Текст книги "Папаша напрокат"

– Не стесняйся, выплесни все наружу, – предложил ей Джо.

На мгновение ей показалось, что он говорит об охватившей ее страсти.

– Что выплеснуть? – спросила она.

– Скажи мне все, что тебе хочется, о моей матери и Мэри Луизе. Начинай. Я готов все выслушать.

– О! – Сара рассмеялась. – Я не могу. Это было бы неправильно.

– Но лучше сказать все откровенно, чем держать это в себе.

– Что ж, ты был не слишком любезен с ними, пригласив их в «Севиль».

– А вот тебе определенно понравилось.

– Еда была хорошей, – легко согласилась Сара.

– Я говорю не о еде.

Сара снова рассмеялась. Картина не исчезла из ее памяти. Становилось жарко, стоило ей только подумать об этом.

– Итак, – голос Джо вернул ее к действительности, – мы говорим о маме и Мэри Луизе.

Они свернули за угол и пошли по улице, вдоль которой выстроились ряды домов.

– Что ж, они лицемерны, нетерпимы, жеманны и в высшей степени поверхностны, – сказала Сара.

– Они еще и стервозны, ты забыла, – засмеялся Джо.

Сара удивилась, услышав от него такое слово, особенно по отношению к матери и сестре, но ей трудно было с ним не согласиться.

– И это тоже, – она кивнула.

– Ты отлично с ними справилась. – Джо неожиданно остановился посреди улицы и повернулся к ней лицом. Положив руки на плечи Саре, он поцеловал ее. – Это было твоим испытанием.

– И я провалилась с позором.

– В глазах мамы и Мэри Луизы – может быть, но для меня ты победительница. – Джо высоко поднял ее руку, как боксеру, выигравшему бой, и повел ее к ближайшему дому. Он постелил на ступени пиджак и знаком указал ей на место рядом с собой.

Сара покосилась на темные окна дома и, хихикая, как девчонка, села рядом с ним.

– А если кто-нибудь выйдет…

– Тс-с… – Опустившись перед ней на одно колено, Джо поцеловал ей руку. – Теперь, когда я знаю, что тебе по силам справиться с моими матерью и сестрой, я прошу тебя выйти за меня замуж. Ты согласна? – Он заглянул ей в глаза. – Ты станешь моей женой?

Сара была поражена, но не тем, что он сделал ей предложение, а тем, что он решился на это после того, как его мать и сестра столь явно продемонстрировали свое пренебрежение к Саре, ее религии и ее профессии.

– Ты можешь потерять свою семью, – предупредила она.

– Я люблю их, – сказал Джо, – несмотря на все их «замечательные» качества. Но остаток моих дней я хочу провести с тобой, а не с ними. Так ты выйдешь за меня? – В неярком свете фонаря на крыльце чужого дома его глаза светились надеждой и радостью.

– Конечно, выйду, – ответила Сара.

Ее соседка уехала из города на выходные, так что вся квартира осталась в их с Джо распоряжении. Сара заварила для Джо чай, а затем скрылась в спальне. С гулко бьющимся сердцем она разделась и накинула на себя халат. А потом позвала его.

Он остановился в дверях, явно удивленный ее появлением в халате. Джо ничего не сказал, только прислонился к косяку, улыбаясь.

Сара развязала пояс халата и сбросила его на пол. Воздух комнаты холодил ее кожу, но она видела, что Джо смотрит на нее, и пошла ему навстречу.

Она остановилась совсем близко от него, но Джо не коснулся ее. Казалось, он предоставляет инициативу ей. Именно этого хотелось Саре. Она расстегнула его рубашку. Стянув ее, справилась с пряжкой ремня и опустила вниз язычок «молнии». Она услышала, как вздохнул и замер Джо, когда ее рука случайно коснулась твердой выпуклости под его трусами. Он уже не мог больше сдерживаться. Он сорвал с себя остальную одежду и осыпал поцелуями ее лицо, шею, плечи, одновременно нежный и неистовый. Когда Джо крепче прижал ее к себе, Сара ощутила жар и твердость его возбужденной плоти.

Он сорвал покрывало с ее кровати и мягко опустил на нее Сару. Джо лег с ней рядом, ласкал ее и любил ее, а Сара думала, что больше ей в жизни ничего не нужно.

