Текст книги "Никому не скажем"

Глава 6

И снова я молчу в трубку, не зная, что сказать. Пытаюсь осознать то, что сейчас услышала и уложить это в голове. Когда пауза становится невыносимо долгой, Мэтт говорит:

– Ты ведь понимаешь, что можешь отказаться?

– Могу, – то ли спрашиваю, то ли утверждаю я. – И что тогда будет?

– Тебе не стоит беспокоиться. В любом случае, будем мы. Понимаешь?

И снова камень сваливается с моих плеч. Именно это я и хотела услышать от него: «В любом случае, будем мы». И теперь, когда бояться нечего, я начинаю думать о том, что предлагает Мэтт, уже совсем по-другому. И понимаю, что хочу этого. Я должна узнать, кто там, за дверью. Вернее, не так: я должна узнать, он ли там. И даже в полной темноте я его узнаю, я уверена.

– Хорошо, я сделаю это, – говорю в трубку.

– Умница, детка, – я слышу, что Мэтт улыбается. – И еще кое-что. Когда откроешь дверь, повернись к окну. Мы ведь знаем, ты не должна увидеть лишнего.

– Как скажешь, – отвечаю я и с удовольствием отмечаю, что в моем голосе не слышно разочарования. Я все равно пойму, все равно догадаюсь. Почувствую.

Я открываю замок, отхожу от двери и отворачиваюсь к окну. Полоска света ползет от двери по полу к моим ногам, а затем обратно. Щелкает замок. Я остаюсь в полной темноте и знаю, что я здесь уже не одна.

Его шаги…

Можно ли узнать человека по шагам? Сомневаюсь. А если это не он? Если я ошибаюсь и это все-таки не тот, о ком я думаю?

Я зажмуриваюсь так сильно, что глазам становится даже чуточку больно. Говорят ведь, что у тех, кто не видит, обостряются другие чувства. Может, так будет проще? Так я точно узнаю?

Мой судорожный выдох звучит в комнате так громко, что я вообще перестаю что-либо слышать. На секунду даже начинает казаться, что все это плод моего воображения – и звонок Мэтта, и его предложение, и мое согласие, и в комнате я одна. А потом…

А потом я чувствую, как моей спины касаются пальцы. Вздрагиваю. И опять пытаюсь понять: он или нет?

Никогда не думала, что это может случиться со мной. Никогда не думала, что могу согласиться на это. И никогда не думала, что мне это может понравиться.

Но мне нравилось.

Его размеренное дыхание, которое я чувствую на своей макушке. Тепло его пальцев, которые неспешно ползут по моему позвоночнику. Его сила, которую я ощущаю, несмотря на то что он едва меня касается.

Бережно.

Очень нежно и бережно. Я поворачиваюсь к нему и утыкаюсь носом в широкую грудь. Ничего не вижу, только силуэт в темноте. И все же я намерена узнать, понять. Я пробегаю пальцами по его плечам, оглаживаю шею, скольжу руками по подбородку. И это не дает мне никаких ответов на вопрос. Но зато мой ночной гость наклоняется ко мне и касается моих губ губами. Осторожно и нежно, я едва чувствую это касание. И все же оно заставляет мое дыхание сбиться. Я тянусь губами к его губам, пробую их на вкус, умирая от страха. Это не Мэтт. Впервые в моей жизни это не Мэтт.

Этот поцелуй, осторожный и медленный, быстро становится совсем другим. Он захватывает нас, вжимает друг в друга, не давая даже лишний раз вздохнуть, меня будто сносит сильной волной.

Я отрываюсь от незнакомца и снова отворачиваюсь к окну, пытаясь прийти в себя.

Я дрожу.

Дрожу, но понимаю это, лишь когда машинально обхватываю себя руками, пытаясь унять эту дрожь. И когда мое ухо задевают даже не губы, а шепот:

– Не бойся… ничего не бойся со мной…

Его ладони ложатся мне на плечи, как будто он пытается меня защитить. От меня? От себя? Вряд ли кто-то ответит. Уж точно не он и не я. Но это помогает.

