Текст книги "Древний Кавказ. От доисторических поселений Анатолии до христианских царств раннего Средневековья"

К погребениям проявлялось повышенное внимание. Так, в одном из них из черепной коробки был удален мозг и вместо него помещены ткани. Большинство найденных скелетов лежат в согнутом положении на левом боку. Индивидуальные захоронения редки, и, судя по всему, у последующих поколений была общая могила под платформой святилища или дома. В результате оказались нарушенными более ранние захоронения. Рисунки, проливающие свет на события, имевшие место в промежутке между смертью и захоронением, дают дополнительную информацию о погребальных обрядах. Картины в одном из святилищ, изображающие хищных птиц, налетающих на безголовые трупы, могут иметь только одно объяснение: так кости очищались от плоти. Причем это были именно птицы, а не жрецы или другие люди в соответствующих костюмах[44]44
  S. Mellaart, Çatal Hüyük. London, 1967. P. 166–167.


[Закрыть]. Предположение, что в раскопанном «квартале» обитала жреческая каста, подтверждается захоронениями в святилищах более богатыми, чем те, что производили в обычных домах. Красная охра использовалась для окраски либо только черепа или всего скелета, хотя подобных видов было лишь несколько из почти 500 раскопанных захоронений. Окраску охрой связывают и с периодом верхнего палеолита, и с временем более поздних культур Ближнего Востока. Так, был найден череп, окрашенный красной охрой, и две большие, разделенные на части раковины каури (встречаются в Красном море), выступающие из глазниц. Таким образом подтверждается существование в регионе торговли, осуществлявшейся на дальние расстояния, и прослеживается параллель с докерамическим неолитом в Иерихоне с его знаменитыми «искусственными» черепами. Аналогичные красные черепа с глазами из раковин каури были найдены в слое II Телль-Рамада, что в Южной Сирии[45]45
  H. de Contenson, W.J. van Liere: “Sondages à Tell-Ramad en 1963”, Annales Archéologiques de Syrie, XIV, 1964. P. 109ff.


[Закрыть]. Наличие торговли также иллюстрируют бусы, сделанные из раковин лопатоногого моллюска dentalium, который встречается только в Средиземном море. Иными словами, многие материалы и предметы везли издалека. В женских захоронениях встречаются разного рода украшения и косметика, в том числе обсидиановые зеркала, в мужских – охотничье оружие и ремни с костяными застежками.

Люди Чатал-Хююка жили и умирали в обстановке, ничего общего не имевшей с рутинной деятельностью повседневной жизни. Их религию символизировали странные предметы – фигурки быка и барана, танцующего охотника и символа материнства. Не следует обходить вниманием необъяснимый характер некоторых рисунков, рельефов и фигурок, так же как и подгонять их под существующие теории, пусть даже очень привлекательные. Подобные произведения искусства ставят больше вопросов, чем дают ответов, и это естественно.

Видеть сквозь мутное стекло определенно лучше, чем ничего не видеть, – это понимают все исследователи преемственности, смены и взаимного проникновения материальных культур Анатолийского плато, находившихся за пределами Чатал-Хююка. Только два раскопанных холма – Хасилар и Чан-Хасан проливают яркий свет на деревенскую экономику Анатолии, и то в основном в периоды после Чатал-Хююка. Художественные и технические достижения, сравнимые с достигнутыми в городе в долине Коньи, вполне могли существовать и в местах доселе неизвестных, но это не значит, что их не было вообще.

Обработка обсидиана – решающий фактор при выборе Чатал-Хююка для масштабных раскопок – дает явную связь между этим местом и меньшим, менее продвинутым, но дольше известным поселением Мерсин, расположенным в Киликии. Здесь радиоуглеродное исследование образцов, взятых у основания кургана, дало дату – 6000 г. до н. э.: с поправкой на период полураспада в 5730 лет любое расхождение сведено к минимуму[46]46
  (a) J. Garsstang: Prehistoric Mersin, Oxford, 1953. P. 11–43; (b) Chronologies. P. 87. Сейчас обычно принимают более высокий период полураспада (5730 ± 40 вместо 5570 ± 30).


