Текст книги "Медовый месяц с чужой женой"

Глава 21. Макс

Невыносимая злость накрывала с головой, и я слабо соображал. Когда прошло десять минут, вылез из машины и, как медведь, пошёл ко входу, но меня отвлёк звонок.

– Макс, чистенькая она, как стёклышко, – сразу перешёл к делу юрист. – Из благополучной семьи, довольно безбедной, но отец покончил с собой, а мать после этого свихнулась. Девушка с шестнадцати сама себя кормит. Да, у Поли были долги, но в прошлом месяце некий Дорогов, – меня передёрнуло от услышанного, – всё погасил. Вот и вся история твоего клиента.

– Кем она работает? – спросил я, чувствуя, что ярость ослабла, но опустилась ниже. Глубже. Теперь я злился на себя. Так сильно, что сотовый хрустел под пальцами.

– Учительница или воспитательница в интернате.

– Твою ж мать… – вырвалось. Я потёр губы и смахнул со лба выступивший пот. Оглянулся на дверь в салон и решил не дергать Полю: пусть сколько хочет прихорашивается.

– Максимилиан, что-то ещё?

– Да. Заведи счёт на это имя и переведи итальянский винный завод в её собственность. Он мне не нужен.

Когда Ренн отключился, я махнул Диме пройтись со мной, а Крису приказал ждать Пелагею.

Ювелирный был в соседнем здании. Я прошёл вглубь помещения и остановился у полок с серёжками. Эти грубые, эти аляпистые, эти тяжёлые.

Вот…

Я потянулся и коснулся пальцами изумрудных капель в серебряной оправе. Не вычурно, стоят копейки, но под молочную кожу девушки и цвет светло-лазурных глаз очень подойдёт.

Когда я шёл назад, к машине, меня терзали сомнения. А вдруг она продажная тварь, что охомутала Витьку и сейчас крутит мной, как хочет? Даже оргазм выдала дома. Я думал, что меня напрочь сломает от возбуждения, когда она сжималась от моих ласк. Но я не должен так…

Блять. Я застыл напротив входа в салон. Поля, гордо приподняв подбородок, шла навстречу на высоких каблуках и виляла бедрами.

Что она напялила?

Красное, с пайетками? С ума сошла?

Я остановился и сжал руку в кармане, сдавив до хруста подарочную коробочку.

Да, люди разочаровывают. Да, люди допускают ошибки. И не меняются.

Подступив ближе, я окинул её изучающим взглядом. Играть и перечить вздумала? В этом наряде она напоминала стерву-сучку, и это совсем мне не нравилось. Или это её настоящее нутро?

Хорошо. Поиграем, куколка.

Я взял Полю за локоть и потянул к другому магазину. Она не смогла даже возмутиться, а через несколько минут застыла с распахнутыми глазами в разделе «клубнички» и, сглотнув, отступила к стене.

Я коварно улыбался, но внутри всё клокотало от бешенства. Нарочно смотрел ей в декольте, делая вид, что разглядываю налитую грудь, даже коснулся густо-накрашенных губ кончиком пальца. Пусть не думает, что этот хит-парад сойдет с рук.

Милая девушка в мини-юбке с яркими стрелками на веках вышла из-за прилавка и заулыбалась американской улыбкой.

– Могу чем-то помочь?

– Да, – ответил я жёстко. – Выбейте вот это, пожалуйста. – Я сорвал с полки небольшую игрушку и потянул Пелагею в угол. – И оставьте нас наедине на пару минут.

– Конечно, – пролепетала продавец и удалилась.

Я запустил руку под край пестрого платья Пелагеи, где наткнулся на кружево белья. Сорвал его и отчеканил:

– Я ведь предупреждал. Ноги разведи, Поля, если не хочешь, чтобы я сделал тебе больно.

Пока она скрипела зубами и хватала ртом воздух, чтобы сказать всё, о чём думала, я педантично распечатывал упаковку и смазывал небольшое по величине яйцо гелем.

– Что это? – едва справившись с волнением, настороженно спросила Поля.

– Это то, отчего ты улетишь на луну и станешь покладистой девочкой, а не продажной тварью, что просадила на тряпье сотни тысяч. – Да-а, пусть думает, что я злюсь из-за денег. Ха-ха. – Ноги шире!

