Текст книги "Феникс в полете"

Эсабиан медленно повернулся и без выражения посмотрел на него. Барродах ощутил, что голос начинает изменять ему словно в кошмарном сне, когда хочется кричать, но крик, способный пробудить тебя от ужаса, выходит неслышным.

– Что-нибудь еще?

– Господин... он переадресовал Сердце Хроноса на Шарванн, а там у нас тоже нет гиперволновой связи. – Голос бори заметно сел. – По нашим расчетам, оно придет туда в ближайшие сутки. Оно отправлено профессору, специалисту по Уру.

Последовала долгая пауза.

– Кто ближе всего к Шарванну?

Бори быстро прикинул в уме. От решения зависело многое. Флот Чартерли находился немного ближе, но Хрим – его флагман – единственный, на борту которого у Барродаха не было шпионов. Этот его чертов ручной темпат! И целью Хрима были верфи на орбите Малахронта, где готовился к спуску почти законченный постройкой линкор. Даже и без шпиона Барродах не сомневался, что планы Хрима простираются значительно дальше, чем просто исполнение поручения Аватара Дола.

– Флот под командованием Хрима, Господин. Ему поручен захват верфей Малахронта. Он находится в пяти днях пути от Шарванна.

– Перенацель Хрима на Шарванн. Поручи ему захватить Сердце Хроноса, но не говори ему, что это такое. Остальные наши силы готовы?

Барродах начал успокаиваться. Он верно рассчитал тревоги своего господина; в какой степени эта неприятность может повлиять на готовящуюся атаку? У спецов из вычислительного центра под руководством Ферразина ушла целая ночь на то, чтобы смоделировать комплексный сценарий противостояния панархистов с их релятивистскими коммуникациями и должарцев в союзе с рифтерами, пользующихся несопоставимо более быстрой связью.

«Возможно, этим устройствам десять миллионов лет, но работают они так же, как в день, когда были созданы», – подумал Барродах и продолжал доклад уже уверенный в своей безопасности: у него были те ответы, которые хотелось слышать Эсабиану. Ни одному сигналу с планеты или базы, подвергшихся их нападению, не достичь других оплотов Панархии вовремя, чтобы предупредить их прежде, чем те сами подвергнутся нападению.

– Не совсем, Господин, но наши расчеты показывают, что задержки в сроках их прибытия на исходные рубежи для атаки меньше, чем время прохождения связи у панархистов.

Эсабиан опустил взгляд на нить в руках. Выждав долгую паузу, он потянул дираж'у за концы, и узел исчез, оставив в руках только туго натянутую нить.

– Пусть начинают атаку.

Эсабиан отвернулся к окну, сплетая новый узел. Бори поклонился и вышел.

3

АРТЕЛИОН

На то, чтобы пересечь дворцовый комплекс в Мандане, требовалось несколько часов даже бывшему телохранителю, знавшему большинство потайных ходов, лифтов и дверей, число которых от столетия к столетию только увеличивалось.

Леник Деральце один молча сидел в подземном туннеле. Серые стены неслись ему навстречу. Вот сейчас он как раз пересекал Большой Дворец; эта поездка – он помнил точно – занимает сорок две минуты.

Леник Деральце был зол.

Десять лет носил он в себе белое пламя ненависти, праведного гнева честного человека, которого предали, так что когда агент с вкрадчивым голосом, повстречавшийся с ним на Рифтхавене четыре года назад, предложил ему участвовать в заговоре против Эренарха Семиона, он охотно принял это предложение. Это Семион подстроил позорное изгнание Крисарха Брендона и его лучшего друга, Маркхема лит-Л'Ранджи, из Военно-Морской Академии десять лет назад.

Маркхем... Лицо смеющегося светловолосого парня до сих пор стояло перед глазами Деральце. Крисарх и Маркхем были неразлучны все школьные годы, и в Академию они поступили тоже вдвоем. Лидером, впрочем, всегда был Маркхем, а Брендон скорее оставался добровольным помощником во всех их выходках, порой не таких уж безобидных. Со стороны похоже было, что Панарха это забавляло; от Семиона же исходили лишь указания приглядеть за тем, чтобы Брендон сосредоточился на своей подготовке к службе в Администрации. Брендон никогда не обсуждал своего старшего брата при Деральце, он просто повиновался все чаще приходившим указаниям.