[Закрыть]. Мерсин располагается в границах Сирийско-Киликийской культурной зоны, обеспечивая связь между культурами Леванта, долины Коньи и более удаленных регионов Анатолийского плато[47]47
  (a) R. Braidwood, Linda Braidwood; Excavations in the Plain of Antioch I, OIP LXI, Chicago, 1960; (b) R.J. Braidwood, “The Earlist Village Materials of Syro-Cilicia”, PPS XXI, 1955. P. 72–76.


[Закрыть]. Распространение темной лощеной керамики, характерное для этой зоны, очень широко – до Мосула, что в долине Тигра, где в Телль-Хассуне в слое Ia было раскопано три последовательных слоя древней стоянки. Это занятие носило временный характер и отличалось от следующих уровней отсутствием разрисованной керамики[48]48
  S. Lloyd, F. Safar: “Tell Hassuna: Excavations by the Iraq Government Directorate General of Antiquities in 1943 and 1944”, JNES IV, 1945. P. 255–289.


[Закрыть]. Таким образом, очевидна легкость перемещения по лугопастбищным угодьям Плодородного Полумесяца. Это явление повторялось и в более поздние периоды. Значит, теоретически мог существовать контакт между Анатолийским плато, горами Загрос и районом Урмии на востоке, через Киликийскую долину, север Сирии и Верхнюю Месопотамию. Такой контакт не выявлен через горы Восточной Турции, хотя для надежных выводов нет достаточной информации. Хассуна Ia в любом случае относится к 6-му тыс. до н. э. Что касается более ранних связей, важными могут оказаться стоянки Букрас, что находится на Евфрате у слияния с Хабуром (три слоя, датированные 6290 и 6190 г. до н. э., – Букрас I и 5990 г. – Букрас III), и Чайоню – неподалеку от Диярбакыра[49]49
  H. de Contenson, “Découvertes Récentes dans le Domaine du Néolithique en Syrie – Bouqras”, Syria XLIII, 1966. P. 152, etc.


[Закрыть].

Ранние неолитические стоянки в долине Коньи и восточнее – до региона Кайсери также стали источниками ценных находок, что сделало их сравнимыми с Чатал-Хю-юком, хотя в Асикли-Хююке выявлены местные особенности. К западу от долины Коньи самыми важными поселениями раннего неолита, то есть 7-го – начала 6-го тыс. до н. э., являются Чукуркент и Алан-Хююк (рядом с Чукур-кентом находится стоянка Аласа-Худжук, или Хююк, а про Алан-Хююк нигде ничего не сказано. – Пер.), что на озере Бейшехир, и Кызылкая – курган, расположенный к северу от Анталии, на пути через Тарс к Бурдур[50]50
  J. Mellaart, “Early Cultures of the South Anatolian Plateau I”, AS XI, 1961, etc.


[Закрыть].

Поздний неолит в Анатолии, судя по всему, был сравнительно коротким. В Хасиларе он завершился около 5600 г. до н. э. Свидетельства этого периода основаны на стратифицированном материале из Мерсина XXVI–XXV и Хасилара IX–VI. Сам термин «поздний неолит» является всего лишь удобным ярлыком для обозначения стадии, когда имело место усовершенствование двух успехов предыдущего этапа – изготовления керамики и глиняных фигурок, причем почти исключительно в Хасиларе.

Население последнего меньше зависело от охоты, чем их предшественники на востоке – жители Чатал-Хююка. В обычной деревне Хасиларе тем не менее были продемонстрированы важные архитектурные успехи в проектировании и сооружении домов уже в слое VI. Здесь явно велось широкое строительство. Вход в жилище с крыши заменили большие дверные проемы, выходившие во двор. Толщина стен в Хасиларе, а также обнаруженные в одном из зданий остатки лестницы с балюстрадой означают наличие в домах верхних этажей. В том же районе Бурдур сегодня двухэтажные здания имеют покрытые крышами выходящие на юг и расположенные тут же маленькие комнаты. Верхние помещения едва ли использовались зимой. Поселение Хасилар VI, более крупное, чем Хасилар II в раннем халколитическом периоде и, возможно, укрепленное, может считаться самой процветающей стадией в истории этого места обитания.

