Текст книги "Проект «Новый Берлин». Apertio veritatis"

– Становится не по себе только от одной мысли, что мы живем уже в каком-то из вариантов измененной истории, – Буланов хмурил брови и барабанил пальцами по столу, – измененной кем-то, в своих интересах! И очень даже может быть, что твое первоначальное, я даже скажу – истинное – предназначение в этой жизни, как и мое, кем-то намеренно изменено! Получается, мы не хозяева сами себе. Инструменты! Фигуры на шахматной доске!

Полковник принялся рассуждать об эвентуальности5353
  Эвентуальность – объективная возможность, существующая при определённых обстоятельствах.


[Закрыть] в судьбах различных народов с позиции теории бифуркации5454
  Точка бифуркации – это такое состояние системы, при котором даже незначительное возмущение может привести к глобальным изменениям. Аналогично выражению «взмах крыла бабочки привел к урагану в Калифорнии».


[Закрыть] и в контексте гипотезы про многовариантность человеческой истории, как результат вмешательств в ключевые события визитеров из будущего. На какое-то время я погрузился в бушующий океан собственных мыслей, напряженно пытаясь упорядочить и выстроить по всем правилам логики в систему приобретенную информацию, но очень быстро я понял, что без приличной дозы хмельного «зелья Бахуса» и крепкого сна не обойтись. Перед глазами вновь нарисовалась леденящая душу девочка… На краю сознания начала зарождаться интуитивная догадка, что что-то я, похоже, упустил. Что-то должен был понять, но не понял.

– А потом Александрийская колонна, – Буланов громко шмыгнул носом, в упор уставившись на меня, – которая стоит в центре Дворцовой площади в Санкт-Петербурге. И, кстати, она не единственная. Десятки таких же колонн стоят по всему Петербургу. По официальным данным возведена она 30 августа 1834 года Огюстом Рикаром де Монферраном по заказу Николая I в память о победе Империи в Отечественной войне 1812 года. Вес каменного ствола – 600 тонн, Влад! И причем каменный ствол вырезан из цельного куска породы! Так вот. Возникает резонный вопрос. Каким образом это было сделано, и каким образом она была воздвигнута при технологиях того времени? Получается, что проблема того варианта истории и времени в котором мы живем, которую я называю «кто первым изобрел велосипед», уже в принципе не решаема!

Офицер бессильно обмяк в кресле и задумался, ковыряя взглядом гладкую полуматовую стенку чашки.

– Ты обратил внимание на экипаж «Клипера», который тебя доставил на «Горизонт»? – наконец спросил он. – Это последняя модификация андроидов наших непростых партнеров. – Полковник продолжил, не дожидаясь моего ответа: – Китайской машиностроительной корпорации «NORINCO». А ведь когда-то… В основу проекта по созданию кибернетических организмов для Народно-освободительной армии Китая, в стенах китайских военных НИИ, и легли разработки советских конструкторов, подготовивших опытные образцы боевых машин на основе немецких технологий «Базы 211». Теперь ты понимаешь всю значимость проекта «Новый Берлин»? – подытоживая, спросил штабист, поднимая на меня взгляд.

Конечно же, в моем ответе полковник не нуждался. Значимость исследовательской программы была очевидной. Поэтому я не ответил, все глубже погружаясь в озадачивающую реальность закулисной истории проекта, и, как следствие, моей работы.

– Так что ты там увидел, Влад? – с расстановкой спросил Буланов, после минутной паузы.

Сосредоточившись на своих чувствах, прикрыв глаза и решив опустить эпизод с девочкой, я неспешно обрисовал увиденные мной картины в состоянии «контакта» с двенадцатигранником. Никаких умозаключений у меня не было. Посему я просто и беспристрастно выложил все то, что так ярко запечатлелось в моей памяти. Как показалось на первый взгляд, сцена с неопознанным объектом нисколько не удивила полковника. По крайней мере, ожидаемых вопросов касательно этой части моего рассказа не последовало.

– Там что-то произошло, – заключил я. – В целесообразности и, как ты сказал, значимости, проведения дальнейшей работы с многогранниками нет никаких сомнений. Я попробую несколько иначе поработать. Завтра же. Но для повторного сеанса я бы хотел взглянуть, скажем так – на другие образцы. Что скажешь?