Деральце всегда нравился его подопечный; постепенно его преданность распространилась и на Маркхема, воплощавшего в себе все лучшее, что можно было найти в Панархии. И Маркхем лишь укреплял их взаимную привязанность, отвечая ему той же верностью: по природе ли своей, или потому, что рода он был не самого знатного, он всегда видел перед собой человека, пусть это относилось даже к телохранителю или слуге, которых Аркадов учили просто не замечать.

А потом, совершенно неожиданно для всех, Брендона и Маркхема арестовали и отправили под трибунал – якобы за незаконные тренировки во внеурочное время на атмосферном катере. Конечно, формально это было против правил, но нетерпеливые пилотажники всегда пользовались этой скорлупкой, чтобы отточить свое мастерство – в учебное время или нет. Деральце удалось выяснить только, что за арестом стоял Семион. Маркхема изгнали из Флота, но Брендона – защищенного от подобной кары статусом – просто отстранили от дальнейших занятий. И он никак не отреагировал.

Поэтому, когда со временем выяснилось, что планы убийства распространяются и на Брендона, Деральце не стал возражать: в последний раз, когда он видел своего подопечного, тот молча стоял рядом с разжалованным Маркхемом. А когда позже Деральце нарушил все, чему обучали его двадцать лет, и прямо в лицо обвинил Брендона в соучастии в планах Семиона – в трусости – нур-Аркад так и не ответил.

Гнев Деральце не стал больше после того, как его самого исключили из Морской Пехоты и чуть не убили (он чудом избежал этого, ускользнув от «почетного караула» Семиона, посланного, чтобы отправить его в небытие). Этого он как раз ожидал. Его веру в то, чему он присягал, убило то, что Маркхема – самого талантливого и популярного из молодых офицеров Академии – уничтожили из простого каприза, а Брендон и пальцем не пошевелил, чтобы это предотвратить. И Панарх, живой символ справедливости и истины, тоже не отреагировал.

Деральце тяжело вздохнул. Руки неподвижно лежали у него на коленях, а знакомые стены все летели бесшумно ему навстречу, и тени мелькали на них, словно призраки прошлого.

Он не знал, кто и зачем организовал этот заговор. Он знал, что Вселенная станет лучше, избавившись от Семиона. Что же до убийства Брендона, судя по разговорам избравшего впечатляющую карьеру прожигателя жизни, разве не был он всего лишь орудием в руках старшего брата?

Но потом, два года назад, Деральце повстречал самого Маркхема в одном из самых злачных игорных заведений Рифтхавена. Одетый словно герой приключенческого симуфильма, Маркхем, смеясь, представил Деральце каким-то людям, о которых тот через минуту забыл, и напоил самым дорогим пойлом. А потом, после того, как они посмеялись над старыми временами, Маркхем ухитрился остаться с ним наедине, в стороне от дружелюбних и недружелюбных глаз, ровно настолько, чтобы сказать всего одну фразу:

– Пригляди там за Бренди, ладно? Что-то давно я о нем ничего не слышал, но мне кажется, Семион все еще точит на него зуб.

Деральце согласился – спорить у него не было настроения. Однако старые привычки странным образом действуют на настоящее: когда заговор достиг стадии распределения обязанностей, Деральце обнаружил, что вызывается не в группу, собирающуюся на Нарбон, в замок Семиона, но на место своей прежней работы, в Малый Дворец на Артелионе, где Брендон нур-Аркад должен был проходить свою Энкаинацию – посвящение в ряды Служителей Панархии.

Дрезина остановилась, и Деральце поднял взгляд. Ему нужно узнать, состоял ли нур-Аркад в заговоре с Семионом или нет. Он сошел с дрезины и набрал код лифта.

По крайней мере устроить это оказалось легко.

Он хорошо знал, как переслать Брендону записку, минуя семионовых соглядатаев; чего он не знал – так это не выдаст ли его сам Брендон. В записке Деральце содержалась только просьба о встрече и время: три месяца назад.

