Текст книги "Древний Кавказ. От доисторических поселений Анатолии до христианских царств раннего Средневековья"

Глава 3
От Кавказа до Евфрата – ранняя закавказская культура

В последней четверти 4-го тыс. до н. э. вся обширная зона – от Кавказа до территории за верхним Евфратом и озера Урмия – начала демонстрировать общее единообразие материальной культуры. Процесс продолжался еще больше тысячи лет. Он предполагает этническое единство, которое, учитывая чисто доисторические свидетельства, трудно доказать. Возможно, однажды необходимые данные предоставят антропологи. Такой информации в настоящее время нет, поэтому, когда речь идет о населении этого горного района в 3-м тыс. до н. э., невозможно избежать обращения к другим территориям и более поздним периодам. Возможный альтернативный источник свидетельств – глоттохронология – метод сравнительно-исторического языкознания, который с помощью статистических методов позволяет восстановить звуки разговорного языка за много веков до самых первых письменных документов из данного региона[74]74
  T.V. Gamkrelidze, “‘Anatolian Languages’ and the Problem of Indo-European Migration to Asia Minor”, Seventh International Congress of Anthropological and Ethnological Sciences, Moscow. August. 1964.


[Закрыть]. Автор настоящей книги считает, что, поскольку лингвистическое развитие – бесценный источник информации о происхождении этнических групп, зачастую является единственным, он не может дать надежные свидетельства за пределами обычной степени предусмотрительности. Математические навыки могут увести довольно далеко от исторической достоверности. Некоторые выводы по поводу этнического сходства даны ниже. Однако нельзя не предостеречь относительно неодинакового уровня знаний о разных регионах обширной зоны, в которой существовала эта культура, о проблемах терминологии и ограниченных рамках детальной хронологии.

Сейчас об этой культуре известно намного больше, чем в первые десятилетия после Второй мировой войны. Эти знания по большей части являются результатом кропотливой работы многих советских археологов из трех закавказских республик – Армении, Грузии и Азербайджана. Там исследование ранней закавказской культуры, которую в этих республиках называли Куроаракской, считалось почетным делом. В процессе раскопок обнаружили массу находок, которые исследовали лучшие специалисты республик. Полученные материалы были дополнены результатами немногочисленных раскопок в Турции и Иране, а также исследованиями автора настоящей книги[75]75
  T.N. Chubinishvili, “The Interconnections between the Caucasian and the Near East Cultures in the Third Millenium BC”, Seventh International Congress of Anthropological and Ethnological Sciences, Moscow. August. 1964.


[Закрыть]. Спасательные операции в районе Элезыга, на территории, которая должна была быть затопленной после строительства плотины Кебан, также дополнили знания об этой широко распространившейся культуре. Все это можно сравнить с результатами раскопок в районе Малатьи[76]76
  A. Palmieri, “Insediamento de Bronzo Antico a Gelinciktepe (Malatya)”, Origini I. 1967. P. 117–193.


[Закрыть]. На основании всего упомянутого можно сделать намного более убедительные выводы, чем раньше, но многие вопросы все еще остаются без ответа.

В специализированных публикациях, посвященных этой культуре, никогда не было унифицированной терминологии. Большинство советских ученых использовали понятие «куроаракская культура», а Пиотровский и Мунчаев называли ее энеолитической культурой Закавказья. Термин «энеолитический» часто использовался советскими специалистами для обозначения большей части этого периода, хотя третья, и последняя, его фаза считается «ранним бронзовым веком». Есть еще один термин – «закавказский медный век». Отметим, что эти понятия более тесно связаны с этапами развития металлообработки, чем те, что использовались, к примеру, в Анатолии, несоветскими археологами. Все зависит от важности, придаваемой производству керамики и металлообработке соответственно. Другие термины отражают подход, основанный на части культурной зоны, расположенной в Турции и Иране. Так, например, автор данной книги ввел понятие «ранний анатолийский бронзовый век», а Р. Дайсон – «культура Яник». Против последнего можно возразить: раскопки Яник-Тепе, безусловно, важны, но не там зародилась эта культура. Трудно найти выражение, которое было бы одновременно и коротким, и смысловым. Термин «ранняя хурритская культура» является в какой-то степени оправданным, однако остается спорным, да и в любом случае нежелательно навешивать этнические ярлыки на доисторические культуры. Если какое-то одно поселение взять как типовое и его именем назвать всю культуру, то ее следует именовать шенгавитской, но и это вряд ли правильно. Можно было бы рекомендовать понятие «восточноанатолийская ранняя бронзовая культура», но вот только появление бронзы имело место лишь в трех последних столетиях 3-го тыс. до н. э. Ни один географический термин для этой культуры не лишен неадекватности или анахронизма. В данной книге предложено и используется понятие «ранняя закавказская культура», которое не противоречит археологическим свидетельствам. Более полное название «ранняя закавказская и восточноанатолийская культура» представляется слишком длинным.

