Текст книги "Прыжок в солнце"

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

В доисторическую и раннеисторическую эпохи Землю посетили пришельцы из космоса. Эти существа путем направленной генетической мутации создали человеческий разум. Внеземные наделили гоминидов «своим собственным образом». Поэтому мы похожи на них, а не они на нас.

Эрих фон Даникен «Колесницы Богов»

Возвышенные проявления человеческого духа, такие, как религия, альтруизм и нравственность, не являются неизменными и имеют под собой материальную основу.

Эдвард О.Уилсон «О человеческой природе»

Глава 4
МНИМОЕ ИЗОБРАЖЕНИЕ

«Брэдбери» оказался кораблем нового поколения. Он создавался на основе куда более совершенных технологий, чем его предшественники, курсировавшие на коммерческих линиях. «Брэдбери» стартовал с уровня моря с помощью собственных двигателей, в отличие от кораблей предыдущего типа, которые предварительно транспортировались специальными воздушными шарами на одну из вершин экваториальных Шпилей. Он представлял собой сферу и значительно превосходил размерами старые корабли. Джейкоб впервые летел на галактическом корабле, созданном в результате миллиарда лет развития науки. В иллюминатор каюты первого класса он видел, как медленно удаляется Земля. Полуостров Калифорния превратился сначала в коричневую полоску, затем в узкую линию, вытянувшуюся вдоль материка. Зрелище было и захватывающим, и разочаровывающим одновременно. В путешествиях на ревущем реактивном лайнере или неторопливом и величавом прогулочном дирижабле романтики было куда больше. Джейкоб мог наблюдать за другими кораблями, то деловито подплывавшими к Силовой станции, то исчезавшими во внутренней полости Шпиля.

Огромный Шпиль никогда не мог ему наскучить. Тонкие керамические стенки, удерживавшие двадцатимильную башню при нормальном атмосферном давлении, покрывала огромная роспись – гигантские птицы парили над панорамой космической битвы, навеянной фантастическими романами двадцатого века. Вблизи Шпиля Джейкобу дышалось как-то особенно легко и свободно. И все же сейчас он был рад, что находится на борту «Брэдбери», а не старомодного лайнера. Когда-нибудь, поддавшись ностальгии, он, быть может, и посетит Шоколадный Шпиль на вершине горы Кения. Что же касается эквадорского Ванильного Шпиля, то Джейкоб от души надеялся, что никогда больше не увидит его.

Не имело никакого значения даже то, что от Ванильного Шпиля до Каракаса было рукой подать. Там его бы приветствовали как героя, спасителя шедевра человеческой мысли, сооружения, производящего впечатление на всех обитателей Галактики. Все это не имело никакого значения. Слишком велика была цена, которую он заплатил: жизнь Тани и часть его разума. Когда Земля превратилась в небольшой голубой диск, Джейкоб решил поискать бар. Ему вдруг страстно захотелось оказаться среди людей, хотя когда он поднимался на борт «Брэдбери», то был очень далек от подобных настроений. На Земле ему пришлось выдержать немало неприятных минут, объясняясь с Глорией и своими друзьями из Центра Развития. Макой и та закатила грандиозную истерику. Но сейчас Джейкобу не терпелось услышать разговоры о его внезапном присоединении к экспедиции. Да и вообще ему нечем было заняться – материалы по физике Солнца, заказанные им перед стартом, еще не прибыли.

Джейкоб наугад брел по центральному коридору корабля, пока не обнаружил плохо освещенный и битком набитый бар. Чтобы добраться до стойки, пришлось протискиваться сквозь плотную толпу галдящих посетителей. На крошечном пятачке перед стойкой собралось не меньше сорока человек. В основном это были рабочие, нанятые на Меркурий по контракту. Многие уже основательно набрались и теперь либо ожесточенно спорили, либо осоловело кивали, уставившись в одну точку. Для некоторых разлука с Землей оказалась нелегким испытанием.

В углу, отделенные невысокой ширмой, на специальных подушках восседали несколько В.З. Один из них, синтианин с густой блестящей шерстью и темными очками на заросшем лице-морде, что-то оживленно говорил Кулле, чья большая голова согласно покачивалась. Кулла не без изящества посасывал соломинку, зажав ее меж страшноватых челюстей. В стакане, судя по всему, была водка.

