Текст книги "Гибель конвоя PQ-17. Величайшая военно-морская катастрофа Второй мировой войны. 1941– 1942 гг."

В начале июня германские агенты сообщали, что у юго-западного побережья Исландии формируется конвой PQ-17. 11 июня адмирал Шмундт приказал трем своим подводным лодкам (U-251, U-376 и U-408) занять позиции для патрулирования в Датском проливе[10]10
  Пролив между Исландией и Гренландией. (Примеч. пер.)


[Закрыть] для наблюдения за появлением PQ-17. Эти подводные лодки были сгруппированы в стаю[11]11
  Сами немцы называли тактику своих подводных лодок в первой половине Второй мировой войны тактикой волчьих стай – по инициативе ее разработчика Карла Дёница в период командования им нацистским подводным флотом. (Примеч. пер.)


[Закрыть] «Ледовый дьявол». Этим лодкам и нескольким другим, которым Шмундт приказал выйти в море в последующие несколько дней, были даны следующие инструкции:

«В продолжение совместных операций с нашими надводными силами следует исполнять следующие особые приказы по получении пароля «Eintracht»: поддержание соприкосновения с конвоем имеет приоритет перед атакой на конвой; надводные корабли, от эсминцев и выше, могут быть атакованы только тогда, когда точно будет установлено, что они вражеские. В неблагоприятных погодных условиях или при отсутствии уверенности все атаки на боевые корабли запрещены; наши надводные силы имеют приказ не атаковать подводные лодки, но в других случаях действовать так, как если подводные лодки, которые они встречают, являются неприятельскими».

14 июня адмирал Шнивинд завершил составление приказа по операции «Ход конем». Он был представлен Редером Гитлеру в Берхтесгадене на следующий день.

Не оперативная ошибка погубила конвой, а излишняя разведывательная прыть. 18 июня британский военно-морской атташе в Стокгольме капитан 1-го ранга Генри Денем направил в Лондон информацию, полученную от шведской разведки: она начала перехватывать и расшифровывать германские сообщения наземной линии связи с Северной Норвегией и таким образом получила в свое распоряжение приказ германского командующего флотом от 14 июня, направленный в Нарвик. Секретное сообщение Денема в Лондон гласило:

«Весьма срочно.

Ниже следует немецкий план нападения на следующий русский конвой:

1. Воздушной разведке обнаружить идущий на восток конвой, когда он достигнет Ян-Майена. Затем последуют бомбардировочные налеты с баз Северной Норвегии.

2. Карманные линейные корабли и шесть эсминцев выйдут к Алта-фьорду, а «Тирпиц» и «Адмирал Хиппер» – к району Нарвика, вероятно к Боген-фьорду. Военно-морские силы, можно ожидать, приступят к действиям со своих якорных стоянок, как только конвой достигнет 5° в.д. Ожидаются одновременные атаки, когда конвой достигнет меридиана острова Медвежий, со стороны двух группировок надводных кораблей при поддержке подводных лодок и авиации. Степень А-3».

Откуда было Денему знать, что Гитлер в тот самый день вмешался и своими оговорками изуродовал план?

Глава 2
«Ход конем»
Суббота 15 июня – среда 1 июля

Когда шансы обеих сторон равны, то именно разведывательная служба позволяет одной стороне смотреть свысока на противника и двигаться вперед, не просто надеясь на лучшее (метод, ценимый только в отчаянных ситуациях), но оценивая действительное состояние фактов и таким образом получая более ясное видение того, чего ожидать.

Перикл к афинянам (Фукидид. Пелопоннесская война, кн. II)

1

Краткий отпуск, который Гитлер запланировал провести в своем доме в Берхтесгадене в начале мая, был тогда прерван неожиданным для этого времени года снегопадом. Гитлер не любил снег и сократил свой отпуск. А 11 июня он выехал из Мюнхена в своем специальном поезде, чтобы возобновить отдых в Берхтесгадене.