Мои руки опускаются.

Тепло. И не страшно. Хотя дрожь остается, даже усиливается, как змейка, ползет по моему телу вслед за его пальцами.

Шея.

Ключицы.

Выемка между ними, где он задерживается, поглаживая.

Он не торопится.

Все не так, как в прошлый раз. Как будто у нас с ним впереди целая ночь. И он наслаждается тем, что сейчас мы вдвоем.

Все же в прошлый раз тоже был он.

Теперь я точно уверена. Эти пальцы… Сейчас я не вижу их, как тогда – узнаю.

Мое тело их узнает.

И его запах.

Оказывается, его я тоже запомнила. Перечная мята и дождь, бьющийся о скалы.

Но Стив ли это? Кто же знал, что нужно было не глазеть на него сегодня, а нюхать. У меня нет ответа. Как нет ответа – почему мне хотелось бы, чтобы это был именно он.

Кто угодно.

Это может быть кто угодно, и лучше настроиться именно так. Но почему-то я представляю именно Стива.

Хочу обернуться.

Вдруг темнота чуть раскроется и позволит увидеть хотя бы его очертания?

Но он предугадывает. Или мое тело меня выдает, а он его слишком чувствует. Потому что моего уха снова касается шепот:

– Не двигайся. Начнешь двигаться, только когда я войду в тебя.

Я замираю.

Обескураженная.

Возбужденная.

Из-за одних легких касаний. Из-за одного его шепота.

Мне хочется.

Да, черт, мне действительно хочется, чтобы он это сделал. Хочется ощутить его, почувствовать внутри себя его член.

И мое нетерпение оформляется в стон.

Тихий.

И в то же время достаточно громкий для того, чтобы он понял все, и чтобы его пальцы стали настойчивей.

Шея, ключицы – невинно и мало для них. Теперь уже да. Они забираются под мою майку и уверенно накрывают грудь.

Тяжелый выдох у меня за спиной.

Грудь сжимают сильнее.

– Она создана, чтобы ее лизать, ты это знаешь?

Я сглатываю, уже представляя, как он это сделает. Но все, что я получаю – подушечки больших пальцев, которые принимаются гладить мои соски.

– Ты вся создана для того, чтобы трахаться.

Мне хочется его так сильно, что я незаметно сдвигаю ноги, дабы не выдать себя. И наверное, потому же шучу:

– Похоже, зря я трачу время на колледж.

Его смешок не делает легче. Я представляю его губы. Губы Стива, если точнее, которые чуть изгибаются в легкой улыбке.

И делаю то, чего он не ждет от меня. Не оборачиваюсь, нет, хотя так было бы проще. Закидываю руки назад и касаюсь его волос. Жесткие. Короткие. Так себе подсказка, если уж честно.

– Не терпится? Хочется уже чего-то погорячее?

Я снова слышу усмешку, и она заводит, бесспорно. Но эти слова… Мне кажется, у меня останавливается дыхание, когда я их слышу. Джун ведь именно так и говорила про Стива. Про то, что я хочу… Да, это может быть и не он, просто слышал, или совпадение, но…

Это так и остается всего лишь догадкой, на которой мне не позволяют сосредоточиться. Даже если бы я и хотела. Потому что он действительно делает погорячее.

Быстро и ловко избавляет меня от футболки.

Стягивает вниз мои шорты.

Тихий шелест, с которым они отлетают куда-то в сторону.

И его рука у меня между ног.

Поверх тонких, кружевных трусиков, которые уже мокрые. Естественно, как могло быть иначе?

Даже если пламя рядом и не прикасается, все равно будет жарко. А это пламя меня опаляет.

