Текст книги "Слуга Дракона"

Голубое сияние возникло вокруг Кэшела, затем раскрылось, чтобы выпустить его. Теперь он стоял на лесной поляне, под тем же скалистым склоном, что и во всех предыдущих случаях. От неожиданности юноша споткнулся и оперся на посох, чтобы удержаться.

В отвесной скале обнаружились тридцатифутовые ворота, обрамленные колоннами из розовато-серого гранита – в Вэллисе Кэшел такого камня не видел. Он посмотрел вверх на треугольный фронтон. Хотя разглядеть изображение под таким крутым углом было трудно, все же Кэшелу показалось, что там изображена битва (или взаимная пытка) людей и демонов. Неведомый скульптор вырезал картину из того же плотного камня. Наверняка такая же трудная работа, как резьба по хрусталю.

Бронзовые створки ворот стояли распахнутыми. Их поверхность была испещрена широкими буквами, которые сейчас называли Старой Вязью. Сам Кэшел читать не умел, собственное имя писал с трудом современными буквами, но эти знаки в недавнем прошлом видел достаточно часто. Именно такую форму использовали волшебники для записи заклинаний в своих магических ритуалах.

Кэшел глубоко вдохнул. Лес вокруг него выглядел вполне обычно, странность заключалась в том, что здесь не должно его быть. Тем не менее дубы, буки и орешник стояли могучей стеной. Там, где хватало света, грабы формировали нижний уровень. В воздухе висел тяжелый дух гниения и аромат позднего лета, когда листья кизила и аира уже начинают скручиваться.

Кэшел завертел посох, сначала одной, а потом и двумя руками. Таким образом юноша расслаблял затекшие мускулы, а заодно убеждался, что все – и тело, и оружие – в полном порядке.

Над головой заверещала белка. Посох еще раз со свистом рассек воздух и остановился. Кэшел издал гортанный крик, и испуганная белка затихла.

Кэшел поджал губы и огляделся. Хорошо снова оказаться вне города, хотя юноша предпочел бы лесу луг. Если попадаешь со своими овцами в лес – то жди беды. Конечно, эти дурочки и на открытых лугах умудрялись находить неприятности – если и существует животное глупее овцы, то Кэшел о нем не слышал, по крайней мере, на открытой местности до них проще добраться, прежде чем они умудрятся утонуть или застрять в развилке молодого деревца.

Кэшел усмехнулся. Он хорошо знал овец и не сказал бы, что их отсутствие сильно огорчало его.

Подумав, юноша решил, что наконец достиг того самого места, куда отправила его Теноктрис. Но проблема была в том, что он не видел тут никакого Ландура. Открытые бронзовые ворота указывали один единственный путь, по которому он мог бы пройти. Да и все три лесные тропинки сходились именно тут.

Из пещеры тянуло затхлым духом – как это обычно бывает, если снаружи холоднее, чем внутри пещеры. Однако Кэшел не сказал бы, что в лесу так уж прохладно, к тому же ему сильно не нравился запах серы, идущий снизу.

Юноша сморщил нос и решил лучше опробовать одну из тропинок.

В конце концов грех жаловаться: это место выглядело лучше тех, куда его забрасывало по дороге. Жаболюди вообще-то не казались враждебными, но вот море могло бы создать множество проблем для такого пловца, как Кэшел. Хотя, возможно, он и справился бы.

Юноша выбрал тропинку, которая пролегала через мшистую полянку – просто потому, что она была не лучше и не хуже других. Не успел он сделать двух шагов, как из-за группки желтых берез выскочила женщина, сжимавшая кровоточащую рану на бедре.

Они увидели друг друга одновременно.

– Помогите, пожалуйста! – отчаянно выкрикнула женщина. – Он хочет убить меня!

Выглядела она обычно – не красавица, с точки зрения Кэшела, но и уродиной не назовешь. Длинные черные волосы были заплетены в две косы и уложены на макушке как тюрбан. На бледной коже выделялись яркие губы, а ногти на руках и босых ногах женщина, очевидно, чем-то красила, потому что в природе такого металлического красного цвета не существует.