Четыре дня спустя гросс-адмирал Редер, начальник военно-морского штаба, поспешил в Берхтесгаден из Берлина, чтобы изложить фюреру план нападения на конвой PQ-17. Он подробно обрисовал Гитлеру, как их военно-морские силы, включая тяжелые корабли, планируют осуществить «Ход конем», и обратил его особое внимание на благоприятные погодные условия, которые ожидаются в июне. Он заверил фюрера, что операция будет проведена, если только авиаразведка с точностью установит, что флоту не грозит ввязаться в бой с превосходящими силами противника. Гитлер указал, что один аспект операции все еще вызывает у него беспокойство, и Редер впоследствии писал:

«Фюрер рассматривает авианосцы как большую угрозу крупным кораблям. Следует обнаруживать авианосцы и устанавливать их местоположение до начала атаки, а наши самолеты («Юнкерсы-88») должны заранее сделать их безопасными для нас».

Единственной приемлемой альтернативой этому было бы, если авианосные силы оказались бы обнаруженными так далеко, что возможность их вмешательства в действия германского флота исключалась. Редер обратил внимание Гитлера, что флот зависит от адекватной разведки с воздуха; он предложил, чтобы ВВС сосредоточили свои усилия на выполнении этой задачи даже в ущерб участию в атаках на конвой. Учитывая перспективы того, что флот добьется полной победы только своими кораблями, просьба не казалась необоснованной. (В таком случае выяснилось бы, что воздушная разведка является самым слабым звеном операции.) Гитлер одобрил план Редера насчет выдвижения двух боевых группировок в высокие широты, как только конвой будет обнаружен.

Редер особо отметил, что приказ к выходу будет «зависеть от одобрения фюрера».

Приказ по операции, подготовленный адмиралом Шнивиндом на борту его флагманского корабля «Тирпиц» в день до встречи в Берхтесгадене, учитывал любое непредвиденное обстоятельство. Целью было «уничтожение конвоя PQ совместно с подводными лодками и авиацией». Стратегической целью атаки являлось истребление тоннажа противника; потопление конкретных грузов было задачей второстепенной. Вражеские корабли эскорта должны быть нейтрализованы только в той мере, в какой это необходимо для достижения главной цели. Согласно данным германской разведки конвой должен был оказаться в районе острова Ян-Майен приблизительно 20 июня. Предыдущие конвои пробирались близ ледяного барьера широким фронтом в четыре-пять колонн, сопровождаемые одним-двумя крейсерами и несколькими субмаринами; PQ-16, в частности, охранялся к тому же примерно пятью эсминцами, шедшими на дистанции от 3 до 10 миль впереди конвоя, а несколько эсминцев сопровождали конвой по флангам и замыкали строй. Предполагалось, что конвой должен быть встречен на приближении к 35° в.д. эскортом русских эсминцев и подводных лодок. Группировка, в которую входили один-два линейных корабля, авианосец, несколько крейсеров и эсминцев, стояла на своей обычной позиции прикрытия между Исландией и Ян-Майеном, в то время как крейсерская группа прикрытия, состоявшая из двух тяжелых и двух легких крейсеров и эсминцев охранения, сопровождала PQ-16 до примерно 10° в.д., а на этом меридиане повернула обратно. В том случае авиация союзников проводила непрерывную разведку над Тронхеймом и Нарвиком как перед прохождением конвоя, так и во время него, следя за передвижениями германского флота.

Командная структура, созданная для операции «Ход конем», была сложной и запутанной, и Шнивинд позже видел в этом источник возможных затруднений. В то время как сам он сохранял бы тактическое управление атакой со своего флагманского корабля, оперативное управление было возложено на адмирала Карльса из штаба военно-морской группы «Север» в Киле; Карльс, предполагалось, принял бы командование всеми силами – и надводными и подводными – во время самой атаки. Передвижение и действия подводных лодок предполагалось передать под непосредственную ответственность командующего арктической группировкой адмирала Губерта Шмундта, который должен был находиться в Нарвике на борту своего флагманского корабля «Танга». Его штаб должен был дублировать все сообщения с подводных лодок, наблюдательные донесения и тому подобное командующему силами ВМФ Шнивинду на «Тирпиц». А связь Шмундта с авиацией была еще менее прямой, и в нескольких случаях во время последовавшей операции разведывательная информации от ВВС приходила в его штаб в Нарвике несвоевременно. Причина состояла в том, что базировавшееся в Осло 5-е соединение ВВС, на которое возлагалось осуществление всех воздушных операций, разместило выдвинутую штаб-квартиру в Кеми[12]12
  На территории Финляндии, берег Ботнического залива. (Примеч. пер.)