В указанный день он сидел в занюханном баре гражданского космопорта – вооруженный, ожидая либо взвод семионовых агентов, либо вообще никого. Но ровно в назначенное время знакомая стройная фигура появилась в одиночку, с любопытством оглядываясь по сторонам, словно турист, прилетевший в отпуск с одной из Верхних Обителей.

С учетом того, что он кричал прямо в это аристократическое лицо, которое охранял почти двадцать лет, когда Маркхема изгнали из Академии, Деральце ожидал от Брендона чего угодно: злости, презрения, даже любопытства насчет того, где его бывший телохранитель был с тех пор, как оторвался от семионовых охранников и исчез.

Но прежде чем Деральце успел произнести хоть одну ложь из тех, что так тщательно готовил для этого момента, Брендон поразил его собственным вопросом:

– Ты единственный, в ком я могу быть уверен, что его не подчинил себе Семион. Можешь выполнить для меня одно поручение?

В общем, Брендону требовалась небольшая яхта для каких-то личных целей – что дало Деральце повод поддерживать с ним контакт. И в конце концов оказаться этой ночью здесь.

Лифт остановился.

Он сделал глубокий вдох и набрал код двери, которая бесшумно скользнула в сторону. Деральце оказался не готов к потрясению, которое испытал от знакомых запахов, знакомых коридоров, по которым ходил на протяжении двух десятилетий.

Он не встретил никого; тайно переданная ему записка от Брендона это обещала. Все еще ожидая ловушки, Деральце быстро прошел в покои Брендона, и дверь послушно отворилась перед ним.

Внутри тоже никого не было. Деральце задержался и огляделся по сторонам. Место казалось ему незнакомым без обычной толчеи слуг и охранников, но это все равно не объясняло, отчего так сдавило грудь.

Деральце пересек прихожую и прошел в спальню, где под простыней виднелась одинокая фигура.

– Крисарх Брендон?

Леник Деральце подался вперед, поколебался немного, потом, сознательно игнорируя годы подготовки, дотронулся до голого плеча лежавшего на кровати молодого человека.

Реакция последовала немедленная и бурная.

Брендон отшвырнул простыню и вскинул руку, словно целясь лучеметом.

– Нас обстреляли. Где связь? – пробормотал он, наставив руку точно в лицо Деральце.

Деральце рефлекторно отпрянул назад, и только тут заметил, что оружия в руке Крисарха нет.

– ...Так, приснилось. – Брендон рухнул обратно на кровать. Рука, только что целившаяся в Деральце, прижалась к глазу. – Черт. Это ты, Деральце?

– Да, Ваше Высочество, – обращение вырвалось у него автоматически, несмотря на десятилетний пробел. Не так-то просто отринуть от себя двадцатилетние при вычки. – Только что пришел.

– Черт, как башка болит, – пробормотал Брендон. – И что за сон! Мы с Маркхемом, под огнем... – Он хмуро огляделся по сторонам, словно остатки его сна прятались еще по углам спальни. Потом улыбнулся – кривой, невеселой улыбкой, напомнившей Деральце вдруг подростка-Крисарха, которому он служил.

«Маркхем»? Деральце не без удивления смотрел сверху вниз на Брендона – тот сидел нагишом на кровати, ожесточенно растирая кулаками глаза. «Под огнем»? Двадцать лет своей жизни Деральце потратил на то, чтобы нур-Аркад ни при каких условиях не видел настоящего боя, да что там: чтобы тот вообще не знал, что такое опасность. И если слухи не врали, с тех пор он этого так и не узнал. Если этот сон Брендона и память, то только о каком-то особо дорогом симуфильме.

Маркхем лит-Л'Ранджа был лучшим из них всех.

Деральце осенила идея: что, если вместо того, чтобы предать Брендона суровому правосудию, ожидавшему его в Зале Слоновой Кости Большого Дворца, просто убить нур-Аркада прямо здесь, посреди Малого Дворца, цитадели династии Аркадов на протяжении почти тысячи лет? Все равно свидетелей не будет.

Он снова посмотрел вниз и встретил короткий, вопросительный взгляд мутных, налитых кровью глаз.

