Текст книги "Абсолютная память"

Глава 15

Ланкастер дожевывала свою резинку, пока эксперты прочесывали столовую и кухню. Снаружи группа полицейских и агентов ФБР изучала тропинку, которую показал им Декер.

Амос прислонился к стенке в столовой, засунув руки в карманы, и наблюдал за происходящим. Ланкастер подошла к нему.

– Мы уже проверяли морозильник, – сказала она. – Но не проверили ни градусник, ни продукты. Это упущение. Уверена, что мы обнаружили бы все это, но позже.

– Вы искали стрелка, зачищали комнаты, – отозвался Декер. – Не беспокоясь о протухших гамбургерах. Мне не нужно было о нем думать. Я просто разнюхивал повсюду.

– Ага, после того, как ты выскочил из библиотеки, ни слова не говоря… Я, между прочим, звала тебя. Амос, я ведь могла пойти с тобой.

Он заметил ее обиженный взгляд и отвернулся. В тот момент ему просто не пришло в голову. Мэри по-прежнему работала в полиции, так что если она вместе с Декером обнаружит новое направление расследования, это пойдет на пользу ее карьере. Но если, как вышло сейчас, открытие будет принадлежать только Декеру, карьере Ланкастер это ничем не поможет.

– Я… я не…

– Забудь, – резко ответила Ланкастер. – Когда мы официально работали вместе, ты делал то же самое.

– Правда?

– Видимо, у тебя просто такой заскок. Хотя парню с отличной памятью следовало бы помнить, что он так поступает. По крайней мере, со мной.

– Мэри, я вообще тут слегка не к месту.

Похоже, ее раздражение усилилось.

– Нет уж, я думаю, твое моджо[12]12
  Моджо – положительный настрой, особое расположение духа.


[Закрыть] возвращается. Я знала, что так и будет. Это важная штука.

– Не похоже, что я нужен тебе в этом расследовании. У тебя полно ресурсов.

– Дело в том, Амос… – Она на мгновение отвела взгляд, пожевала резинку. Потом вновь посмотрела ему в глаза. – По правде говоря, мне не хватало работы с тобой. Думаю, мы были хорошей командой.

Декер кивнул, но ничего не сказал.

Пару секунд спустя, когда Ланкастер поняла, что он явно не собирается как-то комментировать ее признание, она сказала:

– Но вот чего я не понимаю: если он был здесь, почему камера зафиксировала его у черного входа? Как-то не сходится.

Декер оттолкнулся от стены.

– Сейчас я тебе покажу.

Он отвел Мэри в заднюю часть школы и указал на камеру, которая сняла стрелка:

– Проверь угол.

Женщина посмотрела в объектив:

– О’кей.

Декер обошел фойе вдоль стены и оказался у дверей черного входа. Потом шагнул влево.

– Вот точка, где камера поймала его. Я видел ее на записи. В кадр попала только средняя дверь, которая у меня за спиной.

– То есть стрелок сделал то же, что и ты? Прошел сбоку, а потом был пойман камерой?

– И сделал вид, будто вошел через черный вход, хотя на самом деле его там не было.

– Интересно, почему камера установлена именно так?

– Ну, ее могли передвинуть. – Декер подошел к камере, вытянул руку и коснулся ее. – Я дотягиваюсь, но я высокий. Однако кто угодно мог развернуть ее, если б взял палку, швабру или что-то в этом роде. И вряд ли кто-нибудь это заметил. Не похоже, чтобы за ней непрерывно следили.

– Черт, это дело становится все сложнее и сложнее.

– Нет, Мэри, оно становится все продуманней и продуманней.

– Не хочешь выйти со мной на улицу покурить? – спросила она.

Декер подозрительно посмотрел на нее.

– Я не курю.

– Я подумала, может, теперь начнешь…

– Либо я толстяк, либо курильщик. Но не оба сразу.

Они пошли обратно в столовую. Там Ланкастер немедленно достала из пачки новую жвачку и засунула в рот.

– Капитан Миллер привлек тебя, и это уже принесло плоды.

Декер посмотрел на нее.

– Какие еще плоды?

Она указала на зал, в котором они стояли.

– Вот эти, Декер. Господи. Для умного парня ты иногда бываешь туповат.

