Текст книги "Царь Каменных Врат"

– Еще как!

– Тебя никто не неволит идти с нами.

– Скажешь тоже! Я всегда подражал тебе. Не могу же я бросить тебя одного с надиром. А почему тот, другой, носит маску?

– Наверное, лицо попорчено. Он сражался на арене.

– Ну и что тут такого? Экое тщеславие!

– Ты сейчас всеми недоволен, как я погляжу, – усмехнулся Галанд.

– Я просто высказываю свои мысли. Вон те двое тоже странная парочка. – Парсаль кивнул на Муху и Белдера.

– А эти-то тебе чем не угодили? Ты их совсем не знаешь.

– Старик, похоже, хват.

– Ну а молодой?

– Он, сдается мне, и через туман дорогу не пробьет.

– Ну уж женщин-то ты, полагаю, судить не станешь?

– Нет, – улыбнулся Парсаль. – Их не за что судить. Тебе которая больше глянется?

Галанд потряс головой и хмыкнул:

– Уволь, братец.

– А мне черненькая, – не смутился Парсаль.

На ночлег они остановились в неглубокой пещере. Рения ела мало, а потом ушла одна поглядеть на звезды. Тенака пошел за ней, и они сели рядом, завернувшись в его плащ.

Он рассказывал ей об Иллэ, о Вентрии и о том, как красива пустыня. Говоря, он гладил ей руки и спину и целовал ее волосы.

– Не могу сказать, люблю я тебя или нет, – сказал он вдруг.

– Тогда не говори, – улыбнулась она.

– Тебя это не обидит?

Она покачала головой и поцеловала его, обняв за шею.

«Экий ты дурень, Тенака-хан, – подумала она. – Милый влюбленный дурачок!»

6

Чернокожий дрался азартно. Двух разбойников он уже свалил – оставалось пятеро. Он взмахнул цепью на железной рукоятке и захлестнул посох, которым размахивал высокий разбойник. Грабитель накренился вперед и попал под сокрушительный удар левой, сбивший его на землю.

Двое оставшихся побросали дубинки и выхватили из-за пояса кинжалы. Еще двое на мгновение скрылись в лесу и вернулись с луками.

Дело принимало серьезный оборот. Чернокожий пока еще никого не убил, но теперь все могло измениться. Он бросил свой кистень и достал из-за голенищ метательные ножи.

– Вам что, жизнь не дорога? – спросил он звучным басом.

– Думаю, что очень даже дорога, – раздался слева чей-то голос, и он обернулся. На опушке стояли двое мужчин – они целили в разбойников из луков.

– Вовремя, – усмехнулся чернокожий. – Они убили мою лошадь.

Тенака осторожно ослабил тетиву и вышел вперед.

– В жизни всякое случается, – сказал он черному и велел разбойникам: – Уберите-ка оружие. Бой окончен.

– Охота была руки марать, – пробурчал вожак, осматривая павших.

– Да живы они, живы. – Чернокожий убрал ножи и подобрал кистень.

Из леса донесся вопль. Вожак вскочил на ноги.

Из-за деревьев вышли Галанд, Парсаль и Белдер.

– Вы были правы, генерал, – сказал Галанд. – Там затаились еще двое.

– Вы убили их? – спросил Тенака.

– Нет. Дали по башке, и все тут.

– Ну, каких еще пакостей от вас ожидать? – Тенака повернулся к вожаку.

– Может, еще слово с меня возьмешь?

– А стоит оно чего-нибудь, твое слово?

– Как когда.

– Не трудись. Поступай, как тебе угодно. Но при следующей встрече вы все распрощаетесь с жизнью – вот тебе мое слово.

– Слово варвара, – сплюнул вожак.

– Вот-вот, – усмехнулся Тенака и вместе с Ананаисом вернулся в лес.

Валтайя уже развела огонь и разговаривала с Мухой. Рения с кинжалом в руке подошла к Тенаке, и он улыбнулся ей. Вскоре в лагерь вернулись все, кроме Галанда: он остался присмотреть за разбойниками.