– И не подумаю. – Сжалась она и зыркнула на меня загнанной в угол волчицей.

Пришлось придавить её к стене и самому развести стройные ноги. До чего же кожа у «жены» нежная и гладкая, меня пробирало от одного прикосновения.

– Поля, ты сама решила играть. Значит, идём до конца.

Она проследила за моей рукой и, сообразив, что я собираюсь сделать, гортанно вскрикнула и, схватив со стены один из товаров секс-шопа, огрела меня по голове здоровенным двусторонним членом. Выскользнув из моей хватки, отскочила в сторону и, вытянув «оружие», как Меч-кладенец, прошипела:

– Не смей ничего пихать в меня без согласия!

Бросив взгляд на то, что держала в руках, Поля ахнула и с гадливым видом отбросила фаллоимитатор подальше.

– От моих пальцев ты так не брыкалась. – Я шагнул к ней, но, когда она снова шарахнулась, нахмурился. Не нравится мне эта байда с её пугливостью, насиловать никого не собираюсь. – Скажи, Поль, как ты будешь супружеский долг выполнять, если не позволяешь мне подступиться? Или думаешь, что я, блять, железный?!

Она застыла и, недоверчиво посматривая на меня, молча переступила с ноги на ногу. Словно не верила и ожидала, что я снова в неё что-нибудь попытаюсь всунуть.

Я отбросил на стол игрушку и вышел из магазина. Мне хотелось развлечений, чистой мести, добавить яркости своей жизни, а что получил? Зашуганную девчонку? И что дальше делать? Играть роль мудака? А как же муженёк-Витёк? И что останется у меня за пределами тридцати дней? Пустота? Нет. Бездна.

Может, нахрен это всё – отпустить её? Порвать договор и, заказав элитную шлюху, наконец выдохнуть? Потому что через день я буду дымиться, если не завалю «жёнушку» в постель.

Глава 22. Поля

Макс выскочил из секс-шопа так, словно я бежала за ним с той жуткой штукой, похожей на уродливого змея, наперевес.

В дверь осторожно заглянула продавец, глаза девушки расширились при виде разгрома. Недовольно покачав головой, она подошла и, подняв «змея», повесила его обратно.

– Простите, вы не поясните. – Решилась я и кивнула на «яйцо», которое бросил Макс. – Что это?

Она недоумённо посмотрела на меня, будто я спросила, что светит нам с небес, да буркнула:

– С виду вроде профи, а что такое виброяйцо не знаешь? Из какой пещеры выползла? – Заметив на моих щеках румянец, девушка улыбнулась чуть более благожелательно и снисходительно объяснила: – Яйцо вставляют в вагину, чтобы приятно было, поняла? – Продавщица подняла блестящую штуку и, включив, неожиданно прижала к моему животу. – Вот так.

Я отпрянула, но успела ощутить приятную вибрацию. Женщина широко ухмыльнулась и, вложив мне подрагивающее яйцо в руку, подтолкнула к выходу.

– Беги за своим красавчиком, пока не бросил неопытную дурочку.

– Да лучше бы бросил, – проворчала я, ковыляя на жутких каблуках.

Оглядела пустую улицу и, не увидев автомобиля, вздрогнула.

– Куда он делся?

В первое мгновение сердце зашлось от ужаса – бросил?! Потом ёкнуло от радости – я свободна? И сжалось в панике: мой паспорт у Макса!

Пришлось по памяти идти чужими улицами в поисках нужной машины. Одной было страшно и неловко, на меня озирались прохожие, кто-то из мужиков присвистнул. Боковым зрением заметила маячившую среди людей тень охранника Честенера, уж больно он громадный среди горожан. Да и взгляд цепкий, будто он выслеживает жертву – ещё один хищник.

Скривилась: поспешила радоваться. Такие, как Макс, не отпускают добычу.

Я нервно сдавливала «яйцо» в ладони и шла по плиткам, считая про себя до десяти. Из-за безумного медового месяца, я не смогла даже город увидеть толком, только сейчас подняла голову и восторженно замерла от обилия огней.

Как же всё-таки здесь красиво! Жаль, что не могу прогуляться по этим улицам просто так.

