Текст книги "Право первой ночи. Право сильнейшего"

Глава 14

Первый Магистр вызывал девушек по очереди, чередуя первую руку со второй и даже с третьей. И для каждой у Нинель Шлёнх находилась пара «добрых слов». Впрочем, и другие девушки не отставали, с энтузиазмом зубоскалили, оборачивая пи этом свои уничижительные ремарки в красивую обёртку. Стервы. Вот они, столичные нравы! У нас в Хвосте так не умеют. Мне проще обидчику нос разбить или оплеух навешать… а вот так ехидничать, подленько, из-за угла… ну… как-то не по-людски это, что ли!

Преуспевала в смешивании соперниц с пылью и Свияна, которая, стоило ей сойти с Испытательной Трибуны, вновь зарозовела, приосанилась и теперь тараторила просто без умолку. Мне показалось, что лилая первой руки, хоть и счастлива жутко, что «отстрелялась», всё же мечтает тайком, чтобы все поскорее забыли о её магическом Таланте. Всё-таки «прачка первой руки» и впрямь жуть как обидно звучит… Вот только никто, понятно, забывать и не собирался. Говорю же, стервы.

– А теперь русалка, – съязвила Нинель, когда Первый Магистр объявил Велиоку Расчоди.

– Чего это она русалка? – нахмурилась Свияна, глядя, как на Трибуну восходит волоокая красавица, поддержавшая её аплодисментами.

Теперь уж Нинель владела нашим вниманием безоговорочно.

И хотя все понимали, что «русалка» – всего лишь месть Велиоке за то, что посмела сорвать «провал» соперницы, всё же услышать, что однокашница по Лицею – представительница враждебного и откровенно нелюбимого «скользкого племени» – это вам не хухоры-мухоморы.

– А то сама не видишь, – осклабившись, снизошла до ответа Нинель, словно несколько минут назад не поливала Свияну грязью на глазах у всех.

Впрочем, сама же лилая Нанчес вела себя так, будто ничего особенного не произошло.

Глядя на этих столичных штучек-злючек, я только диву давалась.

Никогда, никогда мне не понять Головных нравов!

Лишняя я здесь, это и слепому видно.

И если б Владыка удосужился почтить своим присутствием представление, которое устроили для него девушки, он бы тоже это понял!

И всё же, подстрекаемая рыжей искусительницей, я, вопреки своей воле, вместе с остальными лилаями, приглядывалась к Расчоди повнимательнее.

– Да вроде ничего особенного, – пожала плечами Лань Чжу и Нинель со Свияной, переглянувшись, сморщили носы, мол, куда ты, со своим свиным рылом третьей руки в наш калашный ряд.

– Глаза большеваты, – задумчиво проговорила Марселла Грут. – Для человека… И нос… кнопочкой.

– А я вам о чём! – просияла Нинель-Стервель. – А глаза, то есть, цвет, цвет видели?!

Я вздрогнула. Вспомнилось, как тонула в очах цвета морской волны… Бр-р-р… То ещё ощущение…

– Да не, человек она, – без всякой уверенности прошептала лилая второй руки Виринея Наивса и тут же зарделась от собственной смелости. – Говорят, что глаза лилаи Расчоди такие большие оттого, что, когда мать её была беременна, ей встретился ихтион! И было это в тёмный день…

Нинель смерила робкую Виринею презрительным взглядом.

– А кто-то говорит, что судьбоносная встреча с ихтионом случилось до беременности её достопочтимой маменьки и была, хм, куда более судьбоносной… – пропела она лисичкиным голоском.

Виринея ахнула, выпучив глаза и беспомощно открывая и закрывая рот.

– Вот видишь, она тебя уже заколдовала! – к радости остальных, захихикавших, пропела Стервель. – Онемела. И рот уже разеваешь, как рыба. Скоро чешуёй покроешься.

– А русалка наша запрыгнет тебе на спину и уведёт в омут, – хмыкнула Зои, и остальные рассмеялись уже в голос. – Только хвост её чешуйчатый и видели.

Но всё же столь бурное обсуждение тайны рождения Велиоки сыграло лилае на руку (или на плавник, кто её разберёт!).

