Текст книги "Владыки Омнистера. Путь в сердце тьмы"

Глава 3

Этому миру не хватало спокойствия – отцов, спешащих домой после рабочих дней, матерей, занятых домашним хозяйством, и изредка поглядывающих из окна на толпу играющих детей. Нет, в этом мире мужчины хватались за мечи, город наполнили вдовы, закутанные в черные плащи и со скорбным, постаревшим выражением лица, а дети, вместо того, чтобы играть друг с другом, мечтали только об одном – как бы отомстить за отцов, для которых гробами стали собственные латы. Стоило только остановить на улице любого ребенка и спросить, где его отец, как взгляд несмышленыша становился серьезным, а детская рука указывала в направлении печально известного холма, на котором находилось кладбище, где отчизна хоронила своих героев. Конечно, с границы трупы никто не тащил, просто жест за несколько столетий, в которые войны разрывали континент на части, прочно вошел в обиход горожан, и они показывали на известное кладбище всегда, когда речь заходила о смерти, где бы ни был похоронен их близкий человек. И почему эти несчастные люди не могут жить в мире и согласии? Зачем одни горячие головы хватаются за мечи, а вторые ставят на себе крест в память о первых? Аргус не понимал. В его храме всегда было уютно и спокойно – свет косыми лучами проникал в молитвенный зал, сквозь высокие, мозаичные окна. Ему не нужно было покидать родных стен, чтобы увидеть несчастные, серые тени – еще живые призраки уже давно мертвых людей, жизни которых поглотило общее горе. Моральные, духовные мертвецы не могли найти себя, вот и ходили по храмам, отчаянно уповая на то, что служение Коэлуму заглушит их боль. Но несмотря на собственный горький опыт потери родных, они не хотели поставить жирную точку на смерти, ведь почти каждый из них горел жаждой мщения, что повлекло бы на гибель последующие поколения. Дань войне, словно Коэлум не один, а позади него, красивая, стальная, холодная Богиня – Война, жертв которой становилось все больше и больше.

Все свое детство Аргус провел в приюте, куда попал сразу после смерти родителей. О них он толком ничего не знал, знал только, что оба они были благородного происхождения, оставили немалую часть земли, высокий титул и приличное наследство в денежном эквиваленте. Однако, они оба ушли из жизни, когда он еще не успел достигнуть сознательного возраста. Почти сразу он попал в приют при центральной церкви, которая, по совместительству, являлась обителью его Святейшества. Этот приют отличался от других церковных приютов тем, что его воспитанников развивали во многих направлениях, в том числе и не совсем церковных – обучали боевым искусствам, работали с их магическим потенциалом, если таковой имелся, ну и, разумеется, давали хорошее светское воспитание. К пятнадцати годам, меч словно стал продолжением его руки, латы воспринимались, как вторая кожа, и даже самые сложные заклинания не требовали большого количества энергетических затрат – все было отточено до мельчайших деталей. Наставники призывали учеников гордиться собой, потому что многие не выдерживали тяжелых условий обучения и бросали. Ему же все давалось легко, словно судьба сама взяла его под свое крыло и провела сквозь все трудности, и только тяжелые тренировки оставили на его теле множество шрамов.

В шестнадцать лет, Аргус, как и подобает остальным воспитанникам, покинул приют. Шестнадцать – тот возраст, когда большинство молодых людей уходило в армию. Его же оставили в той же церкви для продолжения обучения в качестве члена ордена рыцарей, смыслом жизни которых было служение свету. Годы шли, его сила росла по мере того, как он уничтожал нечисть, терроризирующую Эспиран и его окрестности. Слава о нем распространялась все дальше. Вскоре его прозвали защитником города.

