Текст книги "Тридевятое царство. В когтях белого орла"

Глава 14
Союз победителей

Кот-баюн довольно потянулся.

– Ну чем ты так недоволен? Подумаешь, упустил наследника… кого он волнует? Город перекрыт, на дорогах разъезды. Далеко не уйдет.

Лютополк сидел за столом, внимательно рассматривая какие-то грамоты.

– Этот щенок еще может нам крови попортить. У него в княжестве родня.

– И что? Войско-то – у нас. Завтра тебе будет княжеский указ с объявлением его изменником, а тебя – законным князем. После этого пусть делает что хочет.

– Не люблю, когда дело сделано нечисто.

– Ой да брось… – протянул баюн. – Как мы дружину одолели красиво, ну согласись же. Один богатырь сильно ранен, два других в цепях. Как я люблю вид поверженных богатырей – словами не передать. Завтра их казним за мятеж.

– Не спеши, – бросил Лютополк, – война со Святогором еще идет. Опасно без богатырей оставаться.

– Ты же богатырей ненавидишь не меньше меня.

– Я их ненавижу гораздо больше тебя. Но проигрывать глупо я тоже не люблю. Святогор, Вольга и Муромец опасны. Да и Китеж еще немало диковин таит. Очень может быть, что без богатырей не обойдемся. Пускай пока в цепях посидят. Тем более Ивана сильно ранили, может не выжить.

– Да что ему станется, несколько стрел в грудь да в голову… Для богатыря ерунда, а не раны.

– Он самый слабый из богатырей, ему может и хватить. Впрочем, не будем забегать вперед, может, еще и оклемается. Ты лучше погляди, что этот Даниил написал. Он же все предусмотрел!

И поворошил свитки на столе.

«Дорогой мой сын, оставляю тебя в этот трудный момент, крепись, будь тверд. Лютополка гони, а лучше пошли в жаркое сражение, там он смертью своей еще пользу принести сможет. При себе его не держи, он опасен».

– И ведь угадал князь, – зажмурился от удовольствия баюн.

– Это еще что, он перед смертью меня приказал под стражу взять! Да только мои парни не растерялись. Тут еще про тебя есть, смотри: «Баюна убей сразу после победы, попроси кого-нибудь из богатырей. Желательно в стороне от княгини. Зверь он полезный, но уж больно опасным может стать».

– И кто после этого скажет, что мы не защищались?

– Жалею только, что не я Даниила убил, – вздохнул Лютополк, – но теперь мы всем покажем. В твоих руках… то есть лапах, великая княгиня, в моих руках – войско. Дружина киевская окружена. Ропщут немного, надо будет их услать куда-нибудь. Да хоть бы и под Чернигов. Пускай возьмут уже оплот самозваного царя.

– Пусть берут, – равнодушно ответил баюн, – может быть, еще какого-нибудь богатыря убьют. Чтоб им всем сгинуть…

– Надо с киевлянами переговорить. Сможешь сделать так, чтобы они нам добровольно подчинились, или силой придется заставить?

– Попробуем. Даниил с ними хорошо ладил, почему мы не сможем? Аленка у нас, любой указ подпишет. С нами дружить надо. Только одна помеха осталась – Колыван.

– Его пока нельзя трогать. Со смертью девчонки и у нас хлопот прибавится. Так что пусть охраняет. Лучше него никто не справится.

– Да знаю, – вздохнул баюн, – только очень уж хочется стереть с его лица это выражение превосходства. Он же на меня как на нечисть смотрит, презрительно.

– Так ты и есть нечисть!

– Ничего подобного. Я волшебный сказочный зверь!

– Я тоже нечисть, меня это разве волнует.

– Да уж: оборотник, который и оборачиваться не умеет. Нарочно не придумаешь. Другие не знают, но я-то сразу почуял.

– Некому было научить, – вздохнул Лютополк, – всех наших отец Даниила вырезал, пока я совсем маленьким был, я один остался. Как-то я должен уметь оборачиваться, но как…

– Я попробую узнать, но сам понимаешь, с вашим братом у нас дружбы нет.