Когда все опомнились и уставились на главную Трибуну с целью испепелить соперницу уничижающими репликами, оказалось, что дела у волоокой красавицы потекли куда как ладно!

Повинуясь приказу тонких изящных пальцев, над поющей чашей взвились прозрачные струи, и, расцвеченные лиловыми отблесками, принялись сами собой сплетаться в косу!

У Велиоки Расчоди оказался редчайший дар Управления Водой!

Для Владыки островного государства такая лилит – находка.

Это понимали все, даже самые недалёкие.

Понимала и сама Велиока, которая сошла с Трибуны под шквал рукоплесканий высокопоставленных господ с торжествующим видом вдовствующей императрицы.

…У надменной Зои Ике оказался дар Чарующего Танца.

Трибуны – да и мы все, чего греха таить – так и замерли с открытыми ртами, глядя, как извивается в вальсе червей хрупкая изящная фигурка в розовом. Платье в тон редчайшему оттенку своей кожи Зои выбрала с лёгкой руки, то бишь, с лёгкого крыла того самого «гения Хашури», о котором речь пойдёт позже, не всё ж в одну кучу-то лепить! В этом наряде Зои выглядела совсем обнажённой, но это лилаю первой руки совсем не волновало! Зои купалась в восхищённых лучах всеобщего внимания. И при этом как-то бесстыдно даже наслаждалась собой. Каждым своим движением: от ритмичного вздрагивания кончиков пальцев и резкого поворота изящной головки, до томного, затуманенного взгляда из-под полуопущенных ресниц…

У лилаи второй руки Марселлы Грут оказался Дар Заживления Ран.

Трибуны аплодировали стоя, настолько эффектным оказался её «номер»: ярко-алые бисеринки крови кружились вокруг кудрявой веснушчатой девушки красным покрывалом, послушно следуя за её уверенной рукой… Они взмыли фонтаном и, описав несколько кругов, устремились обратно, прямо во вспоротое брюхо пучеглазой рыбины! Практически воскрешённая на наших глазах рыба скрылась в морской пучине, плеснув напоследок хвостом.

У самой же Марселлы, несмотря на триумф, вид был бледный и какой-то испуганный. Я обратила внимание, что лилая не искала нужный предмет, а сразу, безошибочно, выудила из пузатой ёмкости рыбину и, морщась от отвращения, резким движением вспорола той брюхо. Значит, догадывалась о своём таланте, а может, и знала о нём. Но знание это явно тяготило девушку…

У лилаи второй руки Виринеи Наивсы обнаружился дар Воздушной Песни: мы все, даже язва Нинель, замерли, когда хрупкая девичья фигурка оторвалась от лунной плитки, недоумённо покачиваясь на воздушных потоках… А когда девушка запела, и вовсе остолбенели, поражённые чистотой и звонкостью её голоса!

В этих пленительных звуках было всё: и грустный, чуть обиженный рокот волн, разбивающихся о скалы, и их же лукавый призыв к игре, и восхищение преддверием нового дня, и нежная таинственность ночи… Я будто вживую увидела кружащих вокруг старенькой шхуны и поющих при этом русалок… и безумные глаза рыбаков, готовых броситься за борт…

Несколько скомкала эффект от выступления осыпавшаяся со щёк перламутровая пудра – девушка оказалась не просто бледной от природы, а самым настоящим альбиносом.

– Говорят, дикари на дальних островах едят таких, как она, – пробурчала Нинель, но никто её не слушал: все рукоплескали робкой Виринее.

У самой же Нинель-Стервель обнаружился Дар Плодородия.

Редкий и столь же ценный, даже, пожалуй, драгоценный Дар.

Лилаи сразу скуксились: рыжуха была истинной костью в горле и ничто не порадовало бы всех больше, чем её провал. Или какой-нибудь мелкий, непримечательный Дар, но… Плодородие – редчайший, исключительнейший из всех магических талантов! С такой лилит островам не страшны ни ураганы, ни наводнения – без урожая, даже в самый плохой год, граждане королевства не останутся…

Таким образом, сразу определились две претендентки в фаворитки: «русалка» Велиока, способная остановить наводнение и… Нинель-Стервель, которая сможет прокормить острова в неурожайный год…

Магистры, глядя на девушек, довольно и горделиво улыбались, переглядывались и даже потирали ладони.

