Текст книги "Древний Кавказ. От доисторических поселений Анатолии до христианских царств раннего Средневековья"

Оценка великих перемен, имевших место в Закавказье в последние два или три столетия 3-го тыс. до н. э., невозможна без ссылки на культурную последовательность степной зоны, находвшейся к северу от Кавказа и равнин юга России, включая Украину.

В 3-м тыс. до н. э. обширная культурная зона раскинулась от низовьев Днепра через Восточную Украину к низовьям Дона и восточнее до среднего течения Волги. Это северная понтийская культура, с которой неолитическая культура Северного Кавказа была связана до начала бронзового века – с появлением курганов ранней кубанской культуры. По крайней мере, один авторитетный ученый уверял, что северное понтийское население являлось коренным на своей земле начиная с верхнего палеолита. Этот вывод основан на свидетельствах физической антропологии. Однако тот же автор в другом труде заявил, что эти люди принадлежали к «протоевропейскому кроманьонскому типу» и отличались от жителей региона во времена мезолита, которые были ближе к средиземноморскому типу. Можно предположить, что северные понтийцы, если и не явились коренным населением, прибыли из Европы через Польшу и Западную Украину. Это произошло, вероятно, в конце 5-го тыс. до н. э., после чего ранний и средний периоды понтийской культуры длились примерно до конца 4-го тыс. до н. э.[155]155
  Chronologies. P. 471–473.


[Закрыть] Затем наступил поздний период северной понтийской культуры, иначе называемый поздней днепро-донецкой культурой. Он продлился примерно до 2400 г. до н. э. или чуть позднее, хотя последнее не совсем согласуется с датировкой Триалети и других закавказских поселений[156]156
  Ibid. P. 473.


[Закрыть].

Северная понтийская культура, по крайней мере в ее заключительном периоде, основывалась на скотоводстве, о чем свидетельствуют кости животных из поселений. Существование земледелия подтверждают найденные при раскопках жернова, пестики и ступки. В Кабардино-Балкарии, в верховьях Терека, было исследовано подобное неолитическое поселение – в современном Агубекове, что находится рядом с Нальчиком[157]157
  E.Ju. Krichevskii, A.P. Kruglov, “The Neolithic settlement near the town of Nal’chik”, MIA 3. 1941. P. 51–63.


[Закрыть].

Погребальные традиции северной понтийской культуры, возможно, помимо Агубекова, лучше всего иллюстрирует могильник в Мариуполе – на берегу Азовского моря[158]158
  (а) N. Makarenko, “Neolithic Man on the Shores of the Sea of Azov”, ESA IX, 1934. P. 135–153. В статье описываются раскопки в Мариуполе в 1930 г.; (b) The Cemetery of Mariupol, Kiev, 1933.


[Закрыть]. Здесь есть пример коллективного погребения, причем в больших масштабах: всего было найдено 124 захоронения, каждое – длинный ров. Тела укладывались тремя рядами друг рядом с другом и друг над другом. Возможно, могильник использовался в течение нескольких столетий.

Традиция, совершенно отличная от вышеприведенной, представлена курганной (ямной) культурой. Курганные народы называются так из-за обычая единичных погребений, с использованием охры. Тело уложено не как принято на Ближнем Востоке – на боку, а на спине с поджатыми ногами, колени вверх. Мерперт разделил курганные материалы на четыре периода, но Гимбутас считал, что их количество следует сократить до трех: ранний (курган I), средний (курган II–III) и поздний (курган IV)[159]159
  Ibid. P. 477–494.


[Закрыть].

Все свидетельства предполагают, что курганная культура с самого начала была свойственна народу, который адаптировался к степной жизни, занимался скотоводством и являлся чрезвычайно мобильным. Жители степей отдавали предпочтение высоким речным берегам. Своим образом жизни, если не кровью, люди курганной культуры были предшественниками киммерийцев, скифов и сарматов. Огромность их территории даже в начале 3-го тыс. до н. э. (курган I) подтверждается не только связями с Уралом, но и близкими параллелями в керамике поселения Джанбас-4, расположенного к югу от Аральского моря и относящегося к кельтеминарской культуре. Аналогичная керамика также была обнаружена в пещере Джебел, находящейся возле Гургана, к юго-востоку от Каспийского моря[160]160
  (а) Ibid. P. 474; (b) M. Gimbutas, “Notes on the Chronology and Expansion of the Pitgrave Kurgan Culture”, in L’Europa à la Fin de l’Age de Pierre. P. 193–200.


[Закрыть].

