Текст книги "Агнонимия в пьесах У. Шекспира. Монография"

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ I

В данной главе была решена первая группа задач:

– исследованы теоретические основы появления агнонимов в ракурсе современного языкового состояния;;

– рассмотрено явление агнонимии в концепции ареала драматического креолизованного текста;

Обзор теоретических работ, сбор и анализ фактического материала показал, что на данный момент не существует единого подхода к изучению агнонимов современного английского языка. В конце XX века в науке появился термин агноним, связанный с проблемой понимания слов языковой личностью. Агнонимами называют слова, которые по тем или иным причинам неизвестны или малоизвестны читателю. Но агнонимия может распространяться не только на слова, но и на их сочетания и иные единицы языка. В этой связи следует различать явление агнонимии в языке– агнонимию на макроуровне и агнонимию в речи– на микроуровне. Агнонимы в языке вступают в парадигматические отношения. Агнонимы в речи характеризуются синтагматическими отношениями. Агнонимы в языке—это, как правило, референтные грамматические, морфологические и фонетические агнонимы, которые невозможно декодировать без специальной справочной литературы. Агнонимы в речи—это в основном реферальные лексические агнонимы, которые могут быть классифицированы по специальным тематическим группам и значение которых в некоторых случаях может быть выведено из контекста, если речь идёт о частичных агнонимах, или не может быть понято из него, если речь идёт о полных агнонимах. Большинство лингвистов склоняются к необходимости использовать антропологический подход и метод интроспекции для дешифровки агнонимов [Морковкин, Морковкина, 1997; Е. О. Савина 2015]. На наш взгляд, данный метод применим лишь в ограниченном плане—для декодирования частичных реферальных лексико-тематических агнонимов, где не требуются знания истории языка. Когда же речи идёт о полных реферальных агнонимов с утраченными архисемами или же о грамматических референтных агнонимах драматических креолизованных текстов У. Шекспира, то метод интроспекции неприемлем, так как требуется диахронический анализ лексики и определённые знания истории английского языка. В этом случае наиболее уместно вести речь о ретроспективном методе исследования в рамках диахронической парадигмы.

В работе В. В. Морковкина и А. В. Морковкиной [Морковкин, Морковкина, 1997] агнонимия рассматривается по отношению к усреднённой языковой личности. При определении агнонимов в иностранном языке, на наш взгляд, необходимо учитывать уровень подготовки читателей, близость их к языку, откуда берутся агнонимы: является ли для них этот язык первым или вторым в изучении или родным. Критерии отбора агнонимов могут быть следующими:

1) слово из родного мне языка, но я знаю не все его значения и не могу понять текст;

2) слово из неродного, но изучаемого мной языка, которым я владею слабо и не могу определить, его значения по контексту;

3) слово из иностранного языка, с которым я знаком, но все значения слова не знаю и у меня возникают трудности при определении его значения при семантизации в тексте;

4) слово из иностранного мне языка, которое я знаю, но его могут не знать другие люди;

5) слово из специализированной лексики иностранного языка (юридической, религиозной), которое не знакомо мне, так как я знаком лишь с ограниченным пластом общественно-бытовой лексики, необходимой для того, чтобы объясниться на простейшие темы.

ГЛАВА II. ЭКСТРАЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ ФОН, ЭТИМОЛОГИЯ И СЕМАНТИКА РЕФЕРАЛЬНЫХ АГНОНИМОВ ПЬЕС У. ШЕКСПИРА

2.1 Характеристики состава реферальных агнонимов в пьесах У. Шекспира

2.1.1. Особенности исследования агнонимов в тексте вообще и в креолизованном драматическом тексте в частности.

В последнее время в лингвистике резко возрос научный интерес к изучению агнонимов. Причём агнонимы изучаются в разных языках. Так, в 2013 году под редакцией А. М. Иванова вышли «Материалы словаря агнонимов чувашского языка, во введении к которым указано, что словарь содержит более двух тысяч слов чувашского языка, значение которых неизвестно, и определяет исходную позицию исследований по их семантизации [Э. В. Фомин, 2013]. Словарь предназначен для специалистов в области чувашского языка, семантики и контактологии.

