Текст книги "Часовые Запада"

Король Родар выглядел, однако, еще хуже, чем можно было заключить по описанию Шелка. Король Драснийский запомнился Эрранду жизнерадостным толстяком с острым умом и неиссякаемой энергией. Теперь он был совершенно безучастным ко всему происходящему вокруг, а землистого цвета кожа висела на нем складками. Он не мог подняться с постели, а самые большие опасения вызывала появившаяся недавно болезненная одышка. Голос его, которым он раньше был в состоянии разбудить спящую армию, превратился в дрожащий хрип. Когда они вошли, он приветствовал их слабой усталой улыбкой, но через несколько минут снова погрузился в дремоту.

– Оставьте меня с ним наедине, – приказала Полгара бодрым, жизнерадостным голосом, но в быстром взгляде, которым она перекинулась с Шелком, отразилась нешуточная тревога.

Когда она вышла из комнаты Родара, лицо ее было очень серьезным.

– Ну что? – спросила Поренн, и в глазах ее были страх и надежда.

– Я буду говорить откровенно, – начала Полгара. – Мы слишком давно друг друга знаем, чтобы скрывать от тебя правду. Я могу облегчить ему дыхание и уменьшить страдания. Есть кое-какие средства, чтобы взбодрить его на короткое время, но ими нельзя злоупотреблять, возможно, нам следует использовать их лишь тогда, когда придется принять какое-нибудь важное государственное решение.

– Неужели ты не можешь его вылечить? – В тихом голосе Поренн послышались слезы.

– Такое состояние не поддается лечению, Поренн. Он уже не владеет своим телом. Я давно говорила ему, что обжорство до добра не доводит. Он в три раза тяжелее нормального человека. Человеческое сердце просто не предназначено для такой непосильной нагрузки. В последние несколько лет Родар практически не двигался, а питался так, что хуже и придумать нельзя.

– А волшебство ты можешь применить? – в отчаянии спросила драснийская королева.

– Поренн, мне бы пришлось вылепить его заново. В организме уже все пришло в негодность. Волшебство здесь не поможет. Мне очень жаль.

На глаза королевы Поренн навернулись две крупные слезинки.

– Сколько? – едва слышно прошептала она.

– Несколько месяцев. Самое большее – шесть.

Поренн кивнула и затем, несмотря на то, что глаза ее были наполнены слезами, храбро подняла голову.

– Когда ты решишь, что ему немного лучше, дай, пожалуйста, то снадобье, о котором ты говорила, чтобы прояснить его сознание. Нам нужно с ним поговорить. Необходимо отдать некоторые распоряжения – ради нашего сына и ради блага Драснии.

– Конечно, Поренн.

Через пару дней жестокие морозы этой длинной суровой зимы внезапно отступили. Ночью с Черекского залива подул теплый порывистый ветер, принеся с собой проливные дожди, превратившие сугробы на широких улицах Боктора в грязно-коричневую слякоть. Эрранд и принц Хева, наследник Драснийского трона, обнаружили, что из-за такой неожиданной перемены погоды не могут покинуть стены дворца. Наследный принц Хева был серьезным мальчиком, темноволосым и довольно упитанным. Как и его отец, занемогший король Родар, Хева определенно отдавал предпочтение красному цвету и обычно носил бархатный камзол с панталонами в алых или пурпурных тонах. Несмотря на то, что Эрранд был лет на пять старше Хевы, они очень быстро подружились, поскольку оба оказались непоседами и фантазерами.

Мальчики немного побродили по отделанным мрамором коридорам дворца – Хева в своем ярко-красном бархате, а Эрранд в домотканой коричневой робе, – пока наконец не наткнулись на танцевальный зал. В этот просторный зал вела широкая лестница, покрытая малиновым ковром и украшенная с обеих сторон мраморной балюстрадой. Оба мальчика оценивающе поглядели на перила, мгновенно осознав огромные возможности гладкого камня. Вдоль стен зала стояли полированные стулья, и каждый стул был украшен красной бархатной подушкой. Это уже было кое-что! Мальчики удостоверились, что поблизости нет ни одного охранника или придворного, и предусмотрительно закрыли двери.