[Закрыть]. Поскольку радиосвязь между двумя штабами могла перехватываться противником, все сообщения шли тысячи миль наземными путями с применением шифровального печатающего устройства, что требовало много времени, но немцы считали, что сообщения по этой связи не могут подслушиваться недружественными ушами. Линии связи между Осло и Нарвиком и между различными военно-морскими штабами были такого же рода.

Весь германский флот в Норвегии был призван сконцентрировать свои усилия на конвое: это 1-я боевая группа, включавшая «Тирпиц», «Адмирал Хиппер», пять эсминцев 5-й и 6-й флотилий и два торпедных катера – все в данный момент находившиеся Тронхейме, и 2-я боевая группа, включавшая в себя «Лютцов» – флагманский крейсер под флагом вице-адмирала Кумметца – и тяжелый крейсер «Адмирал Шеер», а также пять эсминцев 8-й флотилии – все размещенные в Нарвике. Силу этой боевой единицы трудно переоценить. Мощнейшее вооружение, установленное на новом линкоре «Тирпиц», включавшее восемь 15-дюймовых орудий, уже упоминалось. «Адмирал Хиппер» имел на борту более обычные 8-дюймовые орудия, но и «Адмирал Шеер» и «Лютцов» имели 11-дюймовые орудия главного калибра.

Как только приказ вступает в силу, все военные корабли должны были перейти севернее, на выдвинутые базы: 1-я боевая группа должна была перейти из Тронхейм-фьорда в пролив Гимсей, в Вест-фьорде, в то время как несколько более медлительная 2-я боевая группа – из Нарвика вправо до северного подхода к Алта-фьорду, в проливе Сере, где ей предлагалось ждать дальнейших приказов. Там эсминцы должны были заправиться топливом с ожидавших их танкеров. (Эсминцы 1-й боевой группы должны были заправляться с танкеров «Нордмарк» и «Тигер», а если необходимо – то и с самого «Тирпица», а 2-й боевой группы – с танкера «Дитмаршен».) Обе группы должны быть в готовности прийти на новые базы в пределах двадцати четырех часов после выхода из Нарвика.

Как только воздушная разведка обнаружит приближающийся конвой союзников и военно-морская группа в Киле передаст кодовое слово, сигнализирующее начало операции, обе боевые группы пойдут на максимальном ходу и встретятся в сотне миль к северу от мыса Нордкап, покрыв к этому времени около половины пути до места сражения к востоку от острова Медвежий. К востоку от острова Медвежий! Адмирал сэр Джон Тови ожидал, что нападение германского флота произойдет к западу от этой тоскливой необитаемой горы, торчащей посередине Арктики. Но Шнивинду с этим было все ясно: «Наиболее благоприятные условия для нападения в настоящее время – это район моря к востоку от острова Медвежий, приблизительно между 20° и 30° в.д.».

По крайней мере за четыре часа перед операцией Шнивинд должен был передать сообщение обо всех деталях, касающихся выбора времени, места и направления нападения, командованию на берегу, которое доставит один из его палубных самолетов – но не радиотелеграфом! – во избежание перехвата противником. Два торпедных катера должны были ждать возвращения боевых кораблей в район мыса Нордкап.

В это же время от германских ВВС требовалось проводить непрерывные разведывательные полеты маршрутами, по которым намерены были выдвинуться в район боевых действий германские корабли, начиная приблизительно за пять часов до того, как они снимутся с якорей, и расширять полеты в пределах дуги в 200 миль от побережья и ограниченной 68-й параллелью и 25-м меридианом восточной долготы. От 5-го соединения ВВС ждали, чтобы оно обеспечило кораблям прикрытие истребителями, пока они будут стоять на базах, а также на пути к месту боя и обратно в течение такого времени, которое позволяла бы продолжительность полета истребителей.

Шнивинд понял, что флоту необходимо было напасть и уничтожить конвой одним быстрым сосредоточенным ударом, прежде чем союзнический флот примчится на выручку конвою, и отсюда возникала необходимость постоянной надежной воздушной разведки. На случай, если конвой будут сопровождать несколько мощных кораблей, он намеревался напасть совместно обеими боевыми группами с одной стороны конвоя. Уничтожение какого-либо крейсера или крейсеров охранения выпадало на 1-ю боевую группу – «Тирпиц» и «Хиппер», в то время как остальные военные корабли должны были иметь дело с легкими кораблями и грузовыми судами. Боя с превосходящими или равными силами следовало избегать любой ценой. Германский флот мог бы зайти спереди по курсу конвоя, где его меньше всего бы ожидали. Если же, с другой стороны, будет получена надежная информация, что охранение конвоя состоит лишь из одного или двух крейсеров, то Шнивинд намеревался приказать двум боевым группам окружить конвой и напасть с двух сторон с самого начала, что обеспечит более быстрое уничтожение конвоя.

