Текст книги "За рулем чужой жизни"

День 170

Я всюду слышу ее плач. Он сводит меня с ума. Где она? Что с моим солнышком? Что Макс с ней сделал?! Она ведь совсем беззащитная в его руках. А вдруг он убил ее, чтобы отомстить мне? Вышел за территорию колонии и оставил где-нибудь в лесу или у дороги? Зачем она ему?! Он должен ненавидеть ее, как и меня? Ведь так? Зачем я подписала те бумаги?! Дура…

День 180

Как же хорошо, что Анечки здесь нет. Сегодня выдался очень холодный день. Отопление еще не включили, поэтому мне пришлось надеть сразу два сменных бадлона под куртку заключенной. Она бы замерзла в своих простынях. Максим не даст ей замерзнуть.

День 179

Начальница передала мне письмо. Я думала, что Вадим, наконец, объявился, но подпись на конверте застала меня врасплох. Его написал Максим Ларский. Увидев имя, сокамерницы дружно завыли в своей странной и неприятной манере, но я отмахнулась от них. Знала, что это не может значить и капли того, что они себя напридумывали. Пальцы предательски дрожали, когда я открывала конверт. Записка оказалась короткой. Сначала я даже не поняла, о чем она, выхватив только имя Аня из контекста. Он принесет ее. Хотя, скорее всего, не он. Не думаю, что Максим захочет еще хоть раз здесь оказаться. Но он принял мою просьбу.

День 190

Я ждала этот день больше, чем конца срока. Меня отвели в комнату для свиданий, где уже сидела полноватая женщина лет пятидесяти с моим солнышком на руках. Анечка подросла. Ее глаза слегка потемнели. Я сразу догадалась, что они изменятся и не останутся такими ярко-голубыми, как были при рождении. Несколько часов я не спускала Анечку с рук. Даже попыталась спеть детскую песенку, не смотря на отсутствие слуха. Когда настало время прощаться, я еле сдержала себя от истерики. Хотелось нахамить женщине, которая все это время кидала на меня косые взгляды. По ее виду было нетрудно прочитать, ее отношение ко мне. Она явно недобровольно приехала сюда.

День 248

Мне сказали, что ко мне посетитель. Ко мне приходила только та женщина с Анечкой раз в две-три недели. Но на этот раз прошло всего пять дней с их приезда, поэтому заявление надсмотрщицы меня сильно удивило. Того, кто сидел в комнате свиданий, я ожидала увидеть меньше всего…

***

– Привет, – с дрожащей улыбкой сказал Вадим, когда дверь за моей спиной захлопнулась.

Он изменился. Смуглая от природы кожа побледнела. Над губами появились тоненькие усики, и я даже не могла точно сказать сам ли он захотел их отрастить или же просто не успел побриться. Он запомнился мне другим. Не таким худым, как сейчас. Тогда в больнице было видно, что он тренировался и держал себя в форме. Теперь он больше походил на студентку, которая несколько недель жила только на воде с лимоном. Вадим нервно теребил пальцы, но почему-то я была уверена, что не только это место так на него влияло. Он пил. Скорее всего сильно. Не знаю, как это поняла. Просто почувствовала. Он же мой брат.

Идеальная одежда вызвала больше смех, чем восхищение. На бежевой рубашке не было ни одной складочки. Но, кажется, это была не его заслуга. Все-таки он мог позволить себе не думать о таких пустяках, отдавая эту работу другим.

Передо мной была полная противоположность того Вадима, которого я видела чуть больше, чем полгода назад. Но кое-что не изменилось. Его взгляд. Вина мешалась с горьким шоколадом красных от недосыпа глаз.

– Привет, – повторила за ним.

– Как ты? – прежде чем спросить брат сделал судорожный вздох.

– Как видишь, лучше, чем ты, – я спокойно пожала плечами. – Зачем ты здесь?

– Хотел… тебя увидеть.

– Увидел? Можешь возвращаться в свою Европу, – слова вырвались сами.

