Текст книги "Флагман в изгнании"

Глава 9

Негромкий сигнал сообщил пассажирам в зале для особо важных персон о прибытии их транспортного средства. Дама Хонор Харрингтон, адмирал флота Грейсона, взглянула на табло, вздохнула и выбралась из кресла. Она постаралась не морщиться, поправляя непривычную фуражку, но на протяжении всей своей воинской карьеры она носила простой и удобный берет Королевского Флота Мантикоры. Прилагавшаяся к грейсонской форме фуражка с козырьком весила, похоже, не меньше трех килограммов, а в шлем она бы точно не влезла Конечно, на Грейсоне головные уборы под шлем не носили, но это до сих пор подсознательно казалось ей неправильным.

Хонор фыркнула, удивляясь тому, что способна беспокоиться о таких мелочах. Впрочем, дело было в том, вероятно, что в непривычной форме она чувствовала себя актрисой. Рано или поздно она привыкнет, но пока… она носила эту форму меньше трех часов, за исключением примерок, а идеология форменной одежды на Грейсоне была, мягко говоря, странной.

Форма была синяя – и любой профессионал-космолетчик согласился бы, что для флотской формы это несколько необычный цвет. Короткий китель был более светлого оттенка, чем брюки, что тоже не соответствовало разумному порядку вещей. А уж золотые листья на козырьке фуражки заставляли Хонор чувствовать себя опереточным диктатором докосмической эры. И почему у грейсонского флота в ходу воротники на пуговицах вместо удобной стоечки, как на Мантикоре, или хотя бы на кнопках? А если уж пуговицы так обязательны, неужели нельзя было избавить ее хотя бы от этого чертова галстука? От него не только нет никакой пользы, но его еще и полагалось завязывать вручную, будь оно все проклято! Хонор не могла понять, зачем затягивать петлю у себя на шее, только чтобы соответствовать устаревшей на несколько столетий военной моде. Она десять минут билась над правильным положением узла и наконец сдалась и позвала МакГиннеса. Судя по его лицу, Мак тоже считал эту штуку идиотской, но у него хоть было время потренироваться.

Она снова фыркнула и провела пальцем по воротнику (он просто не мог быть настолько тесным, как ей казалось), подумав, что в войне мод на Грейсоне женщины все-таки выиграли. Когда она только прибыла сюда, то сочла юбки глупыми, но не обратила внимания на то, что носят мужчины. А теперь пришлось обратить – флотская форма соответствовала мужской моде, и странные местные наряды стали восприниматься совсем по-другому, когда ей самой пришлось их примерить.

Она глянула через плечо на двух гвардейцев, охранявших вход в зал, потом на Эндрю Лафолле, стоявшего, как ему и полагалось, у нее за спиной. По грейсонским законам ей полагалось брать телохранителей даже в космос, но ни один из ее гвардейцев ни словом не обмолвился насчет того, как ее новое назначение отразится на их жизни. Лафолле заранее послал Саймона Маттингли и девятерых ее телохранителей на «Грозный», чтобы все там обустроить. Сам он, Джейми Кэндлесс и Эдди Говард – ее обычная мобильная охрана – присматривали за ней. Они окружали ее своим молчаливым профессионализмом и, казалось, были вполне довольны своим уделом – следовать за землевладельцем всюду, куда бы ни завел их долг. Но Хонор все равно чувствовала себя виноватой за то, что отрывала их от дома и семьи. Как правило, землевладельцы не покидали Грейсон, а значит, не покидала планету и их гвардия, но ее телохранители застряли в космосе вместе с ней. Идея была не ее, и законы придумывала не она, но Хонор уже решила как-нибудь выразить свою благодарность.

Теперь она знала как. Форма ее гвардии тоже соответствовала грейсонским принципам, но если ей и приходилось мучиться в этом дурацком наряде, то хоть гвардейцев своих она могла одеть удобно.