Связи людей культуры периода курган I с Советским Туркестаном и территориями за его пределами убедили Гимбутаса, что их родина находилась к северо-востоку от Каспийского моря. Нет никаких оснований отрицать, что последующая экспансия курганных людей в Северный понтийский регион была движением с востока на запад. Существование двух групп людей (курганной и северной понтийской культуры), живущих рядом в одной деревне, подтверждается наличием захоронений двух типов, сопоставимых с другими курганными поселениями и могильниками, подобными мариупольскому, соответственно – в Александрии, возле Харькова (период курган II).

Если параллели с Алака-Хююком указывают на дату 2300 г. до н. э. для Майкопа, тогда люди культуры курган III около 2400 г., по крайней мере, начали проникать на Кавказ. Могильник, раскопанный в Нальчике, и современное поселение Долинское в том же регионе представляют начальную фазу периода курган III, непосредственно предшествующую Майкопу. Обычно эту фазу называют ранним кубанским медным веком[161]161
  (а) О периоде курган III см.: Ibid. P. 482–492; (b) B.E. Degen, “Kurgans in the Kabardino Park of the City of Nal’chik”, MIA 3. 1941. P. 213–317.


[Закрыть]. В Долинском было выделено две фазы.

Найденные там серпы подтверждают наличие земледелия. Наконечники стрел и дротиков, гребки и резцы были широко распространены, но почти все они кремневые. Обсидиана обнаружено очень мало, что являет собой контраст с более ранним поселением Агубеково и похоже на могильник Кабардино-парк, расположенный недалеко от Нальчика. Это само по себе предполагает появление на этих землях чужаков. Характерными являются глиняные подставки для горшков в форме рога, очень плохо обожженные. Керамика включает большие кувшины, вероятно с ручками нахичеваньского типа, что говорит о контактах населения с представителями ранней закавказской культуры[162]162
  (a) A.P. Kruglov, G.V. Podgaetskii, “The Habitation Site of Dolinskooe near the City of Nal’chik”, MIA 3. 1941. P. 143–213; (b) Об экономике Долинского и современных ему поселений см.: A.A. Formozov, KSIA 88. 1962. P. 27.


[Закрыть]. Разное положение тел в могильнике Нальчика может означать смешанное население, предположительно состоявшее из старых жителей и пришельцев курганной культуры (курган III). Некоторые захоронения были типичны для среднего периода (курган II–III) – тело на спине с согнутыми коленями, покрыто охрой. Захоронения такого же типа нашли на Восточном Кавказе, в Новом Аршти[163]163
  A.P. Kruglov, B.B. Piotrovskii, G.V. Podgaetskii, “The Cemetery in the City of Nal’chik” MIA 3. 1941. P. 67–147.


[Закрыть]. В Нальчике тела ориентированы по-разному: большинство – на правом или левом боку, в согнутом виде, несколько тел были вытянуты, а пять лежали лицом вниз. Там же обнаружено очень мало керамики и металла, основными здесь являлись искусства обработки камня и кости. Длинные Т-образные медные заколки из ранних захоронений Нальчика сопоставимы с аналогичными предметами из Сачхере. Есть параллели и с Алака-Хююком[164]164
  (a) Ancient Europe. P. 84–85; (b) M. Gimbutas, The Prehistory of Eastern Europe Part I. P. 75–83, etc.


[Закрыть]. Таким образом, еще до майкопского периода возникли торговые контакты жителей северных степей и периода III ранней закавказской культуры. Выиграли и те и другие. Морской путь через Черное море представляется наиболее вероятным каналом связи с Центральной Анатолией, особенно в свете находки бронзовых фигурок оленей в Алаке, Хороз-Тепе и в районе Гиресуна.

Об известном Майкопском кургане писали много и часто. Он принадлежит к небольшой группе, датируемой ранним кубанским периодом. Большинство курганов в долине Кубани относятся к позднему бронзовому веку. Было отмечено, что долина этой реки долго служила житницей для горных районов Центрального Кавказа, где много фруктов, но недостаточно зерновых[165]165
  О Майкопе см.: H. Frankfort, The Art and Architecture of the Ancient Orient. P. 115–116.


