Текст книги "Конрад"

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Они путешествовали много дней, и все это время Конрад шел пешком.

Днем волки не появлялись; но каждую ночь Конрад слышал, что они рядом. Была ли то стая, которая шла за ними, или каждый раз новые, он не знал. Он даже не мог сказать, были это настоящие волки или какие-нибудь призраки, которых сотворил сам Вольф, чтобы иметь ночную охрану.

Конрад ни о чем не спрашивал. А Вольф ничего не объяснял.

Каждый вечер, когда спускалась тьма, Вольф уходил в лес и там проводил некоторое время со стаей. Конрад легко мог бы подойти поближе и выяснить, что там происходит, однако чем именно занимается Вольф среди волков, он предпочитал не знать.

Сначала от такого соседства ему было не по себе. Но прошло несколько ночей, и он стал мирно засыпать, зная, что их охраняют верные стражи, готовые отогнать любого пришельца.

Его сомнения относительно того, стоит ли связываться с Вольфом, давно отошли на задний план. Он уже понял, что на свете есть вещи поважнее, чем его деревня, что теперь у него новая жизнь и новые заботы. Служба у Вольфа и стала для него началом этой новой жизни.

Сначала Конрад не знал, что должен делать оруженосец, и занимался в основном чисткой меча. Но он понимал, что у него будет много обязанностей, когда они доберутся до Кислева.

Думать о Кислеве ему почему-то не хотелось, и Конрад от всей души наслаждался путешествием.

Они проходили города и поселки, но нигде не останавливались на ночь. Каждый раз Вольф находил в тюках вьючной лошади что-нибудь такое, что можно было обменять на продукты. Они никогда не ночевали на постоялых дворах и пили только воду.

– Теперь, я думаю, все нормально, – сказал Вольф как-то вечером.

– Что нормально?

– Твое плечо.

Конрад уже и думать о нем забыл. На плече остались три полосы, и перевязки больше не требовалось.

– Все нормально, – ответил он.

– Вроде бы да, – сказал Вольф. – Но я видел, как человек умирал и от более легких царапин. В жилах зверолюдей течет яд, который может попасть в рану. Сначала человек ничего не чувствует и даже не замечает, что ранен. А потом поднимается такая боль, что он кричит и умирает в страшных мучениях. Я видел, как люди отрубали себе покалеченные конечности, чтобы прекратить эту боль. Но из этого ничего не выходило.

После этого Конрад каждый вечер внимательно осматривал свое плечо, проверяя, нет ли признаков заражения. Рука не болела, – впрочем, если бы яд попал в кровь, он все равно ничего не смог бы сделать…

Дорога, по которой они ехали, была не слишком широкой и довольно разъезженной, но Вольф сказал, что это одна из главных дорог Империи. Страна Кислев лежала за пределами Империи, и Конрад ничего не понимал до тех пор, пока не выяснил из обрывочных фраз Вольфа, что страна и ее столица имеют одинаковое название – Кислев.

Они ехали на восток, в сторону Эренграда, который находился на границе с Кислевом. Другая дорога привела бы их в Миденхейм, лежащий на пересечении главных дорог Империи. К югу от Миденхейма был расположен Альтдорф. Продолжая ехать на запад, они оказались бы на побережье, в морском порту, который назывался Мариенбург.

Береговая линия между Эренградом и Мариенбургом была северной границей Империи. Дальше лежало Море Когтей.

Изучая карты, которые рисовал на песке Вольф, Конрад начал постепенно разбираться в названиях местностей и их расположении.

Дорога от Эренграда вела на запад, к Мариенбургу, который рекой соединялся с Кислевом. От Кислева река уходила на запад, к Альтдорфу, где ее называли Рейк; оттуда она поворачивала на север и текла к морю.

– Все соединено друг с другом, – сказал Вольф, проводя линию от Мариенбурга до Миденхейма, оттуда – до Эренграда, потом по реке к Кислеву, оттуда – к Альтдорфу и снова к Мариенбургу. – Настоящую карту, нарисованную на куске пергамента, мне показали всего несколько лет назад. До тех пор я даже не знал, что такое карта. И мне сразу стало все понятно. Я побывал во всех этих местах и теперь знаю, как они связаны между собой. То, что происходит в одном конце Империи, немедленно сказывается на другом, даже если до него тысяча миль.

