Текст книги "Опыт теории партизанского действия. Записки партизана"

Всякая атака партии производится явно или внезапно; первая чаще употребляема бывает против войск, вторая против обозов.

Первый способ, будучи согласен с коренными правилами общей тактики, имеет основанием те же простые истины, что десять человек сильнее одного, и что, по естественному образованию всякого человека, он слабее сбоку и сзади, нежели спереди. Следовательно долг партизана состоит в направлении большого числа людей на тот пункт, коего занятие для него выгоднее, и в нанесении главных ударов в бока и в тыл, а не в лицо неприятельской линии.

Сколько средство сие не облегчает усилия атакующей партии, надобно однако же полагать, что и неприятель примет меры к отражению войск, пустившихся первыми в атаку. Дабы положить преграду покушению неприятеля и избежать в сем случае замешательства, следует избрать такой распорядок, который бы основывался не на одной физической, но и на нравственной силе. Всякое подкрепление атакующей, или атакованной части, теряет вес свой, когда направляется в середину битвы. В сем случае физическая сила ограничена тем, что отраженная часть, требующая подкрепления, еще заслоняет место свежему удару войска, подошедшему на подкрепление; а нравственная сила слабеет от того, что сие подкрепление, проходя между расстроенными передовыми войсками, невольно впитывает в себя страх и беспорядок, в них господствующий. Те, кои хотели согласить направление резервов в середину битвы с средством не преграждать им отлив отраженных войск, те изобрели образ действия, называемый по-шахматному. Но сверх того, что интервалы, находящиеся между частями, расположенными по-шахматному, разрушают единство в натиске всей линии, и приманивают, так сказать, дерзкого неприятеля ворваться в оные; они еще и сами собой не могут сохранять тот порядок, в каком бывают представляемы на планах изобретателей или на мирных полях экзерциции. И в самом деле, какой точности ожидать можно в направлении, где дым, пыль, груды мертвых тел, волнение во фронте, составленном из людей, а не из шашек – все может причинить в ином месте стеснение интервалов, а в другом чрезмерное расширение оных? Чтобы понять сие, недостаточно знать войну по книгам, по планам и по маневрам, или смотреть на сражения с высот, вне выстрелов и сечи: надобно самому пробиться сквозь сию ужасную тропу испытания!

Итак, почитая опасными все боевые порядки, коих линии разрывны, равно, как и те, в коих ставят подкрепление позади неразрывной передовой линии, я предлагаю боевой порядок партии в три уступа: один слабый и два усиленных.

Образ построения каждого уступа зависит от начальника партии; но я почитаю выгоднейшим:

1) чтобы слабый уступ строим был в лаву[19]19
  Казацкое построение в одну шеренгу.


[Закрыть], а усиленный в полусотенные колонны;

2) чтобы атаки ни в коем случае не производились колоннами, а отдельными от них полусотнями;

3) чтобы каждая часть войска, идущая за атакующей частью войск и служащая ей подпорой, не следовала бы именно позади оной, а немедленно обращалась бы к правому или левому флангу атакующей части, дабы, в случае отражения сей последней, не мешать её отливу и быть готовой ударить во фланг неприятеля, пустившегося в погоню за отраженной частью.

4) Чтобы отраженные полусотни никогда не пристраивались к колонне спереди и по порядку номеров своих, а рассыпавшись, скакали бы во всю прыть пристраиваться к хвосту колонны.

5) Чтобы казаки полусотен, пристраивающихся в лаву к хвосту колонны, не наблюдали того ранжира, по которому они построены были прежде атаки, а только старались бы строиться как можно скорее.

Партия никогда не атакует неприятеля с обоих флангов, разве когда втрое или вчетверо сильнее оного.

Выбор фланга, на котором следует умножить силу, определяется по местности: всякое поле битвы рассекаемо более или менее естественными преградами, как то: реками, болотами, ярами и пр., но неминуемо заключает в себе два прямейших пути сообщения: сообщение собственной партии и неприятельской. Преграды обыкновенно находятся впереди или назади фронта, на обоих флангах, или на одном из флангов линии; и если иногда служат упором флангам, то еще чаще бывают могилой партии, подавленной или опрокинутой к оным противной силой. Пути же сообщения падают отвесно на середину тыла партии, иногда косвенно, а иногда и на мысленное продолжение фланга оной партии.