[Закрыть]. Поэтому неудивительно, что контакты между степняками курганной культуры и более древним населением Северного Кавказа, теперь начавшим получать выгоду от успехов в металлургии и других ремеслах в Закавказье, принесли богатые плоды. Местные правители того времени, возможно, были несведущи в технологиях, но не могли не заметить мастерски выполненные изделия из золота и серебра. В кургане Майкопа, безусловно, находилось царское захоронение, окруженное кольцом из известняковых плит, внутри которого была вырыта яма (глубина – 1,42 м, длина – 5,33 м, ширина – 3,73 м), обложенная деревом, а дно покрывала галька. Угловые столбы, поддерживавшие крышу, были тонкими и, как и остальное дерево, ко времени раскопок давно сгнили. В главном захоронении Майкопского кургана имелось не менее 17 сосудов из золота, серебра и камня, в том числе два известных гравированных серебряных кувшина. Также там находились сосуды из меди и керамики. Их форма, возможно, выдает связь с традициями изготовления керамики и металлообработки ранней закавказской культурной зоны. Среди инструментов и оружия были разные топоры, в том числе привезенные из Месопотамии или, возможно, Грузии или Армении, где их месопотамские прототипы уже вполне могли воспроизводиться[166]166
  Ancient Europe. P. 82, etc.


[Закрыть]. О большой протяженности культуры курган III, к которой относится Майкопский курган по форме захоронения, если не по его содержимому, говорят предметы, обозначающие контакты с Ираном или Афганистаном, среди которых есть несколько бусин из бирюзы и лазурита. Два небольших захоронения в Майкопском кургане наряду со скромными вещами содержат по одному скелету: в одном – мужской, в другом – женский. Все три тела покрывала красная охра. Над захоронениями была поставлена деревянная крыша, опиравшаяся на четыре угловых столба, поверх нее – насыпанный слой земли. Сверху располагалась еще одна крыша, деревянная и большей ширины, над которой имелась насыпь, составлявшая курган и содержавшая одно охровое захоронение, в котором находились медные наконечники копий в форме листьев и серебряная спиральная подвеска. Захоронение располагалось на глубине 3,2 м от вершины кургана, который достигал высоты не менее 10,65 м и, должно быть, являл собой величественное зрелище.

Сравнение с богатыми погребениями в Центральном и Понтийском регионах Анатолии, в первую очередь в Алака-Хююке и Хороз-Тепе, дает ответы на некоторые вопросы, а также ставит новые. Майкоп демонстрирует смешение курганной и ближневосточной культур, представленных соответственно общим видом кургана и его содержимым. Также захоронения Алака-Хююка выдают влияние северных степей общим дизайном гробниц с деревянными крышами и наличием внутри шкур скота, с головами и рогами. Здесь, определенно, находилось кладбище местной династии правителей, которые, судя по всему, прибыв из степей или через Черное море, либо через раннюю закавказскую культурную зону, сумели навязать свое правление местному населению хаттов[167]167
  Ibid. P. 81. Погребальные обычаи могут указывать на степь, но погребальный инвентарь захоронений Алака-Хююка является анатолийским. На индоевропейском сходстве через распространение курганной культуры настаивает М. Гимбутас.


[Закрыть]. Предположение, что правители Алака-Хююка были иноземцами из соседней понтийской культурной провинции с центрами в административных районах Токат и Амасья, противоречит более поздней датировке, обычно даваемой материалам Хороз-Тепе в сравнении с материалами из Алаки[168]168
  Mellaart, CAH I, fasc. 20. P. 33 – теория происхождения династии Алака из соседнего Понтийского региона.


[Закрыть]. Также нельзя забывать, что Понтийский регион, по сути, образует северное продление культурной провинции Центральной Анатолии периода II раннего бронзового века. Очевидное исчезновение каменной облицовки и деревянных крыш захоронений в Хороз-Тепе, которые, таким образом, утратили сходство с домами, присутствующее в погребениях Алака-Хююка и характерное для курганной культуры, тоже является признаком того, что Хороз-Тепе относится к более позднему периоду, чем Алака. Пасторализм степей иллюстрируется изображениями животных, в том числе лошади Пржевальского, и соответствующего ландшафта на серебряных вазах (Майкоп).

К несколько более позднему периоду, чем курган Майкопа, относятся два захоронения в станице Царской (Новосвободной), а также некоторые предметы, в том числе ваза майкопской формы, найденные в станице Старомышастовской. Гимбутас считал, что захоронения в Царской, содержимое которых сопоставимо с материалами из Майкопа (хотя типологически является немного более поздним), относятся к началу периода IV (2100 г. до н. э.) курганной культуры. Среди предметов из захоронений в Царской – топоры, кинжалы, наконечники копий и спиральные подвески. Есть признаки обширных контактов, даже, возможно, с гиссарской культурой (IIIC), что на северо-востоке Ирана[169]169
  (a) Urgeschichte Kaukasiens. P. 243–247; (b) Chronologies. P. 488–489; (c) Stratigraphie. P. 518–524.