Буланов уже привычно знакомо пожевал губами.

– Как пожелаешь, Влад! Тебе будут предоставлены другие «кубики». А что ты имеешь в виду под «несколько иначе»?

– Если сказать очень просто, то мне нужно будет настроиться на одну из паранормальных форм восприятия, по своему принципу схожую с криптэстезией5555
  Получение мозгом информации о материальных предметах, спрятанных любым способом и находящихся на расстоянии, также без посредничества органов чувств.


[Закрыть].

Буланов сдвинул брови в недоумении. Проутюжив мое лицо напряженным и, одновременно, растерянным взглядом, он тихо рассмеялся:

– Вот поэтому Центр тебя и выбрал! Ведьмак с ученой степенью…

По-доброму усмехнувшись, я облокотился об подлокотники и, скрестив пальцы рук на животе, сосредоточился на своих мыслях. Какая-то идея, не обретшая ясных контуров, как далекий зов в тумане, коснулась моего интуитивного ума. Чего-то я сразу не осознал. И это «что-то» было таким явным и безусловным. Мелькнувшая молнией догадка вдруг пронзила острой иглой мое сознание.

– Ты вчера сказал, что в ту ночь, когда были обнаружены многогранники, в своем ночном бреду на базе я проронил слова «свет памяти людской сокрыт в двенадцати границах»?

– Да, – насторожился офицер.

Медленно опустив глаза и уставившись на свою давно пустующую чашку, я осторожно, боясь спугнуть озарившую меня мысль, предположил:

– Я думаю, лунный додекаэдр – это неизвестной нам технологии мыслефон! В нем записана человеческая память! Конечно, это пока гипотеза, – снова поднял глаза на штабиста.

В широко открытых глазах Буланова читалась нарастающее возбуждение и ошеломленность.

– Ни фига себе! А ведь, действительно, на то похоже! – воскликнул полковник.

Офицер налил мне снова кофе, и мы посидели, наверное, еще около часа, побеседовав и о проекте, и о научных достижениях последних лет, обсудив наиболее актуальные события современной нам международной политики, а также затронули и различные отвлеченные темы. Покинув кабинет полковника и оставив за спиной бесшумно раскрывшийся шлюз жилого сектора №2, я почувствовал всю навалившуюся тяжесть усталости, охватившей как мое тело, так и ум, которую, мне показалось, можно было измерить уже в гигабайтах, после такого объема информации за сегодняшний день. Из-за переутомления я не обратил внимания на доктора Дамица, вдруг появившегося в узком коридоре жилого модуля, бросившего на меня странный мимолетный взгляд, и так же внезапно исчезнувшего в распахнувшейся пасти очередного шлюза. И не придал этому никакого значения. У медперсонала на орбитальной станции предостаточно забот.

Добравшись до своего спального отсека и приложив уже к тому на последних шагах титанические усилия, я с величайшим блаженством растянулся на койке, выползшей из стены. Невероятная усталость, перезагруженность поражающей воображение информацией и эмоциональная возбужденность разом придавили всей своей тяжестью и заставили в один миг провалиться в небытие глубокого сна без сновидений.

Глава V

14.07.2024. Секретная Международная космическая станция «Горизонт»