На карте 2 показан регион распространения этой культуры. Здесь видны некоторые центры скопления поселений, среди них – долина Аракса. Можно утверждать, что только благодаря своему географическому положению она вполне могла быть местом зарождения культуры, которая уже оттуда распространилась в разных направлениях. Теория весьма привлекательна, но едва ли может основываться только на распределении мест обитания людей. Сначала следует рассмотреть и сравнить характер, развитие и хронологию материалов из каждого региона в рамках культурной зоны, а уж потом выдвигать теорию относительно места зарождения культуры. Это тем более необходимо ввиду существующих у многих археологов тенденций считать свой район работы – даже одно-единственное поселение – местом зарождения культуры, откуда пошло ее распространение. Физическая география высокогорной зоны такова, что некоторые регионы мало населены, а в других – плотность населения чрезвычайно высока. Так что распределение поселений само по себе не может означать внешнего или местного происхождения культуры.

Карта 2. Важные поселения ранней закавказской культурной зоны и за ее пределами (Стрелки показывают направление распространения культуры от места ее зарождения. Прерывистая линия обозначает примерную западную границу культурной зоны. Линии из точек окружают районы особенно плотной занятости, куда следует включить также долину вокруг Еревана)

Тройственное разделение доисторических культур чрезвычайно популярно у археологов. Разве не должны все этапы человеческого развития иметь начало, середину и конец? Такое разделение на три основных периода было предложено для ранней закавказской культуры историками Армении и Грузии; для восточноанатолийской части – автором; для современного периода К Геой-Тепе – археологом, проводившим там раскопки. Сейчас о культурной последовательности 3-го тыс. до н. э. в Грузии и Армении известно достаточно много, чтобы отнести все материалы к одному из периодов. Но радиоуглеродный анализ проводился слишком редко, чтобы на соответствующие даты можно было полностью полагаться, хотя они, безусловно, дают достаточно упорядоченную последовательность периодов. Даты также показывают, что теорию проникновения в северном направлении к Кавказу нельзя принять без дополнительных исследований, потому что в двух поселениях Грузии – Квачхелеби (Квацхелеби) и Амиранис-Гора – культурные слои датируются 3000 г. до н. э. Для Квачхелеби С1 дата 2800 г. до н. э. ± 90 была получена из культурного слоя, под которым располагается еще два. А для поселения Амиранис-Гора мы располагаем двумя датами, полученными не из самого нижнего слоя: 2835 г. до н. э. ± 170 и 2680 г. до н. э. ± 180. Южнее – в долине Аракса – из Кюль-Тепе II определили дату – 2920 г. до н. э. ± 90. Близость трех радиоуглеродных дат из отдельных поселений делает их еще более убедительными. Правда, хотелось бы иметь больше дат, особенно из Армении, где неизвестны более ранние периоды, чем третья заключительная фаза ранней закавказской культуры. Для абсолютной хронологии второго периода есть одна дата из Геой-Тепе – 2574 г. до н. э. ± 146; из Яник-Тепе – от 2621 г. до н. э. ± 79 до 2324 г. до н. э. ± 78. В третий период попадает две даты из Яник-Тепе: 2086 г. до н. э. ± 104 и 1816 г. до н. э. ± 63, и одна из Шенгевита IV – 2060 г. до н. э. ± 80. Все это дает возможность установить примерную продолжительность этой культуры-долгожительницы: от 3250 до 1750 г. до н. э. При этом ранние культурные слои во многих регионах возникли намного позже даты начала самой культуры, а остатки в таких консервативных регионах, как Ванский, должно быть, сохранились и до 1500 г. до н. э. Отметим, что единственно бесспорное свидетельство для такой низкой датировки конца ранней закавказской культуры в Ванском регионе дают радиоуглеродные даты из Яник-Тепе закавказской культуры. Иначе таким образом всего лишь заполнялся пробел до подъема Урарту. Свидетельства из Хафтавана (северо-восточный край озера Урмия) дают основания полагать, что аналогичный консерватизм существовал и там[77]77
  Burney, Iran VIII. 1970. P. 164.


[Закрыть].

