Текст книги "Меж двух огней"

Дэвид Вебер
Меж двух огней
(Хонор Харрингтон-6)

Посвящается Бомбуру;

если бы коты имели руки он был бы Нимицем

Предисловие редактора

Вы, уважаемые читатели, наверняка заметили самое бросающееся в глаза исправление, из сделанных мною. Переводчики этой замечательной серии переименовали главную героиню в Викторию, а я «вернул» ей собственное имя: Хонор. Проблема в том, что, в отличие от Веры, Надежды и Любви, нет русского имени Честь[1]1
  Хонор (honor) – честь (англ.).


[Закрыть]. Хонор превратили в Викторию явно под воздействием первой книги («Космическая станция Василиск»). Да, вполне подходящее имя для той, кто способна буквально вырвать победу. Однако, во-первых, ее боевой путь – не есть цепочка блестящих побед. Будет разное, в том числе и плен. Единственное, что ей никогда не изменит – это Честь. И, во-вторых, большая часть книг серии имеет в названии игру слов, которую, к сожалению, невозможно адекватно передать по-русски и в которой обыгрывается значение имени Хонор. В частности оригинальное название данной книги можно перевести как «Хонор среди врагов», а также «почет среди врагов».

Д.Г.

Пролог

– У нас проблема, шкипер.

– Что такое, Крис?

Гарольд Суковский, капитан торгового корабля «Бонавентура» грузовых линий картеля Гауптмана, мгновенно обернулся к старшему помощнику. В голосе Кристины Хёрлман слышалась тревога: даже легкий намек на «проблемы» в Силезской конфедерации грозил обернуться ужасными последствиями. Так было всегда, но за последний год ситуация резко обострилась, и Суковский чувствовал, что все на капитанском мостике «Бонавентуры», застыв, смотрят на него. Его сердце забилось быстрее и чаще. То, что они без всяких препятствий подошли так близко к пункту назначения, только усиливало напряжение. «Бонавентура» лишь десять минут назад выполнила обратный переход в нормальное пространство, и до звезды класса G0 системы Телемах оставалось всего двадцать две световые минуты. Но, в то же время, это означало двадцать две минуты на прохождение сигнала, да и пикет Силезского флота на Телемахе был символическим. Собственно, символическим был и весь флот Конфедерации, и даже если бы Суковский успел вовремя связаться с командиром здешнего пикета, это, в сущности, ничего бы не изменило.

– Кто-то приближается к нам сзади, шкипер, – доложила коммандер Хёрлман, не отрываясь от экрана. – Размеры, кажется, невелики – может быть, семьдесят-восемьдесят килотонн, но компенсатор у него военного образца. Он находится на расстоянии восемнадцать-точка-три световой секунды, скорость у него больше на две тысячи километров в секунду, и он жмет на пятистах g.

Капитан кивнул, лицо его помрачнело. Свой капитанский диплом Суковский получил еще тридцать стандартных лет назад. К тому же он служил в Королевском флоте Мантикоры, и Крис могла не объяснять ему, что все это значит. Имея массу шесть миллионов тонн, а также импеллеры и инерционные компенсаторы обычного торгового судна, «Бонавентура» была легкой добычей для любого военного корабля. Ее максимально возможное ускорение составляло всего 201 g, а ее радиационные и пылевые щиты выдерживали максимальную скорость лишь 0,7 световой. Если у преследователя защитные экраны соответствовали характеристикам импеллера, он мог не только превзойти «Бонавентуру» в ускорении, но и выдерживать постоянную скорость на уровне восьмидесяти процентов от скорости света. А значит, у Суковского нет никаких шансов оторваться.

– Сколько им нужно, чтобы догнать нас? – спросил он.

– Грубо – двадцать две с половиной минуты до точки перехвата, даже если мы пойдем на максимальном ускорении, – ровным голосом доложила Хёрлман. – Мы разгонимся к тому моменту примерно до двенадцати тысяч семьсот километров в секунду, но они превзойдут девятнадцать тысяч. Кто бы это ни был, нам от них не оторваться.

