Текст книги "Невероятное"

Эпизод второй. Тайронские будни

Сильно болела голова, зудела правая рука, а на дырявой наволочке красовалось уродливое бурое пятно. Сквозь драные шторы в крохотную комнатушку проникали солнечные лучи, упираясь то в выцветшие обои с жуткими коричневыми слониками, то в разваливающиеся от старости шкафы. Единственным неповрежденным предметом в комнате было большое овальное зеркало, висящее у двери. В зеркале отражалась кровать, на которой сидел, держась за лоб, человек в измятой одежде.

Уцепившись за металлические прутья изголовья, Вилли встал, и, пошатываясь, прошел на кухню. По пути он не удержался и посмотрел на себя в зеркало. Оттуда на него глядел давно не бритый парень лет двадцати пяти, с помятой физиономией, с мешками под глазами, с грязными волосами, одетый в порванную футболку Космофлота и заляпанные брюки. Результат одиннадцати дней пребывания в Тайроне.

Поначалу Вилли честно пытался найти работу. Спрашивал у местных, тщетно искал объявления. Как мог, экономил деньги, сняв самую дешевую дыру, какую только смог отыскать. Но поиск так и не дал результатов. Хотя нет, не совсем так: можно было стать мусорщиком. Но Вилли, за несколько часов понявший, что город представляет собой одну большую помойку, не хотел разгребать авгиевы конюшни.

Сейчас Вилли понимал, что решение он принял неверное.

Противным дребезжанием разразился телефон. Даркен, простонав, поднял трубку.

– Да? Кто? А… Черт, башка болит. Когда? Не знаю. Что там с работой? Не спросил? Слушай, потом позвони, а? – Вилли, не дождавшись ответа, промазал трубкой мимо телефонного аппарата.

Он некоторое время стоял, глядя, как раскачивается из стороны в сторону на спирали провода заляпанная жиром трубка, затем рухнул на кровать, издавшую душераздирающий скрип. Было душно и тоскливо.

В следующий раз Вилли проснулся, когда часы показывали три часа дня. Проснулся не оттого, что выспался, а из-за громкого шума за окном. Перегнувшись через кучу запыленных коробок, горшков и прочего хлама, Вилли высунулся из открытого окна.

Пятью этажами ниже неподалеку от подъезда стояла машина, из-за опущенных тонированных стекол слышался низкопробный рэп. От баса подрагивали стекла в окнах дома. Из машины высунулась массивная рука с татуировкой в виде трезубца, сжимающая банку из-под пива. Банка приземлилась в двух метрах от переполненного мусорного бачка. Из машины раздался гогот.

– Выключите! Как вам не стыдно! Дайте детям поспать! – завопила с соседнего балкона мамаша.

Из машины раздался новый взрыв гогота, шел дымок: курили.

– А-а-а, суки, вы снова здесь?! Я предупреждал! Щас как жахну! – сверху над головой выдвинулся длинный черный предмет. – Я вас научу тишину любить! Загробную!

Вилли зажал уши.

Страшный грохот потряс двор, в багажнике машины образовалась рваная дыра.

– Попал!!! – сверху послышался металлический лязг. – Сейчас…

– Пацаны, мотаем!

Машина с натужным ревом помчалась к выезду из двора. Из-за обрезанных пружин амортизаторов днище мерзко скребло по асфальту.

– Куда?! Стоять! – ствол развернулся вслед.

На балконах, в окнах – везде видны были головы зевак.

– Петрович, молодчик просто! Наш человек! Так им! – двор загудел в одобрении. – Достали эти блатные!

– Да какие они блатные… Идиоты малолетние, – сплюнул Вилли. – О тюнинге ни малейшего понятия.

На грани слышимости уже доносился вой сирен. Понимая, что сейчас нагрянут полицейские и начнут долгий и, судя по всему, бессмысленный опрос жителей дома, Вилли благоразумно решил свалить. Он торопливо выскочил из квартиры, провернул ключ в замочной скважине и слетел вниз по загаженной лестнице.

Вдоль покосившейся металлической изгороди он вышел к перекрестку, постоял немного в нерешительности, потом потянулся за мобильным телефоном.

– Ты дома?

– Где еще? Моя смена послезавтра, – донесся прокуренный голос.