Затем Эрранд с принцем Хевой принялись за работу. Стульев было много и подушек тоже. Когда они сложили в кучу все подушки у подножия мраморной лестницы, образовались две внушительные горы.

– Ну что? – спросил Хева, когда все было готово.

– Думаю, что можно, – ответил Эрранд.

Они вместе поднялись вверх по ступеням, и каждый вскарабкался на одно из гладких прохладных перил, спускавшихся к белому мраморному полу танцевального зала.

– Вперед! – крикнул Хева, и они оба заскользили вниз, все сильнее разгоняясь по мере спуска, и с глухими ударами приземлились на ожидавшие их внизу груды подушек.

Смеясь от удовольствия, мальчики снова взбежали вверх по ступеням и снова съехали по перилам вниз. В общем, день прошел очень хорошо, пока наконец одна из подушек не лопнула по швам и в воздухе большого танцевального зала не закружился мягкий гусиный пух. И это, естественно, произошло в тот самый момент, когда в зал вошла Полгара. Так почему-то всегда бывает. Когда что-нибудь ломается, переворачивается или проливается, всегда появляется кто-то из старших. Времени прибраться уже не остается, и все предстает в самом худшем свете.

Двустворчатая дверь на другом конце зала отворилась, и, облаченная в синий бархат, величавая, как королева, появилась Полгара. Она строго оглядела парочку, с виноватым видом лежавшую у подножия лестницы на куче подушек, и кружащийся вокруг них настоящий вихрь из гусиного пуха.

Эрранд моргнул и затаил дыхание.

Она бесшумно затворила за собой двери и, угрожающе громко стуча каблуками по мраморному полу, медленно приблизилась к ним. Она посмотрела на стоявшие вдоль стен оголенные стулья, на мраморную балюстраду. Снова перевела взгляд на вываленных в перьях мальчиков. И тогда без всякого предупреждения расхохоталась теплым гортанным смехом, долетевшим до всех уголков пустого зала.

Эрранду ее смех показался чуть ли не предательским. Он даже огорчился. Он заслужил хорошую взбучку, а его обманули, не приняли всерьез.

– Вы здесь приберетесь, мальчики, правда? – отсмеявшись, спросила она.

– Конечно, госпожа Полгара, – поспешно заверил ее Хева. – Мы как раз собирались это сделать.

– Замечательно, ваше высочество, – произнесла она, и уголки ее рта все еще подергивались. – Постарайтесь собрать все перья. – И, повернувшись, она вышла из зала, оставив позади витающие в воздухе отзвуки смеха.

После этого случая за мальчиками стали присматривать. Это никак не бросалось в глаза, но всякий раз, когда дело доходило до шалостей, кто-нибудь обязательно оказывался поблизости.

Неделю спустя, после того как прошли дожди и слякоть на улицах немного подсохла, Эрранд и Хева расположились в комнате принца на ковре и строили из деревянных кубиков башню. Сидя за столом у окна, Шелк, роскошно одетый в черный бархат, внимательно читал депешу, которую получил утром от своего партнера Ярблека, оставшегося в Гар-ог-Надраке, чтобы вести дела. Чуть позже утром в комнату вошел слуга и что-то быстро сообщил востроносому человечку. Шелк кивнул, поднялся и подошел к играющим мальчикам.

– Как насчет того, чтобы подышать свежим воздухом, господа? – спросил он.

– С удовольствием, – ответил Эрранд, поднимаясь на ноги.

– А ты, братишка? – спросил Шелк у Хевы.

– Разумеется, ваше высочество, – сказал Хева. Шелк рассмеялся.

– Зачем же так официально, Хева?

– Мама говорит, что я всегда должен употреблять правильные формы обращения, – серьезно ответил Хева. – Наверное, для того, чтобы я к этому привыкал.

– Но твоей мамы здесь нет, – лукаво произнес Шелк, – так что можно немного схитрить. Хева беспокойно огляделся вокруг.

– Ты и вправду думаешь, что можно?

– Точно можно, – ответил Шелк. – Хитрить полезно. Это помогает осуществить задуманное.

– А ты часто хитришь?

– Я? – Шелк опять засмеялся. – Постоянно, братишка. Постоянно. Давай-ка оденемся и пройдемся по городу. Мне нужно зайти в штаб разведки, а поскольку сегодня меня назначили за тобой присматривать, то пошли-ка все вместе.