Почему его не было рядом, когда он был так нужен? Когда мне было так плохо…

– Ты еще здесь? Без тебя как-то прожила эти месяцы, значит, и дальше сама справлюсь. Ты мне не нужен, – врала. Я откровенно врала. Он был мне нужен, как воздух. Больше всего мне хотелось прижаться к его груди и расплакаться. Рассказать обо всем, что произошло. О своих страхах, о боли внутри, об Анечке…

– А ты такая же, как… как до потери памяти, – вдруг тихо произнес он. – Всегда меня отталкивала… и только сейчас я понял, что в этом моя вина. Меня никогда не было рядом…. Ни на твоих днях рождениях, потому что я предпочитал проводить этот день с друзьями. Ни тогда, когда тебе была необходима помощь с уроками. Ни в тот день, когда умерла мама… я сбежал, думая и жалея только себя… Но в ту ночь, я оказался рядом. Слишком поздно… Прости…

Последующих его действий я никак не ожидала. Вадим упал рядом со мной на колени. Я в ужасе отшатнулась назад, чтобы через секунду подбежать к нему и подхватить за опустившуюся голову. Я вложила в свои движения всю нежность, что осталась во мне в этих стенах.

– Тише. Все хорошо. Все будет хорошо. Ты веришь мне? – впервые за столько времени мне удалось установить с братом зрительный контакт.

– Вера…

– Ты мне веришь? – более настойчиво спросила я.

– Да.

– Тогда пообещай мне, что с этого момента будешь рядом и больше не будешь пить!

– Как ты узнала?.. – парень встрепенулся и снова напрягся.

– Я же твоя сестренка, дурачок.

Он улыбнулся. Искренне. Я еще не видела на его лице такой улыбки и задумалась, а видела ли вообще когда-нибудь. Не удержавшись, притянула Вадима к себе, зарывшись пальцами в каштановые волосы, и уже была готова рассказать ему обо всем, но не успела.

– Вера, я так благодарен тебе. Я думал, ты меня ненавидишь, и эта мысль сводила с ума. Я собирался бросить Центр и все остальные дела компании. Да что я вру, я уже почти все бросил! Но теперь я все верну на свои места… – Вадим запнулся. – Я попытаюсь. Ради тебя я…

– Да, я поняла, – слегка рассмеялась я. Но внутри все сжалось. Нет, я не могу рассказать ему. Не сейчас. У него и так проблем хватает, и, не думаю, что младенец входил в его планы.  – Ты только про себя не забывай, а то совсем в дрыща превратился!

Мне было так легко рядом с ним, что я забыла, где нахожусь. Жаль, что совсем ненадолго…

День 300

Сегодня Вадим принес мне целую пачку клубники. Правда, мне, все равно, пришлось ее раздать всем сокамерницам, так что я попробовала всего две штучки. Брат сильно удивился, когда я с диким восторгом забрала у него ягоды, и пообещал носить мне их каждый раз.

День 446

Вчера я сходила к начальнице и попросила у нее, чтобы мне выделили несколько листов для рисования. Пару дней назад мне до дрожи в пальцах захотелось взять простой карандаш и просто провести по бумаге. Стоило этому произойти, как рука зажила собственной жизнью. Я рисовала то, что представляла себе изо дня в день: свое маленькое, но подросшее за прошедшие месяцы, солнышко. Она сидела на коленях у мужчины. Я не сразу поняла, кого рисую, а когда разглядела черты, карандаш выпал из моей руки. Я не имела права его рисовать. Рисовать глубокую любовь к Ане в его темных, как ночь, глазах…

День 462

Я нарисовала их троих. Аню, Ларского и его сына.

День 504

Они не пришли. Я ждала, нервно заламывая пальцы. Подходила к надсмотрщицам, спрашивала, не приходил ли кто ко мне. Но нет. Сегодня я не увидела Аню. И страх за кроху сейчас не позволяет мне уснуть.

День 510

Записка. Ларский отправил мне чертову записку! Посчитал ниже своего достоинства прийти и лично мне сказать! Он не имел права так поступить! Я бы в ту же секунду расторгла наш договор и забрала бы у него Аню. Выгодное предложение, видите ли вы! Он украл моего ребенка… увез, понятия не имею, куда! Из записки было ясно, что его наняла на роль личного юриста-адвоката какая-то крутая семья. Точнее, он уже какое-то время на нее работал, и теперь был вынужден переехать с ней в Англию на неопределенный период времени. Больше к записке не прилагалось ни адреса, ни какой-либо еще информации.

