Текст книги "Война за возвышение"

Глава 2
АТАКЛЕНА

Щупальца возбужденно зашевелились над головой. Атаклена чувствовала, как ее раздражение и гнев, подобно статическому электричеству, стекают с концов серебряных нитей. Эти концы шевелились словно по своей воле, как тонкие пальцы, они лепили из ее почти ощутимого негодования что-то.

Сидевший поблизости человек, тоже ожидающий аудиенции у планетарного координатора, принюхался и удивленно оглянулся. Сам не понимая, почему ему вдруг стало так неловко, он отодвинулся от Атаклены. Вероятно, прирожденный, хотя и примитивный эмпат. Некоторые люди способны к кеннингу эмпатических глифов тимбрими, но мало кто из них умеет пойти дальше очень смутного ощущения.

Кто-то еще заметил поведение Атаклены. На другом конце приемной стоящий в толпе ее отец неожиданно поднял голову. Его собственная корона щупалец оставалась неподвижной, но Утакалтинг чуть наклонил голову и слегка повернулся, посмотрев на дочь. Его выражение было вопросительным и чуть заинтересованным.

Так смотрят люди-родители на дочь, пинающую диван или мрачно что-то бормочущую про себя. В сущности, чувство то же самое, только Атаклена проявляет его не внешней вспышкой раздражения, а через свою тимбримийскую ауру. Под взглядом отца она торопливо успокоила свои шевелящиеся щупальца и подавила нарождающийся глиф.

Но негодование ее от этого не прошло. Да и трудно о нем забыть в этой толпе людей. «Карикатуры», – презрительно подумала Атаклена, хотя понимала, что эта мысль несправедлива и невеликодушна. Конечно, земляне не могут перестать быть такими. Это один из самых странных народов, появившихся в галактике за прошлые эпохи. Но это вовсе не значит, что она обязана восхищаться ими!

Было бы легче, если бы они казались более чужими. А так – неуклюжие, узкоглазые, сутулые пародии на тимбрими. Цвет кожи и волос необычайных оттенков, невероятные пропорции тела усугублялись их постоянной мрачностью и угрюмостью. Их общество со временем начинало действовать на Атаклену угнетающе.

«Еще одна мысль, неподобающая дочери дипломата».

Атаклена высмеивала себя, пытаясь направить мысли по другому руслу. В конце концов людей нельзя винить в том, что они буквально излучают страх: война, которой они не хотели, готова обрушиться на них.

Атаклена видела, как ее отец рассмеялся, услышав слова одного из офицеров-землян, и поразилась его самообладанию. Как он все достойно выносит!

«Мне никогда не усвоить эту легкую, уверенную манеру поведения».

«Он никогда не сможет гордиться мной».

Атаклена хотела, чтобы отец отошел от землян и она могла бы поговорить с ним наедине. Через несколько минут за ней явится Роберт Онигл, и она хотела еще раз попытаться убедить отца не отсылать ее с молодым землянином.

«Я могу быть полезна. Я знаю, что могу! Меня не нужно отправлять в горы для безопасности, как ребенка!»

Она заставила себя успокоиться, прежде чем над головой образовался еще один глиф негодования. Нужно переключиться на что-то другое, пока она ждет. Сдерживая свои эмоции, Атаклена неслышно направилась к двоим офицерам-людям, стоявшим поблизости. Те разговаривали на англике, наиболее часто используемом земном языке.

– Послушай, – говорила офицер-женщина. – Мы знаем только, что один из земных исследовательских кораблей наткнулся на что-то странное и совершенно неожиданное в звездном скоплении на краю галактики.

– Но что это было? – спросил другой офицер. – Что они обнаружили? Ты изучала чужаков, Алиса. Не знаешь ли, что открыли эти бедняги дельфины?

Из-за чего эта заварушка?

Женщина пожала плечами.

– Хоть обыщи меня! Но даже туманные намеки в первом послании «Стремительного» привели самые фанатичные кланы галактики к сражениям друг с другом в масштабах, не виданных мегагодами. Последние сообщения говорят о жесточайших стычках. Ты ведь видел, какой испуганной выглядела синтианка неделю назад, когда решила улизнуть?