Как обычно, Конрад понял это весьма приблизительно.

Не раз им приходилось проезжать ворота, которые преграждали дорогу, как то было в Ферлангене.

Их охраняли вооруженные стражники, но с Вольфа плату никогда не брали. Обычно он обменивался со стражниками несколькими словами, и ворота немедленно распахивались.

Стражник, дежуривший у ворот Ферлангена, пропустил их потому, что струсил; стражники, которые охраняли ворота на дорогах от Миденхейма до Эренграда, похоже, не боялись ничего.

«Наверное, их подбирают специально – самых сильных и отважных», – думал Конрад, зная, что окрестные леса кишат зверолюдьми. И чем дальше они продвигались, тем сильнее Конрад ощущал присутствие чудовищ, таившихся в лесной чаще.

– Нас пропускают потому, что вы едете в Кислев сражаться со зверолюдьми? – спросил Конрад, когда они беспрепятственно миновали очередные ворота.

– Нет, – ответил Вольф, – но ты подал неплохую идею. Войска, которые посылают для защиты Кислева, не платят за проход через ворота. И воинов-одиночек тоже вполне можно было бы от этого освободить. Только я в этом не нуждаюсь.

– Почему?

– Потому что когда-то служил у самых жутких, самых страшных людей во всей Империи. При виде нас самые сильные мужчины дрожали от ужаса. Мы не знали пощады.

– Кем же вы были?

– Сборщиком податей! – со смехом сказал Вольф. – А это означало, что мне самому не нужно было их платить. Стражники, которые охраняют ворота, тоже не платят. Мы принадлежим к одному братству. К тому же я знаю пароль, так что от платы я освобожден. И ты тоже.

– Спасибо.

– Не за что.

Дальше они ехали молча, останавливаясь лишь для того, чтобы поесть, поспать, купить продуктов, покормить лошадей или переждать сильный дождь. Пока, наконец, не достигли Кислева.

Границы, указывающей, что территория Империи закончилась и начинается новая страна, не было. Конрад понял, что они находятся в Кислеве, только когда Вольф, махнув рукой, сказал:

– Эренград.

Город представлял собой крепость, окруженную деревянной стеной, над которой высилось несколько башен. Леса вокруг города не было. Со сторожевых башен внимательно наблюдали за окрестностями.

Восхищенно разглядывая мощные стены, которые, казалось, тянулись до бесконечности, Конрад перевел взгляд на север и увидел море.

Значит, все это время они двигались в сторону побережья, только за лесом его не было видно. Впервые в жизни Конрад увидел море.

Он не верил своим глазам.

Между ним и городом лежала суша протяженностью не меньше мили, что само по себе было удивительно. Он еще никогда не видел, чтобы столько земли было очищено от деревьев – и не занято постройками. Всю свою жизнь Конрад провел в лесу, где привык видеть вдаль не более чем на несколько сотен ярдов.

От этой абсолютной бесконечности, этого пространства, уходящего в никуда, захватывало дух.

День был ясный, и в синих волнах отражалось солнце. Вдали виднелись паруса кораблей, которые заходили в порт или выходили из него.

Конрад стоял, не в силах вымолвить ни слова; свежий ветер дул ему в лицо и шевелил волосы.

– Это же просто вода, – сказал Вольф.

– Но… как ее много. Где же она заканчивается?

– Нигде. Она простирается до бесконечности. Волны, которые лижут вот этот берег, те же самые, что омывают берега Аравии и Лустрии, Катая и Ниппона. И все это составляет одно целое, Конрад. Вместе с нами. Мы – частички, одной великой космической схемы.

От этого необъятного пространства у Конрада закружилась голова; отвернувшись, он поискал глазами то, что было ему хорошо знакомо, – Лес Теней. Этот лес тоже тянулся до бесконечности, но от Вольфа Конрад уже знал, что он является частью лесов, покрывающих территорию Империи: Рейквальда, Лаурелорна, Драквальда, Великого леса…

– Пошли, – сказал Вольф. – Мы проехали еще только полпути.

– Куда?

Вольф не ответил; Конрад мог бы и не спрашивать.

Дорога привела их к огромным воротам из бронзы. Но даже эти массивные, тяжелые ворота казались карликами по сравнению с гигантской стеной, в которую они были вделаны. И они не распахнулись перед Вольфом, как все остальные.