Если конвой прижмется к ледяному барьеру, то вначале надо обойти его с севера, чтобы отогнать суда ото льда и таким образом позволить своим эсминцам вести атаки, не опасаясь плавучих льдин. Была и еще одна вероятность, к которой Шнивинду следовало быть готовым, – это тот маловероятный случай, когда союзники дадут для сопровождения конвоя на часть его пути мощное охранение, включая один линейный корабль или более. Тогда бы он продолжал атаку, пока баланс сил позволял бы надеяться хоть на какую-то перспективу нейтрализации союзнической мощи. В германскую военно-морскую стратегию не входил бой с превосходящими силами противника.

Адмирал Шнивинд предусматривал такой сценарий: первая из боевых групп, которая обнаружит конвой противника, даст другой группе световой сигнал. Военные корабли врага, вероятно, сразу постараются навязать бой, в то время как конвой спрячется за дымовой завесой. Противник, вероятно, вначале пошлет свои эсминцы, чтобы начать торпедную атаку; затем они постараются выманить германские корабли на ожидающие их союзнические подводные лодки, которые будут сопровождать конвой. Контрмерой было бы продолжение движения, в то время как орудия всех кораблей с самого начала открывают огонь по нескольким целям, а главные боевые корабли, и прежде всего «Тирпиц» и «Адмирал Хиппер», приступают к уничтожению крейсеров охранения. Германские флотилии эсминцев должны вступить в бой с эсминцами противника и помешать им выполнять маневры для нанесения торпедных ударов, в то время как сами они должны использовать каждую возможность пуска торпед по крейсерам противника и, если позволит дистанция, по эсминцам и транспортам. Но эти действия не должны отвлекать их от их главной задачи – охранения тяжелых германских кораблей. Германские корабли могли открывать огонь по любым грузовым судам, находящимся в пределах их досягаемости, как только появится возможность, даже в течение предварительных действий против сил прикрытия, но как только эти действия закончатся и силы охранения будут обращены в бегство, тогда и начнется массовое уничтожение конвоя.

При нападении на конвой будет достаточно вывести грузовые суда из строя. Не будет ни времени, ни смысла ждать, пока судно будет полностью уничтожено. Оставшееся без движения судно будет потоплено потом подводными лодками или бомбардировочной авиацией. Если возможно, следует захватывать призы – это должны делать эсминцы. Особенно важны танкеры, но только в том случае, если нет вероятности, что подойдут новые силы противника и решительно изменят ситуацию. Эсминцы могли бы также пытаться заставлять вражеские грузовые суда брать курс на занятые немцами порты, не стремясь высаживать призовую команду на борт каждого такого судна. Эсминцы могли бы попытаться взять несколько пленных в разведывательных целях, но их первостепенная задача остается неизменной: охрана главных кораблей.

Видимость на поле сражения будет плохой из-за пожаров, пара, дыма, дымовых завес и, возможно, тумана. Германским кораблям было предписано проявлять особую осторожность, чтобы не нанести ударов по собственным кораблям, обращать внимание на радиолокационное оборудование, которое позволяет им отличить своих от противника. Германские подводные лодки были, со своей стороны, проинструктированы не пускать торпеды в ходе сражения, если цели не идентифицированы с абсолютной точностью как вражеские; любые подводные лодки, с которыми столкнутся надводные корабли, должны будут восприниматься как вражеские вплоть до того, что их следует вынуждать погрузиться, но не топить. Немецким экипажам бомбардировщиков напоминалось, что верх и бока орудийных башен на германских кораблях будут выкрашены в ярко-желтый цвет, а на носовой и кормовой частях палуб нанесены большие красно-бело-черные свастики, чтобы не возникало никаких сомнений.