– Ну да, я нашел это, и что? Никаких практических наводок на стрелка это все равно не дает.

– Он прятался в морозильной камере, выкрутив температуру. Похоже, он спрятал оружие, а возможно, и камуфляж над подвесным потолком. То есть он пришел сюда заранее, поэтому его никто не видел.

– И куда это тебя приведет?

– Пятно от смазки на потолочном профиле. Возможно, от оружия. Нитка, которую ты нашел. Похоже на ткань от камуфляжа. ФБР проверяет. Это уже что-то.

Декер вытащил руку из кармана и показал Ланкастер полдюйма между большим и указательным пальцем:

– Вот сколько я нашел. Нечему радоваться.

– Ну, это больше, чем нашли мы.

– Я видел пульт охраны. Когда они включают сигнализацию?

– Обычно в десять вечера. Но в тот вечер здесь было мероприятие. Школьный спектакль, который поздно закончился. Толпа народу. Поэтому сигнализацию не включали до полуночи, чтобы все могли выйти.

– И никаких событий в журнале регистрации тревожных сигналов?

Ланкастер покачала головой.

– Первым делом мы проверили охранную компанию. Журнал чист.

– То есть стрелок вошел сюда до полуночи. Это представление включало закуски в столовой?

– Нет. Тут была моя приятельница, ее ребенок играл в постановке. Она сказала, что все ушли сразу после окончания спектакля.

– Значит, стрелок воспользовался промежутком, когда охранную систему еще не включили, и сразу спрятался в свою нору.

– Амос, тогда зачем он спрятал оружие в потолке? Почему не взял его с собой в морозильник?

– Ты исходишь из того, что он принес оружие с собой, а потом залез в укрытие. А если он принес оружие заранее и спрятал? Тогда морозильник не годится. Кто-то наверняка заметит «стволы». А вот потолок отлично подходит, если спрятать вещи там.

Ланкастер упрямо помотала головой.

– Почему не сделать все сразу? Довольно рискованно приносить оружие и прятать его в потолке. А потом опять пробраться сюда и спрятаться в морозильнике. И снова рисковать, что кто-нибудь тебя увидит…

– Согласен. Но если все произошло именно так, должно быть какое-то объяснение. Этот парень производит впечатление методичного и внимательного.

– Да, похоже на то, – согласилась Ланкастер.

Декер продолжал размышлять, разговаривая, в основном, сам с собой:

– Сначала «стволы» и снаряжение. Потом сам стрелок. Он мог прийти вместе со всеми на спектакль. Или сделать вид, что пришел. Актовый зал с другой стороны центрального коридора. Заходишь в главный вход и поворачиваешь налево к актовому залу. Возможно, он просто повернул направо и пошел к столовой. Или, если люди заходили и с бокового входа, со стороны парковки, право и лево поменяются местами. Он остается на всю ночь и утром начинает убивать. Значит, вам нужно проверить, не видел ли кто-нибудь на этом спектакле незнакомого человека.

Он помолчал.

– Но остается та же закавыка.

– Какая? – спросила Ланкастер, засунув в рот новую резинку; комок старой, завернутый в салфетку, отправился в корзинку для мусора.

– Ваша теория утверждает, что первая жертва – Дебби Уотсон. Она была в коридоре рядом с черным входом. Значит, нашему парню, который всю ночь прятался в морозильнике, нужно пройти по коридору между столовой и библиотекой, повернуть направо в главный коридор, миновать еще два коридора по бокам, пройти мимо классных комнат и, возможно, каких-то людей, чтобы застрелить сначала Уотсон, а потом, в другом конце коридора, – учителя физкультуры Крамера. Затем парень разворачивается и начинает отстреливать народ, двигаясь назад, к передней части школы. – Декер скептически посмотрел на Ланкастер. – Звучит сомнительно. Почему не начать стрельбу сразу, двигаясь от передней части к черному входу? Тогда Уотсон будет не первой, а последней жертвой.

– А как же таймер на видео?

– Вот это главная загвоздка. Она говорит, что парень начал стрельбу с задней части школы. И по какой-то причине хотел, чтобы мы увидели его на записи. Теперь мы знаем, что он мог прятаться в столовой, и запись выглядит как ложный след. Итого у нас есть один доказанный пункт – таймер видеозаписи, и один почти доказанный пункт – стрелок прятался в столовой. Если оба пункта истинны, тогда вся картина становится бессмысленной. Один плюс один не равно трем.