Стражи ворот носили поверх доспехов меховые накидки. Это были рослые мужчины с густыми свисающими усами. Пока Вольф спешивался, стражники бросали на него подозрительные взгляды. Оставив Конрада присматривать за лошадьми, он направился к сторожевой будке.

Начались переговоры, сопровождаемые бурной жестикуляцией. Затем из будки вызвали офицера, и дискуссия была продолжена.

Через некоторое время ворота приоткрылись, и появился один из представителей местной власти, присланный, очевидно, для подкрепления.

Один из стражников подошел к Конраду, внимательно оглядел его с ног до головы, сунулся было к Миднайту, но быстро отскочил в сторону, когда жеребец угрожающе фыркнул и приподнял заднюю ногу, осмотрел мешки, нагруженные на вьючную лошадь, после чего вернулся к своим, вроде бы удовлетворенный увиденным. Переговоры у ворот продолжались.

Наконец начались улыбки, рукопожатия, кивки и приветствия.

Вольф подошел к Конраду.

– Пропади они пропадом, эти иностранцы! – пожаловался он, забираясь в седло. – Я же приехал им помогать. Ладно, поехали.

Створка бронзовых ворот приоткрылась, пропуская путников.

Когда-то Конрад был поражен размерами Ферлангена. Но Эренгард оказался гораздо, гораздо больше.

Город стоял в устье реки, как сказал Вольф. Единственной рекой, известной Конраду, была речушка возле их деревни, но разве могла она сравниться с рекой Линек! Это было все равно что сравнивать каплю росы с проливным дождем.

Линек был так широк, что на его середине образовался остров, который был больше целого Ферлангена.

Сюда заходили морские корабли со всего мира, здесь они перегружали свой товар на речные суда, которые затем перевозили его в Кислев.

Но до самого Кислева, как говорил Вольф, по реке было не добраться. Он лежал к югу от реки и соединялся с ней дорогой.

Когда-то Конрада поразил каменный мост возле Ферлангена.

Мост, который вел в Эренград, был деревянным, но что это было за сооружение! Он стоял на деревянных сваях, вбитых в дно реки, но в середине мог разделяться на две половины и подниматься, чтобы пропускать корабли с высокими мачтами.

Оставив Конрада при лошадях, Вольф куда-то ушел. Куда, он объяснять не стал.

Разинув рот и хлопая глазами, Конрад смотрел на окружающие его чудеса. Корабли выше домов; матросы из чужеземных стран в странной одежде, говорящие на еще более странных наречиях; грузчики, таскающие такие товары, которых он никогда в жизни не видел и даже не мог сказать, что это такое.

Через некоторое время возле Конрада остановились двое мужчин. Маленького роста, босые, в свободных белых рубахах и грязных штанах. У них были узкие глаза, желтые лица и густые прямые черные волосы. Должно быть, это были моряки из какой-нибудь далекой страны.

Один из них заговорил с Конрадом на непонятном языке, его речь звучала быстро и мало походила на человеческую.

Конрад затряс головой, показывая, что не понимает.

Моряки переглянулись и принялись что-то бурно обсуждать, отчаянно жестикулируя.

Миднайт фыркнул и хотел шагнуть вперед. Конрад быстро схватил его под уздцы, заставив попятиться.

Внезапно жеребец присел на задние ноги и взвился на дыбы.

Моряки выхватили длинные и острые как бритва ножи.

Конрад понял это сразу, ему даже не пришлось оборачиваться. Бросив поводья, он тоже схватился за кинжал. Он уже знал, что эти моряки – его смертельные враги.

Миднайт ударил передними копытами, которые мелькнули в воздухе, как руки кулачного бойца. Один из моряков отскочил в сторону, чтобы избежать страшного удара копыт.

Второй бросился на Конрада, издав пронзительный боевой клич. Конрад ответил ему столь же яростным криком.

Острые клинки скрестились, противники сошлись в рукопашной.

Наконец они покатились по земле, каждый держал противника за правую руку, в которой был нож.

Шансы были примерно равны: Конрад был выше, но его противник тяжелее.

Вдруг раздался пронзительный, отчаянный крик – крик смерти. Это был первый моряк. Угодив под копыта Миднайта, он лежал теперь на земле, затоптанный огромным белым жеребцом.