Исследования последнего времени показывают, что многие агнонимы могут быть успешно семантизированы, поскольку содержат минимально необходимые для этого сведения—или предполагаемые значения, или развёрнутый контекст; почти всегда сопровождаются географическими и источниковедческими ссылками; нередко имеют указания на жанровую принадлежность текста, в котором употребляется агноним; иногда составителем словаря высказывается возможная этимология. Однако нередки случаи, когда слово просто констатируется в качестве агнонима [Э. В. Фомин, 2013].

Изучение агнонимов открывает новое направление исследований в англистикии. Материал обширен, разнообразен и сложен, основан на стыке многих направлений лингвистики—семасиологии, диалектологии, истории языка, контактологии, психолингвистики и др., требует обращения к широкому спектру этнологических знаний. По сути семантизация английских агнонимов сопоставлена с этимологией, ассоциируется с ней, проникает в неё, но на другом специфическом уровне—семасиологическом [Э. В. Фомин, 2013].

Исследователи английских агнонимов сталкивались с множеством проблем. Первая—формирование корпуса английских агнонимов—связана с самой сущностью этих языковых единиц. Агнонимия, как уже отмечалось выше, является антропоцентрической категорией, а это значит, что опознание единиц такого рода возможно только при непосредственном наблюдении за речевым поведением говорящего человека или «измерении» его языкового сознания [Морковкин, Морковкина, 1997, с. 189]. А

Существует множество психолингвистических исследований, посвящённых проблемам понимания значения слова, но все они в основном рассматривают слово как самостоятельную единицу. Между тем, самостоятельно слова существуют преимущественно в словаре. В реальности же слово чаще всего включено в какой-то контекст. Не требует суждение о том, что контекст способствует семантизации агнонимов в сознании читателя, то есть даже при наличии слов-агнонимов коммуникативное намерение автора может быть осуществлено. Отсюда возникают вопросы. Существует ли способ для измерения агнонимического пространства (в драматическом тексте будет агнонимический ареал) конкретного текста? Как может выглядеть подобная процедура?

Рассмотрим пример из У. Шекспира «Юлий Цезарь». Агноним «ides», употреблённый в необходимом контекстном окружении четыре раза во всей пьесе, служит предвестником беды. Причём каждое следующее его употребление свидетельствует о нарастании напряжения, приближении кульминации пьесы. На наш взгляд в пьесе две кульминации – первая связана с убийством Юлия Цезаря, так если с преступлением. Вторая, которая плавно переходит в развязку, – с наказанием заговорщиков путём возмездия. При этом агноним «ides» употребляется все четыре раза только перед первой кульминацией – убийством Цезаря. Проанализируем его подробнее33
  Ершов Д. И. Агнонимические ряды в трагедии У. Шекспира «Юлий Цезарь» // Вестник Чувашского государственного педагогического университета им. И. Я. Яковлева. – 2018. – №4 (100). – С. 35—45.


[Закрыть] [Д. И. Ершов, 2018].

И́ды (лат. Idus, от этрусск. iduare, «делить») – в римском календаре так назывался день в середине месяца. На 15-е число иды приходятся в марте, мае, июле и октябре; на 13-е – в остальных восьми месяцах. После реформы календаря Юлием Цезарем (см. Юлианский календарь) связь между длиной месяца и числом, на которые приходятся иды, была утеряна. Следовательно, подобно ранее рассмотренному нигилониму «herald’, агноним «ides’ так же утратил свою историческую реалию и стал использоваться в переносном, метафорическом значении «предвестника беды», перейдя в разряд исторических нигилонимов (историзмов по другой классификации) [Д. И. Ершов, 2018]..

Иды были посвящены Юпитеру, которому в тот день жрец Юпитера (лат. flamen dialis) приносил в жертву овцу [Д. И. Ершов, 2018].