– Как будто у меня есть братья. Я один остался. Не будешь же считать собратом Вольгу? Тем более – из наших ли он? Мой род только в волков оборачиваться умел, а Вольга в разных зверей может, и не только в зверей.

– Кто знает. Оборотника вычислить не так просто, – кот зажмурился, – конечно, если ты не сказочное существо.

– Не важно. Вот ты мне еще скажи: с пророком этим черным что делать? В последнее время его наша девчонка больно много слушает.

– Пущай, – махнул лапой кот, – он может быть полезен. Как он с Садко все решил! Ты бы так смог? Я на время смог бы внушить что-то, но, отплыв от города, он понял бы, что его околдовали. Еще хуже стало бы. А этот поговорил просто – и купец уехал. И войны нет.

– Шут с ним, ладно, пусть живет пока. Сейчас главное – эту канитель с самозваным царем закончить. Давай киевскую дружину к походу готовить на Чернигов, пусть уже возьмут это змеиное гнездо наконец.

– Однажды, – зажмурился кот, – я съем богатыря. Всегда мечтал. Да что я, все баюны мечтали, и даже буки.

– Плевое дело, – махнул рукой Лютополк, – ешь Даниила. Кому он теперь нужен…

– Я мертвечину не ем. Мне живого надо.

– Да хоть всех, но после войны.

– Так выигрывай уже скорей эту войну, вон тебе Даниил сколько советов оставил.

– К лешему Даниила, – Лютополк собрал все свитки и кинул в огонь, – еще не хватало, чтобы он и мертвый мной управлял. Сами разберемся.

Свитки покойного князя горели ярким пламенем, Лютополк смотрел на них широко открытыми черными глазами, в которых яркими отблесками сверкало пламя.

– Да и на девчонке я сам женюсь. Я даже могу не ждать, пока подрастет, – хохотнул воевода.

– Послушай меня, – баюн вдруг стал серьезен, – не испорти нам все. Колыван при девке неотлучно, и мы его не контролируем полностью.

– Ладно, – хмыкнул Лютополк, – я не такое животное, как многие думают, могу себя держать в руках. У людей все не так, как у нас, волчица уже в год волчат может рожать. Самое то, для женитьбы чем моложе, тем лучше.

– Я не шучу, держись пока от Аленки подальше. Войдет в людскую пору цветения, вот тогда можешь жениться. Ты меня хорошо понял?

Одноглазый воевода ничего не ответил, только озорно сверкнул белозубой улыбкой.

Глава 15
Беседы с чудовищем

Мстислав сидел возле клетки с букой, огромные толстые прутья были специально выкованы, чтобы сдерживать очень сильных врагов, которых всегда было в избытке у легендарного богатыря. Пойманное чудовище вело себя смирно, не пытаясь освободиться. Бука не дерзил, спокойно отвечал на все вопросы.

– Так долго прятался от всех, а тут вдруг попался, – начал допрос молодой царь, – как так вышло?

– Не знал, что так возможно.

– О чем речь?

– Почему Святогор меня проморгал? – ответил бука вопросом на вопрос, и тут же сам ответил: – Не знал, что такие, как я, еще существуют. Делает ли такая ошибка его глупцом? Вовсе нет.

– А ты чего не знал?

– А я не знал, что Вольга умеет совсем не думать. Я был уверен, что в палатах никого кроме нас. Кто же мог знать, что ваш оборотник такую засаду готовит… Превратился в летучую мышь, завис под потолком и не думал ни о чем. Вот я его и не учуял. Ошибка? Нет, не думаю. Не повезло.

– Как так получилось, что Даниил смог нанять такое существо, как ты? Ты же не обижаешься на слово «существо»?

– Обида – людское понятие. У нас ничего подобного нет. У нас даже нет имен, мы друг друга называли по… отражению мыслей. Буками нас прозвали люди. Меня нашел баюн. Баюны когда-то были нашими домашними зверьками, питались объедками с нашего стола. Они еще способны нас чуять.