– Я зайду.

И вновь на него навалилось чувство обреченности, которое преследовало его с первых дней в Тайроне. Он отчаялся искать работу. Он не отказывался, когда новый приятель звал его выпить. Теперь все было бессмысленным, простым и понятным. Денег почти не осталось. С тех пор, как он за восемьсот кредитов оклеветал свою страну, Вилли считал себя последним мерзавцем. Теперь оставалось только пить, приближая неизбежный конец. На его прошлой жизни был поставлен жирный крест.

Над котловиной, в которой доживал свои дни Тайрон, собрались густые серые тучи, начался дождь. Погода была под стать настроению.

Тайрон легко можно было за час прошагать из конца в конец. Тут не было общественного транспорта, вообще не было. По улицам изредка проползали разваливающиеся колымаги, оглашая округу противным лязгом и поднимая тучи пыли или каскады брызг. В убогой нищете городка было два плюса: никогда не было пробок, и завод не застилал небо густым дымом из труб. Если бы еще и мусора не было… И бездомных… И чтоб работа была… И климат…

Отодвинулась крышка люка, показался бомж в телогрейке. Единственным глазом он поглядел на космолетчика, с кряхтением выбрался из канализации и заковылял по своим делам. Пустой левый рукав болтался на ветру.

Дождь усилился. Вилли перешел на бег: до дома приятеля оставалась пара сотен метров. Несясь сквозь пелену дождя, он в который раз задавал себе один и тот же вопрос: «Ну и зачем мне все это?» Тогда, неделю назад, еще можно было нанять машину и уехать в любой другой город поблизости, уповая на то, что в нем удастся быстро найти работу и снять мало-мальски приличное жилье. Сейчас же денег не было, как не было и возможности заработать.

На северной окраине городка, среди хибар частного сектора, с незапамятных времен стоял старый армейский бронетранспортер. Никто из старожилов, с кем разговаривал Вилли, не знал, почему военные оставили здесь свою машину.

– Эй, Вилли! Давай сюда, сейчас пойдет веселье! – из люка в башне высунулась рыжая голова.

Даркен рывком запрыгнул на каток, а оттуда, едва не поскользнувшись на мокром металле, вскарабкался на броню.

С точки зрения любого человека, не знакомого с жизнью в Тайроне, тридцатилетний Глеб Юшин был сумасшедшим. Ну кто, будучи в здравом уме, станет жить в броневике? Тесно, неудобно, холодно… Пять лет назад, когда у Глеба еще была семья, он жил в достатке, наслаждался жизнью. Но как-то раз, вернувшись с работы (он говорил, что тогда в Тайроне еще можно было заниматься бизнесом), он увидел жену, ничком лежащую на кровати. Юшин сразу понял, что произошло, жена давно страдала болезнью сердца. Он безумно любил ее, и она его любила. Так Глеб остался один, и жизнь его пошла наперекосяк. Страшная картина раз за разом вставала перед глазами: мертвая жена, так и не успевшая родить ребенка, туман за окном… Юшин начал пить. Первое время он продолжал вести бизнес, следил за собой и пил только дома. Когда началась война, его маленькая фирма обанкротилась. Чудом ему удалось отдать долги, но на жизнь денег не осталось. А Тайрон уже умирал… Перед ним встал выбор: бомжевать или отправиться в действующую армию, которая как раз в то время пыталась закрепиться в Гренландии. Бывший бизнесмен, не отличавшийся ни храбростью, ни крепким здоровьем, ни любовью к родине, выбрал первый вариант. Понятия «честь» и «собственное достоинство» для него уже понемногу стирались, но природная смекалка, к счастью, осталась. Жить в вонючем сыром подвале он не хотел, и тут ему пришла идея использовать для жилья броневик.

Вилли закрыл за собой тяжелый люк, отрезавший от холодного, негостеприимного внешнего мира. В стальной утробе уже сидели двое, стол, невесть как затащенный хозяином в машину и установленный между скамьями для солдат, был заставлен бутылками и дешевыми закусками. Напротив него, у другого борта машины из скамьи была сооружена кровать. У заднего люка Юшин установил маленькую походную печурку, выведя трубу наружу. Сейчас в ней не горел огонь, но, судя по теплу, с утра Глеб ее протопил. Помимо этого, внутреннее убранство броневика состояло из положенного на рифлёный пол старого ковра и импровизированной полки для посуды. Электрического света не было, приходилось довольствоваться колышущимся пламенем свечи да светом, проникающим через амбразуры. В передней части броневика, там, где раньше сидел экипаж, сейчас располагался склад дров, вещей и припасов. Туалет был на улице.

