Текст книги "«Странная война» в Черном море (август – октябрь 1914 года)"

Денис Козлов
«Странная война» в Черном море (август – октябрь 1914 года)

Достойную осуждения ошибку совершает тот, кто не учитывает своих возможностей и стремится к завоеваниям любой ценой.

Никколо Макиавелли

Люди всегда останутся людьми, и надо брать их такими, какие они есть. Поэтому признаемся откровенно, что корабли в мирное время к войне не готовы.

Степан Осипович Макаров

© Козлов Д. Ю., 2009

© Издательство «Квадрига», оформление, 2009

© Никулин А. Ю., дизайн переплета, 2009

Рецензенты: доктор исторических наук, профессор А. В. Усиков, кандидат исторических наук М. М. Слинкин

Введение

«Итак, все действительно началось. Ура», – такую запись 17 (30) октября 1914 г. сделал в своем дневнике контр-адмирал Альберт фон Хопман, состоявший флотским представителем в главной квартире кайзеровской армии[1]1
  Hopmann A. Das ereignisreiche Leben eines «Wihelminers». Tagebücher, Briefe, Aufzeichnungen 1901 bis 1920 / Herausgegeben von M. Epkenhans. München: R. Oldenbourg Verlag, 2004. S. 480.


[Закрыть]. В этот день в германской ставке стало известно о состоявшемся накануне нападении оттоманского флота на Одессу, Севастополь, Феодосию и Новороссийск. 16 (29) октября Германия руками командира Средиземноморской дивизии контр-адмирала Вильгельма Сушона, незадолго перед этим занявшего пост командующего флотом султана Мехмеда V, втянула Турцию в мировую войну, в результате которой многовековая империя османов исчезнет с политической карты мира. События трех месяцев, которые разделили открытие военных действий в Европе и начало войны между Турцией и державами Антанты, спровоцированное нападением германо-турецких морских сил на российские порты, и являются предметом настоящего исследования.

Нельзя, разумеется, сказать, что эта тема является «белым пятном» в истории Великой войны. Напротив, к событиям августа – октября 1914 г. на Черном море время от времени возвращаются как отечественные, так и зарубежные историки. Не претендуя на подробный и всесторонний анализ историографии вопроса, отметим лишь наиболее, на наш взгляд, значимые достижения специалистов, в той или иной мере затрагивавших военно-морские аспекты предыстории последней войны между Россией и Турцией.

К сожалению, учрежденной осенью 1918 г. Морской исторической комиссии (Мориском[2]2
  Официальные наименования комиссии: Морской отдел Военно-исторической комиссии по описанию Первой мировой войны 1914–1918 гг. (август и сентябрь 1918 г.), Военно-морская историческая комиссия по составлению истории войны 1914–1918 гг. на море (сентябрь – ноябрь 1918 г.), Военно-морская комиссия по исследованию и использованию опыта войны 1914–1918 гг. на море (ноябрь 1918 г. – январь 1923 г.), Военно-морская историческая комиссия по исследованию опыта мировой и гражданской войн (январь – июнь 1923 г.).


[Закрыть]) не удалось подготовить полного и качественного описания военных действий в Черном море: успев выпустить в свет лишь два сборника трудов[3]3
  Военно-Морская Комиссия по исследованию и использованию опыта войны 1914–1918 гг. на море. Сборники № 1 и 2. Пг., 1920 (сборник № 1), 1922 (сборник № 2).


[Закрыть], комиссия была перепрофилирована на изучение опыта Гражданской войны, а в 1923 г., после нескольких реорганизаций, упразднена. Кроме того, большая часть научного наследия Морискома посвящена истории военных действий на Балтийском морском театре. Здесь, вероятно, сыграло свою роль и то обстоятельство, что в числе специалистов, привлеченных к исследовательской работе руководителем комиссии – выдающимся военно-морским теоретиком и историком, начальником Морской академии профессором Н. Л. Кладо, абсолютное большинство составляли бывшие адмиралы и офицеры Балтийского флота. Руководящий же состав флота Черного моря в комиссии представлял лишь В. К. Лукин, который встретил Первую мировую войну в должности командира линкора «Три Святителя», затем возглавил 2-ю бригаду линейных кораблей и получил контр-адмиральский чин, а летом 1917 г. временно исполнял должность командующего флотом.