Суковский нервно кивнул. Крис Хёрлман, почти вдвое моложе его, тоже входила в число совладельцев «Бонавентуры». Она была четвертым по старшинству офицером на корабле, и хотя Суковский никогда бы не признался в этом, но они с женой относились к ней, как к дочери, тем более что желанная дочь так и не появилась на свет. Он втайне надеялся, что Крис и его второй сын когда-нибудь поженятся. Несмотря на то что девушка была слишком молода для такого звания, она отлично справлялась со своими обязанностями, а ее видение ситуации всегда полностью совпадало с его собственной оценкой.

Само собой разумеется, это расчет минимального времени, необходимого для перехвата, а акула позади них явно не собирается торопиться. Когда она убедится, что они никуда не денутся, тварь почти наверняка уменьшит ускорение, чтобы уравнять скорости, – но для судьбы «Бонавентуры» это уже не существенно. Все, что можно сделать сейчас, – лишь оттянуть неизбежное… хотя бы чуть-чуть.

Он отчаянно пытался сообразить, каким образом спасти судно. Но выхода не было. Казалось бы, пиратство само по себе не должно быть экономически выгодным занятием. Даже самый большой торговый транспорт – лишь пылинка в огромных межзвездных просторах, однако те суда, что курсировали сегодня от звезды к звезде, как и древние океанские парусники на Старой Земле, следовали определенными и вполне предсказуемыми маршрутами. Они вынуждены были придерживаться их, потому что гравитационные потоки, проходившие в гиперпространстве, диктовали эти маршруты так же, как господствующие ветра на Старой Земле определяли курс парусника. Ни один пират не мог знать достоверно, где какой-то конкретный корабль совершит альфа-переход из гипера в нормальное пространство – но пираты хорошо представляли область перехода, удобную для большинства кораблей. И если они достаточно долго скрывались в засаде, то какой-нибудь невезучий бедняга попадал прямо к ним в лапы. На этот раз настал черед Суковского.

Капитан выругался, едва сдерживая злость. Если бы Силезский флот действительно можно было назвать флотом, ничего бы не случилось. Два или три крейсера (да что там, черт возьми, даже один-единственный эсминец!), прикрывающие торговые пути, заставили бы пиратов искать более безопасный промысел. Но Силезская конфедерация напоминала скорее постоянно бурлящий котел, чем единую звездную нацию. Слабое центральное правительство измотали бесконечные вспышки сепаратистских движений. Мятежи постоянно требовали присутствия имеющихся в распоряжении флота кораблей в той или иной горячей точке, а пираты, наводнившие космическое пространство Конфедерации, как раз держались подальше от очагов нестабильности. Так было всегда, но сейчас обстановка изменилась в худшую сторону, поскольку подразделения Королевского флота Мантикоры, по традиции охранявшие торговое судоходство Звездного Королевства в Силезии, были отозваны для участия в войне Мантикоры против Народной Республики Хевен, и Гарольду Суковскому совершенно не у кого было попросить помощи.

– Свяжитесь с ними, Джек, – сказал он. – Попросите его представиться и сообщить о своих намерениях.

– Есть, сэр. – Офицер связи включил свой микрофон и отчетливо произнес: – Неизвестный корабль, с вами говорит мантикорское торговое судно «Бонавентура». Назовите себя и сообщите о своих намерениях.

Прошли сорок бесконечных секунд. На экране Хёрлман красный импеллерный след все продолжал приближаться к ним с нарастающей скоростью. Офицер связи в недоумении пожал плечами:

– Ответа нет, шкипер.

– Я на него и не надеялся, – вздохнул Суковский. Он посидел, пристально глядя на звезду, до которой оставалось совсем немного, и пожал плечами. – Ну что ж, ребята, мы это отрабатывали. Генда, – обратился он к главному инженеру судна, – перед уходом переключите ваши приборы на мою панель управления. Крис, отвечаешь за отход спасательных катеров. Пересчитай всех по головам и доложи мне перед тем, как произведете расстыковку.

– Но, шкипер… – попыталась возразить Хёрлман.

Суковский решительно покачал головой.