Последним пришел чернокожий с двумя седельными сумами, перекинутыми через широкое плечо. Высокий и могучий, он был одет в облегающий камзол из голубого шелка и подбитый овчиной плащ. Валтайя никогда еще не видела таких людей, хотя и слышала рассказы о темнокожих, живущих далеко на востоке.

– Привет вам, друзья, – сказал он, скидывая свою поклажу. – Будьте благословенны!

– Поешь с нами? – предложил Тенака.

– Благодарю, но у меня – свои припасы.

– Куда путь держишь? – спросил Ананаис.

Чернокожий достал из сумки два яблока и вытер их о камзол.

– Я путешествую по вашей прекрасной стране без определенной цели.

– Откуда ты? – спросила Валтайя.

– Издалека, госпожа, – моя земля лежит за много тысяч лиг к востоку от Вентрии.

– Ты совершаешь паломничество? – спросил Муха.

– Можно и так сказать. Есть у меня одно дело – вот исполню его и вернусь домой, к своим.

– Как тебя зовут? – спросил Тенака.

– Боюсь, вам трудно будет произнести мое имя. Но один из разбойников окрестил меня по-своему, и мне понравилось. Можете называть меня Басурманом.

– А я – Тенака-хан. – И Тенака представил чернокожему остальных.

Ананаис протянул руку. Басурман пожал ее, и взгляды их встретились. Тенака посмотрел на них – оба высокие, могучие, с гордой осанкой. Точно два призовых быка, приглядывающихся один к другому.

– Хорош ты в своей маске, – сказал Басурман.

– Да. В ней я точно твой брат, чернокожий. – И оба добродушно хохотнули.

– Ну так и будем братьями, Ананаис!

Из лесу вышел Галанд.

– Они ушли на север и вряд ли вернутся, – доложил он.

– Хорошо! Все потрудились на славу.

Галанд сел рядом с братом. Рения подала знак Тенаке, и они вдвоем отошли от костра.

– В чем дело? – спросил он.

– Этот чернокожий вооружен до зубов. За голенищами он носит два ножа, в лесу оставил меч и два лука. Под трупом его коня лежит сломанный топор. Он один стоит целой армии.

– Так что же?

– Случайной ли была наша встреча?

– Думаешь, он нас выслеживал?

– Не знаю. Но он убийца, я это чувствую. Его паломничество как-то связано со смертью. И Ананаису он тоже не понравился.

– Не тревожься, – мягко сказал он.

– Я не надирка, Тенака, и не так слепо верю в судьбу.

– Это все, что тебя беспокоит?

– Нет. Взять хотя бы этих двух братьев: они нас не любят. Между нами нет настоящей близости – мы все чужие, нас свел вместе случай.

– Эти братья – сильные мужчины и хорошие воины. Уж в этом я знаю толк. Знаю я и то, что они относятся ко мне с подозрением, но тут уж ничего не могу поделать. Со мной так всегда было. Однако у нас общая цель, и со временем они приучатся доверять мне. Муха и Белдер? Не знаю, но вреда они нам не причинят. Что до Басурмана – если он охотится за мной, я убью его.

– Если сумеешь.

– Верно. Если сумею, – улыбнулся он.

– Тебя послушать – так все очень просто, а я думаю иначе.

– Ты все принимаешь слишком близко к сердцу. То ли дело надиры: они справляются с трудностями по мере их возникновения и ни о чем не беспокоятся.

– Никогда не прощу тебе, если ты позволишь убить себя.

– Тогда стереги меня, Рения. Я доверяю твоему чутью – это чистая правда. И насчет Басурмана ты права. Он убийца и, возможно, выслеживал нас. Любопытно посмотреть, что он теперь предпримет.

– Попросит, чтобы мы взяли его с собой.

– Да, но это само собой разумеется. Он чужой в нашей стране и один раз уже подвергся нападению.

– Лучше будет, если мы ему откажем. Мы и так уже слишком заметны с твоим громадным другом под черной маской. Не хватало только чернокожего в голубых шелках.

– Да уж. Боги – если они существуют – любят порой подшутить.

– Мне совсем не смешно, – сказала Рения.

Тенака очнулся от крепкого сна, широко раскрыв глаза, и страх коснулся его холодной рукой. Он встал. Луна светила ненатурально ярко, словно волшебный фонарь, и ветви деревьев раскачивались с шорохом, хотя никакого ветра не было.