Мужчина мрачно кивнул. Какое-то время оба молчали. Напряжение незримой стеной повисло в воздухе. Атаклена восприняла его как простой, темный глиф неуверенности и страха.

– Это что-то огромное, – негромко сказала наконец женщина. – Что-то по-настоящему важное.

Атаклена отошла, поняв, что люди обратили на нее внимание. С самого прибытия на Гарт она постепенно меняла форму тела так, чтобы черты лица и фигура напоминали земную девушку. Но способности тимбрими к изменениям не безграничны. Невозможно скрыть, кто она на самом деле. Если бы она осталась на месте, земляне обязательно поинтересовались бы ее мнением о нынешнем кризисе, и ей не хотелось признаваться, что она знает не больше них.

Атаклена находила такую ситуацию печально-ироничной. Снова, как и во время знаменитого дела «Солнечного ныряльщика» два столетия назад, земные расы в центре внимания. На этот раз межзвездный кризис вызван кораблем, впервые в истории руководимым экипажем неодельфинов. Второй по возрасту расе клиентов землян не более двухсот лет, она моложе даже неошимпанзе. Никто не может предугадать, как китообразные астронавты выберутся из положения, которое создали по собственной небрежности. Но последствия их открытия уже затронули половину известной галактики и дошли даже до таких далеких планет, как Гарт.

– Атаклена…

Она повернулась. Рядом стоял Утакалтинг и доброжелательно смотрел на нее.

– Все в порядке, дочь?

Она чувствует себя такой ничтожной в присутствии Утакалтинга.

Невзирая на его мягкое обращение с ней, ей всегда немного страшно. Так совершенны его искусство и самообладание, что она даже не почувствовала его приближения, пока он не коснулся ее руки. И даже сейчас ее кеннинг не проникает в его ауру, и она видит только эмпатический глиф, который называется каридоуо – отцовская любовь.

– Да, отец. Я… все в порядке.

– Хорошо. Значит, ты собралась и готова к экспедиции?

Он говорил на англике. Она ответила на тимбримийском варианте галактического-семь.

– Отец, я не хочу уходить в горы с Робертом Ониглом.

Утакалтинг нахмурился.

– Мне казалось, что вы с Робертом друзья.

Ноздри Атаклены раздраженно раздулись. Почему Утакалтинг сознательно не понимает ее? Он должен знать, что сын планетарного координатора не вызывает возражений в качестве спутника. Из всех молодых землян Порт-Хелении Роберт наиболее соответствует определению ее «друга».

– Отчасти именно из-за Роберта я прошу тебя передумать, – сказала она отцу. – Он стыдится того, что ему приказано «нянчиться» со мной, как они говорят. Все его товарищи и одноклассники в милиции и готовятся к войне. И я не могу винить его за такое отношение.

Утакалтинг хотел ответить, но она торопливо продолжила:

– И еще я не хочу оставлять тебя, отец. Объясню еще раз логику своих действий: я уже говорила, что могу оказаться тебе полезной в предстоящие недели. А теперь добавлю еще это.

С огромным старанием она сосредоточилась на создании глифа, который задумала с утра. Она назвала его кей'патие – просьба быть в опасности рядом с тем, кого любишь. Щупальца ее дрожали над ушами, глиф тоже дрожал, возникая над головой, и начал вращаться. Но наконец стабилизировался. Она послала его по направлению к ауре отца. В этот момент Атаклена даже забыла, что комната полна неуклюжими гладколобыми землянами и их мохнатыми маленькими клиентами-шимпами. В мире оставались только они двое и мост, который она жаждала перебросить через пустоту.

Кей'патие опустился в ждущие щупальца Утакалтинга и завертелся там; его оценка высветила глиф. Атаклена ахнула, увидев его красоту. Она знала, что искусство отца намного превышает ее скромные возможности.

Глиф, как мягкий утренний туман, опустился на корону отца и продолжал там светиться.