Этот пробел был в некоторой степени восполнен во второй половине 1920-х годов, когда Военно-морская академия РККФ выпустила в свет серию книг «Борьба флота против берега в мировую войну». В рамках этого цикла была опубликована монография Н. В. Новикова «Операции флота против берега на Черном море в 1914–1917 гг.» (первое издание – в 1927 г.), содержащая первое развернутое описание событий, непосредственно предшествовавших началу военных действий между Россией и Турцией, и собственно набеговой операции оттоманского флота 16 (29) октября 1914 г. Автору – свидетелю и отчасти участнику «странной войны» в Черном море – удалось привлечь к исследованию широкую источниковую базу, состоявшую главным образом из документов штаба командующего Черноморским флотом, и создать достаточно полную и достоверную картину подготовки и нападения германо-турецкого флота. В том же – 1927 г. – этого сюжета коснулся М. А. Петров в заключительных главах своего ретроспективного труда «Обзор главнейших кампаний и сражений парового флота в связи с эволюцией военно-морского искусства».

Основной пафос сделанных Н. В. Новиковым, М. А. Петровым, а затем и их последователями выводов в отношении начала Первой мировой войны в Черном море вполне укладывался в общую схему, сформировавшуюся в советской военно-морской историографии в 1920–30-х годах. Суть этой схемы состояла в безоговорочном доминировании весьма критических, а иногда уничижительных оценок деятельности отечественного военно-морского флота в 1914–1917 гг., хотя, конечно, некоторые очевидные успехи не могли не признаваться советскими морскими историками, значительную часть которых составляли бывшие офицеры царского флота. Однако, ориентируясь на политические аксиомы того времени, носившие агрессивный классовый характер, исследователи в большинстве своем сходилось во мнении, что «гнилостный» самодержавный режим был a priori неспособен выработать адекватную направленность строительства флота, должным образом подготовить его в войне и эффективно применять в военное время. При этом, как полагали советские специалисты, спорадические попытки немногочисленных «передовых» офицеров (к ним относились, как правило, те, кто после 1917 г. продолжил службу в РККФ и уцелел при последующих «фильтрациях» и «чистках») и единственного «прогрессивного» представителя высшего морского руководства (таковым был признан не доживший до революции командующий Балтийским флотом адмирал Н. О. фон Эссен) не могли преодолеть повсеместной «косности» и «бездарности».

Квинтэссенцией подобных взглядов можно считать выдержку из работы бывшего офицера оперативной части штаба командующего Балтфлотом А. А. Саковича, опубликованной в 1931 г. на страницах флотского официоза – журнала «Морской сборник»: «Искусственный уклон русской довоенной военно-морской политики, не согласованной ни с реальной политико-стратегической обстановкой того времени, ни с экономическими возможностями царской России, – уклон, выразившийся в империалистических мечтах о выходе на океанский простор и повлекший за собой усиленное линейное кораблестроение, привел к тому, что к началу войны русский флот оказался и идеологически (доктрина, планы кампаний и операций, подготовка), и материально (корабельный состав) совершенно неподготовленным к разрешению вставших перед ним в действительности боевых задач»[4]4
  Сакович А. Радиоразведка на Балтийском театре в войну 1914–1918 гг. // Морской сборник. 1931. № 12. С. 46.


[Закрыть].

Впрочем, жесткая идеологическая подоплека рассмотрения действий Российского флота в Первой мировой войне принесла и определенный позитивный результат – целенаправленно и безжалостно вскрывались малейшие ошибки и недостатки, чего нельзя сказать, например, о советской историографии Великой отечественной войны 1941–1945 гг. Все это в полной мере относится и к теме настоящей работы, тем более что в августе – октябре 1914 г. в действиях и военно-политического руководства империи, и российской дипломатии, и командования Черноморского флота просчетов и промахов было действительно более чем достаточно. Поэтому вполне естественно, что тезис о «беззаботности и некультурности»[5]5
  Выражение заместителя начальника Морских сил РККА И. И. Лудри из предисловия к первому русскому изданию (1934 г.) труда Г. Лорея «Операции германо-турецких морских сил в 1914–1918 гг.».


[Закрыть] командования русского Черноморского флота как главной причине успеха В. Сушона стал общим местом в отечественной военно-исторической литературе. В томе III учебника для военно-морских училищ «История военно-морского искусства» (1953 г.) вводится в оборот тезис о «преступном попустительстве» командующего Черноморским флотом адмирала А. А. Эбергарда, не обеспечившего должного уровня боеготовности вверенных ему сил в угрожаемый период.

В 1964 году, к 50-летию начала войны, вышел в свет двухтомник «Флот в первой мировой войне», подготовленный коллективом ведущих советских военно-морских историков под редакцией Н. Б. Павловича. Авторы этого капитального труда, который, несмотря на многократное сокращение его объема при подготовке к изданию, по сей день остается лучшим достижением отечественной военно-морской историографии Великой войны, воздержались от столь огульной критики решений командования Черноморского флота и, более того, справедливо отметили, что вследствие невнятной позиции державного вождя, правительства и ставки флот «оказался вынужденным пассивно ждать нападения врага»[6]6
  Флот в первой мировой войне / Под ред. Н. Б. Павловича. Т. 1. Действия русского флота. М.: Воениздат, 1964. С. 332.