С увеличением числа материальных свидетельств более ранние упрощенные теории в какой-то мере утрачивают силу. Эволюция ранней закавказской культуры в целом была сложнее, чем предполагалось изначально. Один из выводов автора[78]78
  Burney, AS VIII. 1958. P. 167–168.


[Закрыть] о том, что вначале существовала удивительная однородность материальной культуры (это подтверждает факт наличия керамики в обширной зоне – от Малатьи до Кавказа и от Эрзинкана до озера Урмия), остался в силе. Так же как и общее утверждение, что эта однородность имела тенденцию распадаться на региональные варианты, хотя она отчетливо проявилась только в третьем периоде трехчастного хронологического разделения. Так что вполне мог существовать период быстрого и широкого заселения этой горной зоны пришельцами, за которым последовал более длительный этап культурной стабильности, при этом переход занял несколько столетий.

Большой интерес историков и филологов к приходу индоевропейцев, особенно хеттов, на Ближний Восток через Кавказ около 2000 г. до н. э. и позже предполагает изменение материальной культуры на рассматриваемой горной территории, по крайней мере в Закавказье и Восточной Анатолии. Тем не менее нарушение непрерывности вовсе не является очевидным. Важные перемены, произошедшие в третьем культурном периоде, явившиеся результатом прогресса в металлообработке и торговле, представляются заслугой местного населения, а не индоевропейских пришельцев, археологических следов которых найдено крайне мало. Более того, ранняя закавказская культура, продолжившаяся в разной степени в начале 2-го тыс. до н. э., оказала глубокое влияние на последующие культуры.

Объяснить долговечность и высокую приспособляемость ранней закавказской культуры можно по-разному. Но, как подчеркивали советские археологи, в результате была достигнута экономическая стабильность, основанная на земледелии и скотоводстве. Где эти средства существования изменились во 2-м тыс. до н. э., там была нарушена непрерывность оседлой жизни. Но в тех местах, где земледельцы и скотоводы сохранили образ жизни своих предков, культурные традиции продолжились, хотя и модифицировались, так что со временем перестали быть узнаваемыми в артефактах.

Попытка поместить население ранней закавказской культуры в контекст Древнего Ближнего Востока, где письменные документы начали давать скудную историческую информацию, представляется вполне уместной. Физическая антропология не помогает, так же как и записи из самой высокогорной зоны до IX в. до н. э. – Урарту. Единственное исключение – стела, установленная Тиглатпаласаром I в долине возле Буланика, расположенного в верховьях Мурата (Арсании). Известно, что язык урартов был родствен хурритскому, причем настолько, что его вполне можно считать потомком хурритского языка, хотя, вероятно, не все филологи со мной согласятся.

Таким образом, есть основания считать урартов принадлежавшими к роду хурритов. Этому выводу не противоречит их широкое расселение в Северной Сирии и Месопотамии во 2-м тыс. до н. э. Таблички из Нузи и Алалаха – источники, свидетельствующие о хурритском присутствии в центральной части Плодородного Полумесяца[79]79
  I.J. Gelb, P.M. Purves, A.M. MacRae, Nuzi Personal Names, OIP LVII. 1943.


[Закрыть]. Хеттский царь Мурсили I, совершивший успешное молниеносное нападение на Вавилон, датируемое по «средней хронологии» примерно 1595 г. до н. э., положил конец династии Хаммурапи. Он же позволил касситам, народу индоевропейского происхождения, постепенно проникавшему на равнины с Загроса, установить контроль над Вавилоном, который они сохраняли четыре столетия. По пути домой Мурсили угрожали хурриты – на территории, по которой с добычей шла его армия[80]80
  O.R. Gurney, “Anatolia, c. 1750–1600 BC”, CAH II, fasc. II. P. 24–26.


[Закрыть].

Хурриты также обосновались на средиземноморском побережье, где такие финикийские города, как Арвад, и в последующие века сохранили свои хурритские названия. Они продвинулись дальше в западном направлении – в Киззуватну (впоследствии Киликия), где оказывали доминирующее влияние на хеттский двор. Роль хурритов на Ближнем Востоке во 2-м тыс. до н. э. оказалась чрезвычайно значительной. Хотя понятно, что в Сирии и Северной Месопотамии они были пришельцами, где смешались с разными группами семитов, среди которых политически господствовали амориты[81]81
  E.A. Speiser, “The Hurrian Participation in the Civilizations of Mesopotamia, Syria and Palestine”, Cahiers d’Histoire Mondiale, I. 1953–1954. P. 311–327.


