Текст книги "Жизнь с Раманой Махарши"

Несколько недель спустя я прознал, что Шанкарачарья из Канчипурама, совершавший одно из своих путешествий, планировал посетить мимоходом нашу деревню; тот самый Шанкарачарья, который направил Пола Брайтона к Бхагавану.

Рамана Махарши стал широко известен за пределами Индии в 1930-х, после того как Пол Брайтон, британский журналист, написал книгу-бестселлер об индийских святых и гуру, озаглавленную «Поиски в загадочной Индии». Брайтон приехал к Махарши по совету Шанкарачарьи из Канчипурама в 1930 году. Этот Шанкарачарья скончался в 1994 году в возрасте девяноста девяти лет, когда я готовил итоговый вариант этой книги.

Шанкарачарья Бхагаватпада, популяризатор адвайты, живший в IX в., основал пять матхов для распространения своего учения и поддержания ортодоксального индуизма. Один из них находится в южноиндийском городе Канчипураме. В каждом из этих матхов существует непрерывная линия учителей, которую можно проследить до первого Шанкарачарьи. Глава каждого из этих матхов принимает имя «Шанкарачарья», когда начинается период его управления. Тот, кого встретил Аннамалай Свами, широко известен как один из святых современной Индии.

Когда я услышал эту новость, то решил попытаться сделать так, чтобы Шанкарачарья ненадолго остановился в нашей деревне, чтобы я мог получить его даршан[16]16
  Даршан означает «ви́дение». В религиозном контексте «получить даршан» означает лицезреть храмовое божество или святого человека либо же быть лицезримым им.


[Закрыть].

Зная, что в этой процессии будет принимать участие большое количество людей и животных, я решил, что лучшим способом действий будет предлагать всем им пищу и воду. Если я буду делать это, то каждому придется останавливаться на несколько мгновений, чтобы принять мои подношения.

В назначенный день я приготовил большое количество пахты и канджи для брахманов, которые должны были сопровождать его. Я также запасся зеленью, чтобы кормить лошадей и слонов. Когда процессия приблизилась к деревне, я носился туда-сюда вдоль шеренги, раздавая листья зелени. Шанкарачарью несли в паланкине, но я не мог его разглядеть, потому как занавеси были опущены. Когда я предложил канджи людям, несшим его, они решили остановиться и съесть мое подношение. Это заставило Шанкарачарью приоткрыть занавеси, чтобы посмотреть, в чем причина заминки. Я немедленно простерся перед ним.

Он молча смотрел на меня в течение нескольких секунд и затем сказал: «Через одну милю я остановлюсь на отдых. Ты можешь прийти и навестить меня в том месте».

Где-то в миле от нашей деревни находился городок под названием Вепур. Я узнал от одного из его сопровождающих, что там организована бхикша (подаяние еды) и что Шанкарачарья остановится в Вепуре в муниципальной гостинице.

В нашей деревне жил субинспектор полиции, человек весьма набожный. Когда мы узнали, что Шанкарачарья остановился поблизости, оба мы отправились в Вепур повидаться с ним. Большое количество народу толпилось вокруг него, когда мы пришли, но мне, тем не менее, удалось пробраться настолько близко, чтобы коснуться его ног.

Сопровождающие его брахманы были недовольны, говоря: «Heбрахманы не должны прикасаться к нему», но Шанкарачарья заставил их замолчать, сказав: «Он брахмачари и садху, так что ничего страшного».

Брахмачари – ученик, давший обет безбрачия, посвятивший себя духовному обучению. Брахмачарья – одна из четырех традиционных индуистских ступеней жизни Сназываемых «ашрамами»). Когда обучение завершено, ученик, как правило, переходит на вторую ступень жизни – женатого главы семейства. Некоторые серьезные духовные искатели минуют эту стадию и всю свою жизнь остаются хранящими обет безбрачия садху.