«Может, он видит это? – Гнев сменился любопытством. – Он так и не спросил, где я был после того, как исчез из его окружения».

– Что только Элерис наливала в эти чаши? – поинтересовался Брендон у потолка и зевнул.

– Заказать для вас детокс, Ваше Высочество? – предложил Деральце, пытаясь отогнать воспоминания прочь.

«Ну конечно же, он не ожидает от меня ничего, кроме верности. Неужели он настолько слеп?»

– Детокс, – кивнул Брендон и спустил ноги на пол. – И кофе. Настоящий, не каф. Душ. – Он откинул темные волосы с глаз и поморщился – даже это движение далось ему с трудом. – Черт!

Деральце подошел к пульту у изголовья и набрал код вызова. Спустя мгновение он услышал в ванной плеск льющейся воды. Дверь в ванную была открыта, и Брендон с наслаждением вдыхал горячий пар.

Гудение автоматического официанта стихло, и крышка панели доставки откинулась. В нише стояли два стакана. В воздухе запахло крепким натуральным кофе, но Брендон выбрал сначала стакан с холодной белой жидкостью, поморщился и выпил залпом. Он передернулся, потом потянулся за кофе. Болезненное напряжение на его лице сменялось облегчением по мере того, как детокс одолевал смертельное похмелье.

Когда Брендон снова поднял голову, глаза его заметно прояснились.

– Кто-нибудь видел, как ты входил?

– Ни одна живая душа, Ваше Высочество, – ответил Деральце.

Брендон ухмыльнулся, и лицо его снова помолодело, несмотря на опухшие веки и суточную щетину на подбородке и щеках.

– Значит, ты еще помнишь, как входить и выбираться отсюда?

– Лучше любого другого.

– Меня сочли психом: я настоял, чтобы меня оставили одного накануне собственной Энкаинации. Ты сделал то, о чем я просил?

– Корабль стоит на стартовом поле.

Следующие слова Брендона застали его врасплох.

– И ты не спрашиваешь, зачем?

Деральце в замешательстве молчал. Он не ожидал этого вопроса так быстро, и тот поставил его в положение обороняющегося. Почему Брендон спрашивает об этом? Может, это захлопывается расставленная Семионом западня? Или Деральце просто останется без той умопомрачительной суммы, которую Брендон пообещал ему при заключении этой неожиданной сделки?

– Это не мое дело, Ваше Высочество, – он спрятался за пустой формальной фразой.

Глаза Брендона неожиданно весело сощурились.

– Не беспокойся. Тебе заплатят, – сказал он.

Похоже, на этом тема была исчерпана. Брендон встал с кофе в руках и не спеша пересек комнату.

– Кофе хочешь, Деральце? – спросил он через плечо. – Или чего-то еще? – Он махнул рукой в сторону пульта. – Выбирай сам. – Он повернулся и вошел в ванную.

«Ты и не понимаешь, что судят здесь тебя, а не меня».

Тем не менее бывший телохранитель ощутил укол сожаления, словно упустил ключ к разгадке.

Деральце вошел в ванную следом за Крисархом. Против ожидания он не увидел в стоящей под душем фигуре особенных эффектов того, что молва характеризовала как впечатляющую беспрерывную оргию продолжительностью в десять лет. Немного уступая ростом старшим братьям, Брендон – подобно Галену – был гораздо стройнее Семиона. На теле Брендона не было видно ни капли лишнего жира; каким-то образом он сумел набрать еще мускулатуры, хотя, разумеется, на его чуть смуглой коже не было и следа шрамов.

Брендон вел образ жизни, о каком можно только мечтать. Одна бесконечная вечеринка, переносящаяся с планеты на планету в шикарных яхтах – один такой корабль стоит, поди, больше пожизненного оклада тысячи солдат. Прекрасные, готовые на все партнерши по сексу везде, куда бы он ни попал, любая пища, питье, курево... А через несколько часов ему предстоит занять место среди первых мира сего – Дулу Тысячи Солнц, – чтобы формально вступить в ряды Служителей. Впрочем, судя по докладам, для Брендона «Служба» будет означать примерно такой же образ жизни, как тот, что он вел последние десять лет.