Аргус гордился той средой, в которой ему довелось вырасти. Именно в церковных приютах из неокрепших умов мальчишек умели делать настоящих мужчин. И дело было даже не в преподавании им военного ремесла. Просто их воспитывали так, чтобы из них выросли настоящие патриоты. Аргус обожал Инлисус, искренне хотел, чтобы люди, населяющие его, были счастливы. Он ненавидел войну так же сильно, как ненавидел и тех, кто несет смерть. Он считал своим долгом сражаться с нечистью во имя спокойствия Эспирана, а нечистью считалось все, что имеет отношение к Тенебрис. Он понимал, что никогда в жизни не смог бы лишить жизни мирного жителя, потому что осознавал ценность каждой жизни, как никто другой.

Ему нравилось бродить по узким городским улочками и утопать в собственных, мрачных мыслях. Он чувствовал, какую боль таит в себе этот город, где люди живут не так, как должны жить. Он много читал древних свитков, в которых описывались войны, трагедии, сожженные города. И был уверен в том, что так не должно было быть. Сначала эти рассуждения переполняли его голову, кружась там ураганом, а потом, с годами, выстроились в нечто более собранное, постепенно превращаясь в систему. Этот мир стал казаться ему огромным механизмом, в котором все детали взаимосвязаны, и он, этот механизм, работал неправильно, потому что отсутствовало что-то очень важное. Некая шестеренка. Ее недоставало, либо она стояла не на своем месте. И из-за нее, из-за этой крохотной, маленькой детальки люди ходили мрачные, как тучи. Вдовы, дети, желающие мстить за родителей, да мертвые холмики, вместо отцов и мужей. Из-за такой мелочи. Вот бы взять ее и поставить на место, заставить систему, механизм работать правильно. Только нужно сначала понять, что же это за деталь? Его мысли часто не давали ему спокойно уснуть, он все старался определить ее.

Однажды, преисполненный таких мыслей, он мерил шагами улочки города, и набрел на одну небольшую, но уютную и весьма ухоженную часовенку на окраине. Почему бы и не зайти, подумал он. Внутри было мрачно, косые, солнечные лучи, падали на пол, просачиваясь сквозь мутные стекла. Легкие забил затхлый воздух. У алтаря стоял мужчина. Видимо, настоятель, совсем молодой парень, лет двадцати пяти. Тогда они были примерно одного возраста. У него были ясные, зеленые глаза и светлые волосы. Располагающая внешность. Одним своим видом он внушал доверие.

– Приветствую. Что привело вас сюда в этот день? – начал он, заглядывая в свиток, который сжимал своими руками.

– Приветствую, – привычно отвечал паладин, он наизусть знал церковную манеру выражаться, – Да все никак не могу найти душевного покоя.

– Отчего же? Согрешили? – его голос зазвучал с пониманием.

– А кто из нас не грешен? – несколько саркастически заметил Аргус, – Если бы дело было в грехе, я бы знал, за что расплачиваюсь бессонными ночами.

– Даже так? Стало быть, не камень на душе вас беспокоит? – настоятель заинтересовано взглянул на него, его взгляд прояснился, он словно узнал родную душу, но ничего не сказала сначала.

– У вас не возникало такого чувства, что все как-то неправильно?

– Послушайте, а вы… Священник? – настоятель все-таки задал мучивший его вопрос.

– Не то, что бы. Но я сирота, так что все мое детство прошло в приюте при главной церкви, – Аргус никогда ничего не скрывал от настоятелей, считал их правой рукой господа.

– Так вы, считайте, свой, – настоятель прочистил горло и резко перешел на ты, – И что же беспокоит тебя, собрат? Что неправильного нашли вы в этом мире?

– Мне всегда казалось, что наш мир – большая система, которая отчего-то работает неправильно. Как будто мелкая деталь отсутствует или находится не на своем месте. Эти люди, спешащие куда-то… Остался ли в нашем городе хоть один человек, за плечами которого нет трагедии? Нет боли? Счастливый человек?

– Боюсь, что нет, – ответил настоятель и кивком велел продолжить.

– Это все неправильно. Мне бы очень хотелось помочь людям. Их боль выжигает меня изнутри, но что я могу. Ночами не сплю – пытаюсь уловить, что же за деталь мешает этому миру работать нормально, и не могу найти. Мои поиски тщетны.