– О, все в сборе, – Юшин сделал жалкую попытку отсалютовать прибытию приятеля. – Я тебя обрадую!

– Неужели?

Глеб протянул Вилли бумажку:

– Работа! Добро пожаловать в мусорщики.

Броневик задрожал от сиплого смеха.

– Идиот, – стараясь оставаться спокойным, Вилли сунул бумажку в карман. – Я же тебя серьезно просил, алкаш рыжий.

– Негде больше работать, Вилли! Негде!

Понимая, что тот прав, Вилли понуро потянулся за бутылкой.

– Водка?

– Виски!

– Откуда деньги взял? – поразился бывший космолетчик.

– Заработал!

– Что празднуем? – поинтересовался Вилли.

Юшин взглянул на него, отхлебнул из бутылки, уставился в пол, затем вновь поднял глаза и произнес:

– Пять лет назад… – слова застряли у него в горле.

– Сожалею, – искренне сказал Даркен.

Кое-как протиснувшись между столом и скамьей, Вилли уселся рядом с другим гостем. Это был маленький, тощий кореец с потухшими глазами, глядящими, казалось, сквозь предметы. Он не улыбался, не грустил, не злился – на лице его не было никаких эмоций. На левой щеке, как у подростка, красовались несколько прыщей. Он казался невзрачным, потерянным. Кургузый пиджачок, протертые до дыр джинсы, разбитые туфли, на правой руке старенькие часы, остановившиеся, с треснутым стеклом.

– Мы его Хошимом зовем, полное имя и трезвый не выговорит. Несчастный он человек… Тоже мигрант, кстати. Хошим, поздоровайся!

Кореец нерешительно пожал протянутую космолетчиком руку.

– Привет! – прошепелявил он. – Сигареты нету?

– Нет.

– Жалко, – покачал головой Хошим.

Без тостов и разговоров принялись за еду. Юшин ел быстро, запивая виски каждый кусок. Кореец жевал медленно, задумчиво шевеля челюстями. Вилли автоматически наполнял желудок всем, до чего можно было дотянуться.

Бутылка пустела, люди пьянели. Кореец затянул какую-то песню на своем языке, принялся в такт барабанить пальцами по броне. Юшин держал перед собой бутылку и глядел через стекло, в глазах его стояли слезы. Сильно изменился он за эти годы. С одной стороны, оставался добрым и чувствительным человеком, готовым помочь, а с другой – постоянно отпускал циничные шуточки, бесцеремонно требовал чего-либо от других и даже иногда воровал. Те, кто узнавал его поближе, начинали жалеть одинокого обитателя старого бронетранспортера. В чем-то они были похожи – алкоголик и броневик, оба были никому не нужны, оба забыты, оба медленно погибали. Глеб – от развивающегося цирроза печени, военная машина – от безжалостных дождей и ржавчины.

– Вот скажи, Вилли, почему ты не хочешь работать мусорщиком? – поинтересовался Юшин. – Хочешь выжить – хватайся за любую возможность. Девятьсот лет назад люди в канализациях, метро и пещерах жили, не имея надежды. А ты боишься мусорщиком поработать! Офисная крыса, что ли? – рыжий грохнул кулаком по столу.

– Пошел ты! Крыса… Сам-то завод охраняешь, а мне помои убирать? Мыслитель чертов! – вспылил Даркен.

– А ты прав, – тихо сказал вдруг Глеб. – Мыслитель… В школе у меня лучшие оценки были по литературе, – он залпом осушил бутылку, хмыкнул и полез рукой в походную сумку. На столе оказались три банки пива.

– Понижаем градус, – заметил Вилли. – Быстро опьянеем!

– А, все равно уже пьяные, хуже не будет. Постой, забыл, – хозяин броневика достал пакетик с вяленой рыбой. – Жизнь хороша, да, Хошим?

Тот икнул в одобрение и засопел от удовольствия.

