Текст книги "Конрад"

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Конрад почти не помнил, как бежал из усадьбы – от странного человека, которого нельзя убить.

Он помнил только одно: он бежал, бежал и бежал, пока не очутился у реки. Ему удалось проскочить деревню, где среди горящих домов орудовали мародеры, разрушая все, что еще осталось, и затевая потасовки друг с другом.

Конрад помнил, как с разбегу плюхнулся в холодную воду, которая подхватила его и понесла. Шкура, которая была на нем, тут же пропиталась водой и потянула его на дно, и он чуть не утонул, пытаясь от нее освободиться.

Потом он плыл вниз по течению, то помогая себе руками, то просто держась на поверхности, стараясь как можно дальше убраться от деревни и всего, что в ней происходит. Каждое мгновение он ожидал, что на берегу появятся зверолюди, вытащат его из воды и прикончат так же жестоко, как расправились с жителями деревни.

Ему казалось, что река несет его уже несколько часов, ударяя о выступающие из воды острые камни, цепляя за корни растущих по берегам деревьев и коряги, сталкивая с трупами погибших захватчиков.

Вода в реке была холодной всегда, даже в разгар лета, и Конрад трясся от холода. Он не чувствовал боли от ран и ушибов только потому, что продрог до костей.

Наконец его вынесло на отмель, и он выбрался на берег. Видимо, он и в самом деле пробыл в воде несколько часов: взглянув на солнце, он увидел, что уже почти полдень.

В этом месте лес подступал к самому берегу, но ему удалось найти поляну, где можно было согреться на солнце и обсушиться. Он устал, замерз и проголодался, тело ныло от боли, но просто лежать Конрад был не в состоянии. Выдохлось его тело, но не ум. Ему хотелось что-то делать, куда-то бежать, он не мог сидеть сложа руки.

Вывернув карманы, он обнаружил, что денег в них нет. Он их потерял. Кусок холста, в который когда-то был завернут его черный лук, также исчез.

Оказалось, что и свой новый лук он потерял, хотя не мог вспомнить, когда это произошло. Каким-то образом сохранился только колчан, который теперь болтался у него на груди. Стрел больше не было. В колчане хлюпала вода.

Снимая в воде шкуру твари, он развязал пояс, вот тогда, очевидно, лук и упал в воду. Конраду удалось сохранить только свой драгоценный кинжал, который он все это время крепко сжимал онемевшими от холода пальцами.

Воткнув кинжал в землю, Конрад принялся растирать ладони. Снял с себя колчан, вылил из него воду, затем разделся. Так он сможет быстрее согреться.

На рваной рубахе и старых штанах остались пятна крови тех тварей, которых он убил. Ладно, хотя бы отмылись лицо и волосы.

Вспомнив о тварях, Конрад внимательно всмотрелся в гущу деревьев. Опасности он не чувствовал, но полагаться на свои чувства уже не мог. Впрочем, одного зверочеловека, крадущегося в лесу, он не боялся. После всего увиденного зверь-одиночка не казался ему таким уж опасным.

Он изо всех сил старался не думать о том, что произошло, но память не слушалась его. Он всегда знал, что в мире полно злобных и жутких существ. Не раз слышал он от посетителей таверны рассказы о всяческих чудовищах, да и Элисса говорила ему о далеких землях, которые лежали за пределами их долины и в которых побывал ее отец.

Элисса…

Она погибла. В этом не может быть сомнений, надеяться больше не на что. Он знал, что она умрет, вот она и умерла.

Он не знал, каким будет ее конец, знал только, что жить ей осталось недолго. Но он и предположить не мог, что погибнет не только Элисса, но и вся деревня.

Погибнут все, кроме него.

Почему он выжил? Потому что всегда был чужаком? Почему так произошло? Нет, об этом ему думать не хотелось.

Его мысли возвращались к другому – странному человеку, Черепу, которого он видел в горящей усадьбе и которого не смог поразить стрелой, хотя та попала ему прямо в сердце. Это было невероятно, и Конрад никак не мог убедить себя, что видел все это наяву.

Он знал, что такое огонь и что такое стрела. Знал, что ни один человек не может выйти целым и невредимым из бушующего пламени, не может остаться в живых, если ему в сердце угодила стрела. Ни один человек. Значит, Череп – не человек.