– То, о чем я и говорил, – довольный шепот, когда он чувствует эту влагу и понимает, что именно он стал причиной. – Создана… для меня…

Нет, он говорил немного не так. Вернее, совсем не так, и разница очень большая, но кто бы сейчас был в силах с ним спорить?

Я – точно нет.

Мгновение, и я оказываюсь лежащей животом на кровати. Перевернуться на спину не успеваю, потому что чувствую сверху приятную тяжесть.

Не ложится полностью, бережет. Упирается руками с обеих сторон от меня, он сбоку, но все равно контролирует, держит в капкане.

И опять не торопится.

Как будто дает отдышаться перед новым рывком, перед новой сменой позиций.

И надышаться его силой и запахом.

Отравиться им до легкой зависимости.

Осознать и пожалеть, что нас разделяет одежда. Я чувствую ранимость на этом контрасте – я обнажена, в его власти, меня ломает от нетерпения. Он одет, не спешит.

Джинсы.

Пряжка ремня.

Футболка.

Задрать хотя бы ее.

Но он решает, что из нас двоих слишком закрытая – я.

Раздвигает коленом мои ноги, и тут же погружает в меня палец. Уверенно так. Со знанием дела. Иначе. И в то же время… как-то знакомо?..

Увидеть его.

Убедиться.

Хочу знать, что это действительно он.

Не могу. Не дает. Не гладит, не ласкает, а уже трахает пальцем. А когда я начинаю глухо стонать, цепляясь в подушку, перемещается, и палец заменяет язык.

А руки теперь, как будто дорвались до желаемого. Мнут с упоением мою задницу, пока язык пытается лишить меня голоса своей лаской. Стону так громко, что кто-то наверняка нас может услышать, но мне плевать. На самом деле плевать.

Извиваюсь под его языком. Двигаю задом навстречу ему. Мну подушку без сожалений.

Хочу.

Хочу.

Хочу кончить…

– Рано. Кончишь с моим членом внутри.

То есть, я озвучила свои мысли? Пусть так. Мне не стыдно за них. Хочу кончить. Хочу внутри себя его член. Так сильно, что ласка языка начинает причинять легкую боль.

Мало.

Мне этого мало.

К тому же он удерживает меня на грани. Не позволяет рассыпаться на кусочки удовольствия.

То лижет, то проникает внутрь языком. Дразнит. А потом дает передышку. Заставляет немного остыть, отдышаться.

И снова начинает ласкать.

Это мучение.

Издевательство, за которое точно нужно судить, потому что так можно просто рехнуться.

Стону.

Кусаю губы.

Держусь в этой реальности из последних сил. И наверное, и правда схожу с ума, потому что мне плевать, кто со мной в постели. Без разницы. Я все равно представляю Стива. Чувствую Стива.

Так хорошо…

Мне так хорошо, что завтра горло может саднить после стонов. Еще бы к нему прикоснуться…

Сжимаю сильнее подушку.

Стону разочарованно, когда он вновь доводит меня до грани и оставляет.

И изумленно ахаю, когда сильные руки переворачивают меня на спину. Распахиваю глаза в надежде и…

Наталкиваюсь на тьму.

Очертания.

Это все, что я улавливаю. Но все равно я настолько изумлена, что не делаю то, о чем так мечтала. Вернее, решаюсь на это только после подсказки:

– Можешь царапать меня. Вдруг подушка тебе еще пригодится?

Он приподнимается, легкий шелест ветра – это его футболка летит куда-то в гости к моей.

Я раздвигаю ноги шире, и да – это случается. Он оказывается сверху, позволяя на пару секунд ощутить свою тяжесть. А я прикасаюсь к нему.

Провожу ладонями по его широким плечам.

Зарываюсь пальцами в жесткие волосы.

Они светлые. Уверена, они светлые. Даже если это не так.

Опускаюсь вниз, очерчиваю его губы. Хочу исследовать его лицо, так я точно пойму, но…

– Небольшая подсказка. Царапать можно все, кроме лица, – и вновь этот шепот с усмешкой, который обескураживает.