Само собой разумеется, что неудачный бой одной из сражающихся партий, имеющей позади себя естественную преграду, влечет за собой несчастнейшие последствия; особенно когда партия, идущая атаковать неприятеля, встречает преграду впереди себя: ибо тут, к неудобству первого обстоятельства, прибавляется новое, а именно: переправа через преграду в виду неприятеля. (Черт. 5, фиг. 1 и 2).

Партии, столкнувшиеся между двумя преградами, так что все четыре фланга оных примыкают к означенным преградам, не могут иметь превосходства одна над другой иначе, как посредством усиленного натиска на центр линии, или на тот фланг, который ближе к пути сообщения неприятельской партии. (Черт. 5, фиг. 3.) Оба сии натиска представляют большие затруднения и требуют решительности и мгновенности.

Те партии, кои сошлись вдоль преграды (обстоятельство, которое случается чаще других) и примыкают к оной, одна правым, другая левым флангом, имея на противных флангах свободное поле для действия, – те партии должны определить усиленное действие на фланг неприятельской линии, к полю отходящий. (Черт. 5, фиг. 4).

Причина сему та, что усиленное стремление упирающегося в преграде фланга нашего на неприятельский фланг, против него находящийся, влечет за собой то неудобство, что хотя и был бы успех на сем пункте, но решительный натиск неприятеля от поля во фланг войскам, с успехом действующим вдоль преграды, не током остановит их стремление, но и опрокинет их в ту преграду, вдоль которой они действуют. Напротив того, при атаке главными силами противоположного фланга тому, которой упирается к преграде, все выгоды обращаются на строну атакующего; ибо каждый удар его подавляет неприятеля к преграде, тогда как удары сего последнего обращают атакующего в поле, где, по устроении себя, он может возобновить нападение.

Партия, сошедшаяся с противной партией в поле, не имеющем никакого препятствия, должна употребить главное усилие на тот из флангов неприятеля, который ближе к его пути сообщения, дабы не только поразить противные войска, но и отделить их от того места, где находятся их подкрепления, обоз и прочие необходимости. (Черт. 5, фиг. 5).

Вот все, что могу сказать в сем мелком сочинении об явном боевом порядке. Приступим к внезапному.

Получа сведение о направлении неприятельского транспорта или отряда, начальник партии рассчитывает так, чтобы непременно прибыть к месту засады или нападения в один переход и прежде света.

Если переход из 30 или 40 верст, то делает он на половине оного привал, на один час, не более, и без корма; если же переход из 50 или 60 верст, то, сделавши без привала половину оного, он останавливается кормить людей и лошадей вдоволь, без торопливости, и потом немедленно идет далее. Во всяком случае, на каждом десятке верст он останавливается на 5 минут, чтобы дать воловую льготу лошадям; спешивает свою партию за пять, или за шесть верст, как от места, для привала назначенного, так и от того, на которое он прийти должен для ночлега, дабы лошади на самом марше успели выгуляться, охладиться и приготовиться к немедленному употреблению корма.

Если неприятель не проходит еще по большой дороге, то начальник партии, приближаясь к ней, выбирает скрытое место, где и располагается со всей партией или с частью оной, запретя наистрожайше разводить огонь, шуметь и облегчать себя и лошадей, которых однако же позволяется разнуздать и становить к корму. В сем случае нет ни пикетов, ни застав, а всходят два или три казака на колокольню, если партия расположена у деревни, или влезают на дерево, если она стоит у леса, и примечают за неприятелем.

Стараться выбирать место для засады не у самой дороги, а в некотором расстоянии от оной. Мера отдаленности определяется по глазу так, чтобы удобно обозревать как можно более пространства и различать, пехота ли, конница, артиллерия, или обозы по ней следуют. Самое выгодное местоположение для засады избирается за обширной высотой, в долине, где бы вся партия могла поместиться. Если высота сия покрыта лесом, или строением, тем она еще удобнее для надзорных, которые, как я уже говорил, пользуясь деревом или колокольней, могут все видеть, не будучи сами видимы.