Похоже, все пять наблюдательных отсеков научно-исследовательских лабораторий на орбитальной станции ничем друг от друга не отличались – то же черное кресло с крепежами на рельсах, та же коммутационная консоль с мыслефоном, несколько видеокамер, разбросанных по углам круглой комнаты, и мониторы внутренней видеосвязи. Защелкнув механизмы на подлокотниках касанием сенсорной клавиши, и еще раз проверив готовность приборов к работе, я закрыл глаза и сделал три глубоких вздоха, сосредоточившись на энергетических потоках, начинающих растекаться в моем теле. Мысленно вызвав образ электрического вихря у себя над головой, я почувствовал, как все мое тело наполняется с трудом сдерживаемой пульсирующей энергией, готовой вот-вот вырваться из моей плоти, превратив ее в проводник между Вселенной и космической станцией. «Капля растворяется в океане. Река впадает в море и сливается с ним, становится морем», – читал я про себя на санскрите, и мой подсознательный голос повторял за мной, где-то у меня за спиной, за пределами моей головы. В груди разгоралась сияющая «звезда», выбрасывающая протуберанцы астральной энергии в окружающее меня пространство. Я открыл глаза. Ирреальная проекция моей руки, переливаясь всеми оттенками красного, потянулась к додекаэдру. Двенадцатигранник, вспыхнув уже знакомой люминесцентной сиренью, послушно двинулся ко мне, обволакивая мою энергетическую руку приятным теплом. Приближаясь, он озарился радужным ореолом. Почувствовав присутствие неземного тела в своем сознании, я снова закрыл глаза. Какое-то время полюбовался лучистым телом на своем внутреннем экране. Наконец, сфокусировав все потоки энергии в своих руках и направив ее в центр додекаэдра, я мысленно утопил одну из граней. Пространство искривилось. Скручиваясь в спираль, сжалось в точку. Вдруг откуда-то из-за спины вырвался горизонтальный ярко-белый дождь мчащихся искр, и… так же мгновенно все утонуло в непроглядном мраке. Я открыл глаза.

…..

Холодный воздух дрожал от рева моторов множества машин. Гусеничные экскаваторы ковшами расчищали заваленную глыбами льда и снега местность возле зияющего колодца шахты. Сменяя друг друга, подъезжали артиллерийские тягачи, отрыгивая клубы черного дыма, а облако выхлопов над машинами яростно рассекали несущие винты вертолета «Ми 1», украшенного большой красной звездой.

– Расчеты оказались верными. Шахта под прямым углом опускается прямо в этот центральный зал, – розовощекий верзила, перекрикивая рокот моторов, тыкал массивным указательным пальцем в зеленый прямоугольник на чертеже, распластавшемся на пирамиде деревянных ящиков. – Свет туда уже спустили. Так что через часик-два можно будет спускать группу. Благо еще нет и девяти. Времени повозиться у вас там будет достаточно. Вечером вытащим вас оттуда. Главное, вернитесь живыми. Фрицы там везде натыкали мин.

– А какая температура в зале? Морозильник? – склонился над чертежом, изучая детали, офицер в погонах, украшенных одной золотистой звездой.

– В том-то и дело, что нет. Внизу, конечно, прохладно, но работать можно и без верхней одежды.

– Дорисованный крест вот тут, что это? – майор взглянул на верзилу.

– Вчера взрывом завалило эту комнату. Двое наших ранило. Расчищали заваленный зал и обнаружили спуск на нижний уровень, по всей видимости. Туда еще не спускались. У нас-то задачи были другие.

– Ясно. Посмотрим, – офицер разогнулся, уткнувшись снова взглядом в схемы. – Ну хорошо, доложите готовность.

– Слушаюсь! – прокричал верзила и затопал в сторону снующих туда-сюда с озабоченным видом полярников.

Майор, лет тридцати пяти, окинул взором работающих на площадке – работа шла полным ходом. Сеть подземных залов и лабиринтов, обнаруженных зимовавшими на «Новолазаревской» членами советской антарктической экспедиции, почти сразу была опечатана, и, спустя неделю, задокументированные материалы легли на стол руководству КГБ СССР и Минобороны под грифом «Совершенно секретно». Наткнувшись на нее, разведка, законспирированная под исследовательскую экспедицию в Земле Королевы Мод, моментом поняла значение находки. Искусственные сооружения под толщей льда, а главное, залы украшенные барельефами с черным орлом, державшим в лапах стилизованный дубовый венок со свастикой в центре, не оставляли никаких сомнений. Россказни о нацистской базе двести одиннадцать, похоже, оказались правдой и приобретали все более осязаемые черты. Вспомнив просочившиеся в прессу обрывочные сведения мартовских событий американской военной операции «Высокий прыжок»5656
  В конце 1946 года к берегам Антарктиды вышла мощная военно-морская эскадра США с целью захвата и уничтожения «Базы 211». Операция получила название «Высокий прыжок». Состав: авианосец, 13 кораблей различных типов, 25 самолётов и вертолётов, более четырёх тысяч человек. Но вдруг 3 марта 1947 года произошло невероятное: корабли развернулись от берегов Антарктиды на 180 градусов и взяли обратный курс с такой поспешностью, что со стороны это выглядело бегством. Именно так прокомментировали советские разведчики, с огромным интересом следившие за экспедицией. Хотя материалы были строго засекречены, некоторые детали всё же просочились в прессу.