На улице было сыро и холодно, а бодрящий ветер оборачивал их плащи вокруг ног, когда они шли по мощеным улицам Боктора. Драснийская столица была одним из главных мировых коммерческих центров, поэтому на ее улицы стекались люди всех рас и национальностей. Толнедрийцы в богатых накидках разговаривали на углах с хмурыми сендарийцами в скромной коричневой одежде. Драснийцы в пестрых одеяниях с богатыми украшениями торговались с облаченными в кожу надракийцами, и даже мурги в черных плащах изредка пробирались по шумным улицам, сопровождаемые широкоплечими носильщиками-таллами, которые тащили за ними тяжелые мешки с товаром. И конечно, за носильщиками на почтительном расстоянии следовали вездесущие шпионы.

– Добрый старый Боктор, – напыщенно произнес Шелк, – где, по крайней мере, каждый второй встречный – шпион.

– Они что, шпионы? – удивленно спросил Хева.

– Разумеется, ваше высочество, – снова рассмеялся Шелк. – В Драснии каждый шпион или хочет им стать. Это наше национальное ремесло. Разве ты об этом не знал?

– Ну, я знал, что во дворце порядочно шпионов, но не думал, что они еще и на улицах.

– А что шпионам делать во дворце? – с любопытством спросил Эрранд. Хева пожал плечами.

– Все хотят знать, чем занимаются все остальные. Чем выше твое положение, тем больше вокруг тебя шпионов.

– А за мной кто-нибудь следит?

– Я знаю шестерых. Их, возможно, немного больше, и разумеется, за каждым из них следят другие шпионы.

– Ну и местечко, – пробормотал Эрранд. Хева рассмеялся.

– Однажды, когда мне было года три, я спрятался под лестницей и заснул. Искать меня собрались все шпионы во дворце. Ты бы поразился, если б узнал, сколько их на самом деле.

На этот раз Шелк разразился раскатистым смехом.

– Вот уж это совсем невежливо, братишка, – сказал он. – Членам королевской семьи не положено прятаться от шпионов. Они ужасно огорчаются. Вот мы и пришли. – Он показал на большое каменное здание, похожее на склад, стоящее на тихой боковой улочке.

– Я всегда думал, что штаб находится в одном здании с академией, – сказал Хева.

– Там вывеска, братишка, а здесь настоящая работа.

Они вошли в заваленную ящиками и тюками комнату, пробрались к маленькой, едва заметной двери, у которой стоял крепкого сложения человек в рабочем комбинезоне. Он бросил на Шелка быстрый взгляд, поклонился и отворил перед ними дверь. За этой неказистой дверью оказалось большое, хорошо освещенное помещение, по стенам стояло около десятка заваленных пергаментными свитками столов. За каждым столом сидели четыре-пять человек, корпевших над документами.

– Что они делают? – с любопытством спросил Эрранд.

– Сортируют информацию, – ответил Шелк. – В мире редко происходит что-нибудь такое, о чем рано или поздно не становится известно в этой комнате. Если бы нам захотелось, мы, вероятно, смогли бы выяснить, что сегодня было на завтрак у короля Арендии. Сейчас же нам нужно вон в ту комнату. – Он указал на массивную дверь в конце помещения.

Комната, в которую они вошли, была очень просто обставлена. Кроме стола и четырех стульев в ней ничего не было. За столом сидел человек в черных панталонах и жемчужно-сером камзоле. Он был тощ, как жердь, и даже здесь, в окружении своих людей, он производил впечатление плотно сжатой пружины.

– Шелк, – произнес он с коротким кивком.

– Дротик, – ответил Шелк. – Ты хотел меня видеть?

Человек за столом поглядел на мальчиков и слегка поклонился Хеве.

– Ваше высочество, – произнес он.

– Маркграф Хендон, – отвечал принц, вежливо поклонившись.

Человек поглядел на Шелка, и его сплетенные пальцы нервно задергались.

– Маркграф, – извиняющимся тоном произнес Хева, – моя мама обучила меня секретному языку. Я понимаю, о чем вы говорите.