И отвлекает.

А может, я все же ненадолго выпадаю из этой реальности, потому что дальнейшие несколько секунд все воспринимается фоном.

То, как щелкает пряжка ремня.

Звук фольги от презерватива.

Капкан из рук вокруг моей головы.

Губы, ворующие мой выдох.

Легкое давление у меня между ног.

И лихорадка, зуд, озноб, все сразу, одновременно – возвращающие меня к реальности, когда его член наконец в меня входит.

Без рывка.

Надрыв нежности.

– Боже… – выдыхаю. – Боже мой…

Это совершенно новые ощущения. Не так, как с Мэттом.

Мначе.

По-другому.

Не так.

Может, потому, что запретно? А может, потому, что я очень отчетливо представляю, что меня трахает Стив? Светлые волосы, голубые глаза… Не вижу, но чувствую его взгляд.

Наблюдает.

Получает удовольствие от того, как я извиваюсь под ним. От того, как стону для него. От того, как царапаю его спину ногтями. От моего бессвязного шепота, который я бы сама не смогла разобрать.

Имеет меня.

Владеет мной – кутая своими руками, прожигая меня поцелуями, и входя в меня… снова. И снова…

Это мучительно – настолько сильно кого-то хотеть. Настолько сильно мечтать кончить. И не имея возможности. А он мне не дает. Изводит. Меня и себя. Просто изводит обоих нас. И заставляет меня умолять:

– Пожалуйста… пожалуйста…

В какой-то момент мне начинает казаться, что его это злит. Что его злят мои просьбы. Но я не могу, я дольше не продержусь, если он мне не позволит…

Его движения замедляются.

Он трахает с удовольствием. Растягивает этот процесс. Как будто надеется, что ночь будет вечной и я продержусь. Боже, я же расплавлюсь от страсти, умру тут под ним, если он не даст кончить.

– Пожалуйста… – снова срывается с моих губ.

Голова мечется по подушке.

Тело влажное от пота – моего и его.

Горло устало от стонов.

Губы распухли от поцелуев.

– Пожалуйста… – повторяю, впиваясь в его спину ногтями.

Он же чувствует боль? Он хочет все прекратить? Все в его власти. Он может. Он может это сделать в любую секунду. Лучше бы поскорее. Лучше прямо сейчас.

– Попроси меня, – предлагает взамен на услугу.

Не понимаю, о чем он. Я ведь прошу. Прошу его. Он ведь слышит. А может, мне так только кажется, и мой шепот едва различим?

– Пожалуйста, – шепчу громче.

– Не так. Попроси МЕНЯ. Попроси МЕНЯ, Моника.

Может, я уже за гранью, и это галлюцинация. Может, мне только кажется, что он намекает, что хочет именно этого. Плевать в самом деле. Я просто уже не могу, не могу, не могу…

– Пожалуйста… – разлепляю непослушные губы и всматриваюсь во тьму. – Пожалуйста, Стив, дай мне кончить…

И разбиваюсь.

Вдребезги.

После пары жестких толчков.

Когда он позволил сорваться и мне, и себе.

Когда он позволил нам кончить.

Когда мы наконец смогли отдышаться и я обрела способность говорить, то смогла произнести лишь одно слово. Лишь один вопрос, который волновал меня сейчас.

– Стив?

Теперь я уже не была в этом так уверена. Я скользнула руками по его лицу, но это мне совершенно ничего не дало. Он тихо рассмеялся и поцеловал меня в макушку. И это был плохой ответ. Скорее всего, он значил, что я ошиблась.

Он сел на кровати и стал одеваться, странным образом без труда находя в кромешно темноте свою одежду, от которой мы избавлялись весьма хаотично и уж точно не складывали ровной стопкой на стул. Впрочем, темнота была не такой уж и кромешной. Только сейчас я поняла, что вполне освоилась и теперь хорошо угадываю его силуэт. Красивое, мускулистое тело, взлохмаченные волосы. Все это вполне могло принадлежать Стиву, но ведь могло и не ему. Сколько атлетически сложенных парней было на той вечеринке? Да полно. В доме Джун других и не бывает.