– Амос, я тебя теряю.

– У тебя есть предполагаемая последовательность выстрелов, наложенная на план школы?

Мэри кивнула.

– Давай взглянем. Возможно, этот парень действовал не так, как мы думаем, а строго наоборот.

– Но если ты прав насчет своих находок и он шел от передней части школы к черному входу, а потом обратно, он мог сбежать через кладовую столовой и дальше по тропинке в лес. Это самый простой путь отхода. И все складывается.

Декер вдохнул, выдохнул и уставился в потолок.

– А может, этот сукин сын как раз хочет, чтобы мы так думали…

Глава 16

Чувствуя, как постепенно возвращаются навыки детективной работы, Амос провел еще час, снова и снова изучая предполагаемую последовательность выстрелов. Она основывалась на свидетельских показаниях, которые, как знал Декер, были ненадежны; результатах экспертиз, далеко не столь безупречных, как показывали по телевизору; предположениях, являющимися просто предположениями и ничем иным; и, в последнюю очередь, здравом смысле, самом точном и полезном из всей этой кучи.

Ланкастер оторвалась от экрана своего ноутбука и посмотрела на Декера.

– Ну, что думаешь?

Амос рассеянно потер подстриженную бороду, его живот заурчал. Снаружи уже рассвело. И он слишком долго не ел. Но мог пропустить еще пару раз. Даже пару сотен раз. Он похож на белого медведя – вполне может пережить зиму на накопленном жире.

– Пункт первый. Я думаю, он вышел из столовой.

– Принято.

– Пункт второй. Я думаю, Дебби Уотсон действительно была первой жертвой.

– То есть мы вернулись к твоей дилемме «один плюс один равно трем». Как здоровенный мужик в камуфляже, капюшоне и щитке прошел через всю школу с оружием, и никто его не заметил? И куда он потом делся? Не мог же он испариться.

– А не могло случиться, что стрелков было двое? – спросил Декер. – Один вышел из морозильника, а второй – из черного входа?

Ланкастер покачала головой.

– Невозможно. Стрелок был один. Все описания сходятся. Если только ты не думаешь, что это сделали двое одинаково выглядящих мужчин.

– Ладно, один стрелок. Пистолет спрятать легко. Дробовик можно засунуть в штанину.

– А одежда? Щиток?

Декер снова задумался.

– А кто сказал, что он сложил все это в столовой?

– Мы нашли в потолке нитку.

– По-прежнему не доказывает, что он спрятал все там.

– То есть он тащит все это барахло по коридору? В чем? И еще «пушки»? Парень был бы настолько пухлым, что кто-нибудь наверняка заметил бы его. Особенно если он незнакомец. И где он тогда переоделся?

– Ты уверена, что в это время никто не проходил по коридорам?

– Да.

– Никого? Точно? В работающей школе?

– Все были на занятиях – и ученики, и учителя. Администрация работала. Большинство только расселось по своим столам. Учителя физкультуры застрелили в его кабинете. На его столе остались недоеденный маффин с яйцом и почти полная чашка кофе. Уборщики были в своем помещении, просматривали дневной график.

– Но если в коридорах никого не было, некому было увидеть бродящего там незнакомца, – заметил Декер, но тут же исправился: – Только во всех дверях есть окна. А ему нужно было пройти много дверей.

– Именно, – согласилась Ланкастер.

– И никаких посетителей?

– Никто не отмечался. Никого не помнят. Это не значит, что никто не мог проскользнуть внутрь. Такое всегда возможно. И потом, как ты и говорил, он вполне мог прийти вечером, во время спектакля. Вся школа была нараспашку.

– Но зачем этому парню прятаться в морозильнике? – задумчиво произнес Декер. – В школе ночью есть охрана?

Ланкастер покачала головой:

– Нет, но если он пришел во время спектакля, ему нужно было где-то укрыться. Он же не знал, вдруг кто-то заявится в столовую.

– Ладно, звучит разумно. Давай перейдем к Дебби Уотсон. Она шла в кабинет медсестры?