– Проклятый кот, всюду его уши торчат, за что ни возьмись.

Мстислав задумался и замолчал, бука не перебивал, ждал и внимательно слушал.

– Я вот думаю, – продолжил молодой царь, – а можем ли мы подружиться? Нам тоже страсть как нужен подобный друг или, на худой случай, союзник.

– Дружба – это что-то из мира людей. Буки не дружат. Буки сами по себе. Я готов исполнять ваши команды в обмен на свою жизнь. Я не хочу умирать.

– Вы ни к кому никогда не испытываете симпатии?

– Почему же… Кто-то нам нравится, кто-то нет. Но это не влияет на наше поведение. Так сложилось издавна. Хищник может испытывать симпатию к жертве, но все равно ее съест. У вас, людей, точно так же. Мальчик может играть с теленком, а вечером съесть его маму.

– Даже между собой не дружите? Ведь в обществе всегда легче охотиться вместе. Даже волки сбиваются в стаи.

– Волки – иное дело. Им нужна ловкость, добычу нужно загонять, нападать с разных сторон. Мы не гоним добычу, мы ее маним. Жертвы к нам сами приходят. Кому нужно, чтобы в его зов вмешивался кто-то еще из сородичей? Каждый бука сам по себе. Поэтому мы и проиграли. Когда появились богатыри, мы оказались не готовы объединиться. Первые нас мало трогали, разве что иногда, это вторые нам настоящую войну объявили.

– Первые? Вторые?

– Я не помню, как вы их называете. Святогор, Вольга, Микула, они уже вторые богатыри были. Те, что до них, были сильней. Но другие.

– До Святогора? А, ты про богов речь ведешь… Перун, Велес и другие.

– Я их имен не знаю. Они древнее нас. Только теперь спрятались, не показываются.

– Они исчезли, давно.

– Не исчезли. Спрятались. Следят. Вы не чувствуете их, я чувствую. Очень сильные отражения мыслей. Прячусь, когда рядом.

– Интересно. Надо Святогору рассказать.

– Думаете и их использовать в своих целях?

– Почему нет? Святогор с ними дружен был.

Бука гулко ухнул.

– Представь себе, что куры в курятнике собрались и решают, как они будут использовать людей. Ситуация очень похожа.

– А мы все же попробуем, – улыбнулся Мстислав, – поможешь их найти?

– Нет.

– Нет?

– Нет. Проси что хочешь, но не это. Их я боюсь больше, чем вас. И вам стоит. Нет на земле существ более опасных и сильных, чем те, первые, изначальные.

Глава 16
Черномазый белокожий

Пожилой уже стражник с окладистой седой бородой присел рядом с Романом как бы невзначай.

– Все ищут галицкого княжонка, – произнес он, вроде как ни к кому не обращаясь. На Романа даже не смотрел. Внутри у наследника галицкого трона все похолодело.

Выход, как Роману выскочить из города мимо кордонов, на которых его тщательно ищут, придумал Горлик. Отряд чернокожих воинов Мамуки как раз собирался отбывать домой. Путь его лежал на юг, через галицкие земли в сам Царьград, а оттуда уже к родным берегам. Покойный Даниил честно расплатился с наемниками, отряд мавров понес большие потери в бою с черниговской ратью, сказалось отсутствие хороших доспехов, но это означало также, что каждый выживший получил гораздо больше денег, чем рассчитывал. По их меркам каждый и вовсе стал богачом. Мамука радушно принял Романа, он хорошо помнил, кто пошел ему навстречу в трудное время и кто дал хороший контракт, так что уговаривать предводителя наемников долго не пришлось. Кто будет досматривать толпу вооруженных чернокожих воинов? Сажа, уголь и зола превратили Романа в чернокожего. Оставалось только надеяться, что никто не заметит такой маскировки; он осторожно следовал в середине толпы. Из всего отряда уцелело сорок восемь человек, но этого было более чем достаточно, чтобы отбиться от разбойников. Подорожная грамота на беспрепятственный проход была подписана еще Даниилом, но для верности заверена и большой печатью великой княгини. Волновался Роман напрасно, первый пост галицкого войска в воротах им удалось миновать достаточно просто. Ратники придирчиво осматривали каждого мужчину и даже молодых женщин, но чернокожие подозрений не вызвали. Старший заставы бегло глянул на подорожную грамоту и махнул рукой – проходите.