– С пива начинать надо было, – поучительно сказал Даркен.

Снаружи по броне кто-то решительно и настойчиво застучал.

– Господин Юшин, у нас с вами уговор! – послышался вкрадчивый голос.

– Конечно-конечно, я помню! Одну минутку! – Глеб торопливо полез в переднюю часть броневика. – Этот жирный кабан в погонах снова пришел, – шепотом добавил он.

– Кто? – не сообразил Вилли.

Юшин многозначительно покрутил указательным пальцем над головой и открыл люк.

– Вы же понимаете, городу очень нужны деньги на обустройство дворов. Детишкам хочется играть среди цветочков, чтобы качельки хорошие были… Потому мы всегда рады добровольным пожертвованиям. Так… Все правильно. Спасибо, Глеб Сергеевич. Можете дальше обустраиваться в своем… транспортном средстве.

Вилли давился от смеха. Хошим меланхолично ел огурец. Юшин с довольным видом вернулся в броневик.

– Он всегда такой кретин или только по праздникам? – хрюкнул Вилли.

– Да они там все… своеобразные ребята.

– Детские площадки? Дворы? Обустройство транспортного средства?

– Лучше кабану платить, чем налоговой. Дешевле в два раза. – Юшин отхлебнул пива.

– Не стыдно тебе государство обманывать? – подколол Вилли.

– А ты знаешь, кто сейчас мэр Тайрона?

– Бывший уголовник?

– В яблочко! – триумфально поднял пивную банку Юшин. – Как догадался? В Союзе сейчас тоже… проблемы с чиновниками?

– В общем, да.

– Вот сейчас этот хмырь с охраной по городу катается, в санатории ездит, иногда на работе появляется. А лет пятнадцать назад, батя говорил, он со своими ребятами с кафе и магазинов деньги вышибал. Да таких людей обманывать – святое дело!

– И у тебя большой опыт?

– Приличный. Знаешь, до войны с этим чуть легче было.

– С обманом?

– Нет… Хотя мне и тогда приходилось взятки давать. Особенности тайронского бизнеса, что поделать. Тогда они поскромнее держались, произвола меньше было.

– А что, сейчас беспредел творят?

– Не то слово. Суки, они девку одну на пять лет посадили, когда она для больных родителей лекарство из аптеки сперла! Пять лет! Из-за пачки таблеток ценой в тысячу кредитов! Итог: два покойника, одна сломанная жизнь.

– Тебя это так волнует? – удивился Вилли.

– Твою мать, разумеется! А тебя – нет? Год назад очередное дело крупное было: министр какой-то наворовал три миллиарда. Три, сука, миллиарда!!! В смысле, его обвиняли в этом. Улик – до хрена! Оправдали ублюдка, даже условного не дали. Говорят, мало доказательств. Мерзавцу, ради новой яхты укравшему три миллиарда, ничего не дали, а девчонке несчастной за таблетки для родителей впаяли пять лет! Да я срал на такую полицию и такие суды! Мстить буду до конца жизни! – проревел Юшин.

– Отстреливать, как этот… как его там? Как Петрович?

– Суды и справедливая полиция – сказки для умственно отсталых. Кто платит – того и оправдывают. Все равно закон не для всех писан. Это несправедливо, мать вашу! Пуле плевать, сколько у человека на счету в банке. Петрович это четко понимает, хотя я считаю его законченным психом. Но он борется! Короче, выпьем за Петровича!

Вилли хохотнул и чокнулся с ним банкой пива.

– Ты тюрьмы не боишься? – спросил вдруг Хошим, пристально посмотрев на Глеба.

– Да за что меня забирать? За то, что я здесь живу? За взятки? Дружок, ты в каком городе живешь?

– В плохом, – отвернулся Хошим.

– Лучше помереть, чем жить в тюрьме! – пафосно провозгласил Юшин.

– Думаешь? Я знал человека, который девять раз попадал в тюрьму. Он специально совершал преступления, чтоб туда угодить, представляешь? Ему там нравилось! Свободы он боялся.

Глеб поперхнулся пивом:

– Он либо идиот, либо сумасшедший. Если попаду в тюрьму, зарежусь заточенной ложкой.

– Да ну? – с недоверием хмыкнул Вилли.