Тенака посмотрел вокруг – все его спутники спали. Он опустил глаза – и остолбенел: его тело лежало на земле, завернутое в его одеяла. Тенаку пробрала дрожь.

Что это – смерть?

Из всех жестоких шуток, которые могла бы сыграть судьба…

Легкое дуновение, похожее на воспоминание о вчерашнем ветре, заставило его обернуться. На краю леса стояли шестеро в черных доспехах, с черными мечами в руках. Образовав полукруг, они двинулись к Тенаке. Он потянулся за своим мечом, но рука прошла сквозь рукоять, как сквозь туман.

– Ты обречен, – сказал безликий голос. – Дух Хаоса зовет тебя.

– Кто вы? – спросил Тенака и устыдился дрожи в своем голосе.

Черные рыцари ответили ему издевательским смехом.

– Мы – твоя смерть.

Тенака попятился.

– Ты не сможешь убежать. Даже с места не сдвинешься, – сказал голос.

Тенака застыл как вкопанный. Ноги не слушались его, а рыцари подходили все ближе.

Внезапно его охватил покой, и рыцари остановили свое медленное движение. Тенака оглянулся – рядом с ним стояли шестеро воинов в серебряных доспехах и белых плащах.

– Сюда, псы мрака! – сказал один из них.

– Мы придем, – ответил черный рыцарь. – Но не по твоему зову. – И черные один за другим отступили в лес.

Тенака, растерянный и испуганный, медленно обернулся, и серебряный воин опустил руку ему на плечо.

– Усни теперь. Исток защитит тебя.

И тьма укрыла Тенаку словно одеяло.

Утром шестого дня они вышли из леса на широкую равнину, простирающуюся от Скултика до Скодийских гор. Далеко на юге стоял город Карнак, и его белые шпили едва маячили на зеленом горизонте. Кое-где еще белел снег, но первая трава уже тянулась к солнцу.

Тенака, заметив дым, вскинул руку.

– Это не трава горит, – сказал Ананаис, заслоняя глаза от яркого солнца.

– Горит деревня, – заявил Галанд. – По нынешним временам дело обычное.

– Неладно живется на вашей земле. – Басурман сложил свою котомку и седельные сумки. К котомке были привязаны окованный медью щит из дубленой буйволиной кожи, лук из рога антилопы и колчан телячьей кожи.

– Твоего снаряжения достало бы на целый взвод «Дракона», – проворчал Ананаис.

– Оно мне дорого как память, – ухмыльнулся Басурман.

– Лучше нам в эту деревню не соваться, – сказал Муха. Его длинные волосы слиплись от пота – сказывался недостаток закалки. Он присел рядом с поклажей Басурмана.

Ветер переменился и принес стук лошадиных копыт.

– Всем рассредоточиться и залечь, – скомандовал Тенака, и все упали ничком в траву.

На пригорке показалась женщина – она бежала из последних сил, и золотистые волосы развевались у нее за спиной. На ней были зеленая шерстяная юбка и бурая шаль. На руках она держала отчаянно вопившего ребенка.

То и дело она в ужасе оглядывалась назад. За ней гнались конные, и до леса было еще очень далеко, но она все бежала и бежала – прямо на укрывшегося в траве Тенаку.

Ананаис выругался и встал. Женщина с визгом свернула влево – в объятия Басурмана.

Солдаты осадили лошадей. Их командир спешился. Бронзовые доспехи сверкали на солнце, поверх лат развевался дельнохский красный плащ.

– Спасибо за помощь, – сказал он, – хотя мы обошлись бы и без нее.

Женщина затихла и в отчаянии приникла головой к широкой груди Басурмана.

Тенака улыбнулся. Двенадцать солдат, одиннадцать из них – в седлах. Деваться некуда – придется отдать им женщину.

Но тут стрела вонзилась в шею ближнего всадника, и он свалился с седла. Тенака ошеломленно раскрыл глаза. Вторая стрела попала другому солдату в грудь – конь взвился на дыбы, всадник рухнул на землю. Быстро выхватив меч, Тенака вогнал его в спину обернувшегося к солдатам офицера.