– Лилая третьей руки Милабелль Паскови! – с плохо скрываемым раздражением объявил Первый.

Он сходу невзлюбил меня за то, что избежала утомительного Кастинга. И своего пренебрежения не скрывал. Солидарные с ним по той же самой причине девушки прошили насквозь неприязненными взглядами.

– Ну что, Хвостовая, – с нескрываемым превосходством процедила Нинель. – Что там у тебя за Дар? Почётная доярка? Птичница третьей руки?

– Бери ниже… рук, – присоединилась к подначкам вредина-Свияна. – У неё Дар Хождения на Ходулях без Ходулей. Эко ножищи отрастила, дылда-ковыляка… После дворца нашего блистательного Владыки сможет устроиться шутихой в плавучий цирк!

– Нет, лилаи. Дар нашей смуглянки скорее скрывается между… её длинными ногами, – фыркнула Марселла Грут. – Иначе как Хвостовой замарашке обойти Кастинг?

Девушки заахали, зацокали языками, мол, жуть как неприлично и жуть как остроумно!

Я же, будучи на полпути к Главной Трибуне, гневно развернулась.

Пальцы сжались в кулаки.

Ногти впились в ладони.

– Ну, курицы столичные, быть вам ощипанными!..

Курицы слаженно кудахнули и картинно отшатнулись в комичном ужасе.

– Ещё минута промедления, лилая Милабелль Паскови и я снимаю вас с испытаний, – демонстративно зевнув, сообщил со своего «насеста» Первый Кочет.

«И тебя ощиплем», – взглядом пообещала я Магистру Самодуру, то есть Страдуру и потопала на Трибуну.

Нет, каков жротус!

Этим разноруким он значит, не мешал самолюбие за мой счёт тешить, а мне и ответить нельзя!

Вредные они тут все.

Мерцающий лиловый купол приоткрылся, впуская меня внутрь.

В тот же миг ноги будто оплело паутиной, а горло сдавило невидимой удавкой.

– Ваш выход, лилая. Все мы ждём с нетерпением.

Глава 15

Шаг. Ещё один. Вдох. И… не забыть сделать выдох. Ночная прохлада закончилась в один миг. Вот только-только зябко ёжилась, старалась не горбиться и не переминаться нервно с ноги на ногу, будто норовистая гепардокобыла. Только что буквально слала мысленные лучи добра и падучей в сторону «гения Хашури», который, или которая (позже, позже, обо всех милых особенностях нашего замечательного стилиста – позже!) зажмотил (или опять же, зажмотила…) нам самые захудалые плащики… как вдруг в лицо ударила стена раскалённого, застывшего воздуха. Под куполом он непривычно густой, стоячий…

До отвращения лиловый.

Магистр Фрем предупреждал: от переизбытка магии будет с непривычки кружиться голова, потому я стараюсь не задерживаться на одном месте. Топаю послушно от предмета к предмету, борюсь с подступающей к горлу тошнотой…

Только сама оказавшись здесь, на Главной Трибуне, под перекрёстными взглядами сотен высокопоставленных столичных господ, не говоря уж о Магистрах и лилаях-соперницах, могу, наконец, сполна прочувствовать всю «прелесть» положения испытуемой.

Прелесть, скажу, весьма и весьма спорная…

Мозги отшибает начисто, горло распирает комом, перед глазами плывёт… а гулкий пульс в ушах глушит остальные звуки!

Впрочем, последнее как раз-таки приятный бонус: реплик с нижней площадки почти не слышно.

– Вам нехорошо? Испытываете затруднение, лилая? – ехидно интересуется Первый. Его скрипучий голос бьёт прямо в виски, и я морщусь от боли. – Если так, то вы вправе отказаться от церемонии распознавания Дара…

Приседаю в книксе, склоняю голову, и, стараясь копировать манеры рыжей Стервель, пою елейным голоском:

– Благодарю за заботу и чуткость, Первый Магистр… Я только начала и… смиренно надеялась, что могу рассчитывать на то же время, что и другие уважаемые участницы…

На трибунах одобрительно кивают, усмехаются в крашенные, в самоцветах, бороды. Раздаются даже одиночные рукоплескания. Надменная Зои щурится, впервые смотрит на меня с любопытством.