Одна из основных обязанностей Шанкарачарьи заключается в поддержании и укреплении традиционных принципов ортодоксального индуизма. В 1920-х гг. это влекло за собой строгое соблюдение кастовых правил, диктующих, что физический контакт между брахманами и низшими кастами и париями ведет к духовному загрязнению. В восприятии многих людей садху и санньясины выходят за пределы кастовой иерархии, так что подобное загрязнение им не грозит.

В наши дни правила межкастового взаимодействия вышли из широкого употребления, хотя некоторые приверженные традиции брахманы по-прежнему практикуют их.

Поскольку Шанкарачарья, как казалось, благоволил мне, я попросил его инициировать меня и дать мне упадешу (духовное наставление). Он дал мне мантру «Шивая Нама» для повторения и также велел написать ее один лакх (сто тысяч) раз. Успешно завершив свою миссию, я вернулся в деревню и принялся следовать его наставлению. Я купил несколько тетрадей и заполнил их мантрой. После этого я выполнил джапу (непрерывное повторение) мантры и, кроме того, начал медитировать на нее.

Как-то, в 1928 году, когда мне был двадцать один год, через нашу деревню проходил странствующий садху. Он дал мне копию «Упадеши Ундияра», содержащую фотографию Шри Раманы Махарши. Как только я увидел эту фотографию, то почувствовал, что это мой Гуру. Одновременно у меня возникло сильнейшее желание отправиться к нему.

«Упадеша Ундияр» – это состоящая из тридцати стихов философская поэма, написанная Раманой Махарши на тамильском. Впервые она была опубликована в 1927 году, где-то за год до того, как ее увидел Аннамалай Свами. «Упадеша Сарам» – санскритский перевод Шри Раманы той же работы. Некоторые английские переводы, появившиеся под названием «Упадеша Сарам» – по сути переводы «Упадеши Ундияра», оригинальной тамильской работы.

Той же ночью мне приснился сон, в котором я увидел Раману Махарши, идущего от подножия склонов Аруначалы к старому холлу. На его пороге он омыл ноги водой, которую носил с собой в специальном сосуде. Я приблизился к нему, простерся к его ногам и почти лишился чувств, поскольку потрясение мое от полученного даршана оказалось слишком сильным. Пока я лежал на земле с открытым ртом, Бхагаван лил в него воду из своего сосуда. Помню, пока лилась вода, я все повторял: «Махадева, Махадева» (одно из имен Шивы). Прежде чем развернуться и выйти из холла, Бхагаван пристально посмотрел на меня несколько секунд.

«Холлом», или «старым холлом», называют строение, в котором Шри Рамана жил иучил между 1928 и 1940 гг. Бхагаван – санскритское слово, означающее «Господь». Большинство последователей обращались к Шри Рамане «Бхагаван». Они именовали его так и тогда, когда говорили о нем в третьем лице.

Проснувшись на следующее утро, я решил, что должен немедленно отправиться к Бхагавану и получить его даршан. Сообщив родителям о том, что планирую покинуть деревню, я пошел в Баджан Матх, чтобы попрощаться со всеми. Некоторые начали плакать, поскольку подозревали, что я не вернусь. Я попросил у них разрешения покинуть их и, получив его, в тот же вечер ушел из деревни. Я больше никогда не возвращался назад. Некоторые верующие, понимая, что у меня нет никаких средств для жизни, собрали немного денег и отдали их мне в качестве прощального подарка.

Я решил проделать двадцать пять миль до соседнего города под названием Уллундерпеттай, так как слышал, что оттуда шел поезд в Тируваннамалай – город, в котором жил Рамана Махарши. Однако прежде чем я начал путешествие, через деревню проехала колонна повозок, запряженных волами, направляющаяся в Уллундерпеттай. Верующие селяне договорились с одним из возниц о том, что он захватит меня с собой. Поездка длилась всю ночь, но я был слишком возбужден, чтобы спать. Всю ночь я провел, сидя в повозке, думая о Бхагаване.