– Хочешь понять, что в этом мире работает против света? Так я тебе покажу, – он развернулся и отправился в церковный подвал, жестом повелевая Аргусу отправиться за ним, тот поспешил, не желая отстать от него и заблудиться в лабиринте подвалов.

Но, в отличие от центральной церкви, здесь подвал не расходился тысячей ходов, а, наоборот, предстал перед ним красиво оформленной комнатушкой, на одной из стен которой висела карта, исписанная разными стрелками, значками и символами. Под ней, на тумбочке, лежал крупный кусок охры, очевидно именно ей настоятель черкал свои письмена на материке и мелких островах рядом. Больше всего значков красовалось на северной части континента. Алым кругом была обведена цитадель, а по границам печально известной вражеской территории, мелкими точками исчерканы места, где пропадали отряды.

– Вы хотите знать, что за деталь мешает нашему миру работать правильно? Так вот же она. Смотрите! – он ткнул пальцем прямо в Тенебрис, – Вчера я успокаивал безутешную женщину, у которой погиб сын. До этого молодая женщина лет тридцати, уже седая и с лицом, покрытым морщинами, рыдала на моем плече. Они все хотели знать, за что им такое горе. Люди гибнут здесь, – он обвел пальцем границу, – Не добираясь до центра. Из-за него мы не знаем, что такое счастье. Так что, брат, деталь твою знает каждый.

Аргус об этом думал, но никак не мог понять, что же тянет людей туда, на верную погибель.

– Вы хотите помочь этим людям? – спросил настоятель.

– Хочу, – ответил Аргус.

– У вас есть все возможности.

– Но я не знаю, что заставило их родных сложить головы на границе.

– Они гибнут на границе, чтобы не пустить сюда врага. Поговорите с его Святейшеством. Я знаю, он уважает ваш орден. Так неужели он откажет одному из самых известных его представителей? Ведь это именно вы можете сразить то зло, что укоренилось на севере. Подумайте сами, у простых солдат нет той силы, которой наделил вас свет.

Его Святейшество все понял правильно.

– Сын мой, мы уже давно планируем поход. Скоро будет общее собрание, я дам тебе знать, – бросил он и добавил, – Я всегда знал, что члены вашего ордена не останутся безразличными к нашей общей беде!

О собрании священник Аргуса действительно известил, хотя и сделал это в своей излюбленной манере. А именно, за пол часа до начала, просто нашел паладина и поманил за собой. Но у самого входа в тронный зал вдруг остановился и свернул в темный, узкий коридор.

– Сын мой. Я знаю, что ты уже достаточно сделал для этого государства. Но сам свет призывает нас вступить в борьбу со злом, укоренившемся на севере. С каждым днем наш враг крепнет и растет. Если мы не сделаем это сейчас, возможно, судьба не даст нам другого шанса. И орды нечисти захлестнут наше государство. Многие уже сложили головы, отбивая атаки врага на границе. И твой долг – вступить с нами в этот бой.

– Я принимаю его! – от волнения у Аргуса перехватило дыхание.

– Хорошо. А теперь, пойдем к королю.

Глава 4

Небо темнело. Лазурный оттенок заливал антрацитовые тона, и только у самого горизонта болталось алое пятно – все, что осталось от раскаленного, солнечного диска. Вдаль уходил тракт. Его по обе стороны стеной обступал непроходимый лес. Вскоре чернота вытеснила последние лучи закатного солнца, выпустив из мглистых облаков лунный шар, заливающий округу своим холодным, металлическим светом. Рядом с луной рассыпались звезды. Их было немного, но ночь еще не вступила в свои права, так что тусклые искринки в скором времени ожидали подкрепление.