Между тем мой загадочный любовник разобрался с одеждой, подошел к двери и обернулся ко мне. Ах, ну да, сейчас появится та самая полоска света, которая поможет его рассмотреть. И я демонстративно отвернулась, уткнувшись носом в так удачно подвернувшуюся подушку. Ничто мне не мешало подскочить с кровати, распахнуть дверь, да в конце концов, просто включить свет. Почему, черт возьми, я этого не сделала? У меня не было ответа. Но уверена, если бы тот же вопрос задали Мэтту, он не задумываясь, сказал: «Потому что это испортило бы всю игру».

Да, все это игра. Совершенно безумная игра, которая перевернула мою жизнь и продолжает швырять меня то к вершинам удовольствия, то в бездну отчаяния. И все же, теперь я понимала это со всей очевидностью, я не хочу портить эту игру. Я хочу проходить ее уровень за уровнем, чтобы посмотреть, какой приз будет в конце.

Какое-то время я лежала, бездумно вглядываясь в темноту. По телу разливалась легкость. И лишь одна мысль лениво бродила где-то на краешке сознания: нужно ли Мэтту знать о том, что только что произошло? Впрочем, телефон остался на столе, а сейчас в меня совершенно не осталось сил, чтобы двигаться. Так что этот животрепещущий вопрос решился сам собой. Через несколько минут я уже спала.

Глава 7

С Мэттом мы столкнулись на крыльце колледжа. Поджидал меня он там, что ли? А когда увидел, обнял, прижал к себе крепко-крепко. А потом поцеловал в губы. Это был особенный поцелуй, как никогда. И не только потому, что это ни капли не было похоже на его обычное «привет детка» и легкое касание губами щеки, каким он приветствовал меня обычно.

В этом поцелуе была наша тайна, одна на двоих, наша порочная и невозможная тайна. В этом поцелуе была горечь и боль, а еще ничем не объяснимое счастье. Да черт возьми, я могу исписать восемнадцать листов мелким почерком, пытаясь рассказать, что это был за поцелуй.

И уверена, не продвинусь ни на шаг.

Потому что как это передать? Какие слова придумать? Когда сердце тыкается в ребра раненой птахой, когда в горле сжимается ком, когда ты словно касаешься губами чужой души и обжигаешься об нее. И только в этот момент я поняла, что на самом деле не имеет никакого значения, кто был со мной сегодня ночью. Мэтт оказался прав, чертовски прав: есть только мы, я и он.

Когда Мэтт выпустил меня из рук, а я стояла ошалевшая от всего, что только что случилось, вокруг уже собрались зеваки. Но хватило одного его взгляда, чтобы они перестали пялиться и поспешили по своим делам.

– Детка, – сказал он мне, – мне нужно уехать на пару дней.

Я посмотрела на него испуганно и почти разочарованно.

– Это тоже часть игры?

Он сразу понял, о чем я, хотя мы ни разу всерьез не обсуждали, что происходит.

– Нет, – лицо Мэтта приняло почти обиженное выражение. – Как ты могла так подумать? Меньше всего я хотела бы оставлять тебя одну сейчас. Отец умудрился сломать ногу, и если я не явлюсь навестить его в больнице, он будет ворчать, не переставая. Бедная мама этого не выдержит. И никого не волнует, что мне нужно сорваться с занятий и пять часов лететь в самолете.

– Бедная миссис Энкинс, – улыбнулась я.

Камень, который уже был готов с комфортом уместиться на сердце, благополучно рассыпался. Мэтт не бросает меня. Ну, не в том смысле, что мы не расстаемся, а в том, что не покидает в это странное для нас обоих время. Это просто обстоятельства. Ну не станет же кто-то всерьез переживать из-за обстоятельства. Это то же самое, что злиться на дождь. Плохая погода случается независимо от того, что ты об этом думаешь.