[Закрыть] сорок седьмого года, офицер пожалел, что не имел полного доступа к вырисовывающейся картине подземной находки. Сообщения, отдающие душком мистики, об атаковавших американскую эскадру летающих дисках, выныривающих из ледяной воды, и странных атмосферных явлениях, не вызывали уверенности в безопасности предстоящей миссии опергруппы, руководство которой на месте было передано ему. Группа спецназа из десяти молодых парней под командованием сержанта Волкова, специализирующаяся, кроме всего прочего, по поиску и обезвреживанию взрывоопасных предметов, должна была «прочесать» подземный лабиринт, разведав обстановку на предмет потенциальной опасности, и нанести на схему подземелий неизвестные обнаруженные пустоты и залы. На этом работа группы заканчивалась, а далее – дело за учеными, прибывающими на ледовый материк на следующей неделе.

Майор снова вгляделся в чертежи, лежащие на деревянных ящиках. Подземные помещения располагались под пластом ледника, покрывающего мерзлую землю. Значительная их часть, как очень скоро выяснилось, была заминированной. Обследованы и расчищены только залы непосредственно под шахтой, оказавшиеся по большей части складскими помещениями, в которых, кроме груд мусора, катушек кабелей, разбитых ящиков, покрытых инеем, ничего не было. Первоначальное предназначение помещений оставалось неизвестным. Предположение о складах было только гипотезой открывших шахту КГБэшников на зимовке в «Новолазаревской» и, тем не менее, определение «склад» уверенно нашло свое место на набросках плана подземелий, лежавших перед ним. После первых спусков рабочих групп выяснилось, что под расчищенными складами, возможно, располагался еще один ярус залов или тоннелей. Часть хранилищ мусора теснилась в естественных пустотах, но большая – в помещениях, вырубленных в вечной мерзлоте. Несмотря на глубину, температура микроклимата подземелий твердо держалась на отметке +8 градусов, причину чему еще предстояло выяснить.

– Товарищ Сидельников, – кто-то пробасил за спиной у майора, – приехали. Волков Сан Саныч приехал.

Офицер развернулся. Перед ним стоял незнакомый полярник в распахнутой поношенной телогрейке, накинутой на вязаный свитер неопределенного цвета, указывая на подъехавшую «Харковчанку»5757
  Гусеничная машина с двигателем мощностью 750 лошадиных сил.


[Закрыть].

– Простите, не знаю вашего чина, – виновато растянулся в улыбке бульдозерист, как его мысленно окрестил майор.

– Отставить. Не переживай, – подмигнул офицер. – В чине майора я. Веди сюда ребят.

Бульдозерист, резко развернувшись на каблуках, шмыгнул в сторону указанной машины, размахивая руками. Из «Харковчанки» уже выгружали мешки и ящики с инструментами, привезенные из «Новолазаревской», выкладывая из них на грязном вытоптанном снегу нехитрую пирамиду, возле которой и собиралась группа сержанта Волкова. Майор познакомился с бойцами этой опергруппы сразу же после прибытия на полярную станцию в оазисе Ширмахера. Ребята к тому времени «загорали» на базе уже вторую неделю, ожидая распоряжений из штаба и почивая после очередного задания где-то в заболоченной тундре Кольского полуострова у границ Финляндии. Спецгруппа саперов из отдела Главного управления военной контрразведки КГБ СССР специализировалась не только на проведении работ по обезвреживанию взрывоопасных предметов, но и выполняла иные задания спецназначения. Бравые ребята, все как на подбор – крепкие орешки, на первый взгляд, но работать вместе предстояло первый раз, и майор был немного обеспокоен незнанием группы в «деле».