Но ведь и зверолюди, напавшие на деревню, тоже не были людьми, почему же его так беспокоит именно Череп?

Решив избавиться от тяжелых и навязчивых раздумий, Конрад собрал одежду и подошел к воде, где, как будто насмехаясь над его попытками обо всем забыть, как раз проплывал труп одной из тварей.

У нее были перепончатые лапы, но спасти ее они не смогли. Присмотревшись, Конрад понял, что зверь убит вовсе не во время резни в деревне.

По всей видимости, труп пробыл в воде уже несколько дней, поскольку омерзительное тело твари уже начало разлагаться.

Труп плыл мордой вниз, и на поверхности торчала лишь незначительная часть тела, но Конрад разглядел разноцветную, всю в коричневых, желтых и зеленых пятнах кожу, длинные шипы, покрывающие позвоночник и затылок. У твари были длинные и мощные клешни, которыми заканчивались лапы.

Подождав, пока мерзкий труп проплывет мимо, Конрад принялся счищать с одежды кровь и грязь. Запах крови – отличная приманка для хищников, которые скрываются в лесу.

Пока Конрад полоскал одежду в воде, колотил ею о камни, тер руками и тщательно отжимал, он почти согрелся. Расстелив одежду на камне, чтобы она высохла, он задумался.

Что ему теперь делать – сейчас и до конца жизни?

Он устал, но на это наплевать. Он замерз, но скоро отогреется. Он ранен, но это всего лишь легкие порезы и ссадины. Он голоден. Значит, нужно искать еду. Если он хоть что-нибудь съест, усталость отступит.

В реке есть рыба_, но ловить ее без снасти дело непростое. К тому же снова лезть в холодную воду совсем не хочется.

Можно что-нибудь найти в лесу, если, конечно, поискать внимательно. За свою жизнь Конрад научился быть внимательным, иначе хозяин давно уморил бы его голодом, даже несмотря на еду, которую приносила Элисса. Конрад частенько наведывался в лес. Кстати, в день их встречи с Элиссой он как раз и пошел туда, чтобы раздобыть чего-нибудь съестного.

Лес, растущий на берегу реки, мало чем отличался от леса вокруг их деревни. Деревья показались Конраду даже здоровее и прямее, чем больные, искривленные стволы в их лесу. Значит, в этом месте можно найти больше съедобных грибов и растений, здесь меньше риск съесть что-нибудь ядовитое.

Оставив одежду на камне, Конрад отправился на поиски съестного: грибов, ягод или орехов – чего-нибудь, чем можно наполнить пустой желудок.

Когда же ему, наконец, удалось утолить голод, одежда уже высохла. От стирки она обтрепалась и разорвалась еще больше, и пятна грязи на ней остались, но кровь он все же отстирал.

Конрад оделся и тут вспомнил о своем черном колчане. Без стрел он, конечно, бесполезен, но все же какой смысл его бросать? И Конрад закинул колчан за спину.

Он никогда здесь раньше не бывал; не зная местности, вполне можно запутаться и вновь выйти к деревне, а значит, путь остается только один.

Зажав в руке нож, Конрад пошел берегом реки, двигаясь вниз по течению.

В эту ночь он спал спокойно и крепко.

Немало времени он потратил на то, чтобы отыскать безопасное место для ночлега. Дерева с большим дуплом он не нашел, зато обнаружил ствол, разветвлявшийся на три толстых ствола. Место, где они расходились в стороны, представляло собой широкую и удобную площадку, где можно было улечься, свернувшись калачиком.

Как обычно, он проснулся на рассвете. Он замерз, тело затекло, поэтому сначала Конрад потянулся и начал растирать конечности, затем осмотрел свои порезы, которые уже начали заживать. Что ж, у него прибавится шрамов, только и всего.

Дождавшись, когда станет светло, он спустился с дерева. Попил воды из реки и отправился в лес на поиски пропитания.

Спустя час желудок удалось кое-как успокоить, но все-таки нужно было раздобыть что-нибудь посущественнее. В деревне, чтобы хоть чего-то поесть, он обычно залезал в кормушки к животным.