Человек, которого Шелк назвал Дротиком, прекратил шевелить пальцами и уныло поглядел прямо перед собой.

– Сам себя перехитрил, – сказал он и оценивающе поглядел на Эрранда.

– Это Эрранд, воспитанник Полгары и Дарника, – сообщил ему Шелк.

– А, – отозвался Дротик, – Носитель Шара.

– Мы с Хевой можем подождать снаружи, чтобы не мешать вам разговаривать. Дротик задумался.

– Наверное, в этом нет необходимости, – решил он. – Думаю, что мы можем положиться на вашу порядочность. Присаживайтесь, господа. – Он жестом указал на три пустых стула.

– Считай, что я вышел в отставку, Дротик, – сообщил ему Шелк. – У меня сейчас много других дел.

– Я не собирался просить тебя лично участвовать, – отвечал тот. – Все, что я хочу, это чтобы ты взял к себе в дело двух новых служащих.

Шелк с любопытством посмотрел на него.

– Ты отправляешь товары из Гар-ог-Надрака по Северному Торговому Пути, – продолжал Дротик. – На границе есть пара деревень, жители которых очень недоверчиво относятся к тем, кто не имеет достаточно веской причины для проезда.

– И ты хочешь использовать мои обозы как прикрытие для того, чтобы переправить своих людей через эти деревни, – заключил Шелк.

Дротик пожал плечами.

– Так всегда делается.

– Что же тебя так заинтересовало в восточной Драснии?

– То же, что и всегда.

– Медвежий культ? – недоверчиво спросил Шелк. – На что он тебе сдался?

– Эти фанатики в последнее время очень подозрительно себя ведут. Я хочу выяснить почему. Шелк приподнял бровь.

– Если хочешь, можешь называть это праздным любопытством.

На этот раз взгляд Шелка сделался суровым.

– Нет, дружок, ты меня так просто не проведешь.

– А разве ты нисколько не любопытен?

– Нет. Ничуть. Ты меня никакими хитрыми уловками не заставишь бросить мои дела, чтобы что-то для тебя разнюхать. Я слишком занят, Дротик. – Он прищурил глаза. – Пошли-ка лучше Охотника.

– Охотник занят в другом месте, Шелк, и хватит тебе пытаться разузнать, кто такой Охотник.

– Да мне это, собственно, ни капельки не интересно. – Шелк присел на стул, скрестив на груди руки. Однако его острый нос подергивался. – Что значит «подозрительно себя ведут»? – спросил он, помолчав.

– Я думал, тебе это неинтересно.

– Неинтересно, – поспешно повторил Шелк. – Определенно нет. – Однако его нос еще больше задергался. Он сердито поднялся. – Дай мне имена людей, которых я должен нанять, – отрывисто произнес он. – Я посмотрю, что можно сделать.

– Конечно, принц Хелдар, – вежливо отозвался Дротик. – Я ценю вашу преданность своей бывшей службе.

Эрранд вспомнил слова, сказанные Шелком в большом помещении.

– Шелк говорит, что в это здание стекается информация почти обо всем на свете, – обратился он к начальнику драснийской разведки.

– Это, возможно, преувеличение, но мы стараемся.

– Тогда, может быть, вы что-нибудь слышали о Зандрамас.

Дротик недоуменно на него посмотрел.

– Мы с Белгарионом об этом слышали, – объяснил Эрранд. – И Белгарат тоже хотел бы об этом узнать. Я подумал, может, вам об этом что-нибудь известно.

– Нет, я ничего не слышал, – признался Дротик. – Конечно, от нас до Даршивы далеко.

– А что такое Даршива? – спросил Эрранд.

– Это одна из провинций древней Мельсенской империи в восточной Маллорее. Зандрамас – это даршивское имя. Вы этого не знали?

– Нет. Не знали.

Раздался легкий стук в дверь.

– Да? – ответил Дротик.

Дверь открылась, и вошла девушка лет двадцати. Рассыпанные по плечам волосы цвета меда и теплые золотисто-карие глаза делали ее похожей на королеву, несмотря на простое серое платье. Лицо ее было серьезным, но на щеках угадывались озорные ямочки.

– Дядюшка, – сказала она необыкновенно мелодичным голосом.