Мне что-то прокричали развесёлые парни из проезжающей машины с открытым верхом. Я не поняла языка, но посланные мне воздушные поцелуи были вполне живописным «переводом». Покраснев, я потянула край короткого платья вниз, искренне надеясь, что не видно сокровенного.

Макса не остановила цена на бельё, он снова всё порвал. Судя по брошенным словам, ему действительно сперма по мозгам бьёт. Но не могу я переступить через себя и просто позволить себя отыметь, будто проститутку.

А я ведь оделась именно так, будто дала безмолвное согласие. Какой же реакции ожидала?

Внезапно сердце сжалось от сожаления. Вот если бы мы встретились при других обстоятельствах… Помотала головой: обычная девчонка из российского городка и американский олигарх? Фантастика.

Задумавшись, я шла по улице, и тут мне показалось, что в сторону шмыгнула чёрная тень. Я вздрогнула, сердце сжалось от дурного предчувствия. Нервно оглянулась и, выискав в толпе фигуру охранника, облегчённо выдохнула. Широкоплечий защитник плёлся рядом, но не выдавал своего присутствия. Ощутив себя в безопасности, я пошла к машине, которую уже выделила среди прочих по цвету и форме. Где-то там и мой личный монстр.

Оставалось несколько метров до цели, когда мир вдруг затих, а потом разорвался на сотни тысяч кусков. Меня откинуло назад, кто-то выкрикнул моё имя и, толкнув на плитку, накрыл тяжёлым телом.

Смутно осознавая, что происходит, я сжала рубашку на груди спасителя и только тогда открыла глаза.

Честенер дышал тяжело, будто бежал спринт. Он вглядывался в мои глаза, но не поднимался, словно боялся, что ему прострелят голову.

– Цела? – прошептал и окатил моё лицо теплом.

– Больно, – выдохнула я и поморщилась. – Нога… – Посмотрела на Макса, и при виде змеящегося по его спине огня, вскрикнула по-русски: – Ты горишь!

Рывком впилась в мужчину руками и ногами и, прильнув всем телом, перевернула его, оказавшись сверху, потом снова кувыркнулась и снова… Пытаясь сбить с его пиджака пламя, мы покатились по грязному асфальту, но вдруг во что-то ударились.

Меня приподняло над землёй и дёрнуло в сторону. Не знаю, кто обладал такой силой, что практически отодрал меня от Макса. Дезориентированная, я растерянно оглядывалась и ковыляла на одной сломанной туфле.

Вокруг кричали и метались люди, а я не могла прийти в себя. Кто-то схватил меня за руку и потащил в сторону. Увидев перед собой мужскую спину в тёмной неприметной одежде, я попыталась вырваться, но избавиться от железной хватки не удалось, только запястье заныло от боли. За углом незнакомец прижал меня к стене, и я с изумлением узнала мужа.

– Витя?!

– Поля, бежим, – выдохнул он и испуганно оглянулся. За углом раздавались выстрелы. – Скорее…

– Стой, там Макс, – дёрнулась было я.

– Ты в своём уме? – Встряхнул меня Дорогов. – Переживаешь об этом гаде? – Скривился в бешенстве. – Что, понравилось трахаться с ним? – Схватил меня за шею и едва не переломил позвонки. – Забудь о нём, поняла? Честенера больше нет. Он мёртв!

– Что? – Вцепившись в его пальцы, стискивающие горло до темноты в глазах, похолодела я. – Как мёртв?

– Мертвее не бывает. – Хищно ухмыльнулся Виктор. – Я нанял нужных людей, чтобы избавили нас от маленькой проблемки. Или ты думала, что вся эта бадья с договором – честная? Да шулер-Честенер подловил меня на игре, чтобы обчистить до нитки. Он и тебя бы оттрахал в своё удовольствие, но казино мне не вернул бы. Я сделал ход, детка.

Он прижался к моему рту, сминая губы в жёстоком поцелуе, кусая их, намеренно причиняя боль, а затем прошипел:

– Теперь тебя буду трахать только я! Поняла, грязная сучка?

Я как-то улучила момент и, сунув Вите в рот яйцо, которое так и оставалось в моей руке, отпрянула. Виктор судорожно вдохнул и, поперхнувшись, схватился за горло. Зато моё отпустил, и, не тратя времени, я скинула остатки туфель и бросилась туда, где звучали выстрелы.