Миссис Толли и Мэри Луиза отказались прийти на их свадьбу, назначенную в маленькой методистской церкви, которую много лет посещала Сара. Джо не жаловался на отсутствие родственников. Радость, которую он испытывал рядом с Сарой, словно помогала ему смириться со всеми возможными потерями.

На медовый месяц они отправились во Флориду, в дикие равнины Эверглейда, в места, максимально напоминавшие Африку. Это было им по средствам. Они отбыли сразу после небольшого приема. Сара впервые летела на самолете и нервно цеплялась за руку Джо, чувствуя его силу. Впервые в ее взрослой жизни Саре было к кому прислониться. И от осознания этого у нее на глаза навернулись слезы. Сара отвернулась к иллюминатору, чтобы Джо не увидел этих слез и, не дай бог, не понял бы их неправильно.

На следующее утро после их первой брачной ночи Джо повернулся к ней в постели.

– У меня есть для тебя свадебный подарок, – сказал он, касаясь ее щеки.

Джо встал, а Сара смотрела на его высокую, красивую фигуру, пока он шел к туалетному столику. Из верхнего ящика Джо достал маленькую, завернутую в подарочную бумагу коробку и принес ее Саре. Она подождала, пока муж уляжется рядом с ней, и только тогда открыла коробочку.

Внутри оказалась удивительная золотая брошь. Сара вертела ее в пальцах.

– Смотреть надо вот так, – Джо повернул украшение. – Видишь, это наши инициалы. – Он провел пальцами по гладкому золоту. – Вот Д и С. Ты видишь?

– О, как прекрасно! – воскликнула Сара. – Спасибо, Джо. Я буду все время ее носить.

Джо нежно привлек ее к себе и, прижимаясь губами к ее волосам, чуть слышно прошептал:

– У нас будет потрясающий брак, Сара. Мы будем вместе путешествовать, смотреть спектакли, смеяться.

И ты каждый день станешь носить свою брошь. И хотя бы раз в неделю мы будем обедать в «Севиле», чтобы черпать вдохновение.

Сара рассмеялась, протянула руку за спину Джо и положила брошь на тумбочку у кровати. А потом она притянула его к себе, надеясь, что сможет провести с ним в постели долгие, долгие часы в этот первый день их замечательного брака.

Сара закончила свою историю как раз к тому времени, как они с Лаурой вернулись к входу в дом престарелых. Лаура толкнула дверь, а Сара удивилась.

– Мы пришли? – спросила она. – Разве я здесь живу?

– Конечно, – ответила Лаура, – сегодня мы с вами долго гуляли.

– Да, да. – Сара перешагнула порог и пошла по вестибюлю, высоко подняв руки. Она напомнила Лауре Сильвестра Сталлоне в фильме о Рокки. Лаура рассмеялась.

В коридоре Сара показала в сторону своей двери:

— Нам сюда?

– Правильно, – подбодрила ее Лаура и прошла с ней до квартиры, чтобы убедиться, что Сара не ошибется. Ей отчего-то стало грустно. Она узнала мельчайшие подробности об отношениях Сары с ее мужем и испытывала неловкость, хотя Сара легко делилась с ней самым сокровенным. К неловкости примешивалась банальная зависть. Да, Лаура была замужем, муж ее был замечательным человеком, но ей не довелось испытать страсть и нежность, которые так хорошо описывала Сара.

– Зайдите на минутку, – пригласила ее Сара.

– Спасибо, но я не могу, – отказалась Лаура. – Я должна вернуться к Эмме, моей маленькой дочке.

– Что ж, – Сара толкнула свою дверь, – значит, мы увидимся завтра?

– Нет, – мягко поправила ее Лаура. – Помните, я говорила вам, что буду приезжать по средам? Так что до следующей среды, Сара.

– Вот как…

Лаура не поняла выражения лица Сары. Что это было, разочарование или смущение? Возможно, и то, и другое.

– Мне понравился ваш рассказ о вашей жизни с Джо, – сказала она. – Вам очень повезло, что у вас был такой муж.

– Да, – вздохнула Сара, – мне очень повезло. Только везение однажды кончается.