Хасилар VI известен своими глиняными статуэтками. В трех расположенных по соседству домах обнаружена удивительная коллекция из 35 неплохо сохранившихся фигурок. Всего же их было найдено намного больше. Выполненные вокруг нуклеуса, они имели хорошо обработанные и отполированные поверхности. Головы изготовляли отдельно, снабжали колышком, чтобы вставить в отверстия, сделанные в туловищах. Глаза и волосы вырезали, но рты никогда не изображали. Тот факт, что некоторые статуэтки оставались необожженными, указывает на то, что это была работа местных художников. Как утверждают археологи, богиню изображали стоящей, сидящей, преклоняющей колени, присевшей на корточки, полулежащей и сидящей на троне. Теория ученых о двух представленных среди статуэток этнических группах поддерживается предварительными выводами о физической антропологии обитателей Хасилара, среди которых выделены две долихоцефальные расы – средиземноморская, широко распространенная в ранних поселениях Ближнего Востока, и евро-африканская. Брахицефалический элемент, представленный в Чатал-Хююке, в Хасиларе отсутствует. Вероятно, эти проникшие в долину Коньи пришельцы предшествующего периода даже к концу неолитического периода не продвинулись далеко на запад. Однако существующая между статуэтками разница может означать, что они символизировали не отдельные расы, а различие возраста и социального положения. Статуэтка владычицы животных из Хасилара, представлявшая собой богиню, сидящую верхом на леопарде с его детенышем в руках, явно свидетельствует о более совершенной технике исполнения, чем в Чатал-Хююке. Еще более важным является факт, что фигурки демонстрируют преемственность религиозных верований – от ранних крупных поселений до поздних деревень, расположенных в 150 милях (230–250 км) к западу. В Анатолии после Чатал-Хююка больше не было сообществ, способных поддерживать профессиональных художников и ремесленников.

Мерсин XXVI–XXV не представляет особого интереса, разве что является связующим звеном в длинной череде слоев, собственно и придавшей важность этому поселению. Обсидиановое производство слоев нижнего неолита постепенно пришло в упадок, уступив место производству молотого камня. Это означало, что теперь основой хозяйства стало не собирательство, а производство продуктов питания.

Общий знаменатель всех культур, приписываемых раннему халколитическому периоду в разных частях Ближнего Востока, – появление и развитие окрашенной керамики. В Хасиларе это показано как местное достижение, постепенно совершенствующееся. В Мерсине орнамент усложнился благодаря влиянию сирийскому, а дальше на восток – мастеров из долины Коньи, района, не отличавшегося культурной оригинальностью, но бывшего «местом встречи» разных элементов керамики, проникавших из пределов Киликии. Современные свидетельства ясно указывают на существование основанной на деревенской экономике ранней халколитической культуры, где были представлены сопоставимые стили раскрашенной керамики. Эта культура, названная Хассуанская, преобладала на территории, раскинувшейся от Верхней Месопотамии на запад через Евфрат к долине Амук (фаза В) и в Мерсин, с «ответвлениями» на юг – в Сирию и Палестину. В Телль-Хассуне примитивные временные стоянки слоя Ia были накрыты последовательностью слоев (Ib – VI) деревни с прямоугольными домами, украшенной керамикой.

Что касается долины Коньи, существует пробел в известных археологических данных периода, последовавшего за оставлением Чатал-Хююка Восточного, раннего неолитического города. Неисследованные более глубокие слои примыкающего кургана Чатал-Хююка Западного со временем его заполнят. Первые раскопки выявили два последовательных стиля раскрашенной керамики, получившие названия «Ранний халколитический I» («Чатал-Хююк Западный») и «Ранний халколитический II» («Кан-Хасан 2b») соответственно[51]51
  J. Mellaart, “Çatal Hüyük West”, AS XV, 1965. P. 135–156.


[Закрыть]. Эти две стадии соответствуют Мерсин XXIV–XXII и XXI–XX. Однако в Чатал-Хююке Западном отмечается общая культурная целостность, за исключением изменений, происходивших в производстве керамики.

В 50 милях (80,5 км) к юго-востоку, неподалеку от Карамана, располагается Кан-Хасан, где раскопки ведутся с 1961 г.[52]52
  D.H. French в течение многих лет публиковал свои отчеты о раскопках в Кан-Хасане.