– Я сказал, все сделать, как по нотам! А теперь убирайтесь отсюда к черту, пока пираты не подошли на расстояние ракетного выстрела!

Хёрлман в нерешительности молчала, лицо ее отражало мучительные колебания. Она работала вместе с Суковским уже более восьми земных лет, почти четверть всей жизни. За эти годы «Бонавентура» стала ее единственным настоящим домом, и ей было трудно бросить шкипера и корабль. Суковский понимал, что с ней происходит, поэтому обжег ее холодным свирепым взглядом:

– Вы должны сейчас заботиться о людях, это ваша работа. Так шевелитесь, черт вас возьми!

Хёрлман помедлила еще некоторое время, коротко кивнула и бросилась к лифту капитанской рубки.

– Слышали, что сказал шкипер! – резко прикрикнула она, в голосе чувство собственной вины смешалось с пониманием близкой опасности. – Скорее, будь оно все проклято!

Суковский посмотрел вслед своей команде, затем повернулся к панели управления. Лейтенант Курико уже переключил все инженерные службы на терминал капитана, и теперь Суковский набирал команду за командой, приняв на себя и рулевое управление. Он ощущал неприятную, холодную пустоту в животе, но отчаянно давил желание последовать за Крис и остальным экипажем. «Бонавентура» была его судном, и он отвечал как за нее, так и за ее груз. Шансы на то, что ему удастся что-то сделать, чтобы спасти этот груз, были ничтожно малы, но все-таки существовали, особенно если противник окажется капером[2]2
  Капер – частное судно, имеющее патент от государства захватывать и уничтожать корабли противника. (Прим. ред.)


[Закрыть], а не пиратом-беспредельщиком. А если существовал хоть малейший шанс выкрутиться, работа Гарольда Суковского как раз в том и заключалась, чтобы сделать все возможное и невозможное. Это была одна из обязанностей капитана, и…

Зазвенел зуммер, и он нажал на кнопку связи.

– Говорите, – коротко сказал он.

– Экипаж в полном составе, шкип, – ответил голос Хёрлман. – Я собрала всех в седьмом шлюпочном отсеке.

– Теперь выводи их с корабля, Крис… и удачи! – теперь Суковский заговорил мягче.

– Есть, шкипер.

Он расслышал неуверенность в ее голосе и понял, что она хочет еще что-то сказать ему, но говорить больше было не о чем, и Крис, щелкнув кнопкой, прервала связь.

Суковский глубоко и, дождавшись, когда на экране вспыхнула маленькая зеленая точка, с облегчением вздохнул. Шаттл служил одним из основных грузовых транспортных средств «Бонавентуры», его двигатель по мощности мог сравниться с ЛАКом[3]3
  ЛАК – легкий атакующий корабль, самое маленькое из военных судов, не обладает гипердвигателем. – Д.Г.


[Закрыть]. В отличие от него, он был абсолютно безоружен, но стартовал с ускорением почти четыреста g – медленнее, чем преследователь, зато в два раза быстрее родной «Бонавентуры». Пираты, должно быть, чертовски разозлятся, увидев, что команда, которую они надеялись заставить вкалывать на захваченном корабле, ускользает от них, но «Бонавентура» и ее шаттл все еще находились вне радиуса действия их ракет. И вряд ли преследователи кинутся потом в погоню за жалким шаттлом, захватив такой трофей – целехонькое торговое судно в шесть миллионов тонн. А, кроме того, с горечью подумал Суковский, они, конечно, предвидели такую ситуацию. Да, у них на борту наверняка есть лишние инженеры и техники для управления системами захваченного приза.

Он позволил себе вытянуться в удобном командирском кресле, которое будет принадлежать ему еще почти полчаса. Позволил себе потешиться надеждой на то, что пираты поверят: да, мистер Гауптман действительно обещал выкуп за каждого своего служащего, попавшего в руки пиратов. Суковский знал, как ненавистна Гауптману идея выкупа, – но после ухода мантикорского Флота из космического пространства Силезии ничего больше шеф поделать не мог. Каким бы заносчивым и скупым ни был этот старый ублюдок, Суковский лучше всех знал, что Клаус Гауптман не бросает своих служащих. Это было традицией клана Гауптманов…

Мысли Суковского прервало шипение открывающейся двери лифта. Щелкнув рычагом, он развернул командирское кресло, и глаза его вспыхнули от гнева – из лифта вышла Крис Хёрлман.