– Прекрасный глиф. – Голос его звучал ласково, и Атаклена увидела, что он тронут.

Но… Она сразу поняла, что его решение осталось неизменным.

– Предлагаю тебе мой кеннинг, – сказал он и достал из рукава небольшую позолоченную шкатулку с серебряной застежкой. – Твоя мать Матиклуанна завещала, чтобы ты получила это, достигнув возраста зрелости.

Мы еще не обсуждали эту дату, но я считаю, что настало время отдать тебе это.

Атаклена мигнула; неожиданно ее охватили противоречивые эмоции. Как часто хотелось ей знать, что оставила ей в наследство покойная мать. Но теперь медальон вдруг напомнил ей ядовитого жука.

Утакалтинг не стал бы так поступать, если бы считал, что они еще встретятся.

Она поняла:

– Ты собираешься сражаться!

Утакалтинг на самом деле пожал плечами – он перенял человеческое выражение неуверенности и равнодушия.

– Враги людей и мои враги, дочь. Земляне храбры, но в конце концов они всего лишь волчата. Им пригодится моя помощь.

Атаклена поняла, что его решение окончательное и дальнейшими возражениями она ничего не добьется, только будет выглядеть глупо в его глазах. Их руки встретились над медальоном, длинные пальцы переплелись, и они вместе молча вышли из комнаты. И на мгновение им показалось, что их не двое, а трое, потому что в медальоне было что-то от Матиклуанны. Этот миг для обоих был мучительно сладостным.

Дежурные неошимпы-милиционеры вытянулись и раскрыли перед ними двери, и они вышли из здания министерства в яркое солнечное утро. Утакалтинг проводил Атаклену к обочине, где лежал ее рюкзак. Руки их разжались, и в ладони Атаклены остался медальон матери.

– А вот и Роберт, точно в срок! – сказал Утакалтинг, прикрывая глаза.

– Мать считает его непунктуальным. Но когда дело не терпит отлагательств, он всегда точен.

Мимо лимузинов и армейских машин милиции по дороге пролетел старый разбитый флиттер.

– Тебе понравится в Мулунских горах. Я их видел. Они очень красивы.

Воспользуйся случаем, Атаклена.

Она кивнула.

– Я выполню твое пожелание, отец. Постараюсь усовершенствоваться в англике и изучить эмоциональные особенности людей.

– Хорошо. И смотри в оба: вдруг увидишь легендарных гартлингов. Атаклена нахмурилась. Ее отец увлекается преданиями волчат. В последнее время это увлечение стало перерастать в одержимость. И все же никогда нельзя сказать, серьезен Утакалтинг или готовит очередной розыгрыш.

– Поищу, хотя эти существа исключительно мифологические.

Утакалтинг улыбнулся.

– Мне пора. Моя любовь останется с тобой. Она станет птицей, парящей… – он сделал жест руками… – над твоим плечом.

Его щупальца на мгновение нежно коснулись ее, и он тут же исчез, присоединился к встревоженным военным. Атаклена осталась стоять, думая, почему Утакалтинг воспользовался такой странной, сугубо человеческой метафорой.

«Может ли любовь быть птицей?»

Иногда Утакалтинг даже ей кажется странным и пугающим.

Послышался скрежет гравия: флиттер сел рядом с обочиной. Роберт Онигл, темноволосый молодой человек, который будет ее товарищем в изгнании, улыбнулся и помахал из-за руля. Но она видела, что его веселость напускная, так он пытается ее подбодрить. В глубине души Роберт так же недоволен предстоящим путешествием, как и она. Судьба и непререкаемый авторитет взрослых предначертали им жизненный путь, который вряд ли они сами себе избрали.

Атаклена образовала – невидимо для Роберта – глиф покорности и признания поражения. Но внешне постаралась быть такой же веселой.

– Привет, Роберт, – сказала она и подняла свой рюкзак.

Глава 3
ГАЛАКТЫ

Сюзерен Праведности распушил белые перья, демонстрируя над головой радугу будущей царственности. Сюзерен Праведности гордо вскочил на насест провозглашения и зачирикал, призывая к вниманию.