[Закрыть]. Более подробный анализ управленческих решений ставки и командования флота Черного моря проведен в работе В. А. Золотарева и И. А. Козлова «Российский военный флот на Черном море и в Восточном Средиземноморье» (1988 г.). Не снимая ответственности с правительства и штаба Верховного главнокомандующего, которые «всячески препятствовали» командованию флота должным образом реагировать на эскалацию отношений с Турцией, авторы подвергли резкой критике и командующего флотом, который, по мнению В. А. Золотарева и И. А. Козлова, действовал «пассивно, нерешительно и принимал решения с большим опозданием»[7]7
  Золотарев В. А., Козлов И. А. Российский военный флот на Черном море и в Восточном Средиземноморье. М.: Наука, 1988. С. 122, 123.


[Закрыть].

Подобной точки зрения придерживаются, как правило, и современные исследователи. Так, авторы исторического очерка «Черноморский флот России» (2002 г.) указывают на то, что «отказ флотского командования от усиления разведки и дозоров оказал неоценимую услугу неприятелю», и упрекают А. А. Эбергарда в непринятии «активных и достаточных мер по обороне главной базы»[8]8
  Черноморский флот России: Исторический очерк / Под ред. В. П. Комоедова. Симферополь: Таврида, 2002. С. 129.


[Закрыть].

Весомый вклад в освещение обстоятельств начала войны в Черном море внесли представители русского военно-морского зарубежья. Оказавшиеся в изгнании моряки добились существенных успехов в изучении опыта Первой мировой войны, однако создать самостоятельную военно-историческую школу им не удалось. Причины этого, на наш взгляд, заключались в том, что исторические изыскания в эмигрантской среде велись разрозненно, фрагментарно и, главное, без опоры на полноценную источниковую базу. Как писал в 1927 г. бывший начальник Морского генерального штаба и Морского штаба ставки А. И. Русин, «все приходится набрасывать без документов, по памяти, что, конечно, очень трудно»[9]9
  ГАРФ. Ф. р-5970. Оп. 1. Д. 98. Л. 40об. – Письмо А. И. Русина И. К. Григоровичу от 15 сентября 1927 г.


[Закрыть]. Первую попытку создания сводного описания начала военных действий в Черном море предпринял в 1922 г. редактор издаваемого в Бизерте журнала «Морской сборник» Н. А. Монастырев, однако эта публикация носила чрезмерно конспективный характер и содержала целый ряд фактологических неточностей[10]10
  Монастырев [Н. А.], к. 2 р. Краткий обзор военных действий на Черном море в начале войны // Морской сборник (Бизерта). Вып. XII, XVIII (1922).


[Закрыть]. Этих недостатков в значительной мере лишена работа Н. С. Чирикова и Н. Р. Гутана «Материалы по истории войны на Черном море в 1914–1917 годах», созданная, по-видимому, во второй половине 1930-х годов, с использованием некоторых боевых документов, личных дневниковых записей авторов и опубликованных к тому времени зарубежных военно-исторических сочинений. Рукопись Н. С. Чирикова и Н. Р. Гутана, весьма обстоятельно исследовавших предвоенную обстановку и начало военных действий в Черном море, в 2002 г. была возвращена в нашу страну русским парижанином А. В. Плотто и ныне хранится в фондах Российского государственного архива военно-морского флота[11]11
  РГАВМФ. Ф. р-2246. Оп. 1. Д. 117. Л. 1–242.


[Закрыть].

В отличие от советских историков, представители военно-морской эмиграции в своих работах обыкновенно не демонстрировали стремления к чрезмерно критическому анализу боевого прошлого Российского Императорского флота. Такой подход, естественно, распространялся и на период Первой мировой войны, в которой принимало непосредственное участие подавляющее большинство оказавшихся за рубежом адмиралов и флотских офицеров. Тем не менее, признание того, что Российский флот «с честью выдержал экзамен Великой войны»[12]12
  ГАРФ. Ф. р-5970. Оп. 1. Д. 42. Л. 14. – Послание участников собрания по случаю праздника Морского корпуса бывшему морскому министру И. К. Григоровичу (Париж, 20 ноября 1924 г.).


[Закрыть], вовсе не исключало появления в эмигрантской литературе и периодике аргументированных суждений о недостатках в подготовке и применении флота в 1914–1917 гг. Правда, ответственность за эти просчеты бывшие морские офицеры возлагали, как правило, на высшее государственное руководство и верховное командование, не сумевшее должным образом управлять подчиненными ему морскими силами.