В Уллундерпеттае я разделил еду с возницами, прежде чем сесть в поезд на Тируваннамалай. Поначалу я хотел отправиться прямо туда, но когда один из пассажиров поведал о том, что Шанкарачарья остановился неподалеку от одного из городов, через которые шел поезд, я решил сначала повидаться с ним и получить его благословение. Я сошел в Тирукойлуре (в пятнадцати милях к югу от Тируваннамалая) и добрался до Пудупа-лаяма, деревни, в которой остановился Шанкарачарья. Я нашел его, выполнил перед ним намаскарам и сказал, что получил его даршан в Вепуре.

Намаскарам – это либо простирание, либо жест почтения, при котором ладони рук складывают вместе таким образом, что большие пальцы касаются грудной кости. На протяжении всей книги это понятие будет употребляться в первом значении.

Шанкарачарья внимательно смотрел на меня несколько секунд. Затем с улыбкой узнавания сказал: «Да, я помню тебя». «Я на пути к Рамане Бхагавану, – сказал я ему. – Пожалуйста, дай мне свое благословение».

Шанкарачарья, казалось, был очень доволен слышать эту новость. «Очень хорошо!» – воскликнул он. Он повернулся к одному из своих сопровождающих и велел ему дать мне еды. После того как я закончил есть, Шанкарачарья насыпал на тарелку немного вибхути и прикрыл сверху ладонями, чтобы освятить его. Затем он поместил на тарелку половину кокоса и одиннадцать серебряных монет и вручил ее мне. Я взял деньги, вибхути и кокос и вернул ему тарелку. Чувствуя, что теперь я получил благословение, которого искал, я простерся перед ним, покинул деревню и продолжил свой путь в Тируваннамалай.

Когда я прибыл в Тируваннамалай, мне сказали, что там находится другой великий святой по имени Шешадри Свами и что очень благоприятно получить его даршан, прежде чем отправиться дальше, в Шри Раманашрамам – ашрам, где жил Рамана Махарши.

Шешадри Свами, подобно Рамане Махарши, приехал к Аруначале в юности и оставался там до конца своей жизни. Бродя по городу Тируваннамалай, он обычно вел себя столь эксцентрично, что многие считали его сумасшедшим. Однако он восстановил свою репутацию в глазах окружающих, обнаружив удивительное количество сверхъестественных способностей, которыми он охотно щеголял. Хотя некоторые из его способностей использовались традиционным путем вроде проведения чудесных исцелений, сам он был более склонен демонстрировать их причудливым и непредсказуемым образом. Например, порой в качестве благословения он крушил торговые лавки на тируваннамалайском базаре. Хозяева лавок приветствовали его разрушительное поведение, ибо по опыту знали, что ущерб будет многократно возмещен в последующие недели либо посредством огромного роста доходов, либо возвращением давно забытых долгов.

Когда в 1896 году Рамана Махарши приехал в Тируваннамалай, Шешадри Свами одним из первых признал его величие. Он стремился защитить Бхагавана от лишних волнений и порой называл его своим младшим братом. Бхагаван питал к Шашадри Свами огромное уважение. После того как Аннамалай Свами рассказал Бхагавану о своей встрече с Шешадри Свами (которой посвящено несколько абзацев в воспоминаниях Аннамалая Свами), Бхагаван заметил: «В этом городе нет ни одного места, где бы не побывал Шешадри Свами, но он никогда не попадал в ловушку к майе (иллюзии)».

Шешадри Свами скончался в 1929 году, спустя несколько месяцев после прибытия в Тируваннамалай Аннамалая Свами. Его самадхи, до сих пор привлекающее толпы людей, находится в четырехста метрах от Шри Раманашрамама.

В своих воспоминаниях об их встрече Аннамалай Свами упоминает о том, что они встретились в мандапаме. Мандапам – индуистское архитектурное сооружение, как правило, зал, обрамленный каменными колоннами. У мандапама всегда есть крыша, но, как правило, отсутствуют стены.

Шешадри Свами не обитал в определенном месте, но мне вскоре удалось обнаружить его в мандапаме, который находился рядом с главным храмом. Найти его было легко, поскольку перед мандапамом толпилось около сорока-пятидесяти человек, ожидающих его выхода. По всей видимости, он заперся изнутри. Когда я заглянул в одно из окон, то увидел, что он без остановки ходит кругами вокруг одной из внутренних колонн. Проделав это около десяти минут, он вышел, сел на камень и скрестил ноги. Я принес ладду[17]17
  Большая шарообразная сладость.


