Текст книги "Панцири"

15е число, Алексий Быстрорукий. День

Дорогу в Логбери я описывать не буду – если вы когда-нибудь путешествовали сквозь земли Срединной Лисовии, то вам хорошо известны эти бесконечные холмы, редкие рыжие леса, мелкие озера и пыльные обочины с не менее пыльными зеваками. Если же нет, то, поверьте, вы ровным счетом ничего не потеряли, более унылую и однообразную местность надо еще поискать.

Единственное, скажу, что несостоятельность графини как руководителя заставила нас напрягаться чуть больше положенного. Мы последними, и хорошо если вообще, узнавали о пополнении запасов провианта, на привалах над доставались самые худшие места, до нас последними доходили все приказы и новости. Мы, конечно, со своей стороны исправляли ситуацию, как могли, но будь поход чуть дольше, нам пришлось бы передраться со всеми отрядами в армии. А виной всему Диана, которую никто не воспринимал всерьез. С нами Фиалка явно не справлялась, и, если бы, не маячивший за ней капитан, мы бы, наверное, вовсе перестали ее замечать. В штабе ее тоже не считали ровней, она больше раздражала или вызывала смех. Ее не приглашали на планирование, ее мнение никто не слушал, а во время вечернего глинтвейна графиня сидела в своей палатке, пока остальные рыцари играли в карты и веселились. Будь Диана просто придворной дамой, бесспорно, ей бы оказывались все приличествующие знаки внимания. Но она посмела, хоть и не по собственному желанию, лезть в военное ремесло, а в этой песочнице конкуренцию не терпели.

Завтра мы достигнем вонючего, словно подмышка рыбака, Логбери. А сейчас, наговорившись вдоволь, просто шагаем по дороге, бряцая амуницией и поднимая пыль.

Ах да, забыл сказать – на плечах у нас теперь красуются проклятые цветочки, выведенные под единый трафарет. Что ж, кто-то из обоза недосчитается краски, зато Мертвец, кажется, доволен.

17е, день Кириллы Северного. Утро

Скрывать не стану – нас всех пугает морской переход, пугают безграничные морские дали и крутая волна. Всех – кроме Пикси.

– Да как можно не уметь плавать? – удивленно вопросил сын северного народа. – Там, где вы родились, рек и озер что-ли не было?

– Там, где родился я, был только фонтан с золотыми рыбками, горный ручей и похожий на тебя ишак, что тоже задавал такие дурацкие вопросы, – ответил Ариф.

– Чтобы учиться плавать, это ж в воду надо лезть, – сказал Руни. – Это либо раздеваться донага, либо в одёже мокнуть. Мокнуть глупо, а раздеваться – греховно.

– Тьфу на вас, – махнул рукой Пикси. – А ты, Дикий, тоже не умеешь?

Я кивнул. Одно дело с девками на мелководье плескаться в ночь Сахарной Луны, другое – плавать. Зачем это, для чего? Мне и ногами прекрасно ходится.

– Оболтусы вы, – беззлобно заключил Пикси. – Ну а если кораблекрушение? Тонуть будете? Так ведь сразу на дно уйдете!

Руни, которого при виде холодной морской глади и без того трясло, тихонько охнул.

– А так утопнем уставшими, – фыркнул Ариф. – Ты куды посередь океана плыть собрался? Или мы чего не знаем, и ты способен круглыми сутками на плаву держаться?

– А может и способен, – уперся Пикси.

– Ага, конечно. Если только по причине чрезмерной говнистости, – парировал Ариф.

Весь этот разговор мы вели на пирсе Логбери, усевшись на просоленные бочки. Ударный корпус генерала Лемана запаздывал, и мы вынужденно коротали время в порту, разглядывая корабли и пытаясь добыть местный черный ром.

В своей жизни я ходил под парусами дважды, и оба раза вспоминаю с содроганием. Первый раз случился еще на заре моей службы, когда гильдия торговцев наняла солдат охранять караван, следующий к берегам Каракурта, а второй совсем недавно, и изначально планировался как легкая прогулка через пролив близ Мраморных Зубов.