Второй дозор встретился по дороге, несколько конных витязей с цветами галицкого княжества на щитах быстро проскакали мимо, лишь мимолетом глянув в сторону наемников. На чернокожих людей воины успели насмотреться еще во время битвы у лагеря черниговцев. Все шло просто замечательно, до этого момента. Город остался позади, но у переправы стояла еще одна застава, здесь дежурили уже киевские дружинники.

– Лешего лысого они найдут, – хохотнул меж тем ветеран, все еще глядя в сторону. – Знаешь, чем воин от стражника отличается? – Седобородый не стал ждать ответа, а тут же ответил сам: – Для воина главное – стойкость, дисциплина и отвага. А для стражника – наметанный глаз.

Роман понял, что его узнали. На боку висела кривая сабля, как у большинства мавров, но стражник был облачен в хорошую кольчугу. Да и его товарищи на посту быстро поднимут тревогу. Даже если перебить заслон, рядом разъезды галичан. Да и стоит ли втравливать приютивших его чернокожих воинов в такую заваруху? Что же делать, вот уж попал в ситуацию…

– Вот у меня приказ: ловить галицкого княжонка, – продолжал рассуждать ветеран, он по-прежнему не смотрел на Романа, – по долгу службы выходит, должен ловить.

Роман напрягся, сжав рукоять сабли.

– Но, с другой стороны, – стражник сменил тон, – с какой такой радости мне любить галичан? Пришли сюда войском, командуют всем. Нашего воеводу схватили и двух его друзей, богатырей. Ивана Быковича, говорят, так изранили, что непонятно, выживет ли вообще. Нет, нам галичан любить решительно не за что. И раз они кого-то ищут, может, не стоит им помогать?

Роман все еще молчал, он не понимал, куда клонит стражник, и готовился к наихудшему исходу.

– Вот и я думаю: к лешему этих с золотым львом, – кивнул стражник сам себе, – так что давай, удачи тебе, чернокожий человек. Или правильно сказать: черномазый? – Стражник глянул на молодого князя и, улыбнувшись, подмигнул ему. Потом, не говоря больше ни слова, встал и зашагал прочь. Похоже, сегодня боги были на стороне Романа.

В поле пришло время прощаться с Горликом. Для него Роман придумал особое дело, оставалось только надеяться, что старый воин все исполнит как надо.

– Не волнуйтесь, князь, – Горлик взвесил в руке мешок с золотом, – исполню в лучшем виде. Не извольте беспокоиться.

– Как думаешь, они согласятся?

– Горцы-то? Насколько я их знаю, должны. Во-первых, дело предстоит вести в горах, они это любят. Во-вторых, месть за отца, это у них особенно ценится. Ну и, в-третьих, одолеть самого Святогора – это вызов, да еще какой! И это они тоже любят. Кто же откажется, когда тебе предлагают то, что ты любишь, да еще и хорошо за это платят?

Горлик демонстративно взвесил мешок с золотом, выходило изрядно. Себе Роман оставил только несколько монет, чтобы не обременять чернокожих спутников лишними расходами. В родном княжестве недостатка в средствах не будет, главное – дойти туда.

– Я и сам с ними пойду, – продолжил Горлик, – меня ваш батюшка в свое время от смерти спас. Так что поквитаться за него и мне нужно. Святогор свое получит, не будь я галицкий воин.

– Не опасно с такими деньгами одному?

– Да я неприметный, – хмыкнул ветеран, – ну кто заподозрит, что у такого, как я, мешок золота?