– Все равно из тюрьмы здоровыми не выходят! И из психушки тоже! Попал туда – пиши пропало. Да и вообще я… ик… сомневаюсь в эффективности тюряг. Тюрьма должна исправлять, а не делать моральным и физическим уродом, озлобленным и дегерадир… ну, ты понял. Не цепляйся за жизнь, когда она невыносима, Вилли, не мучайся.

– Так чего ж ты тут сидишь тогда? Жизнью наслаждаешься?

– Хорошо пошутил, да… Слушай, а ты странный человек!

Помолчали.

– А чем ты раньше занимался? – поинтересовался Юшин.

– Да, в общем… Только не распространяйся особо, ладно? – замялся Вилли, подумав про себя, что пришло время хоть кому-то поведать часть правды о себе.

– Ого! – Юшин неловко запрыгнул на место наводчика, поставив банку в лоток для снарядов. – Даю слово! – он картинно положил руку на сердце.

Вилли полез рукой в карман, достал помятую бело-голубую пластиковую карточку и бросил ее Глебу.

– А, пропуск… Подожди… Космофлот? Серьезно? Корабль, должность, все, как положено. Да ты просто птица высокого полета!

– Теперь уже бескрылая, – мрачно буркнул Вилли.

– Зачем перебежал? – хмель словно слетел с Глеба. – У вас ведь отличная зарплата, ранняя пенсия… Работа мечты!

– Да всю жизнь мечтал людей убивать в космосе, – съязвил Вилли. – Я мечтал о полетах на Марс, на Луну, мечтал об экспедициях, о возможности встретить пришельцев, – тут Вилли вспомнил пустые, холодные коридоры мертвого планетолета и неестественные движения предметов. – Знаешь, что я чувствовал каждый раз, когда наводил орудия на ваши корабли? Стыд. Боль. Страх. Да, именно так. Я стрелял в них, а они – в меня. Это не работа мечты, Глеб. Я никогда не хотел быть солдатом.

Вилли неподвижно уставился на скрещенные руки. Глеб задумчиво гладил верньер наводки, Хошим отковыривал от пиджачка засохшую грязь. Снаружи изредка доносились детские возгласы. Дождь, судя по всему, закончился, и теперь во дворы высыпала ребятня. Дети были, пожалуй, единственными существами в городе, которые умели радоваться.

– А если бы тебе предложили опять…

– Да, – моментально сказал Вилли. – Теперь это лучший вариант.

– Не хочешь быть мусорщиком?

– Опять за свое?

Юшин захохотал. Вилли залпом допил пиво, решив уйти, пока ноги еще слушались, а язык не слишком заплетался. Потому он решительно встал, больно ударившись о низкий потолок, скупо поблагодарил Глеба, попрощался с молчаливым Хошимом и полез через люк.

– Завтра приходи! Девчонки будут! Красивые, не как в прошлый раз!

– Непременно, – Вилли спрыгнул на землю, угодив в лужу.

Небо на западе уже позолотело. Высоко в бескрайней синеве плыл идущий на посадку планетолет.

Эпизод третий. Контролер

Новое утро отличалось от прошлого. Вилли помнил, что он делал вчера и понимал, что ему нужно делать сегодня, поэтому он решительно встал, старательно побрился, ополоснулся желтоватой, пахнущей ржавчиной водой и оделся поприличнее.

У сломанного лифта источала зловоние лужа мочи, рядом лежал автор-исполнитель. Вилли старался не попадать под капель из старых труб под потолком. Взгляд зацепился за белый лист, торчащий из его почтового ящика. Отсутствие конверта означало, что принес письмо не почтальон.

«Вилли, приходи, поговорим по поводу работы. Поднимись по дороге, что ведет из аэропорта, сверни налево на проселочную».

Обалдевший Вилли пытался сообразить. Отправитель не указал ни имени, ни адреса. Почему? Начитался детективных историй? Или не хотел, чтобы о нем узнали раньше времени?