Конрад улыбнулся. За все утро он впервые вспомнил о своей деревне, и странное дело – не в связи с ее уничтожением, а в связи с едой.

«Так и должно быть», – подумал он. Деревня значила для него только одно – пишу и кров. Больше ничего. Ему было наплевать, что ее сожгли, наплевать, что перебили всех ее жителей.

За одним исключением…

Он попытался выбросить из головы Элиссу, вместо этого сосредоточившись на мысли о еде. Стрел у него нет, значит, придется либо бродить по мелководью в надежде поймать рыбу, либо ставить силки.

Выбрав подходящую ветку, он наделал из нее колышков. Затем прошелся вдоль реки и собрал несколько пучков длинной и прочной травы, из которых сплел веревку.

Конрад старался не отходить от реки, поэтому все время ему приходилось пробираться сквозь густые заросли, но лучше немного потерпеть, чем заблудиться в незнакомом лесу.

Этот лес мало чем отличался от леса возле их деревни, а значит, в нем тоже должна водиться всякая живность, пригодная в пищу.

Выйдя на поляну, Конрад внимательно огляделся. Почва тут была каменистой, однако в изобилии росла трава, которую любят кролики.

Конрад прошелся по поляне, проверяя, нет ли где следов их пребывания – помета и нор. Наконец он нашел то, что искал.

Кролики, как и люди, обычно ходят по одной и той же тропе, поэтому на ней он и решил ставить силки.

Конрад изготовил четыре веревки, приладил их к колышкам, колышки вбил в землю, сделал из веревок петли, подпер их веточками и стал ждать.

Ожидание, как он скоро выяснил, штука довольно трудная. Прежде ему ничего не приходилось ждать подолгу: хозяин обычно сильно нагружал его работой. Впервые ждать ему пришлось в лесу, когда он наблюдал за зверочеловеком.

Хотя нет, иногда он подолгу ждал Элиссу. Бывало, что целыми неделями, но все же это не шло ни в какое сравнение с его теперешним ожиданием – когда появится кролик и предложит себя на обед. Пойти и разведать, что находится впереди, ему не хотелось – все равно придется возвращаться.

Шло время. Солнце медленно приблизилось к зениту. Прошло полдня, столько же еще впереди. Нет, ждать кролика всю жизнь он не собирается. Если ничего не поймает, пойдет дальше по реке. Наконец Конрад отправился проверять силки. В двух из них оказались кролики.

Один из них задохнулся, запутавшись в петле. Второй попал в нее лапой. Одним движением руки Конрад свернул ему шею.

Очень довольный, он вернулся к реке, чтобы освежевать зверьков. Внутренности он бросил в воду, чтобы их запах не привлек внимания каких-нибудь зверей покрупнее.

Развести костер оказалось делом не менее трудным, чем поймать кроликов. Он мог бы съесть их и сырыми, если бы находился в отчаянном положении, но сейчас голод еще не довел его до такого. Конрад решил развести костер посреди поляны, чтобы, в случае чего, заметить привлеченного запахом хищника.

Разводить огонь Конрад умел. Он набрал веток посуше. Согнув дугой короткую палочку, он привязал к ее концам веревку из травы, набросил ее петлей на воткнутый в землю колышек и принялся энергично тереть. Наконец показался дымок, затем трава начала тлеть, появился язычок огня – и трава загорелась. Разведя костер, Конрад подвесил над огнем тушку.

И снова стал ждать.

Мясо получилось черным, подгоревшим снаружи и почти сырым внутри, но Конрад пришел от него в восторг.

Пока кролик жарился, он тщательно обработал его шкурку. Она может пригодиться. Отправляясь в дорогу, он заткнул шкурку за пояс и привязал к нему тушку второго кролика. Силки он сложил в колчан.

Через несколько минут Конрад подошел к мосту через реку. Здесь дорога расходилась в двух направлениях. Мост совсем не был похож на мост в их деревне – он был выше и шире и сделан из камня. И дорога была совсем другой – широкой и ровной.

Конрад ступил на мост. Дойдя до середины, остановился. Река привела его к мосту, но куда ему идти? Нужно решать.

Сначала ему просто хотелось выбраться из обреченной деревни. Он выбрался, но что теперь?