Одета она была в одну только льняную тунику. Справа подол намок от крови, хотя, как прикинул Кэшел, рана вряд ли очень серьезная. Если бы оказалась повреждена артерия, женщина давно бы уже умерла (как если бы ей перерезали горло), а не бегала резво по лесу.

Кэшел выставил посох перед собой поперек тропинки.

– Держитесь позади меня, – сказал он внезапно охрипшим голосом. Кэшел не вполне понимал происходящее, но чувствовал, что не мог просто отвернуться и уйти. Придется отложить ненадолго поиски Ландура и Шарины.

Женщина с благодарностью взглянула на него и послушно шмыгнула ему за спину. Кэшел надеялся, что дама догадается держаться на достаточном расстоянии: ведь работа с семифутовым посохом требовала много места. Ему некогда присматривать за своей подопечной: из-за берез показался мужчина с длинным окровавленным мечом.

– Эй, там! – окликнул его Кэшел, напрягая ноги и перехватив посох так, чтоб можно было и раскрутить его, и ударить. – Ты куда это собрался?

Человек остановился. Мимолетное изумление на его лице сменилось выражением ярости. Кэшел успел рассмотреть незнакомца: высокий парень с широкой черной бородой и волосами до плеч. На лбу у него красовалась повязка из красной кожи с золотыми символами. Тунику подпоясывал красный фартук, тоже с золотым шитьем. На среднем пальце левой руки незнакомец носил кольцо с крупным черно-фиолетовым камнем, почти непрозрачным на вид.

Мужчина в свою очередь оглядел Кэшела.

– Не лезь не в свое дело, парень, – огрызнулся он, и его слова эхом отразились от ворот позади Кэшела.

Он вытянул указательный палец в сторону съежившейся женщины и приказал:

– Выходи сюда, Кольва! А не то получишь по заслугам.

– Если ты сделаешь еще хоть шаг, – сказал Кэшел с трудом: гнев сковывал его язык не хуже гальки во рту, – то это станет моим делом.

– Избавь меня Госпожа от дураков! – простонал мужчина. Он вскинул левый кулак и направил его на Кэшела – так, будто собирался обороняться кольцом.

– Порази его! – приказал он.

Пузырь красного света вспух на сапфире, как смола, вытекающая из поврежденной сосны. Он разросся до размеров матерого борова, выпустил язык пламени и продолжал заполнять собой пространство между Кэшелом и атакующим незнакомцем.

Не раздумывая – скорее на уровне инстинкта – Кэшел ударил посохом, направляя его правой рукой. Металлический набалдашник встретил огненный пузырь синей вспышкой, от которой Кэшел пошатнулся, словно его посох с размаху налетел на камень.

Шар исчез. Маг – а это несомненно был маг – кувырком отлетел назад, хотя он стоял в добрых десяти футах от Кэшела и его посоха.

– Плохая идея, хозяин! – воскликнул писклявый голос, непонятно откуда доносившийся. – Очень плохая! Теперь я бы посоветовал вам опуститься на колени и просить прощения – именно так!

Однако маг не обратил внимания на мудрый совет бестелесного голоса. Мягким, осторожным движением он поднялся на ноги – как человек, в котором осторожность возобладала над гневом.

– Ты так думаешь? – хрипло переспросил он. – Уверен, что нет, Госпожа мне свидетельница!

Он шагнул к Кэшелу и рубанул с плеча. Кэшел вновь послал посох навстречу, на этот раз левым концом вперед, и заблокировал удар на полпути.

Лезвие зазвенело, ударившись о металл. Маг не выпустил из рук завибрировавший клинок, но удар отбросил его плашмя на землю.

– Что, не привык драться с теми, кто может дать сдачи? – прорычал Кэшел таким страшным голосом, что и сам его не узнал. – Иди-ка ты отсюда подобру-поздорову, приятель. И постарайся не пересекаться с этой дамой!

Тот снова поднялся, с яростью глядя на Кэшела своими темными, как гагат, глазами. Маг начал обходить Кэшела справа. Повязку он потерял во время падения, и сейчас то и дело отбрасывал левой рукой спадавшие на лицо волосы. Острие меча мелко дрожало, описывая круги напротив сердца противника.