ГЛАВА 17

Ночь накануне встречи с Диланом Гиром и Хизер Дэвисон Лаура провела без сна. Утром она едва не забыла накормить Змму завтраком, а девочка, разумеется, не указала ей на ее ошибку. В конце концов дочери пришлось завтракать оладьями с джемом и стаканом апельсинового сока.

– Ешь побыстрее, – попросила ее Лаура. – Я должна отвести тебя к Кори, потому что ненадолго уеду.

Эмма перестала жевать оладьи, в ее глазах появилась тревога.

– Ее папы нет дома, – успокоила дочку Лаура, – он не вернется домой до выходных.

Девочка мгновенно успокоилась.

– Знаешь, он очень милый человек, – добавила Лаура.

Ей не хотелось, чтобы Эмма думала, что ее опасения насчет Джима Бекера имеют основания.

Как всегда, Эмма сидела над оладьями и ничего не ела, так что в конце концов у Лауры лопнуло терпение и она отправила ее мыть руки. Телефон зазвонил именно в ту минуту, когда Эмма скрылась за дверью. Лаура посмотрела на аппарат. У нее не оставалось времени для болтовни по телефону. Но вдруг это звонит Хизер, чтобы отменить их встречу? Она взяла трубку.

Звонили из издательства, которое собиралось опубликовать книгу Рэя. Мужчина быстро назвал себя, его имя немедленно выветрилось у Лауры из головы, и сразу же перешел к цели своего звонка.

– Послушайте, – сказал он, – вы должны прислать нам фотографию Рэя для обложки. Мы будем использовать ее и во время рекламной кампании. У вас есть что-нибудь подходящее?

– Да, думаю, я что-нибудь для вас найду. – Лаура провела пальцами по волосам, пытаясь припомнить снимки мужа за последние несколько лет. Это были большей частью обычные семейные фотографии, и лишь на очень немногих Рэй был один. – Я могу использовать его университетскую фотографию.

– Хорошо. Отправьте нам ее как можно скорее. Да, кстати, сотрудники маркетингового отдела скоро свяжутся с вами. У них к вам масса вопросов. Эта книга очень много для нас для всех значит, – продолжал мужчина. – Я понимаю, что для вас это звучит ужасно, но, видите ли, правда в том, что книга вашего мужа стала более ценной именно из-за его смерти. Это превращает его в мученика ради святого дела. Могли бы вы сказать, что Рэй покончил с собой из-за того, что ничем не мог помочь бездомным? Вы бы сочли правдоподобным такое заявление?

Лауру этот вопрос застал врасплох. Она еще не успела переварить фразу о том, что Рэй оказался мучеником за идею.

– Гм, я полагаю, что к смерти его привели многочисленные факторы. – «И в первую очередь я», – подумала она.

– Что именно он делал для бездомных?

– Легче ответить на вопрос, чего мой муж для них не делал, – сказала Лаура. – Он организовал палаточный городок. Он разработал программы обучения для бездомных детей. Он… – Лаура увидела Эмму на пороге кухни и посмотрела на часы. – Муж сделал очень много, я не смогу вам назвать всего сейчас. Боюсь, у меня нет времени. Я собиралась уехать.

– Что ж, тогда на этом пока закончим. Я попрошу моих сотрудников позвонить вам. И вы найдете для нас фотографию, договорились? Вы можете отправить ее срочной почтой?

– Да, об этом я позабочусь.

– И вот еще что. Необходимо поменять название. «Мест нет» не совсем нам подходит.

Лаура вспомнила, как ночи напролет Рэй мучился над названием книги.

– Но оно мне нравится, – возразила она.

– Мы хотели назвать книгу «Стыдно!». Лаура нахмурилась:

– Я не понимаю.

– Видите ли, Рэй показывает в своей книге, что нынешняя социальная политика очень жестока. Она не решает проблему бездомности. Нам должно быть стыдно за это.

– Вот как! Но я не уверена, что Рэю понравилось бы такое название.

– Зато оно будет работать, – оборвал ее издатель. – Не забудьте прислать мне фотографию, хорошо?

Лаура содрогнулась, положив трубку. Это все равно что разговаривать с хищником. Заставляя себя улыбнуться, она повернулась к Эмме.