Басурман оттолкнул от себя женщину, припал на колено и достал из-за голенищ ножи. Бросок – и еще двое солдат погибли, так и не успев унять своих лошадей. Тенака бросился вперед, вскочил в опустевшее седло и схватил поводья. Семеро солдат схватились за оружие, и двое напали на Басурмана. Тенака вихрем налетел на оставшихся пятерых. Одна лошадь упала, остальные с бешеным ржанием взмыли на дыбы. Меч Тенаки опустился, и еще одна стрела, просвистев мимо, вонзилась солдату в левый глаз.

Басурман выхватил из ножен короткий меч, упал и снова вскочил на ноги, когда оба всадника пронеслись мимо. Со всего размаху он вогнал клинок в бок одному из нападавших. Тот с воплем повалился наземь, а Басурман вскочил на его коня, выбил из седла второго и тут же, вслед за ним соскочив на землю, одним ударом сломал ему шею.

Рения отшвырнула лук и, сжимая в руке кинжал, бросилась к Тенаке, который вместе с Ананаисом бился против уцелевших солдат. Она вскочила на лошадь позади всадника и всадила ему кинжал между лопаток. Вскрикнув, он попытался обернуться, но Рения ударила его пониже уха. Шея хрустнула, и он свалился с коня.

Последние двое солдат повернули коней и поскакали обратно за пригорок. Но дорогу им заступили Парсаль и Галанд. Мгновение – и все было кончено.

– Ну и ну, – с широкой ухмылкой сказал Парсаль. – Ради такого стоило вернуться.

– Нам чертовски повезло – вот что я тебе скажу, – буркнул в ответ Галанд. Вытерев меч о траву, он взял обоих коней под уздцы и повел к остальным.

Тенака, скрывая гнев, крикнул Басурману:

– Ты здорово дерешься!

– Поупражняться никогда не мешает.

– Хотел бы я знать, кто пустил ту стрелу? – вскричал Ананаис.

– Чего уж там – сделанного не воротишь, – сказал Тенака. – Теперь нам лучше убраться отсюда. Предлагаю вернуться в лес и дождаться ночи. У нас теперь есть лошади, и мы быстро наверстаем упущенное.

– Нет! – закричала женщина с ребенком. – Мои родные. Мои друзья. Их убивают там, позади.

Тенака положил руки ей на плечи.

– Послушай меня. На мой взгляд, эти солдаты входили в полусотню – значит в твоей деревне орудуют около сорока человек. Их слишком много – мы ничем не сможем помочь.

– Мы могли бы попытаться, – сказала Рения.

– Молчать! – гаркнул Тенака. Рения изумленно раскрыла рот, однако умолкла. – Оставайся с нами, – Тенака повернулся к женщине, – завтра мы пойдем в твою деревню и сделаем все, что сможем.

– Завтра будет поздно!

– Думаю, мы так и так уже опоздали.

Женщина отшатнулась.

– Чего еще ждать от надира? – проговорила она сквозь слезы. – Но ведь среди вас есть и дренаи – пожалуйста, помогите мне!

– Если мы умрем, это ничему не поможет, – сказал Муха. – Пойдем с нами. Ты ведь спаслась – значит спаслись и другие. И как бы там ни было, деваться тебе все равно некуда. Пойдем, я посажу тебя на лошадь.

Все сели по коням и поехали к лесу. Позади кружило слетевшееся на добычу воронье.

Ночью Тенака позвал Рению, и они отошли от лагеря. За весь день они не обменялись ни единым словом.

Тенака, холодный и отчужденный, отвел ее на залитую лунным светом поляну.

– Это ты пустила стрелу! Никогда больше так не делай без моего приказа.

– Да кто ты такой, чтобы мне приказывать?

– Я Тенака-хан, женщина! Попробуй еще раз пойти мне наперекор – и я тебя прогоню.

– Они убили бы и женщину, и ребенка.

– Да. Но из-за тебя мы могли погибнуть все. Чего бы ты этим достигла?

– Но мы ведь не погибли. И ее спасли.

– Нам повезло. Бывает, что удача помогает солдату, но полагаться на нее нельзя. Это не просьба, Рения, это приказ: никогда больше так не делай!