День 512

За эти два дня я чуть не получила нервный срыв. Разговаривала с начальницей, но она сказала, что я сама подписала документы и передала полную опеку над Аней. Что я могла сделать? Запертая в четырех стенах… Хотелось пожаловаться Вадиму. Он бы точно что-нибудь придумал. Но у него только начало все налаживаться. Да и Марина Игоревна была уверена, что Максим не согласится отдать ему мою дочь. Почему? Я тоже задалась над этим вопросом, на что и получила неожиданный ответ. Именно Ларский всегда привозил Зою Григорьевну и Аню в колонию, ждал внизу и забирал. Начальница видела, как он каждый раз забирает Анечку у няни с отцовской нежностью и любовью. Он слишком к ней привязался… Главное, чтобы он смог ее отпустить, когда придет время…

День 636

Никаких вестей о Ларском и Ане. Они словно растворились, исчезли. Уже ни один месяц я плачу, хотя клялась себе, что больше никогда себе этого не позволю.

День 1132

Лариса сказала, что мне пора стричься. Ни разу за все время я не подходила к ножницам. И сейчас не подойду.

День 1467

К нам подселили новенькую. Она очень буйная. Не давала мне всю ночь спать. Но ничего скоро девочки закроют ей рот. Я их знаю, они не любят шум.

День 1753

Ничего не происходит. Вообще ничего. Хотя на прошлой неделе на прогулке подрались пару зэчек, но я даже не вникала в причины их конфликта. Как-будто им нужны были причины…

День 1942

За прогулку я успеваю сделать три тысячи двести три шага. От камеры до столовой – сто восемьдесят четыре. А в лампах –  в рабочем крыле три тысячи четыреста двадцать одна лампочка.

День 2289

Я нашла свой дневник. Хотя я даже забыть про него успела. Он был под подушкой Мазанцевой. Интересна, она его читала? Хотя, мне плевать.

День 2385

Не верю! Мне одобрили УДО! Да я даже надеяться не могла, что это случится так скоро! Шесть с половиной лет из десяти… хотя даже это время текло так медленно, что казалось, что уже прошли все двадцать. И что мне с тобой теперь делать? А, Дневник? Оставить тебя здесь? Нет. Я не смогу это сделать. Но я уж точно больше никогда сюда не напишу! Прощай!..

ГЛАВА 13

Имейте терпение!

Пусть грязь осядет, и вода станет чистой,

тогда правильные решения будут напрашиваться сами собой.

ВЕРА

Сколько солнц вы видели в своей жизни?

Я видела три. Первое было большое. Слишком большое, чтобы суметь расправить плечи под его тяжестью. Оно провожало меня в тот пасмурный октябрьский вечер, когда бинты сменились наручниками.

Второе оправдало своё определение – газовый шар. Оно не согревало меня, не освещало путь. То солнце просто обволакивало меня, словно туман, холодом пуская по всему телу импульсы, заставляющие двигаться, чтобы не застыть навсегда ледяной статуей.

Третье впервые подарило мне тепло. Оно казалось странным, словно из чьей-то чужой жизни. Солнце заиграло с моими каштановыми волосами, которые за семь лет достигли середины бедра.

Я так и не согласилась их состричь. После того письма, в котором говорилось о переезде Ларского, жизнь снова потеряла краски. И только одна вещь напоминала мне о том, что я жива – волосы. С каждым годом они становились все длиннее и сильнее, напоминая, что и я так могу, потому что они – это я.

– До свидания, – я кивнула двум охранникам, дежурившим у выхода.

– Дура, здесь такого не говорят, – тот, что толще, как-то слишком грубо рявкнул в мою сторону, но за годы, проведенные в этих стенах, я научилась пропускать чужие слова мимо ушей. – Прощай!

– Прощайте…

Последнее время я все чаще задумывалась, а какая на вкус свобода. Мне казалось, что стоит мне выйти без надзора охраны, как что-то изменится. Я не понимала, что, но знала, что-то изменится.