Не знаю, что меня гнало вперёд, мысли разлетелись, и лишь сердце болезненно билось о рёбра.

Расталкивая людей, я неслась так быстро, как только могла, и на полном ходу налетела на мужчину. Хотела вырваться и бежать туда, где пылал огонь, но услышала знакомый голос Честенера.

– Поля…

– Макс! – едва сдерживая рыдания, я вцепилась в его плечи. Осмотрела тёмный пахнущий дымом пиджак в поисках пятен крови. – Ты жив? Ты действительно жив? Не ранен?

– Сгорел немного, – выдохнул он и сильно сжал меня в объятиях.

Глава 23. Макс

Понимал, что не могу её отпустить. Знал, что ввязался в это по звенящие яйца. Я пойду до конца, даже если по итогу от меня останется только пепел. Да мне пофиг.

Диме приказал присматривать за девушкой, а сам поплёлся к машине. Ничего сегодня уже не хочу, поедем домой.

Спать.

Напьюсь снова, чтобы ничего не помнить, не желать женской ласки и не осознавать, что я – озверевший конченный придурок. Как же всё затрахало.

Я даже не знал, нужна ли мне теперь месть. Не так, не такой ценой. А если Поля этого Буратинку действительно любит, а я влез, как настоящий монстр, и разбил семью? Сердцу ведь не прикажешь. Я же любил сучку Карину столько лет?

Но что-то не складывалось. Эта быстрая оплата Полиных долгов, больная мать да роспись в Городе греха. Где я ошибся? Где просчитался?

Присев на капот, стал ждать. Крис стоял рядом и рассказывал о новом спортсмене в нашем клубе. Я только кивал и кивал, совсем не слушая. Мысли все были сфокусированы на Поле. Я ведь ломаю её жизнь, как мерзкий кукловод, и мне до жути, до острого желания обладать ею, нравится то, что происходит. Хождение по тонкому льду, эти взрывы, гнев. Даже её ядрёный язык.

Ох, мать вашу!

Когда я заметил в толпе высокую фигуру Димыча, жадно всматривался в другие лица, пока не нашел и Полино бледное лицо в обрамлении волнистых светлых волос. Она шла к машине, понуро опустив голову, застыла в нескольких десятках метров и посмотрела в ночное небо, что раскрашивалось огнями города. Показалось, что девушка горько улыбается, и я словил себя на мысли, что нахрен выбросил бы всё и просто прогулялся бы по тихим улочкам, показал бы ей красивые места, держал бы за руку… Идиот, да.

Вот же влип… Нельзя подпускать близко. Я Карине тоже всего себя отдавал, а она…

Я сжал кулаки, сделал осторожный шаг вперёд, соглашаясь на свою дурную голову играть дальше. Выдохнув сомнения, почти приблизился к Поле, когда чёрная фигура вышла девушке наперерез и попыталась утащить её в толпу. Позади раздался возглас Криса, и меня оглушил взрыв. Горячая волна окатила спину, я неосознанно прыгнул и накрыл собой девушку.

– Ты горишь! – закричала Поля по-русски.

Нас перевернуло, закрутило, а потом она выскользнула из моих рук.

Нескольких нападающих я растолкал сам, двоих уложил Дима из пистолета, и только потом я обернулся на машину и увидел горящее в стороне тело Криса. Сука, вашу… Всё это не просто так, но, клянусь, каждый заплатит свою цену.

– Дима, найди её! – закричал я охраннику. Он на ходу вызывал подмогу и прикрывал меня собой. – Да отцепись от меня! Полю ищи! – гаркнув, я метнулся в толпу.

Совсем страх потерял: от гнева сдавило голову, руки отталкивали от себя зевак, а рот испускал только отборные английские и русские маты. Я звал её по имени, но голос совсем сел, пришлось мотаться из стороны в сторону и надеяться, что не опоздал. Я искал, нервничал, задыхался, будто потерял что-то важное. А потом девушка сама скользнула мне в руки и стала меня ощупывать, проверять, отчего я откровенно поплыл.