– Я буду делать, что захочу!

Тенака залепил ей пощечину. Она рухнула наземь, но тут же вскочила, сверкая глазами и скрючив пальцы, как когти. В руке Тенаки блеснул нож.

– Ты способен убить меня? – прошептала она.

– Не задумываясь!

– А я тебя так любила! Больше жизни. Больше всего на свете.

– Будешь ты меня слушаться или нет?

– О да, Тенака-хан. Я буду тебя слушаться. До самой Скодии – а там я избавлю тебя от своего общества. – Она повернулась и пошла к лагерю.

Тенака спрятал кинжал в ножны и опустился на камень.

– Снова один, Тани? – спросил, выходя из-за деревьев, Ананаис.

– Я не хочу ни с кем разговаривать.

– Ты был суров с ней – и правильно. Но зашел чуть дальше, чем следовало, – ты ведь не убил бы ее на самом-то деле.

– Нет, не убил бы.

– И все-таки ты ее побаиваешься?

– Я уже сказал, что не хочу разговаривать.

– Но ведь это я, Ананаис, твой урод, который хорошо тебя знает. Не хуже кого другого. Ты думаешь, если нам грозит смерть, то для любви уже нет места? Не будь глупцом и наслаждайся тем, что имеешь.

– Не могу, – покачал головой Тенака. – Когда я пришел сюда, в мыслях у меня был один Цеска. А теперь я все больше думаю… ты знаешь, о чем.

– Как не знать. Но куда девались твои надирские устои? Пусть завтрашний день сам заботится о себе.

– Я надир только наполовину.

– Ступай поговори с ней.

– Нет. Лучше уж так.

Ананаис встал и сладко потянулся.

– Пойду-ка сосну немного.

Он вернулся в лагерь, где Рения с несчастным видом сидела у костра, и присел рядом с ней.

– Странно обстоит дело с некоторыми мужчинами, – сказал он. – В делах или на войне они гиганты и такие умники, что дальше некуда. А в любви точно дети. Женщины – дело иное: они видят ребенка, который спрятан в мужчине.

– Он чуть не убил меня, – прошептала Рения.

– И ты в это веришь?

– А ты?

– Рения, он любит тебя – и никогда не причинил бы тебе зла.

– Тогда зачем? Зачем он так сказал?

– Чтобы ты поверила. Чтобы возненавидела его и ушла.

– Значит, он своего добился.

– Очень жаль. И между нами… тебе не следовало пускать ту стрелу.

– Знаю! – отрезала она. – Нет нужды говорить мне об этом. Но я не могла допустить, чтобы они убили ребенка.

– Да. Я и сам бы не смог. – Ананаис взглянул поверх костра в ту сторону, где спала женщина. Черный Басурман сидел, прислонясь к дереву, и держал ребенка на руках. Дитя ухватило его пухлой ручонкой за палец, а Басурман что-то тихо и ласково говорил ему.

– Он умеет обращаться с детьми, правда? – сказал Ананаис.

– Да. И с оружием тоже.

– Он настоящая загадка. Но я слежу за ним.

Рения взглянула в ярко-голубые глаза под черной маской.

– Ты мне нравишься, Ананаис. По-настоящему.

– Любишь меня, люби и моих друзей. – Ананаис кивнул на высокую фигуру Тенаки-хана, идущего к месту ночлега.

Она потрясла головой и снова уставилась в огонь.

– Очень жаль, – снова сказал Ананаис.

Они въехали в деревню через два часа после рассвета. Галанд сходил на разведку и доложил, что солдаты уходят на юг, к далеким шпилям Карнака. Деревня выгорела дотла, из обугленных развалин поднимались столбы черного дыма. Мертвые тела валялись повсюду, а за околицей стояли десять крестов, на которых были распяты деревенские старейшины. Прежде чем прибить к перекладинам, их подвергали бичеванию, а после переломали им ноги, чтобы тела обмякли и воздух не проникал в легкие.

– Мы превратились в варваров, – прошептал Муха, отвернув коня. Белдер молча кивнул и тоже поскакал в зеленые луга за деревней.