[Закрыть] Статуэтки и другие произведения искусства предполагают сохранение некоторых ремесел, существовавших в Чатал-Хююке, хотя и с некоторыми изменениями, касавшимися стиля работ. Слой 3 в Кан-Хасане с красно-коричневой керамикой может быть приравнен хронологически к Чатал-Хююку Западному и раннему Хасилару I. Изделия следующего периода, характерные для Кан-Хасана 2b, то есть керамика, окрашенная красным цветом на кремовом фоне, датируются радиоуглеродным анализом 5000 г. до н. э. Иными словами, они совпадают с более поздними фазами Хасилара I. Заметны архитектурные сходства с этим поселением. Также есть настенная роспись с чисто геометрическими орнаментами, напоминающими меандр, сравнимая с раскрашенной керамикой того же слоя. Гармонируют и репрезентативные темы настенных изображений Чатал-Хююка. Там была хорошо развита резьба по камню, а также металлообработка, о чем свидетельствуют булава и браслет из Кан-Хасана 2b.

Хасилар представляет отдельную и отличную раннюю халколитическую культурную область, не связанную прямо с долиной Коньи. Граница между этими двумя областями, возможно, проходит по анатолийскому озерному краю, но точно не установлена. Если говорить о последовательности в Коньи, Хасилар V–II может быть более или менее точно приравнен к ранней халколитической культуре I, а Хаси-лар I – к ранней халколитической культуре II. Вместе они охватывают 5600–5000 гг. до н. э. Деревня Хасилар имеет пеструю историю. Она несколько раз уничтожалась огнем и в конце концов была перестроена в Хасиларе I. Раскрашенная керамика – отличительная черта Хасилара, без которой он не привлек бы внимания археологов[53]53
  Полное описание раскрашенной керамики дано у Меллаарта в его великолепном заключительном отчете о хасиларских раскопках.


[Закрыть]. Здесь керамика не имеет себе равных на всем древнем Ближнем Востоке по четкости рисунка и качеству обработки поверхности. Халафская культура, возможно, может считаться равной ей технически, но не эстетически. Широкие чаши Хасилара V–III сменились в Хасиларе II овальными чашами. Предпочтение овальным сосудам подпрямоугольной формы стало чертой керамики Хасилара на протяжении всего раннего халколитического периода. В Хасиларе V–IV узоры были в основном геометрическими, а в Хасиларе III–II – более четкими и изогнутыми. Керамику производили профессиональные гончары, что подтверждается находкой в центре деревни Хасилар IIa трех смежных строений, очевидно бывших гончарными мастерскими, содержавшими запасы всевозможных сосудов.

В Хасиларе I имело место изменение керамики. Сосуды стали больше, а украшения – менее затейливыми. Теперь керамику украшали в большинстве случаев прямыми линиями – вероятно, узоры позаимствовали от плетения корзин. Появление белой краски на темном фоне – инновация, указывающая на традицию, которой предстояла очень долгая жизнь в Восточной Анатолии, и появление в других местах, таких как Мерсин XIIa. Среди людей Хасилара I, возможно, были пришельцы, но они, скорее всего, явились не издалека и успели смешаться с более ранними обитателями. Их сокрушила масштабная катастрофа – падение ранних халколитических культур, ярким представителем которых и был Хасилар.

5–4-е тыс. до н. э. на Анатолийском плато и восточнее – к Кавказу и озеру Урмия – по праву могут считаться эпохой обскурантизма. О ней мало что известно, но тогда произошло существенное снижение общего уровня материальной культуры. Подобный упадок, однако, не является очевидным в восточных районах. В Закавказье и бассейне Урмии имеющиеся свидетельства указывают если не на процветание, то, по крайней мере, на устойчивый, хотя и не слишком зрелищный рост. В этих районах начиная со второй половины 4-го тыс. до н. э. наметился культурный прогресс – пробуждение на востоке и возрождение на западе.

Не всегда адекватный и несбалансированный характер археологических свидетельств может придать культурам позднего халколитического периода в Анатолии видимость более отсталых, чем они были в действительности. Исследуя эти культуры, мы слишком полагаемся на керамику. Металла могло быть намного больше, чем предполагают археологические находки, поскольку его собирали и переплавляли для повторного использования. Есть много поселений позднего халколитического периода в некоторых частях Южной и Западной Анатолии, лишь несколько известных в ее центральной части, и ни одного – в северной. Но из них лишь некоторые были раскопаны, и совсем малое их число дало нам непрерывную стратифицированную последовательность строительных слоев. На самом деле на протяжении всего периода ее продемонстрировал только Мерсин с расположенными по соседству Тарсусом и Бейд-жесултаном – в верховьях Меандра, что в Юго-Западной Анатолии.