Агата медленно шла вдоль тракта. Деревья в лунном свете казались ей чудовищами, отбрасывали жуткие тени и тянули свои уродливые, когтистые лапы к ее хрупкой фигуре. Она со страхом в глазах озиралась по сторонам, но упорно шла дальше. Ей было холодно и страшно. Она обхватила озябшие плечи руками, с тоской посмотрела на последние, исчезающие лучи заката и осознала, что не успела добраться в точку назначения до наступления темноты. От досады закусив губы, Агата ускорила шаг, не переставая испуганно и затравленно озираться по сторонам. Ее беспокоила нерушимая тишина, совсем несвойственная дикому лесу, где обычно хрустят ветви, трещат сучья, ветер колышет листву, поют ночные птицы. Ее обрадовал бы даже волчий вой, но, видимо, хищники тоже боялись этого проклятого места не меньше людей. Вокруг царит мертвая тишина. Значит, она уже близко.

От этой мысли стало еще страшнее – ноги подкашивались, а к горлу подступал ком. Но выхода не было, ведь девушка сама подписала себе приговор. До последнего ее сдерживало чувство долга, но сейчас захотелось бросить все и позорно сбежать. Только в этом случае под угрозой будут находиться жизни небольшого отряда людей. Она и так не до конца справилась со своей миссией – не успела до заката.

В ближайших зарослях сидел разведчик. У него были грубые черты лица – высокий лоб, впалые глаза цвета серого неба, небольшой рот с потрескавшимися губами, а на затылке черные с проседью волосы стянуты в тугой хвост. С тракта заметить его было невозможно, и он уже довольно долго сидел здесь и следил за Агатой. Чем дальше она заходила, тем сильнее мрачнело его лицо. Как только девушка прошла вдоль по тракту, оставив куст позади себя, разведчик выкинул руку вперед, ощутив на кончиках пальцев до боли знакомое приятное покалывание, и сжал ее в кулак. Вдруг, ноги Агаты оторвались от земли. Она взмыла вверх, увлекаемая неизвестной силой, которая сдавила ее горло, словно гигантская рука вцепилась ей в горло, не позволяя сделать и вздоха. Она поднялась метра на полтора и на секунду зависла в воздухе. Разведчик, резко встряхнув, уронил руку. Неизвестная сила с размаху бросила Агату вниз.

Земля резко бросилась ей в глаза, а затылок словно обожгло адское пламя. «Нет, нельзя терять сознание! Только не сейчас! Это же конец!» – мысль одна страшнее другой ураганом кружились в голове, но было уже слишком поздно. Задыхаясь от собственной беспомощности, она ногтями царапнула землю, пальцами сжимая пучки травы. Перед глазами появились светлячки. А за ними пришла поглощающая сознание темнота. «Все пропало», – только и успела подумать она перед тем, как окончательно провалиться в небытие.

Ее тело распласталось по траве, на которой уже выступила первая роса. Разведчик вышел из кустов, а из соседних зарослей выступил его сослуживец. Они смерили девушку удивленными взглядами и переглянулись.

– Сильно ты её Хэдес – тихо выдохнул второй, – Дышит?

– Да.

– Забирай, потом разберемся.

Он взвалил её себе на плечо и отправился вдаль, вперёд по тракту, его сослуживец поплёлся за ним, они оба растворились в закатных красках.

На собрании не прозвучало ничего нового. Только то, что маг уже знал – грядет поход, на сей раз дело обстоит как нельзя серьезнее. Он медленно вошел вслед за священником. Перед его глазами раскинулся большой, наполненный светом зал. Солнце пускало свои косые лучи сквозь многочисленные окна, заливая солнечными бликами мраморный пол. Король сидел во главе стола и терпеливо ждал, когда же усядутся присутствующие. По воздуху разносились звуки возни и шуршания свитков. Аргус остановился в нерешительности. Креон обвел вошедших равнодушным взглядом и чуть кивнул священнику, разрешая войти. Паладина он будто бы и не заметил.

– Садись и жди, когда его величество обратится к тебе, – велел его Святейшество и прошел на свое место. Аргусу оставалось только повиноваться.