– Какого дьявола ты здесь делаешь? – рявкнул он. – Я же приказал, Хёрлман!

– Ну и черт с ними, с вашими приказами! – Она выдержала его взгляд, глядя прямо ему в глаза, и прошла к своему месту в капитанской рубке. – Это не военный флот, будь он проклят, а вы не Эдуард Саганами!

– Я все еще капитан этого долбаного судна, черт побери, и хочу, чтобы ты прямо сейчас убралась отсюда!

– Ну что ж, не так уж плохо, – уже гораздо мягче сказала Хёрлман, усаживаясь в свое кресло и расправляя гарнитуру наушников поверх черных волос. – Единственная проблема с этим вашим «хочу», шкипер, в том, что дерусь я лучше и грязных приемов не чураюсь. Вы тут пытаетесь выкинуть меня с моего же корабля, а ведь может так случиться, что вместо этого вас самого отсюда… пинком.

– А что с командой, коммандер? – спросил Суковский. – Вы отвечаете за нее, это ваша должностная обязанность.

– Мы с Гендой бросили монетку, и он проиграл, – пожала плечами Хёрлман. – Не беспокойтесь, он доставит всех на Телемах целехонькими.

– Черт подери, Крис. Я не хочу, чтобы ты здесь оставалась, – Суковский старался говорить как можно спокойнее. – Нет никакой необходимости так рисковать: тебя могут убить или того хуже…

Хёрлман с минуту разглядывала пульт управления, а затем, повернувшись, посмотрела ему прямо в глаза.

– Я рискую ровно столько же, сколько и вы, шкип, – тихо сказала она, – и будь я проклята, если я оставлю вас одного с этими ублюдками. Кроме того, – она подчеркнуто улыбнулась, – такой старой перечнице, как вы, нужен в помощь кто-то помоложе и решительнее. Мне здорово достанется от Джейн, если я сбегу и брошу вас на произвол судьбы.

Суковский открыл было рот, желая ответить, но затем снова закрыл. Казалось, чья-то железная рука больно сжала его сердце, но он понял, какая непреклонность кроется за милой улыбкой. Девушка ни за что не уйдет, и она права: дерется она куда лучше его. Отчасти он был даже рад видеть ее здесь и знать, что теперь он не одинок, что бы с ним ни случилось. Но эта отчаянная радость была порождена мерзким эгоизмом, который он всегда ненавидел. Он хотел отговорить ее, упросить, даже умолить (если уж на то пошло!), однако он понимал, что не может игнорировать ее правоту: смыслом всей ее жизни были долг и моральные обязательства.

– Ладно, черт с тобой, – пробормотал он вместо этого. – Ты поступаешь, как идиотка и бунтовщица, и если мы выберемся отсюда живыми, я позабочусь о том, чтобы тебя никогда больше не взяли на работу. Но если ты решила не подчиняться своему законному командиру, я не знаю, как тебе помешать.

– Именно так, – почти радостно сообщила Хёрлман.

Несколько секунд она изучала дисплеи, затем поднялась и подошла к кофейному автомату у дальней стенки. Она налила себе чашку, бросила, как обычно, два куска сахара и, подняв бровь, обратилась к человеку, приказы которого только что отказалась выполнять.

– Как насчет кофе, шкип? – кротко спросила она.

Глава 1

– Мистер Гауптман, сэр Томас.

Сэр Томас Капарелли, Первый Космос-лорд Королевского флота Мантикоры, поднялся навстречу гостю, которого секретарь проводил в его огромный кабинет, и изо всех сил попытался приветливо улыбнуться. Он подозревал, что улыбка выглядит не очень убедительно, но Клаус Гауптман отнюдь не принадлежал к числу симпатичных ему людей.

– Сэр Томас.