Среди германских исследований истории военных действий в Черном море центральное место занимает труд отставного контр-адмирала Германа Лорея «Die Krieg in den Tükischen Gewässern. Die Mittekmeer-division» («Война в турецких водах. Средиземноморская дивизия»), опубликованный в 1928 г. в числе работ известного 22-томного цикла «Das Marine-ArchivWerk: Der Krieg zur See 1914–1918» и выдержавший несколько изданий на русском языке под названием «Операции германо-турецких морских сил в 1914–1918 гг.». Результаты научных изысканий Г. Лорея, принимавшего непосредственное участие в боевых действиях в Черном море (в 1915–1917 гг. автор командовал линейными кораблями «Барбаросс Хайреддин», затем «Торгуд Рейс»), позволяют составить достаточно полное представление о работе немцев в турецком флоте накануне мировой войны, о подготовке и проведении набеговой операции, открывшей военные действия против России.

Материалы Г. Лорея были существенно дополнены и отчасти уточнены в целом ряде современных зарубежных исследований. В 1995 г. известным германским историком Б. Лангензипеном и его турецким коллегой А. Гёлёрузом была выпущена в свет ретроспективная работа «The Ottoman Steam Navy 1828–1923» («Оттоманский паровой военный флот 1828–1923»), содержащая, в частности, подробную хронику интересующих нас событий. Немецкие исследователи Б. Лангензипен, Д. Ноттельман и И. Крюсман в 1999 г. опубликовали книгу «Halbmond und Kaiseradler: Goeben und Breslau am Bosporus 1914–1918» («Полумесяц и Орел: «Гебен» и «Бреслау» в Босфоре 1914–1918»). Введя в оборот целый ряд документов из германских, турецких и английских архивов, а также иных уникальных источников (главным образом, личного происхождения), авторы конкретизировали многие детали обстановки, сложившейся в черноморском регионе в преддверии вооруженного выступления Османской империи.

Кратко характеризуя источниковую базу настоящего исследования, заметим, что ее основу составили документы из фондов Государственного архива Российской Федерации (ГА Р Ф), Российского государственного архива военно-морского флота (РГАВМФ), Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА), Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ) и других документальных коллекций. Наиболее репрезентативными в контексте нашей темы являются планирующие, директивные и отчетно-информационные боевые документы Военно-морского управления при Верховном главнокомандующем, Морского министерства (главным образом, Морского генерального штаба), штаба флота Черного моря и его основных соединений, а также переписка морских органов управления с Министерством иностранных дел и штабами взаимодействующих объединений сухопутных войск (в нашем случае – 7-й и Кавказской армий).

К сожалению, по сию пору в нашей стране не издано ни одного специализированного сборника «морских» документов периода Первой мировой войны (исключение составляют документальные сборники по истории революционного движения в недрах царского флота). Тем ценнее публикации отдельных «флотских» документов или их небольших тематических подборок, увидевшие свет в сборниках общеполитического характера, а также в некоторых отечественных и эмигрантских периодических изданиях. Некоторые чрезвычайно значимые сведения, существенно дополняющие наши представления о подготовке войны на Черноморском театре, содержатся в опубликованных дипломатических документах[13]13
  Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях. М., 1925; Международные отношения в эпоху империализма. Сер. III. М., 1934–1935; Международные отношения 1870–1918 гг. Сб. документов. М., 1940; Сборник договоров России с другими государствами. 1856–1917 гг. М., 1952; Мировые войны ХХ века. В 4 кн. Кн. 2: Первая мировая война. Документы и материалы. М., 2002.


[Закрыть]. Примером может служить изданный в конце 1914 г. сборник материалов об отношениях России и Османской империи в преддверии военных действий – так называемая Вторая оранжевая книга[14]14
  Сборник дипломатических документов. Переговоры от 19 июля до 19 октября 1914 года, предшествовавшие войне с Турциею. Пг.: Государственная Типография, 1914.


[Закрыть]. Мнение видного советского историографа К. Б. Виноградова, который назвал подобные издания «книгами лжи» и полагал, что «такие подборки не могут быть использованы в качестве источника»[15]15
  Виноградов К. Б. Буржуазная историография первой мировой войны. Происхождение войны и международные отношения 1914–1917 гг. / Под ред. И. С. Галкина. М.: Издательство социально-экономической литературы, 1962. С. 32, 37.


[Закрыть], представляется нам излишне категоричным. В частности, документы «оранжевой книги» в значительной мере иллюстрируют процесс эскалации военно-политической обстановки на черноморских рубежах России и, что особенно важно в контексте настоящего исследования, полностью разоблачают вздорные измышления турецкой и германской пропаганды о якобы имевшей место провокации русского флота, повлекшей за собой нападение германо-турецких военно-морских сил на российские порты 16 (29) октября 1914 г.