В мартовские иды (15 марта) 44 г. до н. э. заговорщиками был убит Юлий Цезарь. Согласно Плутарху, предсказатель предупредил Цезаря за несколько дней, что в этот день ему надо опасаться смерти. Встретив предсказателя на ступенях Сената, Цезарь сказал ему с насмешкой: «Мартовские иды наступили». «Наступили, но ещё не прошли» – ответил предсказатель. Через несколько минут Цезарь был убит. Фраза «Берегись мартовских ид!» из пьесы Шекспира «Юлий Цезарь» стала крылатой [Д. И. Ершов, 2018]..

15 марта начинался новый год и происходили празднования в честь богини Анны Перенны.

В пьесе Шекспира нигилоним «ides’ употребляется в следующих местах [Д. И. Ершов, 2018]:

Act I, Scene II. A public place.

Soothsayer

Beware the ides of March. (p. 9)

CAESAR

What man is that?

BRUTUS

A soothsayer bids you beware the ides of March. (p. 9)

CAESAR

What say’st thou to me now? speak once again. (p. 10)

Soothsayer

Beware the ides of March. (p. 10)

CAESAR

He is a dreamer; let us leave him: pass.

Sennet. Exeunt all except BRUTUS and CASSIUS (p. 10)

Аct III Scene I. Rome. Before the Capitol; the Senate sitting above.

CAESAR

[To the Soothsayer] The ides of March are come (p. 57).

Soothsayer

Ay, Caesar; but not gone (p. 57).

В связи с вышеизложенным возникает несколько вопросов:

1. Если отдельное взятое слово является агнонимом, а в тексте его значение раскрывается, будет ли являться это слово агнонимом в данном тексте? Если раскрытие происходит понятным читателю способов той эпохи, когда писалось произведение, то будет ли это слово агнонимом? А для читателей последующих поколений, когда язык изменится и слово выйдет из повседневного употребления, как тогда его рассматривать?

2. Если слово встречается в тексте во множестве контекстов, в некоторых из которых его значение раскрывается частично или полностью благодаря контексту, а в других не раскрывается совсем, принимать ли данное слово за агноним?

Вероятность распознания в коммуникативном акте значения лексической единицы, оказавшейся в статусе агнонима, зависит от референциального потенциала этой лексической единицы. Как отмечает А. Д. Шмелёв, «языковые единицы приобретают тот или иной референциальный статус, лишь будучи употреблёнными в конкретном речевом акте» [Шмелёв, 2002, с. 205]. Разные лексические единицы обладают различным референциальным статусом. Референциальные свойства лексических единиц во многом зависят от семантического класса, к которому они относятся. Необходимо также отметить, что в различных употреблениях лексема характеризуется разными семантическими свойствами, которые создают различные референциальные возможности [Шмелёв, 2002, с. 205].

А. Д. Шмелёв особое внимание уделяет референциальным свойствам агентивных существительных. Такой интерес учёного к этому типу существительных связан с большим разнообразием возможностей обозначения лиц по сравнению с абстрактными и предметными. Автор выделяет несколько типов агентивов: результативные, актуальные, качественные, функциональные, реляционные. Это качественные и функциональные агнонимы.

Качественное имя—характеристика лица от имени говорящего. Возможности идентификации качественных имён в коммуникативном акте ограничены, их семантику можно вывести из совокупности действий, выполняемых лицом, которые служат мотивом для использования этого качественного имени.

Функциональное имя—обозначение лица по действию, которое обозначаемое лицо обязано производить. Трудность идентификации значения агентивных существительных данного типа в коммуникативном акте связана, во первых, с разнородностью функций, обобщаемых функциональным именем, а во вторых, с тем, что обозначение лица по функции не обязательно предполагает актуализацию признака, на котором основано его наименование [Шмелёв, 2002, с.204].

Значение лексемы не всегда можно определить по контексту. Мысль акад. Д.Н.Шмелёва о том, что сочетаемость—это не значение слова, а показатель значения, что определить семантику слова «невозможно без соотнесения определяемого слова с какой-то внеязыковой реалией», многократно подтверждалась в лексикологических разысканиях при работе над историческими словарями русского языка. Можно согласиться также и с утверждением, что в таких случаях «никакие контексты употребления слова не будут достаточными для его понимания» [Шмелёв, 1964, с.72]. Значит ли это, что если слово является абсолютным агнонимом для читателя, то даже в распознающем контексте романа оно не может стать полностью понятным. В этом случае слово может только перейти из разряда полных агнонимов в разряд частичных.