[Закрыть]. Керамика периода курган IV показывает эволюцию форм, хотя основания посуды так и остались круглыми. Характерными украшениями являются «шнуровые» тиснения – треугольники и горизонтальные линии, а также «наколки» острым инструментом. Влияние периода курган IV на Закавказье видно в аналогичных украшениях керамики, как, например, в кургане VI Лчашена[170]170
  E.V. Khanzadian, “Lchashen Barrow no. 6”, KSIA 91, 1962. P. 66–71.


[Закрыть]. Керамический стиль, связанный с культурой курган IV, распространился чрезвычайно широко. Соответствующие артефакты находят в Скандинавии, на верхнем Рейне и в Греции. Параллели между каменными гробницами центральной части Европы (с «шаровидными амфорами») и захоронениями в станице Царской (с керамическими предметами) предполагают связь между Европой и Кавказом в это время. Необходимость в таких товарах, как олово или янтарь, могла стимулировать торговлю между регионами такими удаленными друг от друга.

Сравнение между Центральной Европой, включая север Германии, и Кавказом можно считать приемлемым или нет, но, возможно, именно в этом заключается объяснение появления примерно в это время дольменов в Абхазии и вдоль склонов западного края Кавказского хребта. Этот тип захоронений на первый взгляд не имеет параллелей, кроме разве что в Европе. Мегалитические конструкции из плит, установленных на ребро, были, за одним или двумя исключениями, совершенно чужды Ближнему Востоку[171]171
  (a) R. de Vaux, “Palestine during the Neolithic and Chalcolithic Periods”, CAH I, fasc. 47. 1966. P. 42–43; (b) E.C. Broome, “The Dolmens of Palestine and Transjordania”, Journal of Biblical Literature LIX. 1940. P. 479. Сходство этих дольменов остается тайной.


[Закрыть]. Они представляли собой «интрузивный» элемент для Западного Кавказа. Погребальные камеры двух курганов в станице Царской, в 37 милях (60 км) к юго-востоку от Майкопа, предполагают влияние дольменов, начавших появляться на западе. Эти камеры, в отличие от деревянных конструкций майкопской погребальной ямы, построены из каменных ортостатов, с аналогичными плитами для крыш. В одном из этих захоронений щипцовая крыша, в другом – плоская[172]172
  A.M. Tallgren, ESA IX, 1934. P. 21.


[Закрыть]. Таким образом, первое из них имеет сходство с отделанными деревом погребальными камерами, построенными в виде дома. И оба захоронения напоминают дольмены, так же как и отверстия, одно – квадратное, другое – круглое, находящееся в центральной перегородке, разделяющей два помещения гробниц в станице Царской. И все же это скорее каменные гробницы с одним захоронением, чем дольмены. Для последних характерны были коллективные захоронения – в каждом 4–20 скелетов. Возможно, здесь имеется некоторое сходство с северной понтийской культурой.

В своем классическом труде о дольменах Тальгрен утверждает, что на Западном Кавказе их насчитывается около полутора тысяч[173]173
  (a) A.M. Tallgren, “Sur le Monuments du Caucase” ESA IX, 1934. P. 1–46; (b) T.B. Popova, Dolmens of the Stanitsa Novosvobodnaya, GIM 34, Moscow, 1963. P. 47. Курганные захоронения станиц Царская-Новосвободная здесь датируются 2000 г. до н. э.


[Закрыть]. Иными словами, они расположены довольно компактно. Отсутствие дольменов в степях могло стать результатом отсутствия подходящего камня. Личности и происхождение строителей дольменов не являются очевидными: они или прибыли по морю и расселились с побережья в глубь материка, или пришли по степям и оказались на побережье, построив первые дольмены вокруг Царской. Последнее объяснение представляется более вероятным.

И «дизайн», и содержимое дольменов Западного Кавказа могут использоваться как свидетельства для датировки. Одна теория заключается в том, что они, по сути, являются каменными могилами группы тех же людей, которые рыли «катакомбы» в Северном Причерноморье[174]174
  (а) Chronologies. P. 491–494; (b) Bronze Age USSR. P. 59–61.


[Закрыть], и означают приспособление к горным условиям, где нет возможности вырыть в мягком грунте достаточно глубокую яму. Однако, если посчитать приемлемой дату 2000 г. до н. э. для появления этой ямной культуры, это должно означать более раннее происхождение дольменов, хотя они, безусловно, продолжали строиться и во 2-м тыс. до н. э. Погребальный инвентарь (топор, стамеска, бурав, лезвие ножа), найденный в дольмене станицы Абадзехской, судя по внешнему виду, датируется не позднее, чем курганы в Царской. Но многое зависит от того, из чего эти вещи изготовлены – из меди или, как указано в отчете, из бронзы. Медь свидетельствует в пользу более ранней даты. Материал из Эшери определенно относится к более позднему периоду[175]175
  Stratigraphie. P. 513–514.