Исключительный научный интерес представляет новейшее достижение наших немецких коллег – четырехтомный документальный сборник «Die deutsche Seekriegsleitung im Ersten Weltkrieg» («Германское военно-морское командование в Первой мировой войне»), выпущенный Бундесархивом в 1999–2004 гг. Издание включает весьма содержательную подборку документов кайзера Вильгельма II, начальника его морского кабинета адмирала Г. фон Мюллера, начальников адмирал-штаба адмиралов Г. фон Поля, Г. Бахмана и Х. фон Хольцендорфа, статс-секретарей имперского морского управления (морских министров) гросс-адмирала А. фон Тирпица и адмирала Э. фон Капелле, а также командира Средиземноморской дивизии контр-адмирала В. Сушона и германского посла в Константинополе Г. фон Вангенхайма. Эти материалы проливают свет на весьма важные политические и военные аспекты событий августа – сентября 1914 г., ранее остававшиеся на периферии исследований истории Первой мировой войны.

Многие подробности событий лета и осени 1914 г., не запечатленные в официальных служебных бумагах, изложены на страницах воспоминаний адмиралов и офицеров, участвовавших в Первой мировой войне. Несомненную ценность представляют произведения ветеранов Великой войны Б. П. Апрелева[16]16
  Апрелев Б. «Гебен» в войну 1914–18 г. (Воспоминания о роли германского линейного крейсера «Гебен» в минувшую войну 1914–1918 гг.) // Зарубежный морской сборник (Пильзень). 1930. № 9 (январь – апрель). С. 41–43.


[Закрыть], В. В. Безуара[17]17
  В. Б[езуар]. Отряд минных заградителей Черного моря в Великую войну. Воспоминания минного офицера // Штандарт. Орган законопослушной монархической мысли (Шанхай). 1929. № 1 (январь–февраль). С. 30–51.


[Закрыть], А. Д. Бубнова[18]18
  Бубнов А. Д. В царской ставке. СПб.: Облик, 1995.


[Закрыть], А. П. Лукина[19]19
  Лукин А. П. Флот. Русские моряки во время Великой войны и революции. В 2 т. М.: Филология, 1995.


[Закрыть], Н. А. Монастырева[20]20
  Монастырев Н.А. Записки морского офицера. Бизерта, 1928. Рукопись (Библиотека Российского фонда культуры). В обратном переводе с немецкого языка работа опубликована под заголовком «Гибель царского флота» (СПб.: Облик, 1995).


[Закрыть], М. М. Четверухина[21]21
  Четверухин М. Три встречи с «Гебеном» // Морские записки (Нью-Йорк). 1948. Vol. VI. № 1. С. 52–66.


[Закрыть]. Нельзя не упомянуть и о зарубежной мемуарной литературе – воспоминаниях и дневниках А. фон Тирпица, Джемаль-паши, В. Сушона, А. фон Хопмана, И. Помянковски, Т. Брауна, Р. Фирле, А. Байтина, Г. Коопа и других участников или очевидцев «странной войны» в Черном море. Безусловно, авторы этих и других подобных сочинений преследовали различные цели и, вероятно, не всегда были до конца откровенны, что, однако, не умаляет научной ценности упомянутых текстов как непосредственных свидетельств одной из самых драматических страниц всемирной истории.

В предлагаемой вниманию читателя работе предпринята попытка воссоздать целостную картину событий, непосредственно предшествовавших началу военных действий в Черном море, и нападения германо-турецкого флота на российские порты 16 (29) октября 1914 г., вовлекшего Турцию в войну с Россией и ее союзниками. Мы постарались, опираясь на широкий круг доступных ныне отечественных и зарубежных источников и отойдя от идеологических клише, осветить принимаемые противниками решения и оценить их последствия.

* * *

Автор выражает глубокую благодарность Д. М. Воробьеву, А. С. Гутану, К. Л. Кулагину, С. А. Липатову, Д. Г. Мартиросяну и А. А. Савиновой за помощь в подготовке рукописи и иллюстраций.

Глава 1
Российские планы войны на Черноморском театре в 1906–1914 гг

Прежде чем приступить к освещению эволюции российских планов войны на Черном море накануне 1914 г., попытаемся сформулировать факторы, определившие направленность стратегического планирования на «южном театре» после Русско-японской войны 1904–1905 гг.

Первым из них следует, по-видимому, полагать явно обозначившееся снижение значимости «проблемы черноморских проливов», которая на рубеже XIX–XX вв. утратила статус приоритетной общегосударственной военно-политической задачи, каковой она являлась на протяжении последней четверти XIX столетия.

Во-вторых, признание Германии главным вероятным противником, предопределившее выбор Балтийского моря как главного театра военных действий отечественного военно-морского флота и, как следствие, снижение внимания государственного и военно-морского руководства к Черноморскому театру.