Прежде нежели предпринимать атаку, начальник партии объявляет всем полкам лично и вразумительно об избранном им сборном месте для партии, в расстоянии четырех или пяти верст от поля сражения. Сие сборное место определяется для того, чтобы представить казакам пункт соединения в случае, ежели партия потерпит сильное поражение и рассеется, без возможности собраться на поле битвы. Казкам надлежит обращаться к оному поспешнее, но не толпой, а в россыпь, окружными и скрытыми дорогами.

Полки наблюдают между собой очередь, которому быть впереди как на переходах, так и в нападениях[20]20
  В последнем случае желательно, чтобы передовой полк имел при себе несколько конгревовых ракет, изобретения генерала Засядки, которые не иначе однако же употреблять, как против сомкнутой и готовой с устройством отразить нападение его кавалерии.


[Закрыть].

Более двух полков в дело не употребляется; один атакует, другой подкрепляет, третий составляет резерв, и не иначе вступает в бой, как в чрезвычайном случае, и только отступательно.

При сем последнем полку находится другая часть барабанщиков, которые становятся в закрытое место; при отступлении боевой части бьют в барабаны, кои употребляются иногда в атаках; но также в закрытых местах, дабы уверить неприятеля, что партия имеет при себе пехоту.

Ежели полк атакующий совершит с успехом свой натиск без помощи подкрепляющего, тогда добыча остается первому.

Ежели полк атакующий отбит и подкрепляющий бывает принужден войти в дело, то хотя бы и вместе они вторглись в неприятеля, слава и добыча остаются уже одному подкрепляющему полку[21]21
  Многие почитают казаков неспособными на прямые удары против устроенного регулярного неприятеля; но я, будучи неоднократно свидетелем их личной храбрости, совершенно уверен в противном, не говоря уже об атаках на французскую кавалерию, которые слабейшими казачьими полками совершались с успехом. Никогда Иловайского 12-го, Сысоева 3-го и некоторых других полковников полки не закинулись бить даже на пехоту и часто рассевали сомкнутые ряды её. Ротмистр (ныне полковник) Чеченский, в глазах моих спешивши 1-й Бугский полк, атаковал в лесу засевшие две неприятельские роты и положил их на месте. В альтенбургском деле, принц Биров, спешивши Черноморских казаков, взял приступом замок города Цейца. Партизан Левенштерн ворвался в город Герцберг, защищенный батальоном пехоты, и принудил его положить


[Закрыть].

По трубе полки собираются немедленно и становятся в прежний боевой порядок; из сего исключается две очередные сотни, предварительно назначенные для преследования и окончательного поражения.

Ежели из транспорта или из части неприятельских войск, взятых в плен, некоторые успеют скрыться, и если в то же время начальник партии известится от пленных о близости свежего неприятельского отряда, или транспорта, то он уже не ожидает его на старом месте, а идет к нему на встречу и, смотря по обстоятельствам, атакует или из засады, или явно.

Иногда партизан бывает принужден оставлять на месте орудия, отбитые у неприятеля, оттого, оружие. Скажу более: не сотня ли Донских казаков исправила в лейпцигском сражении неудачную сечу части линейной нашей кавалерии, – сечу, едва не причинившую гибельный разрыв середины союзной армии и перемену в великих происшествиях сего решительного дня? Наконец, не наравне ли с храброй нашей пехотой казаки шли на приступ Измаила в 1790 году? Все зависит от начальника. Отчего быть казакам менее храбрыми жителей Малороссии, из коих составлена вся наша кавалерия, и коих они расторопнее и превосходнее в верховой езде? А кто не знает, что хороший всадник всегда смелее слабого? Ежели по сие время редко видимы были казаки в линейных битвах, то сему было причиной благоразумней главнокомандующих, которые, уважая малолюдность Донской Области, не позволяли употреблять в пыл огня часть войска, мало умножающую числом своим многочисленные громады регулярной нашей кавалерии и чрезвычайно полезную в поисках и содержании пикетов. Впрочем, я уверен, что, при хороших полковых начальниках, ищущих славы, а не одной добычи, или награды, донские полки, сомкнутые линией, или лавой, по сотням в колонны, или в шесть коней, ни в каких атаках не отстанут и ни в каких канонадах не осадят от какой бы то ни было кавалерии. Но не оскорбится ли благородная гордость линейной кавалерии, ежели казацкие полки, исполняя уже половину обязанностей легкой регулярной конницы поисками и содержанием пикетов, сверх того, еще будут брать батареи, прорывать пехоту и опрокидывать кавалерию неприятеля?