Грубые черты костлявого лица Дротика заметно смягчились.

– Да, Лизелль? – сказал он.

– Неужели это малышка Лизелль? – воскликнул Шелк.

– Не такая уж она и малышка, – ответил Дротик.

– В последний раз, когда я ее видел, она еще носила косички.

– Она уже несколько лет назад расплела косички, – сухо произнес Дротик, – и посмотри, что там оказалось.

– Я и смотрю, – восхищенно произнес Шелк.

– Вот отчеты, которые ты просил, дядюшка, – сказала девушка, положив на стол стопку документов. Повернувшись к Хеве, она грациозно присела в реверансе. – Ваше высочество, – поздоровалась она.

– Графиня Лизелль, – вежливо поклонившись, ответил маленький принц.

– И принц Хелдар, – произнесла затем девушка.

– Когда ты была ребенком, ты не держала себя так официально, – запротестовал Шелк.

– Но я уже не ребенок, ваша светлость.

Шелк поглядел на Дротика.

– Когда она была маленькой девочкой, она имела обыкновение дергать меня за нос.

– Но ведь у тебя такой длинный, занятный нос, – сказала Лизелль. Тут она улыбнулась, и на ее щеках проступили ямочки.

– Лизелль мне здесь помогает, – объяснил Дротик. – Через несколько месяцев она поступает в академию.

– Ты собираешься стать шпионкой? – недоверчиво спросил ее Шелк.

– У нас в семье такая традиция, принц Хелдар. И отец, и мать у меня шпионы. Мой дядюшка шпионит здесь. Все мои друзья тоже шпионы. Кем же мне еще быть?

Шелк был слегка сбит с толку.

– Мне почему-то кажется, что это тебе не пойдет.

– А я думаю, наоборот. Ты слишком похож на шпиона, принц Хелдар. А я нет, поэтому у меня не будет стольких неприятностей, как у тебя.

И хотя ответы девушки звучали бойко, даже вызывающе, Эрранд заметил в ее теплых карих глазах нечто такое, чего, возможно, не смог разглядеть Шелк. Несмотря на то, что графиня Лизелль явно была уже взрослой девушкой, для Шелка она так же явно оставалась маленькой девочкой – той, что дергала его за нос. Но по взгляду, который она на него бросила, Эрранд понял, что она уже не один год ждет возможности поговорить с Шелком как взрослая со взрослым. Эрранд прикрыл рот рукой, чтобы спрятать улыбку. Этого хитреца Хелдара ожидает много всего интересного.

Дверь снова отворилась, в комнату вошел неказистого вида человек, быстро подошел к столу и прошептал что-то на ухо Дротику. Лицо этого человека, как заметил Эрранд, было бледным, а руки тряслись.

Дротик весь напрягся и вздохнул. Но больше, однако, ничем не выказал своих эмоций. Он поднялся на ноги и подошел к столу.

– Ваше величество, – официально обратился он к принцу Хеве, – вам нужно немедленно вернуться во дворец.

И Шелк, и Лизелль оба заметили, как обратился Дротик к Хеве, и поглядели на начальника драснийской разведки.

– Я думаю, нам всем нужно проводить короля обратно во дворец, – печально произнес Дротик. – Мы должны выразить соболезнование его матери и предложить ей нашу посильную помощь в этот скорбный час.

Юный король Драснийский смотрел на начальника разведки, глаза его были широко раскрыты, а губы дрожали.

Эрранд нежно взял руку мальчика в свою.

– Пойдем, Хева, – сказал он. – Ты теперь очень нужен своей матери.

Глава 8

На похороны короля Родара и на последовавшую за этим коронацию его сына Хевы в Бокторе собрались все алорийские короли. Подобные встречи были традиционными. Хотя на протяжении веков народы Севера несколько отделились друг от друга, алорийцы тем не менее не забыли, что все они произошли из существовавшего пять тысячелетий назад королевства Черек, где царствовал король Медвежьи Плечи, и в такие трагические минуты все они собирались вместе, чтобы похоронить своего венценосного собрата. Король Родар был любим и уважаем и среди других народов, поэтому к Анхегу из Черека, Хо-Хэгу из Алгарии и Белгариону из Ривы присоединились Фулрах из Сендарии, Кородуллин из Арендии и даже сумасбродный Дроста-Лек-Тан из Гар-ог-Надрака. Кроме того, присутствовали генерал Вэрен, представлявший императора Толнедры Рэн Боуруна XXIII, и Сади, главный евнух дворца королевы Салмиссры в Найсе.