По дороге на Каракурт нас настиг самый сухой штиль, который только можно придумать, и мы неделю сидели на веслах, падая в обморок от обезвоживания и солнечных ударов. А у Мраморных зубов наш корабль попал в такой ужасный шторм, что по прибытию в место назначения несколько пехотинцев сразу же постриглись в монахи, и даже Ариф, кажется, не сквернословил потом почти месяц. Собственно, тот шторм даже меня сподвиг начать вести этот дневник, когда в темноте трюма я вдруг ясно осознал бренность бытия и свою безвестную скоротечность в истории этого мира. О нет, я не подумал вдруг, что лучше было бы сидеть в теплой отцовской конторке, чем быть здесь, в разваливающейся на части посудине, среди блюющих товарищей. Как я и говорил, я ни о чем в своей жизни не жалею. Но вот оставить после себя хоть какой-то след вдруг очень захотелось. Ведь жалко сгинуть вот так, в пустоту, где даже останков не найдут.

В том трюме я оставил свое первое послание будущим поколениям. Если вдруг кто-то из них осмелиться плыть на том же чертовом баркасе, спустится в трюм и в свете бледной лампы приглядится, то станет обладателем результата моей усидчивой наблюдательности, вырезанного кинжалом на промасленной поверхности бортовых досок.

«Ариф блевал пять раз, Руни – семь, Пикси – два». И подпись – «Дрю Ормандо – молодец».

– Смотрите! – оживился Руни. – Новое мясо!

По широкой лестнице спускалась разношерстная толпа, которую капитаны разбили на четыре группы. Наши выделялись издалека – здоровенные, угрюмые, бритые наголо. Но не все – в глаза бросался бледный конопатый парень, который постоянно улыбался, словно дурачок. За что получил нагоняй от Мертвеца, после чего втянул голову в плечи и больше не отсвечивал.

– Что-то их многовато, – прокомментировал Пикси. – Вроде бы, нас не так сильно покрошило в последней баталии.

– Укрупняемся, – буркнул Ариф. – Чай, не на прогулку идем.

– Интересно, Каркар им сразу всю амуницию выдаст, или как нам выдавал, частями? – вслух размышлял Пикси. – Помните, сколько времени ходили в бой, словно набор «Собери пехотинца»? Кто в наручах, кто в поножах, кто в кирасе?

– Тогда не из-за Каркара всё так случилось, – напомнил я. – Обоз не туда свернул, а мы прямо с дороги в бой пошли. Вот и пришлось воевать кто в чём. И так почти неделю.

– Да? – удивился Пикси. – Значит забыл. А чего мне так на Каркара думать хочется?

– Потому что в его стиле, – ответил я. – Жмот каких поискать.

– Это точно.

Тем временем капитан перестал учить вновь прибывших жизни, указал рукой в сторону казармы и удалился. Новобранцы какое-то время стояли кучкой, осматриваясь, потом тоже разбрелись кто куда.

Я вспомнил свои первые дни в тяжелой пехоте – дикая усталость, вечный голод и тяжелый недосып. Муштра, муштра, муштра. Только подумаешь, что уже чему-то научился, приходил кто-то из ветеранов и возил тебя рожей по грязи. И так раз за разом. Кровавые мозоли, отбитые пальцы, вывернутые суставы.

Зато потом, в настоящем бою, понимаешь, что способен не только сразу же умереть от вражеского копья, а даже что-то эдакое показать. Способен даже победить!

Говорят, сейчас новобранцев учат как-то иначе. Точнее, именно учат, а не просто херачат палкой по голове, ожидая результата. Не знаю, насколько такие прогрессивные методы действенны, время покажет. А пока что один из представителей нового поколения с широкой детской улыбкой на рыжей веснушчатой роже направлялся прямо к нам.

– Доброго вам дня! – начал он издалека, помахивая широкой ладонью. – Будем вместе служить! Я – Филипп!