Веснушчатый и рыжеволосый сержант, в сочетании со своей кажущейся неряшливостью и простотой, напоминал майору Ивана-дурака из русских сказок, но стоило внимательнее присмотреться к Волкову, как обманчивый образ тут же развеивался, как утренний туман на заре летнего дня. Твердый, пронизывающий взгляд серых, с льдинками голубых прожилок, глаз выдавал в сержанте несгибаемую силу воли. Андрей Бурба, числившийся в отделении медиком и по совместимости снайпером, был родом из южной Украины, откуда-то с берегов Черного моря, и, похоже, был самым разговорчивым в команде. Два белоруса – Илья Маринич и Руслан Савенко, были такими же веснушчатыми, как и их сержант, имели почти такой же высокий рост, да и отличались тем же упрямством и самообладанием. Черноглазый казах Нурай Ертаев был всегда погружен в какие-то размышления и чувства, человек как бы не из мира сего. Ян Добкевич, тоже выходец из Украины, из благолепных Прикарпатских земель, был придирчивым к деталям энергичным практиком. Сибиряки – Иван Забелин, Дмитрий Исупов и Валерий Лагунов, все как один, были огромными, широкоплечими и, конечно же, не лишены присущей их землякам сибирской насмешливости, какой-то особенно узнаваемой – и доброй и язвительной одновременно. Ну и последним в опергруппе был Игорь Андрюхин, технический специалист по взрывной работе, откуда-то из Подмосковья.

Достав пачку «Союзных» и затянувшись до самой глубины легких табачным дымом, майор снова вернулся взглядом к планам подземелий, блуждая задумчивым взглядом по сеткам черных линий и разноцветных квадратов, которыми изобиловала схема. И все-таки не смотря на кажущуюся простоту задания, что-то ему подсказывало, что не все пойдет так гладко, как предполагалось в инструкции к выполнению приказа. И не выходили из головы мартовские события сорок седьмого…

– Опергруппа сержанта Волкова прибыла в ваше распоряжение, товарищ майор!

Сидельников развернулся, приняв честь и козырнув в ответ, протянул по-дружески руку сержанту:

– Ну, здравствуй, Саша.

– Здрасте, Анатолий Дмитрич, – веснушчатое лицо сержанта тронула едва заметная улыбка.

– К выполнению боевого задания готов?

– Так точно! Заскучали уже тут на базе.

– Задание только кажется простым, Саша. Немецкая база здесь, под нашими ногами, еще со времен войны и не в один этаж. Ваша задача, как ты уже знаешь, оглядеться, но не хуже меня понимаешь, что это значит.

– Так точно, Анатолий Дмитрич. Но и мы не вчера из учебки вышли.

– Не вчера, – майор затушил об деревянный ящик недокуренную сигарету. – Полчаса на сборы, проведем инструктаж и – к выполнению поставленной задачи.

…..

Прервав сеанс контакта с многогранником (более подходящего определения, отражающего по существу связь с «мыслефоном» неземного происхождения, сложно подобрать), мое бестелесное «Я» оказалось в наблюдательном отсеке лаборатории, в котором, как я понял позднее, время перестало существовать. Мое тело, застыв как восковая фигура, покоилось в кресле, перед которым завис недвижимый додекаэдр. Несколько незнакомых лиц, перекошенных окаменевшими эмоциями удивления, смотрели на мою физическую оболочку с нескольких экранов мониторов внутренней связи. Страха не было. Удивления тоже. Никаких эмоций. Был просто «Я» наедине со своими мыслями. Итак, представленный в этот раз двенадцатигранник перенес мое сознание в воспоминания советского майора о первых днях своей работы с засекреченным объектом с кодовым названием «База 211». Появившееся знание дало мне понять, что увиденные мной события относятся к шестьдесят первому году прошлого столетия, а именно – двенадцатому ноября. Как можно было предположить, в двенадцатигранном «кубике», застывшем перед моим телом, записаны воспоминания советских военнослужащих, и было маловероятным, что они прольют свет на феномен случившегося с оберштурмфюрером СС Францем Штейгером. Но появившееся откуда-то знание о том, что принцип прерывания контакта и возвращения моего сознания в физическую оболочку был несколько иным, единственным вариантом воссоединения с моим телом, на данный момент, оставалось «досмотреть» записанные воспоминания. Решив объединить несколько записей (понимание возможности этого также появилось из ниоткуда), мое «Я» коснулось одновременно всех граней додекаэдра, умножилось и снова провалилось в бездонную пропасть непроглядной тьмы.

…..

