Текст книги "Убийство"

В конце бойлерной была вторая дверь. Без ручки. Выглядела так, будто ею не пользовались уже много лет.

Майер достал платок, надавил на металлическую дверь. Просунул голову, посветил фонариком.

Сюда приходили подростки. У его ног виднелись остатки самокрутки, втоптанные в пол. Пивные банки. И…

Майер присвистнул. Упаковка от презервативов, надорванная и пустая.

Какой-то шум послышался позади. В основном помещении подвала что-то происходило. Неважно.

Вытащил мобильник, набрал ее номер и стал говорить, не дожидаясь, пока она ответит:

– Думаю, вам стоит взглянуть на это, Лунд.

Тишина в трубке – сигнал не проникал в эти бетонные глубины здания гимназии.

– На что?

Майер чуть не подпрыгнул от неожиданности. В лицо ему ударил луч, затем быстро опустился на пол.

– Вы превысили скорость. Признайтесь, Лунд. Вы такой же нарушитель, как я.

Она не отвечала. Просто смотрела на то, что уже видел он: грязный матрас на полу. Пятна крови в углу. Пятна крови на серой облупленной стене.

На потрескавшейся штукатурке закутка в подвале гимназии стали проявляться отпечатки пальцев. Сотрудники в белых костюмах помечали, рисовали, фотографировали. Лунд беседовала по телефону: уговаривала Марка, чтобы он делал уроки, начал заниматься шведским.

– Я могу задержаться. Бабушка тебе поможет.

Проходя через холл гимназии, она остановилась рассмотреть цветы и фотографии на маленьком алтаре, установленном возле раздевалки в память Нанны.

– Да, хорошо, – говорила она. – Пока, милый.

Там была фотография двух девочек, наряженных ангелами. Нанна и Лиза Расмуссен, лет тринадцати. Перед снимком пара красных свечей. На холодном сквозняке подрагивал одинокий язычок пламени.

– Кто зажег свечу? – спросила Лунд.

Майер пришел в холл минут за пять до нее. Услышав вопрос, он на миг смутился:

– Не знаю. Какая разница?

– Нам не следует вмешиваться, Майер.

– А кто сказал…

Она отмахнулась:

– Забудьте.

– Вы идете в подвал?

Сара поправила одну из фотографий. Посмотрела на лицо погибшей девушки. Протянула к Майеру руку. Тот помотал головой, озадаченный.

– Зажигалку. Я бросила курить, помните?

– А-а.

Он бросил ей «Зиппо». На вид серебряная зажигалка казалась довольно дорогой. Лунд смотрела на фотографии, на цветы, желая дать как можно больше ответов. Зная, что это предстоит сделать. Потом она зажгла вторую свечу. Заплясало крошечное желтое пламя.

Маленькое приношение. Жалкое.

– Нам пора в подвал, – сказала она и пошла вслед за Майером вниз.

Янсен, рыжеволосый криминалист, стоял возле переносного прожектора и перечислял, что им удалось выяснить на данный момент. Кровь на матрасе, на столе, на полу. Какие-то пятна, похожие на сперму. Волосы. Шляпа ведьмы. У Нанны была такая же. И отпечатки пальцев. Много отпечатков.

– Как сюда можно попасть? – спросил Майер.

– Одна дверь из подвала, – ответил Янсен. – И еще одна со стороны лестницы в школе. Нужен лишь ключ.

– Один ключ…

– Для каждой двери свой, – уточнил Янсен.

В белом сиянии прожекторов видна была каждая деталь. На низком столе пустые бутылки из-под кока-колы, водки и одна – из-под кьянти. Тарелки с остатками еды. И таблетки. Красные, зеленые, оранжевые. Яркие цвета детских сластей.

– Марихуана, – сказал Майер, – амфетамины, кокаин.

Тридцатью минутами позже в гимназию прибыла ректор Кох. Ей не позволили пройти к месту досмотра: слишком много людей в белых костюмах, слишком много находок.

В одном из классов Лунд спросила ее:

– Как вы используете то помещение?