Будто глупый рыжий котенок прикосолапил к застывшим в недоумении волкодавам.

– Дружище, ты откуда такой непосредственный? – ласково спросил Пикси.

– Непосредственно я из Борвиша, – охотно поделился рыжий. – Моя матушка родом из Южной Ойлистреи, а папенька – из Северной Хирестели. Правда, матушка по папеньке урожденная хирестелка, а дедушка с землемерами дошел из самой Кападонии…

– Воу, потише! – перебил оторопевший Пикси. – Ты, прямо, словоохотливый, да?

– Папа говорит, что я – особенный! – кивнул Филипп, улыбаясь.

– Чего ты лыбишься постоянно? – сварливо спросил Ариф. – Жизнь веселая?

– Матушка говорила, что уныние – удел стариков, – с готовностью ответил парень. – А бабушка говорила, что добрая улыбка делает день светлее, а людей – лучше.

Я не сдержал смешок.

Никогда не видел столь лучезарных балбесов!

– Я тебя щас дам – «удел стариков»! – Ариф воспринял фразу на свой счет. – А ну, вали отсюда!

– Погоди, – фыркая от смеха поднял руку Руни. – Эй, Филипп! Вам уже выдали обмундирование?

– Пока нет. Капитан сказал, что в море нам железо не понадобится, сказал, что только оружие выдадут.

– Всё верно, – кивнул Руни. – Но только ты уверен, что тебе потом хорошие доспехи достанутся? Щит не треснутый, кираса в пору, кольчуга не дырявая?

– Нет, – протянул рыжий. – А зачем такое плохое выдавать?

– Ну а как ты думал? – усмехнулся Пикси. – Для тебя специально новое ковать станут? Что осталось от павших товарищей, то и выдадут. А сам понимаешь, если товарищи пали, то доспехи не всегда в хорошем виде.

Филипп понимающе качнул головой.

Я молча наблюдал, внутренне потешаясь. Замолчал и Ариф, не мешая игре.

– Послушай, – Руни подался вперед, заговорщически понижая голос. – Есть возможность получить хорошее обмундирование уже сейчас, вперёд остальных.

– Я не хочу вперед остальных, – захлопал глазами Филипп. – Так не честно!

– Вот ты балда! – вздохнул Руни. – Остальным тоже выдадут, но чуть позже. Зато у тебя будет всё самое лучшее. Как у настоящего королевского пехотинца!

Взгляд рыжего на миг мечтательно затуманился, а потом он согласно кивнул.

– Как мне это сделать? – спросил он.

Руни бросил на нас быстрый взгляд, продолжил:

– Всё очень просто. Видишь вон ту палатку в конце причала?

– Где?

– Вон, с белым верхом!

– Вижу!

– Это палатка главного интенданта. Зовут его Каркар. Подойдешь к нему, скажешь, что капитан прислал тебя за оловянными доспехами.

– За оловянными? – удивился Уруй.

– Это специальное название, не бери в голову! Вроде как, кодовое слово. Знаешь, что такое «кодовое слово»?

– Слово, чтобы было ясно, что я тот, кто надо, – закивал рыжий.

– Вот точно! Иначе он тебя прогонит, и получишь ты потом дырявую рухлядь вместо хороших доспехов.

Филипп нахмурился, переваривая услышанное. Спросил:

– А зачем мне говорить, что я от капитана, если капитан меня не посылал?

– Потому что так надо! – не выдержал Пикси.

– Потому что обычно за такой броней посылает капитан, – попытался спокойно разъяснить Руни. – Но сейчас капитан занят, а мы делаем тебе одолжение, делимся такой важной информацией.

– Потому что сразу видим – парень ты что надо, – Пикси показал большой палец.

– Особенный, – еле сдерживаясь подтвердил я.

Филипп вновь нахмурился – причем, даже размышляя, он не переставал улыбаться. Наконец протянул руку, сказал:

– Большое спасибо! Так приятно, что здесь все как одна большая семья!