– Да, – кивнула Ланкастер. – По-видимому, она остановилась забрать что-то из шкафчика. Рядом с ним ее и нашли. Дверца была все еще открыта.

– А кабинет медсестры в административной секции?

Ланкастер снова кивнула.

– Да. Ей нужно было пройти весь главный коридор, от конца до начала.

– А из какого класса она вышла?

– Математика. Классная комната сто сорок четыре.

– В том же коридоре, что и кладовая?

– Верно, – ответила Ланкастер. – Там, где разгрузочная площадка. То есть выход.

– Значит, если мы правы и этот парень прошел через столовую, вот как должен выглядеть его маршрут. Он прошел из передней части школы в заднюю по первому этажу. Я так понимаю, второй и третий этажи чисты?

– Разумеется, мы их обыскиваем. Но набор в Мэнсфилд падал много лет. Сейчас у них хватает детей на первый этаж, и только. У них проблемы даже с набором футбольной команды. Верхние этажи используются в качестве склада и тому подобного, притом они заперты и закрыты решетками. Когда мы проверили, все было в порядке и никаких признаков взлома.

– Тогда по какой-то причине он откладывает стрельбу, пока не доберется до задней части школы. Затем начинает отстреливать людей, идет по коридорам, заходит в классы, и все это время стреляет. Доходит до кабинетов администрации и убивает завуча. Затем уходит через разгрузочную площадку столовой и дальше по тропе в лес. Похоже на правду?

– Ты хочешь сказать, почему же он не начал стрелять сразу, а потом двинулся к задней части и вышел через черный вход?

Декер разглядывал потолок.

– Давай пока отложим средства и посмотрим на мотив. В Мэнсфилде хватает насилия. Банды, наркотики, нападения. Дети сейчас слишком быстро взрослеют.

– Не буду спорить.

– Так может, это «Коломбина»[13]13
  Декер имеет в виду так называемую «Бойню в школе “Коломбина”» (1999), когда двое учеников старших классов убили двенадцать учеников и учителя, ранили еще около двадцати человек, а потом застрелились.


[Закрыть]? Мальчишка с затаенной обидой? Может, даже не ученик. Из другой школы, выпускник или исключенный отсюда…

– Мы собираем базу данных с этой информацией, – ответила Ланкастер. – ФБР помогает.

– Когда у них будут результаты?

Ланкастер потерла глаза и посмотрела на часы:

– Пока не знаю. Слушай, я съежу домой, посплю часок и сменю одежду. И нужно хоть немного сменить Эрла. Последнее время Сэнди плохо спит.

Декер знал Сэнди Ланкастер, милую, веселую, игривую и приходящую в безумный восторг от всех и каждого. Но с такой же легкостью она могла впасть в депрессию и тревогу, столкнувшись с какой-нибудь бытовой ерундой. И тогда ни в какую не засыпала. А это означало, что в доме Ланкастеров никто не спит.

– Тебе нужна какая-то помощь с этим? – спросил Амос.

Мэри выглядела удивленной.

– Ты предлагаешь себя в качестве няньки?

– Не знаю. Я просто… спрашиваю, – неловко закончил Декер.

Он редко ухаживал за Молли, когда та была совсем малышкой. Декер был таким огромным, а она – такой крошечной, что он все время боялся что-нибудь ей сломать.

Ланкастер улыбнулась.

– Я справлюсь, Амос. Но спасибо. Я вернусь в участок утром, попозже. Мы сможем взять по чашке кофе и поработать с материалами. Тебя подбросить до твоего мотеля?

– Нет, я еще зависну здесь на какое-то время.

– Как скажешь. Захочешь поговорить, о чем угодно, – звони.

Она собрала вещи и пошла к выходу. Потом остановилась и обернулась к Декеру:

– Знаешь, чувствую себя прямо как в старые времена.

Амос промолчал, только чуть кивнул, и Мэри улыбнулась. Потом повернулась и ушла.

Декер сидел на стуле в библиотеке. Он уже провел здесь больше времени, чем за четыре года учебы в школе. Дело не в том, что учеба давалась ему легко; это было не так. Тогда он не относился к людям, которые садятся и читают. Но это изменилось. Сейчас Амос поглощал чудовищные объемы информации. Сейчас, когда он запоминал все, казалось, будто ему постоянно не хватает новых сведений. Декер задумывался, есть ли у его мозга предел емкости. Если да, то хорошо бы этот предел был таким же большим, как он сам.