[Закрыть], которую намеревался поднести ему, но замешкался, не зная, что с ней делать. Шешадри Свами, должно быть, почувствовал мою нерешительность, поскольку взглянул на меня и жестом велел положить ладду на землю перед ним.

Было очевидно, что Шешадри Свами некоторое время жевал орех бетеля[18]18
  Бетель – твердый темно-красный орех. Считается, что его сок помогает пищеварению. Его часто едят вместе с вспрыснутыми лаймом зелеными листьями. В такой комбинации он называется «паном».


[Закрыть].

Смесь красного сока и слюны капала у него изо рта, стекая по бороде и падая на землю. Шешадри Свами поднял мою ладду, смочил ее смесью слюны и бетеля, повисшей у него на бороде, и швырнул ее на близлежащую дорогу. Когда она развалилась на части, толпа бросилась собирать их в качестве прасада. Мне тоже удалось подобрать и съесть кусочек.

Все, что преподносится божеству или святому человеку, становится прасадом, когда возвращается к дарителю или раздается людям. Еда – наиболее распространенная форма прасада.

Группа местных людей была рассержена на Шешадри Свами. Он утихомирил их, швырнув в их сторону несколько камней. Эти камни, вместо того чтобы пролететь по обычной траектории, подскочили и протанцевали над их головами, подобно бабочкам. Люди, в которых он бросил камни, испугались и бросились прочь. Им явно не хотелось связываться с человеком, обладавшим сверхъестественными силами такого уровня.

Когда я вернулся и снова встал рядом с Шешадри Свами, он начал кричать на меня весьма оскорбительным образом: «Этот дурак приехал в Тируваннамалай! Тупица! Зачем он здесь?»

В таком духе он продолжал некоторое время, давая понять, что я лишь потратил свое время, приехав в Тируваннамалай. Я подумал, что совершил какой-то ужасный грех, раз великий святой оскорбляет меня таким образом. Я расплакался, поскольку решил, что меня прокляли.

В какой-то момент человек по имени Маникка Свами, помощник Шешадри Свами, подошел ко мне и утешил со словами: «Твой приезд в Тируваннамалай будет успешным. Ты получишь все, ради чего приехал сюда. Такова манера Шешадри Свами давать благословение. Оскорбляя людей, на самом деле он благословляет их».

Маникка Свами затем отвел меня в отель, которым владел приверженец Шешадри Свами.

Он сказал хозяину: «Шешадри Свами только что дал свое благословение этому человеку. Пожалуйста, накорми его бесплатно».

Я не был особенно голоден, но уступил просьбе хозяина и поел. Когда я съел достаточно для того, чтобы угодить ему, то встал и прошагал оставшееся расстояние к Шри Раманашрамаму.

Я добрался туда где-то в час дня. Когда я подошел к холлу, часть сна, который приснился мне в деревне, вновь повторилась в реальности. Я увидел, как Бхагаван спустился вниз по холму, пересек ашрам и задержался у входа в холл, омывая ноги водой из своего камандалу (сосуда с водой). Затем он вошел внутрь. Я окропил голову небольшим количеством этой воды, сделал несколько глотков и тоже вошел внутрь, чтобы встретиться с ним. Бхагаван сидел на своем диване, в то время как его служитель по имени Мадхава Свами вытирал ему ноги куском ткани. Несколько минут спустя Мадхава Свами ушел, оставив меня в холле наедине с Бхагаваном. Я купил для него небольшую упаковку изюма и сахарных конфет. Положив их на столик, стоявший рядом с софой Бхагавана, я простерся перед ним. Когда я встал, то увидел, что Бхагаван пробует мое подношение. Глядя, как он глотает, я подумал, что мое подношение отправилось прямо в желудок Шивы.