Мы молча закивали, багровея от распирающего нас хохота.

– Как мне вас звать, друзья? – вопросил рыжий.

– Зыря, – представился Руни.

– Бенуил, – махнул рукой Пикси.

Мы с Арифом тоже назвали какие-то вымышленные имена.

– Спасибо! – еще раз поблагодарил Филипп.

– Ты поспеши! – подогнал его Руни. – А то Каркар отдыхать уйдет.

Парень взвился и убежал, только пятки засверкали.

Тут мы заржали, словно обожравшиеся сахара кони.

– Ой, умора! – хлопал себя по животу Пикси.

– Оболтус еще дурнее тебя, – Ариф толкнул локтем гогочущего Руни. – Хотя я думал, дурнее уже не бывает.

Мы отсмеялись, утирая слезы, потом вновь повернули свои взоры к океану.

Что ж, пора и нам идти, готовится к походу. Завтра, возможно, будет уже не до смеха.

20е число, Тыквенное Нисхождение. Утро

Знаете, а не так всё плохо – уже третий день нас сопровождают прекрасная погода, попутный ветер и добрый ром в кружках. Куда ни кинь взгляд, везде видны паруса нашей кавалькады, во главе которой рассекает волны гордость королевского флота – трехмачтовый «Принц Буревестник».

В Логбери к нам присоединился тысячный корпус генерала Лемана – осадная пехота с башенными щитами, конные стрелки, наемники с алебардами, яркие, будто южные птицы, и укротители чудовищ с полным трюмом всяких тварей. Все вместе мы представляли достаточно грозную силу, способную без особенного труда захватить какое-нибудь небольшое королевство. Посмотрим, что нам смогут противопоставить «пепельные».

Мимо прогромыхал Филипп, приветливо улыбаясь. Мы отсалютовали ему кружками. На парне, как на диковинной черепахе, висели походные котлы, которые он время от времени чистил. Другие два его друга, которым Филипп по доброте душевной тоже рассказал об «оловянных доспехах», судя по звону, также были недалеко – один увешанный большими оловянными половниками и черпаками, второй – в «костюме» из медных подносов. И глядели они на нас, да и на своего товарища, не столь дружелюбно.

– Хорошие ребята, – прокомментировал Пикси. – Другие бы рыжему рожу начистили, а эти только в спину плюют.

– Помогают котлы чистить, – сказал Руни. – Молодцы.

– А вот мы в тебя не плевали, – сказал Пикси. – И рожу не били.

– Пытались.

– Ну, не очень навязчиво.

– Ага, как же! Я пару ночей с ножом спал, думал, вы мстить будете.

– Ты с ножом спал, потому что на тебя их Каркар два десятка навесил, – вставил Ариф. – Но как я, старый дурак, на это повелся? Чуял же, что подвох какой-то!

– Потому что ты до легкой жизни падкий, – ответил Пикси. – Хорошую броню, да еще и вперед всех – кто ж откажется получить?

Тут даже Арифу нечем было крыть, он лишь буркнул:

– Сколько мы тогда эти побрякушки таскали?

– Пять дней, – ответил я. – А Руни семь, у него никак не выходило нормально заточить любимый мясницкий тесак Каркара.

– А кто нас тогда к нему отправил? – со смехом спросил Руни. – Риц или Колченогий?

– Риц, – подтвердил Ариф. – Колченогий позже пришел.

– Это Рицу при осаде Нирмата арбалетный болт в голову попал? – спросил Пикси.

– Да, – ответил я. – Прямо сквозь шлем, по самое оперенье.

– Помянем Рица! – поднял кружку Пикси. – И остальных, кто теперь в последней шеренге!

Мы отсалютовали, выпили.

Из дверей штабной каюты показался Мертвец. Быстро нашел нас глазами, указал подойти.

– Что еще ему надо? – проворчал Ариф, но мы подчинилось.