Кан-Хасан в какой-то степени может считаться типовым поселением в Конье. За ранней халколитической культурой II слоя 2b идет средний халколит слоя 2а и очередная фаза, в процессе которой поселение было покинуто. Кан-Хасан 2а включает пять слоев и завершается 4500 г. до н. э. или чуть позже. Далее начинается поздняя халколитическая культура, которая отличается керамикой, тяжелой и темного цвета – она встречается во всей Конье. Ее появление является настоящим прорывом, отходом от традиций более ранних периодов. Согласно существующим свидетельствам, новые места поселений выбирались пришельцами и были оставлены в конце периода, датированного в Кан-Хаса-не (слой I имеет шесть строительных уровней) примерно 4000–3600 гг. до н. э. Представляется возможным северное происхождение этой культуры, как и поздней халколитической культуры юго-запада Анатолии. Окрашенные белой краской чаши и треугольные наконечники стрел, похожие на аналогичные артефакты из Коньи, встречаются в Язире, раскопанном поселении в районе Сиврихисара, что в излучине Сакарья (Сангариус)[54]54
  J. Mellaart, “Early Cultures of the South Anatolian Plateau II: the Late Chalcolithic of the Konya Plain”, AS XIII, 1963. P. 199–236, etc.


[Закрыть].

Бейджесултан – главное поселение культуры периода позднего халколита в Юго-Западной Анатолии. В процессе раскопок была вскрыта длинная последовательность из 21 слоя с глубиной залегания, достигающей 10 м. Предполагаемый период существования поселения – 4750–3200 гг. до н. э. Он разделяется на четыре фазы (поздний халколит 1–4) производства керамики, хотя на протяжении этих веков стабильности и преемственности все же было больше, чем инноваций[55]55
  S. Lloyd, J. Mellaart, Beycesultan I, London, 1962. P. 17–26.


[Закрыть]. Подтверждается существование металлообработки, в том числе большим количеством медных инструментов из Бейджесултана XXXIV. Это шила, иглы, зубило и фрагмент лезвия кинжала – самый ранний известный образец[56]56
  Ibid. P. 280–283.


[Закрыть]. Нет никаких причин сомневаться в существовании развитой металлообработки в Анатолии в 5-м тыс. до н. э. и после этого, особенно в свете ранних свидетельств из Чатал-Хююка, однако обычной техникой была скорее ковка, чем литье.

По свидетельствам с раскопок двух поселений Центральной Анатолии создается впечатление, что этот регион, расположенный в излучине реки Галис, населяли люди, не имевшие художественных или технических навыков, довольствовавшихся деревенской жизнью, занятием земледелием и скотоводством. В Бююк-Гюллючеке (в лесах недалеко от Алака-Хююка) находилась маленькая деревушка, состоявшая из трех или четырех домов, недолговечное поселение из двух слоев конца 4-го тыс. до н. э. Шесть слоев, включая этот период, раскопали в Алака-Хююке[57]57
  J. Mellaart, “Anatolia, c. 4000–2300 BC” CAH I, fasc. 8. 1965.


[Закрыть]. Захоронения в этих местах делались внутри поселения – эта традиция и в 3-м тыс. до н. э. продолжала отличать этот регион от южной и западной частей Анатолийского плато. Если погребальные традиции – указатель на этническое родство, вполне возможно, что уже в 4-м тыс. до н. э. в Центральной Анатолии жили люди, относившиеся к той же расе, что и в начале бронзового века. Скорее всего, это хаты, которые населяли эти земли до появления хеттов в 2000 г. до н. э. и впоследствии стали там доминирующим элементом. Захоронения за пределами стен поселения относятся к более «продвинутому» народу Бейджесултана (под властью которого находились и окружающие их земли, территории) времен позднего халколита.