Не может ведь он жить в лесу. Найти другую деревню и поселиться в ней тоже не хотелось, деревенской жизнью он был сыт по горло. Он не знает никакого ремесла, поэтому скорее всего ему придется пристроиться в какую-нибудь таверну. По крайней мере, там ему будут платить.

Потом он вспомнил, что все-таки кое-что умеет. Он умеет охотиться. Он умеет ловить силками мелких животных и стрелять крупных – когда у него есть лук и стрелы. Он может поймать несколько кроликов и обменять их на стрелы. А лук может сделать и сам.

Итак, остается выбрать.

Конрад взглянул налево, затем направо. Обе дороги одинаковы. И Конрад, не раздумывая, отправился по одной из них.

Он надеялся, что скоро выйдет к какой-нибудь деревне, расположенной у реки, но когда прошло полчаса, а следов человеческого жилья не было и в помине, Конрад решил, что выбрал не то направление. Нужно было бы вернуться, но он не спешил, а потому продолжал идти вперед.

Дорога была довольно грязной, по обеим ее сторонам тянулись канавы, которые, как правильно догадался Конрад, служили для отвода талых вод, не давая дороге превращаться в грязное месиво. Деревья стояли поодаль от дороги, что также делало ее более удобной для путешественников – можно было не опасаться засады. Но Конрад все равно держался самой середины и не выпускал из рук нож.

Сзади послышался какой-то шум, и Конрад обернулся. Звук быстро нарастал.

Решив, что нечего торчать на виду, он спрыгнул в канаву и добежал до ближайшего толстого дерева. Звук становился все ближе и ближе.

Послышалось фырканье, скрип, топот – и на дороге появился фургон, который тащили четыре лошади. Закрытый фургон, внутри его сидели люди, а двое на козлах правили лошадьми.

В их деревне были повозки, в которых перевозили урожай с полей и дрова, но никогда еще он не видел, чтобы повозки предназначались только для людей.

Фургон проехал мимо, и Конрад вышел на дорогу, чтобы посмотреть ему вслед, но из-за пыли, поднятой колесами, разглядеть повозку не удалось.

Конрад замахал перед лицом руками, пытаясь рассеять облако пыли.

И вдруг он увидел, что к нему направляются двое мужчин.

Его первой реакцией было замереть на месте, что он и сделал. Вторая реакция – бежать, но в руках мужчин он увидел луки. Стрелять они не собирались, но наверняка они местные, а потому легко смогут найти его в лесу и убить.

Наверное, они из ближайшей деревни. А может быть, разбойники. Только у него нечего отбирать.

Но и вечно от всех прятаться тоже нельзя. Все равно придется выйти к людям. Подумав об этом, Конрад шагнул навстречу незнакомцам, надеясь, что они люди. По крайней мере, они выглядели как люди, хотя после того, что он видел вчера, нельзя быть уверенным ни в чем.

Заметив его, мужчины остановились. Оба были старше Конрада, носили бороды и были одеты как дровосеки из его деревни, только у них не было топоров. Конрад и мужчины остановились друг против друга.

– Привет, парень, – сказал один из них.

– Здорово, – сказал другой.

Конрад облизал пересохшие губы.

– Что-то раньше мы тебя не видали, – сказал первый.

– Ты что, пришлый? – спросил второй.

Конрад кивнул.

– А куда идешь?

– Заблудился, что ли?

Конрад молча смотрел на них.

– Что это с ним? – спросил первый своего товарища.

– Ты что, говорить не умеешь? – спросил тот.

– Не умеешь, малый?

Конрад открыл рот, чтобы ответить, но слова застряли у него в горле. За всю жизнь он говорил только с одним человеком – Элиссой. Он не знал, как нужно разговаривать с другими.

Конрад молча затряс головой.

– Дурачок, видно, – сказал первый второму.

– Точно, – согласился тот.

Первый показал рукой в ту сторону, откуда приехал фургон.

– Ты – идешь – оттуда? – спросил он медленно и громко.

Конрад подумал, что дурачок здесь не он, а кое-кто другой, поскольку откуда же еще он может идти?

– Да, – ответил он.

– А куда, – громко и отчетливо сказал второй, – куда ты идешь?