Кэшел стоял на месте, слегка разворачиваясь вслед за мечом; женщина по-прежнему держалась за его спиной. Она оторвала подол своей туники и теперь на ходу пыталась перевязать рану на бедре.

Судя по всему, маг был неслабым человеком, раз так крепко держал свой меч, однако техника фехтования у него явно хромала. Кэшел не сводил глаз с отполированного лезвия. Оно сверкало и звенело сталью, когда Кэшел отбивал выпады. Но сияние скорее напоминало серебро или даже стекло.

Снова раздался тонкий голосок, язвительно проскрипев:

– Вы же знаете, хозяин, что он прав! Вот вы всегда всех третируете… только и слышно: сделай то, сделай это… А теперь настала ваша очередь…

– Заткнись! – взревел волшебник.

– Как скажете, – прочирикал бестелесный голос. – Вы мой хозяин, поэтому я-то заткнусь. Но он вам не слуга и…

В этот момент маг попытался сделать длинный выпад, но поскользнулся на мокрой глине. Кэшел мгновенно нанес удар посохом, направляя его правой рукой и выталкивая левой прочное ореховое древко, словно таран.

Длиной посох в два раза превышал клинок, и это решило дело. Металлический набалдашник врезался прямо в переносицу колдуну, проломив череп и отбросив тело в проход в скале. Кэшел почувствовал, как у него от удара загудела левая рука. Он шагнул назад, тяжело дыша после боя.

– Ты его убил, – сказала женщина. Она скользнула мимо Кэшела с грацией змеи, будто рана ей вовсе не мешала. Коснулась сведенных мышц его левой руки нежными, словно бриз, кончиками пальцев.

– Прочь! – крикнул Кэшел. – Вдруг он не?..

Однако она оказалась права: волшебник был мертвее мертвого. Очевидный факт – как то, что солнце восходит по утрам.

– Я не хотел его убивать, – пробормотал Кэшел. – Мы ведь даже не знакомы…

Женщина опустилась на колени возле тела. Юноше показалось что она держит за руку покойного. Но тут она повернулась и Кэшел увидел, что женщина покрыла кольцо толстым слоем мягкой грязи.

– Зато я с ним очень хорошо знакома, – сказала она, гибко поднимаясь на ноги. – Это монстр из преисподней. Он сбежал оттуда, пока мой супруг Ландур был в отъезде. Я попыталась вернуть эту тварь в подземный мир, но он оказался мне не по зубам. Если бы не ты, прекрасный незнакомец, он непременно убил бы меня… или забрал бы с собой, что стократ страшнее.

Женщина склонилась и непринужденно отерла руки о богатый передник покойника. Ее огромные золотисто-медовые глаза неотрывно смотрели на Кэшела.

– Кольцо тоже является демоном, – пояснила она, выпрямляясь. – Слышал, как оно разговаривает? Эта вещь почти так же опасна, как и демон-лорд, носивший его.

Она облизнула губы и промолвила:

– Меня зовут Кольва.

– Кэшел откашлялся.

– А я Кэшел ор-Кенсет, – представился он. Мысли у него разбегались, и парень говорил, запинаясь: – Моя знакомая… ну, то есть Теноктрис, которая волшебница… она послала меня сюда, чтобы я нашел вашего мужа. Я… э… я ищу свою подругу Шарину. Леди Шарину.

Кольва улыбнулась.

– Должно быть, Боги послали тебя мне, – проговорила она. – Тебе так не кажется, Кэшел?

Юноша физически ощущал ее голос – словно кошка языком лижет: и тепло, и щекотно, и липко. И здорово мешает думать.

– Ну, насчет Богов я не знаю, – сказал Кэшел. – Я… А вы не могли бы меня отправить к господину Ландуру?

– Пойдем, – сказала Кольва, взяв его за руку и направившись по тропинке, откуда она и пришла. – Яотведу тебя к нам домой, где ты сможешь дождаться Ландура. Он появится через пару дней.

Кэшел обернулся через плечо:

– А что делать с этим, ну, мертвым?

Кольва взглянула Кэшелу в глаза:

– Оставь его там, где лежит. Он послужит предупреждением тем, кто возжелает явиться в мир живых с дурными намерениями.