что канониры, спасаясь бегством при угрожающей им гибели, увозят с собой передки от оных. Для предупреждения сего препятствия, нужно заблаговременно запасаться крепкими канатами, которых длина полагается в 3 или 3 ¹/₂ сажени, и на конце которых с одной стороны привязываются железные крюки, а с другой делаются петли, или шлейки. Сии канаты возятся всегда с партией для вышесказанного случая предварительно для сего назначенными казаками, коих полагается по два человека в каждой сотне. Я почитаю лишним объяснять уловку, как зацеплять отбитые орудия канатами; но должен сказать, что способ сей употребляется только в успехе мгновенном, посреди сечи, на ближнем расстоянии и в скорости.

После каждого успешного дела партия удаляется от пути сообщения неприятельского по крайне мере верст на 5 и проводить ночь с обыкновенной осторожностью. На другой день отправляются трофеи и пленные при помощи обывателей с малым конвоем, но при надежном офицере. При них отсылаются также тяжело больные и раненые, сдающиеся в том городе, который определен быть пунктом сообщения с главной армией. Командующий конвоем далее сего места нейдет и немедленно возвращается к партии, взяв расписку от градоначальника в принятии трофеев и пленных и отослав с курьером донесения к главнокомандующему.

Отбитая добыча продается на том месте, где партия провела ночь; в случае же малолюдности в нем жителей, отсылается при выборных от полка (коему она принадлежит) казаках и офицере в первый город, или местечко, или село, где она превращается в деньги, которые разделяются таким образом: начальнику партии в 10 раз более, нежели простому казаку. (Полагать должно, что, для примера в бескорыстии, он разделяет одну добычу славы с подчиненными, а денежную употребить в награду казакам, более других отличившихся).

Полковому командиру в 8 раз более.

Штаб-офицеру и сотнику в 6 раз.

Обер-офицеру в 4 раза.

Уряднику в 2 раза.

Раздел лошадей производится следующим образом: первые приступают к оному те, у коих убиты или ранены были лошади в предыдущих делах.

Пример: положим, что предыдущие дела были одно 13-го, другое 18-го, а последнее 23 октября: первый раздел производится между теми, кои потеряли лошадей 13 октября. Делители разделяются на два разряда: один составляется из тех, у коих убиты лошади, а другой из тех, у коих они ранены.

В разрядах очередуются к выбору лошадей по чинам до простых казаков, а между казаками по жребию.

NB. Ежели бы ранена была лошадь начальника партии 13-го числа, то и он не прежде приступает к разделу, как по получении лошади последним казаком из того разряда казаков, которых лошади были убиты того же числа; в разряде же тех, у коих они ранены, он имеет первый шаг.

После сего следует раздел за 18-е число.

Первые приступают к оному те, у коих убиты или ранены лошади в последнем деле. Раздел по тем же правилам.

NB. Ежели бы случилось, что у начальника партии была убита или ранена лошадь в последнем деле, то есть 23-го числа, то и он не прежде приступает к разделу, как после получения лошади последним казаком из того разряда казаков, у коих лошади ранены были в предыдущем деле, то есть 13-го числа.

К остаткам приступают худоконные. Раздел производится по старшинству чинов между офицерами, а после них между казаками, не по жребию уже, но по достоинству и способности каждого из них. Сей раздел зависит от начальника партии.

Конвой, отправляющийся для продажи добычи, должен быть в отсутствии от партии не более суток. Строго запрещается полкам не только возить с собой на другой день фуры с отбитой добычей, но даже казакам оставлять при себе некоторой величины вещи из числа похищенных у неприятеля. Все должно превращаться в деньги или пепел.