Тенака спешился на площади, где лежало больше всего трупов – около тридцати женщин и детей.

– В этом нет никакого смысла, – повернулся он к Ананаису. – Кто же теперь будет работать на полях? Если такое творится по всей империи…

– Творится, – хмуро сказал Галанд.

Женщина с ребенком накинула на голову шаль и закрыла глаза. Басурман, подъехав к ней, взял у нее поводья.

– Мы подождем вас за деревней, – бросил он.

Валтайя и Рения последовали за ним.

– Странное дело, – покачал головой Ананаис. – Многие века дренаи давали отпор врагам, которые вторгались в страну, чтобы творить вот это. А теперь мы сами это делаем. Что за люди служат в нынешней армии?

– На такую работу всегда найдутся охотники, – сказал Тенака.

– Разве что среди вас, – буркнул Парсаль.

– Что это значит? – обернувшись к нему, вскричал Ананаис.

– Прекрати! – приказал Тенака. – Ты прав, Парсаль: надиры славятся своей яростью. Но это сделали не надиры и не вагрийцы. Ананаис верно сказал: мы сами поступаем так с собой.

– Забудьте о моих словах, генерал, – попросил Парсаль. – Это мой гнев говорил за меня. Поехали отсюда.

– Скажите мне вот что, – подал вдруг голос Галанд. – Прекратится это со смертью Цески или нет?

– Не знаю, – ответил Тенака.

– Его нужно истребить.

– Я не думаю, чтобы шестеро мужчин и две женщины могли сокрушить его империю. А ты?

– Несколько дней назад, – сказал Ананаис, – мужчина был всего один.

– Парсаль прав, поехали отсюда, – промолвил Тенака.

Но тут послышался детский плач, и четверо мужчин быстро принялись раскидывать трупы. Наконец они добрались до тела толстой старухи, обнявшей мертвыми руками девочку лет пяти. На спине женщины зияли три ужасные раны – должно быть, она заслонила собой ребенка. Но копье, пронзив ее, задело и девочку. Парсаль взял ребенка на руки и побледнел, увидев пропитанную кровью одежду. С девочкой на руках он вышел к остальным, ожидавшим за деревней, и Валтайя, подбежав, приняла у него его легкую ношу.

Девочку бережно опустили на траву, и тогда она открыла свои яркие голубые глазки.

– Я не хочу умирать, – прошептала она. – Пожалуйста! – Глаза закрылись снова, и женщина из деревни, приподняв девочке голову, взяла ее к себе на колени.

– Все хорошо, Алайя. Это я, Париза. Я вернулась, чтобы позаботиться о тебе.

Девочка слабо улыбнулась, но улыбка тут же сменилась гримасой боли. Путники молча смотрели, как отлетает ее жизнь.

– О нет! – воскликнула Париза. – Благие боги света, нет! – Ее собственный ребенок расплакался, и Басурман взял его на руки.

Галанд, отвернувшись, упал на колени. Парсаль подошел к нему, и Галанд поглядел на брата сквозь слезы, качая головой и не находя слов. Парсаль опустился на колени рядом с ним.

– Я знаю, брат, я знаю, – быстро проговорил он.

Галанд прерывисто вздохнул и достал свой меч.

– Клянусь всем святым и нечистым, всеми ползучими и летающими тварями: не знать мне покоя, пока эта земля не очистится от скверны. – Он поднялся на ноги и взмахнул мечом. – Я иду к тебе, Цеска! – проревел он, отшвырнул меч и побрел прочь, к маленькой роще.

– У него тоже убили дочь, – пояснил Парсаль. – Прелестное дитя… дитя смеха и радости. Он свое слово сдержит… а я не покину его. – Голос Парсаля стал хриплым, и он откашлялся. – Мы с ним люди маленькие – я даже в «Дракон» не сгодился, а он не вышел в офицеры. Но давши слово, мы его держим. Не знаю, чего хотите вы все, но те, что остались там, в деревне, – это мой народ, наш с Галандом. Они не богаты и не знатны – они мертвы. Та старуха умерла, спасая девочку, – и потерпела неудачу. Но она старалась… жизни не пожалела. Так вот, я тоже не пожалею! – Его голос дрогнул, и он, выругавшись, ушел вслед за братом.