Конрад пожал плечами.

– Хочешь идти с нами? – спросил первый. – Мы возвращаемся. Покажем тебе дорогу.

– Дорогу куда? – спросил Конрад.

– Куда ты идешь.

– Но я не знаю, куда иду.

– Тогда тебе повезло, потому как мы тебя отведем, куда надо.

– Куда это?

– В город, конечно, – сказал второй.

Конрад почувствовал беспокойство. Что-то уж больно приветливы эти незнакомцы. А может быть, так и полагается себя вести. Может быть, только в его деревне с ним обращались плохо.

– Кроликов ловил, парень? – спросил первый. – Хорошего подцепил. Неси его в город, тебе за него дадут будь здоров. Три шиллинга.

– Три! – сказал Конрад, не веря своим ушам.

– Больше, – быстро сказал второй, думая, что Конрада рассердила сумма. – Больше трех. Пять!

Пять шиллингов – да это же целое состояние! Теперь Конрад жалел, что съел одного кролика.

– Верно, Карл, – сказал первый, глядя на кролика, висевшего на поясе Конрада. – Пять шиллингов. Ну как, парень? Мы отведем тебя в город и покажем, где за кроликов дают хорошую цену.

– Ты его где поймал, здесь? – спросил мужчина по имени Карл.

Конрад кивнул. Карл засмеялся:

– У реки? Возле моста?

– Да.

– Мы знаем, где лучше всего ловить животных, – сказал Карл, обращаясь к своему приятелю. – А малый думает, что мы хотим отобрать у него кролика, Хайнц. Ей-богу.

– Не бойся, парень, – сказал Хайнц. – Мы охотимся на кое-кого покрупнее кроликов.

Конрад снова кивнул, но вид у него был недоверчивый.

– Мы же тебе помочь хотим, парень, – продолжал Хайнц. – Тебе, похоже, нужна еда, да и одежда не помешает. В городе все найдешь. Мы тебе помочь хотим. Ты нас не знаешь, а потому не веришь. Пошли с нами. Если боишься, можешь идти сзади.

Карл взглянул на приятеля:

– Не знаю, как ты, Хайнц, а я хочу пива. Пошли, я угощаю.

Они повернулись и пошли в сторону города. Карл бросил взгляд через плечо.

– Я и тебе пива куплю, – сказал он.

Подождав, пока они отойдут ярдов на двадцать, Конрад двинулся вслед за ними.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Вход в город закрывали деревянные ворота. Сначала Конрад подумал, что они служат защитой от неприятеля, но потом увидел, что ворота совсем прогнили и вряд ли могут служить препятствием.

Возле них стоял стражник в форме, который собирал пошлину с тех, кто входил или выходил из города.

Остановившись возле ворот и ожидая, пока Карл и Хайнц заплатят, Конрад старался разглядеть, что находится за воротами. Наконец Карл кивнул ему, и все трое направились в город.

Стражник стоял, прислонившись к воротам, но когда мимо него хотел пройти Конрад, остановил его.

– Три пенса, – сказал он.

– За то, чтобы войти в город?

– Не-а, за то, что ты пользуешься дорогой.

– Но у меня нет трех пенсов.

– Жаль. Тогда я тебя не пущу. У нас только бароны проезжают бесплатно – остальные должны платить.

– На, – сказал Карл, порывшись в карманах. И протянул монеты стражнику.

Конрад изумился.

– Спасибо, – сказал он. – Спасибо. Я вам верну, обязательно. Я верну.

– Конечно, вернешь, – сказал Карл и пошел догонять Хайнца.

Стражник приоткрыл ворота, чтобы пропустить Конрада.

– Счастливо, – сказал он.

Город показался Конраду огромным, гораздо больше их деревни. Он еще ни разу не видел такого скопления людей. Сколько улиц, и все вымощены булыжником. Все такое большое, огромные дома, длинные улицы.

Шагая позади Карла и Хайнца, Конрад с удивлением оглядывался по сторонам.

Никто не обращал на него внимания. Вот когда в их деревню заходил кто-то незнакомый, об этом немедленно знали все, и все на него пялились. А здесь, похоже, путешественник – дело обычное. Да и жителей здесь столько, что они, похоже, и сами не знают, кто свой, а кто чужой.