На какое-то мгновение Конрад и его противник забыли о драке, уставившись на расплющенное, окровавленное тело. Затем их глаза встретились – и Конрад усмехнулся.

– Теперь твоя очередь, – прошипел он.

Моряк его не понял, но догадаться было нетрудно. Выкрикнув какое-то ругательство, он попытался выбить из его руки нож и дотянуться до горла.

За секунду до того, как это произошло, Конрад заметил, что его противник немного ослабил хватку, притворившись, что теряет силы. Конрад сделал вид, что поверил, и ринулся в атаку – и вдруг почувствовал, что летит по воздуху…

От удара о землю из него едва не вышибло дух. Разбираться, что произошло, было некогда, поскольку противник уже бежал к нему. Не было времени и искать кинжал, который Конрад выронил во время неожиданного полета.

Он перекатился по земле, увернувшись от удара ножа, но моряк уже навалился на него. Сцепившись, они вновь покатились по земле, борясь за единственный оставшийся нож.

К этому времени бойцов уже окружила толпа зрителей, – катаясь по земле, Конрад заметил, что их окружает кольцо ног. Матросы и докеры с удовольствием наблюдали за дракой, хохоча, свистя и улюлюкая, словно речь шла о веселой шутке, а не смертельной схватке.

Вцепившись друг в друга, Конрад и моряк подкатились к краю причала – и свалились в воду.

Оказавшись под водой, они расцепились. Сквозь поднявшуюся муть Конрад увидел, что противник целится ему в грудь ножом.

Конраду удалось схватить моряка за руку; он вывернул ее, и нож упал на дно. Схватив моряка за горло, он изо всех сил сдавил его. Пуская пузыри, тот начал захлебываться.

Конрад подтащил его к свае и начал бить о нее головой. Один раз, другой, третий. Пузырей больше не было, вместо них по воде расплылось красное пятно. Еще один сильный удар, и противник перестал сопротивляться. Еще один удар о дерево, снова кровь, и Конрад отбросил в сторону тело, которое стало медленно опускаться на дно, а Конрад вынырнул на поверхность, жадно хватая ртом воздух. Его появление было встречено гулом восторженных голосов.

На причале толпились люди. Среди них был и Вольф.

С причала к воде спускались деревянные ступеньки. Подплыв к ним, Конрад выбрался на берег. Оглянувшись на воду, он подумал, что если бы не Элисса, сейчас на дне остался бы он. Ведь это она научила его плавать.

Сев на ступеньку, он принялся выливать воду из сапог.

На причале стоял человек – он протянул Конраду его нож. Юноша напрягся, но человек рассмеялся и что-то сказал на чужом языке. Затем он повернул нож рукоятью к Конраду и протянул его снова. В другой руке он держал горсть монет.

Когда Конрад взял у него нож, человек пожал ему руку, вновь рассмеялся и пошел своей дорогой. Видимо, победа Конрада принесла ему неплохой куш.

Конрад поискал глазами Вольфа – тот стоял рядом с каким-то стройным светловолосым человеком и показывал ему их вьючную лошадь. Светловолосый осматривал ее зубы. Мокрый с головы до ног, хлюпая сапогами, Конрад подошел к ним.

Вольф продавал их серого. Он нахваливал животное, демонстрировал, какие у него прекрасные стати, а светловолосый качал головой, давая понять, что не все так хорошо.

– Ну, я не знать, – сказал чужеземец.

– Но я-то знаю, – уверял его Вольф. – Это хороший конь, Стефан. Он еще будет служить и служить. Он крепкий, надежный, здоровый. Чего тебе еще нужно?

– Чего мне нужно? Мне нужно честный сделка, Вольф.

– Слушай, тут полно людей, которые дадут мне за серого гораздо больше, чем ты.

– Тогда почему ты не продавать лошадь им?

– Я же тебе говорил, деньги мне не нужны. Мне нужна ладья, только и всего. Тебе это ничего не будет стоить. Я тебе лошадь просто дарю.

– Я тебя везти и больше никого не посадить.

– Соглашайся, Стефан. Мне нужно подняться вверх по реке – я же еду освобождать Кислев.

– Ха! Теперь тебе понадобиться мой патриотизм?