– Идем, солнышко, – сказала она. – Кори тебе обрадуется.

Дилан сидел в приемной Хизер Дэвисон и перелистывал старый номер журнала «Пипл», но на самом деле не видел ни единого слова. Секретарша, по-матерински приветливая миссис Квинн, как значилось на прикрепленной к лацкану ее костюма карточке, время от времени ловила его взгляд и улыбалась. Дилан задумался, знает ли она, зачем он здесь. Представляет ли добродушная миссис Квинн, в какую сумасшедшую авантюру он ввязался? Заметила ли она, что ему все время хочется встать и сбежать?

Он продолжал убеждать себя, что поступает правильно. Это нелегкий путь, но верный. Ребенок его. Он достаточно долго смотрел на фотографию, чтобы последние сомнения исчезли. А раз девочка его дочь, то он должен сделать все, чтобы помочь ей. И никаких отговорок.

Всю неделю, с того вечера, когда Бетани принесла фотографию, он не виделся и не говорил с ней. Она оставила несколько сообщений на его автоответчике, и Дилан сделал то же самое, старательно выбирая время таким образом, чтобы Бетани наверняка не оказалось дома. Дилан боялся, что она снова начнет расспрашивать его об Эмме. Это не значило, что он что-то скрывал от Бетани. Он просто не хотел углубляться во все это. Он скучал по Бетани, но не собирался встречаться с ней до тех пор, пока ситуация не прояснится окончательно. И Дилан отправился развлечься с другой женщиной. Он знал, что ей хочется хорошо провести время, и совершенно незачем усложнять жизнь ни ему, ни себе.

Никогда раньше Дилан Гир не бывал у психотерапевта. Сразу после авиакатастрофы от него этого потребовали, но ему хватило одной беседы, чтобы уйти из кабинета врача и из авиакомпании в один и тот же день. Ему казалось смешным и нелепым предполагать, что разговорами ему можно помочь. Трепом Кэти не вернешь.

Распахнулась дверь, ведущая в коридор, и на пороге появилась Лаура Брендон. Дилан заметил, как облегченно разгладилось ее лицо, когда она его увидела, словно она не ждала его здесь встретить.

– Привет, – поздоровался Дилан и встал. Лаура раскраснелась и казалась хорошенькой. Он понял, что могло привлечь его к ней на той вечеринке. В длинных темных волосах сверкали золотистые нити, а карие глаза были большими, затененными длинными ресницами. Эмма была больше похожа на него, чем на мать.

– Спасибо, что согласились прийти, – поблагодарила его Лаура.

– Не за что. – Дилан хотел снова сесть, но тут в приемную вошла еще одна женщина.

– Здравствуйте, Лаура, – сказала она и протянула руку Дилану. – Меня зовут Хизер Дэвисон. А вы, вероятно, Дилан?

– Да. Здравствуйте. – Он пожал ей руку, удивленный. Хизер была похожа на подростка. Волосы убраны в конский хвост, розовая футболка и комбинезон цвета красного вина.

Все трое вошли в кабинет Хизер. Психотерапевт устроилась в большом кожаном кресле, а Дилану и Лауре пришлось довольствоваться креслами, напротив стоящими под прямым углом друг к другу. Дилану было странно сидеть рядом с Лаурой, как будто они были супружеской парой.

– Что ж, Дилан, – обратилась к нему Хизер, – должна признаться, вы заслужили мое уважение тем, что пришли сюда. Для этого нужно мужество.

Он неловко заерзал в своем кресле.

– Сейчас я не чувствую себя особенно мужественным, – признался он.

– И что же вы ощущаете? – спросила Хизер.

– Мне… страшно, – сказал Дилан, и обе женщины улыбнулись его искренности.

– Я рада видеть вас, – продолжала Хизер, – но я хочу убедиться, что вы понимаете всю сложность ситуации, прежде чем вы примете решение, которое отразится на всей вашей дальнейшей жизни. И на жизни Эммы тоже.

Дилан сглотнул. Кто бы мог подумать, что он будет так нервничать?

Хизер подалась вперед.