Нимиц на соседнем кресле весело мявкнул, и она криво усмехнулась, признавая его правоту. Парадная форма мантикорского флота была немногим удобнее ее нынешнего наряда. Беспокоилась она главным образом затем, чтобы отвлечься от той детали костюма, которая была ей хорошо знакома, но казалась очень уж неестественной. На воротнике мантикорского мундира у нее было бы три девятиконечные звезды, а не четыре шестиконечные, как сейчас, но четыре широкие золотые окружности на рукаве имели одинаковое значение для обоих флотов. Хонор Харрингтон – в адмиральской форме! Это было так нелепо, что она все ждала, что вот-вот проснется.

Но не проснулась. Снова прозвучал сигнал, и флотский бот с аккуратным изяществом приземлился на намеченной площадке. Он пришел точно вовремя, и Хонор с новой вспышкой неуверенности выглянула на него через бронепластовый иллюминатор.

На протяжении всей своей карьеры она старалась заранее знакомиться с судами, которыми ей предстояло командовать. Не сделала она этого только однажды, когда ее всего за час предупредили о том, что передают ей легкий крейсер «Бесстрашный». Все неприятные сюрпризы, технические и не только, с которыми она там столкнулась, подтвердили, что она не зря взяла это за правило. Но на этот раз предварительное знакомство было невозможно. Она в общем знала, как именно Грейсон переоборудовал доставшиеся им хевенитские корабли, но только потому, что следила за событиями как интересующееся частное лицо. Хонор не думала, что ей придется когда-нибудь командовать такими кораблями, поэтому не добивалась более точной информации. А на прошлой неделе она в суматохе передавала управление поместьем Говарду Клинкскейлсу, так что уточнять детали времени не было. Теперь она принимала командование эскадрой из шести супердредноутов и не знала даже имен капитана флагмана и своего начальника штаба!

Хонор это не нравилось. Ей полагалось знать, что она делает, а слишком большая занятость не оправдывала отсутствия подготовки. Надо было найти время, сказала она себе. Бот выключил двигатели и выдвинул трап. Она не знала как, но надо было найти время, и…

Ее мысли прервал громкий писк, и Хонор повернулась к Нимицу. Он наклонил голову вбок и, привлекая ее внимание, издал резкий звук неодобрения, показав, что чаша его терпения переполнилась. Он терпел в своем человеке склонность к самокритике лишь до определенного предела, и, судя по взгляду зеленых глаз кота, она этого предела только что достигла. Со всеми политическими решениями, религиозными кризисами и административными деталями больше ни на что у нее бы не хватило времени. И она, и Нимиц прекрасно это знали, и она усмехнулась, ощутив исходивший от кота строгий приказ не суетиться.

Может, Нимиц и не самый лучший – вернее, не самый беспристрастный – судья для оценки офицеров флота, но на этот раз, подумала Хонор, он, наверное, прав. Первая линейная эскадра только формировалась. Она еще успеет ознакомиться с техникой, да и все оперативные правила придется создавать самой. А что касается людей, гранд-адмирал Мэтьюс наверняка подобрал ей хорошую команду, хотя единственного человека, которого она запросила особо, получить не удалось. Хонор хотела, чтобы ее флагманом командовал Марк Брентуорт, но его только что произвели в коммодоры и дали ему Первую эскадру линейных крейсеров. Она все равно могла его затребовать, и даже хотела, но с такого поста она его снять не решилась. И потом, клан Брентуортов все равно будет представлен в ее эскадре.

Отец Марка, контр-адмирал Уолтер Брентуорт, командовал ее Первым дивизионом, и никто больше него не заслуживал этого поста.

Она была рада получить его, но, кроме Марка и нескольких старших офицеров вроде его отца и самого гранд-адмирала Мэтьюса, она никого в грейсонском флоте не знала настолько хорошо, чтобы составить о них аргументированное мнение. А выбирать людей для эскадры наугад она не хотела, так что лучше было положиться на того, кто их знал. Вполне возможно, что тот, кто отбирал офицеров, расходился с ней во мнениях по поводу качеств, требующихся хорошему офицеру, но лучше хоть какая-то оценка, чем никакой. Поменять что-нибудь она сможет и позже, если потребуется.

