 1999 года и проголосовала за то, чтобы опечатать все материалы, касающиеся инцидента в Рязани, на семьдесят пять лет. Тем не менее некоторые депутаты пытались вести самостоятельные расследования. Один умер, скорее всего, от отравления. Второго застрелили на улице.

Чтобы централизовать партийную систему, Путин уговорил Думу изменить правила голосования на ее выборах до системы простого пропорционального представительства. Ранее половина депутатов избиралась пропорционально по партийным спискам, в то время как другая половина баллотировалась в отдельных округах.

Некоторые депутаты, представляющие отдельные округа, показали нежелательную независимость. Уверенный в том, что всегда сможет подобрать под себя оппозиционных лидеров, Кремль предпочитал систему, например, закрытого списка пропорционального представительства, применяемую партийными лидерами. Чтобы маленькие партии держать в стороне, порог мест был увеличен с 5 % до 7 % голосов по стране.

Нервничая из-за оппозиции, власти ужесточили правила проведения уличных шествий и усложнили процедуру созыва национальных референдумов. При Путине демонстранты часто объединялись, их арестовывали. Партиям, находящимся в немилости у Кремля, было отказано в регистрации, а газеты предупредили, чтобы не делали о них никаких сообщений. «Если нет партии, – объяснил представитель правительства, – невозможно о ней ничего написать». Вместе с «Единой Россией» правительство установило дисциплину. Законодатели-новички партий были вызваны в Кремль, по словам одного из них, их отругал помощник Путина за то, что «они вели себя, как будто они избранные представители», и дал указание «просто голосовать, как сказали». Более затруднительные процедуры регистрации были введены для неправительственных организаций, а официальная Общественная палата, созданная для обсуждения социальных вопросов и представлявшая собой «гражданское общество», состояла из людей, придерживающихся умеренных взглядов.

Даже судебная система, которую Путин как юрист, казалось, так страстно начал реформировать, все сильнее подчинялась Кремлю. Процедура возбуждения уголовных дел в отношении судей упростилась. Хотя они и назначались пожизненно судейской коллегией, состоящей в основном из других судей, президент выбирал председателя каждого суда, который распределял дела между судьями, решал кадровые вопросы, влияя на продвижение по карьерной лестнице и мог возбуждать разбирательства по причине их увольнения. Такие назначения были проверены бывшим санкт-петербургским коллегой Путина Виктором Ивановым. В 2005 году двое судей обвинили главного судью Москвы, что он их уволил, потому что они сопротивлялись давлению подчиниться властям. В 2008 году первый заместитель председателя Высшего арбитражного суда заявила, что кремлевский чиновник сделал ее повторное назначение зависимым от изменений антиправительственного постановления. В одном отношении судьи действительно продолжали следовать предсказуемым правилам: они по-прежнему оправдывали только 1 % обвиняемых в уголовных преступлениях.

Авторитарным был скорее стиль правления Путина, чем само государство.

Критики видели в такой концентрации власти схожесть с авторитарным государством. Однако то, что было авторитарным, было скорее стилем правления Путина, чем самим государством. Он изменил формальные политические институты сравнительно мало. Когда позже у него были голоса, чтобы внести поправки в конституцию, он почти педантично отказался это сделать. Значительные изменения правил, которые действительно имели место, например, при назначении губернаторов и введении пропорционального представительства в думских выборах, вряд ли бы означали тиранию, а многие новшества, которые подвергались резкой критике в России, отражали основные черты, найденные во многих респектабельных демократиях (см. главу 10). Более строгие законы устанавливали штрафы за получившие широкое распространение акты экстремизма и уполномочивали агентов спецслужб уничтожать террористов за рубежом. Но по большей части не разработкой авторитарных институтов, а применением и злоупотреблением своими полномочиями была довольна команда Путина в преобладающих демократических рамках. Уверенные в общественной поддержке, они не выказывали должного терпения по отношению к оппозиции и не стремились к честной игре.

Разумное объяснение Путина по поводу такой централизации власти очень простое: было жизненно важно обеспечить порядок и восстановить эффективность государства после потрясений 1990-х годов. Только сильное централизованное государство могло защитить население и привести к экономической модернизации.