Неподалеку от чужаков Джейкоб заметил нескольких человек, по наружности явных ксенофилов, ловивших каждое слово из беседы В.З. и, похоже, жаждавших самим пообщаться с чужаками. Джейкоб хотел было пробраться в угол, где расположились Внеземные – синтианин мог оказаться его знакомым, – но плотная толпа, преградившая ему путь, заставила его отступить. Тогда он решил остаться у стойки, выпить и послушать разговоры. Вдруг кто-то и выдаст что-нибудь занятное. Вскоре Джейкоб присоединился к группе, внимавшей красочно-неправдоподобному рассказу горного инженера о чудовищных авариях на меркурианских шахтах и спасателях-героях. Джейкобу приходилось напрягаться, прислушиваясь к словам рассказчика. Он чувствовал, как головная боль подбирается все ближе и ближе. До этого момента ему без труда удавалось не обращать на нее никакого внимания, и он надеялся, что сможет до конца дослушать завиральную историю. Но тут чей-то палец с силой ткнулся ему под ребро. От неожиданной боли Джейкоб едва не подпрыгнул. Он обернулся.

– Демва! И вы здесь! – Пухлое лицо Ла Рока сияло, как начищенный медный таз. – Вот так удача! Мы опять путешествуем вместе! Теперь мне нечего бояться, что не с кем будет поболтать на досуге! Ла Рок, облаченный в свободную блестящую хламиду, держал в руке трубку, которой и затягивался с важным видом. Джейкоб попытался улыбнуться, но тут чей-то каблук с силой опустился ему на ногу. Улыбка вряд ли получилась особенно любезной.

– Здравствуйте, Ла Рок. Вы-то что здесь делаете? Зачем вам Меркурий?

Я думал, что читателей вашей газеты больше интересуют истории о перуанских раскопках или…

– Или о найденных неопровержимых свидетельствах того, что наших любезных предков вынянчили древние астронавты? – оборвал его Ла Рок. – Да, Демва, эти свидетельства могут оказаться столь убедительны, что даже самые яркие скептики-шкурники, заседающие в Ассамблее Конфедерации, должны будут признать ошибочность своих убеждений!

– Вы, как я погляжу, уже облачились в другое одеяние. – Джейкоб скептически оглядел серебристую хламиду Ла Рока.

– В последний день пребывания на Земле я решил надеть платье Общества фон Даникена в честь тех, кто дал нам силу и открыл перед нами просторы космоса! – провозгласил журналист и небрежным жестом поправил золотой медальон, болтавшийся у него на груди.

Джейкобу подумалось, что репортер переигрывает. Платье и золотое украшение, делавшие его похожим на женщину, резко контрастировали с грубоватыми манерами уроженца Франции. «Однако, – признал Джейкоб, – его наряд хорошо сочетается с невыносимо утрированным акцентом».

– Бросьте, Ла Рок, – улыбнулся он, – даже вы должны признать, что в космос мы отправились самостоятельно, а вовсе не наоборот.

– Не собираюсь ничего признавать! – взвизгнул репортер. – Когда мы докажем, что достойны наших опекунов, подаривших нам разум в далеком прошлом, когда они сами признают нас, тогда-то и выяснится, что все эти годы нам тайком продолжали помогать!

Джейкоб пожал плечами. В споре рубашечников и шкурников уже давно были исчерпаны все аргументы и предположения. Одна сторона настаивала на том, что люди должны гордиться положением уникальной саморазвившейся расы, получившей разум из рук самой Природы. Другие же без устали твердили, что гомо сапиенс, как и любая другая известная раса софонтов, является звеном в цепочке генетического и культурного развития, уводящей в глубины легендарного начала Галактики, к мифическим прародителям. Многие, подобно Джейкобу, хранили в этом конфликте нейтралитет, но все человечество, так же как и его подопечные, с огромным интересом ждало разрешения этого вопроса. Археология и палеонтология с момента Контакта стали весьма актуальными науками.

Однако аргументы Ла Рока уже давным-давно зачерствели настолько, что их впору было грызть, как гренки. Джейкоб слегка поморщился: головная боль все усиливалась.

– Все это очень интересно, любезный Ла Рок, – отмахнулся он от журналиста и вновь попытался продраться сквозь толпу, – но, может, мы обсудим это в другой раз…

Но Ла Рок, похоже, еще не закончил.

– Да космос просто переполнен неандертальскими сантиментами. Люди на земных кораблях предпочитают щеголять в звериных шкурах и вести себя подобно обезьянам! Они отвергают наших старших братьев и с пренебрежением относятся к тем немногим разумным представителям своей расы, что исповедуют смирение!