Катер состыковался с кораблем, и она посадила Нимица на правое плечо. Несмотря на несомненно правильную оценку стратегической ситуации Мэтьюсом, звезда Ельцина отстояла от линии фронта почти на две сотни световых лет. Хевенитам потребуется куда больше дерзости, чем они до сих пор проявляли, чтобы провести операцию так глубоко в тылу Альянса. Нет, если ситуация не изменится радикально, вряд ли тут что-нибудь случится. Да это и хорошо, потому что, пока грейсонский флот разбирается, что и как делать в боевом порядке, он весь превратится в гигантское учебное подразделение. Если и возникнут проблемы, решила она, еще будет время с ними разобраться.

Нимиц чирикнул и потерся головой об ужасную фуражку. Она почувствовала его облегчение – наконец-то его человек начал думать о чем-то позитивном – и почесала ему подбородок, потом вышла наружу, а за ней МакГиннес и гвардейцы.

Люк бота был открыт, и Хонор удивленно приподняла бровь, увидев, как оттуда вышли двое в форме. Она не запрашивала эскорт, и никто не упоминал, что такой эскорт нужен. И даже если бы попросила, то ожидала бы младшего офицера, а судя по золотому блеску на козырьках фуражек, оба офицера были как минимум коммандерами. И, что совсем уж интересно, один из них был женщиной. На грейсонской службе женщин-офицеров было очень мало, и ни одна из них не была местной уроженкой. Эту, пожалуй, завербовали на Мантикоре. Хонор подумала: а не встречались ли они? Она перевела искусственный глаз в телескопический режим, но угол был неподходящий. Женщина была наполовину скрыта фигурой своего спутника, и лица ее было не разобрать, так что Хонор с любопытством взглянула на мужчину – и впервые в жизни споткнулась на ходу.

Лафолле подхватил ее за локоть и помог удержаться на ногах, а Нимиц удивленно пискнул, отвечая на шок, вызванный узнаванием. Она устояла и продолжала двигаться почти нормально, но не могла отвести глаз от человека, стоявшего у люка катера. Не может быть! Что он здесь делает?

– Миледи? – В негромком голосе Лафолле читалась озабоченность, и Хонор встряхнула головой, как боксер, уходящий от удара.

– Все в порядке, Эндрю. – Она рассеянно потрепала руку, поддержавшую ее за локоть, потом намеренно посмотрела в сторону от люка. – Просто подумала кое о чем.

Лафолле что-то пробурчал. Она знала, что не обманула его, и он тоже задумчиво нахмурился, разглядывая офицеров. Но он умел вовремя оставить неудобную тему, так что промолчал. Они поднялись по трапу. Ждавший наверху стройный мужчина отдал Хонор честь.

– Доброе утро, леди Харрингтон, – сказал он с нехарактерным для Грейсона акцентом.

Капитанская форма грейсонского флота смотрелась на нем куда естественнее, чем адмиральская на Хонор, и его низкий голос был спокоен, но в глазах читалась настороженность. Ее захлестнул такой водоворот, что она была не в состоянии даже через Нимица прочитать его эмоции. Она постаралась не показывать вида, скрыв шок за профессиональной маской, выработанной тремя десятилетиями службы во флоте. Хонор ответила на его приветствие и протянула руку.

– Доброе утро, капитан Ю, – сказала она.

Рукопожатие было твердым, а на губах капитана промелькнуло подобие улыбки.

– Я решил, что неплохо будет спуститься и встретить вас, миледи, – сказал он, отвечая на незаданный вопрос. – Я новый капитан вашего флагмана.

– Правда? – Хонор сама удивилась тому, как мало удивления в ее голосе.