Вилли вспомнил свое бегство из Союза континентов, слова Ли, что за ним начнется охота. «Что, если они так пытаются меня достать? Нет, вряд ли. Не станут они гоняться за мной по всей планете. Хотя… Нет, это бред. Может, кто подшутил? Юшин? Но у него почерк другой…»

Вилли все же решил, что таинственный отправитель – не правительственный агент, хотя история оставалась мутной. Можно выкинуть письмо и забыть о нем, как о глупой шутке. Вилли двинулся к мусорному баку, но в последний момент передумал. Он сложил письмо, засунул в карман, вернулся в квартиру и упаковал в рюкзак вещи. Зацепившись взглядом за кухонный нож (а не взять ли на всякий случай?), мотнул головой. В нерешительности постояв перед дверью и приняв окончательное решение, он вышел и быстрым шагом направился на встречу с неизвестным доброжелателем.

Лавируя между гаражами, переполненными мусорными баками и припаркованными колымагами, он не уставал поражаться запущенности города. Дворы производили угнетающее впечатление. Ржавые качели, песочницы, заросшие бурьяном… За поворотом его ждала гигантская лужа во всю дорогу. Судя по колесам стоящего в ней грузовика, глубокая. Пришлось идти в обход.

В одном из дворов Вилли впервые порадовался за жителей. На балконе второго этажа жильцы оборудовали игровую комнату. Просторный крытый балкон с чисто вымытыми стеклами являлся настоящим замком для детей. Из табуреток и коробок были сооружены комнаты. В одной из них виднелись прислоненные к стеклу куклы и плюшевые игрушки. В другой под потолком висела модель старинного аэроплана. Видно было увлеченно играющих ребятишек.

«Ну, хоть у кого-то жизнь здесь сложилась», – вздохнул Вилли.

Миновав частный сектор с его жалкими домишками, скудными огородами и непролазной грязью на улочках, Вилли стал подниматься по ведущей к аэропорту дороге. Вскоре он оказался на том самом месте, откуда впервые смотрел на Тайрон. Вилли остановился и взглянул на городок еще раз. Разруха и уныние.

Скоро он нашел проселочную дорогу, о которой говорилось в письме. На размокшей земле колеса прошедшей недавно машины оставили глубокий след, колеи доверху заполнились дождевой водой. Джинсы Вилли до колен были заляпаны грязью, а в кроссовках противно хлюпало, когда дорога уперлась в металлический забор. За ним виднелся одноэтажный бревенчатый дом с пристроенной баней, окруженный огородом. Около бани стояли гусеничный трактор и внедорожник, до лобового стекла облепленный грязью. Вдоль забора располагались хозяйственные постройки. Калитка с противоположной стороны вела прямо в лесную чащу.

Вилли нажал на кнопку звонка. Через некоторое время из-за ограды послышались неторопливые шаги. Показался мужчина лет шестидесяти, одетый, как типичный сельский житель. На голове его красовалась синяя кепка с логотипом футбольного клуба, на клетчатую рубашку был накинут потертый пиджак. В мешковатых брюках бросались в глаза оттопыренные карманы. Возраст незнакомца выдавали морщины на чисто выбритом лице и медленная походка. В руке человек нес дробовик, что Вилли совсем не понравилось. Он украдкой обернулся, намечая кратчайший путь к зарослям.

Незнакомец открыл ворота. Под его пронизывающим взглядом космолетчик немного растерялся.

– Я Вилли. Я получил письмо и…

– Да, очень хорошо, – проговорил человек. – Хорошо, что пришел, заходи.

Он открыл тяжелую створку ворот. Вилли нерешительно шагнул внутрь, поглядывая на ствол дробовика.

– Не бойся, не для тебя заряд. Шастают тут всякие… И медведь однажды зашел. Как добрался?

– Сюда нормально, а вот до Империи – не очень.

– Слышал, что самолет чуть не разбился на полосе.

– Было такое.

– Я Эдуард. Но лучше зови меня Эдом. Как думаешь, сколько мне лет?

– Ну, – Вилли замялся, – лет пятьдесят пять – шестьдесят.

– Шестьдесят восемь. Моложе выгляжу, да? Это все из-за образа жизни. Тут все есть, в лесу. Воздух хороший, вид красивый, земля неплохая. Ты огородом занимался когда-нибудь? – неожиданно спросил он.

– В детстве, – уклончиво ответил Вилли.

– Натуральное хозяйство, все свое, только бензин да патроны покупаю. Люблю охотиться. Сам-то охотился?

– Нет, но всегда хотел.

– Оружие в руках держал?