Если начальник партии предпринимает поиск на какое-нибудь заведение, как то: магазин, госпиталь, квартирующий парк, или преобразовывающуюся часть неприятельского войска, то он старается дойти к сему месту сколько можно неприметнее, и не большой, но проселочной дорогой, или и совсем не по дороге, а скрытными местами, дабы миновать заставы и разъезды, обыкновенно располагаемые и посылаемые по дорогам, к сему месту ведущим. Партия идет без привала и атакует во время ночи, на рассвете, или в бурную погоду[22]22
  Вот один из случаев, в которых трубы необходимы партиям; но затруднение в твердом познании сигналов требует уменьшения их сколько возможно. Я полагаю, что довольно будет сигнала для приготовления к походу, для тревоги, для атаки и апель.


[Закрыть].

Чаще встречаешься с беспечным, нежели с осторожным противником; большая часть отдельных начальников, отправя разъезды по всем радиусам дорог, сосредоточенных у места, ими занимаемого, остается в полной уверенности, что, по открытии неприятеля означенными разъездами, они будут иметь довольно времени построиться в боевой порядок и принять меры к отражению нападения. Подобные партизаны обыкновенно пренебрегают надобность открывать дороги, находящиеся в их тылу, особенно ту, по коей они пришли. Вот почему советую (хотя посредством большого обхода) атаковать с тыла.

Если же обстоятельства сему противятся, то следует при открытии хотя с боку и вдали первого из сих разъездов отрядить в след за ним передовой полк партии, который обязан прибыть вместе с ним к неприятельскому отряду, пользоваться его расстройством и атаковать, как говорил великий Суворов, без тактики. Прочие же полки долженствуют не терять из виду полк, пустившийся в погоню, и подкреплять его во всяком случае.

Ежели открытое неприятельское заведение имеет при себе сильнейшую часть войска, нежели партия, то начальник оной рапортует о том главнокомандующему армии, и не предпринимает ничего в окрестностях сего заведения до прибытия на подкрепление ему той части и того рода войск, в котором он имеет нужду, и которое, по совершении предприятия, отправляется обратно в армию. Повторяю: меры сии позволяются только при нападении на какое-нибудь неприятельское заведение; но если надлежит атаковать проходящий отряд, числом своим хотя и вдвое превышающий партию, то искусный и отважный партизан без подкрепления может всегда выбрать случай, часть и место для выгодного нападения.

Начальнику партии не возбраняется действовать и малыми отрядами. На сие употребляет он две или три сотни, которые, также разделясь на малые части, стараются перехватывать курьеров, почты и офицеров неприятельских, по надобности службы проезжающих проселочными дорогами. Но как сии малые отряды, выходя из-под надзора главного начальника партии, неминуемо будут причинять жителям различные оскорбления и даже жестокости; то, для избежания распрей и несогласия с обывателями той области, в коей вся партия находится, сие раздробительное действие производится только за путем, партией наблюдаемым, а не на той стороне, которую она занимает.

Дозволяется партизану, теснимому слишком сильным неприятельским отрядом, перевести партию свою на участок ближайшего к нему товарища и действовать совокупно с сим последним против означенного отряда, по изгнании или поражении коего он снова занимает свое место и обращается к собственному своему предмету.

Дабы поставить преграду частым такого рода перемещениям, и через то пресечь сосредоточивание партий, нужно поставить в правило, чтобы партизан, перешедший на участок своего товарища, поступал под его начальство, хотя бы он был и старее его по службе.

Часто случается, что неприятельский отряд, прикрывающий казну курьера или важного чиновника, заманивает партизана в противную сторону и, отвлекши его от большой дороги, с успехом исполняет свое намерение. Для отвращения сего, партизан отделяет один полк против отряда, его заманивающего, а с остальными остается в засаде вдоль большой дороги. Такое распоряжение основывается на вероятности, что если неприятельский отряд сильнее партии, то он употребит к отражению оной средство простое, то есть силу оружия, и что, напротив, если он слабее её, то прибегнет к маневрам, чем только обнаружит намерение свое удалить её от места, им занимаемого. А как главное военное правило состоит в том, чтобы делать все противное неприятелю, то начальник партии, кажется, исполнит долг свой, приведя в действие способ, мною предлагаемый.