Я же не отвожу глаз от Первого.

И вижу, каким взглядом они обмениваются с Нинель!

Ну конечно!

Руку готова дать на отсечение, они знакомы!

Вот почему Страдур «не замечал» ехидных реплик Стервели!

И… что-то ещё не так… Не могу понять, что именно, но сейчас, когда все чувства обострены, нутром чую… упускаю что-то…

Что-то очень, очень важное…

Вдох. Выдох. Ещё один вдох. И ещё один выдох.

В противовес заверению Магистра Фрема, мол, «по мере нахождения на Испытательной Трибуне, будет происходить привыкание к концентрированному магическому полю», ни о каком «привыкании», ихтионова челюсть меня за ногу, и речи не идёт!

Более того, с каждым шагом дышать становится всё труднее!

Всё громче гул в ушах. Сердце колотится о грудную клетку глухо и больно. Очертания предметов размазываются, плывут, будто дешёвые краски на холсте…

На торжествующих мордашках внизу всё ярче проступают ухмылки. Подступающая паника превращает испытание в настоящую пытку!

С трудом сглатываю. И понимаю, что улыбка на холёном лице Нинель отличается от остальных! Слишком уж много в ней торжества победителя! И как же выражение лица рыжей лилаи напоминает сейчас оскал Верховного…

Они оба словно ждут чего-то… Моего провала? Стоит подумать об этом, как к горлу тут же подступает тошнота!

Веду рукой над шелестящими колосьями… золотой прялкой… пеплом в хрустальной чаше…

А в висках же пульсирует: меня подставили! Крепко подставили. Что же делать?!

Я ничего не чувствую, кроме желания бежать со всех ног из-под лилового купола! Совсем ничегошеньки! Ни к одному из предметов!

Пальцы робко тянутся к книге, я всегда обожала читать, но в последний момент вредный фолиант ускользает из-под руки, и, перевернувшись в воздухе, начинает фыркать и чихать! Лицо залепляет вековой пылью, ноздри и гортань чешутся так, будто норовят вывернуться наизнанку!

Шарх!

Чихаю, упираясь ладонями в стол, чихаю прямо на вредину-книгу, которая заливается гневным шелестом и пытается тяпнуть меня за нос!

Хохот с площадки соперниц.

Улюлюканье с трибун.

– Да уж, книги явно не твой конёк, дикарка!

– Сперва читать научись!

Как же трудно дышать…

Я не вижу себя со стороны, шархи, я вообще ничего не вижу, но точно знаю: вид у меня сейчас ещё более жалкий, чем у той же Свияны или Виринеи…

Тело деревенеет.

Гладкая поверхность стола вдруг подло проседает под ладонями, словно оступившаяся лошадь. Спотыкаюсь, с трудом удерживая равновесие…

Свист, выкрики, гул… Рокот волн вдалеке… Звуки размазываются, расплываются, превращаясь в единую шумовую завесу… и вот завеса эта тоже отходит на второй план, заглушаемая пульсом в ушах!..

Я… я провалила испытание.

То есть… его… за меня… провалили…

Списали меня со счетов ещё до распознавания Дара…

Хвостовым не место в блистательной столице… Мне отчётливо дали это понять. Но… разве не этого я хотела? Теперь Владыке придётся отпустить меня домой. А Дар… разве не шарх с ним?

Медленно, будто сладкую тянучку, втягиваю раздражёнными ноздрями густой лиловый воздух…

Пальцы сами собой сжимаются в кулаки. Ах вы, высокопоставленные ехидны!

От шумовой завесы вдруг отделяется странный звук. Гудение… и сквозь гудение это проступают хлопки!

Ж-ж-ж-хлоп! Ж-ж-ж-Хлоп! Ж-ж-ж-ж-хлоп!!

Шархи драные! Это я ни с чем не спутаю!

Грифон Владыки!

Медленно, словно в кошмарном сне, подымаю голову и вижу его самого.

Риардон Хатар-Небесный Всадник, пикирует на меня прямо с неба!

Словно не было последних дней, и я всё ещё в священном гроте!