Темноволосый человек с седыми баками и бульдожьей челюстью коротко кивнул лорду. Гауптман не был демонстративно груб, просто именно так он приветствовал почти всех. Потом, чтобы смягчить свою резкость, он протянул руку.

– Благодарю вас за то, что согласились меня принять, – он не добавил «наконец», но сэр Томас все же расслышал это и почувствовал, что улыбается все более натянуто.

– Присаживайтесь, пожалуйста.

Дородный адмирал, в фигуре которого еще можно было распознать бывшего футболиста, возглавлявшего команду Академии в трех чемпионатах звездной системы, вежливо указал гостю на удобное кресло напротив своего письменного стола, затем сел сам и кивком головы отпустил секретаря.

– Благодарю вас, – повторил Гауптман. Он уселся в указанное кресло («как китайский император на трон», – подумал Капарелли) и откашлялся. – Я знаю, как много у вас сейчас работы, сэр Томас, поэтому перейду сразу к делу. А дело заключается в том, что ситуация в Конфедерации становится невыносимой.

– Я понимаю, что положение дел очень серьезное, мистер Гауптман, – начал Капарелли, – но линия фронта сейчас…

– Прошу прощения, сэр Томас, – прервал его Гауптман, – но я в курсе обстановки на фронте. Адмирал Кортес и адмирал Гивенс (уверен, с вашей подачи) не так давно разъяснили мне ее во всех подробностях. Я понимаю, что вы и весь Флот испытываете сейчас огромные трудности, но потери в Силезии становятся катастрофическими – и не только для картеля Гауптмана.

Капарелли стиснул зубы и напомнил себе, что надо быть осторожным. Клаус Гауптман – заносчивый, упрямый, жестокий… и самый богатый человек во всем Звездном Королевстве. И это говорит о многом. Несмотря на ограниченные размеры – система двойной звезды с тремя обитаемыми планетами, – Королевство было третьим по совокупному национальному достоянию звездным государством на расстоянии пятисот световых лет в округе. А в показателях на душу населения даже Солнечная Лига не могла состязаться с Мантикорой. Во многом сложившееся положение дел объяснялось случайностью, следствием существования Мантикорского Узла, сделавшего Мантикорскую туннельную Сеть перекрестком восьмидесяти процентов дальних торговых рейсов этого сектора. В не меньшей степени богатство росло в результате того, как Звездное Королевство воспользовалось представившимся ему шансом: целые поколения монархов и парламентариев заботливо вкладывали средства в процветание Узла. За исключением Солнечной Лиги, никто в известной галактике не мог тягаться с Мантикорой в технической оснащенности или производительности труда, а ее университеты составляли конкуренцию университетам Старой Земли.

Капарелли соглашался с тем, что Клаусу Гауптману, как и его отцу с дедом, пришлось много потрудиться для возведения инфраструктуры, которая сделала возможными мантикорские экономические достижения.

К сожалению, Гауптман тоже понимал это и подчас (слишком часто, с точки зрения Капарелли) вел себя так, будто все Звездное Королевство естественным образом принадлежало ему.

– Мистер Гауптман, – сказал адмирал после короткой паузы, – я очень сожалею, что вы и другие картели несете убытки. Но ваш запрос, каким бы разумным он ни был, в данный момент удовлетворить просто невозможно.

– При всем должном уважении, сэр Томас, лучше бы Флот сделал это возможным!

Безапелляционный тон Гауптмана был почти оскорбительным, но магнат одернул себя и глубоко вздохнул.

– Извините меня, – сказал он голосом человека, явно не привыкшего просить прощения. – Я говорил грубо и враждебно. Тем не менее рациональное зерно в моих словах есть. Боевые действия зависят от нашей экономической мощи. Транспортные пошлины, таможенные сборы, имущественные налоги, которые платим я и мои коллеги, уже втрое выше, чем в начале войны, и…

Капарелли уже приготовился ответить, но Гауптман жестом остановил его:

– Минутку. Я не жалуюсь на сборы и налоги. Мы воюем со второй по величине империей в известном нам пространстве, и кто-то должен оплачивать военные расходы. И я, и мои коллеги – мы понимаем это. Но вы, в свою очередь, должны понимать, что если потери будут продолжать расти, у нас не останется иного выхода, как сократить или даже полностью ликвидировать наше судоходство в Силезии. Я предоставляю вам оценить, чем это обернется для доходов Звездного Королевства и бюджета боевых действий.