Похороны алорийского короля были делом серьезным и включали определенные церемонии, на которых присутствовали только другие алорийские монархи. Но, конечно, столь многочисленное собрание королей и других высокопоставленных особ не могло обойтись без разговоров о политике, тем более что ситуация и в самом деле сложилась непростая.

Эрранд в одежде неброского темного цвета в те несколько дней, что предшествовали похоронам, переходил от одной группы к другой. Все короли его знали, но почему-то не замолкали в его присутствии и говорили при нем много такого, чего он, возможно, не услышал бы, призадумайся они о том, что он уже не тот маленький мальчик, которого они знали во времена кампании при Мишрак-ак-Тулле.

Алорийские короли – Белгарион, одетый, как всегда, в голубой камзол с панталонами грубоватого вида, Анхег в помятой синей мантии и покореженной короне и молчаливый Хо-Хэг, облаченный в серебристо-черное, – стояли в задрапированном собольими шкурами проеме одного из широких коридоров дворца.

– Поренн придется взять на себя обязанности регентши, – сказал Гарион. – Хеве всего шесть лет, и кто-то должен управлять делами, пока он не подрастет настолько, чтобы взять на себя обязанности правителя.

– Женщина? – с отвращением произнес Анхег.

– Анхег, мы что, опять будем это обсуждать? – спросил Хо-Хэг.

– Я не вижу других вариантов, Анхег, – произнес Гарион, стараясь убедить короля. – У короля Дросты просто слюнки текут от предвкушения того, что на Драснийском троне будет король-мальчик. Если мы не отдадим управление в чьи-нибудь руки, он со своим войском оттяпает приличный кусок приграничных территорий еще до того, как мы успеем добраться до дому.

– Но Поренн такая молодая, – возразил Анхег, – и такая хорошенькая. Как она сможет управлять королевством?

– Возможно, очень неплохо, – ответил Хо-Хэг, осторожно переступая с одной ноги на другую, его мучили ревматические боли. – Родар ей во всем доверял, и в конце концов, это она затеяла заговор, убравший Гродега.

– Кроме нее в Драснии есть, пожалуй, только один знающий человек, способный править страной, – это маркграф Хендон, – подхватил Гарион, обращаясь к черекскому королю. – Тот, кого зовут Дротик. Ты хочешь, чтобы начальник драснийской разведки стоял за троном и отдавал приказы?

Анхега передернуло.

– Отвратительная мысль. А принц Хелдар?

Гарион уставился на него в изумлении.

– Ты что, серьезно, Анхег? – недоверчиво спросил он. – Шелк в роли регента?

– Да, ты, возможно, прав, – признал Анхег после минутного раздумья. – Он несколько ненадежен, не так ли?

– Несколько? – рассмеялся Гарион. – Да он самый большой плут во всей Алории.

– Значит, все согласны? – спросил Хо-Хэг. – Регентшей будет Поренн, так?

Анхег поворчал, но в конце концов согласился.

– Тебе, наверное, придется издать указ, – обратился к Гариону алгарийский правитель.

– Мне? Но я не распоряжаюсь в Драснии.

– Ты – Повелитель Запада, – напомнил ему Хо-Хэг. – Ты должен провозгласить, что признаешь регентство Поренн и объявляешь, что каждый, кто с этим не согласится или посягнет на ее полномочия, будет иметь дело с тобой.

– Это заставит Дросту призадуматься. – Анхег от души расхохотался. – Он тебя боится еще больше, чем Закета, Ему, может, даже по ночам кошмары снятся, и он видит, как твой пылающий меч вонзается ему в ребра.

В другом коридоре Эрранд наткнулся на генерала Вэрена и Сади-евнуха. На Сади был пестрый найсанский плащ, а на генерале – серебристая толнедрийская мантия, отделанная на плечах широкими золотыми лентами.