– Да.

Стефан еще раз осмотрел лошадь. Снова покачал головой.

– Значит, так: ты, твой лошадь, твой слуга – до Болгасград?

– До Праага.

– Хорошо, – вздохнув, согласился Стефан.

Мужчины поплевали в ладони, пожали друг другу руки, и сделка состоялась.

– Поставь мой лошадь вместе с твоей в ладья, – сказал Стефан. – Отплывать будем вместе с отлив.

С этими словами он отправился по своим делам. Вольф взглянул на Конрада, затем на мертвого моряка, который валялся на причале.

– Тебя что, и на минуту нельзя оставить? – проворчал он.

– Я ничего не сделал. Они сами на меня напали.

– Что-то ты не слишком популярен, парень. Ох, не нравишься ты им.

– Кому? – спросил Конрад, понимая, что Вольф имел в виду не чужеземных моряков. – Кому не нравлюсь?

Вольф не ответил, а только спросил:

– Ты на ладье когда-нибудь плавал?

Конрад покачал головой; он никогда ни на чем не плавал и не слишком к этому стремился.

– Мы поплывем в Прааг на ладье. Это лучше, чем идти пешком. – Вольф бросил взгляд на мокрую одежду Конрада. – Или плыть туда своим ходом. Пошли, нужно найти ладью Стефана, пока он не передумал. – И Вольф вскочил в седло.

Ладья стояла у причала возле верфи. Вольф завел на нее Миднайта, а Конрад чуть не волоком затащил по сходням упирающегося серого. Команда, с хохотом наблюдавшая за сценой, помогать ему не стала.

– Обсушись, – сказал Вольф, когда лошади были привязаны на палубе.

– А что будет в Прааге? – спросил Конрад, заворачиваясь в старое одеяло. – Мы будем сражаться со зверолюдьми?

По пути в Эренград Вольф много рассказывал ему об истории Империи и о том, что над ней вновь нависла угроза вторжения несметной армии чудовищ. Единственным препятствием на их пути был Кислев.

Если Кислев падет, то погибнет и вся Империя. Этого боялся Магнус Благочестивый двести лет назад. В те времена Кислев оказался в опасности, а Прааг уже был захвачен неприятелем, подошедшим с севера. Армия Империи немедленно пришла на помощь соседу, и демонские легионы были отброшены. В честь этой победы царь Алексис и император Магнус поклялись, что отныне их страны станут вечными союзниками.

А сейчас пришло время проверить эту клятву на прочность. Орды чудовищ вновь объединились и двинулись на Кислев, захватывая города, сжигая деревни, уничтожая все на своем пути. И если они захватят Кислев, путь на Империю им будет открыт.

– Император посылал войска на защиту Кислева, – сказал Конрад, когда они стояли на корме, наблюдая за жизнью порта, – так вы мне рассказывали.

– Совершенно верно.

– Значит, за этим вы сюда и отправились? И я с вами?

– Некоторым образом.

– Как это?

Вольф пожал плечами:

– Я мог бы предложить свои услуги Империи в войне против захватчиков. Я так уже делал, в молодости, когда был идеалистом. Но мне нужно думать и о своем будущем. Если уж я берусь рисковать жизнью, и даже больше чем жизнью, то должен быть уверен, что получу за это хорошую плату. Я профессиональный солдат, один из самых лучших, и привык, что мне хорошо платят за услуги. Я служу где хочу и когда хочу.

Конрад нахмурился, немного сбитый с толку.

– То есть вы здесь не для того, чтобы биться с тварями?

– Да, да! Кислев – богатая страна, но она еще не научилась правильно распоряжаться своим богатством. И все эти существа, которые рыщут у ее границ, – плохие торговцы, с ними нельзя иметь дело. Я здесь для того, чтобы положить этому конец. И ты тоже, Конрад. Мы будем бороться с захватчиками – и получать за это скромную компенсацию. Война делает некоторых людей богачами, парень, в смысле – плохих людей. Но она позволит разбогатеть и нам с тобой. Кроме того, мы воюем за правое дело. – Он улыбнулся, и его острые зубы сверкнули. – А знаешь, жизнь иногда бывает прекрасна.