– Для хранения столов и стульев. – Кох привезла с собой собачку, крошечного коричневого терьера, и поглаживала ее, пытаясь успокоиться. – Складывали туда ненужные книги и тому подобное. Ничего…

– Ничего?

– Ничего особенного там не было. Я не знала, что дети туда ходят. Им не положено…

Подошедший Майер хмыкнул:

– Не положено, а они ходят. И проводят там свои вечеринки. У вас под носом!

– Что вы там нашли?

Лунд не ответила и продолжила спрашивать:

– Празднование Хеллоуина было организовано школьным советом? У них был доступ в подвал?

– Все двери должны были быть заперты, – стояла на своем Кох. Она крепче сжала собачку. – Нанна… была там?

Лунд выложила на стол школьные фотографии, показала на юношу, которого опознал Люнге. Йеппе Хальд. Симпатичный. Аккуратные чистые волосы. Очки.

– Расскажите мне о нем.

Кох улыбнулась:

– Йеппе умница. Президент школьного совета. Лучший ученик. Мы гордимся им. Из хорошей семьи.

– Где живет этот вундеркинд? – спросил Майер.

– Он снимает квартиру вместе с Оливером Шандорфом.

– Шандорф тоже ваш лучший ученик? – съязвил Майер.

По-прежнему улыбаясь, но уже не так тепло:

– Они оба из хороших семей. У обоих отцы юристы. Уверена, что они пойдут по стопам родителей и изберут ту же профессию…

– Не то что дочь грязного грузчика из Вестербро? – прищурился Майер.

Улыбка не дрогнула на губах директрисы.

– Я этого не говорила. У нас нет предвзятости.

– Лишь бы платили за учебу?

Ректор Кох смерила его взглядом.

– Упс. Кажется, сегодня меня оставят после уроков.

– Благодарю за помощь, – сказала Лунд директрисе и увела его из класса.

Йеппе Хальд ходил взад-вперед возле окна, поглядывая на вспышки синих маячков, сопровождаемых завываниями сирены.

В кабинет быстрым шагом вошли Лунд и Майер, бросили на стол свои папки.

Высокий и худой, черные волосы, толстые линзы очков – странноватый старший брат Гарри Поттера, да и только. Или хочет казаться таким.

– Зачем меня сюда пригласили?

– Просто мы хотели задать несколько вопросов, – дружелюбно пояснила Лунд. – Пожалуйста, садись.

– Но мне еще надо писать доклад по физике.

Полицейские переглянулись. Майер уронил голову в ладони и притворился, что плачет.

Пока Хальд усаживался, Лунд сказала:

– В пятницу вечером ты встретил в подвале человека. Он привез плакаты для избирательной кампании.

Хальд смотрел на пустые стулья.

Майер наклонился к нему, жизнерадостно ухмыльнулся:

– Мы пытались дозвониться до твоего папочки, но он занят – у него примерка адвокатского парика. Так что насчет того человека в подвале?

– Да, я видел его.

– Почему сразу не сказал?

Молчание.

Лунд не отступала:

– Ты же знал, что мы ищем водителя.

– Откуда мне было знать, что он и есть тот водитель?

Майер поднес сложенные пальцы к губам и поцеловал их, словно повар, восхищающийся идеальным блюдом.

– Прекрасно сказано. Ты и Шекспира знаешь?

– Шекспира?

– «Первым делом, – заревел Майер, – мы перебьем всех долбаных законников!»[3]3
  «Первым делом мы перебьем всех законников» – строка из трагедии У. Шекспира «Генрих VI» (перевод Е. Бируковой).


[Закрыть]

Йеппе Хальд побледнел. Лунд неодобрительно посмотрела на Майера.

– Шекспир никогда не использовал слова «долбаный». Вы неправильно научите мальчика. Йеппе. Йеппе!

– Что?

– Водитель потерял ключи от машины. Ты, случайно, их не находил?

– Я здесь из-за каких-то потерянных ключей?

– Что ты делал в подвале? – спросила Лунд.

– Носил… носил кое-что для бара.

Майер стал ковырять ногти. Его пальцы постепенно складывались в кулак.