В Восточной Анатолии, включая районы в турецких административных провинциях Малатья и Сивас, последовательность доисторических культур отличается от той, что существовала к западу от верховьев Евфрата. Сегодняшние свидетельства, касающиеся любого периода до 3-го тыс. до н. э., весьма неполны и, как правило, ограничиваются находками, обнаруженными на поверхности. Докерамическое неолитическое поселение в районе Елазиг – одно из многих, оказавшихся под угрозой из-за строительства плотины Кебан, предполагает существование там оседлых сообществ не позднее 6000 г. до н. э. Этот регион был особенно открыт влияниям со стороны Сирии и Верхней Месопотамии, и поэтому он не может считаться типичным для Восточной Анатолии в целом в более ранние периоды. Но южное влияние не следует преувеличивать, даже несмотря на то, что отдельные намеки на связь с хассунской и халафской традициями в разрисовке керамики присутствовали в обзоре автора, выполненном в 1956 г. Теперь они утратили актуальность, ввиду активной работы команд археологов, участвовавших в спасательных работах в районе плотины Кебан. Тем не менее в том обзоре была представлена модель существования поселения, не исключая отдельных периодов малонаселенности[58]58
  M.J. Mellink, “Archaeology in Asia Minor” AJA, 73, 1969. P. 209–211; AJA 74, 1970. P. 164–165, etc.


[Закрыть]. Когда завершатся раскопки в Арслантепе (Малатья), они, безусловно, обогатят отрывочную информацию, существующую сегодня относительно периода 5500–3000 гг. до н. э. Находки этой эпохи уже есть в районе плотины Кебан – Пулур и Коруку-Тепе. В последнем найдено несколько слоев с домами, сложенными из сырцовых кирпичей. Правда, точный размер этого поселения в 4-м тыс. до н. э. пока не ясен. Представленная там керамика – от желто-коричневой до серой, лощеная, с прямым ободком и, нередко, «веревочным» орнаментом. Обсидиановые наконечники стрел были узкими, в отличие от широких, найденных на этом же месте в слоях 3-го тыс. до н. э. Выращивали там пшеницу-двузернянку и шестирядный ячмень. Радиоуглеродный анализ установил, что около 3000 г. до н. э. в поселении произошел большой пожар, который, собственно, и положил конец этому культурному периоду и почти наверняка также прибытию пришельцев, возможно с северо-востока. Среди раскопанных поселений района плотины Кебан особенно выделяется Коруку-Тепе[59]59
  C.A. Burney, “Eastern Anatolia in the Chalcolithic and Early Bronze Age”, AS VIII, 1958. P. 157–209.


[Закрыть].

Дальше на восток, вблизи озера Ван, располагается Тильки-Тепе – очень маленький курган. Там есть три основ ных слоя, причем в самом раннем (Тильки-Тепе III) найдена халафская керамика, раскрашенная и лощеная, очень высокого качества. Это связывали со свидетельством существования торговли обсидианом. Экспорт этой горной породы в Северную Месопотамию был известен давно: отправлялся из многих ранних поселений, включая Телль-Арпачи. Где именно добывали обсидиан, сказать невозможно, хотя Немрут-Даг, потухший вулкан на западе озера Ван, имеет все основания претендовать в качестве источника этого материала для Тильки-Тепе (по крайней мере, более близкие месторождения нам неизвестны). Обсидиан из района Вана можно отличить по внешнему виду – по коричневым крапинкам. Спектрографический анализ показал, в каком районе Ближнего Востока чаще всего он встречался. С развитием металлургии, впервые очевидной в халафской культуре, нужда в обсидиане снизилась. Это объясняет, почему за проникновением в район Вана из Северной Месопотамии до 5000 г. до н. э. не последовали постоянные контакты и влияние с юга. 5–4-е тыс. до н. э. в этих удаленных горных районах остаются для нас неизвестными: было проведено слишком мало раскопок, чтобы прийти к определенному выводу о существовании или отсутствии там оседлого населения. В Каразе, что недалеко от Эрзурума, оно определенно было по крайней мере в 4-м тыс. до н. э. Этот район оказался открыт для распространения влияния со стороны Закавказья[60]60
  H.Z. Kosay, “Erzurum-Karaz Kazisi Raporu”, Belleten 1959. P. 349–413.


[Закрыть].

Район Урмии и Закавказье, особенно долины Аракса и Куры, могут считаться одной большой зоной, имевшей в период 6–4-го тыс. до н. э. характерные черты. Правда, не обошлось и без местных различий. Хотя Загрос образует такой же природный барьер, как Тавр, Антитавр и их восточное продолжение к югу от озера Ван, культурное влияние из Месопотамии с самого начала было намного сильнее на Иранском плато и в Анатолии или к востоку и западу от верховьев Евфрата. Частично это стало результатом географической близости, но не менее важным оказался тот факт, что в районе Загроса, протянувшемся по обе стороны от горного раздела, возник один из отдельных центров неолитической революции[61]61
  J. Mellaart, CAH I, fasc. 59. P. 9–14.