Женщина потянула Кэшела прочь. Под ее мягкой и бледной кожей обнаружились крепкие кошачьи мускулы.

– Пойдем, – повторила она.

Так, рука об руку, они проследовали по тропинке. Лес замер, в листве не слышалось ни белок, ни птиц. Кольва запела, однако веселее не стало. Мелодия была печальной, а слов Кэшел разобрать не мог.

Глава 8

Как только стемнело, Илна выползла из роскошного шатра, который лорд Тадай велел установить для нее. Ей не хотелось оскорблять аристократа, но уж лучше бы он предложил ей уснуть на тюфяке, набитом человеческими костями.

В отличие от тканей кости не разговаривали с Илной. Покрывавшие пол шелковые подстилки изготавливались тонкими детскими пальцами, поэтому узелки лежали очень плотно – и они рассказывали о вопиющей нищете.

Илна не питала романтических иллюзий. Фермерский труд тяжек, и дети на селе начинали трудиться, едва научившись ходить. Но все равно она предпочла бы спать под открытым небом, завернувшись в плащ, нежели на блестящих подстилках и под навесом из шелка и золота.

Триремы опирались на весельный каркас, поэтому не боялись поднимающегося прилива. Чтобы вода не могла сдвинуть корабли с места, лапы якорей прочно впились в песок. Корабли стояли на рейде возле одного из множества безымянных островков, которые усеивали Внутреннее Море в часы отлива.

Островок, полностью уходящий под воду только в пору весеннего половодья, в центре был покрыт густой растительностью, ближе к берегу сменявшейся бесплодным песком. Деревьям трудно выдерживать регулярные соленые ванны, однако береговой виноград и другой невысокий кустарник пронизывали почву своими корнями.

На восточном побережье разрослась, свешивая корни на мелководье, мангровая роща. И пока пассажиры трирем ужинали в освещенных лампами шатрах на более возвышенных участках, моряки развели костры на сыром песке. В ход шли корявые мангровые ветки да плавник, вынесенный волнами. Частицы соли, сгорая, вспыхивали голубыми и зелеными искрами или окрашивали пламя в мерцающий пурпур.

С плащом в руках – вечер был теплым, но не настолько, чтобы спать в одной тунике, – Илна пошла прочь от шатров. Стража и слуги, наверняка заметившие ее бегство, мало волновали девушку. Раньше она диву давалась, как это Тадай и его спутники умудрились набрать столько багажа, что едва он уместился на двух кораблях. Теперь, увидев, как из узких чехлов извлекались парчовые шатры, она все поняла.

Илне хотелось побыть одной, но стоило ей выбраться из топкой низины, где песок не просыхал даже в час отлива, и подняться по склону, как она увидела моряков. Те расположились по другую сторону гряды вокруг костра, горевшего настолько неярко, что Илна подошла почти вплотную к зарослям крестовника, прежде чем заметила искры.

Девушка в нерешительности остановилась. Компания моряков прельщала ее не больше, чем общество аристократов.

– Там несметные богатства! – донеслась до ее слуха фраза. – Золото валяется прямо на улицах: браслеты, обручи, броши из тончайшего металла, и все в драгоценных камнях! А еще есть дворянские сокровищницы и тайники торговцев – не чета нынешним!

Отбросив мешавший плащ, Илна опустилась на четвереньки, пробралась сквозь сочную листву крестовника, и затаилась. Теперь она имела полный обзор. Она действовала не задумываясь: руки сами развязали шелковый аркан, висевший на поясе. Если потребуется, петля бессловесно выполнит все, что Илна пожелает.

В округлой низинке, скрытой со всех сторон, собралось три десятка моряков. Вонкуло, шкипер с «Ужаса», сидел на корточках у огня. По рангу он являлся старшим среди моряков, хотя формально судном командовал благородный капитан, лорд Нейрал.

Однако здесь, у костра, всем заправлял боцман Мастин: именно его рассказ услышала Илна. Девушка приметила его еще в пути: крепко сбитый мужчина с бритой головой, позволявший себе презрительные взгляды в сторону аристократов, когда был уверен, что они на него не смотрят.