Я сел, а Бхагаван в течение десяти-пятнадцати минут пристально смотрел на меня, не говоря ни слова. Меня охватило огромное чувство физического облегчения и расслабления, пока Бхагаван смотрел на меня. Я почувствовал, как чудесная прохлада наполнила мое тело. Словно я погрузился в прохладный водоем после пребывания на жарком солнце.

Я попросил разрешения остаться, что было охотно позволено. Мне предоставили маленькую хижину, и первую неделю я жил в ней в качестве гостя ашрама. В течение тех первых дней я либо собирал цветы для пудж, проводимых в ашраме, либо просто сидел в холле рядом с Бхагаваном.

Дни шли, а я все сильнее и сильнее убеждался в том, что Бхагаванмой Гуру. Ощущая настойчивую потребность осесть в ашраме, я спросил Чиннасвами, младшего брата Бхагавана, могу ли я работать в ашраме. Чиннасвами одобрил мою просьбу и сказал, что я могу служить помощником Бхагавана. В то время Мадхава Свами один выполнял эту работу.

Чиннасвами сказал мне: «Мадхава Свами – единственный служитель в данный момент. Всякий раз, когда он будет покидать холл или удаляться на отдых, тебе следует оставаться с Бхагаваном и заботиться обо всех его нуждах».

Где-то спустя десять дней после моего приезда я спросил Бхагавана: «Как избежать страдания?». Это был мой первый духовный вопрос, заданный ему.

Бхагаван ответил: «Знай и всегда держись Я. Не придавай значения телу и уму. Отождествлять себя с ними и есть страдание. Погрузись глубоко в Сердце, источник бытия и покоя, и упрочься в нем».

Затем я спросил его, как мне достичь реализации Я, и он дал мне похожий ответ: «Если ты прекратишь отождествлять себя со своим телом и будешь медитировать на Я, которым ты уже являешься, ты сможешь достичь Я-реализации».

Пока я размышлял над этими высказываниями, Бхагаван удивил меня, сказав: «Я ждал тебя. Все думал, когда же ты придешь».

Будучи новичком, я все еще слишком робел перед ним, чтобы поддержать разговор и спросить, откуда он знал или как долго он ждал. Тем не менее я пришел в восторг, услышав такие слова, поскольку они подтверждали то, что остаться с ним было моим предназначением.

Несколько дней спустя я задал другой вопрос: «Ученые придумали и изобрели самолет, который может перемещаться по небу на огромной скорости. Почему бы тебе не создать и не дать нам духовный самолет, в котором мы смогли бы быстро и легко пересечь море самсары?»

Самсара – кажущийся бесконечным цикл рождения и смерти через различные инкарнации. Ее также можно толковать какмирскую иллюзию или вовлеченность в мирские дела.

«Путь самоисследования, – ответил Бхагаван, – и есть тот самый самолет, который тебе нужен. Он прямой, быстрый и доступный. Ты уже движешься очень быстро навстречу реализации. Это только твоему уму кажется, что движения нет. В былые времена, когда люди впервые начали ездить на поездах, некоторые из них думали, что деревья и окрестности движутся, а сам поезд стоит на месте. С тобой та же история. Твой ум заставляет тебя верить, что ты не движешься навстречу Я-реализации».

С философской точки зрения учение Бхагавана относится к индийской школе мысли, известной как адвайта-веданта. (Сам он, однако, говорил, что его учение возникло в результате его собственного переживания, а не всего того, что он слышал или читал). Бхагаван, как и другие учителя адвайты, учит, что Я (Атман), или Брахман, – единственная существующая реальность и что все феномены – это неделимые проявления, или видимости, внутри нее. Окончательная цель жизни, согласно Бхагавану и другим учителям адвайты, – выйти за пределы иллюзии того, что ты – отдельная личность, функционирующая посредством тела и ума в мире отделенных, взаимодействующих между собой объектов. Однажды достигнув этого, ты осознаешь, чем на самом деле являешься: имманентным бесформенным сознанием. Этого окончательного состояния осознавания, известного как Я-реализация, можно достичь, с точки зрения Бхагавана, практикуя технику, называемую им самоисследованием.