– Ты должен ехать, конечно, – сказала я. – Ни о чем не волнуйся, все будет хорошо.

– Тогда мне пора. Потому что еще пять минут – и мне придется выбирать между тем, чтобы разбиться на трассе или опоздать на регистрацию.

– Паршивый выбор. Беги.

И он действительно побежал. А у меня на сердце стало чертовски тепло. Он ведь мог просто позвонить, но вместо этого приехал в колледж, чтобы увидеть меня. И все это рискуя опоздать. Глупый поступок, между нами говоря, потому что я и по телефону все прекрасно поняла бы. Очень глупый и очень правильный поступок. Черт возьми, кто бы мог подумать, что так бывает.

В общем, как ни странно, этот день прошел для меня спокойно. Я была, как всегда, сосредоточена, не отвлекалась на занятиях и даже как будто отвечала лучше, чем обычно, легко вспоминала все что следовало помнить, легко рассуждала там, где нужно было рассуждать. Можете поверить, в этот день я была образцовой студенткой и события этой ночи меня нисколько не волновали и не затрагивали. На какое-то мгновение мне даже показалось, что в моей жизни вовсе не произошло землетрясение. Так, незначительные подземные толчки. Все ненадолго покачнулось, опасно зашаталась люстра, какие-то безделушки попадали со столика. Потом все прекратилось и встало на место.

Только вот я ошибалась, ничего никуда не встало. Просто тогда я об этом еще не знала.

Кэти подошла ко мне после занятий. Ее глаза светились такой радостью, что мне сразу сделалось не по себе.

– Тут рассказывают, что вчера из твоей комнаты слышали какие-то особенные звуки.

Холодок пробежался по спине, горло сдавило.

– Какие еще звуки? – надеюсь, мне удалось сказать это с безмятежной улыбкой. Я хорошо владею мышцами лица. Не показывать своих настоящих эмоций – это необходимое условие для выживания в колледже, вы не знали? Ну так вот я вам говорю. Невозмутимость – наше все. Она одинаково спасает и в ситуациях, когда преподаватели задают вопросы, ответов на которые ты не знаешь, и когда красотка, которая числится с твоих подругах, вгоняет тебе нож под ребра.

– Те самые, – со стервозной улыбочкой пропела Кэти. – Те самые, Моника.

Я пожала плечами. Уж точно я не собиралась перед ней отчитываться. Много чести.

– Только вот знаешь что. Мэтт в это время был на тренировке. Да-да, сегодня парни жаловались, что тренер гонял их до самой ночи, и он, такой козел, не отпустил Мэтта, хотя у него что-то случилось с отцом. Понимаешь, что тут кое-что не сходится?

Она смотрела на меня с видом победительницы. Так, будто мы встретились на ринге и рефери только что поднял ее руку.

– Нужно было приглушить порно, – усмехнулась я. – В следующий раз буду иметь в виду, что у меня много слушателей.

– Неужели? Порно? – каждое слово Кэти было пропитано ядом. – Ты имеешь привычку смотреть его без наушников?

– Похоже, что так. У каждого свои предпочтения.

– Ну да, ты права. Глупости, конечно. Изменять Мэтту = это какой же надо быть идиоткой.

– Полной, – подтвердила я.

– Ну что, встретимся у Кайла? – спросила она, понимая, что тема исчерпала себя.

У Кайла. Ну да, конечно. сегодня наш обычный киновечер. Так сказать, в узком кругу. Закрытая вечеринка, которая, как я подозреваю, нужна лишь для того, чтобы туда никто не мог попасть.

Мы собираемся нашей компанией и смотрим какой-нибудь дурацкий фильм. Пьем пиво, едим чипсы и ржем, как ненормальные. Иногда, в качестве огромного исключения, к нам может попасть кто-то посторонний. Но это всегда должен быть кто-то исключительный.