Хотя Илна в известной степени разделяла его мнение, ее коробила скрытность боцмана. Если кого-то интересует мнение Илны ос-Кенсет по любому предмету, достаточно спросить ее об этом.

Один из моряков что-то сказал, Илна не расслышала, так как костер в этот момент выплюнул сноп искр.

Мастин запустил большие пальцы под широкий пояс.

– А то, – ответил он хриплым голосом.

Илна понимала, что свою скрипучесть он приобрел, выкрикивая команды во время шторма. Вот уж когда не до жиру: тут любое неразборчивое слово могло привести к крушению и гибели. – Что нам смотреть на капитанов и всяких там пижонов! Они-то небось попивают вино – пока мы ютимся здесь с черствым хлебом и дрянной водой… Нас потому и не казнили за мятеж с адмиралом Ниткером, что мы им сейчас нужны! А теперь подумайте: как долго нас продержат после того, как узурпатор Гаррик натренирует собственную команду?

– Но мы же получили прощение, – прозвучал голос, полный сомнения. – Все выжившие…

– Ага, скажи-ка лучше: горстка выживших! – громко прорычал Мастин. – И прощение даровали нам аристократы – те самые, которые смеялись, глядя, как Волосатые люди убивали наших парней. Убивали и жрали! Вот цена их прощения!

– Из него вышел бы неплохой политик, из нашего Мастина, правда? – прошептал голос рядом с Илной. Она метнула взгляд в сторону, готовясь кинуть лассо, но пальцы запевалы перехватили ее запястье прежде, чем она пошевелилась. Не слишком сильно, однако Илна чувствовала железную хватку.

– Спокойно, девочка, – сказал он и улыбнулся. В слабом свете луны шрам на его щеке казался продолжением губ, придавая лицу выражение смеющейся лягушки. – Думаю, им не понравится, что мы за ними шпионим. Особенно ты.

Илна кивнула и с облегчением продолжила наблюдать за моряками. Запевала выпустил ее руку. Мозолистые пальцы казались твердыми, как подошва сапога.

– Меня зовут Чалкус, – с запозданием представился моряк. Девушка отметила, что голос у него чистый и мягкий. – А ты – госпожа Илна, колдунья.

– Вот уж не знаю, откуда вы это взяли, – заметила Илна, – Уж точно не от меня.

– Правители того города знают, как отблагодарить храбрецов, – вещал тем временем Мастин. Он наклонился и поднял что-то завернутое в козью шкуру ворсом внутрь. Внутри обнаружился слой шелка, блеснувший алым в свете костра. – Им тоже нужны моряки… и те, кто придет к ним вовремя, будут жить как короли!

– Ага, как же, – прошептал Чалкус. – А еще там реки текут вином, а жареные утки сами прыгают тебе на тарелку и просят, чтобы их съели.

Илна не смогла удержаться от смеха, так хорошо совпадали слова запевалы с ее собственными мыслями.

Один из моряков задал вопрос: слов было не разобрать, Илна уловила только встревоженную интонацию.

– Мы позаботимся о страже, – твердо ответил Вонкуло. Он выпрямился и покачнулся, как человек, слишком долго просидевший на корточках. Потом выругался себе под нос и продолжил: – Итак, драки не будет. Мы не причиним им никого вреда… если уж ты так печешься об этих аристократишках, которые всегда плевали на нас с высокой колокольни.

Мастин развернул последнюю обертку. Внутри лежала шкатулка из золота и перламутра, казавшаяся невероятно хрупкой в руках боцмана. Он поднял крышку, затем вставил ключик в щель и провернул его.

Чалкус наклонился вперед, внимательно следя за происходящим. В его левом ухе висела золотая серьга. Оказавшись вблизи, Илна разглядела, что кожа парня испещрена шрамами – просто невероятно, сколько всего выпало на долю этого человека. Полукружие отметин на плече, вероятно, оставили зубы какого-то животного.

Мастин вынул ключ. Медленно раскручивающаяся пружина запустила механизм шкатулки. Высокие серебристые ноты запели среди песка, пробуждая в сознании Илны ложные воспоминания. Она поймала себя на том, что думает о затонувших дворцах, о плывущих вдоль улиц рыбах. Сокровища лежали на мостовых – те самые богатства, о которых рассказывал Мастин, и даже более того…

Музыка замедлилась и оборвалась на протяжной ноте. Собравшиеся моряки приумолкли, даже сам Мастин казался зачарованным.