– Мы тут нашли одну комнату, – проговорил он медленно. – Там кто-то устроил свою вечеринку. Что-нибудь слышал про это?

Хальд колебался. Почти сказал «нет». Потом передумал:

– Кажется, организаторам выделили комнату для хранения пива и напитков. Вы о ней говорите?

– О той, где хранились пиво, напитки, наркотики и презервативы! – ответил Майер, все еще разглядывая ногти. – Мы о ней говорим.

– Я про это ничего не знаю.

Лунд надолго замолчала, хранил молчание и Майер. Некоторое время они перебирали свои бумаги, а Йеппе Хальд сидел ни жив ни мертв, едва дыша. Наконец она показала ему фотографию.

– Это шляпа Нанны. Мы нашли ее в той комнате. Она заходила туда?

Отрицательно помотал головой. Пожал плечами:

– Не знаю.

Майер протяжно вздохнул.

– Последний раз я спускался вниз за пивом около девяти. Никого там не видел.

Майер медленно опустил голову на сложенные на столе руки и застыл в такой позе, глядя на парня напротив прищуренными глазами.

– Ты уверен, что после девяти больше не ходил туда? – быстро спросила Лунд.

Для пущей убедительности Хальд помолчал секунду и только потом ответил:

– Абсолютно уверен.

– Тебя никто не видел после половины десятого. Что ты делал?

– Э-э…

– Подумай как следует, Йеппе, – произнес Майер, сдерживая зевок. – Подумай, прежде чем ответить.

Хальд заговорил с большей уверенностью:

– Зеркальный шар закоротило, я поставил последний предохранитель и поехал, чтобы купить запасные на всякий случай. Пришлось далеко ехать на велосипеде.

– Мы проверим, – пробормотал Майер, с головой зарывшись в руки.

– Когда я вернулся, то нашел в классе спящего Оливера. Он выпил слишком много. И я повел его домой. – Выпрямился на стуле, стал похож на примерного ученика. – Пришли мы около двенадцати. Я уложил его в постель.

– Около двенадцати! Так рано? – удивилась Лунд.

– С утра я собирался на охоту.

– На охоту! – На Лунд это произвело впечатление.

Майер пробубнил в рукав что-то неприличное.

– Да, в поместье Сондеррис. Наш охотничий клуб проводил большое мероприятие. Я был там до воскресенья.

– Тоже займусь охотой, прямо через минуту, – пообещал Майер.

Лунд водила ручкой в блокноте.

– Я в самом деле хочу помочь, – взмолился Хальд.

Тонким голосом Майер пропел:

– Я в самом деле хочу помочь!

– Но я больше ничего не знаю.

Лунд улыбнулась ему, сказала:

– Хорошо. – Черкнула в блокноте что-то еще. – Что ж…

Она захлопнула блокнот, пожала плечами. Йеппе Хальд улыбнулся ей в ответ.

– Тогда это все, – сказала Лунд. – Если только… – Она ткнула пальцем храпящего Майера. – У вас есть еще вопросы?

Тот выпрямился, направил взгляд в лицо юноше.

– Ты не против, если я возьму у тебя образец крови? – спросил он очень громко. – И отпечатки пальцев?

Он прикоснулся к руке Хальда, тот отдернул ее.

– Я постараюсь не сделать тебе больно.

Майер повернулся к Йеппе Хальду своим большим правым ухом и ждал. Ответа не услышал.

– В противном случае, – добавила Лунд, – мне придется арестовать тебя, после чего мы все равно возьмем образцы.

Йеппе Хальд, умный мальчик, звезда старших классов, проговорил детским жалобным голосом:

– Больше я ничего не скажу. Говорите с моим адвокатом.

Лунд кивнула:

– С адвокатом. Отлично. Майер?

– Конечно. – Он взял Хальда за плечо. – Сначала ты сделаешь положенный тебе телефонный звонок. Затем я познакомлю тебя с понятием «тюремная камера».

Через тридцать минут работы команды на телефонах стали поступать результаты.