Задача германских ВВС состояла в том, чтобы обнаружить и не упускать PQ-17 и его охранение, последнее особенно после того, как конвой пройдет район между 15° и 30° в.д., обращая при этом особое внимание на численность линейных кораблей и крейсеров, если таковые будут, на дистанцию от ледяного барьера, на состав и расположение кораблей ближнего охранения, а также на то, есть ли в охранении подводные лодки и авианосцы, несущие истребители; на них возлагался также сбор общей метеорологической информации перед самым началом сражения. Под постоянным наблюдением должны были находиться и союзнические военно-морские базы. После начала боя ВВС должны будут обеспечить также корректировку огня с кораблей. В конце концов на 5-е соединение ВВС возложили и задачу нанести массированный бомбовый удар по конвою до его выхода на германский флот, чтобы последний смог эффективнее воспользоваться замешательством в рядах противника. После окончания боя у всех эсминцев должно остаться в запасе по меньшей мере три торпеды для возможных боевых действий на обратном пути. Адмирал Шнивинд закончил приказ фразой, свидетельствующей о предусмотрительности на случай несчастья: «Буксирам «Атлантик» и «Пельворм» стоять в постоянной готовности в Нарвике, как только 1-я боевая группа выйдет в море со своей маневренной базы».

16 июня адмирал Шмундт приказал подводным лодкам U-657 и U-88 выйти в море; U-355 уже выходила из Нарвика, а U-334 вышла из Тронхейма днем раньше; 17 июня он приказал, чтобы U-457 на следующий день вышла из Тронхейма, а 23-го – U-255 и U-456 соответственно из Нарвика и Бергена. Все эти подводные лодки получили одни и те же задания – присоединиться к стае «Ледовый дьявол», сформированной для нападения на конвой PQ-17[13]13
  Девять подводных лодок находились теперь в море: U-88 (Боман); U-251 (Тимм); U-255 (Рехе); U-334 (Зимон); U-355 (Ла Бауме); U-376 (Маркс); U-408 (фон Химмен); U-456 (Тайхерт); U-457 (Бранденбург). Еще две лодки, U-657 (Гёльниц) и U-703 (Бильфельд), были позже приданы стае «Ледовый дьявол» для нападения на PQ-17.


[Закрыть].

Но середина июня, когда, судя по «ритму» выходов предыдущих конвоев, предположительно должен был выйти PQ-17, прошла, а конвой все не показывался.

Германские ВВС полностью изменили свое прежнее отношение к ВМФ и теперь обещали выполнять тотальную воздушную разведку в радиусе до 300 миль от мыса Нордкап; свежие разведданные поступали уже через четыре часа. Это намного превосходило самые смелые ожидания флота и перевело возможный успех операции «Ход конем» в область реальности. Сразу же о таком развитии событий передали капитану 1-го ранга фон Путткамеру, военно-морскому адъютанту Гитлера.

Несмотря на отсутствие точных сведений о выходе конвоя, штаб германского ВМФ рассудил к концу июня, что пришло время поколебать союзнические планы сопровождения конвоя PQ-17 линкорами настолько далеко на восток, чтобы для «Тирпица» стало возможным безболезненное участие в нападении. 29 июня были приняты меры по доведению до британской разведки «надежной» информации, которая заключалась в том, что карманные линкоры «Адмирал Шеер» и «Лютцов» загружены, заправлены и полностью готовы вместе прорваться в Атлантику «через Датский пролив», как только позволит погода. Была сообщена достоверная информация, что корабли стоят в Нарвике.

Наконец-то, похоже, заканчивалось изматывающее нервы бездействие десяти подводных лодок, посланных адмиралом Шмундтом, чтобы патрулировать акваторию к югу от Ян-Майена: в 16.40 30 июня воздушная разведка увидела большой конвой – QP-13, шедший в западном направлении всего в 180 милях к северу от мыса Нордкап. Теперь в военно-морской группе «Север» знали, что PQ-17 тоже должен был выйти. Жертва «Хода конем» была где-то в море.

2

На протяжении июня задержки с загрузкой судов в исландских портах приняли значительные масштабы. В Рейкьявике стояло множество судов, ожидавших формирования конвоев. Длительные задержки и ожидания на якоре среди крутых и обледенелых утесов вели к растущему беспокойству среди команд союзников, уже предельно измученных ожиданием предстоящей им опасности. Команды судов вернувшихся конвоев бесчинствовали в Исландии, возмущая местных жителей. Они затевали настоящие сражения с применением дорогих гагачьих яиц в качестве метательных снарядов, устраивали «братания» с местными женщинами. Все увольнения на берег были в конце концов отменены.