Наконец он потряс головой, приходя в себя.

– Итак, парни, – проговорил он. – Что скажете? Выбирайте: набрать золота больше, чем сможете унести… или всю жизнь горбатиться на дураков вроде Нейрала, пока они не решат вас повесить?

Сомневающийся матрос снова что-то тихонько спросил. Мастин тут же обернулся к шкиперу. Тот дважды кивнул и сказал:

– Пока ничего. Поговорим с остальными. Когда час настанет, вам скажут.

Илна сползла с гряды. Сухие листья отчаянно шуршали под ней, хотя этого шороха никто не слышал. Чалкус тоже скользнул назад, беззвучно, как хорек.

– Ну что, девочка? – зловеще прошептал он. – А ты за что проголосуешь? За то, чтобы грести сокровища большой лопатой?

– Сокровища-то, может, там и есть, – ответила Илна. – А вот что, интересно, к ним в придачу? Боюсь, этого они нам не расскажут… даже уверена!

Разыскав свой плащ, она сунула его под левую мышку. В правой руке девушка по-прежнему сжимала аркан. Не то чтобы она собиралась им воспользоваться, но…

– Ага, тут согласен, – кивнул Чалкус с понимающей улыбкой. – Слишком уж хороши эти обещания, чтобы быть правдой. Вот что я скажу: слишком хороши! Я в свое время чуть головы не лишился из-за таких…

Все так же улыбаясь, он провел указательным пальцем по шраму, идущему от мочки правого уха по шее и уходящему под вырез туники.

– Мне того раза хватило… Но ведь большинство парней попадутся на удочку, как считаешь?

– Чужие дела меня не волнуют, – отрезала Илна. Ее раздражала улыбка моряка. Почему-то казалось: высмеивая что-то, Чалкус действительно понимал то, над чем смеялся, – и Илну ос-Кенсет том числе.

Девушка повернулась и быстро зашагала в том направлении, откуда пришла. Ей не хотелось, чтоб расходящиеся заговорщики застукали ее на месте преступления.

Потому что, несмотря на все заверения, Илна прекрасно понимала: чужие дела очень даже могут коснуться ее. И маленькой Мероты – если уж на то пошло.

* * *

Гаррик лежал на роскошной скамье. Ее бронзовая основа была инкрустирована эбеновым деревом и слоновой костью в переплетающемся узоре. Поверх лежали набитые конским волосом полосатые подушки – их черно-белый рисунок, очевидно, специально подбирался; хотя, на взгляд Гаррика, любой из этих двух цветов самостоятельно смотрелся бы куда лучше. Сознание юноши покинуло свое убежище и бросило взгляд со стороны на спящее тело. Мимоходом отметило, что ткань подушек кажется грубой на фоне тонких переплетений узора.

Гаррик во сне вышел из дворца – сквозь толстые двери, стены, сады. Для него не существовало преград.

Время приближалось к полуночи. Как раз происходила смена караула возле его спальни. Дух Гаррика прошел прямо сквозь Кровавых Орлов, продолжавших охранять его спящее тело.

Время сжалось или, по крайней мере, шло не так, как ему полагалось в реальном мире. Каждый шаг, совершаемый юношей, происходил в другую пору дня, причем полдень мог с той же вероятностью предшествовать рассвету, как и следовать за ним.

Таким образом Гаррик дошел до моста. С некоторым удивлением отметил, что попал туда, куда надо, хотя все перемещения не контролировались им (и даже не осознавались). Он ощутил неясную злость на то, что его перемещают, как пешку… Но к этому моменту неведомая сила уже полностью подчинила себе волю Гаррика.

Теперь мост не казался переплетением лучей, напротив, он был сделан из твердого серого песчаника, скрепленного железными скобами. Юноша разглядел даже рыжие пятна ржавчины, которые оставили на камне эти скобы. Шаги Гаррика отдавались громким звуком, раздражавшем его даже во сне.