– Доводилось, – Вилли в первую очередь вспомнил о пульте управления огнем на С28.

Дом Эда произвел приятное впечатление. Огромная печь, как в старых детских сказках. На одной стене великолепная коллекция оружия: охотничья ружья, дробовики, автоматы, снайперская винтовка, всевозможные клинки, даже спортивный арбалет с комплектом болтов. На другой стене на нескольких стеллажах банки с непонятным содержимым, еще одна стена полностью отдана книгам. Вилли успел прочитать несколько названий. Похоже, старый Эд был большим любителем охоты и научной фантастики.

Хозяин провел его в маленькую уютную кухню с холодильником, навесными шкафчиками с посудой, мойкой и стиральной машиной старой модели. У стены стоял диван и обеденный стол, придвинутый к нему почти вплотную. На несущей балке под потолком висели связки чеснока, березовые веники и пучки засушенных растений.

Другая стена сразу привлекала внимание Вилли. Там была дверь – не простая, а стальная, явно очень толстая, с навесным замком, словно ведущая в бомбоубежище.

– Дом небольшой, но удобный. Все под рукой. Дверь в мастерскую ведет, – пояснил Эд, заметив взгляд космолетчика. Гостеприимно показав Вилли на диван, он предложил:

– Чайку? Может, водочки? Есть и медовуха.

– Лучше чай.

– Это правильно.

Несмотря на неторопливость, движения Эда были уверенными, без неуклюжести, неповоротливости, свойственной старикам. Умудренный годами лев, который не тратит энергию попусту – так можно было его охарактеризовать.

– Чай, значит. Уже успел понять жизнь в Тайроне? Алкоголь, всюду алкоголь… Тайрон не тот, что прежде. Работу, значит, так и не нашел. Не захотел быть мусорщиком?

«Откуда он знает?»

– Нет, конечно. Что-то хотите мне предложить?

– Хочу. Показать, – не оборачиваясь, сказал Эд.

– А как же письмо…

– Вилли, ты можешь с легкостью найти работу по душе, но это сейчас не главное.

– Да, но…

– В газетах писали, что твой планетолет погиб из-за взрыва реактора, и все члены экипажа погибли.

– Но я же много раз давал показания…

– Кого это волнует, Вилли? В газетах пишут то, что надо правительству. Поверь, правящая элита Союза и Империи – что братья родные. В газетах пишут чушь, большинство в нее верит, – сказал Эд, снимая с плиты чайник. – Но мы оба понимаем, что не реактор был виноват.

– Так я тут только чтобы рассказать правду о том дне? И все? Вам просто интересно?

– Я ее знаю. После боя с имперским планетолетом D33 ваш корабль, несмотря на полученные повреждения, был вынужден присоединиться к атаке на конвой. Потом произошло столкновение с неизвестным объектом, из-за чего С28 получил, предположительно, повреждения маневровых двигателей и пробоину в обшивке. Механики, наверное, немедленно занялись ремонтом, но им помешало нечто… странное. Постепенно большая часть механизмов корабля вышла из-под контроля. Закрывались и открывались двери, перенастраивались приборы, самопроизвольно выкручивались болты – словом, на корабле пришло в движение все, что могло двигаться. Экипаж погиб. Мне даже известно, что большая часть его в тот момент находилась в столовой. В живых остался лишь ты, находившийся в лазарете.

– Откуда… – только и смог выдавить шокированный космолетчик.

– Откуда я знаю? – Эд отхлебнул чаю. – Во-первых, я знаком со многими людьми, интересующимися космосом. В частности, наличием в нем разумной жизни. А некоторые из этих уважаемых людей имеют доступ к государственным тайнам. К государственным тайнам Союза, Вилли. Впрочем, к имперским тоже. Гриф секретности не является преградой, так что я обычно быстро узнаю все, что мне нужно. Я видел видеозаписи, кое до чего додумался сам. А во-вторых, скоро ты поймешь, о чем я говорю. Давай я тебе покажу, – Эд поднялся и сделал приглашающий жест.

Даркен был готов задать десятки вопросов, но не знал, с чего начать. Он лишь спросил:

– Значит, на С28 были пришельцы?! Не секретное оружие, не сбой системы?