В-третьих, сохранение русским Черноморским флотом, который в недавней войне с Японией не понес потерь в корабельном составе, превосходства в силах над всеми сопредельными державами, достигнутого в царствование Александра III. Среди черноморских государств лишь Османская империя располагала сколь-нибудь значимым военно-морским потенциалом, но и ее морские силы безоговорочно уступали русскому Черноморскому флоту. К исходу 1905 г. командующий турецким флотом Хасан Рами-паша располагал единственным сравнительно современным броненосцем, двумя новыми крейсерами, 17 миноносцами (из них лишь семь водоизмещением более 100 тонн) и 16 мореходными канонерскими лодками. Кроме того, в составе оттоманского флота числилось 16 совершенно устаревших броненосных кораблей и паровых корветов, построенных в 70–80-х годах XIX столетия[22]22
  Langensiepen B., Güleryüz A. The Ottoman Steam Navy 1828–1923. London: Conway Maritime Press, 1995. P. 133–166.


[Закрыть]. Российский же Черноморский флот (главный командир флота и портов – вице-адмирал Г. П. Чухнин) насчитывал в это время восемь эскадренных броненосцев, два крейсера, три минных крейсера, 36 миноносцев (из них девять больших), шесть мореходных канонерских лодок[23]23
  Моисеев С. П. Список кораблей русского парового и броненосного флота / Под ред. Н. В. Новикова. М.: Воениздат, 1948. С. 278–325.


[Закрыть].

Линейный корабли и миноносцы морских сил Черного моря в походе. На переднем плане – линкор «Ростислав»

Уверенность в том, что «разложение Турции представляется только вопросом времени»[24]24
  Смирнов М. Краткий обзор оперативных идей, положенных в основу организации и подготовки Русского Флота к войне в период 1906–1914 года // Зарубежный морской сборник. 1929. № 7–8. С. 69.


[Закрыть], нашла свое отражение в Программе развития и реформ морских вооруженных сил России (октябрь 1906 г.) – первом концептуальном документе, который был подготовлен только что созданным Морским генеральным штабом. Согласно Программе Черноморский флот «по приведении его в порядок будет представлять достаточную силу, и в ближайшем будущем не потребуется его усиление»[25]25
  Цит. по: Петров М. Подготовка России к мировой войне на море. М.—Л.: Госвоениздат, 1926. С. 110.


[Закрыть].

Существовала, правда, гипотетическая возможность наращивания неприятельских сил путем ввода в Черное море корабельной группировки австро-венгерского флота, и эта возможность учитывалась российским командованием вплоть до начала военных действий между Россией и Турцией в октябре 1914 г.[26]26
  РГАВМФ. Ф. 609. Оп. 1. Д. 380. Л. 1; Ф. р-2246. Оп. 1. Д. 117. Л. 6, 7.


[Закрыть]. Однако подобные действия затруднялась географической конфигурацией театра, облегчавшей русскому флоту блокирование единственного входа в Черное море – пролива Босфор.

Наконец, в-четвертых, провал нескольких попыток российской дипломатии добиться пересмотра международно-правового статуса проливов, регламентированного Парижским трактатом 1856 г. и Лондонской конвенцией 1871 г. В результате Россия не могла усилить свой Черноморский флот иначе, как сооружением кораблей на отечественных верфях, в то время как Турция имела возможность заказывать или покупать готовые корабли за границей[27]27
  См. подробнее: Кострикова Е. Г. Борьба России за пересмотр статуса проливов в начале ХХ в. // Россия и Черноморские проливы (XVII–XX столетия). М.: Международные отношения, 1999. С. 253–304.


[Закрыть]. При этом российское командование отдавало себе отчет в том, что темпы строительства кораблей на российских верфях были существенно ниже, чем на заводах Англии или Германии (для линкора-дредноута – в среднем четыре года против двух)[28]28
  АВПРИ. Ф. 138. Оп. 467. Д. 461. Л. 18.


[Закрыть].

Все эти обстоятельства нашли свое отражение как в постановке задач Черноморскому флоту[29]29
  Перед Первой мировой войной Черноморским флотом командовали вице-адмирал Г. П. Чухнин (главный командир флота и портов, 1904–1906), контр-адмирал И. К. Григорович (Врид, 1906), вице-адмирал Н. И. Скрыдлов (1906–1907), контр-адмирал Г. Ф. Цывинский (Врид, 1907), контр-адмирал Р. Н. Вирен (Врид, 1907–1908), вице-адмирал И. Ф. Бострем (начальник морских сил Черного моря, 1908–1909), вице-адмирал В. С. Сарнавский (начальник действующего флота Черного моря, 1909–1911), вице-адмирал И. Ф. Бострем (командующий морскими силами Черного моря, 1911), контр-адмирал П. И. Новицкий (Врид, 1911), вице-адмирал, с 1913 г. адмирал А. А. Эбергард (командующий морскими силами Черного моря, 1911–1914; командующий флотом Черного моря, 1914–1916).