Две трети судов PQ-17 являлись американскими, а Соединенные Штаты вступили в войну только шесть месяцев назад: их грузовые суда были укомплектованы непомерно высокооплачиваемыми (500 долларов в месяц плюс плата за опасность) профессиональными моряками, наемниками и интернациональным сбродом головорезов. Каждое судно имело «вооруженную охрану» из американских военных – для обслуживания орудий[14]14
  С некоторого времени после начала войны на британских, а затем и на американских грузовых судах стали ставить артиллерийское вооружение. (Примеч. пер.)


[Закрыть]. Типичным среди таких судов был «Трубадур», заезженная посудина водоизмещением 5808 тонн, построенная за двадцать два года до этого английской фирмой и уже успевшая стать ветераном и бельгийского, и итальянского торговых флотов. Теперь судно находилось в американской собственности, но плавало под панамским флагом. Необузданная команда этого ржавеющего парохода сбежала с него в Джэксонвилле, когда Америка вступила в войну, а теперь на него была набрана команда, состоящая из семнадцати наций – бывших уголовников и отбросов из лагерей депортации США. Когда судно за месяц до этого стояло на якоре в Нью-Йорке, «неустановленным лицом или лицами» был преднамеренно затоплен артпогреб судна. Офицерам из вооруженной охраны судна было выдано перед выходом восемь автоматических кольтов: «Это было сочтено необходимым ввиду непредсказуемого поведения команды судна».

20 июня в Исландии двадцать членов команды «Трубадура» взбунтовались, после того как им сказали, что судно направляется в Россию; они послали депутацию к капитану, норвежцу Георгу Салвесену, и сказали ему, что они отказываются далее находиться на судне. Начальник рейкьявикского порта приказал Салвесену использовать вооруженную охрану, чтобы усмирить бунт. Американские военные окружили бунтовщиков и заперли дюжину из них в вонючем трюме в форпике[15]15
  Форпик – помещение в носу судна, возле самого форштевня. (Примеч. пер.)


[Закрыть], где было тесно и грязно. Просидев там пятьдесят часов, бунтовщики сдались. «У нас не было больше заметных неприятностей до прибытия конвоя в Россию», – сообщил офицер охраны Ховард Карреуэй по команде[16]16
  В Архангельске после неприятностей из-за женщин членов команды снова заключили в тесное помещение, на сей раз на две с половиной недели. В конечном счете они были переданы русским судебным властям. Капитан судна, два офицера и Карреуэй были освобождены впоследствии от уголовного преследования решением следственных органов при администрации военных перевозок.


[Закрыть].

Дни шли, а суда продолжали стоять на якоре. В начале июня начальник оперативного отдела штаба ВМФ в Вашингтоне был уведомлен, что британское адмиралтейство отложило выход PQ-17 до 24 июня, но число судов в этом и следующих конвоях должно остаться неизменным. Неделю спустя в Вашингтон снова сообщили, что PQ-17 должен выйти 24 июня, но конвой так и не вышел. Примерно в то же самое время американское военно-морское командование узнало, что общепринятое правило – по каждому борту каждого судна должно иметься достаточное количество спасательных шлюпок, чтобы шлюпки одного борта могли вместить всю команду, – было отменено британским министерством военного транспорта на том основании, что суда располагали достаточным количеством плотов и спасательных жилетов. Это послабление в правилах не было бы само по себе опасным, если считать, конечно, что суда будут оставаться в составе конвоя, рядом с другими.

В Исландии американским морякам не разрешалось слушать радио, и они в обход запретов изготовляли собственные приемники и даже настраивались на передачи Уильяма Джойса (Лорда Хо-Хо), которые велись из Германии[17]17
  Джойс был ирландцем, работавшим во время войны на германском радио. После войны британцы нашли его и казнили. Кстати, Ирландия до конца войны сохраняла нейтралитет, и в стране были достаточно сильны антианглийские и, стало быть, прогерманские настроения. Прозвище Джойс получил, очевидно, за манеру мычать перед началом фразы или слова – в английском это звукоподражание передается как «haw», отсюда его прозвище Haw-Haw. (Примеч. пер.)