Ошиблась. Ничего не изменилось. Воздух остался тем же. Может, со временем это изменится? Наверно, я просто не адаптировалась к этой самой свободе.

У выхода меня уже ждал Вадим. Он стоял, оперевшись спиной на капот своего блестящего чёрного джипа. Его вид вызвал у меня улыбку. За эти годы ему пришлось пройти трудный путь, чтобы вернуть то, что было до той аварии, и ещё больше возрасти в сфере хирургии. Но ещё большую работу ему пришлось проделать над собой.

В первое время Вадим сильно упирался, но я уговорила его посетить психолога-нарколога, чтобы справиться с его алкоголизмом. Он постепенно вставал на ноги, и сейчас уже не было темных кругов под переливающимися, как жидкий шоколад, глазами. Вместо пивного животика и провисшей кожи, появились кубики и выступающие мышцы. И его улыбка снова сияла так, что заставила меня тяжело вздохнуть и вспомнить, что этот привлекательный мужчина мой старший брат.

Увидь его кто сейчас из инвесторов, не признали бы в нем владельца и директора самого крутого Центра хирургии в стране. Спросите почему? Так его вид разбивает все стереотипы о директорах. На ногах идеально белые высокие кроссовки, за которыми прячутся концы рваных чёрных джинс. Белая футболка свободно висит вдоль его торса, но даже сквозь неё был виден рельеф крепкого тела. Поверх футболки Вадим надел чёрную кожанку, в карманы которой спрятал руки. Как-никак на дворе стоял апрель, хотя солнце уже начинало прогревать землю. Последним элементом прикида брата были очки, которые в тот момент он приподнял наверх, так что они слегка примяли его наверняка уложенные муссом волосы.

– Поехали домой.

Одна единственная фраза заставила кровь быстрее циркулировать по венам. Домой… сейчас мне больше всего хотелось там оказаться.

Я села на переднее сиденье с опаской. Вся уверенность испарилась, когда я увидела белые кожаные кресла, словно могла испачкать их своей “грязью”.

– Давай смелее! – улыбнувшись, позвал брат с водительского места. – Вперед в новую жизнь!

Мы тронулись, но мне все еще было некомфортно, и это не укрылось от Вадима.

– Эй, одуванчик, ты чего? Где твоя сумасшедшая улыбка?! Не, так не пойдет!

Брат потянулся к радиоприемнику и повернул звук на полную мощность. Вибрация пронеслась по всей машине. Вдруг все окна начали опускаться вниз, пропуская волну свежего воздуха, которой я чуть не захлебнулась, плотно прижавшись к спинке кресла.

– А-а-а! – закричал Вадим, высунул левую руку в окно. – Одуванчик, давай!

И я послушалась. Расправила руки, позволяя воздуху играть с тканью моей одежды и прядками, выбившимися из лохматой кички. Вадим с силой вжал педаль газа, позволяя машине нестись по практически пустой трассе на полной скорости. И я закричала вместе с ним. Но не от страха. Я кричала от счастья.

Больше я не одна. Рядом был мой старший брат. Осталось только забрать Анечку, и тогда я больше никому не позволю нас разделить.

Дом встретил нас тишиной, которую мы быстро нарушили. Вадим подхватил меня на руки и закружил в холле, так что я завизжала, вцепившись в его шею.

– Эй, поставь меня обратно!

– Нет уж! – засмеялся брат. – Сегодня ты в моем распоряжении! Так, сейчас я тебя накормлю своими фирменными макаронами…

– Вадим!

– Прости, но ничего вкуснее я готовить не умею. Зато какие у меня получаются макароны болоньезе! Пальчики оближешь! – Вадим, наконец, поставил меня на пол и чмокнул губами в воздухе, при этом сделав пальцами жест, словно взорвался салют. – Потом мы с тобой заглянем в салон и прогуляемся по магазинам! Я куплю тебе все, что захочешь! Можешь считать, что сегодня твой второй день рождения!

– А ты точно мой брат? – прищурилась я.

– Только твой, – уверено кивнул братишка. – А сейчас за дело!

Макароны, и правда, оказались божественно вкусными. Хотя думаю, что вся еда после колонии покажется сладким медом, но об этом я не стала говорить Вадиму.