Они поступили на службу на золотодобывающую шахту. Шахта находилась в горах Края Мира, возле ущелья Белые Ворота. Следы золотоносной руды находили в реке уже в течение нескольких столетий, но настоящую жилу обнаружили только полвека назад.

Хотя шахта находилась недалеко от человеческого жилья, она процветала – до тех пор, пока с Северных Пустошей на нее не начали совершать набеги чудовища, которых с каждым годом становилось все больше. Они приходили из страны снега и льда, где породивший их ад замерз и превратился в ледяную пустыню.

Эти набеги серьезно нарушали работу шахты, поэтому ее владельцы – включая самого царя – сформировали здесь армию наемных солдат.

Вольф уже когда-то служил в ней, но занимать столь низкое положение ему больше не хотелось. Он знал человека, который командовал местным гарнизоном, и спустя два месяца занял его место.

Нет, применять насилие ему не потребовалось; ему хватило слов. Вольф всего лишь намекнул на постоянные кражи и грабежи, которые не прекращались за годы службы его предшественника. Вольф сказал ему, что отставка лучше смерти, но сначала предложил назначить себя на его место.

Задача Вольфа заключалась не только и не столько в том, чтобы защищать шахту от набегов зверолюдей. Твари убивали людей, но золото их не интересовало. Главная угроза исходила от многочисленных разбойников и воров, которые грабили шахту и захватывали корабли с золотом. Кроме того, приходилось следить и за самими шахтерами, которые не отставали от воров: работая в шахте, они частенько присваивали себе найденные самородки.

Все это надлежало немедленно прекратить, поскольку Вольфу была обещана доля с прибыли шахты.

Большинство шахтеров составляли рабы и преступники, приговоренные к пожизненной каторге или смерти, ибо на шахте выживали очень немногие.

Впрочем, и стражники мало чем отличались от тех, кого они сторожили. У многих тоже были нелады с правосудием, поэтому бегство на север, за пределы цивилизации, было для них единственной возможностью избежать наказания. Они были плохо обученными солдатами и ждали от жизни еще меньше, чем рабочие.

Но были среди стражников и другие. Они пришли из армии Старого Света, потому что здесь всегда было опасно, здесь в любую минуту могла начаться война, а значит, здесь больше платили – тем, кто оставался в живых. В охрану шахты входили солдаты со всех концов Империи и даже из-за ее пределов.

Каждый из них был мастером по части смертоубийства, и Конрад у них многому научился.

Один свергнутый принц из города-государства Тайлин учил его, как уходить от ударов. Для искусного владения мечом требуется не только сила, здесь нужны ловкость, скорость и хитрость. Конрад научился вести поединок, как благородный воин, узнал рыцарские законы, которым необходимо следовать в поединке.

А один уличный боец из Бретонии, никогда и не слыхавший слово «честь», показал ему, как дерутся простолюдины, как использовать в драке все, что подвернется под руку.

Конрад оттачивал технику боя под руководством парня из Ниппона, который показывал ему, как убивать голыми руками – и ногами. Он научил Конрада драться с вооруженным противником и побеждать его. Это древнее искусство пришло с востока, где, казалось, каждая провинция имела свой стиль ведения рукопашного боя. Конрад вспомнил, как его подкинул в воздух моряк в Эренграде, – но тот владел этим искусством плохо и в итоге сам стал жертвой криса.

Применять в бою лук Конрад не любил, зато против арбалета не возражал, и тогда один наемник из Эсталианских королевств преподал ему урок стрельбы; воин из Аравии научил его высшему мастерству владения ножом, показав, как тот следует метать; здоровенный воин из Норски обучил владеть копьем и дротиком; рыцарь из Альбиона наставил в искусстве верховой езды; и еще многое, многое другое.

На шахте работали не только люди. В качестве горных мастеров здесь трудились дварфы. Они строили новые туннели и взрывали горные породы. Именно дварф научил Конрада владеть всеми видами топоров – от маленьких ручных топориков до огромных двуручных; дварф показал ему, как сражаться, держа в каждой руке по тесаку, а также продемонстрировал лучшие способы обращения с секирой.

Когда в одной стычке со зверолюдьми Конрад серьезно повредил правую руку, Вольф сказал:

– Какой толк от воина-правши, если она у него не работает? Запомни: в бою особо защищай правую руку.