Боевые корабли экспедиционного корпуса все еще находились в подпространстве, между уровнями мира. Именно поэтому сюзерен Праведности главенствует и может вмешиваться в деятельность экипажа флагмана.

На мостике сюзерен Луча и Когтя посмотрел со своего командного насеста. У адмирала, как и у сюзерена Праведности, начала образовываться радуга царственности. Тем не менее нельзя вмешиваться, когда делается религиозное провозглашение. Адмирал прервал поток приказов, которые отдавал подчиненным, и занял позу почтительного внимания.

На мостике шумный говор инженеров и астронавтов-губру сменился негромким шепотом. Четвероногие клиенты-кваку тоже прекратили воркование и прислушались.

Но сюзерен Праведности по-прежнему ждал. Нельзя начинать, пока не соберутся все трое.

Раскрылся люк. В него прошел третий командир экспедиции, последний член триумвирата. Как положено, на сюзерене Стоимости и Бережливости черный торк подозрения и сомнения. Он занял свой насест в сопровождении небольшой стаи помощников и клерков. На мгновение их взгляды скрестились над мостиком. Напряжение среди троих уже возникло, в предстоящие надели и месяцы оно начнет расти, пока не будет достигнут консенсус, в котором они сольются, и возникнет новая царица.

Ситуация возбуждающая, волнующая, сексуальная. Никто не знает, чем она кончится. У Луча и Когтя, разумеется, преимущество изначальное, потому что экспедиция военная. Но это преимущество долго не сохранится.

А сейчас на первый план выступает священник.

Все клювы повернулись. Сюзерен Праведности поднял и согнул одну ногу, потом другую, он приготовился говорить. И вскоре собравшиеся птицеподобные негромко загудели:

– Ззууун.

– Мы начинаем миссию, священную миссию, – распевал сюзерен.

– Ззууун.

– Начиная эту миссию, мы должны проявить настойчивость.

– Ззууун.

– Наша задача включает Завоевание во славу нашего клана.

– Ззууун.

– Завоевание и принуждение, чтобы мы могли постигнуть тайну, тайну, которую звери-земляне сжимают в своих когтях, хотят утаить от нас, ззууун.

– Ззууун.

– Завоевание, принуждение и решающий удар по врагу принесут нам честь. Враг будет опозорен, а мы избежим позора, ззууун.

– Ззууун.

– Все это – завоевание, принуждение, позор врага – докажет, что мы достойны своих предков, достойны Прародителей, время возврата которых настало.

– Мы достойны господствовать, зззууун.

Послышался полный энтузиазма рефрен:

– Зззууун!

Два остальных сюзерена почтительно поклонились священнику, и официальная церемония закончилась. Солдаты Когтя и астронавты сразу вернулись к своим обязанностям. Но чиновники и гражданские служащие, возвращающиеся в свои кабинеты, ясно слышали негромкое, но отчетливое пение:

– Все… все… все это. Но еще одно, еще одно… Прежде всего – выживание гнезда…

Жрец резко повернул голову и увидел блеск в глазу сюзерена Стоимости и Бережливости. И мгновенно понял, что соперник одержал внешне незаметную, но важную победу. И увидел торжество в глазах соперника. Тот опустил голову и негромко пропел:

– Зууун.

Глава 4
РОБЕРТ

Пятна солнечного света пробивались сквозь полог влажного тропического леса, в тусклом перевитом лианами проходе вспыхивали яркие точки. Яростные бури середины зимы прекратились, но о них напоминал свежий ветер, он раскачивал кусты, стряхивая с них влагу ночного дождя. Капли с громким звуком падали в лужи.

В горах над долиной Синда тихо. Может, даже тише, чем должно быть в лесу. Внешняя красота скрывала болезнь, лихорадку ран прошлого.

Аромат плодородия смешивается с явственным запахом разложения. Не нужно быть эмпатом, чтобы ощутить печаль этого места. Меланхоличный мир.