[Закрыть]. Тем не менее хурритский элемент населения Киззуватны вторгся на равнину, где уже жили индоевропейцы из числа лувийцев, вероятно родом с северо-запада Анатолии, и их прибытие (2300 г. до н. э.) ознаменовало собой начало киликийского раннего бронзового периода III[82]82
  J. Mellaart, “The End of the Early Bronze Age in Anatolia and the Aegean”, AJA 62. 1958. P. 9–33.


[Закрыть]. По прошествии примерно двух столетий (в 2100 г. до н. э.) в Киззуватне появилась раскрашенная керамика, совершенно отличная от продукции раннего бронзового периода III, имеющая несомненное сходство с керамикой Алалаха и других поселений Северной Сирии. Происхождение этой раскрашенной керамики из ранней закавказской подпровинции III региона Элязыг – Малатья представляется возможным, хотя влияние могло распространяться в другом направлении – из Сирии на север в долину Верхнего Евфрата[83]83
  (a) Chronologies. P. 119; (b) Burney, AS VIII. 1958. P. 205–208.


[Закрыть]. Киликийский средний бронзовый век начался с появления этой раскрашенной керамики, при этом источники хеттов отмечают там культурное господство своего народа на несколько веков позже, в позднем бронзовом веке. Никакая промежуточная дата прибытия хурритов в Киззуватну не представляется правдоподобной. Вероятнее всего, они все же начали селиться там около 2100 г. до н. э. До этого они присутствовали в северной части Сирии, откуда и явились.

Таким образом, хурриты могут причисляться к элементам цивилизации Ближнего Востока за пределами высокогорной зоны до 2000 г. до н. э. Поддерживает эту гипотезу наличие хурритских личных имен на табличках аккадского периода (2340–2180 гг. до н. э.) в Чагар-Базаре, расположенном на реке Хабур[84]84
  C.J. Gadd, “Tablets from Chagar Bazar and Tall Brak, 1937–1938”, Iraq VII. 1940. P. 22–66. Там же имеются ссылки на хурритские божественные имена.


[Закрыть]. Их появление на этом судоходном притоке Евфрата означает, что хурриты уже тогда начали получать доступ к богатой торговле Месопотамии, расширявшейся при посредстве военных и торговых экспедиций Саргона Аккадского и его преемников, в первую очередь его внука Нарам-Сина. Эти экспедиции, хотя и имевшие, по крайней мере частично, традиционные цели, открывали новые рынки и вполне могли облегчить создание ассирийской торговой колонии в Канеше (Кюль-Тепе), что в центральной части Анатолии, после чего были созданы и другие подобные колонии[85]85
  P. Garelli, Les Assyriens en Cappadoce, Paris, 1963. В работе подробно описываются опубликованные таблички.


[Закрыть]. Они находились скорее на хеттской, чем на хурритской территории. Но важный путь в Центральную Анатолию проходил через Элязыг, позднее известный хеттам как Исуа, чье население было (через связи с Северной Сирией), вероятно, хурритским, по крайней мере к началу третьего периода ранней закавказской культуры. Рост месопотамской торговли, особенно в аккадский период и при Третьей династии Ура, очень вероятно, стал магнитом, притягивавшим хурритов на юг, в Сирию.

Все сказанное выше предполагает некую родину, откуда хурриты вторглись на окружавшие их территории – к югу и западу. Эта родина могла быть только в горном районе. Тогда кто, кроме хурритов, мог оставить после себя раннюю закавказскую культуру? Ни одна теория о том, что они могли прийти из-за Кавказских гор и преодолеть их, не оставив ни малейшего следа, не выдерживает критики, хотя, конечно, кочевники могли передвигаться незаметно. Существовавшая в 3-м тыс. до н. э. общая культурная целостность высокогорной зоны, о которой уже говорилось, подразумевает этническую стабильность, хотя и не доказывает ее. Очевидный вывод – население было хурритским и оставалось таковым с конца 4-го тыс. до н. э.

Возражение этой теории этнической целостности может быть выдвинуто на основании того, что сокровища Майкопа, большого кургана в долине Кубани, и Алаки, богатого кладбища на плато Центральной Анатолии, указывают на культурное и этническое вторжение из северных степей до самой Анатолии. Это предположение, вероятно, частично основано на убеждении, что украшения в виде животных, самые ранние проявления которых встречаются в Майкопе (вопрос спорный), были творением кочевников северных степей. Один ученый даже нашел индоевропейские родственные черты в Майкопе и Алаке, связав последнюю с теми хеттами, которые поселились в излучине реки Галис[86]86
  (a) M. Gimbutas, “The Indo-Europeans: Archeological problems”, American Anthropologist 65. 1963. P. 815–836; (b) Chronologies. P. 487.