– Да, миледи.

Темные серьезные глаза Ю снова встретились с ее собственными, потом он отпустил ее руку и указал на стоявшую рядом коренастую женщину в голубой форме капитана второго ранга.

– А это ваш начальник штаба, миледи. По-моему, вы знакомы, – сказал он, и во взгляде Хонор снова вспыхнуло удивление, на этот раз радостное.

– Мерседес! – Она шагнула вперед и сжала руку капитана обеими руками. – Я и не знала, что ты на службе Грейсона!

– Похоже, вам так просто от меня не избавиться, миледи, – ответила Мерседес Брайэм. – Но от лейтенант-коммандера до капитана второго ранга в один прыжок – это тебе не фунт изюма. Особенно для старушки, которая всегда рассчитывала уйти в отставку лейтенантом.

– Ну да, конечно, – согласилась Хонор и, отпустив руку Брайэм, хлопнула по кольцам у себя на рукаве. – Тут вообще сплошь неожиданные повышения.

– Вам идет, миледи, – негромко сказала Брайэм. – Я слышала про все, что творилось дома. Хорошо, что вы опять на своем месте.

– Спасибо, – так же тихо ответила Хонор, потом встряхнула головой и повернулась к своему новому флагманскому капитану. – Ну что ж, капитан Ю, мы все далеко ушли с момента последней встречи.

– Да, миледи, – отозвался Ю, отдавая должное ироническому замечанию, но не выразил ни извинения, ни ответной иронии.

Он отошел от люка. По мантикорской традиции на любые малые суда старший офицер садился последним и высаживался первым, но на Грейсоне ей полагалось и садиться, и выходить первой, и Ю вежливым жестом пригласил Хонор пройти вперед.

– Мои офицеры и ваш штаб ждут вас на «Грозном», миледи, – сказал он.

– Тогда давайте не будем заставлять их ждать, – ответила она.

Оба капитана последовали за ней, за ними шли Джеймс МакГиннес и гвардейцы Хонор. Свита получилась до смешного большая, подумала она машинально, пытаясь отвлечься от потрясения. Надо же, кого гранд-адмирал Мэтьюс выбрал ей в капитаны флагмана! Она удобно устроилась на сиденье и пересадила Нимица себе на колени, потом повернулась к иллюминатору. Ю сел рядом, а Лафолле занял полагавшееся ему место за ее спиной, но остальных Мерседес Брайэм вежливо, но твердо не подпустила ближе чем на три ряда к майору. Нимиц взглянул на Брайэм с интересом, МакГиннес и гвардейцы послушно заняли места в конце кабины.

Хонор подняла взгляд, и Брайэм слегка улыбнулась ей. Потом она тоже ушла в конец салона, оставив ее, Ю и Лафолле в созданном ею уединении. Хонор проследила за ней глазами, потом повернулась и внимательно посмотрела на своего флагманского капитана.

Уж кого-кого, а Альфредо Ю она не ожидала увидеть в командирском кресле грейсонского линейного корабля. Хонор понимала, что грейсонскому флоту отчаянно нужны специалисты, но все же странно было для флота передавать мощное подразделение человеку, который всего четыре года назад пытался захватить планету, действуя в союзе со смертельными врагами грейсонцев.

Конечно, идея операции «Иерихон» принадлежала не Ю. Он просто следовал данным ему как офицеру флота НРХ приказам, и, если бы фанатики с Масады ему не мешали, он бы завоевал для них Грейсон. В этом Хонор не сомневалась – Альфредо Ю был компетентным и опасным офицером и командовал современным линейным крейсером в восемьсот пятьдесят тысяч тонн.