– Вы можете войти в жизнь Эммы только при двух условиях. Во-первых, Лаура должна согласиться на это, и согласиться охотно. И во-вторых, вы должны быть совершенно уверены в том, что готовы связать свою судьбу с Эммой. Одного отца она уже потеряла, и это заставило девочку спрятаться в раковину. Травма от потери второго отца может стать для нее роковой.

Теперь она говорила как настоящий психотерапевт, и Дилан, забыв о легкомысленном комбинезоне и детской футболке, кивнул.

– Я это понимаю, – ответил он. – Но я никак не могу понять, что на самом деле происходит с Эммой. Лаура сказала мне, что девочка перестала разговаривать после смерти отца.

– Да, – подтвердила Хизер. – Эмма не только перестала разговаривать, но и регрессировала вообще. Она стала очень прилипчивой, так, Лаура? – Та медленно опустила голову в знак согласия. – Эмме становится не по себе в присутствии мужчин. Она их боится. И именно поэтому я хочу понять, что вы за человек и сможете ли вы помочь ей. Эмма считает всех мужчин злыми, враждебными существами. Вам придется следить за собой и не выходить из себя, если она рядом.

Дилан снова кивнул. Что случилось с девчонкой?

– Эмма также страдает от ночных кошмаров, – продолжала Хизер, – во всяком случае, мы считаем, что это так. Трудно узнать наверняка, раз девочка ничего не говорит. Она писается по ночам, хотя последние два года с ней никогда такого не случалось.

– Но почему? – спросил Дилан. – Многие дети теряют отцов.

Хизер повернулась к Лауре:

– Дилан знает, как умер Рэй? Лаура покачала головой.

– У меня не было случая рассказать ему, – пояснила она.

Дилан напрягся. Он не ожидал услышать ничего хорошего.

Лаура посмотрела на него:

– Мой муж покончил жизнь самоубийством. Меня не было дома, когда это случилось. Предполагалось, что Рэй присмотрит за Эммой. Он застрелился в нашей спальне. Когда я вернулась домой, то нашла Эмму внизу. Она сидела на лестнице. У нее была истерика. Я не могла ее успокоить. Не знаю, видела ли она, как Рэй застрелился, или она поднялась в спальню потом и увидела труп. С тех пор она так и не пришла в себя.

Дилан заметил, что в темных глазах Лауры заблестели слезы. Не только Эмму напугало самоубийство Рэя.

– Господи, – выдохнул Дилан, – это было жестоко с его стороны, покончить с собой, когда она рядом.

– Рэй страдал от очень сильной депрессии, – Лаура постаралась оправдать поступок мужа, – а, насколько я знаю, люди в таком состоянии не могут мыслить здраво. Она словно пыталась защищать погибшего мужа, и Дилан сразу пожалел, что нельзя взять свои слова обратно.

– Рэй действительно страдал от депрессий большую часть своей жизни, – сказала Хизер, не сводя глаз с Дилана, – но Лаура испытывает острую потребность защищать его. Да, Рэй сделал немало хорошего в своей жизни, но, насколько мне удалось выяснить, он не был любящим и внимательным отцом для Эммы. – Она посмотрела на Лауру, прося прощения за то, что пришлось обнародовать этот факт.

– Рэй долго и безуспешно пытался опубликовать свою книгу, – добавила Лаура, продолжая оправдывать мужа. – И я его расстраивала тем, что больше думала о карьере, чем о семье.

– А чем вы занимаетесь? – спросил Дилан. Он вдруг сообразил, что практически ничего не знает об этой женщине.

– Я астроном, – просто ответила Лаура. – Я работаю в Смитсоновском музее авиации и космонавтики, преподаю в университете Хопкинса, веду исследования и поэтому много путешествую. Во всяком случае, так было до недавнего времени. Сейчас я взяла отпуск, чтобы все время быть с Эммой.

Дилан понял, что Лаура чувствует себя виноватой, и ему неудержимо захотелось пожать ей руку, чтобы подбодрить. Но он не поддался этому желанию.

– Раньше я работал пилотом, – сказал он, – и понимаю, насколько тяжелы разъезды для отношений.

– Если вы станете частью жизни Эммы, – вмешалась в их разговор Хизер, – то вы не будете заменой Рэю. Вы – совершенно новая фигура, ее настоящий отец.