Люди с разных концов города уж точно были чужаками друг другу.

Конрад заметил фургон, который проехал мимо него час назад. Сбоку на нем красовался рисунок – что-то похожее на башню, наверное, замок, решил Конрад. Лошадей уже увели, а сама повозка стояла возле домика, который мог быть только таверной. Она была гораздо больше, чем таверна Адольфа Бранденхаймера, и в гораздо лучшем состоянии.

Проведя на постоялом дворе всю жизнь, Конрад мог узнать таверну везде; тем более тут над входом висела яркая вывеска: намалеванная на деревянной доске кружка, доверху наполненная элем, что не оставляло сомнений в назначении этого заведения.

Конрад заметил, что подобные вывески висели на многих домах – у булочника, мясника, торговца овощами, кузнеца.

Его деревня была маленькой, у них все знали, кто в каком доме что продавал. Город же был таким огромным, что любой мог затеряться в лабиринте его улиц, и, конечно, требовались вывески, чтобы знать, где и что можно купить.

Конрад подумал, что его новые приятели зайдут в таверну, но нет, они шли все дальше, направляясь, по-видимому, к рыночной площади. Возле нее на углу оказалась еще одна таверна!

Конрад никак не мог понять, зачем нужны две пивные. Потом он решил так: наверное, одна не может вместить всех желающих освежиться.

Конрад и подумать не мог, что на свете бывают такие большие города. Вдали он разглядел поля, но они находились так далеко, что почти скрывались за высокими зданиями.

– Пришли, – раздался голос. – Хочешь выпить?

Конрад уже и думать забыл о своей встрече с незнакомцами. Хайнц куда-то пропал – наверное, уже зашел в таверну. Карл стоял в дверях; он и окликнул Конрада.

Конрад кивнул и хотел войти.

– Ты лучше спрячь нож, – сказал Карл. – А то вид у тебя не очень дружелюбный.

Конрад взглянул на свою правую руку – она сжимала кинжал. А он и не заметил, что всю дорогу так и шел с ним.

Входить через парадную дверь ему было очень непривычно. В таверне Бранденхаймера ему разрешали пользоваться только черным ходом. Конрад увидел грубые деревянные столы и табуретки, на полу свежую солому, почувствовал знакомый запах пива. Из кухни доносились ароматы жарящегося мяса и готовящегося эля.

Хайнц уже дожидался их возле высокого деревянного стола, рядом с которым на боку лежали три огромные бочки. Около одной из них стоял хозяин таверны и, открыв кран, наполнял оловянную кружку. Передав ее Хайнцу, он заметил Карла и принялся наполнять вторую.

Карл что-то сказал Хайнцу, и они посмотрели на Конрада, который все еще стоял в дверях. Карл протянул кружку ему.

– Иди сюда! – позвал он и поставил кружку на стол. – Я плачу, – сказал он хозяину.

Карл бросил на стол несколько монет, и хозяин начал наполнять третью кружку.

Конрад несмело вошел в таверну. Несколько посетителей, бросив на него беглый взгляд, вернулись к своему элю. Конрад подошел к столу, за которым сидели Карл и Хайнц, и взглянул на кружку с элем. Свою кружку.

Конраду не позволялось пить хозяйский эль, впрочем, это не мешало ему наверстывать упущенное, когда Бранденхаймера не было поблизости. Хозяин терпеть не мог, даже когда Конрад пил его воду.

– Кто это, Карл? Ваш новый приятель? – спросил хозяин таверны, ставя на стол большую кружку с элем и сгребая монеты.

– Да вот, в лесу встретили, – ответил Карл, прихлебывая пиво.

Конрад облизнул губы, взял кружку двумя руками и поднес ее ко рту.

– Никакой он нам не приятель, – сказал Хайнц, глядя на Конрада, и поставил свою кружку на стол.

– Точно, – сказал Карл и тоже поставил кружку.

Не успев сделать и глотка, Конрад понял, что сейчас произойдет. Еще он понял, что ничего не успеет сделать.

Но это его не остановило. Резким движением он плеснул эль в лицо Карлу и сразу отпрыгнул в сторону, пытаясь выхватить кинжал.