Но масадцы не дали Ю правильно использовать свой корабль. У них был шанс – Хонор сама дала его им, когда увела с Ельцина все корабли своей эскадры, кроме одного, – но они отвергли все советы Ю по поводу того, как действовать до ее возвращения. А когда она вернулась и спутала их планы, он запретил им использовать его корабли, чтобы бомбардировать Грейсон и заставить планету сдаться до прибытия помощи с Мантикоры. Но масадцам это не понравилось. И тогда они провели на его корабль большую группу своих солдат, пиратски взяли линкор под контроль и продолжили самоубийственную атаку.

Хонор жалела, что они не послушали Ю и не бросили всю затею, но если уж атака была неизбежна, то хорошо, что они провели ее без хевенитского капитана. Даже под командой масадцев «Гром Господень» превратил ее тяжелый крейсер в развалину. Что бы было, руководи боем Ю, она боялась и думать.

К несчастью для капитана Ю, Народная Республика Хевен не прощала неудач. Этой традиции они следовали свято еще до прихода к власти Пьера и его фанатиков. Он знал, что случится, если он вернется домой после того, как позволил масадским «союзникам» захватить корабль, особенно если учесть, что этот корабль и две трети экипажа потом погибли в бою. А то, что он, несмотря на все препятствия, сумел спасти с корабля треть экипажа перед самоубийственной миссией, не имело значения для штаба флота, стремившегося возложить вину на кого угодно, кроме собственных теоретиков. Так что Ю запросил политического убежища на Мантикоре, и, улетая из системы Ельцина, Хонор увозила пленного в столицу на своем корабле.

Она полагала, что будет презирать человека, который бросил родину, но этого не произошло. Народная Республика Хевен не вдохновляла на верность, и Альфредо Ю был куда лучше, чем они заслуживали. После полета она изучила его досье и удивилась, как человек с таким холодным независимым умом вообще дослужился на Хевене до капитана. Он был мыслителем, а не слепым солдатом, а такие офицеры смущали бюрократию Хевена. Потеря Альфредо Ю сильно ослабила флот хевенитов.

Они не только лишились одного из лучших командиров – Ю сильно помог разведке КФМ. Вообще-то Хонор думала, что он до сих пор в безопасности на Мантикоре. Там Разведка и Адмиралтейство могли бы постоянно пользоваться его глубокими личными знаниями о хевенитском флоте.

Но он был здесь, и Хонор прикусила губу, не зная, рада ли она этому. Альфредо Ю мог стать бесценным помощником, если бы она ему доверяла – и если бы могла забыть причины, заставлявшие ненавидеть его.

Она вздохнула, упрекая себя за последнюю мысль, и Нимиц недовольно заерзал у нее на коленях. Ю не виноват, что ему приказали помочь Масаде завоевать Грейсон. Он выполнял свой долг так же, как, она надеялась, она сама выполняла свой. Умом она это понимала, но вот сердце не знало, сможет ли когда-нибудь простить его за то, что он спланировал и осуществил засаду, уничтожившую «Мадригал» и убившую адмирала Рауля Курвуазье.

Ее уколола привычная боль. Хонор понимала, что часть ее ненависти к Ю объясняется уверенностью в том, что во многом к смерти адмирала привели ее собственные действия. Ни у нее, ни у адмирала не было причин подозревать о готовящейся операции хевенитов против Грейсона. Разведка Флота ни о чем не знала, как и грейсонская разведка. Ее решение увести из Ельцина большую часть эскадры, оставив для поддержки адмирала только «Мадригал», имело смысл с учетом тогдашней дипломатической ситуации, и никто не подозревал, что придется учитывать что-то еще. У нее не было причин винить в случившемся себя, но она считала и всегда будет считать себя виновной. Рауль Курвуазье был для нее не просто старшим офицером. Он был учителем, который превратил неуклюжую и застенчивую девчонку-гардемарина, отстававшую по математике, в офицера Ее Величества. А попутно он внушил ей собственные стандарты профессионализма и ответственности, и пока он не умер, она даже не знала, что не только уважала, но и любила его.