Амос следил, как люди из ФБР, оккупировавшие стол напротив, занимаются своими делами. Все они были аккуратными и подтянутыми, моложавыми, неисчерпаемо профессиональными, в накрахмаленных рубашках и галстуках, ровных, как их спины. Некоторые изредка поглядывали на него, без сомнения интересуясь, что это толстое чучело, одетое как бродяга, делает в середине их расследования.

«Ну, я хотя бы подровнял бороду и подстригся. Иначе они уже арестовали бы меня за сходство с толстожопой версией Чарли Мэнсона».

А в следующую секунду Декер уже забыл о фэбээровцах. Он исчез из Мэнсфилдской библиотеки. Он больше не думал об этом побоище. Слова Ланкастер.

«Я вернусь в участок утром, попозже. Мы сможем взять по чашке кофе и поработать с материалами».

Декера не будет в участке попозже утром. Ему нужно быть в другом месте.

«Я буду на предъявлении обвинения».

* * *

Себастьян Леопольд отвердел в мыслях Декера. Тот промотал каждую секунду их разговора. Каждое слово, каждый взгляд, каждое движение. Что-то не складывалось, но Амос не мог определить, что именно, хотя всегда справлялся с такой задачей. Факты-сироты, так он любил их называть. Никто не претендовал на них, поскольку они были ложью.

Однако с Леопольдом так почему-то не вышло. И это вселяло тревогу, но вместе с ней – надежду. Причина для надежды? Само существование Леопольда. Прежде Декеру было не от чего отталкиваться. А сейчас у него появился сундук – в форме человека в камере – с приоткрытой крышкой. И раз уж это случилось, рано или поздно вылезет то, что скрывается внутри.

Декер вышел из библиотеки и направился к выходу из школы.

Снаружи все еще шел дождь. Точнее, сейчас он усилился. Труповозки уже уехали, а вместе с ними рассосалась толпа людей. Исчезли телефонные свечи. Но перед школой лежала целая гора цветов, нарисованных плакатиков и плюшевых мишек. Все уже отсырело и промокло. Но намерение было по-прежнему ясным. И по-прежнему сильным.

Декер прочитал несколько надписей.

«Покойтесь с миром, мистер Крамер».

«Дебби, нам тебя не хватает».

«Мы никогда не забудем тебя, Эдди».

Город прекрасно знал, кто погиб, хотя официальных объявлений еще не было. Погибли те, кто не вернулся домой.

Человеку в камуфляже следовало это увидеть. Человеку без лица, способному легко перепрыгивать длинные школьные коридоры. Иначе как он добрался из точки А в зону поражения «Дебби, нам тебя не хватает»?

Декер вернулся на трибуны и сел под навесом, чтобы укрыться от дождя, хотя он уже здорово промок.

Через несколько часов Себастьяну Леопольду будет предъявлено обвинение. И Амос собирался быть там. Обычно предъявление обвинения – скучный, механический этап юридической системы. Однако был один важный кусочек информации, который Декер хотел увидеть сам.

Он посидел еще немного, потом, когда дождь поутих, встал и пошел в сторону «Резиденс Инн». На эту прогулку ушло приличное время, поскольку Амос ходил уже не так быстро, как привык. Зато он смог подумать. И пришел как раз к завтраку. Заглотил половину буфета, часок вздремнул, принял душ, причесался, натянул свой «адвокатский» костюм и направился к зданию суда. Посмотреть, как же Себастьян Леопольд будет отвечать на самые важные вопросы, которые сегодня задаст ему судья.

Глава 17

Как правило, в подобных случаях в зале суда не протолкнуться. Тройное убийство – и парень, который заявляет, что он это сделал. Еще два дня назад это было бы главной темой в Берлингтоне, а то и во всем штате.

Но после бойни в Мэнсфилде всем было плевать.

Ну, всем, кроме одного.

Декер знал порядок, поскольку много раз свидетельствовал в зале суда против людей, которых помогал арестовывать. Он прошел охрану, кивнул парочке знакомых шерифов округа и проверил реестр заседания суда, висящий на доске рядом с информационной стойкой. Потом направился в зал, где через двадцать минут Себастьян Леопольд впервые после своей сдачи в полицию предстанет перед судом.