– Итак, начнем наше собрание, – Креон поудобнее расположился на троне и настроился на нужный лад. Сейчас ему предстоит выслушать то, что скажут князья, и речь их воспринимать и соотносить с реальностью всегда было трудно. Цифры, которыми они сыпали направо и налево, имели мало общего с настоящими людьми, территориями и оружием, зато наглядно демонстрировали расклад предстоящего похода, – Что мы имеем?

– Войско, – начал один из князей, имя которого король знал, но постоянно забывал, – Имеем мы войско, которое составляет одну десятую от мужского населения страны. Туда набирались мужчины с восемнадцати лет от роду и до сорока, разумеется, покрепче. Отсюда у нас хорошо укомплектованная армия, в состав которой входят три рода войск – кавалерия, стрелки и пехота, а так же отдельно сформированная ударная группа, состоящая, в основном из магов.

– В основном? А из кого еще? – не понял Креон.

– Аргус и несколько рыцарей, подчиняющихся его ордену, – уточнил князь, – Шансы на победу достаточно велики, но нельзя недооценивать врага, потому что, несмотря на то, что мы знаем лишь дорогу до цитадели, да то, как выглядит она снаружи, остальное остается тайной, окутанной мраком, в том числе, внутреннее её строение. Шпион не смог попасть внутрь, и если бы он даже попытался, – он нервно оглядел своих коллег и снова уткнулся в свиток, почти закрывая им свое лицо, словно таким образом собирался скрыться с нескольких пар любопытных глаз, – У нас не было бы и такой информации. В случае победы, нам достанется одна четверть континента.

– Однако если территория и станет нашей, неизвестно, сколько еще будут происходить конфликты между нами и местными жителями, – осмелился сказать один из князей, совсем молодой, сын одного из наиболее влиятельных людей, когда-либо входивших в королевский совет, но увы, его отец не так давно погиб, обрушив на сына титул и положение, однако, он не планировал так скоро покидать этот мир, и отпрыска на свое место должным образом не подготовил, так что тот пока пытался справляться, и искренне хотел показаться поосведомленнее, но как себя вести – пока не знал.

– Скажите мне, почему должны происходить конфликты между нами и местными? – возмутился король, – Кто мы?!

– Освободители, – дрожащим голосом вклинился тот, что постарше, нервными пальцами перебирая свитки, он хотел как можно скорее сгладить обострившуюся ситуацию, – Мы освободители, ваше Высочество.

– Освободители, – подтвердил Креон, кивком головы показывая, что ответ его устроил, – А как часто на освободителей набрасываются с факелами и вилами?

– Он просто не до конца понимает, – заступился старший, – Молодой, должность упала на него неожиданно. Простите ему его глупость, – он возмущенно сверкнул глазами в сторону ещё молодого, но уже князя.

– Виноват, – тот прикусил язык и смущенно уставился в свои свитки.

– Виноват, – задумчиво повторил Креон и кивнул главному, чтобы тот продолжал, – Давай дальше.

– Дальше. Мы не знаем точного состава вражеской армии, но кое-какие крупицы информации все-таки имеются. Итак, нам известно, что в ее составе имеются люди, оборотни, вампиры и еще ряд существ, описанных здесь, – он достал из-за пояса еще один свиток и демонстративно вытянул его вперед, – Если вы позволите…

– Ну, ну, давай уже его сюда, – Креон снял кольцо и покрутил его вокруг пальца в нетерпеливом жесте, затем дождался, пока престарелый князь сделает ряд широких шагов, упадёт на одно колено и вытянет руки вперед, склонив голову так низко, как только сможет. Король с трудом удержался от того, чтобы не пнуть того ногой. Ну почему они так и не научились разбирать, когда уместны все эти почести, а когда гораздо разумнее просто взять и донести информацию как можно быстрее. Наконец, свиток очутился у него в руках. Он наскоро пробежался по нему глазами.

– Вы уверены? – его голос слегка дрогнул, а на лбу выступила испарина, – Вы что, серьезно считаете, что десяти процентов хватит на то, чтобы справиться… С таким?! – его палец уткнулся в рунические письмена.