Гигантские когтистые лапы зверя вновь нацелены на меня, из раззявленного клюва раздаётся пронзительный вопль!

Ещё пару хлопков крыльями – и грифон расшибёт грудью магическую блокаду и… плакало моё представление окончательно! Вот какого шарха, а?! Сам же меня сюда отправил! В смысле не грифон, а Владыка. Не суть!

Неистовым фонтаном хлынула по венам злость! Наполняя меня до самой макушки, до кончиков пальцев на ногах!

Шерды шарховы!

Я не хотела быть здесь!

Я не выбирала ночь с демоном!

Не просилась в этот треклятый Лицей!

Не собиралась я бороться за позорное место конкубины!

Но уйти вот так, с позором… после первой же подножки!

И не надейтесь, высокочтимые!

Вам не удастся сбросить со счетов лилаю третьей руки Паскови!

А Хвостовую Выскочку – и подавно!

Эх, перетянуть бы тебя по спине вожжами, павлин бородатый!!!

…Совершенно не соображая, что творю, я вдруг с силой рванула цепочку на шее. Амулет с лунным камнем выдали каждой из нас перед церемонией распознавания Дара.

– Сонастроенный с магической блокадой, камень-амулет защитит свою носительницу, если, хм, что-то выйдет из-под контроля. – Гулким эхом прозвучал в голове добродушный голос Магистра Фрема.

– А разве может что-то выйти из-под контроля? – тут же разволновалась Виринея.

– Только не под неусыпным вниманием наших уважаемых Магистров, – пропела наша Стервель с ехидной улыбочкой, и Магистр Фрем посоветовал ей не умничать…

Шею обожгло.

Я упрямо рванула цепочку снова, всхлипнув от резкой боли!

И на этот раз получилось.

Разорвалась!

В тот же миг воздух со всхлипом ворвался в лёгкие!

Амулет выскользнул из ослабших пальцев. Лунный камень сиротливо заскакал по лиловой плитке… чернея на глазах…

Я помотала головой, встряхиваясь.

Что происходит?!

– Магические камни не чернеют! – вырвалось у меня недоумённое.

Но на этом камешек, который должен был защищать меня от чего-то непредвиденного, не остановился. Вспыхнул чёрным пламенем! И… осыпался пеплом.

Я так удивилась, что даже о взбесившемся Владыкином грифоне забыла!

Задрав голову, взвизгнула. Грифон был совсем близко! Но когда когти его должны были лязгнуть о купол, чудовище вдруг сделало крутой вираж, уходя влево!

Чертя крылом воздух, зверь описал надо мной круг. После чего, хвала Прядильщицам, взял выше!..

Мне не было больше видно лица Небесного Всадника, но я вдруг поняла со всей ясностью, почему секундами ранее лицо это было перекошено от злости…

Владыка не справился с управлением!

Белоснежный грифчик в модной золотой сбруе понёс нашего уважаемого правителя, аки глупая, испугавшаяся своей тени овцелошадь!..

Приступ смеха был нервным. Робким. Поначалу.

Но по мере вытягивания лиц Магистров, лилай и высокопоставленных господ на трибунах, смех перерос в СМЕХ.

В хохот. В гогот. В истерику.

И вот стою, хохочу, икаю опять же, слёзы из глаз, и вдруг что-то робко касается руки…

С трудом оставшись на месте и сдержав вскрик (нервы-то не железные!), я уставилась на крошечного золотого цыплёнка. Малыш выкарабкался из гнезда и деловито ощупывал мой палец клювиком.

Значит ли это…

Шархи!

Магистры ведь говорили, что Дар Нао сам выберет нужный предмет! А я цыплёнка не выбирала… Прикосновения крохотного ключика приятные, щекочущие, но… не более того. Ничего такого особенного я не чувствую…

Но, с другой стороны, Магистры заверяли, что лунный камень – самая надёжная защита, а он чуть меня не задушил!

Цыплёнок пискнул, хлопнул крылышками и что-то внутри зашевелилось, подсказывая лениво: мало мне этой цыпочки, шарховски мало!

И, поскольку Владыка не спешил занять своё место на трибунах, а продолжал, павлин нервирующий, наматывать круги вокруг купола, преступное и, несомненно вредное желание перетянуть нашего уважаемого правителя по спине вожжами усилилось!