Декер распахнул тяжелую дубовую дверь, вошел внутрь и уселся посредине большого зала. Он был здесь один. Ни судебных приставов. Ни репортеров. Ни юристов. Вся пресса наверняка занята Мэнсфилдом. Отчасти он и сам предпочел бы сейчас быть в Мэнсфилде. Но более важная его часть требовала присутствия здесь.

Через минуту в зал вошел прокурор, женщина лет сорока пяти. Она прошла мимо Декера и заняла место за столом представителей. Амос был знаком с Шейлой Линч, но женщина не смотрела в его сторону. Она открыла портфель, достала бумаги и начала просматривать их. Декер уставился ей в шею, волосы с которой были убраны в профессиональную прическу – узел. Черная юбка и жакет Линч были немного потерты. Задник правой туфли помялся, и чулок в этом месте уже поехал.

Пять минут спустя дверь, через которую вошел Декер, снова открылась. Он обернулся. Ланкастер махнула ему рукой. Следом шел капитан Миллер, сегодня – в форме.

Они уселись с обеих сторон от Декера.

– Не знаю, о чем я думала, – заявила Ланкастер, – когда сказала, что мы встретимся в участке. Разумеется, тебе нужно быть здесь.

– А почему вы не в Мэнсфилде? – спросил Декер.

– Я был там, – ответил капитан Миллер. – С шести тридцати утра. Сейчас мы здесь. Потом Ланкастер поедет туда, а я усажу свою толстую задницу за стол и буду заниматься дерьмом, с которых не хочу иметь никаких дел.

– Это не отвечает на вопрос, почему вы здесь, – заметил Амос.

– Да, похоже на то.

Декер продолжал смотреть на Миллера.

– У меня нет пистолета. Я прошел металлоискатель на входе. Я не смогу пристрелить этого парня.

– Ни секунды не сомневаюсь, – ответил капитан полиции, разглаживая складку на синем форменном пиджаке. – Но это важное дело, поэтому мы здесь.

– Вы смогли установить подлинную личность Леопольда? Он служил на флоте?

– Мы отправили его отпечатки в Единую базу ФБР. Совпадений нет.

– Он сказал мне, что служил на военном флоте, – произнес Декер. – У него есть татуировка. Но, может, это был не наш флот?

– Иностранец? – задумчиво сказал Миллер. – Интересный вариант…

– Ты думаешь, Себастьян Леопольд – его настоящее имя? – спросила Ланкастер.

– Нет, – ответил Декер. – Но сейчас я уже сомневаюсь в этом.

– Ну, мы можем попросить Бюро сделать международный запрос, – сказал Миллер. – Им получить доступ к зарубежным базам данных намного проще, чем нам.

Ровно в десять задняя дверь, ведущая в кабинет судьи, отворилась, и в зал вошел судебный пристав, дородный мужчина с подкрученными вверх длинными усами. Он попросил всех встать, и все четверо встали.

Декер услышал за спиной скрип двери и, обернувшись, увидел молодую женщину, которая проскользнула в зал и уселась в заднем ряду. В одной руке она держала блокнот, а в другой – крошечный цифровой диктофон.

Пресса. Одна за всех. Должно быть, из самых младших, подумал Декер. Иначе бы она занималась Мэнсфилдом. Его разум порылся в огромной куче фактов, сложенных в голове, и выкопал имя.

«Алекс Джеймисон».

Женщина, которая звонила ему по поводу Леопольда. Она работала в «Ньюс лидер». Он тогда повесил трубку. Декер отвернулся прежде, чем она обратила на него внимание.

Именно в этот момент судья в черной мантии, Кристиан Эбернати, вошел в зал суда. Хрупкий пожилой судья носил очки, а остатки его белоснежных волос торчали во все стороны, как вата, приклеенная к розовой вощеной бумаге маскарадной маски. В полиции вечно спорили, долго ли протянет Эбернати, прежде чем отбросит коньки прямо на скамье и грохнется на мраморный пол. Декер припомнил, что этот человек всегда превращал работу полиции по изобличению кого-либо в непростую задачу, но, возможно, так и должно было быть.

Эбернати сел, затем уселись все остальные.