– Да хватит, даже немного останется, – попытался разрядить обстановку князь, но собравшиеся бросили на него возмущённый взгляд.

– Понятно, – Креон помрачнел, – Что еще мне скажете?

– Есть еще отчет по оружию и облачению, – еще два свитка легли ему на стол, – Все данные там. Мы попытались сэкономить так много, как только смогли. Не стали полностью обмундировывать латных воинов.

– Остальные?

– По возможности.

– Я имею честь представить вам план осады, ваше Высочество! – с места поднялся мужчина с темно-серой кожей, слегка заостренными ушами, крупными желтыми глазами, длинными, серебристыми волосами, собранными в высокий хвост на затылке. Часть князей сразу же опустила глаза, остальные смотрели на него с открытой неприязнью.

Креон с трудом сдержал горький вздох. Этого молодого князя он знал слишком хорошо из-за того, что в свое время его отец был послом, которого он лично постоянно посылал в Ауритус. Тогда наклевывалась хорошая возможность заключить ряд торговых договоров с этим народцем. Грех не воспользоваться такой возможностью. А посол оказался не дураком, решил, что раз уж его жизнь предоставлена службе, то личную жизнь придется налаживать в рабочих условиях. По титулу посол был князем, и отхватил себе эльфийку, тоже какую-то вдовствующую княжну. И где он ее достал, этого уже никто не знал. Король тогда серьезно опасался международного скандала, но, Коэлум отвел. Видимо, у эльфов князей было так много, что пропажу этого существа из темных никто не заметил.

– Давай, Вулканис, – дал добро Креон.

– Наши знания о строении цитадели довольно смутны, да и те расходятся. Но кое-что мы все-таки знаем.

Он, в отличие от своих коллег, никогда не опирался на свитки, все держал в голове, за что король и любил его чуть больше, чем остальных князей, многих из которых нередко желал казнить за бестолковость, – Итак, цитадель огорожена тремя стенами, вот свиток, в котором просчитано возможное преодоление каждой из них, – он уверенно прошел к столу короля и вручил свиток прямо в руки, чем вызвал не гнев, со стороны монарха, а легкую улыбку, – А вот о том, что внутри самой крепости, данных нет, к сожалению. Мы можем примерно предположить нахождение главного, тронного зала. Тут встречаются два варианта. Первый – в самом сердце цитадели. Такой расклад был бы просто замечательным для нас, потому что все ходы, лестницы и коридоры рано или поздно приведут туда. Но обольщаться я бы не стал. Есть еще более трезвая версия на то, где может находиться тронный зал. Это подвалы вражеской крепости, и, ваше Высочество, лично я ставлю голову на отсечение, что тронный зал находится там.

– Впечатляет, – проговорил король, быстро пробегаясь глазами по свитку, – Ну вот что, передай-ка этот свиток вот тому человеку, – он указал князю на Аргуса, – И займи место рядом с ним. Я бы хотел поговорить с вами обоими после собрания.

– Ваше Высочество, – один из князей робко поднял свиток, привлекая внимание короля, – Стоит отметить, что мы единолично вступаем в борьбу с довольно крупным государством. Другие страны отказались вмешиваться и оказывать нам помощь.

– Я это предвидел, – на лицо Креона легла тень, – Я это, можно сказать, предчувствовал. У меня оставалась надежда на то, что к нашей беде останутся равнодушны только эльфы.

– Если нам нужны лишние человеческие ресурсы, то мы могли бы задействовать островную колонию, – предложил князь, хотя на его лице читались сомнения. Креон тоже не был в восторге от этой идеи.

– Колонию оставить в покое. Пусть думают о том, как выживать. Сейчас сезон ветров, у них свои проблемы.

Народ разошелся. Остались Аргус и Вулканис. Король жестом велел им подсесть поближе. Они повиновались.

– Близится час кровавой расплаты с врагом. Он ответит нам за все наши жертвы. Аргус, это ты заставишь его горько пожалеть о всех своих страшных деяниях. Ты доберешься до Темного Повелителя и сразить его.