Стоит дать несколько более детальное объяснение этой техники, поскольку она неоднократно упоминается в повествовании Аннамалая Свами. Нижеследующее объяснение суммирует практику и теорию, стоящую за ней. Оно взято из книги «Не ум – я есть Я», с. 14–15. Основное положение Шри Раманы заключалось в том, что индивидуальное «я» – не более чем мысль, или идея. Он говорил, что эта мысль, которую он называл «я»-мыслью, возникает в месте, называемом Сердечным центром, которое, по его определению, находится с правой стороны грудной клетки человеческого тела. Оттуда «я»-мысль поднимается к мозгу и отождествляет себя с телом: «Я – это тело». Затем она создает иллюзию того, что существует ум, или индивидуальное «я», которое обитает в теле и контролирует все мысли и действия. В итоге «я»-мысль отождествляет себя со всеми мыслями и ощущениями, возникающими в теле. К примеру, «я» («я»-мысль) делаю это, «я» думаю это, «я» чувствую себя счастливым и т. д. Таким образом, идея о том, что ты – отдельная личность, создается и поддерживается «я»-мыслью и ее привычкой постоянно привязывать себя ко всем возникающим мыслям. Шри Рамана утверждал, что можно остановить этот процесс, лишив «я»-мысль всех мыслей и ощущений, с которыми она, как правило, отождествляет себя. Шри Рамана учил, что эта «я»-мысль по сути нереальная сущность и что только кажется, будто она существует, когда она отождествляет себя с другими мыслями. Он говорил, что если суметь разорвать связь между «я»-мыслью и мыслями, с которыми она себя отождествляет, то сама «я»-мысль утихнет и в конце концов исчезнет. Шри Рамана считал, что это возможно, если держаться «я»-мысли, внутреннего ощущения «я», или «я есть», и исключить все прочие мысли. В качестве вспомогательного средства для удержания внимания на внутреннем ощущении «я» он рекомендовал постоянно задавать себе вопрос «Кто я?» или «Откуда появилось это „я“?». Он говорил, что если научиться удерживать внимание на внутреннем ощущении «я» и исключить все остальные мысли, то «я»-мысль начнет погружаться в Сердечный центр.

Согласно Шри Рамане, это то, что ученик может выполнить самостоятельно. Когда он освобождает свой ум от всех мыслей, за исключением «я»-мысли, сила Я втягивает «я»-мысль обратно в Сердечный центр и в конце концов разрушает ее, так что она никогда больше не возникает. Это момент Я-реализации. Когда она происходит, ум и индивидуальное «я» (оба они приравнивались Шри Раманой к «я»-мысли) уничтожаются навсегда. И тогда остается только Атман, или Я. Следующий практический совет был записан самим Бхагаваном в 1920-е годы. Взятый из «Будь тем, кто ты есть», он содержит в себе суть учения. Всем вновь прибывшим рекомендовалось прочитать эссе (озаглавленное «Кто я?»), из которого взят этот отрывок. Оно было выпущено отдельной брошюрой, и Бхагаван убедил управляющего ашрамом продавать ее задешево на многих языках, чтобы все новички имели доступное и заслуживающее доверия краткое изложение его практического учения.

Ум утихнет только путем исследования «Кто я?». Мысль «Кто я?», уничтожая все прочие мысли, в итоге сама будет уничтожена, подобно палке, используемой для поддержания погребального костра. Когда возникают другие мысли, следует, не пытаясь завершить их, спросить себя: «У кого они возникли?» Насколько важно, какое количество мыслей возникло? Если в момент появления какой-либо мысли внимательно исследовать вопрос «У кого она возникла?», то ответом будет «У меня». Если затем спросить себя: «Кто я?», ум вернется к своему источнику, и мысль, которая появилась, так же исчезнет. Если постоянно практиковать это, сила, позволяющая уму пребывать в своем источнике, будет возрастать.

В последующие годы у меня было множество других духовных разговоров с Бхагаваном, но основной его посыл никогда не менялся. Он всегда заключался в следующем: «Проводи самоисследование, прекрати отождествлять себя с телом и попытайся осознать Я, которое есть твоя истинная природа».