Первая мысль, которая пришла в голову во время спуска на строительном лифте в колодец, диаметром в два с половиной метра, что он в свое время являлся стартовой шахтой межконтинентальной баллистической ракеты типа «земля-земля». Отвесный спуск, глубиной в двадцать метров, с идеально ровными бетонными стенами, почти нетронутыми временем, какое иное мог иметь предназначение в середине сороковых на безжизненном континенте, укрытом вечными льдами? И главное, какими же нечеловеческими усилиями была выстроена сеть подземных убежищ в таких суровых и негостеприимных природных условиях? Стукнувшись о бетонный пол, лифт загудел металлическими тросами, пустив гулять дрожащее эхо в глубоких залах подземелий. В свете фонарей, установленных рабочими днями ранее, блестели инеем многочисленные ящики с едва угадывающимися изображениями свастики, гигантские катушки с мотками грузных кабелей, звенья гусениц и масса других предметов, определение которым дать сразу было сложно. Бойцы группы Волкова, вооруженные АКМС5858
  Автомат Калашникова, модернизированный со складывающимся прикладом, принятый на вооружение Советской армией в 1959 г.


[Закрыть], не спеша разбрелись по залу, осторожно осматривая открывшееся помещение.

– Проверить связь! – скомандовал сержант.

– Есть, проверить связь! – Ертаев сбросил с плеча «Астру»5959
  «Астра-3» (Р-105Д) – советская войсковая носимая ультракоротковолновая радиостанция. На вооружении с 1952 г.


[Закрыть], прикладывая наушник к правому уху.

– Товарищ сержант, в конце зала, позади нас, заваленный коридор. Пройти не представляется возможным, – отрапортовал подошедший Исупов, кивнув головой в указанную сторону.

– Принял. В курсе. Там бывшие доки для немецких подлодок. По карте, коридор с выходом только впереди. Нам-то туда и нужно.

– Связь с «Верхней» без помех. Слышимость хорошая, товарищ сержант. – Ертаев, выполнявший роль связиста, снова закинул станцию за спину.

– Принял. Не растекаясь, продвигаемся к выходу из зала в коридор.

Второе помещение было обширней, но по содержанию собранного полярниками в кучи мусора у стен – ничем не отличалось от покинутой только что комнаты. Остатки разбитых деревянных ящиков, мотки кабеля, громоздкие катушки, звенья прихваченных ржавчиной цепей и каких-то гусениц. Правда, на противоположной стороне от вошедших красовался массивный барельеф с государственным и партийным гербом канувшего в небытие «тысячелетнего» Третьего Рейха. Невольно пришлось даже залюбоваться символикой сверженной человеконенавистнической «империи черного солонца». Было в ней что-то мистическое.

– Слева коридор. Ступени уводят вниз, – голос Андрюхина отразился от стен быстро затухнувшим эхо.

– Продолжить движение. – Командир шагнул в коридор.

Разбитые бетонные ступени спускались в довольно высокий тоннель с ползущими по потолку грязно-зелеными кабелями, уводящими взгляд к выходу в очередную комнату. Последний освобожденный рабочими от хлама и грязи зал представлял собой подземный павильон, куполообразные своды которого замыкались высоко над головой, что несказанно поражало воображение, – какое же нечеловеческое упорство и труд проявили строившие этот таинственный, скрытый под многометровым панцирем льдов бункер. Но восхищение перед дерзостью создателей быстро уступало место гнетущему ужасу от осознания того, кем могли быть эти бросившие вызов гибельной стихии «зодчие» – не сложно предположить, что, скорее всего, узниками концлагерей, насильно пригнанными на ледяной континент.

Осмотрев павильон, примыкающие к нему несколько камер, усыпанных металлоломом, и коридоры в глухие пустоты естественного происхождения, группа направилась к указанному на набросках плана спуску на нижний ярус. Тяжелая заржавевшая металлическая дверь с выгравированной свастикой в центре сердито заскрипела под натиском мужских плечей. Сбегающие вниз бетонные ступени за дверью тонули в плотном холодном мраке бункера.

– Ну вот и наша работа, мужики. – Сержант улыбнулся, не разжимая губ.

Включив фонари, солдаты, не колеблясь, один за другим исчезли за дверью.

…..