Косвенным образом эта грусть и привела сюда землян. Последняя глава истории Гарта еще не написана, но планета уже в списке. В списке умирающих миров.

Луч света упал на веер разноцветных стеблей, беспорядочно свисающих с ветвей гигантского дерева. Роберт Онигл указал на них.

– Может, хочешь осмотреть их, Атаклена? Их можно приучить.

Молодая тимбрими подняла голову от орхидеи, которую рассматривала.

Проследила, куда ой указывает, всмотрелась в яркие наклонные столбы света.

И ответила на хорошем англике, хотя и с небольшим акцентом:

– Что можно приучить, Роберт? Я вижу только лианы.

Роберт улыбнулся.

– Эти самые лесные лианы, Атаклена. Удивительные существа.

Атаклена нахмурилась очень по-человечьи, несмотря на широко расставленные овальные глаза с чуждыми золотыми, с зелеными точками, зрачками. Тонкая изогнутая нижняя челюсть и угловатый лоб придавали лицу слегка ироническое выражение.

Конечно, как дочь дипломата Атаклена получила соответствующую подготовку и могла в обществе людей подражать их мимике. Но все же Роберт был убежден, что сейчас на ее лице искреннее удивление. И когда она заговорила, ее англик из-за сливающихся звуков показался менее совершенным.

– Роберт, неужели ты считаешь, что эти висячие живые щупальца предразумные? Конечно, существует несколько автотрофных разумных рас, но эта поросль не проявляет никаких признаков. – Она сосредоточилась. Тонкие щупальца над ушами задрожали. – И я совсем не чувствую эмоционального излучения.

Роберт улыбнулся.

– Конечно. Я совсем не хотел сказать, что у них есть потенциал возвышения или вообще нервная система. Это просто растения дождевого леса.

Но у них есть тайна. Иди сюда. Я тебе покажу.

Атаклена кивнула – еще один человеческий жест; у тимбрими он может существовать, но может и не существовать. Она осторожно отпустила цветок, который рассматривала, и выпрямилась гибким грациозным движением.

У девушки-чужака хрупкий скелет, и пропорции рук и ног отличаются от человеческих. Например, ноги у нее длиннее в икрах и короче в бедрах.

Тонкий сочлененный таз отходит от еще более узкой талии. На взгляд Роберта, она крадется, как кошка; эта особенность походки привлекла его еще полгода назад, когда Атаклена появилась на Гарте.

По очертаниям верхних грудей, отчетливо заметных под тонким спортивным костюмом, Роберт может судить, что тимбрими – млекопитающие. Он знает – изучал, – что у Атаклены есть еще две пары грудей, а также сумка, как у сумчатых животных. Но эти особенности строения сейчас не видны. И в данный момент Атаклена выглядит скорее как человек – или эльф, – а совсем не кажется чужаком.

– Ну хорошо, Роберт. Я пообещала отцу извлечь максимум полезного из этого вынужденного изгнания. Покажи мне чудеса этой маленькой планеты.

Говорила она так тяжело, таким покорным голосом, что Роберт решил: она переигрывает. Этот театральный эффект усиливал ее сходство с человеческим подростком, и это само по себе заставляло слегка нервничать.

Роберт подвел ее к пучку лиан.

– Вот здесь, где они сливаются у земли.

Шлем коротких коричневых волос, который начинается у Атаклены узкой полосой на спине, проходит по шее, покрывает голову и заканчивается на лбу острым выступом, как вдовий чепец, распушился, края его стали неровными.

Над гладкими круглыми ушами задвигались щупальца короны тимбрими: Атаклена пыталась уловить присутствие разума на узкой поляне.

Роберт напомнил себе, что не следует преувеличивать способностей тимбрими, как часто делают люди. Стройные галакты обладают поразительным умением улавливать сильные эмоции; больше того, сама эмпатия является для них формой искусства. А вот телепатия у тимбрими встречается так же редко, как и у землян.

О чем она думает? Знает ли, что его восхищение ею с момента выхода из Порт-Хелении все растет? Он надеется – нет. Даже самому себе он не хочет признаваться в этом чувстве.