– Так, значит, это правда? – произнес Сади высоким, как у женщины, голосом, пожирая глазами генеральскую мантию.

– Что именно? – спросил его Вэрен.

Генерал был грузного сложения человеком, с серебристо-седыми волосами и несколько удивленным выражением лица.

– До нас в Стисс-Торе дошли слухи, что Рэн Боурун вас усыновил.

– Да, обстановка того требовала, – пожал плечами Вэрен. – Великие семьи империи разоряли Толнедру своей борьбой за трон. Рэну Боуруну пришлось предпринять шаги, чтобы их утихомирить.

– Но, значит, вы займете престол после его смерти, не так ли?

– Посмотрим, – уклончиво ответил Вэрен. – Будем молиться за то, чтобы его величество прожил еще долгие годы.

– Разумеется, – промурлыкал Сади. – Однако серебряная мантия кронпринца очень вам идет. – Он потер свой бритый череп изящной рукой с длинными пальцами.

– Благодарю, – сказал Вэрен с легким поклоном. – А как дела во дворце Салмиссры?

Сади саркастически рассмеялся.

– Как всегда. Одни плетут интриги против других, и каждый кусочек пищи, приготовленной у нас на кухне, щедро приправлен ядом.

– Я слышал, что у вас так принято, – ответил Вэрен. – А как же вам живется в такой опасной обстановке?

– Неспокойно, – поморщившись, ответил Сади. – Приходится по строгому распорядку принимать определенные дозы всех известных нам противоядий ко всем известным ядам. У некоторых ядов бывает иногда очень приятный аромат. А все противоядия отвратительны на вкус.

– Такова цена власти.

– Верно. А как отреагировали великие герцоги Толнедры, когда император назначил вас своим наследником?

Вэрен засмеялся.

– Их вопли, наверное, были слышны на арендийской границе.

– Когда наступит время, вам, вероятно, придется свернуть кое-кому шею.

– Возможно.

– Конечно, все ваши войска вам преданы.

– Да, мои войска – это мое утешение.

– Вы мне нравитесь, генерал Вэрен, – сказал бритоголовый найсанец. – Уверен, что мы с вами когда-нибудь сможем прийти к взаимовыгодной договоренности.

– Я хотел бы всегда поддерживать хорошие отношения с соседями, Сади, – с апломбом произнес Вэрен.

В другом коридоре Эрранд обнаружил довольно любопытное сборище. Сендарийский король Фулрах, одетый в скромной темно-коричневой гамме, беседовал с арендийским королем Кородуллином и Дростой-Лек-Таном, надракийским монархом, на котором был богато усыпанный драгоценностями камзол и панталоны омерзительного желтого цвета.

– Кто-нибудь слышал о том, какое будет принято решение по поводу регентства? – спросил худой, изможденный король Надрака. Глаза у Дросты были навыкате, и, казалось, они собираются выпрыгнуть с его изрытого оспой лица. Он беспокойно переминался с ноги на ногу.

– Я так понимаю, что молодого короля будет опекать королева Поренн, – предположил Фулрах.

– Они никогда не отдадут управление в руки женщине, – фыркнул Дроста. – Я знаю алорийцев, все они смотрят на женщину как на недочеловека.

– Поренн не совсем такая, как другие женщины, – возразил сендарийский король. – Она необычайно талантлива.

– Но как же сможет женщина охранять границы такого большого королевства, как Драсния?

– Ошибаетесь, ваше величество, – сказал надракийцу Кородуллин с непривычной для него прямотой. – Все остальные алорийские короли ее, безусловно, поддержат, кроме того, на ее стороне Белгарион Ривский. Ни один монарх, будучи в здравом уме, не станет противостоять желаниям Повелителя Запада.

– Рива отсюда далеко, – возразил Дроста, прищурив глаза.

– Не так уж далеко, Дроста, – ответил ему Фулрах. – У Белгариона очень длинные руки.

– Что новенького на Юге, ваше величество? – обратился Кородуллин к королю Надрака. Дроста издал непристойный звук.

– Каль Закет купается в крови мургов, – с отвращением в голосе произнес он. – Он оттеснил Ургита к Западным горам и истребляет каждого мурга, который ему попадается под руку. Я все еще надеюсь, что кто-нибудь пустит в него стрелу, но ведь на мургов ни в чем нельзя положиться.