О всеобщем отступлении неприятельской армии ко временному или коренному её основанию прежде всего узнают партизаны первого отделения. Они спешат уведомить о том ближайшего к ним партизана 2-го разряда. Посылаемый с уведомлением иметь при себе достаточный конвой, и передав бумаги свои означенному партизану, поспешно возвращается к своей партии. Таким образом известие перелетает от партизана к партизану быстро и беспрепятственно. Сколько бы отступление неприятеля ни было стремительно, и тогда колонны его не будут в состоянии предупредить вестников об его движении; а сего и достаточно для начальников партий, тем более, что каждое из них занимает один из тех путей, которые неприятель может избрать для своего отступления. Получив достоверное известие о пути избранном, они все бросаются на оный и, устремив все усилия против головы передовой неприятельской колонны, стараются преграждать её движение.

Ежели же неприятель обнял в отступлении своем все дороги, сосредоточенные у места, от которого он идет, в таком случае каждый партизан особо старается препятствовать движению каждой колонны по дороге, ею избранной; а если сего невозможно произвести в действие, бросается к тому месту, где разные пути, соединяясь, составляют один, как, например, от Лейпцига к Эрфурту при Кезене.

Все сие принадлежит партиям трех отделений вообще; партизанам же первого разряда нужно отменение в некоторых из означенных обязанностей и прибавление к оным таковых, которые более соглашались бы с предметом их действия. И потому отменяются:

Возка на подводах больных и раненых в след за партиями. От смежности оных с армией, каждый тяжко больной или раненый немедленно должен быть отсылаем в главную квартиру на собственной лошади.

Партии сего разряда не должны иметь пристани определенной.

Они прибавляют к сельской извещательной страже лазутчиков.

Они редко прибегают к засадам, но более употребляют скрытые переходы и внезапные наскоки.

Отбитая ими добыча отвозится для продажи в армию, если не может быть распродана жителями в окрестности точки, занимаемой партией.

В положение нерешительном, когда сопротивные силы наблюдают одна другую, не вдаваясь в важные действия, занятие партизана будет состоять в том, чтобы доставлять сведение о сокровеннейших частных расположениях неприятеля, и, в случае оплошности оного, поражать части вой ск, отделяющиеся от главных сил его. До сего он достигнуть может искусным направлением своих розыскных отрядов, водимых верными и способными лазутчиками. Слабые числом, но сильные внезапностью и умножающиеся через неугомонную деятельность, отряды сии должны быть вверены начальникам и офицерам, говорящим языком неприятеля, а нижние чины должны быть сколько возможно приноровлены наружным видом своим к ближайшему с ним сходству. Проникая в середину расположения противных сил, они особенно будут стараться перехватывать адъютантов и всякого рода гонцов, отправляемых с повелениями или донесениями, расспрашивать у самих неприятелей об общих и частных слухах, господствующих в их войсках и узнавать о местопребывании главной, корпусных и дивизионных квартир.

Начальник партии, получив известие обо всем разведанном розыскными отрядами, отсылает оное немедленно к главнокомандующему; а сам, внушаемый прозорливостью и сметливостью своей, спешить привести в исполнение отважные свои предначертания. Время занятия кантонир или зимних квартир, обыкновенно почитаемое временем отдыха для прочих войск, будет для партизана сего живейшей частью его деятельности. Здесь, с расширением пространства, занимаемого неприятелем, уменьшится его бдительность, а предметы, подлежащие поискам партизана, значительно умножатся. Разрывая сношение между частями противных войск, ужасая оные неожиданными появлениями, сопровождаемыми мечом и пламенем, он подобно привидению, будет казаться повсеместным. Действуя иногда совокупно с другими партизанами сего разряда, иногда раздельно с ними, иногда даже в россыпь, с тем, чтобы сосредоточиться там, где менее его ожидают, поразить, скрыться и появиться на противолежащей точке с той, на которую он ударил – есть его дело. Самое желание ворваться в главную квартиру, и даже в ставку вождя, может тешить легкокрылое его воображение. Все удастся ему, только чтобы не оставляли его неусыпность и решительность, сии гении-хранители всякого отдельного начальника. Вот легкий абрис действия партизана первого разряда! Рассмотрим теперь поведение сей партии во время сражений и в последующих оным движениях, отступательных и наступательных.