[Закрыть].

Грузинские археологи, среди которых можно назвать Отара Джапаридзе, провели переоценку открытий, сделанных их великим предшественником Б. А. Куфтиным в районе Триалети, который тогда – перед началом Второй мировой войны – должен был быть затоплен при строительстве ГЭС. Хронологическая последовательность, предложенная автором, оказалась по большей части неприемлемой[176]176
  Burney, AS VIII. P. 175–178.


[Закрыть]. В то время советские археологи не до конца понимали степень преемственности старых куроаракских традиций в конце 3-го тыс. до н. э. и их адаптации к прогрессу, достигнутому в период, известный как ранний бронзовый век (2300–2000 гг. до н. э.), а в настоящей книге – период III ранней закавказской культуры. Сейчас представляется очевидным, что перемены, проявившиеся в «среднем бронзовом веке» Закавказья (примерно 2000–1300/1200 гг. до н. э.), уходят корнями в предыдущие столетия. К периоду III ранней закавказской культуры многие грузинские ученые приписали самую раннюю из трех групп, на которые разделены курганы Триалети, коих более сорока. Из них курган IV представляется самым ранним. Другие захоронения, включенные в первую группу, согласно классификации профессора Джапаридзе и других ученых, – это курганы XI, XIX, XXII, XXIV, XLVI. Для наконечников стрел использовался чаще обсидиан, чем медь, как в могильнике Тетри-Цкаро. Найденный там металл наводит на мысль, что отсутствие аналогичного материала в курганах Триалети этого периода может быть случайностью, а не признаком отсталости. Керамика из первой группы курганов Триалети представлена чашками и кувшинами с ручками; каждый из них имел выпуклую «талию», сужающееся основание и шевронный орнамент на чернолощеной поверхности.

Со следующей группой курганов Триалети, включая очень богатый курган XVII, долгая преемственность, существовавшая в 3-м тыс. до н. э., исчезает. Хотя население не изменилось радикально, появились новые элементы его жизни. По всему Закавказью и в бассейне Урмии начали работать иные силы, и лишь удаленные труднодоступные районы Восточной Анатолии сохранили консервативность. Изменилась структура поселений, исчезла стабильность, и стало еще труднее объединить известные сведения в некое связное правдоподобное целое. В горах больше никогда не будет так широко распространившейся и такой долговечной культуры.

Глава 4
Новые люди в старом свете – индоевропейцы и коренное население горных районов

Период с 2000 по 800 г. до н. э., который рассматривается в этой главе, далеко не однозначен – слишком много материальных культур возникло на Северном Кавказе, в Закавказье и бассейне Урмии. При этом значительная часть Восточной Анатолии до IX в. до н. э. оставалась во мраке неизвестности, за исключением региона вокруг Элязыга. Прежнее культурное единообразие 3-го тыс. до н. э. неуклонно распадалось. Но отдельные традиции выжили, чтобы смешаться и таким образом повлиять на последующие культуры. Упадок оседлой жизни, о котором упоминалось в предыдущей главе, начался на первом этапе периода III ранней закавказской культуры и продолжился во 2-м тыс. до н. э. Этот упадок оказался ярко выраженным в суровых горных местностях, таких как регионы вокруг Эрзурума и озера Ван. Там еще продолжала существовать ранняя закавказская культура, а за ней последовал долгий мрачный период, когда господствовал кочевой образ жизни. Люди покидали поселения на равнинах. Этот процесс наглядно иллюстрируется четкими перерывами между культурными слоями ранней закавказской культуры и железного века или классического периода[177]177
  B.B. Piotrovskii, The Aeneolothic Culture of Trans-Caucasia in the Third Millennium BC, Moscow, 1962, гл. 3.


[Закрыть]. Недавние открытия в районе Элязыга предполагают, что и там плотность населения в 3-м тыс. до н. э. сначала возросла до максимума, а потом уменьшилась[178]178
  Автор понимает, что доктор R. Whallon сформулировал этот вывод на основании собственных исследований. Ничто из Burney (AS VIII (1958). P. 157–209) ему не противоречит.


[Закрыть]. Доводом против этого утверждения может служить то, что во многих поселениях, таких как Харидж (Артик), нет выраженного перерыва между культурными слоями конца 3–2-го тыс. до н. э.