– Ну, генерал, – сказал Ананаис, – что прикажешь своей армии из шести человек?

– Из семи, – поправил Басурман.

– Гляди-ка, да мы растем! – воскликнул Ананаис.

– Почему ты хочешь идти с нами? – спросил Тенака.

– Это мое дело – но цель у нас одна. Я проделал тысячи миль, чтобы увидеть, как падет Цеска.

– Похороним ребенка и отправимся в Скодию, – решил Тенака.

Весь долгий день они с осторожностью продвигались вперед. Галанд и Парсаль ехали по бокам отряда. Ближе к сумеркам над равниной внезапно разразилась буря, и путники укрылись в заброшенной башне на берегу бурного ручья. Они загнали лошадей на ближнее поле, на скорую руку собрали дров и расчистили нижний этаж башни. Старое четырехугольное строение когда-то вмещало двадцать солдат – эту сторожевую башню поставили здесь во времена Первой Надирской войны. В ней было три этажа, а с верхушки остроглазые караульщики некогда высматривали надирских или сатулийских всадников.

Около полуночи, когда все уснули, Тенака позвал Муху и по винтовой лестнице поднялся с ним на башню.

Буря ушла на юг, и на небе ярко светили звезды. Летучие мыши кружили, ныряя, вокруг, ночной ветер нес прохладу с заснеженного Дельнохского хребта.

– Как ты себя чувствуешь, Арван? – спросил Тенака, когда они укрылись от ветра под парапетом.

– Немного не в свой тарелке, – пожал плечами тот.

– Это пройдет.

– Я не воин, Тенака. Когда вы бились с солдатами, я лежал в траве и смотрел. С места сдвинуться не мог!

– Не в этом дело. Все произошло слишком внезапно – мы просто опомнились быстрее других, вот и все. Нас этому обучали. Возьми братьев: они сразу встали на том месте, где солдаты только и могли прорваться, и не позволили уцелевшим привести помощь. Я им этого не приказывал – но они бойцы и сами все знают. Вся стычка длилась от силы две минуты – что бы мог сделать ты?

– Ну, не знаю. Хотя бы достать меч. Помочь вам!

– Успеешь еще. Как обстоят дела в Дельнохе?

– Не знаю. Я уехал оттуда пять лет назад, а до того провел десять лет в Дренане.

– Кто там правит?

– Не Бронзовый Дом. Оррина отравили, и Цеска посадил на его место своего человека. Его зовут Матракс. А почему ты спрашиваешь?

– Мои планы изменились.

– Каким образом?

– Я собирался убить Цеску.

– А теперь?

– Теперь я задумал нечто еще более глупое. Я намерен собрать армию и свергнуть его.

– Ни одна на свете армия не сможет побороть полулюдов. Боги мои, приятель, – даже «Дракон» ничего не смог с ними поделать!

– В жизни ничто не дается легко, Арван. Но меня как раз этому и учили – командовать армиями. Сеять смерть и разрушение. Ты слышал, что сказали Парсаль и Галанд, – это верные слова. Человек должен выступать против зла там, где его видит, и вкладывать в эту борьбу все свои способности. А убийца из меня никудышный.

– Где же ты найдешь эту свою армию?

– Мне нужна твоя помощь, – улыбнулся Тенака. – Ты должен взять Дельнох.

– Ты серьезно?

– Еще как!

– Ты хочешь, чтобы я в одиночку взял крепость, которая дважды давала отпор надирским ордам? Но это безумие!

– Ты происходишь из Бронзового Дома. Подумай хорошенько. Способ есть.

– Если ты уже знаешь этот способ, почему тогда сам этого не сделаешь?

– Я не могу. Я из дома Ульрика.

– К чему такая таинственность? Скажи мне, что надо делать.

– Нет. По-моему, ты слишком дешево себя ценишь. Мы задержимся в Скодии и посмотрим, как там дела. А потом мы с тобой приведем армию.

Муха широко раскрыл глаза.

– Надирскую армию? – прошептал он, и кровь отхлынула от его лица. – Ты хочешь привести сюда надиров?

– Только в том случае, если ты возьмешь Дрос-Дельнох!