К концу обеда вся кухня была закидана макаронами. Клянусь, он начал первым! Он доложил мне еще половину сковородки, после того, как моя тарелка опустела. Но я же предупредила его, что объелась! Нет, он посчитал, что я тощая, как спичка, за что и получил макарониной в нос.

Когда я потянулась за тряпкой, чтобы вытереть стол, Вадим меня остановил.

– Стоять! Никакой работы. Скоро вернется Марта и все уберет.

Я вздрогнула. Все еще помнила тот холод в голосе, когда она говорила со мной по телефону. Она точно не обрадуется моему возвращению. С этой мыслью пришло и еще несколько.

– Вадик, слушай, а ты ничего не слышал о Ларском? – осторожно спросила я, заламывая пальцы на руках под столом.

Брат резко дернулся, словно в него вилкой ткнули.

– Зачем тебе эта информация?

Я замялась. Не могла же я вот так просто сказать ему обо всем. Знала, что давно должна была это сделать, но никак не решалась.

– Я слышала, что он уезжал заграницу. Мне бы не хотелось с ним случайно встретиться.

Вадик глубоко вздохнул.

– Одуванчик, Москва огромная. Вы точно больше никогда не встретитесь. И, да, я слышал, что он уехал в Англию несколько лет назад, но пару месяцев назад вернулся вместе с невестой и детьми.

– Детьми? – дрожь пробежалась по всему телу.

– Да, с сыном и дочерью, – Вадим забрал мою тарелку и отвернулся к раковине. Было ясно, что разговор окончен, но все, что хотела, я уже узнала.

После салона я еле узнала себя в зеркале. Волосы я так и не разрешила срезать, поэтому мне только сделали пару укрепляющих масок, избавили от секущихся концов и завили пряди, закрепив передние назад. В то время, как мне накладывали легкий макияж, Вадим со стилистом подобрали мне набор косметических принадлежностей, причем, кажется, братишка разбирался во всех этих тюбиках не хуже самого работника салона.

Когда мы добрались до магазинов, у меня закружилась голова от огромного количества вещей и цветов. Под конец дня, мне казалось, что одеждой, что мы купли, можно было одеть всю женскую колонию вместе с охраной. Домой мы возвращались вымотанные и голодные.

У ворот Вадим остановился.

– У меня появилась идея. Как я раньше до этого не додумался! Тебе хватит тридцати минут, чтобы отдохнуть и надеть самое роскошное платье, что мы сегодня купили?

– Думаю, да. А что?

– Здесь недалеко год назад открылся хороший ресторан, и я хотел бы пригласить тебя туда. Или ты на ужин тоже хочешь макаронный апокалипсис?

Не удержавшись, я рассмеялась.

– Отрываться, так по полной!

В этот момент соседние ворота отъехали в сторону, и меня ослепил свет чужих фар. Вадим, не обратив внимания, вышел из машины и открыл мне дверь. Я же какое-то время не могла пошевелиться, а внутри все трепетало от непонятно откуда взявшегося ужаса.

– Эй, все хорошо?

– Да, – пришлось встряхнуть головой, чтобы прийти в себя и выти из машины.

Из вставшего рядом автомобиля вышел мужчина лет тридцати пяти с блондинистыми зализанными назад волосами и голубыми глазами. Типичный русский, каких было много вокруг. Да я бы даже не обратила на него внимания, пройди он рядом со мной, но он был моим соседом, поэтому любопытство одержало вверх. Что-то в нем было очень знакомым. Но ведь он же живет рядом со мной, значит, мы много раз виделись? Вполне возможно. Но ни отец, ни брат не вызвали у меня подобных воспоминаний… получается…

– Вадим, кажется, я начинаю вспоминать своё прошлое… – я продолжила смотреть на мужчину через переднее стекло.

– Что?! – брат резко сел рядом с открытой дверью. – В смысле, это замечательно! Невероятно, как родные места влияют на воспоминания… я как раз хотел с тобой поговорить о возобновлении лечения. А что ты вспомнила?

– Тот мужчина… я видела его раньше, – наконец, я перевела взгляд на Вадима и дала ему руку, чтобы он помог мне выйти из машины.