Но не успел. Хайнц схватил его за кисть, а Карл со всех сил ударил в живот. Конрад согнулся от боли.

Схватив его за волосы, Хайнц поднял его голову, а Карл приставил ему к горлу нож.

– Ну, уж нет! – выкрикнул Карл, стирая с лица пиво. – Никакой он нам не приятель.

– Это браконьер, – сказал Хайнц.

Конрад лежал на каменном полу, глядя, как за толстыми прутьями начинается рассвет, и в который раз думал, что с ним теперь будет.

Да, не следовало доверять Карлу и Хайнцу. Нужно было верить инстинкту, тогда бы он не оказался в этом погребе.

Он объяснял, что не знал о запрете ловить кроликов, спрашивал, что с ним собираются делать, но предатели не вступали с ним в разговор, сказали только, что его судьба решится завтра. Он даже слышал, как Карл обещал хозяину таверны заплатить, если тот продержит пленника у себя до утра.

В его деревне законом была воля Вильгельма Кастринга. Всякого, кто нарушил закон, тащили к нему. Преступника подвергали штрафу, били, заставляли бесплатно работать или надевали на него колодки – в зависимости от тяжести преступления.

Интересно, а как в этом городе наказывают за убийство кролика? Нет, двух кроликов. Если штрафуют, то денег у него нет. Он может только отработать. Может быть, его накажут кнутом. Ну, к этому-то он привык. Послышался звук отпираемого замка, и в погреб хлынул свет.

– Встать! – приказал чей-то голос.

Конрад встал и подошел к ступенькам, ведущим наверх. Там его ждали Хайнц и Карл, оба держали в руках ножи. У Карла был нож Конрада.

– Острый, – сказал он, заметив, что Конрад взглянул на свое оружие. – Браконьеру такой иметь не обязательно.

– Повернись! – сказал Хайнц. – Руки за спину!

Конрад почувствовал, что ему связывают за спиной руки.

– Что происходит? – спросил он. – Что вы собираетесь делать?

– Мы – ничего, – ответил Хайнц.

– Точно, – сказал Карл. – Делать будет кое-кто другой. – И он засмеялся.

Сунув нож Конрада в ножны, он вывел юношу из таверны. Проходя мимо стола, на котором лежали кролик и колчан, Хайнц захватил их с собой.

Несмотря на ранний час, на улицах было полно людей. Заметив, что ведут пленника, прохожие обращали на него внимание.

– Кто это? – спросил один.

– Эй, что он сделал? – окликнул другой.

– Пойди да узнай! – огрызнулся Карл.

Хайнц хмыкнул. Они вели Конрада куда-то вверх по улице, навстречу утреннему солнцу. Они кого-то искали, и Конрад уже понял: судью…

Через несколько минут вдали послышался стук копыт. Судя по звуку, лошадей было несколько; к ним приближалась группа всадников. Схватив Конрада за шиворот, Карл вытащил его на середину дороги; Хайнц подталкивал его в спину.

Через несколько мгновений из-за угла вывернул первый всадник, за ним ехали еще пятеро. Наконец показалась вся свита – еще человек двенадцать, включая двух егерей, каждый из которых вел на поводках по паре гончих.

Четверо всадников были солдатами в шлемах с голубым плюмажем, ярко начищенных нагрудниках, с мечами и щитами, на которых красовался один и тот же знак – голубой дракон.

Пятым всадником была женщина, одетая в богатые и яркие одежды. Она ехала в дамском седле, рядом с ней шла служанка и держала над ней зонтик с длинной-предлинной ручкой. Лицо женщины закрывал легкий шелковый шарф.

Впереди процессии ехал мужчина, которого, видимо, и дожидались Карл и Хайнц. По сравнению с его одеждами наряд женщины можно было считать просто нищенским. Атлас и замша, и все отделано пышными кружевами. В наряде преобладали всевозможные оттенки синего – от синих кожаных сапог до светло-голубой шляпы и пышного пера на ней еще более светлого оттенка. Только сокол, сидевший у него на правой руке, не был синим; впрочем, на нем был голубой колпачок.