До этих ранних разговоров я потратил много часов на тщательное проведение пудж и ануштан. Когда я спросил Бхагавана, стоит ли мне продолжать выполнять их, он ответил: «Тебе больше не нужно выполнять ни одну из этих пудж. Если ты будешь практиковать самоисследование, одного этого будет достаточно».

Мои обязанности помощника были весьма простыми, и вскоре я уже полностью освоил их. Когда приверженцы приносили подношения, я возвращал им некоторую их часть в качестве прасада. Я также должен был следить за тем, чтобы мужчины сидели с одной стороны холла, а женщины – с другой. Когда Бхагаван выходил, один из помощников шел с ним, а другой оставался, чтобы убраться в холле. Мы должны были держать в чистоте ткани, покрывавшие его софу, стирать его одежду; ранним утром мы грели воду для его ванны; и, если он уходил на прогулку в течение дня, один из нас всегда сопровождал его.

Одежда Бхагавана состояла из каупины и дхоти. Чаще всего он носил только каупину – полосу ткани, закрывавшую гениталии и центральную часть ягодиц. Ее поддерживала другая полоса ткани, завязывавшаяся вокруг талии. Иногда, если было холодно, он оборачивался в дхоти. Дхоти – отрезы ткани, которые обычно носят как юбку. Бхагаван предпочитал носить свою таким образом, чтобы она закрывала тело от подмышек до бедер. Прибыв в 1896 году в Тируваннамалай, Бхагаван выкинул все свои пожитки, включая одежду. Обычную одежду он никогда больше не носил.

Бхагаван обычно совершал короткие прогулки три раза в день. Иногда он шел в Палакотту, место, примыкавшее к Шри Раманашрамаму, где жили некоторые из его последователей, иногда отправлялся к нижним склонам Аруначалы.

Он прекратил ходить на гири прадакшину в 1926 году, но продолжал время от времени совершать длительные прогулки.

Хождение по часовой стрелке вокруг человека или объекта в качестве акта почитания или богослужения называется «прадакшина». Гири означает «холм» или «гора». В данном контексте гири прадакшина означает хождение вокруг горы Аруначала. Вокруг основания горы идет тропа длиной восемь миль. Тысячи последователей регулярно пользуются этим маршрутом для выполнения гири прадакшины.

Помню, как дважды ходил с ним на озеро Самудрам, расположенное в миле к юго-западу от ашрама. Один раз мы отправились туда во время разлива, в другой раз – когда открылась соседняя водонасосная станция. Однажды я сопровождал его в лес рядом с Катту Шива Ашрамом, где-то в двух милях от ашрама. В тот день с нами пошел Ганапати Муни, потому как Бхагаван хотел показать ему необычное дерево, росшее там. Специально ради этой прогулки мы незаметно выскользнули из ашрама, пока все дремали после обеда. Если бы нас заметили, все присутствующие в ашраме попытались бы последовать за нами. Бхагаван всегда наслаждался своими прогулками. Он говорил, что если не будет гулять по холмам хотя бы раз в день, то его ноги одеревенеют и начнут болеть.

Бхагаван спал всего по четыре-пять часов в сутки. Это означало длительную многочасовую работу для его помощников, поскольку один из нас всегда должен был выполнять свои обязанности, пока он бодрствовал. Он никогда не спал после обеда в отличие от большинства своих последователей. Бхагаван часто использовал это спокойное время дня, чтобы накормить живших в ашраме животных или обойти его, осматривая все ведущиеся строительные работы.

Бхагаван, как правило, ложился спать около го вечера, но обычно в час ночи вставал в туалет. Вернувшись, он часто сидел полчаса или около часа, прежде чем снова уйти спать. Затем, где-то в три-четыре утра, он просыпался и шел на кухню резать овощи.