– Мы проверили алиби Оливера. – Майер докладывал Лунд. – В субботу была его смена в кафе, где он подрабатывает. Там встретился с какой-то женщиной. Они прошлись по барам, напились, а потом поехали в дом его родителей. Где и оставались до понедельника.

Вошел один из помощников с пакетом. Майер довольно заурчал:

– Ты ангел.

Лунд посмотрела, что он достает из пакета. Большой хот-дог на булке с жареным луком и соусом ремулад. И сверху кусочки соленых огурцов. Майер жадно впился в сосиску зубами.

– Вы посылали кого-то за едой, а мне ничего не сказали? – спросила Лунд.

– Я подумал, вы едите только шведские сосиски.

Поставив руки на бедра, она бросила на него испепеляющий взгляд. Майер продолжал есть с выражением блаженства на лице.

– Вот мерзавец, – сказала Лунд. – Какой мотив?

– Я проголодался.

Поднятые брови и молчание.

– А, вы не об этом. Йеппе и Оливер. Они врут. Сначала надо понять, что в их словах ложь. Мотив будет где-то неподалеку. Смотрите учебник дедукции Майера, страница тридцать два.

Лунд все еще сердилась из-за еды и из-за шутки про шведские сосиски. В основном из-за еды.

– Я съезжу поговорю с Рыжим, потом вам позвоню, – предложил Майер.

– Смысла нет. Он, как и Йеппе, сразу завопит про адвоката.

– Нет, – стоял на своем Майер. – Адвокат ему будет положен, только когда мы возьмем его под арест. Но если поговорить с ним просто как со свидетелем… Я знаю закон. И в основном соблюдаю его. А еще…

– Нет.

– Иногда вы бываете очень упрямы. И все из-за того, что я не купил вам хот-дог…

– Нам нужен материал для анализов. Кровь и ДНК. – Лунд быстро приняла решение. – Арестуем их обоих.

У Майера были сомнения.

– Сама идея мне нравится, но адвокаты вряд ли соизволят приехать быстро. Да мы тут полдня просидим сложа руки, пока они не появятся.

– У нас есть чем заняться. Обыщем квартиру. Проверим их электронную почту, получим список звонков с их телефонов. И найдем ту женщину, с которой Шандорф, по его словам, провел выходные.

Майер ел, слушал и бурчал с полным ртом.

– Что-нибудь еще?

Опять эти интонации в голосе. Обычно он говорил по-другому, она уже научилась различать его настроения.

– Почему вы злитесь, Майер?

Остатки сосиски исчезли у него во рту, пока он думал над вопросом.

– Потому что, – сказал он, – у меня есть чувства.

Лунд ничего на это не сказала.

– Так что-нибудь еще? – повторил Майер.

– Нет.

Но потом она передумала:

– Да. – Лунд подошла и уперла палец в его грудь. – Когда в следующий раз будете посылать кого-то за сосиской, заказывайте и на мою долю.

Лунд решила все же сначала посоветоваться с Букардом. Шеф взял с ее стола папку фотографий из морга, стал смотреть. Ссадины, раны, синяки. Ее мучили жестоко и долго.

– Что у вас есть на парней? – спросил он. – Доказано их присутствие в той комнате?

– Анализы пока не готовы. Но лаборатория обрабатывает наши материалы в первую очередь.

Букард продолжал перебирать фотографии.

– Ты, разумеется, помнишь, кто их родители?

Лунд нахмурилась:

– Почему это должно нас заботить?

По какой-то причине шеф был в дурном настроении.

– У нас и так уже немало неприятностей. Нужно вести себя более благоразумно.

В дверь заглянул Майер и объявил:

– Хартманн хочет встретиться.

– Что ему нужно? – спросила Лунд.

– Не сказал. Но, похоже, что-то важное.

– Хартманн подождет, – сказала Лунд. – Мы едем на обыск.

Она направилась к двери, но Букард остановил ее за руку:

– О чем мы только что говорили? Троэльс Хартманн может стать следующим мэром Копенгагена. И мы не будем раздражать людей из ратуши без особых на то причин.