Для исследования агнонимического пространства текста необходимо рассматривать агнонимы с точки зрения коммуникативного подхода. И. А. Стернин в своей монографии «Лексическое значение слов в речи» предложил способ описания значения слова в коммуникативном акте, главными чертами которого являются проведение анализа на уровне отдельного актуализированного значения слова и последовательное описание семантики слова через понятие «компонент значения» [Стернин, 1985,с. 3].

Коммуникативное описание значения слово возможно только как перечисление компонентов, имеющихся в составе значения, а для этого необходимо знать весь набор этих компонентов в системе, вне коммуникативного акта. Это обстоятельство обусловливает постоянное обращение исследователя к описанию значения в статике [Стернин, 1985]. Такое обращение представляется вполне закономерным как теоретически, так и практически. Как отмечает И. А. Стернин, выделение всех сем в значении не является обязательным для описания коммуникативной реализации слова; обычно достаточно двух-трёх уровней [Стернин, 1985]. Таким образом, для исследования агнонимов в составе художественного текста вообще и драматического креолизованного текста в частности мы должны иметь представление об архисеме и дифференциальных семах исследуемых единиц.

Понятия референтный и реферальный агноним вводятся для языковой личности, не являющейся носителем языка, на котором написан текст, содержащий агнонимы. Попова Елена Павловна ввела понятие потенциальный агноним—агноним является таковым для языковой личности, которая является носителем языка, на котором написан текст с агнонимами. Если же произведение читает иностранец и неноситель языка, так если языковая личность является лицом, изучающим язык, на котором написан текст с агнонимами, в этом случае все агнонимы для такой личность носят справочный характер, так если реферальный, о котором языковая личность узнаёт из словарей—справочников по ссылкам (reference). Различие между референтными—чисто справочными агнонимами, о которых без дополнительных источников информации обойтись нельзя, и реферальными—такими, о смысли которых помимо дополнительных источников, всё же можно догадаться из контекста, будет весьма условным. Референтные агнонимы—это грамматические агнонимы по нашей классификации, так как распределение их по кластерам определяется по справочным грамматическим признакам. Реферальными агнонимами будут лексические или лексико-тематические, которые представленны тематической классификацией. Поскольку мы для определения агнонимов будет использовать теорию «Релевантности», которая близка к теории относительности Эйнштейна, то языковая личность для нас будет точкой отсчёта—для будущей агнонимической системы координат, которую мы будем строить с учётом имеющихся данных по агнонимам из произведений У. Шекспира. Под реферальными агнонимами мы будем понимать такие их виды, которые нельзя полностью понять, так если нельзя провести дешифровку закодированного в них значения из контекста без обращения к справочной литературе. Но вместе с тем, как указывалось выше, в отличие от референтных агнонимов, полностью исключающих возможность исследования агнонимов по контексту, реферальные агнонимы такую возможность не исключают, включая в себя и пласт частичных агнонимов, близких по своей сути к потенциальным агнонимам, о которых говорила Савина Е. О. Агнонимия, как правило, обусловлена временным, частотно-статистическим, территориальным, профессионально-деятельностным и функционально-стилистическим признаками. Таким образом, лексические единицы, ущербные (ограниченные) в проявлении одного или одновременно нескольких из этих признаков, могут расцениваться как потенциальные (референтые, реферальные) агнонимы. Иными словами, агнонимы потенциально (референтно, реферально) представлены устаревшими, малочастотными, диалектными и специальными лексемами.

Среди потенциальных агнонимов пьес У. Шекспира преобладают устаревшие слова. Это закономерно, поскольку при архаизации слово удаляется из словарного запаса языковой личности как неактуальное, неадекватное современным коммуникативно-культурным ценностям социума. А за время, прошедшее после написания пьес, архаизирующих сдвигов произошло немало.