[Закрыть].

Американских моряков развлекали советы Джойса перед самым походом PQ-17 держаться подальше от Баренцева моря. Естественно, морякам больше нравились успокоительные сводки о войне на море, которые передавались по Би-би-си. «Нам придется узнать позже, к нашему неудовольствию, о том, что Би-би-си слишком вольно обращалась с правдой», – скажет офицер с американского судна «Беллингем».

В течение июня разведка союзников разобралась, что немцы намерены задействовать свои тяжелые надводные корабли для нападения на следующий восточный конвой, PQ-17, в акватории к востоку от острова Медвежий. Это был резкий пересмотр противником своей прежней тактики, и можно было ожидать, что адмиралтейство будет подталкивать британское правительство к тому, чтобы отложить операцию до тех пор, пока условия станут менее благоприятными для врага. Вышло так, что политическое давление возобладало, и было принято решение о выходе конвоя, хотя в кабинете знали, что их военно-морские силы не в состоянии защитить конвой в том районе, где германский ВМФ планировал нападение на него. Это было ошибкой, но очевидно, что PQ-17, подобно его предшественнику, рассматривался бы «оправданным», даже если только половина его пробилась бы к цели.

Кабинет поставил перед британским адмиралтейством задачу, которую оно не могло бы выполнить: если «Тирпиц» собирался атаковать к востоку от острова Медвежий, то обстоятельства были полностью в его пользу: «Тирпиц» воевал бы вблизи своих берегов, под мощным авиационным «зонтиком», при максимальной поддержке разведывательной и бомбардировочной авиации с баз у Нордкапа. Союзнические военно-морские силы не имели бы никакой воздушной поддержки с береговых баз – они были бы в 1000 миль от них, – a их эсминцы – достаточно топлива, чтобы эскортировать какое-нибудь поврежденное судно в порт.

Адмиралу Тови, командующему флотом метрополии, виделись только два способа успешного противостояния немецкой надводной атаке на PQ-17: союзнические подводные лодки, расположившись у норвежских берегов, могли бы пытаться остановить германские корабли, на что было мало шансов; как альтернатива рассматривалась возможность завлечь вражеские тяжелые суда на запад дальше, чем те планировали, и подставить под орудия кораблей Тови. Последний вариант можно было бы осуществить, предлагал адмиралтейству Тови, развернув конвой назад, как только он достигнет примерно 10-го меридиана восточной долготы, куда, вероятно, подойдет германский флот. Конвой ляжет на обратный курс на двенадцать-восемнадцать часов – в надежде, что германские корабли или соблазнятся его поисками дальше на западе, войдя в соприкосновение с флотом метрополии, или будут, по крайней мере, вынуждены находиться в течение продолжительного времени в отдалении от мыса Нордкап – там, где их будут поджидать подводные лодки союзников. Предложение Тови, которое, как показало более позднее ознакомление с намерениями немцев, не увенчалось бы успехом, а адмиралтейством вскоре было отклонено.

Дальнее прикрытие адмирала Тови состояло бы из линкоров «Дьюк ов Йорк» (его флагманский корабль) и «Вашингтон» (под флагом контр-адмирала Р. Гиффена, командующего 99-й американской оперативной группой); туда были включены также три крейсера, авианосец «Викториес» и четырнадцать эсминцев, которые должны были занять позиции к северо-востоку от Ян-Майена. PQ-17 был первой операцией, во время которой существенные американские силы были поставлены в подчинение британцам. Тови издал приказы, согласно которым британский крейсер «Лондон» (под флагом контр-адмирала Л. Гамильтона, командующего 1-й эскадрой крейсеров) вместе с британским крейсером «Норфолк», американскими «Уичито» и «Тускалуза» составили бы крейсерскую группу охранения для PQ-17, которую прикрывали бы три эсминца: американские «Уэйнрайт» (капитан 1-го ранга Д. Мун) и «Роуэн» и британский «Сомали» (6-я флотилия эсминцев). В соответствии с приказом крейсеру «Уичито», который находился на патрулировании в Датском проливе, было предписано немедленно направиться в Хваль-фьорд, в Исландии. В тот же самый день адмирал Тови приказал крейсерской группе охранения быть готовой подойти к PQ-17 2 июля и оставаться в охранении до 4 июля «или как продиктуют обстоятельства».