Но разве бюрократия действительно стала более эффективной и безопасной для населения? Государство, безусловно, возросло. За восемь лет, которые Путин находился на посту президента, было принято на работу около 363 000 чиновников, в основном это были федеральные агенты, базирующиеся в регионах. Правоохранительные органы росли как грибы после дождя. В США было двое судей и прокуроров на десять тысяч жителей. Когда к власти пришел Путин, в России было восемь судей; когда он ушел с поста – их стало 14. Расходы федерального бюджета на сотрудников правоохранительных органов и национальной безопасности выросли с 4 миллиардов долларов в 1998 году до 26 миллиардов долларов в 2007 году.

Несмотря на этот приток ресурсов, большинство признаков говорят о том, что государство стало не более, а менее эффективным. Меньше, чем при Ельцине, было построено жилья, проложено дорог, водопроводов и газопроводов. Число действующих государственных школ и общественного транспорта уменьшалось. Реформирование систем образования и здравоохранения неоднократно откладывалось. Только 22 % россиян считают, что было меньше коррупции и воровства среди руководства страны при Путине, чем при Ельцине; 71 % думают, что все было на том же уровне или даже больше. Глава Следственного комитета Министерства внутренних дел сказал, что число преступлений, связанных с коррупцией, удвоилось в период между 1997-м и 2007 годом. Что касается безопасности граждан, мало кто видел какие-либо улучшения. Каждый год при Путине намного большее число респондентов сообщали, что работа правоохранительных органов ухудшилась, а не улучшилась, и еще больше человек ответили, что ухудшилась их личная безопасность. Хотя к официальной статистике преступности необходимо относиться с крайней осторожностью (см. главу 10), она рисует сходную картину. Количество преступлений, зарегистрированных при правлении Путина – 3,1 миллиона в год, при Ельцине – 2,6 миллиона. Между тем количество обвинительных приговоров за зарегистрированные преступления снизилось с 0,36 при Ельцине до 0,31 при его преемнике.

Путин ворвался на политическую арену на фоне волны паники, вызванной терроризмом, и пообещал обеспечить безопасность. На самом деле при Путине страна перенесла свои самые кровавые происшествия. В октябре 2002 года группа, состоящая в основном из чеченских боевиков, захватила театр на Дубровке в центре Москвы во время исполнения мюзикла «Норд-Ост» и пригрозила всех взорвать. В сентябре 2004 года группа боевиков захватила школу, полную детей, в северо-осетинском городе Беслане. Как минимум 129 человек погибли во время первого захвата и минимум 334 человека, многие из которых дети, погибли во время второго захвата. Оба раза федеральные войска штурмовали захваченные места и были позже обвинены в том, что очень много человек погибло. После Дубровки председатель Московского городского комитета по здравоохранению сказал, что почти все жертвы погибли не от рук террористов, а от газа, который распылял спецназ для обезвреживания боевиков. После случая в Беслане местные жители говорили, что многие были убиты войсками спецназа, штурмовавшими школу. По данным опроса, проведенного в 2006 году, 52 % респондентов согласились, по крайней мере частично, с тем, что «бездействие и халатность» со стороны властей способствовали такому большому количеству погибших в результате террористических захватов на Дубровке и в Беслане.

Согласно статистике МВД, теракты совершались гораздо чаще при Путине (251 теракт в год), чем за последние три года правления Ельцина (24 теракта в год). Число инцидентов достигло 561 в 2003 году, а затем снизилось, но даже в 2007 году их количество было больше, чем в любой из последних трех лет правления Ельцина. Общественность, видимо, действительно не чувствовала себя безопаснее. В октябре 1999 года сразу после взрывов жилых домов только 38 % россиян верили, что власти[37]37
  только 38 % россиян верили, что власти: несмотря на это, доля населения, ответившая, что хоть немного опасается стать жертвами террористов, немного снизилась – с 86 % в сентябре 1999 года в разгар квартирных бомбардировок до 74 % в августе 2006 года. Только Чечня стала единственной областью, в которой, по мнению россиян, государство усилило уровень порядка, хотя и в жестокой форме, путем поддержки консолидации власти Рамзана Кадырова (см. главу 8).