Объяснения некоторых историзмов можно найти в «Глоссарии незнакомых слов в пьесах и стихах языка У. Шекспира» Е. Ф. Шевмейкера [Shewmaker, 2008, p.11]. По словам автора, его источниками являются монументальный Оксфордский словарь английского языка, с его всесторонним охватом слов Элизабет; «Шекспировский словарь и словарь цитат» Александра Шмидта, впервые напечатанный в 1874 году, переизданный в 1971 году; и Глоссарий Шекспира К. Т. Лук (изд. Р. Д. Иглсона, 1986 г.). Текстовые цитаты (за исключением сонетов, короля Эдуарда III, сэра Томаса Мора и двух благородных родственников) взяты из книги Ардена Шекспира, главного редактора Ричарда Прудфута. Английские авторы отмечают такой вид агнонимии, как спеллинговая—«spelling’, под которой, судя по всему, имеют в виду графическую и фонетическую агнонимию в Елизаветинскую эпоху, поскольку не было ещё установлено произносительных стандартов: «In the Elizabethan Age, the spelling of English had not yet been standardized» [Shewmaker, 2008, p.11]. Сам терми «агноним и агнонимия» ими при этом не используется для передачи подобного рода явлений. В качестве примеров спеллинговой агнонимии они приводят следующие: ««Fadom» was just as acceptable as «fathom,» «extract» was often written as «extraught,» «music» as «musicke,» «sheriff ” as «shrieve,» etc» [Shewmaker, 2008, p.11]. В следующем предложении они поясняют причины спеллинговой агнонимии: «Add to this the fact that Shakespeare frequently worked under pressure and was not particularly concerned about spelling, indicating who was speaking, or being precise about exits and entrances, etc., secure in the knowledge that the other members of the company would know what he had in mind or that he would be there to answer their questions» [Shewmaker, 2008, p.11]. В этой фразе обращает на себя внимание выражение: «work under pressure’, которая может переводиться как: ‘работать в кризисных ситуациях», ‘работать под давлением», ‘работать в стрессовых условиях,»»работать в стрессовых ситуациях» и так далее, которая поясняет, что У. Шекспир работал в непростых условиях и поэтому не заботился особо о преодолении спеллинговой агнонимии, сиходя из того, что другие сотрудники организации, где он работал, могли в любой момент задать ему вопрос для уточнения того, что он имел в виду в своих произведениях.

Следующий вид сложности—агнонимии (complication), который выделяют английские авторы, это агнонимические неологизмы (термин наш, британские авторы его не используют), под которым следует понимать новые слова, изобретённые У. Шекспиром: «As a further complication, Shakespeare coined many words (expressure, dishabited, circummured, vastidity, etc.), which may have confused the copyists as well as subsequent typesetters» [Shewmaker, 2008, p.11].

Третий вид агнонимии, выделяемой английскими исследователями можно охарактеризовать носит исключительно технический характер и связана с неправильным пониманием и ошибочным редактированием текстов У. Шекспира и может быть иметь название «агнонимии ошибочной коррекции и ошибочного редактирования», которая так же вызвана работой в сложных условиях—‘ working under pressure’: «Typesetters, of varying degrees of competence and working under pressure, made errors in the printing of the plays and most likely „corrected“ an occasional word or passage that appeared wrong to them» [Shewmaker, 2008, p.12]. О возможности этого вида непонимания говорил ещё Ю. И. Левин [Левин, 1998, с. 581]. Здесь так же можно говорить об особом виде агнонимии– агнонимии толкования текстов У. Шекспира, или агнонимии герменевтики, когда агнонимия возникает вследствие попыток последующих редакторов «реконструировать», провести «усовершенствование» и «редактирование» оригинала, что привело к очередному искажению смысла оригинала и первоначальных скрытым У. Шекспиром в агнонимах концептов: «Later editors have reconstructed (or „improved upon“) Shakespeare’s original intentions in a variety of ways.» —: «That is why, in such a line as „But I will wear my heart upon my sleeve/For daws to peck at …“ [Othello, I, i, 64], another editor will make a plausible case for „doves“ to replace „daws“ and confidently set about making the change in the text» [Shewmaker, 2008, p.12].