Горлик и правда вид имел самый блеклый. Незаметный мужичонка, невысокий, не коренастый. Глазу решительно не на чем остановиться, зато на боку меч. Больше на разбойника похож, чем на купца, у которого можно что-то взять.

– Они все заплатят, – Роман сжал кулаки покрепче, – Святогор – за убийство отца, Лютополк – за измену. Покоя мне не будет, пока хоть один из них жив. А у меня в княжестве много родни, мать, дядя. У нас большой род. Зря Лютополк думает, что закорючка маленькой девчонки все княжество ему в руки отдаст сама собой. Мы ему как кость в горле станем, у нас что ни город, то крепость. Сколько войн между Русью и Белым королевством шло, и все на нашей земле.

– Давай, князь, удачи тебе. Помни, ты теперь князь, а не княжич, на тебе теперь большая ответственность. Батюшка твой свои владения усилил и обогатил, а до него и дед твой. Так что держись. Дядьку своего не слушай, беспутный он, лучше на мать смотри, она мудрая женщина. Ну да не мне князю советы давать; дадут боги, еще свидимся.

Роман обнял на прощанье ветерана, оставшегося верным несмотря ни на что. Ему с Мамукой и его чернокожими воинами предстоял долгий путь в галицкое княжество, путь Горлика вел к кавказским горам, где жили смелые горцы.

Глава 17
Там же ягги!

Сколько времени Мороз бродил по лесу, он уже и сам не знал. Наверняка его ищут, но гордость не позволяла начать кричать и звать на помощь. Ох и попадет же дома от матери, даже думать об этом не хочется… Новая рубаха, еще недавно висевшая балахоном, теперь была почти в обтяжку, рост чудесного ребенка не прекращался. Неожиданно в привычную картину звуков леса вплелось тихое пение. Кто-то негромко напевал песню, и Мороз с интересом пошел на звук. На полянке бродила девочка с лукошком, она заглядывала под каждый куст и мурлыкала себе под нос какую-то песенку. Под ногой предательски хрустнула ветка, девочка закричала и кинулась бежать прочь. Раздосадованный Мороз сотворил ледяную дорожку и скользнул следом. Догнал певунью он достаточно быстро, беглянка лежала возле пня – видно, споткнулась о корень – и плакала.

– Не бойся. – Мороз вышел вперед так, чтобы его было видно.

– Ты чего не по-нашему говоришь?.. – шмыгнула носом беглянка.

– А так? – Мороз легко перешел на ее язык с языка ягг. Откуда он его мог знать? Наверное, оттуда же, откуда и знал, как творить волшебство.

– Чего пугаешь, – девочка подобрала подол платья и начала собирать рассыпавшиеся из лукошка грибы, – тут лес опасный.

Мороз ничего опасного в лесу не видел, хотя наверняка тут могли водиться волки и медведи.

– Я ненарочно.

– Ненарочно он, – проворчала девочка, отходя от первоначального испуга, – ты откуда такой взялся? Я тебя в нашем селении не видела, а других деревень тут нету.

– Оттуда, – махнул рукой Мороз, указывая на лес за спиной.

– А ты смешной, – улыбнулась девочка, – там же ягги! Они таких, как мы, едят.

– Как так едят?..

– Варят в котле и едят, – нахмурилась девочка, – в тот лес нельзя ходить, там их земля.

– Да нет же, ягги не такие.

– Вот же глупый, – девочка улыбнулась, – тебя как зовут? Меня Маришка зовут.

– А меня – Мороз.

– Мороз, – надула губки бантиком собеседница, – очень взрослое имя, и холодное. Будешь Мороз… ко. Морозко.

– Хорошо, пусть Морозко.

– А где твоя мама?

– Волнуется, наверно, – вздохнул Морозко, – я из дома убег.

– Пошли к нам в деревню, – Маришка схватила потеряшку за руку, – тут кроме нашей деревни других жилых мест нет, у нас тебя найдут верней всего. А я тебе Дружка покажу.