С первого взгляда кажется, что в продолжение самого боя партизан не может принести решительной пользы армии своей; и действительно: появление полутора тысяч всадников в боку или в тылу борящихся сил хотя может отвлечь на время готовящееся нападение некоторой части войск, но, без сомнения, за сей маловажной выгодой последует разбитие или даже истребление партии. Явная причина сему состоит в том, что во время сражения все части неприятельской армии находятся бдительными и способными противопоставить меньшей силе большую. Оружие же партизана состоит более в искусстве, нежели в силе; вернейший его союзник – внезапность. Посему, я думая, что в продолжение сражения партизан должен подойти столь близко к боевому полю, чтобы иметь возможность розыскными отрядами в точности наблюдать за ходом боя и к окончанию оного готовится начать свои действия. Положим сперва, что неприятель возымел поверхность над нашей армией, и что сия последняя должна, уступив поле сражения, обратиться к отступлению. В сие время беспорядок есть отличительная черта как в рядах побежденных, так и в рядах победителей; одна только нравственная сила составляет преимущество последних. Вот блистательная минута для удара партизана решительного! Для него не может быть неудачи: он вихрем несется по всей затыльной части врага; освобождает своих пленных, истребляет раненых неприятелей, рубит артиллерию, отдыхающую без прикрытия, заклепывает орудия, разгоняет спешенную конницу и, может быть, самые пехотные толпы, в беспорядке бродящие, предает гибельному мечу своему. Нанеся таким образом чувствительный вред победителю, он прорывается сквозь фронтовую сторону, или на противное крыло неприятельских сил и стремится на присоединение к арьергарду своей армии.

Нет никакого сомнения, что налет такого рода, удачно исполненный, не только причинит вещественный вред неприятелю, но вместе с оным разрушит нравственную силу, доставленную победой, ослабит преследование и послужит к возбуждению мужества в своих соратниках.

Представим теперь неприятеля, уступившего натиску сил наших и, по оставлении боевого поля, стремящегося к отступлению. Уже легкая конница авангарда нашего настигает его тыльные отряды, гнетет их и придвигает к главным его громадам. За нею поспешают тяжелые войска.

В сем случае, если бы можно было задержать неприятеля на некоторое время, то возобновился бы вторично бой, который, от преимущества, одержанного уже нашей армией, может обратиться в совершенное поражение. Первенцы славы сей принадлежат партизанам первого разряда, ибо они находятся ближе других к неприятельской армии. Здесь два рода действия лежат на их обязанности. Если страна пресекаема теснинами, долг партизанов забежать на путь, по коему неприятель следует, захватить выгоднейшее и труднейшее место, и тут решиться принять на себя всю тягость удара неприятельской силы, задержать оную и тем самым подвергнуть её натиску своей армии. Если же два вышесказанные условия не подлежат исполнению, то дело партизана беспрерывными нападениями пресекать путь сообщения, задерживать и разгонять войска, отделенные неприятелем для охранения оного, портить мосты, трудные проходы и перевозить суда, или лодки, на свою сторону; одним словом, истребляя на сем пути все появляющиеся пособия и уничтожая средства, служащие к скорости отступления, стараться всеми способами доставить своей армии удобный случай нанести вторичное поражение неприятелю.

Наконец, когда явятся партизаны 2-го и 3-го разряда, тогда, сверх вышесказанных обязанностей, общий долг партизанов состоять будет в том, чтобы днем не позволять обозам, фуражирам и усталым отдаляться от пути, армией избранного, а ночью тревожить войска, останавливающиеся на ночлег или для отдохновения. В сем случае введется очередь полкам, долженствующим каждую и целую ночь нападать на биваки неприятеля и содержать его в беспрестанном беспокойстве.