Это было время, когда индоевропейцы, хетты, а немного позже и касситы хлынули на Ближний Восток, принеся с собой иную социальную структуру, особое отношение к религии и новую военную технику. Хотя эффект появления чужеземцев, безусловно, был драматическим, его не следует переоценивать. Для полного понимания материальной культуры ранних индоевропейцев необходимо тщательное изучение этнического и культурного движения с юга России на запад в Центральную и Северную Европу. Там только археология может обеспечить необходимую информацию. А на Ближнем Востоке существование древних сложившихся цивилизаций означало (если говорить о материальной культуре) постепенное погружение людей с севера в новое незнакомое окружение. Присутствие и влияние этих пришельцев можно точно определить только по письменным источникам Хеттского царства и Митанни.

О присутствии индоевропейцев на юге России в конце 3-го тыс. до н. э. мы уже говорили ранее. Филологи предполагают, что их исконная родина включает Украину с возможным расширением в сторону севера Германии[179]179
  R.A. Crossland, “Immigrants from the North”, CAH I, fasc. 60, 1967, etc.


[Закрыть]. Археологические свидетельства говорят в пользу юга России. Ни одна область знаний не может выявить все факторы, вызвавшие экспансию этих народов во всех направлениях по равнинам России и в конце 3-го тыс. до н. э. – через Кавказ и на запад в Центральную Анатолию. Этими последними мигрантами были хетты, лучше всего известные ранние индоевропейцы. Объяснение, которое чаще всего дается таким миграциям, – давление растущего населения ограниченной территории, приводящее к поиску новых пастбищ. Совершенно правильно отмечено, что, если земледельцы расширяют свою территорию постепенно, очень медленно передвигаясь в сторону от своего исконного места жительства, скотоводы передвигаются быстро[180]180
  V. Gordon Childe, The Aryans, London, 1926. P. 195.


[Закрыть]. Какой бы ни оказалась причина миграции хеттов на Анатолийское плато, ставшее их домом (в большой излучине реки Галис), по оставленным следам можно предположить, что их движение было быстрым. Медленное передвижение или ряд передвижений, вероятнее всего, привели бы к исчезновению существовавших культур на территориях, через которые проходили хетты. Более того, возникло бы смешение рас, новых и старых. Свидетельств такого смешения нет.

Хетты, очевидно, быстро прошли по хурритским территориям нагорий, так же как это чуть позже сделали касситы по восточному сектору этой культурной зоны, бассейну Урмии. Отсутствие следов их перехода вряд ли является удивительным, поскольку они были в полном смысле слова варварами, способными построить собственную цивилизацию, но лишенными преимуществ существования давних традиций такой городской жизни, какая тысячи лет процветала в Месопотамии. Расширение торговли из центров в Месопотамии и вокруг нее, поиск источников металла и появление замысловатых металлических изделий стимулировали зависть и воспламеняли воображение вождей племен, живших в бассейне Кубани и за его пределами. Пока одни племена двигались по направлению к Европе, другие предпочли поискать место под солнцем – новый дом – на Ближнем Востоке. Земля, должно быть, на обширных северных равнинах оказалась доступной, однако стимулы в виде золота и серебра, уже очевидные в сокровищах Майкопа и современных ему курганов, сделали опасности южного путешествия, связанные с отказом от прежнего образа жизни, оправданными. Так на Ближнем Востоке появились хетты, которым предстояло сыграть большую роль в его истории, хотя и не в горах, по которым шла их миграция.

Попытки ограничить исконные индоевропейские земли Северной Европой, делающиеся на основании сходства германского слова Lachs, «лосось», или общего словаря, касающегося названий определенных животных и растений, представляются исходящими из неверных предпосылок. Скотоводство, вероятно, являлось более значимым в примитивной индоевропейской экономике до миграции на Ближний Восток, чем на его территории или среди неолитического населения Балкан. Эти люди знали медь и колесные транспортные средства, хотя не обязательно это были колесницы и лошадь уже стала домашним животным. Использование похожих слов в разделенных большими расстояниями индоевропейских языках и территориях может иллюстрировать указанные выше черты. В дополнение к этому свидетельству сравнительной филологии существуют определенные археологические элементы, которые могут считаться знаками ранних индоевропейских миграций в Северном Причерноморье. Их легко перечислить: охровые захоронения, как правило под курганом, одомашненная лошадь, каменные боевые топоры, имитирующие металлические втульчатые изделия, а также украшенная «шнуровыми» орнаментами керамика[181]181
  R.A. Crossland, CAH I, fasc. 60, 1967, etc.