– Это твой папа?

– Какой глупый, – снова засмеялась девочка, – это мой пес. Только он еще щенок.

– Вы держите животных у себя? – Морозко удивился: ягги зверей не любили и у себя не держали.

– Конечно. Без собак тут нельзя. Они ягг чуют, сразу лай поднимают. Пойдем. У нас весело. Подождем твою маму.

Мороз сильно сомневался, что мать будет искать его в человеческом поселении, но уж больно хотелось глянуть, как живут другие люди.

Старик, сидевший на завалинке на самом краю деревни, сильно удивился появлению Маришки со спутником. Большая собака, лежащая у его ног, подняла голову, принюхалась и один раз гавкнула, обозначая себя как сторожа.

– Незнакомый ребенок… здесь?

– Это Морозко, – затараторила девочка, – я его в дальнем лесу встретила.

– Там же ягги! – ужаснулся старик – Вот я твоей матери скажу, где ты шастаешь, получишь прутом-то!

– Не надо матери, – испугалась Маришка, – ничего же не случилось. Я тот лес знаю. А на землю яггов я ни ногой!

– Вот же егоза, – сердился старик, – ты-то ни ногой, а вот они выходят поохотиться. Без собаки еще ушла, совсем бестолковая. Пороть таких надо.

– Дружок вчера ногу поранил, ему так далеко нельзя, – захныкала Маришка, – не надо меня пороть, я больше не буду.

– Не будет она… – старик сменил тон на более спокойный, – опасно там. Не ходи туда.

Мороз во время этого спора сохранял молчание, не зная, что сказать. Наконец старик обратил внимание на него:

– А ты кто такой будешь и откуда?

– Я Мороз, потерялся в лесу.

– Потерялся, говоришь… а откуда ты, из Ольховки, что ли?

– Не знаю, – пожал плечами мальчик, – я с мамой жил и с Краском еще. Мы в лес пошли гулять, а он хотел, чтобы я лисенка заморозил. А я не хотел. Вот и убежал. Теперь не знаю, куда идти.

Из сбивчивого рассказа ребенка старик уловил главное:

– То есть как это – лисенка заморозить?

– Вот так. – Мороз выставил вперед руку, и она вся покрылась льдом, из нее начала расти сосулька, превратившись в подобие ледяного меча.

– Ты же колдун! – ахнул дозорный.

– Ничего себе, – удивилась Маришка, – а еще что можешь?

– Могу… воду в лед превратить.

– Надо тебя жрецу показать, – решил старик, – я в волшебстве ничего не смыслю, а вот Прокоп – он кое-что понимает.

Мороз только растерянно кивнул головой: жрецу так жрецу. Рубаха снова треснула по шву, его рост и не думал останавливаться.

Глава 18
Слово Великого Новгорода

На вече в этот раз было не протолкнуться. Казалось, сегодня здесь собрался весь Великий Новгород. Горожане шумели, спорили до хрипоты.

– Пускай Садко слово скажет: очень интересно, чего это он так мнение свое поменял! – выкрикнул со своего места Трофим, один из первейших корабелов Новгородской республики. Его ладьи выходили самыми справными, и лучшие купцы заказывали свои корабли именно у него. Больше половины всей торговой флотилии Садко сделали Трофим и его большая семья.

Садко вышел в центр, все вече глядело на него с интересом и ожиданием. Купец, еще недавно бывший зачинщиком начать войну с обидчиками, приехал из Киева с совсем иным мнением. Теперь именно он был главным противником войны.

– Друзья, – начал Садко, – для вас не секрет, что я больше других хотел мести. Но, подумав хорошо, я понял: поскольку торговые пути наши по большей части пролегают через Тридевятое царство, то, начав войну, мы лишимся возможности торговать и с Царьградом и с Шамаханским царством.