– Конечно, ты его видела, – нервно усмехнулся он. – Он ведь наш сосед. Его несколько лет не было в стране. Совсем недавно вернулся. У него процветающий туристический бизнес в Англии. Хотя лет семь назад про него там и не слыхали.

В это время мужчина стоял, опершись на свою спортивную тачку, и разглядывал меня.

– Так, так, так… какие люди и без наручников? – его усмешка была пропитана ядом. – Тебе ещё лет пять мотать. Неужели сбежала? И по дороге ограбила пару модных бутиков? – мужчина выпрямился и, повернувшись к своему дому крикнул. – Лена! Не беси меня! Шевели своими помидорами или на своих шпильках сама будешь топать!

Я уже хотела ответить, но Вадим мотнул головой, останавливая меня. Да, неприятности мне были совершенно не нужны. В этот момент на улицу вышла девушка. Она быстро переставляла длинные ноги на высоких каблуках.

И снова это чувство внутри.

 Ее походка была неуверенной, словно она себя чувствовала некомфортно в коротком красном платье. Но самое главное, в ее серо-голубых глазах я прочитала испуг. Что-то мне подсказывало, что не она захотела влезть во все эти шмотки.

Девушка поспешила преодолеть расстояние до машины и только тогда заметила нас. Все эмоции моментально скрылись под маской идеального макияжа. Хотя, я была готова поспорить, что и без него она выглядела очень красиво. Волосы цвета темного шоколада обрамляли вытянутое лицо со слегка резкими чертами. Особенно выделялись скулы, делающие ее внешность более выразительной. Хотя в большей степени это было подкреплено большими кристально чистыми и невинными глазами, обрамленными густыми ресницами. Сразу видно, что не накладными.

– Добрый вечер, – ее голос был приятным и нежным, служивший ещё одной маской для истинного состояния девушки. Она не узнала нас. Точнее меня, потому что вероятнее всего, ее реакция была бы похожей на реакцию, как я предположила, ее мужа. Но, возможно, и ее тоже соседке удалось скрыть под приветливой улыбкой.

– Добрый, – кивнул брат и уже тихо добавил. – Идём. Через полчаса жду тебя в гостиной.

ГЛАВА 14

Когда ебе тяжело, всегда напоминай себе,

что если ты сдашься, лучше не станет.

Перед тем как спуститься, я застыла перед зеркалом. Как бы я не убеждала Вадима, страх все ещё остался. Не знаю, почему. В полном размере я испытала его сегодня, ведь в колонии не так много зеркал, чтобы любоваться в них день за днём. Но сегодня их было слишком много: в салоне, потом в каждом магазине. Взгляды в них я кидала лишь украдкой, чтобы брат не заметил. Он уже мне неоднократно намекал на то, что запишет меня к психологу, если это будет продолжаться.

Но сейчас я смотрела на совершенно другую девушку. Красивую. Медленно я поднесла руку к гладкой щеке и провела кончиками пальцев, очерчивая контур лица, доведя до подбородка. Кожа мягкая. Слишком мягкая для кожи зэчки. Опустив руку, я дотянулась до каштановых кудряшек и перекинула их за спину, оголив надплечье. Платье тоже не скрывало их. Оно имело глубокий вырез, оставляя верхнюю часть груди и спины открытой. Но рукава все же были. Их выполнили в виде толстых чёрных узоров на плечах до локтей. Такой же рисунок имел и корсет. Было такое чувство, словно их нарисовали прямо на теле, но под узорами пряталась телесного цвета бархатистая ткань.

Юбка струилась сетчатой тканью в несколько слоев, придавая эффект воздушности и легкости. Она сочетала в себе бежевый и чёрный цвет, которые при наложении друг на друга создавали новые оттенки. Но больше всего бросался в глаза высокий вырез, достающий до середины бедра.

Платье мне принёс Вадим. Я бы такое никогда не взяла . По крайней мере, новая я. Но братишка настоял на примерке, а потом и на покупке. Даже не думала, что оно так скоро мне пригодится.

Вадим уже ждал меня внизу. Когда я спустилась, он разговаривал с кем-то по телефону, и разговор был явно не на спокойных тонах. Увидев меня, Вадим просто бросил трубку, не попрощавшись.