[Закрыть]. Он не был изолированным от других центров Леванта и Южной Анатолии. Но если эти два региона во многих отношениях являлись одним целым, культуры, которые развились в Загросе, стали в высшей степени самобытными и только позже подчинились месопотамскому влиянию. Самое раннее в конце 6-го тыс. до н. э. исконные культуры подверглись серьезному влиянию внешних элементов. До этого оно ощущалось в другом направлении – с гор вниз в Месопотамию. Но местные культуры оказались достаточно сильными, чтобы адаптировать элементы халафской и убейдской культур к своим нуждам. Слепого подражания чужим культурам не было никогда.

Верхний палеолитический (мезолитический) и протонео-литический периоды в Загросе уже упоминались в связи с переходом от жизни в пещерах и горных укрытиях к занятию (постоянно или сезонно) открытых площадок. Хотя такие поселения, как Джармо или Керманшах, выходят за географические рамки этой книги, именно их исследование максимально способствует правильному пониманию основных черт ранних мест обитания вокруг озера Урмия.

Экспедиция университетского музея Филадельфии несколько лет старалась воссоздать модель жизни людей в районе Солдуз, что к югу от озера Урмия. Американцы вели раскопки кургана Хасанлу и еще нескольких поселений разного периода в том же регионе[62]62
  R.H. Dyson, “A Decade in Iran”, Expedition II. no 2. 1969.


[Закрыть]. В этой долине, лежащей на важном пути из Северной Месопотамии, позднее Ассирии, число найденных древних курганов сравнимо с количеством современных деревень. Это яркий пример преемственности в районе, где было – и до сих пор возможно – земледелие без ирригации. Хасанлу – слишком большой и высокий курган, чтобы слои 5–4-го тыс. до н. э., не говоря уже о более ранних, оставались доступными. Такие слои были обнаружены при раскопках Хаджи-Фируза, поселения небольших размеров. Радиоуглеродный анализ определил для второго слоя от вершины (Хаджи-Фируз V) дату 5152 г. до н. э. ± 85 и дату 5537 г. до н. э. ± 89 для более раннего слоя, что в целом согласуется с родством керамики Хаджи-Фируза с хассунской традицией. Но в то же время Хаджи-Фируз демонстрирует связи с Тепе-Сарабом, находившимся недалеко от Керманшаха, для которого радиоуглеродная датировка определила временной промежуток 6250–5850 гг. до н. э. Сам по себе Тепе-Сараб во многих отношениях сравним с Джармо, и археологи, проводившие раскопки, сомневались, какой из курганов старше[63]63
  R.J. Braidwood, “The Iranian Prehistoric Project, 1959–1960”, Iranica Antiqua I, 1961. P. 3–7.


[Закрыть]. Важность или, по крайней мере, хронологический приоритет обоих поселений теперь затмили результаты, полученные на раскопках другого места в районе Керманшаха – Ганджи (Гандж) – Даре-Тепе[64]64
  Ph. E.L. Smith, Iran V, 1967. P. 139; VI. 1968. P. 158–160; VIII. 1970. P. 178–180.


[Закрыть]. Радиоуглеродная датировка 8450 г. до н. э. ± 150 была получена при исследовании нижнего метрового слоя семиметрового кургана, где есть культурные слои, вероятно, временных поселений, поскольку нет никаких следов постоянных строений. Сверху идет четыре или пять слоев с сооружениями из сырцового кирпича, причем нижний из них сохранился благодаря огню. Некоторые сооружения были построены из больших плоско-выпуклых кирпичей и облицованы глинистым раствором. Очень интересная черта сгоревшей деревни – керамика примитивного типа, смешанная с соломой и, очевидно, обожженная только уже во время пожара, а изначально она была просто высушена на солнце. Такое свидетельство указывает на то, что развитие гончарного искусства в районе Керманшаха началось раньше, чем в любом другом поселении Ближнего Востока, и может датироваться 8-м тыс. до н. э. Некоторые стены в двух следующих слоях были отделаны белой штукатуркой. В верхней части кургана Ган-джи-Даре располагался уровень с сооружениями из небольших сырцовых кирпичей, больше не плоско-выпуклых, с оштукатуренными полами. Вторая дата 6960 г. до н. э. ± 170 определяет общее время существования этого поселения 8500–6500 гг. до н. э., хотя оно вряд ли существовало дольше чем 1500 лет. Сделанные при раскопках Ганджи-Даре открытия указывают на то, что важность Тепе-Асиаб, Тепе-Сараб и даже Джармо не следует переоценивать. Ничего столь древнего еще не было найдено в бассейне Урмии или севернее его.