Хотя Конрад по-прежнему оставался оруженосцем Вольфа, он не был его слугой. Вскоре они стали просто товарищами по оружию, хотя Вольф долго не хотел признавать этот факт.

– Как я ее буду защищать? – спросил Конрад, глядя на свою туго забинтованную руку. Ее лечил эльф, владевший искусством врачевания. Вольф ненавидел волшебство и всех волшебников, поэтому эльф-знахарь был единственным из них, кому было дозволено жить на шахте.

Конрад вспомнил, как в день их первой встречи его лечила Элисса, – но теперь он вспоминал о ней все реже…

Вольф рассмеялся и сказал:

– Драться каждый дурак умеет, здесь большого ума не требуется, даже наоборот. Но мы люди, у нас есть разум, и это отличает нас от животных – и от зверолюдей. Книги рассказывают нам о мире, мы их читаем и становимся умнее. Пока рука заживает, займись-ка делом. Будешь учиться читать и писать.

Конраду не очень-то хотелось учиться грамоте, но все же он нашел себе учителя. Это был Мэттью, студент из Праага, который приехал на шахту, чтобы подзаработать денег для продолжения образования.

Мэттью покинул Прааг на ладье, но по дороге его ограбили и вышвырнули за борт. После этого он шел пешком до шахты. Весь путь он проделал в одиночку, имея при себе только свайку, которую прихватил на ладье; Мэттью прибыл на шахту, пройдя кишащие зверолюдьми леса и пустоши. О его подвиге говорили еще несколько дней.

Конрад называл его Мэттью-свайка. На третье лето Конрад уже бегло читал и писал, а Мэттью сдал выпускной экзамен на должность адвоката. После этого он привез своему ученику специальный свиток – документ об окончании «школы», в котором говорилось, что Конрад показал себя как «способный школяр».

На первых уроках военного искусства Конрад начал учиться владеть и левой рукой – драться мечом или булавой, метать копье или кинжал.

– С полчищами зверолюдей можно воевать двумя способами, – говорил Вольф. – Либо ты имеешь хорошо обученную, дисциплинированную армию, как, например, в Альтдорфе или Миденхейме, либо твое войско – еще более дикое и необузданное, чем армия чудовищ, и каждый солдат воюет сам по себе.

Батальон Вольфа и состоял из воинов-одиночек, которые объединились только для того, чтобы противостоять ордам с севера. К сожалению, чем больше тварей они убивали, тем больше тех становилось.

– Мертвые у них воскресают, что ли? – говорил Конрад.

– Наконец-то ты начал что-то понимать, – ответил на это Вольф, и на этот раз было видно, что он не шутит.

Конрад учился убивать быстро и эффективно. Он не боялся остаться без работы. Сколько бы тварей он ни убил, на их месте немедленно появлялись новые.

Иногда наступали периоды бездействия, когда, томясь от скуки, Конрад занимался тем, что начищал мечи и доспехи – свои и Вольфа. А потом разведчики докладывали, что рядом бродит шайка монстров, – и скуки как не бывало.

И все же Конрад ни разу не видел ничего схожего с нападением на его деревню. Во время набегов тварей на шахту он не замечал ни единства в выборе цели, ни согласованности в их действиях.

Во время стычек зверолюди часто нападали на своих собратьев только потому, что те подворачивались им под руку. Или приканчивали и начинали пожирать раненых. Казалось, что у них вообще нет разума, что это машины для убийства.

По уровню развития твари находились на более низкой ступени, чем животные, поскольку были лишены чувства самосохранения: сотнями чудовища погибали ради того, чтобы убить одного человека.

Впрочем, у подобной тактики была и своя причина: жертвуя своими воинами, монстры отвлекали на себя солдат, проверяли надежность укреплений вокруг шахты.

Вольф называл их дикими и неорганизованными. Первое было верно, зато второе – не совсем. Иногда во время стычек Конрад замечал, что некоторые твари, стоя в отдалении, показывают своим сородичам, куда направлять удары.

У зверолюдей определенно была армия, в которой имелись военачальники.

И все же чаще они убивали только потому, что в этом был единственный смысл их жизни.

А Конрад уже знал, как нужно убивать их самих.

Миновало пять долгих зим.

Пять холодных, суровых, жестоких зим.

За которые Конрад стал холоднее, суровее, жестче.