Оставив кружки, встали перед капитаном. Тот выглядел непривычно опрятно – выбритый до синевы, в чистой льняной рубахе и – мне никто не поверит, но я своим носом чуял – от него пахло ароматической притиркой.

– Чего расселись? – привычно поприветствовал нас Мертвец.

– Наблюдаем за горизонтом! – не растерялся Руни.

– Ясно, – без интереса принял доклад капитан. – Троица в «оловянной броне» – ваших рук дело?

– Никак нет, – возмущенно откликнулись мы.

– Ясно, – ответил Мертвец. – Ставка приняла решение захватить порт Мирталис и сделать его нашим форпостом. Поэтому в бой пойдем сразу с кораблей. Вам выпала честь проверить амуницию новобранцев. Посмотрите как что подогнано, готово ли оружие, всего ли им хватаем. В общем, как обычно, не мне вас учить. К утру отчитаетесь. Есть вопросы?

– Есть, господин капитан! – вытянулся Пикси. – Почему мы?

– Отличный вопрос! – похвалил Мертвец, развернулся и ушел.

Мы проводили его взглядами, вернулись допивать ром.

– Вам не показалось, что капитан как-то изменился в последнее время? – прищурился Руни.

– А тебе не кажется, что капитан слишком много времени торчит у Фиалки? – вопросом ответил Ариф.

– Так он капитан, – пожал плечами Руни. – Где ему еще торчать, как не возле магнуса?

– Балбес, – беззлобно махнул рукой Ариф.

Руни вдруг просветлел лицом, его брови поползли вверх:

– О! Ты думаешь, что они…?

– Это ты думаешь, но не выходит, – ответил Ариф. – А я вижу.

– Да ну нет, – Руни поморщился. – Она – благородная, а Мертвец… Ну, Мертвец.

– Не благородный, – закончил за него Пикси. – Никто ж не говорит, что у них там шуры-муры. Но воздыхать-то Мертвец может? Безответно и трагично.

Руни еще раз посмотрел в сторону, куда ушел капитан, с сомнением протянул:

– Воздыхать? Трагично? Капитан?

– Одно слово – пенек ты, с ушами, – сокрушился Ариф, глядя на Руни.

– Это три слова, – поправил я.

– Ой, ты только не начинай! – замахал руками Ариф.

– Ладно, – Пикси посмотрел в свою кружку. – Давайте допивать, и пойдем посмотрим что да как. Может, успеем еще под луну тост сказать.

Мы отсалютовал, выпили что осталось.

Забегая вперед, скажу, что ни к полуночи, ни к утренней заре мы не успели. Железо новичкам выдали действительно паршивое, пришлось подгонять, править, заделывать. Сейчас почти рассвело, и мы валимся с ног. Пойду отдыхать – если верить лоцману, завтра будем на месте.

21е число, день Всякого Влада Иноземного. Полдень

Первыми высаживались мы и наемники, следом – легкая пехота. Нас сразу же попытались опрокинуть обратно в море, но арбалетчики с лодок дали нам время собраться и построится. Не дав врагу опомниться, мы бросились в атаку.

Порт Мирталис прятался в глубине узкой бухты, будто трусливый краб в норе. На вытянутых мысах, к которым не могли пристать корабли, торчали сторожевые форты, обстреливающие подходы из катапульт и, в случае опасности, поднимающие лежащие на дне цепи. Вот эти самые форты и предстояло захватить в первую очередь.

Правый мыс штурмовали осадные пехотинцы Лемана, левый – мы. Нам помогали сводные отряды, но основным ударным кулаком выступали ребята в тяжелой броне. И тут уж делом чести было захватить форт быстрее, чем другая команда.

Мы грохочущим валом поднимались по дороге, ведущей к форту. Лязгала броня, стучали друг о друга щиты, ухало в шлеме дыхание. Достигли стен, закрылись от летящих сверху камней и стрел. Подоспела легкая пехота и стрелки, подали лестницы. Мы поползли вверх. Защитники пытались сбрасывать лестницы, местами у них даже получилось. Потом на нас начали лить горящую смолу.