[Закрыть] могли бы защитить их от террористических нападений. Семь лет спустя, в 2006 году, еще меньше – всего 31 % населения верили в это. Что касается внешней безопасности, армия продолжала разрушаться без проведения значительных реформ. Пилоты летали только нескольких десятков часов в год из-за нехватки топлива, моряки выходили в море только один или два дня в месяц, призывники страдали от ужасной дедовщины. В 2006 и 2007 годах 423 солдата покончили с собой.

Одним из ярких моментов было растущее использование коммерческих (арбитражных) судов предприятиями для разрешения свои споров – число дел выросло с 497 000 в 1999 году до 905 000 в 2007 году. Фирмы, которые оспаривали решения налоговых органов[38]38
  оспаривали решения налоговых органов: цифры за 2005–2007 годы из исследования, проведенного консалтинговой компанией «Эрнст энд Янг» (http://www.ey.com/global/content.nsf/russia_e). Конечно, фирмы могут счесть необходимым и возбудить уголовное дело, в случае если у них есть дела о явных нарушениях, неоднозначно отраженные в статистике.


[Закрыть] в суде, выигрывали во впечатляющих 89 % случаев. До тех пор пока не были вовлечены люди с огромными связями, суды иногда работали достаточно хорошо. Однако это было омрачено скандальными случаями, когда судьи уступили давлению со стороны высокопоставленных чиновников. Грубо политизированные разбирательства в таких случаях, как дело компании ЮКОС о налоговом долге, дискредитировали судебную систему.

Короче говоря, «громоздкий, неповоротливый, неэффективный государственный аппарат», который Путин ранее критиковал, за время его президентства стал еще более громоздким и неэффективным. Вместо того чтобы заниматься модернизацией и наведением порядка, Путин использовал доходы нефтяной промышленности своей страны для сглаживания упадка государства.

Тем не менее год за годом, несмотря на скрип бюрократии и ужасающую по размаху коррупции, популярность Путина оставалась астрономически высокой. Число поддерживающих его людей никогда не опускалось ниже 60 %, а иногда возрастало до 80 %. Многие факторы, возможно, сыграли свою роль, но один имел решающее значение. Как я напишу в главе 7, многие доказательства предполагают, что популярность Путина оставалась высокой из-за исключительной производительности экономики. В период с 2000 по 2007 год наличный доход с поправкой на инфляцию увеличился на 12 % в год. Большинство россиян приписали это по большей части руководству страны и были благодарны.

Россию окружали враги.

Переизбранный в 2004 году благодаря внушительной борьбе, испорченной нарушениями, Путин, казалось, меньше заинтересован в своем втором сроке с точки зрения реформирования государства, чем с точки зрения расширения бизнес-империй его друзей. К 2007 году девять членов из ближайшего окружения Путина[39]39
  девять членов из ближайшего окружения Путина: Игорь Сечин («Роснефть»), Виктор Иванов («Аэрофлот», «Алмаз-Антей»), Сергей Чемезов («Ростехнологии»), Алексей Миллер («Газпром»), Владимир Якунин («Российские железные дороги»), Николай Токарев («Транснефть»), Андрей Костин (ВТБ), Сергей Иванов («Объединенная авиастроительная корпорация») и Юрий Ковальчук («Банк России», СОГАЗ, «Газпромбанк», ОМЗ). Не все из них числились в спецслужбах, но у всех там были связи. По моим оценкам, из базы данных сайтов компании «Эксперт» и заявлений общий доход перечисленных компаний в 2007 году составил 221 миллиард долларов. ВВП в 2007 году составлял около 1258 миллиардов долларов (из-за отсутствия данных это заниженная оценка доходов).