Энкаинация обещает быть впечатляющим зрелищем – столь впечатляющим, что его разнесут по ДатаНету во все уголки Панархии, вплоть до Рифта.

«Должна была стать», – мрачно подумал Деральце.

Негромкий звонок прервал его размышления.

– Да? – отозвался Брендон.

Ровный, певучий голос домашнего компьютера был едва слышен сквозь шум воды.

– Голоком от Эренарха Семиона лит-Аркада, срочный, отправлен 12-15-65 стандартного времени с планеты Нарбон.

«Три дня назад, – подумал Деральце. – А сегодня, говорил агент, он должен умереть».

– Может подождать. – Брендон нырнул с головой. Он как раз вынырнул и по его лицу стекала вода, когда звонок прозвенел снова. Брендон скривил губы: – Можно поспорить, это Элерис. – На этот раз улыбка вышла ироничной.

Деральце понял, что уже не видит своего старого подопечного насквозь. Удивленный тому, что Брендон, похоже, хочет иметь свидетеля своих личных переговоров, он не нашелся что ответить и промолчал.

– Отправитель? – спросил Брендон у потолка.

– Леди Элерис лит-Чандресеки, срочно, – отозвался индифферентный голос компьютера. Деральце заметил голубой огонек на маленькой панели, означавший запрос двусторонней связи.

– Включай, – сказал Брендон. – Но только голос.

– Брендон, милый... – Мелодичное сопрано сразу же наполнило все помещение. Деральце слушал не без интереса. Он вспомнил, что говорили о наследнице некогда знаменитых судостроителей. Внешность звезды головидео и моральный облик профессиональной шлюхи. Он покосился на Брендона. Почему он не хочет поговорить наедине?

– Доброе утро, Элерис. – Брендон улыбнулся закатному лучу, пробившемуся в ванную через высокое окно а противоположной стене.

«Смех её длился на мгновение дольше, чем стоило бы», – подумал Деральце.

– Добрый вечер, любовь моя! Ты мог бы и остаться. Твой особенный день еще не закончился. У меня для нас с тобой еще припасено кое-чего.

– Но мне надо готовиться. Ты ведь знаешь, я два раза тебе это повторял.

– О, Брендон... Я не ожидала, что ты всерьез собираешься уйти так неожиданно. Или ты обиделся, что я заснула? – Прекрасный голос звучал задумчиво-лирически до последнего слова, где сорвался на обиду. – Ты же говорил, что мы проведем твой особенный день вместе.

– Мы и провели. Сейчас вечер.

– О, Брендон! Ты мог просто послать за своими вещами. Я тебя разочаровала?

– Это был восхитительный день, равно как ночь перед этим и день накануне. Я говорил тебе уже, мне нужно прийти туда сегодня вечером одному. Это не значит, что мы не сможем продолжить вечер вдвоем...

Ее музыкальный смех снова зазвенел из динамиков – безукоризненно чистый и рассчитанный, словно льющаяся в ванну струя воды.

– Кому, как не мне, известно, насколько ты ценишь свою независимость, Брендон, милый; ты ведь знаешь, я и сама такая же. Но раз уж Энкаинация должна служить твоему удовольствию, неужели нам с тобой обязательно позволять сухому протоколу распоряжаться нашей с тобой жизнью, хотя бы сегодня?

Брендон плеснул водой себе в лицо, потом бросил на Деральце выразительный взгляд.

– Прости меня за тупость, Элерис, – произнес он. – Но я все-таки хочу понять. Уж не предлагаешь ли ты мне удрать с тобой вместе – сделав ручкой нашим милым родственничкам и сухому протоколу, – а заодно и Панархии?

– О, Брендон! – Очаровательный вздох почти не выдал раздражения.

Деральце почему-то припомнилось, как они ловили в Луанском заливе семмату – изысканный поединок человека и крупной рыбы, связанных только тонким волоском лески, которая неминуемо порвалась бы, когда бы не мастерство рыболова. Рыболов из Элерис вышел бы потрясающий.

– Значит, ты не бежишь со мной, – разочарованно произнес Брендон.

– Брендон, времени осталось так мало, а мне еще надо обсудить с тобой планы на сегодняшний вечер. Мы обещали друг другу быть сегодня вместе. И я готова сопровождать тебя.