Знаете, довольно неприятный опыт. На нас надето столько вещей, что жар почти не достигает тела, но липкая жижа сковывает движения, забивается под броню, отвратительно шкворчит и воняет. И это если не попала на голую кожу и не залилась под забрало – в противном случае остается только орать от боли и падать вниз, сбивая своих более удачливых товарищей.

Нам повезло – защитники или поленились, или не успели достаточно разогреть котлы, и на нас свалилась вязкая масса, повисшая на плечах, будто пьяница после кабака. Лестница закачалась, заходила ходуном, но мы удержались, еще быстрее полезли наверх. Дымящиеся и черные, словно черти из ада, достигли края стены, отразили щитами неприцельные удары копий и топоров, и обрушили всю ярость на охрану форта.

То были не гвардейцы «пепельных», а местные коллаборанты, расслабленные годами спокойной жизни. Драться они, может, когда-то и умели, но давно забыли, как это делается. Мы без особенных проблем смяли их, начали теснить со стены. Сквозь прорезь забрала я видел перекошенные ужасом лица убегающих воинов. Вскоре редкие очаги сопротивления были подавлены и мы подняли над фортом королевский стяг.

К этому времени осадная пехота Лемана еще дралась на стенах, пусть и с уверенным успехом.

Оставив в форте несколько человек, мы двинулись к пригороду Мирталиса. Там уже гудел набат, суетился гарнизон, визжали бабы и лаяли собаки. Но только что теперь толку суетиться, лаять и визжать? Когда к твоим воротам заявляется армия таких размеров, поздно организовывать оборону на скорую руку.

Конечно же, они попытаются укрыться за стенами, которые не в пример выше стен береговых укреплений. Нахрапом их взять не выйдет, у нас из штурмовых инструментов только лестницы да веревки. А это означает осаду, которая может продолжаться достаточно долго, а там, глядишь, и подкрепление подойдет.

Только мы через океан плыли не для того, чтобы закрытые ворота целовать. Сейчас где-то на востоке уже высаживается наша кавалерия, которая отрежет город от снабжения извне. А в бухту уже заходят наши корабли, величественно покачивая мачтами.

Идущий впереди Мертвец поднял палаш, и мы перешли на походный шаг.

– Интересно, нам дадут город хотя бы на час? – спросил Руни, сверкая глазами из темноты шлема.

– С какого перепуга? – откликнулся Ариф, тяжело дыша.

– Ну как же, – хмыкнул Руни. – Грабить захваченные города – право победителя.

– Тебе же сказали – тут будет форпост нашей армии, – напомнил Пикси. – Кто же грабит собственный форпост?

– Я бы пограбил, – вздохнул Руни.

Мы миновали луга и вошли в деревню. Повисшие на заборе мальчишки радостно замахали нам. Мы замахали в ответ.

Представляю как мы выглядим в их глазах – огромные, словно башни, неутомимые и несокрушимые, будто стальные големы. Красота!

– Если сейчас прикажут лезть на стену – я сдохну, – выдохнул Ариф.

– Не прикажут, – заверил я. – Думаю, у нас другой план.

– У кого «у нас»? – спросил Ариф.

– У нас, – с нажимом ответил я. – Или ты – не мы?

– Я – мы, – не согласился Ариф. – Но какие именно «мы»?

– А мы у нас одни!

– Заткнитесь, пожалуйста! – не выдержал Пикси. – У меня от ваших диалогов голова раскалывается.

– Она у тебя раскалывается потому, что тебе только что по ней булавой стучали, – заметил Руни.

– И поэтому тоже!

Мы прошли деревню и вышли на высокий берег, с которого прекрасно просматривалась бухта, длинные пирсы с домиками рыбацкого района, серая стена с квадратными зубцами. На балконе над воротами столпилась местная знать – шубы, шелка и вычурные доспехи. Всё, что так любит наш интендант Каркар.