Слева доносилось слабое эхо чьих-то чужих шагов. Гаррик обернулся и увидел короля Каруса; тот попытался улыбнуться ему. Но фигура его то появлялась отчетливо, то расплывалась. Он вроде что-то сказал, но слова затерялись в пространстве.

Гаррик закрыл глаза и сжал коронационный медальон на груди. Несколько мгновений он ощущал в руке лишь тепло золотой чеканки, затем его сменило пожатие мозолистой руки опытного мечника.

Гаррик открыл глаза и улыбнулся. Теперь они шли по твердому камню вместе с Карусом, рука об руку. В облаках над головой вспыхивали молнии, но звук грома до них не долетал.

Они приближались к разрушенному городу, который Гаррику уже доводилось навещать подобным образом.

– Все верно, это действительно Клестис, – промолвил Карус. Голос короля звучал глубже, чем Гаррик привык слышать в глубине сознания. – Грустное зрелище, не правда ли?

Он коротко хохотнул и выпустил запястье Гаррика. Они приближались к городу, и Карус, лаская рукоять своего меча, добавил:

– Хотя должен признаться: Клестис выглядит намного лучше, чем моя Каркоза, парень. Ты и вправду видел, как свиньи роются на Поле Памяти?

– Каркоза продолжает жить, – возразил Гаррик. – А все, что осталось от Клестиса – это камни и дикая природа. А также, полагаю, Ансалем…

Его левая рука горела от прикосновения Каруса. Гаррик невольно задумался: какое же усилие потребовалось, чтобы вытащить короля за грань, в пространство заклинания, предназначенного только для Гаррика. Недаром даже злейшие враги короля признавали силу воли Каруса.

Мост окончился на эспланаде в центре Клестиса. Продолжая шагать, Гаррик обдумывал: а что бы произошло, реши он развернуться и побежать обратно?

Лицо его хранило жесткое выражение, несмотря на привычную улыбку. Юноша не собирался бежать – ни от Ансалема, ни от кого другого. Тем более на глазах у своего предка.

– Знавал я людей, которые почти боготворили Ансалема, – задумчиво проговорил Карус. – Они утверждали, что, мол, Желтый Король сотворил человечество из праха и что люди вновь обратятся во прах, когда Ансалем умрет.

Он засмеялся, но затем добавил с непривычной горечью:

– Не скажу, чтобы Королевство действительно обратилось во прах, но очень на то похоже. Возможно, мне стоило своевременно прислушаться к этим перепуганным горе-пророкам.

– Но большинство людей вовсе не считает, будто гибель Королевства вызвана смертью Ансалема, – возразил Гаррик. – К тому же, когда я последний раз видел его – так же, как тебя сейчас, – Ансалем выглядел вполне живым и здоровым. Ты же сам учил меня, что не стоит прислушиваться к страху!

– О, такого я никогда не говорил! – энергично возразил Карус. – Страх – это полезная штука, парень. Он спасает от излишней самоуверенности. Просто нельзя, чтоб он управлял тобой, ни в коем случае. Оставайся мужчиной.

Они шагали по направлению к дворцу – широко и смело, не поддаваясь страху. В гордости немного толку, если находишься целиком в чужой власти; но гордость – это все, что оставалось у Гаррика. За себя и своего предка, преодолевшего волю великого мага во имя того, чтобы быть рядом с Гарриком.

– Клестис полностью обеспечивал себя продуктами, – рассказывал Карус, когда они входили во дворец, на этот раз – через малый центральный вход. – Отсюда, с крыши, ты можешь разглядеть поля; я тоже видел их мельком, когда посещал Ансалема. Пшеничные зерна размером с мой ноготь и апельсины величиной с дыню! Полагаю: это работа Ансалема.

Время разрушило интерьеры дворца. Несколько кусков обивки, в основном металлические нити, когда-то составлявшие узор, – свисали с крюков под креплениями карниза; большая же часть сгнивших занавесей лежала на полу толстым слоем пыли. Мебель тоже рассыпалась в прах. Статуи и урны, расставленные в нишах, сохранились, хотя некоторые из них упали.