– Нам нужно обыскать квартиру подозреваемого…

– Я могу взять это на себя, – вставил Майер. – Не беспокойтесь, обо всем доложу.

Букард кивнул:

– Прекрасно. Так и поступим.

Он вышел из кабинета.

– Не забудьте позвонить Хартманну, – крикнул Майер Лунд, выскакивая вслед за Букардом в коридор. – Он ведь лично с вами хотел встретиться.

Лунд ждала у стойки бара, чувствуя себя ужасно неловко. Она не часто ходила в рестораны, даже с Бенгтом. После последних сумасшедших дней ресторан в Нюхауне казался слишком теплым и мирным. Слишком обыденным.

Хартманн опоздал на пять минут, извинился и, пока они ждали столик, спросил:

– Как дела у родителей девушки?

Это вопрос политика или человека, пыталась понять Лунд.

– Вы для этого пригласили меня сюда? Чтобы поговорить о родителях?

– Как я понимаю, вы не сторонница светских разговоров.

– Во всяком случае, не в разгар трудного дела. Как, например, этого.

– Завтра у меня пресс-конференция, и я бы хотел сказать правильные слова.

– Правильные для кого?

– Для вас. Для меня. В большей степени меня волнуют родители Нанны.

Есть такие люди, у которых отлично получается изображать искренность.

– Говорите, что считаете нужным, – предложила она ему.

– В расследовании уже было достаточно неприятных сюрпризов. Новых не предвидится?

Не моргнув глазом, Лунд ответила:

– Судя по всему, нет.

– Могу ли я сказать, что между преступлением и нами нет никакой связи?

Она кивнула:

– Думаю, да. – Она внимательно следила за его лицом. – Если вы считаете, что это так.

Подошла официантка, освободился столик, который заказывал Хартманн.

– Это все? – Лунд была готова уйти.

Он положил ладонь ей на локоть, очень мягко.

– Я хотел извиниться. За то, что подозревал вас в утечке информации. Похоже, дело в нас; в штабе происходят странные вещи. – На мгновение в глазах Хартманна вспыхнул гнев. – Для меня все это стало полной неожиданностью. – Он взглянул на нее. – Вы не голодны?

Мимо пронесли блюдо с едой. Фрикадельки и паста. Выглядели они гораздо аппетитнее, чем тот хот-дог, который не купил ей Майер.

– Я буду то же самое, – показала Лунд на приглянувшуюся ей тарелку. – Одну минуту, пожалуйста.

Она вышла в вестибюль, позвонила матери и услышала самое многословное, самое дружелюбное приветствие за многие месяцы. Потом узнала, что было тому причиной: из Швеции приехал Бенгт. В Копенгагене он собирался остаться всего на одну ночь.

– Вам надо поздороваться, – проворковала она и передала трубку Бенгту.

«Сейчас мне это совсем ни к чему», – думала Лунд, слушая его рассказ об успехах Марка в занятиях шведским, о настоящей форме хоккейного клуба Сигтуны, которую раздобыл Бенгт в подарок Марку, об идеальной древесине для идеальной сауны.

Она кивала, но в голове у нее была лишь маленькая грязная каморка в подвале гимназии, матрас, запятнанный кровью, стол с едой и наркотиками, выброшенные за ненужностью шляпа ведьмы и голубой парик.

– Когда ты придешь домой? – спросил Бенгт. И вернул ее своим вопросом в нескладное настоящее.

– Скоро, – пообещала она. – Скоро.

Пауза.

– Когда?

Он никогда не давил на нее. Никогда не казался недовольным, или обиженным, или холодным. Его приятный миролюбивый характер был основой ее любви к нему. А может, просто ей так было удобнее.

– Как только закончу. Мне жаль, что приходится задержаться. Правда. Давай поговорим, когда я приду. Мне пора.

Вернувшись за стол, она принялась за еду. Они снова обсудили завтрашнее заявление Хартманна, поговорили о сотрудничестве. Вблизи Хартманн был ей интересен. В нем чувствовалась хрупкая наивность, невидимая на глянцевых портретах. Он был вдовцом. Она успела просмотреть газетные подшивки в управлении тогда же, когда проверяла прошлое Яна Майера. Жена Хартманна умерла два года назад от рака. Утрата стала для него тяжелым ударом. В какой-то момент из-за этого чуть не прервалась его политическая карьера, а другой работы у него никогда не было.