Брендон нажал мокрой рукой на клавишу отключения микрофона.

– Значит, в конечном счете все сводилось к титулу, – тихо сказал он. – Ты этого не ожидал, Леник? А я?

В улыбке его сквозила неподдельная ирония, но Деральце почувствовал, что его бывший подопечный все же разочарован.

Потом он отпустил клавишу, и лицо его снова сделалось бесстрастным.

Голос сделался настойчивым, текучим как вода.

– Брендон, любовь моя, то, что существует между нами, достаточно сильно, чтобы пережить осуждение сторонней публики. И если их языки заставят нас связать себя официальным браком, сила нашей любви – по крайней мере моей к тебе любви...

– Элерис.

Ария оборвалась.

– Да, милый? – голос сделался мягче шелка.

– Извини, но тут пришел срочный голоком от брата.

– Тогда я лучше приготовлюсь к твоей Энкаинации. Но, милый, пожалуйста, поспеши, нам еще надо договориться о машине для меня...

– До свидания, Элерис. – Брендон с плеском погрузился в воду; взгляд его бесцельно блуждал по орнаменту на стенах. – Что ж, – сказал он громко, – это почти последняя. Архонея Матир, Флори, Архонея Таниан, Ажж-Рю, Элерис... – И снова Деральце скорее ощутил, чем услышал легкое сожаление. – Остается...

Снова зазвонил звонок, и компьютер негромко назвал абонента:

– Вдовствующая Архонея Инессет, срочно.

– ...Фелия. – Брендон резко опустил ладони в воду, задумчиво проводил взглядом брызги и плеснул еще раз. Потом торжествующе посмотрел на Деральце, с трудом поборовшего просившуюся на губы улыбку. «В чем-то он совсем не изменился». – Валяй!

– Ваше Высочество, – возгласил повелительный, чуть гнусавый женский голос. – Я обращаюсь к вам по желанию вашего брата, Эренарха. Он сообщил мне, что послал вам поздравительный голоком...

В голосе прозвучали едва заметные вопросительные нотки, Брендон хитро покосился на Деральце и снова нажал на клавишу отключения микрофона,

– Наверное, Семион отправил послание Инессет одновременно с тем, что ждет сейчас у меня в компьютере, – заметил он, словно обсуждая поступки кого-то далекого, незнакомого... или нелюбимого. – Что ж, двор, несомненно, ставит на Фелию – раз за ней стоят Семион и вдовица.

Не дожидаясь ответа Деральце, он отпустил клавишу,

– Я еще не видел его, – вежливо произнес он, откинув голову на мягкий бортик ванны, чтобы любоваться игрой солнечных бликов на потолке.

– ...и просил меня подчеркнуть в разговоре с вами, что если вы хотите доставить удовольствие своему отцу, вы положительно откликнитесь на просьбу Эренарха отправиться на Энкаинацию в сопровождении вашей кузины Фелии. Как член Семьи, полагаю, что я могу говорить с вами открыто: я считаю, что недопустимо устраивать дела такого рода в самый последний момент. На протяжении последних трех дней вы вполне могли бы найти время ответить на мои звонки; мне трудно поверить в то, что все это время вы были настолько заняты. Однако у меня нет желания делать вам внушение в торжественный для вас день – в знак единства нашей Семьи моя дочь изъявила свое желание сопровождать вас сегодня вечером. Это будет приятно вашему брату; кроме того, это позволит вам избежать оскорбления Семье, какое вы неминуемо нанесли бы, пойдя на поводу у одной из тех особ, с которыми, как известно, вы имеете обыкновение связываться.

– Этого можете не опасаться.

Последняя, тщательно выстроенная фраза Архонеи Инессет была произнесена тоном, каким обыкновенно извещают о находке у себя в десерте шестнадцатиного слеггишина. Деральце зажмурился, представляя себе её маленькие, утонувшие в одутловатом лице глазки и, как минимум, один из её знаменитых многих подбородков, трясущихся от праведного негодования. Ему доводилось встречать эту женщину лишь однажды, но и этого раза ему вполне хватило на всю оставшуюся жизнь.