С этими словами Ла Рок, просыпав пепел, ткнул своей трубкой в Джейкоба. Тот отпрянул, постаравшись сохранить остатки вежливости. Это ему не очень-то удалось.

– Ла Рок, мне кажется, вы зашли слишком далеко. Уж не имеете ли вы в виду астронавтов? Эмоциональная и политическая устойчивость – основные критерии, по которым производится отбор…

– Да что вы можете в этом смыслить! Может, вы шутите? Уж я-то кое-что знаю об «эмоциональной и политической устойчивости» астронавтов. Как-нибудь расскажу вам об этом. Рано или поздно план Конфедерации изолировать значительную часть человечества от старших рас и их наследия всплывет наружу! Но скорее слишком поздно!

Ла Рок картинно затянулся и выпустил облако очищенного дыма в лицо Джейкобу. Джейкоб почувствовал легкое головокружение.

– Как бы там ни было, Ла Рок, со своим рассказом вам придется подождать до следующего раза.

Он повернулся и решительно втиснулся в толпу. Репортер нахмурился, затем широко улыбнулся и крикнул ему вслед:

– Да-да, я расскажу, обязательно расскажу! А пока вам лучше прилечь!

Вид у вас неважный.

Джейкобу удалось добраться до одного из иллюминаторов. Он прижался лбом к стеклу. Холод чуть облегчил пульсирующую боль. Через несколько секунд Джейкоб открыл глаза. Земли уже не было видно, она затерялась в космической тьме среди сияний бесчисленных звезд. Наиболее яркие были окружены лучистым ореолом. Джейкоб прищурился. Зрелище очень напоминало ночное небо в пустыне, разве что звезды сияли немного ярче, а чернота казалась более глубокой. Но это были те же самые звезды и то же самое небо.

Джейкоб знал, что его ощущения должны быть иными. Звезды из открытого космоса видятся более загадочными, более… «философскими», что ли. Он вспомнил звездные ночи, что обрушивались на него в детстве, ночи, поглощавшие его целиком. Те детские ощущения нисколько не напоминали состояние самогипноза. Скорее они походили на полузабытые сны об иной жизни.

Доктора Кеплера, Буббакуба и Фэгина он нашел в комнате отдыха. Кеплер приветливо взмахнул рукой.

Вся компания расположилась на подушках возле иллюминаторов. Буббакуб в мохнатой лапе-руке держал чашку с каким-то мерзким вонючим пойлом. Фэгин медленно переваливался на своих корнях вдоль стены. Сплошной ряд иллюминаторов, тянущийся по всему периметру корабля, прерывался в комнате отдыха огромным, во всю стену, черным диском, на фут выступавшим из стены.

– Мы рады вашему решению лететь с нами, – дружески протявкал искусственный голос Буббакуба.

Чужак вальяжно развалился на подушке. Произнеся приветственную фразу, он, судя по всему, счел свой долг выполненным и погрузил морду в чашку, начисто забыв как о Джейкобе, так и обо всех остальных. Джейкоб спросил себя, прилагает ли Буббакуб усилия, чтобы быть любезный, или же вежливость у него в крови.

Хотя про себя Джейкоб и именовал Буббакуба «он», но в действительности половая принадлежность чужака оставалась для него полнейшей загадкой. Буббакуб не носил никакой одежды, если не считать одеждой водор и небольшой мешочек на шее, но доступные глазу подробности его анатомического строения лишь еще больше запутывали дело. Например, Джейкоб выяснил, что пилы относятся к яйцекладущим и не выкармливают детенышей. У чужака от горла до промежности тянулся ряд неких пуговиц, весьма сходных с сосками. Сколько Джейкоб ни размышлял, чем бы это могло быть, в голову ему не приходило ни одной сколько-нибудь правдоподобной догадки. В справочниках по В.З. не упоминалось ни о чем подобном. Джейкоб заказал в Библиотеке более подробный обзор, а пока оставалось теряться в догадках.

Фэгин и Кеплер беседовали об истории солнечных кораблей. Голос Фэгина звучал приглушенно – верхушка его кроны и дыхательное отверстие почти касались звукопоглощающей панели потолка. Джейкоб надеялся, что его приятель кантен не подвержен клаустрофобии. Но, честно говоря, в глубине души он сильно сомневался, способны ли овощи вообще бояться, ну разве что быть обгрызенными… Джейкоб уселся на одну из подушек, меланхолически размышляя о сексуальных понятиях расы, которой для занятий любовью требуется посредничество шмеля.