– Шамаханского царства больше нет! – выкрикнул с места бывший воевода Ермил. Со смертью Василисы Премудрой потерял свое влияние и бывший воевода, но он происходил из древнего и влиятельного новгородского рода, поэтому на вече присутствовал и даже имел небольшую группу сторонников.

– Верно, – устало ответил Садко, – но торговлю нам перережут. Да и как воевать? У нас войска нет. Конечно, у каждого купца свои команды, если их вместе собрать – может немалое число собраться ратников. Но это не войско.

– Ты сам говорил – морской царь поможет, – встрял в монолог Трофим, – ты говорил – у него богатырей целая куча.

– Тридцать три… то есть тридцать четыре, – поправился Садко; он хотел еще что-то добавить, но дальнейшие его слова потонули в радостном гуле.

– А у Тридевятого царства – четыре богатыря, – довольно ухмыльнулся Кузьма, новый воевода республики, один из самых рьяных сторонников войны.

– Да вы посчитайте, сколько мы доходов потеряем, – тут же вступил в разговор купец Микула, он был, напротив, сторонником мира, как и многие другие купцы, не желающие терять свой доход.

– Честь свою не потеряй, – крикнул кто-то сзади, вокруг зашумели, кто-то даже посмеялся.

– Друзья, – снова взял слово Садко, – послушайте меня. Не нужна нам эта война.

– Ты, дружище, вот что скажи, – взял вдруг слово Митрофан, старейший купец, чье слово звучало веско, – расскажи-ка нам всем, почему это ты так переменил свое мнение?

После слов Митрофана все разговоры стихли: многим было интересно послушать, что ответит удалой купец.

– Да говорю же, – смутился Садко, – хорошо все обдумал и…

– Это мы слышали, – степенно кивнул Митрофан, – теперь давай правду.

Столько сделок и торговых соглашений, сколько заключил за свою жизнь старый Митрофан, ни у одного купца в Новгороде не было, уж такого тертого калача обмануть было очень трудно.

– Правду… – Садко хмыкнул и посмотрел в небо, – ну, хотите правду – будет вам правда. Встретил я в Киеве удивительного человека. Андреем зовут, он пророк. Настоящий мудрец, хоть и молодой еще. Весь седой уже. Вот он мне и объяснил, что ненависть ни к чему хорошему человека не приведет. Только любовь может что-то создать, только она ведет человека вперед. И вот слушал я его и вдруг понял, так и есть все в этой жизни. Я еще недавно так все любил – и жизнь любил, и друзей, и… Марину любил, очень. А сейчас только черная ненависть клокочет. И понимаю, что пропадаю, а все равно как в омут головой.

– Что за бабские сопли… – сплюнул презрительно на землю воевода.

– Тебе, может, и сопли, – не стал спорить Садко, – а вот я как с ним поговорил, мне правда легче стало. Хоть и не сразу. Вот принесем мы войну в Тридевятое царство. Сколько погибнет народу… А наших сколько поляжет? Сколько матерей будут плакать, сколько детишек отцов назад не дождутся… Ради мести? Нет, не для меня это больше. Не хочу я мести через чужое горе. Вот и думайте что хотите.

Садко сел на место, закончив свою речь.

– Это что же за учение такое у твоего пророка? – после затянувшейся паузы спросил Митрофан.

– Да я не запомнил, – пожал плечами Садко, – славное что-то… правое славное… как-то так называется. Но вот прямо как для меня. Я так, как он, говорить не умею, может, и не получилось у меня объяснить, но правда в этом есть. Настоящая правда, глубинная.

– Или его баюн околдовал, – попытался снова прогнуть свою линию Кузьма.

– Баюн на таком расстоянии не может, ему рядом с жертвой надо быть.

– Значит, сам дурак наш Садко, – сдался Кузьма, – ему и баюн не нужен.

– Ты за словами-то следи, – одернул зарвавшегося воеводу Трофим. – Садко здесь уважаемый человек, он для Новгорода поболе твоего сделал.