– Да, это были пришельцы, – Эд сказал это обыденным голосом, словно каждый день здоровался с инопланетянами и снимал на видео летающие блюдца.

– Вы меня не разыгрываете?

– Нет, конечно. Сюда!

По дорожке он провел Вилли к дальней стене участка, к калитке в лес. От калитки между сосен петляла едва видимая тропинка. Вилли продирался через заросли папоротника, стараясь не отстать и не споткнуться о корни. Тропка закончилась неожиданно, и взору открылась маленькая полянка, окруженная высокими соснами. В воздухе витал аромат смолы и трав, где-то поблизости пела птица. Вилли на месте хозяина поставил бы здесь беседку для отдыха, однако в центре полянки стоял покосившийся деревянный сарайчик.

Эд обернулся:

– Ремень есть? Часы наручные? Телефон?

– Телефон и часы, – подтвердил Вилли.

– Давай сюда, внутрь с ними нельзя.

Вилли протянул их Эду, тот положил на пенек. Потом он пошарил в карманах пиджака и извлек гильзу и связку ключей, положил туда же. С непонятным выражением посмотрел на Вилли и сказал:

– Заходим.

Первым чувством, которое испытал Вилли, войдя в сарай, было разочарование. Не было замаскированного входа в секретную лабораторию, не было обломка инопланетного корабля, был только простенький деревянный стол, на котором стоял средних размеров закрытый аквариум, а в нем – игрушечный металлический бульдозер. Простой игрушечный бульдозер с ковшом.

– Удивлен? Эта игрушка может сильно осложнить всем жизнь, поэтому с ней нужно быть осторожным. С ним, вернее. Оно живет в этой игрушке уже лет двадцать…

И тут началось. Бульдозер вдруг резко поднял ковш, лихо провернулся на миниатюрных гусеницах, с разбегу въехал в стекло аквариума, на крыше завертелись лампы-мигалки, открылась и с лязгом, слышимым даже через стеклянную преграду, закрылась крышка на капоте… Так продолжалось с минуту. Потом игрушка внезапно замерла, снова превратившись в безмолвную и мертвую кучку деталей.

У Вилли отвисла челюсть.

– Мечта любого пацана – живая игрушка. Кстати, в этой машинке нет двигателя, это просто модель.

– Они управляют устройствами, – сглотнув, прошептал Вилли.

– Верно. Но не всеми, только металлическими. Неважно, игрушечный ли это трактор, настоящий ли танк или планетолет. Это для них – дом. Они могут использовать технику так, как люди никогда не использовали.

Игрушка ожила и чуть подвинулась вперед.

– Мы представляли пришельцев совсем по-другому. У этого же даже тела нет. Он совсем не такой, как мы. Ожидали встретить биологическую, белковую жизнь, но такое…

– Помню, в училище нам читали лекцию о плазмоидах, что-то в этом роде.

– Да, есть такая теория. Но этот не из плазмы. Он состоит из неизвестного нам вещества.

– Скорее уж энергии.

– Верно мыслишь, космолетчик. Энергия. Вряд ли мы сможем ее измерить.

– А стоит ли рисковать?

– Ладно, если бы был лишь один такой, – сказал Эд, глядя сквозь стекло. – Но эти сущности могут размножаться. Знаешь, как клетки размножаются?

– Делением.

– Именно. Поднеси к аквариуму какое-нибудь механическое устройство – оно оживет через две-три секунды. Проверял несколько раз. Знаешь, что случилось бы, если б ты не снял браслет с часами? Тебе бы, возможно, преломило запястье. Сила этих созданий велика, а возможности ограничиваются особенностью конструкции, которой они завладели. Игрушечный бульдозер будет махать ковшом и вертеть гусеницами. Пряжка ремня будет расстегиваться и застегиваться, пистолет – стрелять. У перочинного ножа будут сами по себе выдвигаться лезвия. Даже безобидная вещь станет оружием, когда в нее вселится такое существо, я даже не могу подобрать ему название.

– Контролеры! – вырвалось у космолетчика.

– Точно! Ты только что дал название инопланетной расе, гордись собой… Интересно, как они сами себя называют? Хотелось бы пообщаться, но не рискну принести сюда компьютер или печатную машинку. Вообще стараюсь редко экспериментировать. Потом плоды экспериментов приходится… зарывать.