[Закрыть], так и в определении форм и способов его действий.

Впервые после Русско-японской войны взгляды высшего военного и военно-морского руководства империи на роль и место Черноморского флота в будущей войне были сформулированы в журнале совместного совещания начальников генеральных штабов генерал-лейтенанта Ф. Ф. Палицына и капитана I ранга Л. А. Брусилова от 15 (28) декабря 1906 г. и их совместном всеподданнейшем докладе от 9 (22) января 1907 г.: «Обеспечение господства на водах Черного моря требует, чтобы флот был могущественным и характера активного, дабы быть в состоянии исполнить важнейшую в судьбе России задачу – открыть и обеспечить за нею проливы»[30]30
  АВПРИ. Ф. 138. Оп. 467. Д. 250. Л. 6, 6об.


[Закрыть].

Эти соображения получили развитие в «стратегических основаниях» для составления плана войны 1907 г.: перед Черноморским флотом ставилась цель создания и поддержания устойчивого благоприятного оперативного режима на театре – «возможно дольше сохранить обладание морем». Для ее достижения предполагалось решить две основные задачи: овладеть проливами или, во всяком случае, не допустить проход в Черное море морских сил враждебных государств. В обоих случаях основным силам флота следовало развернуться в предпроливную зону для разрушения укреплений противника, высадки десанта с последующей поддержкой его действий на берегу или для блокирования пролива путем постановки минного заграждения в Верхнем Босфоре и защиты его от траления[31]31
  Флот в первой мировой войне. Т. 1. Действия русского флота. С. 321.


[Закрыть].

Однако уже в том же году, несмотря на сохранение десантной операции в числе возможных задач флота, вопрос о «босфорской экспедиции», был, по существу, переведен в сугубо теоретическую плоскость. Об этом, в частности, свидетельствует высочайшее повеление об упразднении особого артиллерийского экспедиционного запаса и крепостного артиллерийского батальона, сформированных в рамках начавшейся в 1881 г. заблаговременной подготовки к десантной операции[32]32
  Кондратенко Р. В. Морская политика России 80-х годов XIX века. СПб.: ЛеКо, 2006. С. 83–86; Журнал особого совещания по вопросу об организации десантной экспедиции на Черном море 13 июля 1912 года // Военно-исторический журнал. 1995. № 1. С. 61, 62; Крестьянников В. В. Подготовка десантной операции на Босфор в конце XIX – начале ХХ вв. // Севастополь: взгляд в прошлое. Научные статьи сотрудников государственного архива г. Севастополя. Севастополь: ЧП Арефьев, 2006. С. 131–133.


[Закрыть].

Очевидно, именно из-за фактического отказа от идеи овладения проливами соответствующая задача морским силам Черного моря в плане 1908 г. формулировалась предельно осторожно: «оказать в случае надобности содействие возможной десантной экспедиции». В остальном цель действий («сохранить обладание морем») и задачи («постараться уничтожить турецкий флот, если таковой войдет в Черное море, или же блокировать пролив с севера») флота принципиальных изменений не претерпели. Отметим, что с этого времени именно на «блокирование Босфора при широком использовании мин заграждения» были целеустремленны флотские маневры морских сил Черного моря[33]33
  Калачев В. Стратегическая оценка возможности блокады Босфора Черноморским флотом и десантной операции в его окрестностях в войну 1914–1918 гг. // Морской сборник. 1926. № 7. С. 27.


[Закрыть].

Между тем реальная способность Черноморского флота решить перечисленные задачи весьма скептически оценивалась военным и военно-морским руководством страны. В частности, на совещании, проведенном председателем Совета министров П. А. Столыпиным 21 января (3 февраля) 1908 г. для выработки мер «на случай осложнений в Малой Азии», морской министр адмирал И. М. Диков констатировал: «Черноморский флот в настоящее время не готов к военным действиям и для сего потребовалось бы пополнить его личный состав и число подводных лодок, а главное запасы угля, снарядов артиллерийских и мин заграждения, без которых действия против Босфора, если турецкий флот увеличится покупкой новых судов, невозможно»[34]34
  АВПРИ. Ф. 138. Оп. 467. Д. 266. Л. 16об.


[Закрыть]. Состоявшееся неделю спустя заседание Совета государственной обороны подтвердило неудовлетворительное состояние вооруженных сил и рекомендовало «избегать принятия таких агрессивных действий, которые могут вызвать политические осложнения»[35]35
  Там же. Л. 8, 8об.