Помню, мы звали Боба, когда он забил решающий гол, а еще Джека, когда его дурацкий рэп набрал что-то около миллиона просмотров в тик токе. Боже, как он тогда важничал. И поверьте, он куда больше радовался тому, что попал на нашу вечеринку, чем своему миллиону. Важничал и рассказывал, что скоро станет звездой. Но не срослось. Тот рэпчик быстро забыли, а ни одно новое видео столько просмотров не набрало. Да и на нашу тусовку больше ни разу не попал.

А еще как-то у нас была Шейла. Ее пригласили после того, как она сняла маечку прямо на лекции нашего общего нелюбимца профессора Вайсмана. Разумеется, под маечкой ничего не было. Думаю, легенды об этой истории будут передаваться из поколения в поколение в нашем колледже еще много лет. Стоило видеть, каким пунцовым сразу сделался профессор и слышать, как он орал. На самом деле Шейла совершила подвиг: сорвала контрольную, к которой полкурса не было готово.

Кстати, я была не против, если бы она осталась в нашей компании, но Джун с Кэти надули губки и что-то там бормотали про мой дурной вкус. В общем, Шейла не прижилась.

– Мэтт уехал, – сказала я. – Какой смысл без него?

– Будет особый гость, – улыбнулась Кэти. – К тому же Мэтт был не против. И Джун порвет всех на части, если вечеринка отменится.

– А что за особый гость? – спросила я, впрочем, ни капли не сомневаясь, чье имя сейчас услышу.

– Стив, конечно. Ты не забыла, он остановился у Кайла, это ведь его приятель. Так что единственный способ сделать так, чтобы его не было на вечеринке просто выставить его на улицу, – она рассмеялась. – Увидимся вечером.

И не дожидаясь ответа, она удалилась, звонко цокая каблучками.

И только тогда я смогла стереть с лица улыбку и прислониться к подоконнику.

Нас слышали, а Мэтт был на тренировке…. И наверняка отлучился на минуту, поговорить со мной по телефону, а потом вернулся. Стопроцентное алиби. Он никак не мог быть со мной.

Сплетня расползлась быстро. Только сейчас я поняла, что и до этого чувствовала на себе заинтересованные взгляды, просто не обращала внимания. А сейчас, проходя по длиннющему коридору колледжа, ощутила все сполна. Кто-то шушукался и замолкал, когда я подходила, кто-то хихикал, парни смотрели с понимающими ухмылками. И вскоре я уже не шла по коридору, а словно пробиралась сквозь густой кисель. Все было пропитано сплетнями. Мне казалось, что я чувствую ее запах, сладковатый приторный, тошнотворный. Мне хотелось кричать: «Нет, все было не так! У нас все по-другому!» Но конечно же, я молчала. Кто бы мог такое понять, если даже я понимала не до конца.

Когда я шагнула за порог колледжа, казалось, будто я выбралась из болотной трясины. Несколько минут я просто стояла на крыльце и вдыхала воздух. Рывками, глотками, неровно. Да только это не слишком-то помогало. Ну, то есть, это нормально. Даже если тебе повезло, и ты вылез из болота, куда денешь грязь, которая уже прилипла. И все, что ты можешь в этой ситуации – идти так, словно не замечаешь этой грязи. Ну или считаешь ее неотъемлемой частью нового стильного образа. И то, и другое достаточно нелепо, но что остается делать.

Я пришла к себе в комнату, заперлась изнутри и рухнула на кровать. Зачем-то обняла подушку. И тут же обнаружила, что она хранит запах вчерашнего гостя, кем бы он ни был. Тонкий горьковатый, волнующий запах измены. Нашего с Мэттом секрета, о котором мы никому не скажем. Странно, но мне почему-то стало спокойно.

Какая разница, кто что думает, важны только мы. Вот и все. Вот и к черту.