– Ты жив? – говорила она и перебирала пальчиками по коже. Трогала лицо, глаза, губы, волосы. – Ты действительно жив? Не ранен?

– Сгорел немного. – Знала бы она, что от меня живого места не осталось после её игр. Кровь давно стала ядом, и я натурально свихнулся от мести, адреналин подливал огня и затапливал глаза тьмой.

Пока Дима вызывал подмогу, я не мог отцепиться от Поли и прижимал её, дрожащую от шока, к себе. Машину подогнали через несколько минут: мы забрались в салон, и девушка больше не брыкалась, не отлипала от меня, что приятно грело моё чёрствое сердце.

Хотя я не растекся лужицей и не собирался пускать девчонку в душу. Знаю я эти моменты стресса – нет в них правды, только сочувствие, желание помочь другому человеку. И за кого она сейчас больше боялась: за меня, что издевался над ней, или за себя, просто потому что осталась бы одна в большом городе?

Но язык больше не поворачивался называть её шлюхой. Никогда…

Я заправил за ухо прядь мягких волос, стёр ужасную помаду с губ, что размазалась в сторону, будто Поля целовалась впопыхах, и, ломая родной язык, чтобы притвориться иностранцем, сказал:

– Волновалась, дурочка?

– Знаешь русский? – странная смесь настороженности и надежды зазвенела в её голосе.

Я всматривался, искал ниточки доверия, но всё-таки перешёл на английский и пояснил:

– Пару слов, а так – со словарём. – И попытался улыбнуться. Потеря Криса больно ранила, но я не хотел показывать слабость. – Поехали отмываться?

– Хорошо. – Улыбнулась Поля и по-русски добавила: – Я так рада, что ты жив. Чуть сердце не выпрыгнуло, как муж сказал, что ты мёртв… Я свихнулась, не иначе. Стокгольмский синдром во всей красе! – И, неожиданно прижавшись к моей груди лбом, тихо рассмеялась. – О! Спасибо за то яйцо. – Её истеричный смех оборвался, и Поля прошипела совсем тихо, но с яростью: – Надеюсь, Витя получил оргазм.

Будто истратив на этот выброс злости последние силы, Поля медленно отстранилась и, кусая губы, посмотрела в окно. Обхватила себя руками и, дрожа, тихонечко всхлипнула. Не глядя на меня, тихо спросила:

– Макс… ты… ещё хочешь?

Глава 24. Поля

Честенер превратился в камень, сильно сжал мои плечи и уткнулся лбом в ключицу. Мягкие пряди защекотали скулы, горячие губы коснулись обнажённой кожи, а тяжёлое дыхание вплелось в волосы.

– Просто помолчи, – проговорил мужчина, натужно и с хрипом. Он запутал пальцы в моих локонах и, потянув меня немного на себя, глубоко вдохнул, будто пытался запомнить мой запах, а потом Макс вдруг дёрнулся. – Так это тварь Дорогов устроил? – он словно очнулся, и, немного отстранившись, уточнил: – Ты его видела?

Я ощутила лёгкий неприятный укол. Вот это я ляпнула! Да, это было не потому, что я хочу Максимилиана, хотя он очень красив и горяч, а потому, что ненавижу Виктора и хочу отомстить, но… Как мог тот, кто добивался меня всё это время – рьяно и упорно – думать в этот момент не обо мне?

– Ты хочешь его или меня? – Губы говорили то, что я никогда бы сама не произнесла.

Боже, что я творю? Это наверняка из-за стресса. Я очутилась на пороге смерти и увидела там Виктора, а Макс, он… всего лишь месть. Но сейчас, глядя в его ледяные глаза, я понимала, что мужчина смотрит сквозь. И я обиделась.

– Ну имей его, как хочешь. А у меня минет больше не проси!

И прикусила язык: я почти предложила себя. Какой стыд! Романова, какое «почти»? Ты это и сделала. Спросила, хочет ли он ещё тебя, и, когда он ответил не так, как ты ожидала, разозлилась.

Я смотрела на Макса, а он ухмылялся, и мне невероятно сильно хотелось стереть эту ухмылку с его лица. Ударить? Глупо. Охранники и телохранители олигарха не дремлют. И тогда я решилась на то, что, наверное, будет меня преследовать до конца жизни. Я забралась Максимилиану на колени и, прильнув к его губам, завладела ими безраздельно… хоть и неумело.