В Великобритании сложилось два подхода: узкий и широкий подход к пониманию агнонимии. Узкий подход относит к агнонимам только елизаветиские слова, которые вышли из употребления и стали историзмами и широкий подход, который охватывает явлением агнонимии и прочие непонятные слова: устаревшие, но не вышедшие из употреления, архаизмы, терминологические и т. д. Агнонимы елизаветинской эпохи могут вызывать неправильное их понимание современиками. Тут, на наш взгляд, речь идёт об особом герменевтическом подходе к декодированию агнонимов в текстах У. Шекспира: «Aside from the many Elizabethan words that have disappeared from the language, other words that have acquired fairly precise meanings in our own age (e.g., pregnant, still, deceive, presently) often meant something quite different to an Elizabethan. In certain passages, the wordplay can be murky, if not incomprehensible, for a modern audience, as in Merry Wives, I, i, 16—21, when «coat» is misunderstood by another character as «cod» and «luce» (pike) is subsequently misunderstood as «louse,» with the confusion resulting in a considerable amount of cross-punning. Later in the same scene, «words» is misunderstood as «worts» (cabbages), causing even more confusion. Elizabethan audiences loved puns, and Shakespeare happily obliged, often throwing in a bawdy sense as another possible interpretation (such as cod, understood as codpiece, understood as penis) [Shewmaker, 2008, p.12].

Далее следует пояснить этимологию агнонимов и откуда возникло название «елизаветинские слова». Здесь важно обратить внимание на экстралингвистические факторы появления «елизаветинских агнонимов». Основные экстралингвистические факторы появления агнонимов в пьесах У. Шекспира английские исследователи выделяют следующие: войны, болезни, религия, готика и готические языческие традиции как противовес и протест религиозной власти католического Рима и его испанской Армаде в процессе колониальных войн и крестовых походов. Это лексика эпохи Реформации и религиозной свободы, конец инквизициям, о чём свидетельствует свобода ведьм в «Макбете» и большому числу готических агнонимов—порядка 10—30% от общей агнонимической лексики. У. Шекспир родился в период важных исторических событий. Это время было отмечено изменениями во внешней политики Великобритании. Елизавета, третий ребенок и вторая дочь Генриха VIII, унаследовали британский престол за шесть лет до рождения Шекспира, в 1558 году. Это было трудное время: время чумы и плохого урожая, продовольственных бунтов, время преследования католиков, неудавшаяся попытка принцессы Мэри Шотландской получить трон, и нападение и поражение испанской армады, которая предприняла попытку вторжения в Англию в 1588 году, с целью вновь поставить страну под религиозную власть Рима. Несмотря на все это, елизаветинская эпоха вошла в историю как время славных достижений в искусстве, языке и науке. Это было время, когда английский язык обогащался со всех сторон. Англичане недавно создали колонии в Новом Свете, и их морские торговые суда плавали и вели регулярную торговлю по всей Европе, на Ближнем Востоке и Дальнем Востоке [Shewmaker, 2008, p.12]. И, наконец, ещё один источник агнонимии пьес У. Шекспира – это его личное, авторское словотворчество. Проблема агнонимов -неологизмов выглядит так, что У. Шекспир использовал в своих текстах множество новых слов, недавно появившихся в английском языке и, когда их было недостаточно, придумал много своих. (К ним относятся следующие: circumstantial, dauntless, disgraceful, immediacy, investment, lackluster, laughable, lonely, premeditated, swagger, unmitigated, and worthless). У Шекспир своим словотворчеством увеличил гибкость языка [Shewmaker, 2008, p.12], придав старым словам новые оттенки значения, развил способы конверсии, в следствие чего существительные стали в его пьесах часто использоваться в качестве глаголов, прилагательные – существительными и т. п., например: ««I’ll thither» or, more whimsically, «My often rumination wraps me in a most humorous sadness.» [Shewmaker, 2008, p.12].