В небольшом кургане, расположенном в 400 м от главного кургана Яник-Тепе, в 20 милях (32 км) к юго-западу от Тебриза по направлению к озеру Урмия, при зондировании площади 15 × 5 м была обнаружена последовательность из девяти фаз, но не все отчетливые строительные слои. Две полученные при радиоуглеродном анализе даты – 5184 г. до н. э. ± 82 и 5297 г. до н. э. ± 71 означают примерное совпадение по времени с Хаджи-Фирузом, что находится южнее[65]65
  C.A. Burney, Iraq XXVI. 1964. P. 55–57.


[Закрыть]. Общая глубина залегания – 5,5 м. Хотя период по абсолютной датировке классифицируется как ранний халколит, но находки типологически сравнимы с Тепе-Сарабом и даже Джармо, поэтому есть основания отнести их к «позднему неолиту». Принимая во внимание условия северной части озера Урмия, последний термин представляется более подходящим. Существующие свидетельства предполагают, что это самая ранняя культурная фаза в этом регионе. Керамики очень мало, она несовершенна по текстуре и обжигу, да и формы ее ограниченны: тяжелые миски и кувшины с короткими горлышками, прямыми и толстыми стенками, также плоские блюда и ладьевидные сосуды. В материале было много соломы. Такая преобладающая простая посуда имела по большей части желто-коричневый или зеленоватый цвет, но в верхних слоях встречалась и раскрашенная керамика. Если шевронное украшение предполагает совпадение по времени с Хаджи-Фирузом, другие черты указывают на более раннюю датировку. В частности, часть окрашенной посуды была покрыта известковой краской, нанесенной на красную лощенную поверхность – параллель со «шликерной краской» Брэйдвуда, что является чертой Тепе-Сараба, но не Джармо. Кроме того, каменные орудия в Яник-Тепе сравнимы с Тепе-Сарабом. Сходство особенно заметно в браслетах и чаше из Яник-Тепе – из алебастра, возможно из того же источника, что использовался в XV в. для цоколя мечети в Тебризе. Фигурок много в Джармо, немало в Тепе-Сарабе, встречаются они и в Яник-Тепе, где есть и свидетельства существования развитой обработки кости – для украшений, а также шил и иголок. Хорошо построенные дома из сырцового кирпича, прямоугольные в плане, с полами из твердого известняка, являют собой архитектуру такого же уровня, как в Хаджи-Фирузе. Таких аккуратных сооружений не нашли в Тепе-Сарабе или Джармо. Хотя представляется, что Ганджи-Даре впереди всех упомянутых поселений. Сказанное подтверждает, что в бассейне северной части озера Урмия первые оседлые сообщества появились в середине 6-го тыс. до н. э. Это ни в коей мере не противоречит известным свидетельствам из Закавказья.

Слабый намек на этническую неразрывность зоны Загроса и центров неолитической революции, находившихся к западу от Евфрата, можно увидеть в сгоревшем слое V Хаджи-Фируза, где, судя по всему, имело место некое массовое убийство. Жертвы были захоронены в трех могилах – всего 28 тел; интересная черта – использование красной охры.

В долине Аракса на сегодняшний день неизвестны места обитания 6-го тыс. до н. э., но дальнейшие раскопки вполне могут их обнаружить. Равнина вокруг Еревана – наиболее вероятное место обнаружения самых древних таких мест в Армении. Профессор Сардарян считает, что наиболее глубокие слои поселений в долине относятся к неолиту. Его убеждение основано на сравнении с материалами из пещер и открытых поселений, а также обсидиановой мастерской у подножия горы Артин. При такой трактовке сложилось мнение, что неолитическая культура Араратской долины имела местное происхождение (окрестные горы)[66]66
  S.A. Sardarian, Primitive Society in Armenia, Erevan, 1967. P. 327–331.


[Закрыть].