– Так, значит, великолепные достижения позволили вам без какого-либо участия извне послать свои приборы прямо в фотосферу?! – восторженно шелестел Фэгин. – Это весьма впечатляет! Странно, что я ничего не слышал об этом величайшем событии вашей доконтактной истории! Кеплер просиял.

– Вы должны понять, что проект «батисферы» находился в самой начальной стадии. Когда разработали лазерные двигатели, стал возможен запуск автоматических аппаратов, способных зависать в одной точке, а появление высокотемпературных лазеров позволило разработать системы охлаждения для внутренних помещений корабля.

– Получается, вы находитесь всего в одном шаге от пилотируемой экспедиции?! Кеплер грустно улыбнулся.

– Возможно. Уже появились подобные планы. Но отправка людей на Солнце и возвращение их сопряжены с куда более серьезными проблемами, чем тепло и гравитация! Эх, было бы здорово выяснить, смогли бы мы сами решить эту задачу! – Глаза Кеплера вспыхнули и тут же погасли. – Но планы у нас все-таки были.

– Да, но к тому времени «Везариус» обнаружил на Цигнусе корабли тимбрими, – заметил Джейкоб.

– Да, и теперь нам уже никогда не узнать, на что мы были бы способны.

Я тогда был ребенком. Возможно, все сложилось к лучшему… Были бы потери, гибель людей… Без экранов, замедляющих время, нам не удалось бы этого избежать… А в основе проекта «Прыжок в Солнце» лежит именно управление временем. У меня нет причин о чем-либо сожалеть. – Лицо ученого вдруг помрачнело. – Я хотел сказать, не было до недавнего времени. Кеплер замолчал, глаза его уставились в какую-то точку на полу.

Джейкоб терпеливо подождал, затем негромко кашлянул и заговорил:

– Поскольку мы коснулись этой темы, я хочу заметить, что не обнаружил никаких упоминаний о Солнечных Призраках ни в сети данных, ни даже в отчете, который получил на свой запрос в Библиотеку. А ведь у меня допуск 1-АВ. Нельзя ли взглянуть на ваши доклады на эту тему? Я хотел бы поближе познакомиться с проблемой за время полета.

Кеплер нервно глянул на Джейкоба.

– Мы не рассчитывали на то, что эти сведения покинут Меркурий, мистер Демва. У нашего открытия имеется политический аспект… Так что вам придется отложить знакомство с докладом до прибытия на базу. Уверен, там вы получите ответы на все ваши вопросы.

Его смущение выглядело столь искренним, что Джейкоб решил на время оставить эту тему. Но это был сигнал, и сигнал неприятный.

– Я мог бы взять на себя смелость кое-что добавить, – вмешался Фэгин.

– Накануне нашей встречи, Джейкоб, состоялся еще один прыжок. И в тот раз наблюдались только первоначально обнаруженные и самые обычные соляриане, а вовсе не их другая разновидность, которая так тревожит доктора Кеплера. После сумбурных объяснений Кеплера относительно двух типов обнаруженных солнечных существ в голове у Джейкоба воцарилась полная неразбериха.

– Как я понимаю, первый тип и является вашим травоядным?

– Не травоядным, – серьезно поправил Кеплер, – а магнитоядным. Они питаются энергией магнитного поля. По правде говоря, этот тип мы понимаем асе лучше и лучше, однако…

– Одну минуту! – Верхушка кроны Фэгина беспокойно заколыхалась. – Питая искреннюю надежду, что мне простится мое недостойное вмешательство, я призываю к осторожности. Приближается посторонний. – Фэгин тревожно зашелестел.

Джейкоб обернулся, несколько потрясенный поведением Фэгина. Что могло заставить любезного кантона оборвать кого-то на полуслове?! Джейкоб почувствовал тревогу – похоже, он вступал в напряженную политическую игру, правила которой до сих пор ему неизвестны.

Он прислушался, но не смог уловить ничего подозрительного. С следующее мгновение на пороге возник Пьер Ла Рок собственной персоной. Лицо его раскраснелось еще больше прежнего. В руке он сжимал стакан. Когда он увидел Фэгина и Буббакуба, заготовленная улыбка стала еще шире. Репортер резво приблизился к компании и фамильярно хлопнул Джейкоба по спине, требуя немедленно представить его присутствующим. Джейкобу захотелось послать его ко всем чертям, но вместо этого он с любезной улыбкой стал выполнять неторопливый ритуал официального представления. Совершенно потрясенный Ла Рок склонился перед Буббакубом.