2.1.2 Анализ религиозных агнонимов в пьесах У. Шекспира с точки зрения теории «релевантности»

В результате взаимодействия человека с миром складываются его представления о мире, формируется некоторая модель мира, которая в философско-лингвистической литературе именуется картиной мира. В последние десятилетия одной из важных проблем когнитивной лингвистики стала проблема отображения в сознании человека целостной картины, фиксируемой языком [В. А. Маслова 2005; с.48]. Картина мира «запечатлевает в себе определённый образ, который никогда не является зеркальным отражением мира» [Серебрянников Б. А.; 1983]. Так как возникновение картины мира тесно связано с языком и во многом определяется языком, её называют «языковой картиной мира». Вейсгербер, образуя от Wort новый глагол worten, говорил, что родной язык есть ein Worten der Welt– «осмысление мира, постижение мира в слове» [Ю.Н.Караулов, 1976; В. А. Маслова 2005; с.50]. Решая проблему соотношения концептуальной и языковой картин мира, лингвисты пытаются установить, как происходит формирование тех или иных концептов. Они выделяют целый ряд базисных когнитивных категорий (концептов), которые являются универсальными, ибо отражают единый для всех когнитивный процесс. К таким универсальным концептам относятся пространство, время, число, дружба и др. [В. А. Маслова 2005; с.52]. По мнению В. Б. Касевича, картина мира, закодированная средствами языковой семантики, со временем может оказываться в той или иной степени пережиточной, реликтовой, устаревшей: солнце садится, дождь идёт. Или ещё пример: довольно часто для обозначения и передачи состояния эмоционального подъёма говорящий использует фразеологизм воспарить душой, не осознавая, что это средство языка связано с архаическими представлениями о наличии внутри человека животворящей субстанции—души, которая мыслилась в мифологической картине мира в виде пара и могла покидать тело, подниматься к небу [Касевич В. Б. 1998; В. А. Маслова 2005, с. 51]. Все эти явления ведут к появлению проблемы непонимания некоторых слов и выражений в языке и речи.

В 90-е годы XX века в науке появился термин агноним, напрямую связанный с проблемой понимания слов отдельной языковой личностью [Савина Е. О.,2015]. Многие слова, встречающиеся в текстах английской классической литературы, для современного носителя языка непонятны или понятны лишь частично.

В конце XX века возникло особое направление лексикографии, связанное с фиксацией и толкованием слов, вызывающих трудности в понимании их значения. Одной из первых попыток такого лексикографирования явился словарь -справочник «Лексические трудности русского языка» (отв. Ред А. А. Семенюк 1994). Появляются словари редких, забытых, трудных слов: словарь «Редкие слова в произведениях авторов XIXв.». Но агнонимы есть практически в каждом языке. Фомин Э. В. составил и издал «Материалы словаря агнонимов чувашского языка [Фомин Э. В.;2013, 259с.]. В Варшаве в 2007 году выходит сборник «Словарные агнонимы русского языка» (под редакцией Яна Вавжинчика), где собраны слова, не зафиксированные словарями современного русского языка. В сборнике показано структурное, семантическое и прагматическое разнообразие агнонимов на примере обширной группы лексем.

Теория Релевантности в настоящее время представляет собой довольно популярную альтернативу грайсовскому подходу к значению говорящего и его Принципу Кооперации. Авторами этой теории являются французские учёные Деирдра Уилсон и Дан Спербер. Свою концепцию они постоянно совершенствуют, выступив в творческом дуэте в 1986 г. c книгой «Relevance: Communication and Cognition» и активно публикуясь совместно и порознь вплоть до настоящего времени.

В качестве стимулов для построения Теории Релевантности послужили следующие главные источники:

а) работы Г. П. Грайса о коммуникации между людьми (как вербальной, так и невербальной), в процессе которой осуществляется выражение и распознавание интенций; и

б) на начальном этапе книга Джерри Фодора «The modularity of mind» (1983), посвящённая сопоставлению процессов кодирования / декодирования информации и выводного (инференционного) оперирования информацией, архитектуре разума.