[Закрыть].

При обсуждении возможных военных мер для разрешения «боснийского кризиса» 21 июля (3 августа) того же года морской министр сообщил о готовности отправить в Средиземное море два линкора и два крейсера Балтийского флота, однако возможность занятия Верхнего Босфора представлялась И. М. Дикову вопросом неопределенного будущего[36]36
  См подробнее: Кострикова Е. Г. Указ. соч. С. 260–263.


[Закрыть].

Событием, весьма серьезно повлиявшим на направленность оперативного планирования на Черноморском театре, стал состоявшийся в 1908 г. приход к власти в Османской империи «младотурок», верхушка которых явно тяготела к Центральным державам и, что особенно важно в контексте настоящего исследования, обнаружила намерения к значительному усилению своих военно-морских сил. Прогерманская ориентация новых турецких властей заставила российский Морской генеральный штаб приступить к разработке плана войны на Черном море на более продолжительный срок с учетом возможных изменений внешнеполитической ситуации. В этой связи было признано целесообразным безотлагательно составить два варианта «плана операций»: против турецкого флота и против флотов коалиции враждебных государств. План применения 1908 г. был оставлен в силе как вариант на случай войны с одной Турцией. Составленный же особый План войны на Черном море России с западной коалицией на 1909–1913 гг., предусматривавший возможность образования враждебного России военного союза в составе Германии, Австро-Венгрии, Румынии и Турции, ставил перед Черноморским флотом цель «временного сохранения обладания Черным морем для прикрытия беспрепятственного производства мобилизации нашими войсками и отправления их на главный театр, на что потребно около 19 дней»[37]37
  Флот в первой мировой войне. Т. 1. С. 322.


[Закрыть]. В последующем флоту надлежало пресечь попытки военно-морских сил противника проникнуть в северо-западный район Черного моря и в Азовское море.

Турецкий линейный корабль «Торгуд Рейс»

С оперативной точки зрения документ интересен прежде всего тем, что предусматривал комплексное применение надводных (ударных и минно-заградительных) сил, подводных лодок, а также «воздухоплавательного парка» – дирижаблей, на которые предполагалось возложить разведывательное обеспечение развернутой к Босфору корабельной группировки. Причем подводные лодки планировалось использовать не только в предпроливной зоне, но и в глубине пролива (в районе залива Золотой Рог) и даже в Мраморном море. Это обстоятельство заставляет усомниться в корректности установившейся точки зрения, согласно которой накануне Первой мировой войны подводные лодки рассматривались только как средство позиционной обороны и ближней разведки[38]38
  См. подробнее: Россинский А. Я. История отечественного подводного флота в русской дореволюционной литературе. Л.: ВМУПП, 1970.


[Закрыть].

Замысел российского командования предусматривал сосредоточение главных сил флота к устью пролива не позднее чем через 36 часов с момента получения приказа о выходе в море; постановку минного заграждения в Босфоре предполагалось начать с получением сведений о появлении неприятельского флота в Дарданеллах и провести в три очереди. Первую очередь (400 мин в восемь линий) предстояло поставить с эскадренных миноносцев по возможности в глубине пролива или с поплавками с расчетом на снос их в пролив течением. Постановка мин второй очереди между мысами Юм-Бурну и Румели-Бурну (900 мин в три линии) возлагалась на крейсера и эсминцы. Тысячу мин в три линии третьей очереди должны были выставить пароходы и транспорты на внешнем босфорском рейде в 5–20 кабельтовых от входа в пролив.

При попытке противника прорвать блокаду Черноморскому флоту следовало дать бой на заранее подготовленной в предпроливной зоне минной позиции и в случае успеха возобновить блокирующие действия с опорой на маневренные пункты базирования, созданные на прилегающих рейдах (Кефкен, Инада и др.). Если же бой не даст желаемых результатов, считалось целесообразным отойти к своим берегам для пресечения попыток прорыва неприятельских сил в северо-западный район Черного моря и в Азовское море. Для нейтрализации угрозы со стороны румынского флота предполагалось сосредоточить резервные корабельные силы, включая часть подводных лодок, к устьям Дуная и выставить 300 мин у Сулины и Констанцы.

Очевидно, что слабым местом плана 1909–1913 гг. являлся чрезмерно оптимистический расчет на своевременное упреждение противника. Рискованной была и постановка столь крупного заграждения – 2300 мин – в зоне досягаемости турецких береговых батарей. Кроме того, трудно полагать оправданным расчет на возможность базирования флота в неприятельских водах в течение оперативно значимого промежутка времени без надлежащего тылового и технического обеспечения столь значительных сил соответствующей группировкой плавучего тыла.