Партии случается быть несколько недель сряду в поисках и в такой осторожности, что не имеет она времени облегчать лошадей своих: то каждый день, по прибытии на ночлег, каждая сотня должна расседлывать на один час по четыре лошади для просушивания спин, или промытия и присыпки ссадин. Через час оные лошади снова седлаются, а другие четыре сменяют их, и так далее. Таким образом в течение 24 часов каждый полк освежает 480 лошадей без малейшее опасности.

Описав сей новый способ употребления партий и полагая его удобнейшим всех до сего времени нам известных, чувствую, сколь мое описание неудовлетворительно; но в то же время уверен, что было бы совершенно бесполезно входить в такие подробности, которые в применении своем более принадлежат сметливости каждого командира в особенности, нежели общим определенным правилам. И подлинно, едва партия двинулась на поиски, как уже начальнику её представляются обстоятельства, требующие той решительности, твердости и быстроты, которые ни в каких книгах не находятся и никакими наставниками преподаны быть не могут.

Или все может способствовать его предприятию: лощинистое и открытое местоположение, частые мосты, паромы, известные броды, убежища, от природы неприступные, робкие неприятельские отряды, магазины, учрежденные не в укрепленных городах и местечках, парки кочующие или идущие к армии со слабыми прикрытиями и без осторожности. Или все соединяется на гибель партии: сплошные леса, обширные водомоины, непроходимые болота, сильные и отважные отряды деятельного неприятеля, осторожность многочисленных прикрытий жизненного и военного его продовольствия, его разъезды, его пикеты на всех дорогах и на всех высотах, неведение о местопребывании противного отряда, жители, устрашенные неприятелем и от того готовые извещать его обо всем, что касается до партии, города, деревни пустые, стада, сокрытые в дремучих лесах, продовольствие затруднительное, сообщение с главной армией пресеченное и пр. Что, скажут, может быть преградой казакам? Но не довольно того, чтобы как-нибудь спасаться: долг начальника рассчитывать предприятие свое таким образом, чтобы выигрыш в случае успеха превышал потерю в случае неудачи; и для того нужно знать: когда идти явно или потаенно? где неприятель? в движении или на месте? соединенно или раздробленно он действует? ожидает ли нападения или сам ищет партию? какие его силы? какого рода войска составляют его? Но как все сие узнать, когда жители не благоприятствуют? партия наша становится на ночлег, заводит пикеты, заставы и посылает разъезды – кажется, этого довольно!.. Сколько и тут нужно сметливости! Какого рода местоположение избрала партия: лесистое или открытое? возвышенное или плоское? находятся ли вблизи глубокие лощины, широкие рытвины, деревни, господствующие дома, церкви и кладбища с оградами? Все сие служит основанием расположению застав и пикетов; ибо малейшая оплошность в сем случае причиняет опаснейшие последствия: нерадиво открытый брод, тропинка, проложенная по горе и извивающая между кустами, болотами и даже хлебом, загороды, крутой берег с твердой отмелью, сады, продолженный холм, длинная цепь высот – все сии обстоятельства суть средства для нечаянного неприятельского нападения на партию, и для нападения партии на неприятеля. Но сколько представляют опасностей ночные экспедиции? Затруднение в близком и в то же время в тайном подступлении, предшествующем атаке, без коего успех всегда сомнителен; легкая ошибка в размере расстояния, или какого либо препятствия; ошибочное направление партии, посланной в обход; неизвестность точного размещения войск неприятельских – запутывают дело и причиняют бесполезную потерю людей и времени. Успехи облегчают предприятия, но в неудачах препятствия рождают препятствия. Тогда уже не один главный неприятельский отряд должен быть надзираем начальником партии; он обязан обеспечивать фланги и тыл части своей с строжайшей бдительностью и всечастотно быть в готовности отражать силу силой, деятельность деятельностью и хитрость хитростью. Тогда обстоятельства бросают его в места неизвестные, или известные представляются ему в другом уже отношении к обстоятельствам; тут делаются необходимыми верные расчеты, точные предположения, уменье столь редкое пользоваться случаем и мгновением.