[Закрыть]. Это утверждение можно считать необоснованным. Люди Алаки были хаттами, имевшими малоазиатские, а не индоевропейские корни. Они населяли и контролировали часть Анатолийского плато, к западу от территории хурритов. Культурное влияние распространялось из Алаки и окрестностей, вероятно через Хороз-Тепе и поселения, расположенные возле понтийского побережья и на нем, к Майкопу, а не обратно. Это можно рассматривать как еще одно проявление ближневосточного влияния через Кавказ и соседние степи, последовавшего после контактов между горцами и населением северного края Плодородного Полумесяца. Но то, что небольшой класс воинов индоевропейской расы возвел курганы раннекубанской фазы и добрался до Алаки, не повлияло на формирование родственных черт населения Алаки и Майкопа, равно как и на расовый состав его большинства.

Лощеная керамика ранней закавказской культуры со смелыми украшениями – рельефными и вырезанными – изначально стала изучаться ближневосточными археологами во вторичной форме, обычно именуемой Хирбет-Керак, по названию поселения в долине Иордана (Бет-Йерах)[87]87
  B. Maisler (Mazar), M. Stekelis, M. Avi Yonah, “The Excavations at Beth-Yerah 1944–1946”, Israel Exploration Journal 2. 1952. P. 165–173.


[Закрыть]. Но как обычно, когда культура или тип артефакта именуется по названию одного поселения, это оказалось не самым важным местом находок. Большое количество такой керамики обнаружили в долине близ Антиохии (Амук), где американские исследователи приписали ее к фазам Амук H и I. Кроме разных сосудов, здесь в слое 11 Телль-Джудейде[88]88
  Excavations in the Plain of Antioch I. P. 358–368 (Amuq H), 398–403 (Amuq I), 518–521.


[Закрыть] был найден очаг в форме подковы, характерный для ранней закавказской культуры и известный из многих поселений. Архитектурные параллели с горной зоной включают присутствие глиняных скамей и ларей, сравнимых с Яник-Тепе и датированных примерно тем же временем. Красно– и чернолощеная керамика типа Хирбет-Керак была обнаружена в Телль-Джудейде (это самое важное место), а также в поселениях Чатал-Хююк, Телль-Таинат и Телль-Дахаб. Иными словами, она была широко распространенной. Кто бы ни создал эту керамику, это было местное произведение. Глину брали здесь же, то есть на равнину Амук прибывали люди, а не посуда. Создается впечатление, что Брэйдвуд упустил важность этой керамики в Амук Н-1, поскольку не уделил ей внимания, назвав региональным вариантом общего анатолийского развития старой сиро-киликийской чернолощеной керамики[89]89
  Ibid. P. 519.


[Закрыть]. Однако Брэйдвуд подчеркнул использование более чем одного цвета, кроме черного. Большая часть посуды ранней закавказской культуры не является черной, а скорее наоборот – светлой. Керамика типа Хирбет-Керак, безусловно, имела хурритское происхождение, но развивалась в местных традициях. На ней имеются резные украшения, иногда – изображения птицы, хотя нарезка в основном расположена на крышках. Амук Н включает шесть слоев (12–7) в Телль-Джудейде и четыре (9–6) в Телль-Таинате. В следующей фазе, Амук I, эта посуда встречается бок о бок с другой. На юге (в Сирии и Палестине), где раскопок было много, керамику Хирбет-Керака тоже находят, хотя чем южнее место раскопок, тем меньше. В Иерихоне, например, ее обнаруживали только в захоронениях[90]90
  K.M. Kenyon, Excavations at Jericho I: The Tombs Excavated in 1952–1954, London, 1960. P. 78–80, 96.


[Закрыть]. Ее хронология первоначально давала некоторые основания для датировки культуры горной зоны – до появления радиоуглеродного анализа. Ее можно было приписать к третьему периоду раннего палестинского бронзового века, современному Египетскому древнему царству и датировать посредством надежных египетских связей. Это означает приход в Палестину северян, которые смешались с семитским населением: ничто в палестинской археологии не мешает считать их хурритами. Таким образом, они присутствовали, правда в небольшом количестве, когда в начале среднего бронзового века пришли амориты[91]91
  K.M. Kenyon, (a) Archaeology in the Holy Land, London, 1965. P. 135–161. Здесь изложен общий обзор периода ранний бронзовый век – средний бронзовый век; (b) Amorites and Canaanites, Schweich Lectures, British Academy, London. 1963. P. 6–35.