Как зачарованная, я смотрела на парящего поодаль, раскинувшего крылья грифона, и вдруг поняла: пальцы… мои… сжимают… уздечку!

Полупрозрачная, переливающаяся, будто сплошь из бриллиантов, уздечка прямо на глазах собиралась из капель, взмывающих над золотой чашей!

Ритуальные Воды Сердца Нуна…

Гул океана под нами усилился. Небо почернело в одночасье. Вдали загрохотало. Уздечка, сотканная из ритуальных вод, нервно вздрагивала в моих пальцах, откликаясь на каждый раскат грома!

И в ответ на каждое подёргивание где-то глубоко-глубоко внутри… оттуда… поднималось что-то!.. Что-то дикое и нахрапистое, как норовистая кобыла! Беспокойное и бурливое, как горная река!

Я так увлекалась, прислушиваясь к этому потоку ощущений, что перестала обращать внимание на происходящее вокруг. А надо бы. Насторожиться. И хотя бы потому, что в такой грандиозный и во всех отношениях волнительный для меня момент внимание трибун, да и самого Владыки вместе с его грифоном оказалось направлено… мимо меня!

Куда они все уставились?

И зачем так орать?

И вскакивать с трибун?

По-прежнему не выпуская уздечку из пальцев (они будут смотреть или нет?!), я подбежала к самому краю и ахнула: из чёрных бурлящих вод горделиво поднималась белая кобылица с гривой и хвостом из пенных гребешков.

Шархи драные!

К е л п и!!!

Глава 16

Мой скромный «ах» подхватили и трибуны, и даже наши перворукие лилаи. Впрочем, с нижней площадки доносились такие истошные вопли, что поди разбери, кто там ахал, а кто охал.

Келпи – высший водяной дух, олицетворение стихии. Олицетворение нашего океана, извечного Нуна. Может принимать любой облик, какой захочет. И все знают, что он крайне, прям вот в крайней степени недружелюбен к людям…

Келпи тем временем встряхнулся и поднял белую морду. Потянул носом, прищурился… А затем вдруг взял с места в карьер и понёсся на воздушных потоках прямо на нас! Прямо на Трибуны!

Истошно завопили люди. Сорвалась с дворцовых башен охрана на грифонах. Замелькали вспышки заклинаний. Воцарился самый настоящий ад!

Вот только белая лошадь в ночном небе, казалось, не замечала ни самих бойцов небесной эскадры, ни расставляемых ловушек. Гарцевала, вихляла задом, ржала насмешливо… и мне, да и всем остальным очевидно было, что келпи забавляется с опытными воинами, как кошка с мышиным выводком.

Впрочем, атаковать келпи всерьёз – таких идиотов среди дворцовой охраны не нашлось, хвала Прядильщицам! Поссориться со стихией воды… Поссориться с самим океаном – ну конечно, это же самое заветное желание жителей островов на Новый Круг!

Тем временем келпи прочертил хвостом дугу, окатывая Трибуны с ног до головы. После чего развернулся к Испытательной Площадке! Взгляд духа океана пригвоздил меня к месту. Уздечка затрепетала! Рванулась из пальцев, ему навстречу! Еле-еле удержала!

Келпи заржал, запрокинув голову.

Глаза его полыхнули яростью!

Я в жизни не стала бы спорить с келпи, и, конечно, на кой мне сдалась такая своенравная уздечка… вот только… вдруг испытание не засчитают? А что, с Первого станется! И, опять же, в чём мой Дар-то? Уздечки из воды плести? Такое себе достижение.

Келпи тем временем надоело ржать.

Ударив копытом, он понёсся прямо на меня!

А на мне ж защиты нет! Была – да и та бракованная…

Конечно, лиловый купол приоткрылся перед высшим водным духом!