А Альфредо Ю его убил. Она вздрогнула, вспоминая, как безумно она ненавидела Ю, когда он впервые поднялся на ее корабль. Она заставила себя обращаться с ним с вежливостью, соответствующей его рангу даже в изгнании, но ей было трудно. Очень трудно. И он почувствовал ее ненависть, хоть и не мог знать причин. Путь на Мантикору был напряженным для них обоих, и Хонор никак не ожидала, что ей придется служить в одном с ним флоте – и уж точно не рассчитывала, что он будет командовать ее первым флагманом-супердредноутом.

Ю спокойно встретил ее взгляд, словно он, как и Нимиц, умел читать чужие эмоции. Загудели двигатели, бот взлетел, но между ними по-прежнему царило молчание. Наконец Ю вздохнул, сложил руки на коленях и откашлялся.

– Леди Харрингтон, до вчерашнего дня я и не предполагал, что никто вам не сказал о том, что «Грозным» командую я, – сказал он. – Прошу прощения за этот недосмотр – если это действительно недосмотр – и за то, что не связался с вами лично и не сообщил вам. Я думал об этом, но…

Ю остановился и сделал глубокий вдох.

– Но я испугался, – признался он. – Когда мы только встретились, я знал, что адмирала Курвуазье убили на Ельцине.

Ее взгляд стал твердым, но он встретил его прямо и продолжил. В голосе его чувствовалось искреннее сожаление, но он не собирался извиняться за то, что выполнял свой долг.

– Но тогда я не знал, как вы были близки адмиралу, миледи. Когда я узнал, то понял, как вам было трудно терпеть меня пассажиром на своем корабле. И теперь я понимаю, что вы, возможно, не захотите видеть меня на «Грозном». – Он снова вздохнул и выпрямился. – Если вы потребуете моей замены, адмирал, я уверен, что гранд-адмирал Мэтьюс найдет вам кого-нибудь более подходящего, – тихо закончил он.

Хонор безмолвно смотрела на бывшего хевенита. Предложение удивило ее. Он не мог не знать, как ей хочется его заменить. И она могла это сделать вне зависимости от его желаний. Но вместо того, чтобы обойти трудный вопрос или затуманить его, он пошел в открытую и фактически предложил свой добровольный уход – если она этого хочет. Ю потерял все и, несмотря на препятствия, снова получил под свою команду корабль, но сейчас он смотрел прямо ей в лицо, и через Нимица она чувствовала его спокойную искренность.

Это было бы так легко, подумала она. Заменить его, а не распутывать свои чувства. Тут был еще один фактор. Как капитан флагмана, Ю являлся ее заместителем по тактическим вопросам, именно он отвечал за выполнение ее приказов и маневров. Если ее эскадра все-таки вступит в бой, то он сможет принести неизмеримый вред – если в нем сохранилась еще хоть капля лояльности Хевену. И кто, включая его самого, мог точно сказать, сохранилась она у него или нет? Если придется стрелять по кораблям родины, возможно по офицерам, которых он помогал учить, сможет он это сделать? И вправе ли она допустить риск того, что не сможет?

– Я не ожидала вас увидеть, капитан, – сказала она, стараясь потянуть время, чтобы обдумать все противоречия. – Я думала, что вы еще на Мантикоре, в Разведке Флота.

– Нет, миледи. Ваше Адмиралтейство два года назад одолжило меня Грейсону по личному запросу гранд-адмирала Мэтьюса. Их Бюро кораблестроения захотело проконсультироваться со мной по поводу хевенитских моделей кораблей и тактической доктрины Хевена, прежде чем составлять спецификации для первых линейных кораблей грейсонской постройки.

– Понятно. А теперь? – Она очертила пальцем круг, показывая на их синюю форму, и Ю чуть улыбнулся.

– А теперь я офицер грейсонского флота, миледи – и гражданин Грейсона.

– Неужели?

Хонор не могла скрыть удивления, и Ю усмехнулся.