Наш флагманский корабль бросил якорь прямо напротив ворот, с него протрубил генеральский горн, оповещая о королевском повелении.

Со стороны ворот прокричали что-то короткое, но обидное.

– Смело, – заметил Пикси.

– Глупо, – поправил Ариф.

На палубе «Принца Буревестника» появились генералы в окружении свиты, и колдуны. Генерал Форель произнес короткую, но грозную речь.

Мужи Мирталиса нестройно и фальшиво рассмеялись. Из их числа вышел низенький скрюченный мужичок в серебристом плаще, потряс в воздухе кулаками. Ветер донес его сиплый боевой клич.

С корабля вновь протрубил горн, и вперед вышли баронесса Кавана и лорд Балф, ведомый под руку помощником.

Все замерли, предвкушая поединок колдунов. Даже местные жители высыпали – не каждый день такое увидишь.

Скрюченный старик замахал руками, завыл, зашевелил тонкими пальцами. Вода в бухте заколыхалась, заходила ходуном, раскачивая корабли. Некоторые сталкивались бортами, затрещали мачты, попадали за борт матросы.

Старик хлопнул в ладоши и всё стихло. Слово взял мужик в кольчуге с меховым воротником и властным жестом указал направление, куда нам надо со всем нашим флотом идти. Иначе, мол, возьмемся за вас всерьёз.

Наш Огненный Левиафан что-то проговорил, помощник передал его слова остальным. Генералы со свитой сделали небольшой шаг назад.

– О, сейчас что-то будет! – в предвкушении захлопал в ладоши Руни.

Помощник поставил перед своим хозяином пюпитр, взгромоздил на нее книгу заклинаний. Колдун поднял палец вверх, мальчишка торопливо раскрыл фолиант. Палец описал полукруг и уперся в страницу. Лорд Балф принялся читать, подслеповато щурясь. Помощник повторял за ним, видимо, для усиления эффекта.

В воздухе замерцали маленькие, будто искорки огоньки. Они множились, кружились, танцевали над водой.

Потом вдруг прыгнули к нашим кораблям. Паруса ослепительно вспыхнули и сгорели в белом пламени.

Над бухтой повисла гробовая тишина. Потом кто-то из горожан несмело зааплодировал.

– Эффектно, – признал Пикси. – Но непонятно.

Судя по лицам генералов, те тоже не до конца поняли замысла Огненного Левиафана. Форель что-то спросил, указывая на обугленные мачты, помощник колдуна что-то быстро ответил, перелистывая страницу книги.

Лорд Бал вновь принялся читать, водя пальцем по строкам.

В воздухе запахло грозой, воздух сухо защелкал. Я заметил, как по броне стоящего рядом Руни пробежала голубая искра. Меня ощутимо куснуло за щеку.

Шарахнуло так, что свет померк. Я лишь сообразил, что валяюсь на земле, судорожно сжимая рукоять топора. У некоторых наемников оплавились алебарды.

В небе гасла огромная ветвистая молния с длинными извилистыми хвостами. Часть крепостной стены отсутствовала, вместо нее остались лишь щебень да обломки.

– Проклятые колдуны, – закряхтел Ариф, поднимаясь. – Какого черта это было?

– Демонстрация мощи, – ответил Пикси. – Чтобы, значится, никто не сомневался.

– Так я и не сомневался! Чего меня-то стращать?

На флагмане благородные тоже попадали на четыре кости, только Форель – вот ведь глыба! – остался на ногах, хоть и спал с лица. Даже баронесса Кавана вжалась в поручни, растеряв свой высокомерный вид.

Помощник Левиафана опасливо огляделся, закрыл книгу и под руку увел барона прочь. Старый колдун выглядел так, словно ничего особенного не произошло.

Со стен перепугано таращились местные. Готов биться об заклад, более круглых глаз я в жизни не видел!

Форель стряхнул с плаща пепел, расправил плечи и громогласно заявил ультиматум.

Над воротами торопливо взвился белый флаг.

Мы ликующе заорали, потрясая оружием.