Глаза Капарелли сузились, а Гауптман покачал головой.

– Это не угроза, это просто положение дел. Страховые сборы уже достигли небывалой высоты и продолжают ползти вверх. Если они вырастут еще на двадцать процентов, доставка грузов станет убыточной. А вдобавок к нашим финансовым потерям, дело касается и человеческих жизней. Наших людей – моих людей, которые десятки лет работали на меня! – убивают, сэр Томас.

Капарелли откинулся на спинку кресла, невольно соглашаясь с этим неприятным человеком, потому что Гауптман был прав. Слабое центральное правительство Конфедерации всегда превращало подвластное ему пространство в поле риска, но множество обитаемых планет Силезии были не только огромными рынками сбыта для промышленной продукции и оборудования, торговли гражданскими технологиями Звездного Королевства, но и важными источниками сырья. И как ни велика была личная неприязнь Капарелли к Гауптману, магнат имел полное право требовать помощи Флота. В конце концов, одной из основных задач Флота была защита мантикорской торговли и граждан, и до начала войны Королевский флот Мантикоры именно эту задачу в Силезии и выполнял…

К сожалению, теперь там требовалось усилить военное присутствие – не линейных эскадр (использование кораблей стены против пиратов похоже на истребление мух кувалдой), а легких маневренных сил в постоянной боеготовности. Но действующему флоту катастрофически не хватало этих легких кораблей для использования против хевенитов. Они исполняли роль эскорта тяжелых кораблей, использовались для бесчисленных патрулей, для разведывательных и конвойных операций… Легких крейсеров и эсминцев никогда не было достаточно, а теперь обострившаяся нужда в крупных кораблях не позволяла верфям закладывать легкие корабли в необходимых количествах.

Адмирал вздохнул и наморщил лоб. Он был не самым блестящим офицером КФМ. Он знал свои достоинства – смелость, честность и упорство, которого хватило бы на троих, – но он также признавал и свои слабые стороны. С такими офицерами, как граф Белой Гавани или леди Соня Хэмпхилл, он всегда чувствовал себя неловко, потому что отдавал себе отчет в их интеллектуальном превосходстве. А Белая Гавань, как признавал Капарелли, имел к тому же невообразимую дерзость быть недосягаемым не только в стратегии, но и в тактике. Несмотря на это, именно сэра Томаса Капарелли назначили Первым Космос-лордом как раз перед самым началом войны. Его задача заключалась в том, чтобы одержать победу, – и он обязан был победить. Однако не менее важной его задачей оставалась защита мантикорских граждан и их законной коммерческой деятельности… и при всем при том силы Флота давно уже на пределе…

– Я разделяю ваше беспокойство, – произнес он наконец, – и не могу не согласиться со всем тем, что вы сказали. Проблема в том, что наши возможности резко ограничены. Я не могу – без всякого преувеличения, именно не могу – отозвать с фронта дополнительные корабли для усиления наших конвойных сил в Силезии.

– Однако нужно что-нибудь предпринять.

Гауптман говорил спокойно, но Капарелли почувствовал, что надменному магнату стоит больших усилий подстроиться под рассудительный тон адмирала.

– Разумеется, система конвоев неоценима во время перелетов между секторами. Мы не потеряли ни одного корабля из тех, которые шли под охраной, и поверьте мне, сэр Томас: и я, и все мои коллеги благодарны вам. Но рейдеры тоже понимают, что пока корабли находятся под прикрытием, к ним соваться нечего. И прекрасно знают, что после того, как суда достигнут сектора назначения, две трети из них пойдут дальше сами по себе – кораблей сопровождения на всех не хватит…

Капарелли мрачно кивнул. Ни одного судна не потеряли караваны с конвоем, который прикрывал переход между административными центрами главного сектора Силезии, но пираты с лихвой наверстывали упущенную выгоду, накидываясь на торговые суда после того, как тем приходилось оставлять караван и следовать далее по индивидуальным маршрутам в миры Конфедерации.