Мы притормозили у особняка, когда губы и кожа горели от его ласк. Он ничего не говорил, ничего не требовал. Просто давал то, что я и сама хотела. Целовал до исступления и темноты в глазах.

До двери Макс донёс меня на руках, а потом на пороге ванной замер.

– Приводи себя в порядок, Поля. – Осторожно поставил меня на пол, слегка скривившись от шороха пайеток. – В шкафу возьми свежий халат и полотенце. Всё остальное найдёшь на стеклянных полочках. – И спокойно ушёл, хотя на его лице всё ещё плавала странная ухмылка. То ли горькая, то ли безумная.

Я понимала, что не смогу выбраться из его логова. Слишком много было между нами, слишком сильно мы связаны. И – что тут сопротивляться? – Макс нравится мне. Сразу понравился, но… Сначала это были сплошные «но», если бы он не был таким уродом… моральным. Он и не был. Я ощущала загривком, что у него личные счёты с Дороговым, хоть и не понимала, какие. К тому же, когда столкнулась с убийственно-ледяным взглядом Вити и его холодно-пренебрежительным «он уже мёртв», осознала, что я действительно «кукла». Не только для Честенера, но и для собственного мужа.

А раз я кукла для них, то не лучше ли самой выбрать, чьей я буду игрушкой? Не навсегда, разумеется. А лишь на время, которое потребуется, чтобы оградить свою жизнь от притязаний этих двух. А пока… Не могла себе лгать: я хотела, чтобы Макс ласкал меня и дальше, чтобы зашёл так далеко, откуда нет возврата, чтобы одарил меня тем наслаждением, что обещали его мучительные ласки и беспощадные поцелуи. Что гарантировали его светлые глаза и властные слова.

Я смотрела, как он уходит, и понимала, что сегодня стану женщиной. Усмехнулась горько: лучше поздно, чем никогда. Боже, мне уже двадцать с хвостиком, а я всё ещё девственница! Честенер узнает – будет хохотать до утра! У них в Америке принято чтобы девушка лишалась этого «недостатка» до совершеннолетия.

Когда я вышла из душа, Макс стоял, облачённый в белый халат, у высокого окна в гостиной и пялился на ночной город. На столике возле кожаного дивана красиво были разложены фрукты, балык, сыр и что-то цветное, нанизанное на шпажки. Тёплые свечи колебались от потоков воздуха и распускали по помещению приятный цитрусовый аромат.

Честенер немного повернул широкие плечи и серьёзно сказал:

– Знаешь, Крис защищал меня больше пяти лет. Каждую минуту готов был жизнь отдать, семью не создал, потому что был всё время возле меня. Он знал о наших боксерах столько, что я, – Макс понизил голос, – привык просто слушать и молчать, слушать и удивляться, как он столько запоминает. От редких ударов до изысканных уклонов, от слабостей наших протеже до сильных сторон противников. – Честенер потер нос в том месте, где у него был выраженный бугорок, будто сдерживал поток слёз или бурю эмоций. Или вспоминал что-то важное. Жёсткая улыбка перекосила губы. – Но я всегда его слушал. Всегда. – Сдавил пальцы сильнее, и мне показалось, что хрустнула косточка. – И лишь сегодня, когда он рассказывал и жестикулировал возле машины, я думал о тебе. И пошёл тебе навстречу, когда всё взорвалось…

Макс смолк и отвернулся к окну, будто ему было неприятно на меня смотреть. Он долго молчал. Безумно долго.

Я сделала шаг вперёд и случайно зацепила рукой занавесь из камушков в дверном проёме. Они затарахтели и привлекли внимание Максимилиана. Мужчина мельком взглянул на меня и снова отвернулся. Заговорил куда-то вдаль:

– Не нужно предлагать себя ради этого ублюдка – Дорогова. Это низко. И подло. Он будет наказан, клянусь. За всё, что сделал. За всё, что сделал его отец. Никто не встанет на моём пути, тем более, его подстилка. – Он тяжело выдохнул и, опустив голову, нервно выжал сквозь зубы: – Я не понимаю… Как. Ты. С ним. Спуталась. Любила?