– Одуванчик, ты…

– Слишком? – не дала договорить я.

– Нет, ты потрясающе выглядишь!

Он подошел ко мне вплотную, так что у меня перехватило дыхание. Что он делает? Я сделала шаг назад, но Вадим удержал меня.

– Эй, одуванчик, ты чего? – усмехнулся он, заключив мое запястье в кольцо из своих пальцев. – Я хочу тебе кое-что подарить. Конечно, к такому роскошному платью больше бы подошло какое-нибудь колье с бриллиантами или жемчугом, но…

До этого момента я и не заметила, что во второй руке брат держал бархатную коробочку. Он достал из нее тоненькую серебряную цепочку с кулоном в виде двух букв “V”, лежащих друг на друге. На каждой из них было по три маленьких переливающихся на свету камушка. Не колье, но Вадим все равно нашел куда впихнуть бриллианты.

Пока я любовалась подвеской, братишка сделал мне знак рукой, чтобы я развернулась, и аккуратно приподнял мои волосы, пропуская под ними цепочку. Его пальцы слегка коснулись оголенной кожи, от чего я вздрогнула.

– Вера Виленская? Чтобы все знали, кто я такая? – слегка грубо проговорила я, поднеся руку к кулону.

– Или Вера и Вадим, – он снова усмехнулся. – Или Великолепная Вера! Тут уж как ты сама захочешь.

Его тон вызвал у меня улыбку.

– Спасибо.

– Не за что, одуванчик! – кажется, он захотел потеребить меня за волосы, но в последнюю секунду передумал и отошел в сторону. Да, иначе мы бы попрощались с укладкой. – Ну что, едем покорять рестораны?

По дороге Вадим снова включил музыку и, смеясь, заставил меня подпевать, хотя до этого я ни разу не слышала ни одной этой песни. За семь лет не только стиль одежды изменился…

Когда я сказала об этом Вадиму, он задумался и сказал подключить его телефон к машине по блютузу. Еще бы я умела это делать! Но и здесь братишка меня не кинул и, не отрываясь от дороги, объяснил, что к чему.

Когда все было готово, он сбросил скорость и взял у меня телефон, что-то вбивая в поисковик. Из колонок резко заиграла музыка, а довольный, как слон после купания, Вадим заголосил во все горло.

– А что это за песня? – спросила я.

– Как, это же твоя любимая!..

– Я не помню.

Повисла тишина. Точнее, тишиной это было назвать сложно, ведь музыка продолжила играть на полной громкости.

– Ничего, уверен, скоро у тебя появятся новые любимые песни.

Я отвернулась к окну. А что, если мне хотелось вспомнить старые?

Ресторан оказался очень большим. Он располагался на берегу реки посреди леса. Заметить его было не сложно. Три этажа панорамных окон освещали все вокруг. Людей внутри было много, но все столики стояли так, что создавалось ощущение уединенности и свободного пространства вокруг. Все было выполнено в современном стиле. Столы – стеклянные, а стулья, лампы и другие элементы интерьера имели необычные формы.

К нам подошел официант и, узнав, на чье имя забронировано место, отвел нас к дальнему столику у одного из окон с видом на вечернюю реку. Солнце уже скрылось за лесом на другом берегу, и только малиновые разводы напоминали о том, что пару часов назад в небе сиял огромный огненный шар.

Вадим сам сделал заказ, когда увидел, как я растеряно переворачиваю страницы меню. В ожидании еды, мы погрузились в легкий разговор. Мы говорили о всякой ерунде, но мне было так хорошо, что я совсем забылась во времени и не сразу заметила, как напрягся брат. Мне показалось, что он кого-то заметил. Но я сидела спиной к залу и не могла видеть его визави. Кода же я попыталась развернуться, он остановил меня, накрыв мою руку, лежащую на столе, своей ладонью и мягко улыбнулся.

– Подожди минутку, мне нужно отойти. Там… один наш инвестор. Мне нужно перекинуться с ним парочкой слов.