– Я не уверен, что мы можем сделать что-то еще, сэр, – сказал адмирал после долгого молчания. – Адмирал Белой Гавани на следующей неделе возвращается на Мантикору. Мы с ним обсудим этот вопрос и посмотрим, есть ли у нас возможность реорганизовать флот и изыскать дополнительные корабли сопровождения, но, откровенно говоря, я даже не надеюсь, что это станет возможным, прежде чем мы возьмем звезду Тревора. Я немедленно поставлю перед моим штабом задачу приступить к анализу всех – я подчеркиваю, мистер Гауптман, всех способов, которые позволят нам облегчить ситуацию в Силезии. И я уверяю вас, что этот вопрос по важности и срочности будет вторым после звезды Тревора. Я сделаю все возможное, чтобы сократить наши потери. И лично ручаюсь вам за это.

Гауптман откинулся на спинку стула, рассматривая лицо адмирала, затем хмыкнул с усталой и злой безнадежностью и весьма неохотно наклонил голову.

– О большем я и не могу просить вас, сэр Томас, – с некоторым принуждением произнес он. – Я не собираюсь давить на вас и требовать чуда, но положение очень, очень серьезно. Месяц мы еще продержимся… но через четыре или максимум пять месяцев вся торговая деятельность в Силезии окажется свернутой.

– Я понимаю, – повторил Капарелли, поднявшись, и протянул руку для прощания. – Я сделаю все, что смогу, – и как можно быстрее. И обещаю, что лично сообщу вам о ситуации, как только у меня появится возможность обсудить ее с адмиралом Александером. С вашего разрешения, я поручу своему секретарю запланировать для этой цели еще одну встречу с вами. Может быть, в ближайшее время мы сможем что-нибудь придумать. А до тех пор, пожалуйста, держите со мной связь. Вы и ваши коллеги, вероятно, и в самом деле лучше чувствуете ситуацию, чем мы в Адмиралтействе, и любая информация, которую вы можете предложить моим аналитикам и стратегам, будет высоко оценена.

– Хорошо, – вздохнул Гауптман, в свою очередь поднявшись, и пожал руку адмирала, поразив Капарелли кривой усмешкой. – Понимаю, что я не самый легкий в общении человек на свете, сэр Томас. Я очень стараюсь не походить на пресловутого слона в посудной лавке. Я искренне признателен вам и за то, что вы не уклоняетесь от трудностей, и за те усилия, которые предпримете по нашей просьбе. И я надеюсь, что они принесут свои плоды. Лучше раньше, чем позже…

– И я тоже, мистер Гауптман, – тихо сказал Капарелли, провожая гостя до двери. – Я тоже.

Хэмишу Александеру, тринадцатому графу Белой Гавани и Зеленому адмиралу КФМ, было любопытно узнать, выглядит ли он снаружи таким же усталым, как ощущает изнутри. Графу исполнилось девяносто стандартных лет, но в обществе, еще не знающем пролонга, он сошел бы за полного сил сорокалетнего мужчину – и то ему добавила бы лишний возраст седина, пробивавшаяся в черных волосах. Да еще вокруг холодных синих глаз появились новые морщинки. Утомление слишком ощутимо давало о себе знать.

Он наблюдал за тем, как за иллюминатором его командирского бота, спускавшегося к Лэндингу[4]4
  Столица Мантикоры. (Прим. ред.)


[Закрыть], черное, как смола, пространство, наливается глубоким темно-синим цветом. От усталости ломило все кости. Звездное Королевство (во всяком случае, наиболее трезвомыслящая часть его населения) в течение последних пятидесяти стандартных лет сознавало угрозу неизбежной войны с Народной Республикой, поэтому Флот (и Хэмиш Александер) все эти годы готовился к войне. И вот уже почти три года, как война идет… в точности оправдывая все его самые худшие опасения.