– Аб-Киза-аб-Соро-аб-Хул-аб-Пубер! Демва, как называются две подопечные расы? Джелло и… Я счастлив лично познакомиться с софонтом, ведущим свое происхождение по линии Соро! О, я изучал язык ваших предков, которые, быть может, в один прекрасный день окажутся и нашими предками! Язык соро очень похож на протосемитский, а также на протобанту! Ресницы вокруг глаз Буббакуба ощетинились. Из водора пила полилась путаная, неразборчивая речь. Затем челюсти чужака несколько раз быстро и резко щелкнули, послышалось пронзительное рычание. Фэгин за спиной Джейкоба вдруг зачастил на щелкающе-урчащем языке. Буббакуб повернулся к кантену, глаза его пылали, из горла вырывалось высокое утробное рычание. Он резко махнул коротенькой лапкой в направлении Ла Рока. От раздавшейся в ответ трели кантона у Джейкоба по спине пробежал холодок.

Разъяренный Буббакуб вскочил со своих подушек и быстро вышел из комнаты. На людей он даже не взглянул.

Некоторое время в комнате висела напряженная тишина, молчал даже совершенно ошарашенный репортер. Через несколько секунд он повернулся к Джейкобу с самым жалким видом.

– Демва, что я сделал не так?

Джейкоб вздохнул.

– Быть может, ему не понравилось, что вы объявили его своим кузеном, дорогой Ла Рок.

Он повернулся к Кеплеру, собираясь переменить тему. Ученый теперь не отрывал взгляда от двери, минуту назад захлопнувшейся за разъяренным Буббакубом.

– Доктор Кеплер, если на борту нет соответствующих данных, то, быть может, вы могли бы предоставить мне какие-то основополагающие работы по физике Солнца, а также работы по предыстории проекта «Прыжок в Солнце»?

– С большим удовольствием, мистер Демва. – Кеплер устало кивнул. – Я пришлю их вам еще до обеда.

Казалось, его мысли блуждают где-то далеко-далеко.

– И мне! Мне эти документы тоже нужны! – воскликнул пришедший в себя репортер. – У меня официальная аккредитация, и я требую всю информацию относительно того позора, что вы творите здесь, доктор Кеплер! После секундного замешательства Джейкоб лишь пожал плечами. Надо отдать должное Ла Року – наглость легко можно выдать за решительность и непоколебимость.

Кеплер улыбнулся, словно не расслышал.

– Прошу прощения?

– Какое преступное тщеславие! Этот ваш хваленый «Прыжок в Солнце» сжирает огромнейшие суммы, которые могли бы пойти на освоение пустынь на Земле или на создание еще более великой Библиотеки! Какая наглая самонадеянность! Вы пытаетесь исследовать то, что было известно нашим старшим братьям еще тогда, когда мы не были даже обезьянами!

– Видите ли, сэр. Конфедерация финансирует наши исследования… – Кеплер густо покраснел.

– Исследования?! И вы называете это исследованиями?! Все эти знания давным-давно есть в Библиотеке. Вы позорите нас, выставляете все человечество на посмешище!

– Ла Рок… – начал Джейкоб, но репортера понесло:

– А что касается вашей Конфедерации! Какая гнусность! Запереть наших старших братьев в резервациях, словно вернулись времена американских индейцев! Простым людям недоступен филиал Библиотеки! И Конфедерация поддерживает этот абсурд, эту претензию на самопроизвольное зарождение разума! Над нами смеется вся Галактика!

Кеплер не устоял перед напором Ла Рока. Краска сошла с его лица, он начал заикаться:

– Я… Я не думаю…

– Ла Рок! Прекратите!

Джейкоб схватил репортера за плечо, резко развернул к себе и быстро прошептал:

– Не стоит позорить нас в присутствии почтенного кантена Фэгина.

Глаза журналиста расширились. Джейкоб услышал, как за спиной осуждающе зашелестела листва. Ла Рок мгновенно сник. Два недоразумения за столь короткое время – слишком много даже для журналиста. Промямлив извинения чужаку и бросив на прощание многозначительный взгляд на Кеплера, Ла Рок поспешно ретировался.

– Спасибо за спецэффекты, дружище Фэгин, – поблагодарил Джейкоб, когда за репортером закрылась дверь. Ответом ему был короткий нежный свист.