– Ваше Высочество… Я всем сердцем хочу помочь своему народу, но я лишь защитник я не могу пойти захватывать и убивать, – Аргус задумался и продолжил, – Это идет в разрез с моими идеалами и принципами. Ведь там, где я вырос, меня учили, что самое ценное, что только может существовать в этом мире – это жизнь. Не я ее дал нашему врагу. Не мне ее отнимать. Боюсь, вам придется найти кого-нибудь другого. А за неповиновение, я готов понести наказание.

Он приготовился к тому, что сейчас на него обрушится шквал королевского гнева, но Креон продолжал спокойно всматриваться в его лицо.

– Я предвидел, что так ты и скажешь. Об этом меня предупреждал его Святейшество. Все-таки, умеют в церковных приютах давать правильные жизненные ориентиры. Но, Аргус, уверен ли ты, что жизнь этого существа дана Коэлумом?

– Не могу этого знать, ваше Высочество. Однако, Коэлумом дана его жизнь или не Коэлумом, для меня свято то, что она дана не мной. Не мне ее и отнимать. Так что, прошу простить. Я на многое готов пойти ради Эспирана, я готов биться за наши границы, но не на это…

– Брось, – слово взял Вулканис, – Ты в первых рядах бросился уничтожать нечисть, когда люди стали страдать от ее наплыва.

– Ты не знаешь, о чем говоришь, – с горечью проронил Аргус, – Одно дело, когда ты борешься с чудовищами, наводнившими окрестности, уничтожать врагов света покусившихся на твой дом, а совсем другое – пойти убивать в чужую страну.

– Вообще-то, мы не знаем точно, с человеком ли тебе предстоит сражаться, – вставил Вулканис, но Креон сделал ему жест замолчать.

– Вы хотите, чтобы я проверил это прямо в Тенебрис, когда другого выбора не будет? – огрызнулся взволнованный Аргус, испытывая лишь одно желание – убраться отсюда подальше.

– Послушай, паладин! – начал Креон, – Я ничего не делаю просто так. Убьешь врага – получишь место при дворе и немаленький земельный надел.

– Вы что, решили купить меня? – по лицу Аргуса пробежала тень, а глаза засветились презрением, – Меня не интересуют деньги, титулы и владения. Я лишь хочу, чтобы были счастливы жители моей страны. Инлисус заслуживает счастья.

– А что я тебе предлагаю? – ввернул король, – Ты можешь представить, что такое быть владельцем небольшой территории? Ты сможешь сам установить свой порядок, помогая людям обрести долгожданный покой.

– Ну подумай сам, – слово взял Вулканис, – Ты уничтожишь существо, из-за которого почти в каждом доме было пролито несчетное количество слез! Это ли не помощь людям?

– Да, Аргус, чего стоит одна смерть, когда она поможет спасти тысячи жизней?

Вопрос застал мага врасплох. Об этом он не думал.

– Да даже если это и так – я все равно стану убийцей.

– Очевидно, ты не видишь главного, – Вулканис наклонился к его уху, – Ты убьешь всего одного человека и не факт что человека. Уже это спасет тысячи других жизней. И за то, что ты поступился своими принципами во благо народа, – он выделил последнюю фразу голосом, – За это ты получишь возможность творить мир на определенной территории.

– Вот так ты сможешь не раз помочь людям, а для этого нужно всего ничего – пойти на одну единственную смерть, – включился в разговор Креон.

– Вспомни лица людей, которые ты встречаешь, просто проходя по улицам. Сколько боли в их глазах, сколько горя на душе, сколько трудностей выпало на их хрупкие плечи, – Вулканис понизил голос до шепота.

– А ведь это женщины, дети и старики, – ввернул король, – Женщины. Дети. И старики.

– Каждый из них кого-то потерял по вине Темного Повелителя, которого тебе предстоит сразить. К тому же, мы не предлагаем тебе убивать его вероломно. Ты дашь ему честный бой.