– Признаюсь, мне отрадно слышать это ваше заявление, – продолжала Архонея. – Так вы пришлете фаэтон?

– Минуточку. Не смутит ли Фелию, что её увидят в обществе беспутного младшего сына, чью личную жизнь вы все осуждаете?

Последовала пауза, но самая короткая.

– Она подчеркивает, что действует согласно воле Эренарха, но, надеюсь, вы понимаете, что полученное образование позволяет ей ясно видеть реалии нашей общественной жизни и без колебаний исполнять свой долг. Как раз это вы вполне могли бы обсудить с ней лично, наедине... скажем, завтра в пять, у нас на чаепитии? Впрочем, уже много времени. Не могу ли я...

– Раз уж она все равно собирается на церемонию, – мягко перебил её Брендон, – несколько лишних минут ничего не меняют, не так ли? – Он помолчал немного. – Простите меня, – продолжил он прежде, чем она нашлась что ответить, – у меня горит вызов; возможно, это мой брат.

– Очень хорошо. Я передам ей, чтобы она ждала личного приглашения от вас в ближайшее время.

Брендон отключил связь. Компьютер заговорил снова – ровным, лишенным эмоций машинным голосом:

– Поступили два голокома. Абоненты: Панарх Геласаар хай-Аркад, срочно, отправлен 12-16-65 Стандартного Времени по пути на планету Лао Цзы; Крисарх Гален бан-Аркад, срочно, отправлен 12-13-65 Стандартного Времени с планеты Талгарт.

– Включай.

– Ваше Высочество, – торопливо сказал Деральце. – Вы не хотите прослушать их наедине?

Брендон смерил его из ванны взглядом голубых, холодных глаз. Правда, когда он заговорил, голос его звучал все так же мягко:

– Зачем? Их отправляли тоже при свидетелях.

Удивление, злость – все испарилось, когда на экране возникло голографическое изображение Панарха. Деральце не видел его ни лично, ни по головидео лет уже двенадцать, и впечатление, произведенное на него этой невысокой, стройной фигурой в белоснежном мундире, оказалось неожиданно сильным.

Ощущение неправдоподобия происходящего охватило Деральце вместе с нахлынувшими воспоминаниями. В прошлом Панарх всегда представлялся ему подобием солнца – далеким, но благосклонным, и, подобно солнцу, бесконечно далеким от земных дел отдельно взятых людей.

Глаза у Панарха оказались голубые, очень похожие на глаза Брендона. Деральце ощутил холодок, пробежавший по спине, и обрадовался тому, что стоит. Пусть это был всего лишь голоком, отправленный несколько дней назад, эффект присутствия был потрясающий.

– Добро пожаловать, сын, в ряды Тех, Кто Служит. – Морщинистое лицо Панарха преобразилось улыбкой, отчего он сразу показался гораздо моложе. Мгновение казалось, что он действительно смотрит сквозь пространство и время на своего сына, и снова Деральце ощутил неестественный холодок, пробежавший по спине.

Подняв тучу брызг, Брендон поднялся из ванны и завернулся в полотенце, не сводя глаз с голоизображения перед собой.

– Я постараюсь избежать долгих увещеваний: не сомневаюсь, что речей с добрыми пожеланиями у тебя сегодня будет в достатке, – говорил Панарх. – Жаль, что я не могу быть сегодня с тобой; жаль, что традиция требует, чтобы ты встречал пэров один. Однако это так, и у этой традиции есть свой смысл. Сегодня ты получишь много подарков, по большей части дорогих, а некоторые даже полезные. Я оставлю тебе только два, нематериальных.

Первый – слова, которые моя мать говорила мне по голокому вечером накануне моей собственной Энкаинации: «Когда ты встанешь перед своими пэрами, чтобы произнести слова присяги Службе, помни о Фениксе, вечно сгорающем во имя этой Службы, но вечно возрождающемся из пламени». Помни и Полярности предка нашего Джаспара Аркада.

Второй – от меня, от моего сердца: не забывай моей любви и любви твоей матери. Надеюсь, что мы с тобой скоро увидимся.