[Закрыть], что повлекло за собой упадок городской жизни и возврат к кочевничеству. Хурриты определенно являются одним из элементов гиксосов («правителей чужеземных стран») – в среднем бронзовом веке, после притока ханаанитов со средиземноморского побережья на север они построили процветающую цивилизацию в Палестине. Гипотеза, что именно эти хурриты являются потомками изначальной группы, которая внедрила керамику Хирбет-Керака с севера, представляется маловероятной: прошло слишком много времени, и они давно ассимилировались среди семитского населения.

Другая волна хурритов почти наверняка участвовала в движении гиксосов. Но все же в Северной Сирии нет свидетельств нарушения преемственности и целостности в присутствии хурритов.

Некоторые виды керамики из Алаки и других поселений Центральной Анатолии, датируемые примерно тем же периодом, что изделия из Хирбет-Керака, представляются в некоторой степени сравнимыми[92]92
  Основу для этого мнения составляют осколки, виденные лично автором в музее Алака-Хююка в 1954 г. Сходство между артефактами из Хирбет-Керака и керамики из поселений Анатолии описывает R. B.K. Amiran, “Connections between Anatolia and Palestine in the Early Bronze Age”, Israel Exploration Journal 2. 1952. P. 89–103.


[Закрыть]. Ничто не предполагает прямого влияния одной на другую, так что объяснение должно заключаться в их параллельном развитии благодаря общему культурному фону, царившему в хурритских нагорьях Восточной Анатолии. Если и было перемещение хурритов в Центральную Анатолию в середине 3-го тыс. до н. э., то лишь в небольших количествах.

Свидетельства истоков ранней закавказской культуры практически включают только керамику. Как неоднократно отмечали советские археологи, имеет место исключительная нехватка других классов артефактов, кроме тех случаев, когда обнаруживались металлические и другие предметы – редкие в культурных слоях. Для Яник-Тепе II и III характерно именно такое отсутствие некерамических свидетельств. Там захоронения велись за стенами поселения, и в деревне не было найдено ни одной гробницы.

Керамика «протокуроаракского» типа (то есть проторанняя закавказская I, используя терминологию данной книги) встречается в Самеле-Клде[93]93
  T.N. Chubinishvili, K.Kh. Kushnareva, “New Materials on the Aeneolithic of the Southern Caucasus, Proceedings of the Academy of Sciences of the Georgian SSR 6, 39, 1967.


[Закрыть], Лисьей пещере в Чиатуре (северо-запад Грузии). Но другие находки из этой пещеры – изделия из камня и кости скорее приписываются 4-му или 5-му тыс. до н. э. Баба-Дервиш, Мейна-Тепе и Цопи дали нам то, что представляется прототипами ранней закавказской керамики I. В Цопи есть свидетельства начала этой культуры в Грузии[94]94
  Ibid. P. 338, 339.


[Закрыть]. Материал из поселения, но не с кладбища Тетри-Цкаро, также датируется концом 4-го тыс. до н. э.[95]95
  Ibid. P. 357.


[Закрыть] Но отсутствие продолжительной стратифицированной последовательности культурных слоев, датируемых серединой того же тысячелетия и ранее, затрудняет оценку места в сравнительной хронологии, которое можно выделить ранним материалом из поселений Грузии и долины Куры на северо-западе Азербайджана. Даже в Кюль-Тепе нет свидетельств непосредственных предшественников ранней закавказской культуры, поскольку между верхней частью слоя I и началом этой культуры в слое II был обнаружен лишенный своеобразия стерильный слой. Радиоуглеродная датировка подтвердила вероятность того, что в 4-м тыс. до н. э. это поселение на несколько веков опустело. В Грузии круглые дома Шулавери могут считаться прототипами для построек, появившихся спустя тысячелетие и более в Шреш-Блуре, Шенгавите, Гарни, Кюль-Тепе, Яник-Тепе и др., а также модифицированных вариантов – в Квачхелеби. Раскопки в Тегуте придали весомость предположению о существовании в Закавказье очень давней архитектурной традиции возведения круглых домов. Но пока нет доказательств особого влияния Шулавери и других современных поселений на раннюю закавказскую культуру[96]96
  Остается хронологический перерыв, который тянется почти все 4-е тыс. до н. э. Его необходимо уменьшить, продолжая раскопки, прежде чем подтверждать влияние со стороны Шулавери на раннюю закавказскую культуру.


[Закрыть].