Два взгляда вопросительно уставились на Аргуса. Он не знал, что делать, но предложение короля и князя показалось ему по меньшей мере заманчивым. Если все действительно обстояло так, как говорили эти двое, тогда уничтожив одного, он спасет тысячи и получит возможность нести мир этому убитому горем народу. Но, что, если они все-таки ошибаются?

– Все это кажется мне запутанным, – признался Аргус, – Нужно подумать. Боюсь, я не готов дать свое согласие сейчас.

– У нас нет больше времени думать! – Креон потерял терпение, – Можешь покинуть тронный зал прямо сейчас! Только как ты будешь дальше жить с мыслью, что мог помочь людям, но отодвинул их интересы на второй план, оставив на первом собственное честолюбие?!

– О каком честолюбии идет речь? Я не хочу становиться убийцей… – попытался защититься Аргус, но не смог. Короля тут же поддержал Вулканис.

– Люди гибнут. Оставшиеся в живых хоронят своих близких. А у тебя есть шанс все исправить, но ты боишься запачкать собственные руки кровью. Думай, Аргус. Хорошо подумай. Только не забывай, что жизнь может повернуться крутым поворотом. И жить тебе в рабстве Темного Повелителя, смотреть на страдания людей и осознавать, что ты не смог им помочь. Побоялся.

Небо окрасили закатные краски. Лучики солнца пропали. Светило скрылось за горизонтом, а по тронному залу расползлись уродливые тени. Они спрятались за колонами. Аргус почувствовал себя не в своей тарелке. Захотелось развернуться и уйти, но нужно было что-то решать. Он лихорадочно раздумывал над всем, что прозвучало здесь сегодня. Становиться убийцей не хотелось, но людей было жаль.

– Увы, Аргус, – Вулканис нарушил воцарившееся молчание, – Некому за нас делать грязную работу, кроме нас самих. А удобно было бы, да? Кто-то пошел и убил нашего врага, а мы такие чистые, и слава льется на нас рекой. С камнем на сердце будет жить кто-то другой. Только трусость это и слабость.

– Я согласен… – тихо вымолвил он, и Креон с осуждением посмотрел на князя, тут же взяв слово.

– Вот это уже совсем другой разговор. Мы ценим твой выбор и в знак важности возложенной на тебя миссии, я дарую тебе реликвии Инлисуса – оружие и броню, которыми некогда владел сам Коэлум. Ярость и Эгиды света. Они сделают тебя практически непобедимым. Просто подумай, долгие годы они находились в королевском хранилище, ожидая твоего прихода. Так возьми же их! Пусть сила Коэлума наполнит тебя и поможет в бою!

Оказавшись дома, Аргус сразу перешел к делу – начал готовиться к походу. Необходимо было разобрать обмундирование. У стены стоял его старый меч и щит. Первый он брать не собирался, хотя за столько лет успел к нему привыкнуть. Просто Креон предложил ему кое-что получше. Двуручный меч Коэлума. Но если он собирается пойти в Тенебрис с реликвией Инлисуса, придется пожертвовать и щитом. Аргус положил исцарапанный в боях стальной диск на стол и окинул задумчивым взглядом глубокие царапины, полученные в боях, ведь щит не раз спасал ему жизнь. Именно этим щитом он старался закрыть весь Эспиран, но впредь, этот щит никого не защитит.

Двери в тронный зал отворились, пропуская внутрь молодого человека лет двадцати. У него были длинные, темные с проседью волосы, свободно опускающиеся до плеч. На круглом с мягкими чертами лице жили большие карие глаза. Тонкие, бледные, почти бескровные губы вытянулись в тугую нить. Он прошел к столу и опустился напротив короля, не спеша его приветствовать. Креон вздохнул. Вот уж к чему он не был готов сегодня, так это к очередным попыткам воззвать к его совести.

– Отец, вы не можете вот так просто развязать войну, – начал он, собравшись с силами, – Ничего не готово – у нас есть только сырой план, смутные представления о нахождении врага и армия, готовая ради тебя пойти на верную смерть.