А я стою, ни жива ни мертва, думаю только о том, что встретить келпи – к беде! И я – прямое тому подтверждение. То есть то, что скоро от меня останется…

Будто со стороны вижу, как Владыка бросается келпи наперерез… Как водный дух легко и играючи берёт выше, рассекая воздух прямо над макушкой нашего правителя! Ещё и грифона по клюву копытом щёлкнул, точно щелбана дал! Жаль, что только грифону…

Правда, зверь от такого щелчка дважды крутанулся в воздухе и до меня донеслась грязная брань Владыки. Трудно, видимо, удерживать равновесие и выравнивать крылатого питомца одновременно…

Отскочить, отбежать, да хотя бы упасть и прикрыть голову руками… Прядильщицы! Все мои жалкие попытки летят в Тартар!..

Что-то не пускает меня.

И это не паралич, не ступор, нет… Та самая внутренняя сила, что соткала уздечку из ритуальных вод Сердца Нуна!

Эта сила выравнивает спину, делает ноги твёрдыми и уверенными, заставляет колени пружинить в ожидании…

В ожидании чего?!

За секунду до столкновения с водным духом как-то сам собой случается кувырок через голову и вот я снова на ногах!

Келпи снова идёт на меня, норовя сбить широкой грудью. И на этот раз та же сила с гиканьем забрасывает уздечку на морду белой лошади!

Истошное ржание.

Кувырок.

Копыта молотят воздух у моего лица.

Сальто.

Прыжок.

Снова кувырок … и вот мои ноги каким-то ихтионовым шархом сжимают прохладные бока высшего водного духа!

Взнузданный келпи заржал так, что я оглохла! Буквально!

Даже ора своего не услышала, когда келпи поднялся на задние ноги и принялся яростно молотить передними копытами лиловый воздух! А уж я орала, так орала!..

Уздечка вспыхнула ярче солнца!

Саданула, зараза, потоком света прямо по глазам!

Келпи заржал на этот раз тревожно и жалобно… И всё же подчинился натяжению уздечки!

Он продолжал фыркать, прядал ушами, но всё же опустился на передние ноги, позволив обессиленной мне рухнуть животом на прохладную спину!

– Дар Всадницы! – кривясь от отвращения, каркнул Первый Кочет.

– Не просто Всадница… – поднялся со своего места Магистр Фрем.

– Я не давал тебе слова!..

– Испытание не закончено!

Надо же, ещё один Магистр.

– Молча-а-ать!

– Как смеете вы перечить?! – накинулись на «бунтовщиков» сразу пять Магистров в лиловых балахонах.

– Не могу молчать, девочка оседлала келпи! А келпи…

Перепалка Магистров доносилась до меня будто из-под толщи воды. Смысл слов и вовсе ускользал. Гул на Трибунах, вопли с площадки… Всё это вмиг стало каким-то лишним, наносным, пустым…

Отвратительным.

Водный дух переминается с ноги на ногу. Меня покачивает на его гладкой ровной спине. Нервно ведёт ушами… И рокот океана почему-то совсем близко, чуть ли не над ухом… Треск бури… Чернильно-чёрное небо в разноцветных искрах звёзд… Всё это с размаху бьёт в голову, дурманит! И манит, манит к себе… Прямо в бурю, в ураган! В звенящее ночное небо! Прочь отсюда! Прочь! В самые объятия стихии! Там ветер хлещет по щекам и треплет гриву! Там соль и свежесть забиваются в ноздри, наполняя всё существо безудержным счастьем и ликованием!

Келпи поднял узкую морду к звёздам и заржал призывно. Звёзды качнулись в своих гнёздах и с волнением запели в ответ! Внутри словно лопнула натянутая струна. Из глаз потоком хлынули слёзы!

Келпи вновь встал на дыбы и замолотил копытами, но на этот раз я не испугалась и не растерялась. Совершенно. Меня переполняла какая-то истовая, какая-то сумасшедшая, невозможная, невообразимая, ни на что непохожая радость!

Я закричала, ликуя вместе с беснующейся стихией!

Да что там закричала!

Завопила!

Заорала в голосину!!!

– Ми-и-илу-у!!!

Голос Владыки возымел эффект грома посреди ясного неба.

– Не вздумай поддаться! – орал он, взбираясь на край площадки.

Ах, стало быть, навернулся со своего грифона?

Ну да что мне за дело.

А покричать мы и сами не дураки.

– Оставайся под куполом!! Поняла?!