– Ты не думал о союзе с королем Гетелем? – спросил Фулрах.

– С таллами? Ты шутишь, Фулрах. Я ни за что не сяду с таллами в одно седло, даже если мне придется в одиночку противостоять маллорейцам. Гетель так боится Закета, что даже при упоминании о нем сразу делает в штаны. После битвы при Тул-Марду Закет сказал моему таллскому кузену, что если Гетель хоть раз еще вызовет его неудовольствие, то будет распят на кресте. Если Каль Закет вознамерится выступить на север, то Гетель, наверное, спрячется в ближайшей навозной куче.

– Как мне говорили, к тебе Закет тоже не пылает большой любовью, – сказал Кородуллин.

Дроста рассмеялся пронзительным, слегка истеричным смехом.

– Он хочет поджарить меня на медленном огне, – ответил он, – и сделать из моей кожи пару сапог.

– Удивительно, как это вы, ангараканцы, до сих пор еще друг друга не истребили, – улыбнулся Фулрах.

– Торак приказал нам воздерживаться от этого, – пожал плечами Дроста. – И он велел своим гролимам выпустить кишки всякому, кто ослушается. Торака мы, конечно, недолюбливали, но всегда ему подчинялись. Только идиот мог поступить иначе – как правило, мертвый идиот.

На следующий день с востока прибыл Белгарат-волшебник, и тело короля Родара Драснийского было предано земле. Облаченная в глубокий траур маленькая светловолосая королева Поренн стояла во время церемонии рядом с юным королем Хевой. Позади короля и его матери стоял принц Хелдар, на его лице отражалась целая гамма чувств. Внимательно поглядев на него, Эрранд отчетливо увидел, что маленький шпион уже на протяжении многих лет был влюблен в крошечную жену своего дядюшки и что Поренн, хотя и была к нему сильно привязана, не отвечала ему взаимностью. Государственные похороны, как и все официальные церемонии, длятся долго. Во время этой бесконечной процедуры королева Поренн и ее маленький сын были очень бледны, но ни один из них ни разу ничем не выдал своего горя.

Незамедлительно после похорон состоялась коронация Хевы, и новоявленный драснийский король тонким, но твердым голосом провозгласил, что впредь его мать будет помогать ему в деле управления королевством.

В заключение церемонии Белгарион, король Ривский и Повелитель Запада, поднялся с места и обратился с краткой речью к присутствующим высокопоставленным особам. Он приветствовал вступление Хевы в весьма избранное объединение правящих монархов, высказал одобрение по поводу его мудрого выбора королевы матери на роль регентши, довел до сведения всех и каждого, что полностью поддерживает королеву Поренн и что любой, кто выкажет ей малейшее неуважение, безусловно, об этом пожалеет. И так как, делая это заявление, он опирался на Ривский меч, все присутствующие в Тронном зале восприняли его речь очень серьезно.

Через несколько дней все гости разъехались.

Когда Полгара, Дарник, Эрранд и Белгарат, сопровождаемые королем Хо-Хэгом и королевой Силар, выехали на юг, на равнины Алгарии уже пришла весна.

– Печальное путешествие, – произнес Хо-Хэг, обращаясь к Белгарату, ехавшему с ним рядом верхом на лошади. – Мне будет не хватать Родара.

– Нам всем будет его не хватать, – ответил Белгарат. Он поглядел вперед, туда, где, подгоняемое алгарийскими пастухами по направлению к Сендарийским горам, на большую ярмарку в Мургосе медленно двигалось стадо скота. – Удивительно, что Хеттар согласился поехать с Гарионом в Риву в это время года. Ведь это он обычно ведет стада на ярмарку.

– Это Адара его уговорила, – сказала старику королева Силар. – Они с Сенедрой не успели поговорить обо всех секретах и упросили Хеттара погостить в Риве, а Хеттар своей жене почти ни в чем не отказывает.

Полгара улыбнулась.

– Бедный Хеттар, – сказала она. – Если уж и Адара и Сенедра вдвоем взялись его обрабатывать, то у него не оставалось ни малейшего шанса. Это две очень целеустремленные юные дамы.