Его ночные походы в туалет превратились в нечто вроде ритуала как для самого Бхагавана, так и для его помощников. Когда он просыпался, помощник должен был принести камандалу Бхагавана, наполнить ее горячей водой и подать ему. Вода разогревалась на кумутти (угольной жаровне), которая всегда стояла рядом с кроватью Бхагавана. Помощник затем должен был подать Бхагавану его трость и фонарь, открыть ему дверь и последовать за ним в ночь. Бхагаван обычно шел к месту, где сейчас находится самадхи Муруганара (могила и гробница), поскольку в те времена у нас не было пристойных туалетов. Когда он возвращался, помощник должен был вытереть ноги Бхагавана куском ткани.

Бхагаван никогда не будил своих помощников. Это было их обязанностью – проснуться и собраться к часу ночи. Однажды я не сумел проснуться, потому что мне приснился сон, в котором я пробудился в час ночи и исполнил все описанные выше обязанности. В конце сна я вернулся в постель, довольный, что выполнил свою работу. Я проснулся позднее, услышав, как Бхагаван один вернулся в холл. Я извинился за то, что проспал, и сказал Бхагавану, что мне снилось, будто я выполнил всю работу для него и снова отправился спать.

Бхагаван посмеялся и сказал: «Работа, которую ты проделал для Свами во сне, предназначена только для меня».

Когда я впервые появился в ашраме, в округе все еще водились леопарды. Они редко приходили в ашрам, однако ночью часто посещали место, куда Бхагаван уходил справлять нужду. Помню, как-то раз во время одного из его ночных выходов ему повстречался этот зверь. Бхагаван абсолютно не испугался, просто посмотрел на леопарда и сказал: «Пода (Уходи!)». И леопард просто ушел.

Вскоре после своего прихода я получил от Бхагавана новое имя. Моим настоящим именем было Селлаперумал. Однажды Бхагаван между делом заметил, что я напоминаю ему человека по имени Аннамалай Свами, который был его помощником в Скандашраме. Он начал использовать это имя в качестве прозвища для меня. Когда его приверженцы услышали это, все они последовали его примеру, и за пару дней мое новое имя прочно закрепилось за мной.

Бхагаван жил в Скандашраме, на восточных склонах Аруначалы, с 1916 по 1922 гг. Аннамалай Свами скончался там во время вспышки чумы в 1922 году.

Спустя две недели после того как я стал помощником, сборщик налогов из Веллора пришел на даршан к Бхагавану. Его звали Ранганатан, и он принес большую тарелку сладостей в качестве подношения для Бхагавана. Бхагаван попросил меня раздать сладости всем в ашраме, включая тех, кого не было в холле. Раздавая сладости людям снаружи холла, я пришел туда, где никто не мог меня увидеть, и втайне поглотил двойную порцию того, что предлагал каждому. Когда раздача закончилась, я вернулся в холл и поставил тарелку под кровать Бхагавана.

Бхагаван посмотрел на меня и сказал: «Ты съел в два раза больше, чем каждый?»

Я был поражен, поскольку был уверен, что никто не мог видеть меня за этим занятием. «Я сделал это, когда никто не смотрел. Откуда Бхагаван знает?»

Бхагаван не ответил. Этот случай заставил меня понять, что спрятать что-либо от Бхагавана невозможно.

С тех пор я стал непроизвольно думать, что Бхагаван всегда знает, чем я занимаюсь. Это новое знание сделало меня более бдительным и более внимательным к своей работе, поскольку мне не хотелось вновь совершить подобную оплошность.

В работу помощника также входила защита Бхагавана от эксцентричных и пребывающих в заблуждениях последователей. Я очень ясно помню один такой случай. Юноша лет двадцати появился в холле в одной набедренной повязке. Объявив всем, что тоже является джняни, он подошел и сел на софу рядом с Бхагаваном. Бхагаван ничего не сказал на это, но вскоре после того поднялся и вышел из холла. Пока его не было, я воспользовался возможностью выгнать самозванца. Все мы, находящиеся в холле, были раздражены его высокомерием и самонадеянностью, и должен признаться, что обошелся с ним достаточно грубо, выставляя его за дверь. Я также запретил ему снова возвращаться в холл. Когда покой в конце концов был восстановлен, Бхагаван вернулся в холл и занял свое обычное место на софе.