Как наш правитель умудрился переорать ржущего келпи, радостно орущую меня, вопли с основательно поредевших трибун и грохот подступающей бури, понятия не имею, но внутри всё так и воспротивилось высочайшему приказу!

Вот какого шарха недоделанного этот павлин противный вечно мне всё портит, а?!

– Ты сейчас видишь его глазами, слышишь его ушами, чувствуешь всё, что чувствует келпи! Дар Всадника пьянит, Милу! Особенно поначалу! И особенно сейчас, под Лиловой Луной!

Владыка похлопал по холке подлетевшего грифона, и, оставив зверя за лиловым куполом, шагнул внутрь.

Он шёл медленно, с поднятыми руками, демонстрируя келпи, что неопасен.

Смотреть на него нам с келпи было неинтересно. Мне Владыка только и делает, что малину портит, а келпи было просто всё равно. Я закрыла глаза, и, запрокинув голову, прислушиваясь к новым ощущениям… И это было что-то невероятное!

Смерч, шквал, цунами, ураган и просто огромная, бесконечная радость! И всё в одном флаконе, как говорит реклама лавки с микстурами!

– Это не твои желания, Милу! Это его желания! Не позволяй себе поддаться! – продолжал занудствовать Владыка.

Да какие там желания, мой лорд…

У меня сейчас одно желание – быть подальше отсюда…

И не моя вина, что оно совпало с желанием келпи…

Словно прочитав мои мысли (не удивлюсь, если так оно и было) келпи заржал, и белый грифон за лиловой завесой заклекотал, забил крыльями. Я же рассеянно уставилась на грифчика Владыки.

Кажется, келпи могут принимать любую форму…

Тогда почему именно лошадь?

Гладкая спина и бока водного духа пошли рябью, меня зашатало, подбросило вверх, как на трамплине. Но уздечку я всё же удержала. И усидела!

Вот только спина эта раздалась в стороны, покрылась пером, и… по бокам от неё выросли огромные белоснежные крылья!

Ух, теперь я сидела на белоснежном грифоне!!!

Точь-в-точь таком же, как у Владыки!!!

– Ми-и-и-лу-у!!! – судя по рёву, последний прям взревновал.

Чтоб его!

Правитель продолжал орать о том, чтобы я не двигалась с места и вообще слезала с келпи, но я, хвала Прядильщицам, уже немного пришла в себя. Нестись куда-то в ночь на спине келпи?! Нет уж, увольте.

– Небесная Всадница! – донёсся кипящий от злобы глас Первого.

Я так и заморгала. Дар Небесной Всадницы?

Серьёзно?!

Я даже по сторонам заозиралась.

Эх, жалко, конечно, что народ большей частью разбежался. И всё же моё представление произвело фурор!

А значит, пора бы его прекращать.

Вот только знать бы ещё, как это сделать?

Грифон вам не лошадь. Не говоря уж о том, что на грифонах мы прежде не сиживали.

И вот как слезть и удержать при этом уздечку?

Старательно сжимая в пальцах последнюю, я легла на живот, и, перевесившись через сложенное крыло, глянула крыло вниз… И вот вроде траекторию прыжка мгновенно в голове прочертила, и уздечку, умница такая, из рук не выпустила…

Всё просчитала.

Кроме одного.

Если я передумала лететь навстречу урагану, то келпи не передумал!

Более того, распахнувшиеся парусами крылья и бег прямо на Владыку показали, что совсем-совсем не передумал… Хорошо ещё, водный дух отбросил нашего правителя ударом мощной лапы… Тот перевернулся в воздухе, будто тряпичная кукла. Но сразу сгруппировался, приземлился уже на ноги. Я облегчённо выдохнула. Всё-таки, как бы зла я ни была на Лорда Белых Островов, смерти я ему не желала!

А грифон подо мной соскочил с Площадки для Испытаний, и мы понеслись в пропасть!

К своему стыду и позору – голосила я так, что в Зелёных Крышах должно быть, слышно было!

Даже когда келпи распластал по сторонам крылья и принялся резко и яростно набирать высоту, продолжала вопить.

Ещё и почище.

Потому что за распознанный Дар я, конечно, благодарна Прядильщицам, но как теперь унять беснующегося подо мной водного духа, которому вздумалось поскакать наперегонки с бурей?!