– Не могла ли Эмма каким-то образом перенять свои проблемы от приемного отца? – спросил Дилан. – То есть если он был психически больным, то…

– Нет, – Хизер решительно оперлась локтями о колени. – И это вы должны понимать, Дилан. Эмма на самом деле здоровый, нормальный ребенок, который пережил тяжелую психическую травму. У нее то, что мы называем посттравматическим стрессовым синдромом.

Слова «здоровый, нормальный ребенок» успокоили Дилана, хотя это ничего не меняло, если подумать о предстоящем.

– Хорошо, – сказал он, – я бы солгал, если бы заявил, что меня это не беспокоит. Поймите, у меня нет никакого опыта в общении с детьми. В семье я был самым младшим. У моей сестры двое детей, но я редко вижусь с ними. – Надо заметить, когда он виделся с племянниками, он терялся и никогда не знал, о чем с ними разговаривать. – В мои планы не входило брать на себя ответственность за ребенка, особенно такого, как Эмма. – Дилан улыбнулся. – Но ничего не может изменить того факта, что она моя дочь. У меня есть перед ней обязательства, тем более теперь, когда я узнал, как ей плохо. Я хочу с ней встретиться.

Но Хизер отнюдь не излучала уверенность.

– Меня беспокоит то, что вы могли несколько романтизировать Эмму, – не стала скрывать она. – А если девочка будет вас раздражать? Если она вам просто-напросто не понравится?

Дилан глубоко вдохнул и с шумом выдохнул.

– Видите ли, я ничего этого не хотел. Я не собирался даже смотреть на фотографию, но я не смог взять и выбросить ее. А потом я посмотрел на снимок, и это… произошло. Эмма – моя дочь. И вероятно, она будет иногда сводить меня с ума. Но разве не все дети так себя ведут? Разве это не удел родителей? Я не жду совершенства и не ищу его ни в ней, ни во мне самом. Но я хочу ей помочь. Эмма – моя плоть и кровь. Я не могу не сделать ничего, я должен ей помочь.

Дилан посмотрел на Лауру. Она отвернулась, но он чувствовал, что женщина старается не расплакаться.

– Я хочу, чтобы Эмма познакомилась с Диланом, – неожиданно сказала Лаура. – Я хочу, чтобы она знала, кто ее отец.

Хизер явно сомневалась в правильности этого решения, но все же кивнула.

– Есть ли кто-то, – обратилась она к Дилану, – кого огорчит появление Эммы в вашей жизни? Например, женщина.

– Нет. – Дилан покачал головой, лишь на секунду вспомнив о Бетани.

– Хорошо, тогда давайте подумаем, как вам лучше всего встретиться с Эммой.

Они еще долго говорили. Хизер предложила Лауре поговорить с Эммой о том, кто такой приемный отец и кто настоящий. Дилану она посоветовала прочитать кое-что, и он послушно записал названия книг.

– Иногда, – обратилась к нему Хизер, – новому человеку легче заставить намеренно молчащего ребенка заговорить. Когда чужой человек ведет себя так, словно он ждет, что ребенок ему ответит, ступор может пройти. Я поступила именно так, когда впервые встретилась с Эммой, но это не сработало. Возможно, вам повезет больше.

По дороге домой Дилан вспоминал, как обе женщины описывали Эмму. Его злило, что приемный отец был груб с девочкой. Но, кроме общения с отцом, каким было ее детство? Было ли что-то такое, что он, Дилан, мог ей дать, если бы был рядом? Мать у нее женщина сомнительного поведения, в этом он уже убедился. Переспать с мужчиной в первый же вечер! «У тебя двойные стандарты, Гир», – одернул он себя. Как она ловко обошла его, придумав подняться с ним на воздушном шаре, чтобы рассказать о своей дочери. Тогда он разозлился, но теперь, вспомнив уловку Лауры, Дилан громко расхохотался.

Безумие. У него полно приятелей, друзей, которые только рады, что их дети растут вдали от них и они не принимают никакого участия в их воспитании. Что ж, возможно, они сами не знают, что такое расти без отца. Если бы его год назад спросили, что бы он почувствовал, если бы узнал, что у него есть ребенок, он бы сказал, что ему все равно.

Но все это было до того, как он увидел фотографию Эммы.