Десятилетиями, а то и веками здесь не ступала нога человека. Гаррик чувствовал, как пыль веков липнет к босым ногам. Он оглянулся и увидел цепочку следов. Карус проследил глазами направление взгляда Гаррика и кивнул.

Они взобрались по лестнице, на которой в прошлый раз слуги встречали Гаррика. Как давно это происходило? Одно несомненно: здесь прошло не меньше времени, чем на Островах.

Король внезапно рассмеялся.

– На вид совсем не опасно, верно? – сказал он. – Тогда почему же возникает такое странное чувство?

Гаррик пожал плечами. Правый поворот лестницы сменялся левым поворотом, так что приходилось то и дело увеличивать шаг.

– Курице тоже хорошо живется до поры до времени, – ответил он. – Ничего не надо делать, просто дойти до кухонного крыльца, где хозяйка утром зернышки кидает, и потом копайся себе в грязи целый день. Пока в один прекрасный день хозяйка не свернет шею и не отправит тебя на обеденный стол.

Гаррик переглянулся с Карусом.

– У меня нет доказательств, что нас привели сюда на подобный обед, – добавил он. – Но если вдруг мои опасения подтвердятся, боюсь, от меня вряд ли что-либо будет зависеть.

Карус опять засмеялся.

– Увидим, когда дойдет до дела, – сказал он.

Гаррик заметил, как король резким движением выдернул клинок из ножен примерно на палец – дабы убедиться, что тот легко выходит из ножен. Это было подсознательное движение, они оба понимали: обычное оружие не поможет против контролирующей их силы. Но, что еще важнее, это непроизвольное движение показывало: Карус считает опасность общей, а не личной проблемой Гаррика.

В ответ юноша сжал плечо короля. Они улыбнулись, не проронив ни слова.

Передняя в конце лестницы пустовала. Дверь, которую некогда охранял высокий мужчина, оказалась запертой снаружи. Карус без труда отодвинул нетронутую временем задвижку из сплава золота с серебром, потянул на себя дверь и с ироническим поклоном пропустил Гаррика вперед.

Ансалем – как и в прошлый раз – сидел на каменном ложе. Тут же мелькала двуглавая змея, амфисбена. Она то исчезала, то проявлялась сквозь тело чародея, но его это, похоже, совсем не волновало. Он вскинул глаза. Увидев входящих Каруса и Гаррика, нахмурился.

– Ах неужели! – воскликнул Ансалем, поднимаясь навстречу гостям. – Я ведь раньше вас встречал, не правда ли? Вас обоих… Или вы оба один и тот же человек? Король Карус, если не ошибаюсь?

– Карус я, – ответил король с легкой улыбкой. – А это мой далекий потомок Гаррик.

Он быстрым взглядом окинул комнату. Утреннее солнце просвечивало сквозь отверстия в алебастре, придавая освещению мягкий кремовый оттенок.

– И мы действительно встречались раньше, – добавил Гаррик. – Когда вы в первый раз перенесли меня сюда, мастер Ансалем.

– Я перенес? – удивился Ансалем, разглядывая захламленную комнату. – Ну, это вряд ли, мой мальчик… Боюсь, такое попросту невозможно. Ведь эта комната изолирована от всего мира. Понимаете, на самом деле вас не существует: вы просто мне снитесь.

Вместо ответа Карус легонько постучал костяшками пальцев по решетке на окне. Сплав серебра с золотом отозвался мелодичным звоном. Ансалем кивнул, но на лице его застыло крайнее удивление.

– Да, – сказал он, – действительно странно. Но вы никак не можете быть настоящими.

Он повернулся кстеллажам и замер, обнаружив, что все его книги исчезли.

– Пурлио! – закричал он в отчаянии. – Мастер Пурлио, немедленно явитесь сюда!

Ему ответило эхо – и ни звука больше.

– Подозреваю, мои помощники заперли меня здесь, – произнес Ансалем, скорее удивленно, чем озабоченно. – Как вы думаете, зачем они это сделали? Вы же их не видели, правда? Пурлио и всех остальных? Хотя нет, как бы вы могли? Вас же не существует.

– Я видел вашего Пурлио, когда был здесь во плоти, – заявил Карус. – На мой взгляд, скверный тип… да и остальные шестеро не лучше.