Г. П. Грайс заложил основы инференционно-прагматической модели. Д. Спербер и Д. Уилсон исходят из того, что передачу информации обеспечивают две модели – кодовая и инференционная. Согласно кодовой модели. говорящий кодирует своё намечаемое для передачи сообщение посредством сигнала, а слушатель осуществляет декодирование, используя идентичную, как и у говорящего, копию кода. Согласно инференционной модели коммуникации, говорящий обеспечивает как языковыми, так и неязыковыми средствами очевидность (evidence, ясность, доказательность) своего намерения передать определённое значение, которое слушателем выводится на основе обеспеченной говорящим очевидности путём логического выведения (инференции). Эту инференционно-прагматическую модель Г. П. Грайса удобно рассмотреть на примере религиозных агнонимов, передающими мистическую, религиозную очевидность их намерения, которые были закодированы в глубокой древности особыми языковыми личностями (говорящими) —жрецами, служителями культов ка языковыми, так и неязыковыми средствами. Первым слушателем по этой модели был У. Шекспир, понявший смысл определённого ими значения на основе обеспеченной говорящим—жрецами и священниками различных культов очевидности путём логического выведения (инференции). Одновремено У. Шекспир является и говорящим по этой модели, так как он перекодирует полученную им ранее от служителей древних культов информацию в религиозных агнонимах, используемых им в качестве жанрообразующих и стиле формирующих средств в своих пьесах в процессе их написания с особой прагматической целью. Поэтому согласно инференционно-прагматической модели Г. П. Грайса история религиозных агнонимов восходит к протестантизму эпохи У. Шекспира: «Неудивительно, что энергии и странности протестантской Реформации нашли свое отражение в богато увлекательных произведениях Шекспира» [Hassel, Sandra, 2015, p.19]. Религиозные проблемы, религиозный дискурс были гораздо важнее в шестнадцатом и семнадцатом веках, чем в настоящее время. Экстралингвистическими факторами появления религиозных агнонимов согласно теории релевантности были следующие: в Англии как до, так и после рождения Шекспира в 1564 году произошла череда важных религиозных исторических событий, способствовавших появлению большого числа религиозных агнонимов в пьесах У. Шекспира: от разногласий Генриха VIII с католической церковью до официального послания папы римского о начале гонения на протестантизм–the brief Protestantism [Hassel, Sandra, 2015, p.19]. Хассел и Сандра, поясняя экстралингвистические факторы появления религиозных агнонимов в пьесах У. Шекспира, сами прибегают к их использованию в силу инференционно-прагматической модели Г. П. Грайса. Так в их речи, зафиксированной в тексте-предисловии к словарю религиозных терминов, появляется религиозный термин—the brief—Бреве (лат. breve – краткое) – официальное послание папы римского, содержащее декреты, распоряжения, дарование почётных прав и привилегий и т. п., обращённое как к отдельным лицам, так и к отдельным Церквям, которое в сочетании с другим религиозным агнонимом– Protestantism означает начало гонений в отношении протестантизма как реакцию католичества на протестантскую Реформацию, начавшееся уже к концу периода правления Генриха VIII. Это ознаменовало правление его сына Эдварда Шестого, что привело к мученической смерти («matyrdom’) многих протестантских советников Эдварда, таких как Хью Латимер, Николас Ридли и Томас Крэнмер, от руки сводной сестры Эдварда и преемника католической церкви Марии до окончательного, а иногда и кровавого истеблишмента англиканской церкви во времена правления Елизаветы [Hassel, Sandra, 2015, p.19]. Поясняя экстралингвистическую канву религиозной агнонимии У. Шекспира, Хассел Р. С. И Сандра С. Сами используют такие агнонимы, как, например вышеупомянутой «matyrdom’ и английские дворянские агнонимы такие, как исте́блишмент (от англ. establishment «установление; основание») – власть имущие, правящие круги, политическая элита. Совокупность людей, занимающих ключевые позиции в социально-политической системе, являющихся опорой существующего общественного строя и формирующих общественное мнение, а также совокупность социальных институтов, с помощью которых эти люди поддерживают существующий социальный порядок.