Дело вовсе не в том, что хевы – такие уж хорошие вояки, их просто чертовски много. Несмотря на внутреннюю неразбериху, которую Народная Республика устроила сама себе после убийства наследного президента Гарриса, несмотря на ветхую экономику и чистки, стоившие хевенитскому флоту самых опытных офицеров, НРХ, даже обремененная чудовищной массой бездельников-пролов, оставалась мощной и безжалостной силой. И достигни ее промышленность хотя бы половины эффективности Звездного Королевства, ситуация стала бы безнадежной. При нынешних обстоятельствах лишь сочетание мастерства, решимости и удачи – последней даже в большей степени, чем рискнул бы рассчитывать самый искушенный профессиональный стратег, – позволяло Королевскому флоту Мантикоры сохранять свои позиции.

Но сохранять позиции – еще недостаточно.

Белая Гавань вздохнул и потер уставшие глаза. Он не хотел покидать передовую, но, раз уж надо, он сумел оставить командование на адмирала Феодосию Кьюзак. Он был уверен, что в его отсутствие Феодосия сумеет удержать ситуацию под контролем. При этой мысли Хэмиш фыркнул. Чем черт не шутит, может быть, она даже ухитрится взять звезду Тревора. Бог знает почему, но самому ему в этом секторе не очень-то везло…

Он отнял руки от глаз и взглянул в обзорный иллюминатор, обдумывая последнюю мысль. Правда заключалась в том, что на сегодняшний день ситуация на фронте складывалась, мягко говоря, паршиво. В первый год войны его Шестой флот глубоко вошел в пространство Республики, попутно перемолов столько живой силы и техники, что это стало бы гибельным для любого другого неприятельского флота в мире. Белой Гавани и его коллегам-адмиралам удалось уравнять хилые шансы, с которыми Королевство вступило в войну, они захватили не меньше двадцати четырех звездных систем. Но второй и третий год военных действий разительно отличались друг от друга. Хевы опомнились, Комитет общественного спасения Роба Пьера ввел режим террора, способный воодушевить любого хевенитского адмирала. И если крушение династий Законодателей, прежде управлявших Народной Республикой, стоило Народному флоту большей части опытных адмиралов, оно одновременно разрушило и систему протекционизма, мешавшую талантливым офицерам делать карьеру, которой они по своим способностям заслуживали. Сейчас, когда Законодатели оказались не у дел, некоторые из таких новоиспеченных адмиралов доказали, что и они не пальцем деланы. Взять, например, адмирала Эстер МакКвин, командующую соединением Республики в окрестностях звезды Тревора…

Александер поморщился, глядя в иллюминатор. Согласно данным Разведуправления Флота, специальные уполномоченные Республики, которых Комитет общественного спасения назначил, чтобы формировать политический климат в Народном флоте, на деле заправляли всем. Если это действительно так, если политические комиссары мешают работе талантливых офицеров – типа МакКвин, – Белая Гавань мог только радоваться. За последние несколько месяцев он даже начал сочувствовать этой женщине, поскольку считал себя более сильным стратегом, чем она. Но его превосходство, если и существовало на самом деле, было все-таки отнюдь не «подавляющим», как ему хотелось бы; кроме того, МакКвин была исключительно хладнокровна. Она понимала сильные и слабые стороны своего флота, сознавала, что его технический уровень гораздо ниже, а офицерский корпус менее опытен, но все же сосредоточила у себя достаточное количество хороших офицеров и решительно уклонялась от провокаций, которые могли бы привести ее к ошибке. Все это с лихвой возмещало остальные недостатки. А с учетом того, что Мантикора была кровно заинтересована в захвате звезды Тревора, стратегическая задача для МакКвин существенно упрощалась. В итоге республиканский и королевский адмиралы играли примерно вничью. С тех пор как МакКвин вступила в должность, потери обеих сторон стали почти одинаковыми, а Мантикора просто не могла себе этого позволить. Особенно в войне, которая выглядела так, словно может продолжаться несколько десятилетий, и особенно тогда (допускал Хэмиш), когда с каждым месяцем возрастала угроза, что Республика ухитрится добиться прорыва в своей отсталой технологии и промышленности. Если хевы достигнут хотя бы примерного качественного паритета, сохранив количественное превосходство, последствия будут просто катастрофическими.