[Закрыть].

Хетты пришли в Анатолию почти наверняка через Кавказ, оказавшись лицом к лицу с хурритами. От них они, вероятно, переняли старую аккадскую клинопись, которая сильно отличалась от той, что найдена на табличках из торговой колонии ассирийских купцов, существовавшей у анатолийского города Канеш, отмеченного курганом, сегодня называемым Кюль-Тепе. То же самое справедливо и для других ассирийских колоний в Центральной Анатолии. Их ранняя грамотность, судя по всему, исчезла вместе с торговлей в XVIII в. до н. э.[182]182
  P. Garelli, Les Assyriens en Cappadoce, Paris, 1963. P. 133–152 (о хеттских элементах населения), etc.


[Закрыть] Привилегии, сохраненные вождями племен в восточной части Хеттского государства в конце второй половины 2-го тыс. до н. э., могут указывать на трудность защиты этой пограничной зоны. Или, возможно, они говорят о направлении, откуда хетты прибыли в свой новый дом в центральной части Анатолии.

Вовсе не в религии или искусстве хетты показали свои исторические корни, а в политических и правовых институтах. Патриархальный уклон в законах, касавшихся семьи, и опора царства на согласие знати и народа, выраженное через соответствующие ассамблеи, – все это существовало и до того, как они появились в Анатолии[183]183
  O.R. Gurney, The Hittites, Harmondsworth, 1961, etc.


[Закрыть]. Позднее, после краха старого Царства хеттов из-за присущей их власти уязвимости перед внутренними противоречиями, в их среду начало проникать ближневосточное влияние, которому предстояло к XIV в. до н. э. полностью трансформировать хеттскую монархию. Она приобрела чисто восточный характер, деспотический и теократический, в котором царь стал «солнцем», больше озабоченным своей ролью верховного жреца, чем светского правителя. Отличительные индоевропейские черты хеттского народа и государства все больше терялись. Такова обычная судьба победившего меньшинства, оказавшегося в более цивилизованном, чем его прежний дом, окружении. В последние годы существования Хеттского государства при дворе утвердилось хурритское влияние, что показывают наскальные рисунки хурритского пантеона в Язылыкая, что в полутора километрах от Богазкёя[184]184
  E. Laroche, “Le Panthéon de Yazilikaya, JCS VI. 1952. P. 115–123, etc.


[Закрыть]. Поэтому история хеттской цивилизации и отношений с соседними царствами больше связана с историей Сирии и Западной Анатолии, чем с прошлым восточной горной зоны – от Кавказа до Верхнего Евфрата. В этой книге мы к ней больше возвращаться не будем.

Самобытные культуры Закавказья в начале 2-го тыс. до н. э. понять легче, если признать их преемственность с периодом III ранней закавказской культуры. Перемены в керамике и других артефактах можно оценивать трезво и объективно, не предполагая насильственных и глубоких культурных или политических потрясений. Хотя большая часть материалов получена из захоронений и потому часто не имеет надежного исторического контекста, который дают стратифицированные культурные слои, в некоторых районах мы можем оценить по крайней мере общее направление развития керамических изделий.

В районе Лчашен, что у озера Севан, оседлая жизнь велась давно. На вершине холма над более поздним могильником существовало поселение периода ранней закавказской культуры. Утверждают, что оно состояло из деревни, которую защищала большая крепость с гигантскими стенами по периметру. Надо полагать, такие фортификационные сооружения имели давнюю историю в этом регионе, вероятно восходящую к Урарту. Волнистые линии пунктирных узоров, отличающие керамику из захоронений Лчашена, присутствуют даже в одном захоронении с керамикой периода III рассматриваемой культуры, так что переход между ними, скорее всего, осуществился плавно. В деревне Кармир, также расположенной у озера Севан, был найден керамический кувшин, раскрашенный в стиле начала 2-го тыс. до н. э., то есть в период, обычно называемый средним бронзовым веком. Шевроны на сосуде соседствуют с птицами[185]185
  Этот кувшин теперь в Ереванском музее. Примеры комбинации нарезных украшений с внешней стороны и окраски с внутренней стороны одного и того же сосуда подкрепляют свидетельства плавного перехода периода III в эпоху среднего бронзового века.


[Закрыть]. Такие орнаменты напоминают о предрасположенности ранней закавказской культуры к птицам и животным в виде вырезанных украшений. Кувшин был окрашен черным на краснолощеном фоне. Некоторая керамика 2000 г. до н. э. имеет слабый вырезанный орнамент – полоса из крестиков под ободком и шеврон.