Она вдруг осознала, что он не сводит с нее глаз и необыкновенно молчалив для политика.

– В чем дело?

– У вас… – Его рука приподнялась в направлении ее лица. – У вас что-то на губе.

Лунд схватила салфетку, вытерла рот. И продолжила есть с не меньшей жадностью, чем прежде.

Это был уютный ресторан, из тех, куда ходят семейные пары. Или мужчины с любовницами. Если бы кто-то знакомый вошел туда в тот момент и увидел ее с этим мужчиной…

– Так мы договорились? – заключил он.

– Вы рассказываете свою историю, мы свою. Все как есть.

– А как ваша личная жизнь? – Он улыбнулся. – Простите, само вырвалось. Конечно, это совсем не мое дело.

– Моя жизнь в порядке. Я с сыном переезжаю в Швецию. Там живет мой жених, недалеко от Стокгольма. Я уже нашла себе там работу. Гражданскую, но тоже в полиции.

Она отпила еще вина, пожалела, что тарелка уже опустела.

– То есть в жизни у меня все неплохо, – зачем-то повторила она.

– Сколько лет вашему сыну?

– Двенадцать. А что насчет вас?

– Я уже чуть постарше.

– Я имела в виду…

– Знаю, знаю. Детей у меня нет. Моя жена умерла. Почти все время я отдаю работе… – Он почти пристыженно развел руками. – Хотя недавно я встретил одну женщину. Надеюсь, для меня еще не все потеряно.

– Женщина из вашего штаба, – сказала Лунд с уверенностью. – Риэ Скоугор.

Хартманн склонил голову с улыбкой:

– Вы и сквозь одежду видите?

Он едва прикоснулся к своей еде и вину. Казалось, он готов был провести так всю ночь – говорить, говорить, говорить.

– Мой жених приехал из Швеции, – сказала Лунд. – Мне пора домой. Вот… – Она вынула бумажник, чтобы заплатить за свою часть счета.

– Нет, нет, – быстро сказал Хартманн. – Позвольте мне. Я пригласил вас.

– Спасибо. Только если платить будете вы, а не налогоплательщики.

– Заплачу лично я, Сара, – сказал он, помахивая кредиткой.

– Спасибо еще раз, Троэльс. Доброй ночи.

Как обычно, Бенгт тут же заснул. Лунд вылезла из постели, натянула свитер, отошла к окну и, сидя в плетеном кресле, позвонила Майеру.

– Что вы нашли? – спросила она шепотом.

– Пока ничего.

Майер тоже говорил приглушенно. Было очень непривычно.

– Должно же быть хоть что-то.

– Криминалисты забрали компьютер, взяли образцы крови и ДНК.

Ужин с Хартманном по-прежнему занимал ее мысли.

– А в комнате Нанны не было ничего, что указывало бы на то, что она собиралась на свидание?

– Может, обсудим это завтра? Я без сил.

– Я уверена, она с кем-то встречалась.

– Да, Лунд. С Оливером. Но вы же не дали мне поговорить с ним. – В трубке послышался какой-то шум, движение, плач ребенка. – Ну вот, смотрите. Вы перебудили весь дом.

Она вышла в столовую, включила свет, села у стола.

– Родители ничего нового не вспомнили?

– Я их завтра спрошу. – Чертыхание. – Один идиот из наших сказал матери, что девушку утопили заживо. Теперь она с ума сходит.

Лунд выругалась.

– Тогда вы с Бирк-Ларсенами не говорите, я сама съезжу.

– Так на сегодня, может, уже все?

– Да, – сказала Лунд. – Конечно.

Она прошла мимо комнаты Марка. Сын крепко спал. Бенгт проснулся, но не хотел этого показывать. «Здесь все в порядке, – думала Лунд. – Я им не так уж и нужна».