Улицы заполнялись людьми, и все приветствовали важного всадника, кланяясь ему. Он не обращал на них внимания, держась высокомерно и надменно. Заметив Конрада и его стражей, всадник направился прямиком к ним.

– Барон! – сказал Карл.

– Барон! – как эхо откликнулся Хайнц.

Они бухнулись на колени, потянув за собой Конрада.

Всадник чуть шевельнул поводом, и лошадь объехала троицу, стоявшую прямо на дороге.

– В чем дело? – спросил барон, ни к кому не обращаясь.

– Это преступник, господин! – крикнул Карл.

– Ах, вот как, – сказал барон и соизволил взглянуть вниз. Он остановил лошадь, и вся свита также остановилась в некотором отдалении.

Конрад посмотрел на барона. Чисто выбритые жирные щеки, ужасно толстый, из-за тучности было трудно определить его возраст, что-то около сорока. Чтобы нести такую тушу, потребовалась огромная лошадь.

Конрад успел взглянуть на барона лишь мельком, поскольку Карл немедленно пригнул его голову так низко, что волосы коснулись грязных булыжников мостовой. В таком положении, когда все видится вверх ногами, Конрад заметил, как на другой стороне площади появился еще один человек.

Он шел пешком, ведя под уздцы белую лошадь, к которой была привязана еще одна, вьючная; подойдя к таверне и привязав лошадей у входа, человек вошел внутрь. Конраду было плохо видно, но человек, похоже, носил черный шлем, который полностью закрывал его лицо.

Тем временем барон начал допрос.

– Что он сделал? – спросил он Карла и Хайнца.

– Это браконьер, господин барон. Он поймал двух кроликов. Смотрите, одного он съел, вот его шкура, а второй вот. А вот силки.

– Он вор, господин барон. Вот его колчан, видите? Он его, наверное, тоже украл.

– Хозяин! – послышался громкий голос из таверны.

Человек в черном шлеме, видимо, обнаружил, что таверна пуста. Все высыпали на улицу, чтобы посмотреть, что там происходит.

– Что ты можешь сказать, вор? – спросил барон. Кто-то рывком поднял голову Конрада, и он взглянул барону в глаза.

– Я хотел есть, – сказал Конрад. – Только и всего. Я поймал кролика, потому что очень хотел есть. Я не знал, что это преступление. Я пришел издалека. Я заплачу вам за кролика.

– У него нет денег, – сказал Хайнц.

– Молчать! – приказал барон. – Ты не здешний, я это вижу. Возможно, в ваших местах законы другие. Но пока ты здесь, должен подчиняться моим законам. Ты украл у меня.

– Я не хотел красть!

– Молчать! Ты говоришь, что хотел есть. Это я понимаю. Мы все хотим есть, если не ели целых два или три часа. Я бы простил тебя, если бы ты поймал и съел одного кролика. Но ты поймал двух. Что ты можешь на это ответить?

Конрад открыл рот, чтобы что-то сказать, но так ничего и не придумал, а потому ответил:

– Извините.

– Поздно извиняться, – сказал барон. – Сейчас я еду на охоту. Когда вернусь, тебя повесят.

Конрад уставился на барона, не веря своим ушам. Неужели он выжил в страшной резне только для того, чтобы быть повешенным за каких-то двух кроликов?

Его не убили чудовища, но ведь они просто-напросто безмозглые твари. Получается, что в вопросах жестокости и предательства они не идут ни в какое сравнение с самым опасным существом – человеком.

– Вы не можете его повесить, – раздался голос из дверей таверны.

Голос прозвучал негромко, но, поскольку на площади стояла мертвая тишина, все повернулись, чтобы взглянуть на того, кто это произнес.

На нем действительно был черный шлем. Забрало было поднято, потому что человек собирался пить эль, но лицо его находилось в тени. Он был одет во все черное: кольчуга на кожаной подкладке, из черных металлических колец, на черном поясе черные ножны, даже рукоять меча была черной – такой же, как и шерстяные штаны, и короткие кожаные сапоги.

– То есть как это? – спросил барон. – Кто вы такой? И какое право вы имеете вмешиваться? – Он бросил быстрый взгляд назад, где находилась его охрана. – Это вас не касается, – продолжал он, – кем бы вы ни были.