Дверь справа открылась. Декер знал, что там находится камера.

Из двери вышел Себастьян Леопольд в ярко-оранжевом комбинезоне, со скованными руками и ногами. Его вели двое крепких полицейских. Леопольд делал вид, что волочит свои тяжелые оковы. Он разглядывал большой зал суда с высоким потолком так, будто не очень понимал, где он и что здесь делает. Его подвели к столу представителей, хотя адвоката там не было.

Декер наклонился к Миллеру:

– Защитник?

Тот качнул головой и ответил краешком рта:

– Видимо, нет.

Капитан явно был не слишком рад этому факту. Совсем не рад.

Полицейские сняли кандалы и отошли.

Пристав встал, взял лист из реестра заседания и зачитал название дела и обвинения, предъявляемые Леопольду. Потом, выполнив свои обязанности, шагнул назад механическим движением кукушки, которая возвращается в часы.

Эбернати поправил очки и посмотрел на прокурора:

– Мисс Линч?

Линч встала, расправила манжеты и объявила:

– Ваша честь, мистеру Леопольду предъявляется первое обвинение по трем эпизодам убийства. Он не имеет известного адреса, и его связей с обществом, по-видимому, не существует. В свете серьезности обвинений мы просим не устанавливать залог и оставить мистера Леопольда в окружной тюрьме до суда.

«Ну, – подумал Декер, – все это вполне ожидаемо. Вряд ли они захотели бы отпустить этого парня».

Эбернати повернулся к Леопольду и уставился на него со своего высокого насеста. Потом вновь обернулся к Линч:

– Мисс Линч, а где защитник мистера Леопольда?

Та откашлялась и сказала:

– Он был не в состоянии нанять адвоката, и ему был назначен общественный защитник. Однако мистер Леопольд отказался от его услуг. Несколько раз, я должна добавить.

Взгляд Эбернати метнулся к обвиняемому:

– Мистер Леопольд, вы понимаете зачитанные обвинения против вас?

Леопольд посмотрел по сторонам, будто искал, с кем же разговаривает Эбернати.

– Мистер Леопольд, вы не желаете защитника? – резко спросил Эбернати.

Леопольд обернулся к нему, покачал головой и сказал:

– У меня нету денег.

– Именно поэтому у нас есть общественные защитники, – раздраженно ответил Эбернати. – Они бесплатные. Можете поблагодарить за это Верховный суд, истолковавший нашу Конституцию. Я отложу это слушание до тех пор, пока ответчику не будет назначен…

– Я это сделал, сэр, – прервал его Леопольд.

Эбернати уставился на ответчика так, будто тот был любопытным жуком, лежащим на тротуаре.

– Простите?

– Я это сделал, так что мне не нужен адвокат.

– Вы говорите, что на первом слушанье признаете себя виновным в трех убийствах?

– Я их убил, сэр, так что да, предполагаю, так оно и есть.

Эбернати протер очки, как будто после этого происходящее должно было стать яснее. Вновь утвердив их на своем длинном крючковатом носу, он произнес:

– Мистер Леопольд, сейчас неподходящее время для предположений. Это серьезные обвинения, строго говоря, наисерьезнейшие. Вы осведомлены, что рискуете не только свободой, но и собственной жизнью? Это тягчайшее преступление.

– Вы имеете в виду со смертной казнью?

Казалось, что Эбернати сейчас хватит удар.

– Да. Разумеется, именно это я и имею в виду, мистер Леопольд.

– Ну, я признаю себя виновным, раз я это сделал. Так что, наверное, нам и суд не нужен.

Эбернати перевел взгляд на Линч и предостерегающим тоном заявил:

– Мисс Линч, я нахожу эту ситуацию предосудительной.

– Судья Эбернати, мы старались изо всех сил. Мистер Леопольд отказал всем настойчивым просьбам…

Эбернати посмотрел поверх плеча Линч и углядел Миллера. Медленным взмахом руки он подозвал начальника полиции к себе.

– Вот дерьмо, – пробормотал Миллер.

Он встал, пробрался мимо Декера и Ланкастер и поспешил к скамье вместе с Линч.

Амос наблюдал, как начальник полиции, прокурор и судья вступили в жаркий диспут. Ну, в действительности больше всех говорил Эбернати. Казалось, судья изрядно оживлен и дважды указал на Леопольда.