Могущие лазящие лианы, иногда толщиной с человеческий торс, змеятся по земле, закручиваются в петли, со всех сторон подбираясь к этой небольшой лесной поляне. Роберт отвел пучок ярких стеблей и показал Атаклене, что все они заканчиваются в небольшом водоеме, полном янтарного цвета воды.

И объяснил:

– Такие пруды расположены по всему континенту. Они соединены друг с другом разветвленной сетью стеблей. И играют очень важную роль в экосистеме дождевого леса. Никакое другое растение не может, существовать вблизи этой дренажной системы, где стебли выполняют свою работу.

Атаклена наклонилась, чтобы рассмотреть получше. Корона ее продолжала волноваться; сама она казалась заинтересованной.

– А почему пруд так окрашен? В воде какие-то примеси?

– Да, верно. Если бы у нас были приборы, я мог бы показать тебе, что в воде каждого бассейна преобладают различные элементы и соединения. Лианы образуют огромную сеть, по которой питательные элементы, избыточные в одном месте, передаются в другие места.

– Торговый договор! – Шлем Атаклены распушился; это одно из тех чисто тимбримийских выражений, которые Роберт понимает. Впервые с того времени, как они вместе покинули город, она казалась чем-то искренне взволнованной.

Роберт подумал, не создает ли она в этот момент глиф – странноватый вид искусства, который, как утверждается, способны воспринимать и даже понимать некоторые люди. Роберт знал, что в этом процессе каким-то образом участвуют перьевые щупальца короны тимбрими. Однажды, сопровождая мать на дипломатическом приеме, он заметил нечто – вероятно, глиф, – плывущее над короной посла тимбрими Утакалтинга.

Это было необычное беглое ощущение – как будто видишь нечто, на что можно смотреть только слепым пятном глаза, что уходит от взгляда, как только сосредоточишься. И тут же, так же быстро, как появилось, видение исчезло. И Роберт так и не был уверен, видел ли он что-то или это просто игра воображения.

– Взаимоотношения, конечно, симбиотические, – сказала Атаклена.

Роберт мигнул. Она говорит, разумеется, о лианах.

– Хм, снова верно. Лианы получают питание от больших деревьев; в обмен они предоставляют питательные вещества, которые деревья не могут извлечь корнями из бедной почвы. Они также вытягивают токсины и переносят их на большие расстояния. А такие водоемы служат своеобразными банками; здесь создаются запасы веществ и происходит обмен.

– Невероятно. – Атаклена рассматривала корешки. – Имитация торгового обмена разумных существ. И, по-видимому, когда-то где-то такая способность впервые появилась у растений. Наверно, кантены начинали так же, пока садоводы линтены не возвысили их и не вывели в космос.

Она посмотрела на Роберта.

– Занесен ли этот феномен в каталог? Предполагается, что з'танги исследовали Гарт, прежде чем Институты передали ее вам, людям. Я удивлена, что никогда не слышала об этом.

Роберт позволил себе слегка улыбнуться.

– Конечно, з'танги в своем отчете в Великую Библиотеку упомянули способности растений к химическому обмену. Трагедия Гарта отчасти объясняется тем, что перед появлением землян, перед тем, как мы получили лицензию на планету, вся эта система чуть не погибла. А если бы это действительно случилось, весь континент превратился бы в пустыню.

– Но з'танги упустили нечто важное. Они как будто не заметили, что лианы передвигаются по лесу, ищут новые минеральные соединения для своих хозяев-деревьев. Лес, подобно всякому активному торговому сообществу, приспосабливается. Он меняется. И есть надежда, что при нужном толчке здесь и там эта сеть станет основой восстановления экосферы планеты. И в таком случае мы могли бы получить неплохую прибыль, продавая эту технику нуждающимся повсюду.

Он надеялся, что Атаклена обрадуется, но та, опустив корешки в янтарную воду, ответила холодным тоном:

– Ты словно гордишься тем, что поймал такую серьезную и мудрую древнюю расу, как з'танги, на ошибке, Роберт. Как говорится в одной из ваших телепьес: «Ити и Библиотеку снова застали с молоком на губах».