Конвой, как прежде, обеспечивался бы ближним охранением под командованием англичанина Дж. Брума; Брум имел бы в распоряжении не менее шести эсминцев, четырех корветов, трех тральщиков, двух кораблей ПВО и четырех вооруженных траулеров как средства защиты против германских подводных лодок и самолетов на всем пути конвоя. В конвое имелись также две подводные лодки, которые должны были оставаться скрытыми от противника как можно дольше; если немцы развернут атаку надводными силами, то подводные лодки должны будут атаковать германские тяжелые корабли.

Контр-адмирал Льюис Гамильтон был назначен командовать 1-й эскадрой крейсеров за четыре месяца до этих событий. Известный своим прозвищем Черепаха не только в своем семействе, но и во всем Королевском военно-морском флоте, он был из первого выпуска Осборнского кадетского корпуса 1903 года. Служил в Дартмуте; после службы на учебном крейсере «Камберленд» был награжден Королевской золотой медалью за «весьма джентльменское поведение» и за благотворное влияние на своих товарищей-кадетов.

Королевский ВМФ стал делом его жизни, и он смотрел на хулителей этой профессии с гордым презрением. В 1915 году был награжден первым орденом «За выдающиеся заслуги» за участие в поддержке армейской операции в глубине Западной Африки. После командования кораблями «Норфолк» и «Дели» он был в январе 1940 года назначен командиром «Авроры», получил пряжку к ордену за участие в неудачной Норвежской кампании. Гамильтона любили все – и это в службе, где характерно соперничество. Это был гуманный офицер и рыцарь в бою, он еженедельно писал матери в Лондон, за исключением тех черных недель, которым посвящена эта книга.

Когда весной 1941 года ему присвоили звание контр-адмирала, он был одним из тех, кто отнесся к этому с неодобрением: это было первым исключением из военно-морской традиции двух столетий, когда присвоение столь высокого звания делалось в обход принципа очередности и старшинства. Ему поручили командование 1-й эскадрой крейсеров только в феврале 1942 года. Во многих отношениях он был старомоден в своих джентльменских взглядах на службу.

Подобно другим высшим офицерам флота, он сам отнюдь не поклонялся Черчиллю и не терпел идолопоклонства по отношению к этому человеку, который был дважды первым лордом адмиралтейства во времена полного попрания интересов флота. Он относился к Черчиллю как к «законченному диктатору» с необузданной жаждой власти, не способному выносить оппонирования ни с чьей стороны.

Письма Гамильтона домой были интересным отражением того, какие настроения царили во флоте. В частности, он видел в Черчилле человека, который намеренно душил флот, лишая его жизненно необходимой авиации, ради того чтобы вести безжалостную и безнравственную войну против гражданского населения противника. Поскольку все высокопоставленные офицеры, которым выпадет пережить трагедию конвоя PQ-17, позже должны будут согласиться, что обеспечение в адекватных количествах разведывательными самолетами дальнего радиуса действия и самолетами – охотниками за подводными лодками, не говоря уже об эскортных кораблях дальнего действия и поддержке со стороны бомбардировочной авиации, предотвратили бы бедствие, взгляды Гамильтона имели определенное значение. Он писал, что надеется, что недавняя потеря кораблей «Принс ов Уэльс» и «Рипалс» в результате атак японских бомбардировщиков-торпедоносцев и бегство немецких линкоров из Бреста приведет Кабинет в чувства. Гамильтон понял, что потеря корабля «Принс ов Уэльс» приведет к потере Сингапура и, вероятно, Рангуна и Голландской Ост-Индии, но он надеялся, что потеря господства на море на востоке была только временной: как только оно будет восстановлено, легко будет возвращено и потерянное там. Гамильтон писал: «Сторона войны, которая действительно интересует меня в настоящее время, – это насколько твердую политику Уинстон собирается проводить в отношении Королевских ВВС после случая с «Принс ов Уэльс» и бегства немецких кораблей из Бреста. Весь вопрос, конечно, был и есть предельно очевиден для офицеров флота с самого начала войны, и теперь это должно быть очевидно даже Уинстону, несмотря на его предубеждение против флота. Мы безнадежно невоенная нация, чтобы вообразить, что мы можем выиграть войну, бомбя немецких женщин и детей, вместо нанесения поражения их армии и флоту».