– «Верхняя», прием! Верх…! Ваня! Эй, отзовитесь, «Верхняя»! – динамик радиостанции вдруг разорвался истерикой, искажающей человеческий голос радиопомехами до неузнаваемости. Забелин, дежуривший в радиорубке «Харковчанки», вскочил как ужаленный, больно стукнувшись плечом о нависшую над приемником металлическую полку и опрокинув свою кружку с давно остывшим чаем.

– «Верхняя» на связи! Что случилось?! Нурай, это ты? – Забелин подскочил к микрофону, автоматически натягивая наушники.

– Мы в городе… не могли связаться почти двое суток… связаться! – голос, похоже, принадлежал Ертаеву, – тут такая чертовщина… мы под огнем…

– О чем ты говоришь? Что у вас? – Забелин не на шутку встревожился. – Какие сутки? О чем ты?

– Не выходили на связь… Потеряли… Нужно подкрепление…

– Что? Да что там у вас?

Треск в динамике.

– Мы уходим… под огнем противника… дверь…

– Нурай, мы спускаемся за вами. Прием. Что вы нашли?

Динамик замолк. Забелин в недоумении сверлил невидящим взглядом радиостанцию, пытаясь уловить зерно здравого смысла в ребусе услышанного. Почти двое суток пытались выйти на связь? Что за пугающая нелепица? Сержант с четырьмя бойцами спустился в шахту два часа назад. Забелин покрутил ручку частоты в надежде восстановить потерянную с командой связь, но попытки не увенчались успехом. Отложив бесполезные наушники в сторону, он представил мысленному взору сложившуюся нелепую головоломку и вышел из радиорубки с донесением майору Сидельникову.

…..

Спуск по лестнице вниз с фонарями и металлодетекторами в руках затянулся неожиданно надолго. Сложно было представить весь выполненный невольниками объем работы, а главное – причину, по которой возникла необходимость закапываться так глубоко в вечную мерзлоту на безжизненном материке. Теряясь в догадках, команда из пяти человек во главе с сержантом продолжала осторожный спуск, освещая лучами фонарей голые бетонные стены и не переставая удивляться загадочным замыслам создателей исследуемого бункера. Наконец ступени лестницы вывели солдат в гулкий тоннель, увитый лианами бесконечных кабелей. Заблестевшие матовой сталью в свете фонарей рельсы почему-то не вызывали удивления.

– Метро тут у них что ли было? – Исупов провел лучом фонарика рельсовую дорогу, насколько хватало дальности освещения.

– М-да. До вечера мы тут не управимся, – шагнул к противоположной стене Лагунов. – Сержант, и в какую же сторону?

Командир, освещая пучки кабелей, выхватил лучом фонаря щиток с надписью на немецком, блеснувший в темноте металлом.

– Андрюхин, ты говоришь на немецком. Прочтешь?

Солдат подошел к щитку. Распахнул дверцу, – та пронзительно завизжала, на заржавевших петлях.

– Рубильник!

– Чем черт не шутит, – иронично усмехнулся сержант. – Но сначала все внимательно проверь там.

Быстро осмотрев коробку щитка, Андрюхин щелкнул одним из трех выключателей. Ничего не произошло, как и следовало ожидать. Опустил второй. И, наконец, щелкнул третьим, – забрезжил, загудев хлынувшим напряжением в проводах, тусклый свет. Справа, вдалеке под потолком, заискрилась лампа.

– Ну и дела! – не смог скрыть своего удивления Исупов.

Солдаты в изумлении уставились на светильники над головой.

– Это что же… Где-то еще рабочий генератор? – протянул, присвистнув, Лагунов.

Исупов, поправляя на плече калаш, хмыкнул:

– «Чем черт не шутит», как раз к слову.

– Ертаев? – Командир посмотрел на связиста: – Доложи «Верхней» о находке!

– Есть! – казах натянул наушники.

…..

– Товарищ майор, разрешите доложить! – отдал честь Забелин.

– Докладывай.

– Вышла на связь «Нижняя». Но… не знаю, как и сказать. Ертаев запросил подкрепление. «Нижняя» что-то нашла.

– Та-а-кс, – протянул майор, нахмурив брови.

– И это еще не все. Шумы мешали разобрать, но… Етраев сказал, что они там почти двое суток.

– Не понял тебя, солдат? – поднял брови офицер.