С места поднялся боярин Игнат. Это был очень серьезный человек, ведущий свой род еще от старых князей. Среди его предков был князь, прозванный Невским. Бояре в Новгороде не пользовались таким влиянием, как купцы, но Игнат был исключением. Вся стража была в его руках, а также тайный двор, монетный двор и посольские приказы. Говорил Игнат редко, в купеческие споры не лез, но если он просил слова, остальные замолкали. Митрофана уважали за нажитую с годами мудрость, а вот Игнат вел тысячи дел сразу, и обычно успешно.

– Новгородцы, – начал Игнат степенно, – мы выслушали уважаемого купца Садко, теперь прошу послушать и меня. Столько лет мы были в тени Тридевятого царства? Да, нам это было выгодно, нас это обогащало. Но не пора ли нам начать ходить самим?

Игнат тяжелым взглядом обвел собравшихся.

– Тридевятое царство трещит по швам. А почему? Я вам скажу: потому что там есть трон. Да-да. За трон-то они и бьются, потеряв головы. Вот у нас трона больше нет, у нас кто решает? Не князь, не царь, мы все решаем, вместе!

Вече зашумело, по большей части одобрительно.

– У каждого из влиятельных людей есть голос, – с нажимом продолжал вещать Игнат, – вот только настоящим государством, настоящей державой мы не стали.

Ропот прокатился по рядам.

– Именно, – кивнул Игнат, – что это за держава такая, в которой даже войска нет? Рассказать вам, что это за держава? Я расскажу и даже покажу.

Игнат достал из сумки связку грамот и поднял их над головой.

– Вот. Разбирал я недавно бумаги покойной княгини нашей, Василисы. Мне по делам тайного двора положено. И знаете что, новгородцы? Василиса собиралась нас всех отдать брату своему, князю Владимиру, под его руку. Нас не спрашивая.

Слова боярина произвели эффект разворошенного пчелиного улья, каждый стремился высказаться. Ропот возмущения перерастал в гул. Довольный произведенным эффектом Игнат выдержал паузу, ожидая, пока улягутся страсти.

– Так вот, чтобы ничего подобного больше не происходило, нам нужно войско! А где можно взять войско? Можно собрать толпу мужиков, но войском это не станет. Как клинок закаляют в огне, войско можно выковать только в войне. И сейчас как раз благоприятный случай. Тридевятое царство слабо и раздираемо междоусобицей, тем более они нам какую обиду нанесли: это надо же, посольство перебить! Кто скажет, что мы не в своем праве? А тут еще и союзник неожиданный появился, морской царь. А у него, если Садко не обманывает, богатырей много. И он тоже очень недоволен тем, что его дочь любимую подло убили.

– Да, но Тридевятое царство нам торговые пути перережет, – попытался возразить Микула.

– Верно, – кивнул Игнат, – на время войны торговля пострадает. Но если сможем одержать победу, в мирный договор мы внесем право беспошлинной торговли. И больше никакой платы местным князькам да боярам. А возможности победить у нас сейчас наилучшие. Завтра будет хуже, одна из враждующих сторон может одолеть другую, и тогда нам Тридевятое царство не забороть ни в жизнь.

– Вот только будет ли морской царь на нашей стороне? С ним Садко дружен, а он войны не хочет.

– Садко – верный сын Великого Новгорода, мы вместе с ним княжескую власть сбросили ради чего? Чтобы вече решало. Разве он откажет, если вече решит? Верю, что не откажет.

Игнат так же степенно сел на свое место, показывая, что он все сказал. Теперь подал голос Митрофан:

– А сам Садко что скажет?

– Други мои, – снова поднялся Садко, – не нужна нам эта война. В Тридевятом царстве те же русичи живут, мы же в одной державе жили.

– Ты скажи, будешь ли уважать решение вече, даже если оно тебе не понравится?

Все взгляды снова устремились на Садко. Новгородцы знали, как дорожил удалой купец созданной системой общего решения, как не хотел он становиться новым князем или царем, а желал лишь быть первым среди равных.

– Если вече решит, – угрюмо ответил Садко.