– До операции «Иерихон» я никогда не встречал грейсонцев, миледи. Когда я с ними столкнулся, то был… поражен. Я полагал, что один религиозный фанатик ничем не отличается от другого, что между Грейсоном и Масадой разницы мало, но я был не прав. Не прав, считая грейсонцев фанатиками, и не прав, уравнивая их с масадцами.

– Так вы просто взяли и переехали сюда?

– Ну не так уж просто, миледи,—усмехнулся Ю. – Я знаю, что все еще расплачиваюсь. Им нужны люди с моим опытом, но здесь далеко не все простили меня за «Иерихон». – Он пожал плечами. – Я их понимаю. Меня даже удивило, что многие так быстро, не простили, но по крайней мере признали, что в этом не было ничего личного. Я просто выполнял приказ.

При последней фразе он снова посмотрел ей прямо в глаза, и Хонор согласно кивнула.

– Но я обнаружил, что мне нравятся грейсонцы, миледи. Упрямее их я мало кого встречал, но не представляю, кто еще смог бы так быстро добиться такого успеха. Леди Харрингтон, я не мог бы вернуться домой в Народную Республику, даже если бы захотел. Я не хотел – и до сих пор не хочу, но даже если бы захотел, Народной Республики, которой я служил, больше не существует. Когда я запросил убежища на Мантикоре, то смирился с тем фактом, что никогда не смогу вернуться домой; весь ход событий с тех пор только подтвердил правильность моего решения. Наверное, я мог бы даже сказать себе, что служба на стороне Грейсона против людей Пьера – это акт верности старому режиму, но, честно говоря, меня теперь не очень волнует, что происходит с Республикой.

– Да? А что вас волнует?

– Жить в ладу с собственной совестью, миледи, – тихо сказал Ю. – Офицеры флота Народной Республики редко могут позволить себе такое. Я всегда это знал, но не представлял, что возможен и другой выбор. Просто так было всегда – пока я вдруг не обнаружил, что я уже не в хевенитском флоте. Не знаю, способен ли кто-нибудь на Мантикоре понять, какое это было для меня потрясение. А потом меня послали сюда, позволили познакомиться с людьми, которых я чуть не помог Масаде завоевать, и…

Он помедлил и слегка пожал плечами.

– Вряд ли я когда-нибудь стану в их глазах настоящим грейсонцем, не так как вы, но я больше не хевенит, и теперь мой дом здесь. Изначально я вернулся сюда по приказу Мантикоры и, возможно, в качестве извинения. Теперь я здесь живу и хочу помочь защитить планету, – он снова усмехнулся, теперь с искренним весельем, – и наверняка гранд-адмирал Мэтьюс назначил меня капитаном вашего флагмана, чтобы за мной присматривал кто-то, кому он доверяет и у кого хватит опыта оценить мои действия. Я ценный материал, но вряд ли он забыл мой первый визит в систему Ельцина.

– Понятно.

Хонор откинулась назад и задумчиво наморщила лоб, ощущая за спиной молчаливое присутствие Эндрю Лафолле. Благодаря Нимицу она знала, что Ю искренен. Ей хотелось повернуться и посмотреть на Мерседес Брайэм, узнать, что та думает о хевените. У Мерседес были свои причины питать к нему и благодарность, и ненависть. Она была старпомом «Мадригала». Именно ее корабль и ее людей уничтожила засада Ю, но именно Ю потребовал, чтобы масадцы подобрали выживших с «Мадригала». А потом, мрачно подумала Хонор, именно Ю передал этих выживших в руки Масады.

Он не знал, что с ними собираются делать. Человек, настоявший на соблюдении правил военных действий, никогда не передал бы беспомощных пленников масадцам, если бы ожидал, что они их убьют. Но это не меняло того факта, что из всех взятых в плен женщин с «Мадригала» только Мерседес Брайэм и энсин Мей-Линь Джексон выжили на «Вороне» после групповых изнасилований и жестоких избиений. Мерседес была на три четверти мертва, когда морские пехотинцы Хонор вытащили ее из развалин базы на «Вороне». Если Хонор трудно было принять решение служить вместе с Ю, то насколько сложнее это было для Мерседес? Особенно здесь, где многое так напоминало о пережитом ею аде?