Гипотеза Пиотровского о ее происхождении в центре долины Аракса, плодородной местности, сегодня расположенной в сердце Армении, поддерживается некоторыми свидетельствами, но пока не подкрепляется радиоуглеродной датировкой периода I ранней закавказской культуры и до этого. Определенно жители этого региона достигли высокого уровня мастерства в росписи керамики – выше, чем в других областях Закавказья. Лучшие их произведения относятся к периоду II. Ограниченные свидетельства из Восточной Анатолии предполагают, что там не было таких успехов в развитии керамического производства. В бассейн Урмии эта культура, судя по всему, пришла с севера и распространилась на юг до Хамадана, где стратифицированные материалы были найдены при раскопках Годин-Тепе IV[97]97
  T.C. Young, P.E.L. Smith, “Research in the Prehistory of Central Western Iran”, Science 153. 1966. P. 386.


[Закрыть]. Искать в Иране корни этой культуры нецелесообразно, как и утверждать, что ее родина – Восточная Анатолия, где самый богатый регион – Малатья – Элязыг. Если не принимать без доказательств этническое движение оттуда на северо-восток, этот регион, позднее ставший важным в истории конфликта между Хеттским государством, Митанни и Ассирией, можно не рассматривать, поскольку он расположен на самом краю обширной культурной зоны[98]98
  Burney, AS VIII. 1958. P. 68. Мнение, которого автор придерживался в то время, о том, что происхождение этой культуры могло иметь место в регионе Элязыг – Малатья, теперь изменилось.


[Закрыть]. Претензии равнины вокруг Эрзурума следует оценить на основании свидетельств, полученных при раскопках Караза и Пулура[99]99
  (a) H.Z. Koşay, Preliminary report on Karaz in Türk tarih Kongresi. 1943. P. 164–177; (b) H.Z. Kosay, “Erzurum-Karaz Kazisi Raporu”, Belleten 1959. P. 349–413.


[Закрыть]. Хотя теоретически это возможный центр зарождения культуры, окружающая среда представляется очень суровой, слишком ограниченной высотой, чтобы здесь появилось избыточное население, начавшее экспансию в разных направлениях. Только географическое положение – возле центра зоны – делает этот район претендентом на место зарождения ранней закавказской культуры. Вероятнее всего, Эрзурум и его окрестности, а также Грузия стали первой территорией, где около 3000 г. до н. э. обосновались носители культуры.

Другие районы могут не рассматриваться как ее возможные центры. Нельзя точно сказать, когда территория нынешнего Азербайджана, не говоря уже о центральной части долины Куры, что лежит к востоку от Тбилиси, была заселена носителями культуры. Относительная бедность керамики, найденной при раскопках, произведенных на этой территории, предполагает, что на землях к западу от Каспийского моря (хотя, возможно, они были заселены тогда же, когда и Грузия) не было общин, включавших прогрессивные элементы. Вероятно, коренное население Баку и его окрестностей, как и низовий Аракса, никогда не подвергалось набегам носителей ранней закавказской культуры. Скорее, оно переняло ее «из вторых рук» и не достигло высокого уровня развития. Говорят, что возле Талыша (юго-западная оконечность Каспийского моря) керамика является непосредственной предшественницей периода I ранней закавказской культуры. Однако представляется, что эти изделия, в производстве которых использовалась солома, изготовили намного раньше[100]100
  R.M. Munchaev, “The Earliest Culture of the North-East Caucasus”, MIA 100 1961. Автор описывает удаленные районы на севере, включая Дагестан.


[Закрыть]. Ванский регион (Восточная Анатолия), вероятнее всего, был мало населен – на это указывает небольшое количество поселений, а в долине Муша могла существовать местная культура, отличавшаяся грубой керамикой специфической формы. Дальше вверх по долине Мурата, в районе Лиз и Буланик, была найдена обычная керамика ранней закавказской культуры.

Мнение, что эта культура зародилась в долине Аракса вокруг Еревана, основано не только на исключении по разным причинам возможных альтернатив, не на качестве керамики, плодородии региона или его потенциале в качестве колыбели, откуда пошла экспансия населения в поисках жизненного пространства. Дело в том, что есть свидетельства, возможно указывающие на постоянную занятость равнины вокруг Еревана в период зарождения ранней закавказской культуры – в конце 4-го тыс. до н. э. Раскопки Шенгавита (недалеко от Еревана) дали важные результаты. Помимо всего прочего, были выявлены четыре культурных слоя, и самый ранний из них, Шенгавит I, уже упоминался как непосредственный предшественник ранней закавказской культуры. Однако представляется, что при этом происходили кардинальные изменения, а не просто развитие культур: Шенгавит I – Шенгавит II. Некоторые археологи считают, что самый поздний из трех последовательных периодов в другом месте долины Аракса, Кегжиак-Блур, является переходным к ранней закавказской культуре I, но в то же время приравнивают его к Шенгавиту I и Кюль-Тепе (Нахичевань) I, что не вполне понятно[101]101
  S.A. Sardarian, Primitive Society in Armenia, Erevan, 1967. P. 332, 343–347.