[Закрыть], каждый из которых имел связи в службе безопасности или находился в тесных отношениях с высокопоставленными силовиками (как еще называют правоохранительные органы или агентов безопасности), возглавили компании, совокупный доход которых составил около 18 % ВВП. Мало что осталось от его раннего либерализма, кроме строгой финансово-бюджетной и кредитно-денежной политики. В то же самое время Путин, казалось, все больше уставал от лекций со стороны Запада о Чечне, демократии и сидевшем в тюрьме олигархе Ходорковском. Его полемика укрепилась. Казалось, он верит отчетам ФСБ, возглавляемого его старым санкт-петербургским другом Николаем Патрушевым. Россию окружали враги. Запад финансировал террористов в Чечне. Неправительственные организации, черпающие деньги из-за границы, подстрекали к революции. Руководство телевидением из Кремля стало еще более жестким. Определенные темы и люди, такие как бывший премьер-министр Михаил Касьянов и крайняя оппозиция – Национальная большевистская партия, не должны были появляться в прямом эфире. Программы со звонками слушателей, в которых Путин отвечал на якобы спонтанные вопросы простых россиян, снимались по сценарию, где все было продумано до мельчайших деталей.

Путин ужалил сам себя на украинских президентских выборах 2004 года, открыто поддержав пророссийского кандидата Виктора Януковича и отправив кремлевскую команду политтехнологов для поддержки его кампании, тем самым выступив против бывшего премьер-министра Виктора Ющенко. Когда Януковича объявили победителем, тысячи сторонников Ющенко, заявив, что выборы фальсифицированы, ночевали на главной площади Киева в знак протеста, названного «оранжевой революцией», до тех пор, пока выборы не были аннулированы и не проведены новые, на которых Ющенко победил. Сердитые комментарии Путина предполагали, что он принял это аннулирование очень близко к сердцу.

Как и Ельцин, Путин в последние годы своего правления был озабочен выбором преемника, которого принял бы народ и на которого можно было бы положиться. Как только приближалось голосование 2008 года, разгорелся конфликт между двумя фракциями силовиков, они начали арестовывать агентов друг друга. Некоторые наблюдатели считали, что администрация жесткого курса пыталась дестабилизировать политику и отношения с Западом в надежде убедить Путина остаться на третий, противоречащий конституции, срок. На протяжении 2006 года два ярых критика Кремля были убиты. Журналистка Анна Политковская была застрелена заказным убийцей. Затем Александр Литвиненко, бывший офицер КГБ, получивший политическое убежище в Великобритании, был отравлен полонием в лондонской гостинице, когда пил чай с двумя другими бывшими агентами КГБ. В обоих случаях критики Путина указывали пальцем на него. Отношения с Западом стали ледяными.

Казалось, что Путина загнали в угол его партнеры по службе безопасности. В ответ на это он ловко изменил направление. Удивив даже ближайших помощников, он занялся проведением кампании в поддержку «Единой России» на декабрьских выборах в Думу 2007 года. Он возглавил ее национальный список, появляясь на рекламных щитах (некоторые едва упоминали название партии), а также выступал с необычайно злобной предвыборной речью, в которой нападал на непатриотичные оппозиционные группы, которые «откармливали иностранные посольства, как шакалов, и рассчитывали на поддержку иностранных фондов и правительств». «Единая Россия» выиграла с 64 % голосов.

Затем Путин объявил, что поддержит на посту президента Дмитрия Медведева, бывшего профессора права, своего верного помощника со времен работы в Санкт-Петербурге. Медведева воспринимали как мягкого и самого современного из претендентов, его кандидатура противоречила основным группировкам силовиков. В свою очередь Медведев попросил Путина стать премьер-министром, если его изберут президентом. Имея поддержку партии «Единая Россия» и должность премьер-министра в перспективе, Путин однозначно сможет защитить своих союзников и управлять группировками после ухода из Кремля. 2 марта Медведев победил на президентских выборах с 70 % голосов. Это всего лишь на 1 % меньше, чем было у Путина в 2004 году.

Мотивация

Чем объясняется выбор, который он сделал? Почему он, способный одержать полную победу на выборах, вместо этого выбрал установку непрочных демократических институтов в стране и проектировал победы, которые он мог завоевать честно и справедливо? Почему он защищал неэффективную и коррумпированную бюрократию, а не строил современное государство, о котором так много говорил? И почему с годами стиль его управления изменился? В былые времена на концентрацию политической власти воздействовал энтузиазм экономического либерализма, правовой реформы, а также интеграции с Западом. В последний год правления его полемика носила крайне антиамериканский характер, а его окружение вряд ли беспокоилось сильнее о том, как бы скрыть свое увеличивающееся богатство.