Могильник в Тазекенде, недалеко от дороги, ведущей на север от Еревана к озеру Севан, дал свое название целому классу керамики, найденной там и в других районах Армении. Это самый ранний из четырех стилей раскрашенных изделий из обожженной глины, выделенных Куфтиным, раскопавшим курганы Триалети. Археолог пытался собрать как можно больше известного сравнительного материала, имевшего отношение к Триалети. Его схема в целом остается вполне жизнеспособной. Она нашла подтверждение в последующих открытиях и в Советском Союзе, и в Иране, где полихромная керамика, долго ассоциировавшаяся только с Кызыл-Ванком, как выяснилось, продолжала существовать позже, чем предполагали ограниченные свидетельства из Геой-Тепе. В этих последовательных стилях раскрашенной керамики можно видеть продолжающееся иранское влияние, несомненно связанное с потребностью в олове и меди в Ассирии и Вавилонии[186]186
  (a) B.A. Kuftin, Archaeological Excavations in Trialeti I, Tbilisi, 1941. P. 156; (b) Stratigraphie. P. 500.


[Закрыть].

Добыча и обработка олова велась в Мецаморе, где два слоя среднего бронзового века характеризовались раскрашенными изделиями из обожженной глины тазекендского стиля и были датированы 2000–1900 гг. до н. э. и 1700–1500 гг. до н. э., указывая на период заброшенности поселения. Полихромная керамика и черные изделия встречаются в Мецаморе на следующем уровне, датированном 1500–1200 гг. до н. э. Таким образом, это поселение тоже показывает долгую жизнь полихромной керамики в Закавказье. В Джераховиде изделия тазекендского стиля – черное на красном – встречаются вместе с наконечниками стрел из полупрозрачного обсидиана. В Артике раскопки не поддержали теорию отказа от оседлой жизни во 2-м тыс. до н. э. Здесь расположено поселение с непрерывным рядом культурных слоев начиная от конца 3-го тыс. и до примерно 1000 г. до н. э. с большим количеством керамики, датируемой ранними веками этого временного промежутка. Здесь найдено 20 подземных захоронений и характерный погребальный инвентарь[187]187
  Mellaart, AS 18. 1968. P. 200–202. В этом труде большое внимание уделено рассмотрению торговли оловом с Анатолией.


[Закрыть]. Гарни – еще одно поселение, где изделия гончарного производства среднего бронзового века, включая черные на красном кувшины, встречаются поверх слоев ранней закавказской культуры.

В Узерлик-Тепе (Азербайджан) местная археологическая экспедиция раскопала три слоя. Еще два поселения – Ходжали и Кара-Тепе – дали материал 1-го тыс. до н. э. Узерлик-Тепе археологи отнесли к 2000–1400 гг. до н. э.[188]188
  K.Kh. Kushnareva, Report on the excavations at Ouzerlik Tepe, MIA 67. 1959. P. 388–430.


[Закрыть] Среди костей животных есть кости не только крупного рогатого скота, овец и коз, но и лошадей. На самом нижнем уровне найдена резная керамика, вероятно относящаяся к самому концу 3-го тыс. до н. э. (период III ранней закавказской культуры). Самым богатым оказался второй слой, в котором были найдены каменные булавы и разнообразные гончарные изделия, в том числе чернолощеные и кухонная утварь в традициях периода III рассматриваемой культуры, и раскрашенная в три цвета керамика. Второй слой и тот, что находился поверх него, кроме раскрашенной керамики, содержали также изделия с пунктирными украшениями, как в Лчашене периода, датированного армянскими археологами 1900–1700 гг. до н. э. Там эти украшения встречались на чернолощеной керамике, а в конце фазы появилась та, что была покрыта белым слоем. «Подвески» или спирали – мотив, объединяющий Узерлик-Тепе и Лчашен. На некоторых горшках из Лчашена этого периода видна свастика – возможно, символ солнечного культа. В следующей стадии Лчашена связь с Узерлик-Тепе продолжается. В долине Аракса, в районе Каракёпек-Тепе и во втором поселении Кюль-Тепе серые изделия и раскрашенная керамика соответственно демонстрируют параллели с Узерлик-Тепе. Археологи настаивают на параллелях с Триалети, Кироваканом и Зурнабадом – в последнем найдена раскрашенная керамика среднего бронзового века – в единственном известном кургане Дашкесанского района. Узерлик-Тепе II был защищен стеной из сырцового кирпича, окружающей его по периметру, и воротами с башней.