Не дожидаясь ответа, Вадим поднялся со своего места и поспешил в противоположную сторону зала. Именно в эту минуту подошел официант и, загородив мне радиус зрения, стал выкладывать тарелки на стол. Когда он отошел, я лишь успела выхватить силуэт брата, спускающегося по лестнице и край юбки девушки, шедшей рядом с ним. Но с моего ракурса незнакомка была спрятана за крупной фигурой Вадима, так что у меня не было возможности разглядеть ее. Вернется, узнаю, что у него там за таинственная дама. Вот же партизан, хотел скрыть от меня свою девушку? Сомневаюсь, что она инвестор.

Несколько минут я провела в одиночестве. Не выдержав, решила не дожидаться  Вадима и приступить к еде. Все-таки сегодня ничего, кроме макарон не ела. Все оказалось очень вкусным, хоть я и успела попробовать только по чуть-чуть, когда мое одиночество нарушили.

– Неужели в такие места пускают зэчек? Нужно будет оставить жалобу в книге “Отзывов и предложений”.

На место Вадима приземлился наш сосед.

– Придумал бы что-нибудь пооригинальнее, – я закатила глаза, откинувшись на спинку стула.

– О, ты не представляешь, какая у меня оригинальная фантазия, – улыбка Чеширского кота расплылась на самодовольном лице мужчины. – Хотя, думаю, ты и сама это помнишь.

– К счастью, я даже не помню Вашего имени, иначе бы уже послала далеко и надолго.

– Так это правда? – бровь соседа поднялась на лоб. – Ну что ж, тогда я представлюсь. Макар. Надеюсь, наше знакомство пройдёт плодотворно.

– Твоя жена тебя не потеряет?

– Эта курица не посмеет тявкнуть в мою сторону, – под столом его рука неожиданно накрыла мое колено через вырез, и поползла наверх.

– Курицы не тявкают, – я поспешила накрыть колено юбкой.

Вдруг я нахмурилась и внимательней вгляделась в черты лица Макара. А что, если?..

– Макар, мы были любовниками?

– А ты, смотрю, быстро соображаешь! Тебе было хорошо в моих руках, когда ты…

– Когда? – я поспешила прервать поток его слов.

– Что?

– Когда у нас был секс?

– Да, за день, до того, как ты угнала новую тачку моей мачехи, – с иронией в голосе произнес блондин.

Слишком поздно. По сроку в день аварии я должна была быть на второй неделе. Вообще, чудо, как ребёнок выжил…

– Ну и до этого много раз. В последний месяц своей свободы ты зачастила ко мне в гости по ночам. Эх, было время, когда можно было в открытую жить холостяцкой жизнью…

Кровь застыла в жилах. Передо мной сидел потенциальный папа моей дочери, а я не могла и слова вымолвить. А что я должна была сказать? Даже если он и правда биологический отец, то ему об этом знать не обязательно. Что в лучшем случае мы от него получим, так это алименты, но в деньгах я не нуждалась. Это мне сегодня наглядно показал Вадим.

Воздуха как-то резко поубавилось. Захотелось выбежать на улицу, что я и поспешила сделать. Максимально спокойно и элегантно для бывшей зэчки поднялась со стула и кивнув Макару, показывая, что разговор окончен, поспешила к лестнице.

– Эй, Верусь, помни, что моя постель всегда свободна для тебя! – донеслось вслед.

Я попыталась высмотреть среди посетителей Вадима, но его нигде не было. Взгляд упал на окно, сквозь которое было видно дорожку к реке, и я поспешила покинуть душное помещение. Путь мой лежал к берегу. Людей было немного. К вечеру все перебрались внутрь, в тепло, все-таки, на улице стоял апрель, и если днём и было достаточно тепло, то вечера оставались по-прежнему прохладными.

На ходу я скинула туфли, оставаясь босиком. Холодный песок проскользнул между пальцев, увеличивая чувствительность уставшей от обуви кожи.

Берег был не освящён. По воде гуляли блики дальних огней ресторана и луны, которая в тот вечер светила особенно ярко.

Тишина успокаивала. Заставляла расслабиться каждую мышцу внутри меня. Я раскинула руки в стороны, словно пропуская ее через себя. Мне захотелось сделать шаг вперёд, чтобы почувствовать воду, ласкающую кожу.

– Что вы делаете? – донёсся до меня удивленный детский восклик.