Голоизображение померкло. С минуту Брендон стоял не шевелясь, потом повернулся и с совершенно излишней силой кулаком ударил по настенному пульту.

– Комп! – выдохнул он. – Соедини меня со стюардом Халкином.

Спустя мгновение лампочка на панели подтвердила связь.

– Хал, – сказал Брендон.

– Сэр?

– Мое послание отцу. Он получил его?

– У нас нет еще подтверждения, сэр. Он все еще в пути. Ваше послание помещено в ДатаНет вдоль маршрута его следования; расчетное время получения – полтора дня назад. Я сообщу вам его ответ немедленно, как только получу, но скорее всего это произойдет не раньше, чем через двое суток, если только он не поменяет своих планов.

– Спасибо. – Брендон протянул руку и выключил связь. Деральце смотрел, как пальцы его застыли в нерешительности, потом он нажал другую клавишу и на голоэкране появился Крисарх Гален – высокий, худой, темноглазый. Лицо его было напряжено, хотя улыбался он радушно.

– Бренди, – произнес Гален. – Надеюсь, твоя Энкаинация тебе понравится. Моя полна была поэзии и музыки, хотя ничто не могло сравниться с той солнечной птицей, что мы с тобой пытались поймать в саду секвой, помнишь? – Он чуть подвинулся, приняв более строгую позу, и Деральце вдруг пронзила горькая мысль: Это пароль – слова насчет солнечной птицы. Оба – и Гален, и Брендон – допускают, что Семион увидит этот «локом». – Мои наилучшие пожелания тебе; надеюсь, мы скоро увидимся.

Голоком выключился.

В первый раз за все время Деральце задумался об истинных границах заговора, частью которого был он сам.

Обещанная смерть Семиона – монета дороже золотой, и смерть Брендона тоже послужит доброму делу. Но правду ли говорили те невидимые голоса – оставят ли они в живых Галена?

– Давай-ка покончим с этим, – сказал Брендон, и Деральце торопливо поднял глаза.

Но Брендон не смотрел на него; он прошел в просторную гардеробную, не оставив Деральце ничего, кроме как следовать за ним.

– Комп, – произнес Брендон. – Голоком Крисарху Галену на Талгарт... Погоди... Н-нет... Отмени. Я свяжусь с ним, когда освобожусь. Мне почему-то кажется, что это ему понравится.

Брендон махнул рукой.

– Послушаем-ка, что имеет сказать мой любимый братец. Помнишь Семиона? – На этот раз Деральце услышал в его голосе горечь, какой не слышал раньше ни разу,

И тут вдруг он получил ответ, которого искал:

– Вы с Маркхемом исчезли, Деральце, и Семион снова остался победителем. Жаль, мне понадобилось десять лет, чтобы понять: если я не могу бороться с ним изнутри системы, придется делать это извне... Вот только... – он туго затянул полотенце на талии, – стоит ли эта система того, чтобы её спасали, а, Деральце?

Ответ, но не совсем тот. Он больше не игрушка в руках Семиона. А тогда? Почему он не сделал ничего?

«Стоит ли система того, чтобы её спасали? Ответ зависит уже не от тебя, Крисарх», – подумал Деральце, и в первый раз ощутил на плечах непосильное бремя справедливости, за которую боролся. Не справедливости. Мести... Мести? Где-то он слышал уже это слово, чей-то титул...

– Но прежде наденем что-нибудь поуместнее, – заявил Брендон, прервав его размышления.

Деральце огляделся по сторонам.

Рядом с большим настенным зеркалом висел замечательный костюм бордового цвета, с отделанными золотым шитьем воротником, манжетами и швами штанин. На низком столике рядом лежали дорогие украшения и изысканный матово-черный босуэлл Брендона. На другом столике стояла пара дорогих ботинок.

Брендон помедлил, глядя на костюм и украшения. Потом шагнул к зеркалу и нажал на маленькую панель рядом с ним. Зеркало бесшумно скользнуло в стену, открыв несколько рядов вешалок с одеждой от официальных мундиров до повседневной. Брендон выбрал простую рубаху, хорошо пошитый, но лишенный каких-либо украшений костюм, пару темных брюк и небрежно бросил все это на стол с украшениями.