Верно?

– Минутку. Я…

– Ответь мне. Вы, люди, собираетесь утаить эту информацию и всякий раз злорадствовать, выдавая ее по крохам? Или станете на всех перекрестках кричать то, что и так всем известно: что Великая Библиотека несовершенна и никогда не была совершенной?

Роберт мигнул. Земляне обычно представляют себе тимбрими хорошо приспосабливающимися, мудрыми и часто озорными существами. Но сейчас Атаклена вела себя, как любая молодая упрямая женщина, всегда готовая к спору.

Правда, некоторые земляне заходят слишком далеко, критикуя галактическую цивилизацию. Как первая за последние пятьдесят мегалет раса «волчат», люди иногда слишком громко хвастают, что они единственные сумели выйти в космос без чьей-либо помощи. Почему же в таком случае они должны считать обязательным для себя все, что содержится в Большой Библиотеке пяти галактик? Земные средства массовой информации поддерживали презрительное отношение к чужакам, которые предпочитают справиться в Библиотеке, чем выяснить что-то самостоятельно.

И причины для такого отношения есть. Альтернатива, в соответствии с мнением земных психологов, в разрушающем расовом комплексе неполноценности. Гордость жизненно важна для единственной известной во вселенной «отсталой» расы. Она стоит между человечеством и отчаянием.

К несчастью, такое отношение вызвано враждой со стороны многих чуждых цивилизаций, которые в противном случае могли бы стать друзьями человечества.

Но так ли уж причастен к этому народ Атаклены? Тимбрими известны тем, что обнаруживают пробелы в традиции и не удовлетворяются тем, что им приносит прошлое.

– Когда вы, люди, поймете, что вселенная опасна, что существует много древних могущественных кланов, которые не любят выскочек, особенно новичков, настаивающих на реформах, не представляя себе их последствий?

Теперь Роберт понял, что имеет в виду Атаклена, какова истинная причина ее взрыва. Он выпрямился на берегу пруда и отряхнул руки.

– Послушай, мы ведь в сущности не знаем, что сейчас происходит в галактике. Но вряд ли наша вина в том, что корабль с экипажем из дельфинов…

– «Стремительный».

– …да, «Стремительный» случайно открыл нечто странное, что-то такое, что до сих пор никто не заметил. Всякий мог бы наткнуться на это!

Дьявольщина, Атаклена! Мы ведь даже не знаем, что нашли эти бедняги неодельфины! Последнее, что мы о них слышали: за их кораблем от пункта перехода Моргран гонится двадцать разных флотов – и все дерутся друг с другом за право захватить «Стремительный».

Роберт обнаружил, что у него ускорился пульс. Сжатые руки показывали, насколько его самого волнует эта тема. В конце концов уже то, что вселенная грозит обрушиться на тебя, способно вызвать раздражение; но особенно плохо, что это связано с событиями в килопарсеках отсюда, среди красных звезд, слишком слабых, чтобы их увидеть.

Глаза Атаклены с темными веками встретились с его взглядом, и впервые он ощутил в них понимание. Ее рука с длинными пальцами легко изогнулась.

– Я слышу, что ты говоришь, Роберт. И знаю, что иногда слишком поспешна в суждениях. Отец постоянно советует мне изживать этот недостаток. Но ты должен помнить, что мы, тимбрими, защитники и союзники Земли с того времени, как ваши неуклюжие, медлительные космические корабли вторглись в наше пространство, восемьдесят девять пактааров назад. Иногда это утомляет, и ты должен простить, если временами утомление сказывается.

– Что утомляет? – Роберт смутился.

– Ну, во-первых, со времен Контакта мы вынуждены были изучать и выносить набор волчьих щелканий и рычаний, который вы имеете наглость называть языком.

Выражение лица Атаклены оставалось спокойным, но Роберту казалось, что он действительно чувствует слабое нечто, исходящее от ее короны.