Миллер кивнул и что-то сказал. Линч поступила так же, и оба расстроенно поспешили на свои места.

Когда Декер вопросительно посмотрел на Миллера, тот дернул головой и произнес:

– Позже.

Эбернати обратился к Леопольду:

– Я распорядился вернуть вас в камеру. Вам будет назначен общественный защитник. Затем вы вновь предстанете перед судом завтра утром. – Он взглянул на Линч: – И срочно проведите психиатрическую экспертизу. Понятно?

Она кивнула, уклоняясь от его взгляда.

– Выведите ответчика, – распорядился Эбернати и постучал молоточком.

Двое полицейских немедленно вышли, заковали растерянного Леопольда и вывели его из зала.

– Пожалуйста, огласите следующее дело, – обратился Эбернати к приставу. – Надеюсь, там будет защитник.

При этих словах он одарил испепеляющим взглядом сначала Линч, потом Миллера.

Декер, Ланкастер и Миллер встали и вышли из зала, в который вводили следующего обвиняемого.

Журналистка уже ушла.

В коридоре нахмуренная Линч подошла к Миллеру:

– Мак, я не люблю получать плюхи в суде.

– Шейла, мы не могли заставить его согласиться на адвоката. Ты же сама там была и все знаешь.

– Ну, теперь он получит защитника, хочет он того или нет, хотя бы для признания себя виновным.

Она взглянула на Ланкастер, затем на Декера.

– Привет, Амос. Наверное, не стоит удивляться, что ты здесь.

– Не стоит, – отозвался Декер.

Линч обернулась к Миллеру:

– Эбернати распорядился провести экспертизу, и если ее результаты окажутся такими, как я думаю, вряд ли этот парень сможет признать хоть что-нибудь.

– Вы имеете в виду, что он психически неполноценный, – сказала Ланкастер.

– Вы сами видели парня. Думаете, он весь здесь?

– Возможно, он отстал на шестнадцать месяцев, – заметил Декер.

– Не имеет значения, если сейчас его признают недееспособным.

Линч развернулась и умчалась, портфель колотился о ее бедро.

Декер обернулся к Миллеру.

– Так что?

– Эбернати вынес нам частное определение. Он разозлился, что у Леопольда нет защитника, и он прав. Дело о тягчайшем преступлении без адвоката? Что бы ни случилось на этом уровне, оно автоматически уйдет на апелляцию. А Эбернати не любит, когда его дела разносит апелляционный суд. Поэтому он так взъерошился. По-моему, решил, что мы его подставляем. Только этого нам не хватало.

– Так почему не назначили защитника? – спросил Декер.

– Как сказала Линч, Леопольд не захотел этого. Он совершенно не желает сотрудничать. Твердит, что раз он это сделал, никакой адвокат ему не нужен. Мы по шею в Мэнсфилде, иначе как-нибудь справились бы. А так – практически пустили это дело на самотек.

Декер засунул руки в карманы и опустил голову.

– Ладно, вы суете ему адвоката, он возвращается в суд, признает себя виновным, и дальше что?

– Ну, надеюсь, адвокат убедит его не признавать себя виновным, и тогда дела пойдут лучше. Мы сможем обсудить сделку и посмотрим, что из этого выйдет. Но сначала нужно увидеть результаты экспертизы. Если он нездоров, все накроется медным тазом.

– А если он невиновен? – спросил Декер.

– Ты думаешь, он невиновен? – заинтересовался Миллер.

– Я встречался с ним один раз. Сложно сказать, что я думаю.

– Ну, в любом случае это дела завтрашнего дня. Так что у нас есть время. – Миллер посмотрел на Ланкастер. – Тебе лучше вернуться в Мэнсфилд. Я слышал, ФБР роет землю по этому делу не хуже кротов.

– Но мы же не можем их остановить? – спросила Ланкастер.

– Мэри, мы не будем ни прогибаться, ни прикидываться мертвыми перед федералами, – строго ответил Миллер и взглянул на Декера. – Ты в состоянии дальше помогать нам? Леопольд остается за решеткой. А вот с этим хером в Мэнсфилде дело другое. Чем дольше все тянется, тем меньше у нас шансов его взять.