[Закрыть]. В Маштоц-Блуре была получена последовательность, сравнимая с Кегжиак-Блуром, хотя поселение определенно существовало и в начале периода I ранней закавказской культуры. Другие места проживания также имеют культурные слои – предшествующие и совпадающие с этим периодом. Все эти свидетельства, возможно, и не делают бесспорной теорию зарождения ранней закавказской культуры в средней части долины Аракса (на территории вокруг Еревана), но они определенно указывают на нее как наиболее вероятную. К возражениям, что металлообработка зародилась очень рано в Грузии, к примеру в Квачхелеби, и что этот регион считался в этом отношении более передовым, чем Армения, не следует относиться слишком серьезно. Мецамор (недалеко от Армавир-Блура) являлся, например, металлургическим «заводом», возникшим в 3-м тыс. до н. э., а находки в Кюль-Тепе доказывают, что население долины Аракса было не более отсталым в металлообработке, чем жители районов, прилегавших к Кавказу[102]102
  A.I. Javakhishvili, L.I. Glonti, Urbnisi I: Archaeological Excavations Carried Out in 1954–1961 at the Site of Kvatskhelebi, Tbilisi, 1962.


[Закрыть]. Поселения в Армении существовали не только на равнине. В Гарни – в горах над Ереваном – ученые обнаружили остатки типичной деревни 3-го тыс. до н. э. с обычным набором керамики и круглыми каменными домами.

Некоторые поселения были названы «типовыми» для первого из трех периодов ранней закавказской культуры. Ряд западных археологов предложил считать таковым Караз. Пиотровский и Ханзадян отдали предпочтение Шреш-Блуру. Кюль-Тепе II признается как чрезвычайно важное место раскопок. Ни одно из поселений Грузии не претендует на исключительность, хотя Дидубе и Кикети давно выделили в качестве типичных для первой фазы ранней закавказской культуры. Об этом писал Б. А. Куфтин[103]103
  B.A. Kuftin, Archaeological Excavations in Trialeti I, Tbilisi, 1941. P. 168–169.


[Закрыть]. Среди перечисленных выше поселений выделяются Караз и Кюль-Тепе – обилием найденных на их территории материалов и посвященных этой проблеме публикаций. Квачхелеби С3–С1, Амиранис-Гора и Хизнаант-Гора Е считаются самыми важными грузинскими поселениями этого культурного периода.

Среди армянских мест этого периода – Шреш-Блур II, Шенгавит II, Маштоц-Блур III, Мохра-Блур II, Сев-Блур II, где есть и более ранние культурные слои. Современные им грузинские поселения – это Квачхелеби С3-С1, Амиранис-Гора, Хизнаант-Гора Е, Садахло, Тетри-Цкаро, Дидубе, Кикети, Земоавчала, Сагварджиле. Возможно, к этому периоду также относятся Згудери, Кулбакеби, Озни, Бешташени и Тквиави. Однако последние не являются старше грузинских, и, вероятно, для данного района оправданным является разделение на две фазы (1А, 1В), хотя в других местах для этого недостаточно данных. Это означает, что окончание всего периода (ранней закавказской культуры 1А и 1В) в Грузии приходится на 2600 г. до н. э., в Армении, вероятно, чуть раньше – такой вывод подтверждает радиоуглеродная датировка слоев периода II такой культуры в Яник-Тепе. Помимо Кюль-Тепе к этому периоду относится азербайджанское поселение Баба-Дервиш. В это время люди, определенно, жили в поселении Хамита-Кошая в Каразе и, возможно, в Пулуре. В других частях Восточной Анатолии только поверхностные находки осколков керамики с рельефными украшениями могут относиться к 3-му тыс. до н. э.[104]104
  Burney, AS VIII, 1958.


[Закрыть] Во время раскопок в районе плотины Кебан обнаружили культурный слой этого периода, формирование которого, судя по радиоуглеродной датировке из Коруку-Тепе, приходится на 3000 г. до н. э.