Это нечто как будто отражало то, что земная девушка выражает мимикой.

Очевидно, Атаклена поддразнивает его.

– Ха-ха! Очень смешно. – Он посмотрел на землю.

– Серьезно, Роберт, разве мы все семь поколений с Контакта не уговариваем вас и ваших клиентов действовать помедленнее? «Стремительному» просто не следовало залетать так далеко. Ему не место там, особенно пока ваша раса молода и беспомощна.

– Вы не можете остановиться, не можете не испытывать правила, проверяя, какие позволено нарушать, какие нет!

Роберт пожал плечам.

– Это часто себя оправдывает.

– Да, но разве всегда – как же эта звериная идиома? – всегда ваши кони возвращаются к своим стойлам?

– Роберт, теперь фанатики вас не оставят в покое. Они будут преследовать корабль дельфинов, пока не захватят его. И если не смогут таким путем получить информацию, могучие кланы, такие, как соро и йофур, найдут другие способы.

В узком столбе солнечного света плясали пылинки, блестели разбросанные лужи. В наступившей тишине Роберт тащился по мягкому перегною, понимая, на что намекает Атаклена.

Йофур, соро, губру, танду – могучие расы галактических патронов, постоянно демонстрирующие свою враждебность человечеству. Если не удастся захватить «Стремительный», следующий их шаг очевиден. Рано или поздно один из этих кланов обратит свое внимание на Гарт, или Атлас, или Калафию – наиболее отдаленные и беззащитные колонии Земли. Попытается захватить заложников и с их помощью разузнать тайны корабля дельфинов. В соответствии с либеральными законами, установленными древним галактическим Институтом Цивилизованных Войн, это даже допустимо.

«Какая ирония, – с горечью думал Роберт. – Дельфины вообще ведут себя не так, как ожидают от них педантичные галактические эксперты».

Согласно традиции, раса клиентов оказывается в долгу у патронов, космической цивилизации, «возвысившей» эту расу до разума. Люди поступили так с шимпанзе вида «пан» и дельфинами рода «турсиопс» еще до того, как встретились в космосе с чужаками. Таким образом человечество неосознанно воспроизвело образец, который уже в течение трех миллиардов лет господствует в галактике.

Согласно традиции, раса клиентов служит патронам в течение ста тысяч лет и больше, пока не будет освобождена от службы и сможет искать собственных клиентов. Галактические кланы и не представляли себе, сколько свободы было дано людьми шимпам и дельфинам. Трудно сказать, как поступят дельфины, если люди окажутся заложниками. Но это, конечно, не остановит галактов. Расположенные в далеком космосе пункты прослушивания уже подтвердили самые худшие опасения. Уже сейчас, в тот момент, как он разговаривает с Атакленой, к Гарту приближаются военные флоты.

– И что еще хуже, – негромко продолжила Атаклена, – это собрание древних космических кораблей, которые будто бы нашли дельфины… эти брошенные корабли не представляют для вас никакой ценности. Что они для ваших планет, с их фермами, парками, орбитальными городами? Я не понимаю, почему Совет Земли приказал «Стремительному» хранить тайну, в то время когда вы настолько уязвимы!

Роберт снова посмотрел на землю. У него нет ответа. Если посмотришь с такой точки зрения, решение кажется нелогичным. Он подумал о своих соучениках и друзьях, они готовятся к сражению, они будут сражаться за дело, которого никто из них не понимает. Это очень трудно.

Атаклене, конечно, тоже трудно: в разлуке с отцом, она одна на чужой планете из-за ссоры, которая не имеет к ней отношения. Роберт решил оставить последнее слово за нею. Она видела больше во вселенной, чем он, и происходит из более старого клана, имеющего более высокий межзвездный статус.

– Может, ты и права, – сказал он. – Может, ты права.

«А может быть, – напомнил он себе, помогая ей надеть рюкзак и надевая потом собственный, – может быть, молодая тимбрими так же несведуща и неопытна, как любой человеческий подросток, она тоже испугана и оторвана от дома».