Эта мысль наполнила Хонор болью, и она вздрогнула. У нее хватало проблем с собственными ранами; как же справлялась со своими кошмарами Мерседес? И какое имеет право Хонор заставлять ее ежедневно работать с человеком, который, хоть и невольно, в ответе за то, что с ней случилось?

Она закрыла глаза и нежно погладила спину Нимица. Все ее инстинкты требовали принять предложение Ю и заменить его. Но ее профессиональное чутье так же твердо настаивало, что он слишком ценен, слишком потенциально полезен для нее, чтобы от него избавляться. Хонор прикусила губу, неуверенность глодала ее, как кислота – или как доказательство того, что она не зря сомневалась в своих силах.

Она еще крепче зажмурилась и постаралась смирить смятение, вернуться к отстраненной логике, с которой адмирал Курвуазье учил ее подходить к командным решениям. А потом перед ней невольно возникло лицо Мерседес Брайэм, и она снова увидела легкую улыбку на лице Мерседес – когда она никого не подпускала к местам рядом с ней и капитаном Ю. Не подпускала, поняла Хонор, потому что знала, что собирается сказать Ю… и дала ему возможность поговорить с Хонор наедине.

Воспоминание об улыбке Мерседес успокоило ее собственные разбушевавшиеся эмоции. На ее вопросы ответов все равно не было, но внезапно они стали просто вопросами, а не угрожавшим засосать ее болотом воюющих инстинктов, и она открыла глаза и посмотрела прямо в глаза Ю.

– Я понимаю сложность вашего положения, капитан, – сказала она, одной рукой поглаживая спину Нимица и трепля его уши, – и осознаю, как сложно вам было сказать то, что вы сейчас сказали. Я уважаю вашу прямоту и благодарна вам за нее, но вы правы. У меня есть сомнения, их не может не быть, и вы это знаете не хуже меня. С другой стороны, – она слегка улыбнулась, – вы, я и капитан Брайэм, мы все новички на Грейсоне, и каждый по своим причинам. Может, нам стоит начать все с нуля от этой общей точки.

Она помедлила, наклонив голову, взгляд ее темных глаз был серьезен. Потом Хонор пожала плечами:

– Я буду иметь в виду ваше предложение, капитан Ю, и подумаю о нем. Но я прекрасно понимаю, что вы слишком ценны, чтобы от вас просто избавиться. Вы заслуживаете прямого ответа, так что позвольте вас уверить, что любые проблемы в нашей совместной работе будут вызваны только личными соображениями, а не сомнениями в вашей профессиональной компетентности. Мне хотелось бы думать, что я в достаточной мере профессионал, чтобы отбросить прошлое и думать только о настоящем, но я всего лишь человек. Вы не хуже меня знаете, как важно полное взаимопонимание между адмиралом и капитаном его флагмана, а я, как вы сами сказали, даже не знала, что вам дали «Грозный». Все это слишком быстро на меня навалилось. Дайте мне подумать. Я не оставлю вас в подвешенном состоянии, но мне надо все обдумать. Могу обещать вам одно: если я не потребую вашей замены, то это будет объясняться моей полной верой не только в вашу компетентность, но и в цельность вашего характера.

– Спасибо, миледи, – тихо сказал Ю. – И за вашу честность, и за ваше понимание.

Прозвучал предупредительный сигнал, и на передней переборке вспыхнул огонек, обозначающий, что бот достиг места назначения. Ю встряхнулся.

– А пока что, леди Харрингтон, – сказал он с почти естественной улыбкой, – выгляните в иллюминатор и познакомьтесь с вашим новым флагманом.