– Я и сам ничего не понял, товарищ майор. Докладываю, что услышал, – смутился связист.

– Что за ахинея, Забелин? Группы нет только два часа, – рявкнул майор. – Маринича и Савенко ко мне быстро!

– Есть! – солдат в мгновение ока испарился.

Итак, «Нижняя» что-то нашла. Не подвело ведь шестое чувство. Но зачем группа подала запрос на подкрепление? Уж не наткнулся ли Волков на нацистских головорезов, бежавших из охваченной пламенем Германии, после натиска танковой армии Первого Украинского фронта, и чудом выживших в окутанных тайной подземельях Антарктиды. Мысль казалась абсурдной и до глупости смешной. Снова всплыли в памяти мистические события провалившейся операции «Высокий прыжок». И что за глупость про вторые сутки? Что этим хотел сказать Ертаев? Майор негодующе забарабанил костяшками пальцев по столу.

Материализовавшиеся из ниоткуда белорусы вернули мысли Сидельникова к холодной реальности. Отдав приказ группе из четырех человек во главе с Савенко выдвигаться с полным боекомплектом на помощь сержанту Волкову и оставив Бурбу в радиорубке, майор выехал на «Новолазаревскую» с донесением о случившемся инциденте в Москву, как того велел служебный долг.

…..

Потрескивающий фон в наушниках металлодетектора усыплял своей монотонностью. Группа Волкова двигалась в сумрачном тоннеле уже не менее получаса, и однообразная картина начинала набивать оскомину.

– Может, так и всю Антарктиду пройдем, – пошутил Лагунов, осторожно шагая по шпалам рельс, мембраной «сачка» прощупывая железную дорогу.

Впереди, в тусклом свете грязных ламп под потолком, нарисовался брошенный вагон этакого антарктического метрополитена, за которым, метрах в двадцати, угадывалась платформа подземной станции.

– Ну все, тупик, – констатировал Исупов. – Дальше, вроде, глухая стена.

– Андрюхин, Лагунов, осмотрите вагон. Ертаев, попробуй еще раз связаться с «Верхней». Может, с этого места получится установить связь.

Отдав команды, сержант открыл полевую папку и набросал несколько строк отчета выходной разведки.

Одинокий электровагон, покоящийся на рельсах в полумгле недалеко от станции, оказался грузовым, хотя внешне ничем не отличался от пассажирских вагонов московского метрополитена типа «А»6060
  Вагоны метро типа «А» – вагоны метрополитена, выпускавшиеся Мытищинским вагоностроительным заводом в период с 1934 по 1939 год. Первые поезда открытия московского метрополитена 15 мая 1935 года состояли из вагонов этой серии.


[Закрыть] – тот же кузов цельносварной конструкции и та же крыша фонарного типа с отверстиями под вентиляционные форточки. Облупившаяся краска корпуса, некогда темно-зеленого цвета, усиливала ощущение покинутости метро и вместе с голыми серыми стенами, оплетенными пучками кабелей, вносила свой репрезентативный мазок в этюд вырисовывающейся унылой «постапокалиптической картины». Внимательно «прощупав» вагон и не обнаружив ничего представляющего интереса для разведчиков, команда сосредоточилась на все еще отсутствовавшей связи с наземной базой. Приняв во внимание безопасность пройденного пути, сержант после минутного размышления решил продолжить исследование шахты метро в полном составе группы.

В том, что на платформе подземной станции, которой заканчивалась железная дорога, выполнялись разгрузочно-погрузочные работы, не оставалось никаких сомнений после того, как взорам солдат открылись шасси рельсовых кранов, многочисленные, свисающие с потолка крюки, гидролебедки и другое нависное оборудование. Поднявшись на перрон, саперы осмотрелись. И если бы не осознание того факта, что спецотряд находился глубоко под вечными льдами Антарктиды, находка не вызывала бы такого живого интереса и воспринималась как самая заурядная грузовая станция подземной узкоколейки. Краны, крюки, вагонетки, разбитый кирпич, куски металлических решеток. Одноликость представшей панорамы разбавляли два хорошо сохранившихся красных полотнища с расположенной в центре на белом круге черной свастикой, украшающих стену у широко распахнутых ворот выхода с платформы.