Текст книги "Чудеса Баст-Ларре"

Глава 3. Второй испытуемый

Шторм сидел в холле на диване, потягивая апельсиновый сок. На вопрос других сирот об отъезде Беллы, он выдумал неправдоподобную историю о найденных родственниках, за все семнадцать лет о которых не было ни слуху, ни духу. Но сейчас он ждал не Беллу, хотя и мысли его были о ней, а шестнадцатилетнего парня, который вот вот должен был появиться. Так и произошло: спустя пару минут перед Штормом стоял высокий, худой парень,

длинные светлые волосы которого были убраны в хвост, лишь некоторые выпавшие пряди прикрывали его темные шоколадные глаза. На спине также красовался темно-синий рюкзак, плотно забитый вещами по уже знакомому вам принципу.

– Я готов, Домиан, – сказал парень организатору. Он называл Шторма исключительно по имени.

– Тогда следуй за мной, путь будет недолгим, – ответил организатор, шагая к уже другой ожидавшей их машине. На этот раз он просто уселся впереди, не открывая дверь салона, как Белле.

За год Шторм заметно прибавил в возрасте: прежде веселым и открытым, он преобразился в человека, который с нежеланием имел дела с людьми, держал внешний вид в небольшом беспорядке, с сгорбившийся спиной и впалыми бледно-желтыми глазами.«Из двадцати шесть в тридцать пять» – такое обидное замечание сделала ему коллега. Шторм болел душой за Беллу, как за родную сестру, ушедшую из жизни. Он решил сопровождать новоприбывших, только чтобы краем глаза взглянуть на нее прежним взглядом, выражая тонну сожалений и извинений, долго сидевших внутри истощенного организма, в надежде быть освобожденными.

Во время всей поездки, как и Белла, парнишка молчал, наблюдая сначала за людьми из окон автомобиля, а потом из катера за волнами. Остров, показавшийся микро точкой издалека, стал большим. Сирота все понял, но не совсем правильно.

– Так у нас поход на остров? Что же вы раньше не сказали? И где все приспособления? – воодушевленно заговорил он, смотря горящими глазами на приближающийся остров.

– Не совсем так. Прости, но тебе все объяснит та девушка, стоящая на берегу, – ответил он, указав на Беллу. Сердце Шторма дрогнуло, а глаза приклеились к фигуре на песке. «Как же она повзрослела…». Не предчувствующий беды парень спокойно попрощался с Домианом и уверенно зашагал к Белле:

– Классно они придумали, да? Поход на остров – мечта!

Девушка стояла как вкопанная, даже вернее закопанная. Она аккуратно дотронулась до его плеча: «Настоящий…». Слова не лезли из горла, ком перегородил пути.

– С тобой все в порядке?

Знал бы парень в каком «порядке» была Белла, то явно бы не стал задавать те самые глупые вопросы, о которых мечтала Белла. Она улыбнулась и заговорила.

– Тебе еще ничего не сказали?

– Нет, Домиан сказал, что расскажешь все ты.

Она украдкой взглянула на сидящего в катере Шторма, но сразу же перевела глаза на стоящего перед ней паренька, пока злость и ненависть не вспыхнули не погасаемым пламенем.

– Как тебя звать?

– Алексис.

– Славно. Я Белла. Ну что ж, Алексис, приятного прослушивания, – с усмешкой сказала девушка и поведала юноше о его значении на острове, не смея скрыть радости, что приехала не пятилетняя девочка, а именно он, с кем получится построить плот.

Белла уже было закрыла уши, чтобы не оглохнуть от воплей Алексиса, но тот молчал гробовой тишиной: удивлению героини не было предела. Спустя минуту он подал голос:

– Понятно.

– И это все, что ты скажешь?

– Да, – сказал он и, развернувшись, ушел в другом направлении.

С того момента девушка не видела его несколько дней. По началу подумав, что тот утопился, она принялась его искать и нашла спящим в самой глубине пещеры, после чего стала ждать, пока юноша окрепнет. Не такой она представляла реакцию Алексиса, и это пало облегчением на душу. Она была рада, что он сказал в ее адрес двадцать три слова. Лично ей. Темнота в глазах рассеялась.

На смену зимы пришло любимое для Беллы лето: теперь она снова могла купаться и загорать, снова перечитывая ее книги, греться у огня, разговаривая с Луной, петь с птичками, бегать по песку и лазать по деревьям. Но это не означает, что все прекрасно, ведь она еще тут, а не в Иллезии. Она хотела рвануть к Алексису, хорошенько взбодрить его и начать строить сооружение для переправки, в чем она была не сильна. Через пять дней Алексис вышел на пляж, с разбегу нырнул в воду в одних трусах, после чего еще пятнадцать минут качался на легких волнах животом вверх. Вышедши на берег и сев рядом с Беллой, он быстро метнул взгляд на строго-мягкое лицо девушки и поприветствовал ее.

– Тебе уже легче? – побеспокоилась Белла, насладившись приятным мелодичным голосом Алексиса.

– Если можно так сказать.

– Что ты взял с собой из вещей?

Алексис, который напрочь позабыл о содержимом, вскочил и побежал к своему деревянному сооружению, чтобы принести толстый рюкзак. Выпотрошив все до единого, он самолично начал вертеть вещи в руках, передавая Белле и проговаривая: «это, это, и это, еще вот это, ну и вот это». Под этим он подразумевал расческу, игральные карты, четыре книги, карандаш, сдутый волейбольный мяч, некоторую одежду, компас, суперклей, лупу, ножик и травматическое оружие. Мысленно девушка признала, что вещи Алексиса важнее и нужнее, чем некогда полный состав ее рюкзака. Увидя последнюю из вещей парня Белла воскликнула:

– Что же ты не сказал о нем в первую секунду?! Может мы бы смогли ранить тех двоих на катере и уплыли бы!

– Я…я не подумал, – задумавшись ответил он, осознав, что почти не помнит свои ощущения по приезде, все покрылось в памяти мерзкой пеленой, что начинала потихоньку рассасываться.

Белла сидела молча, зато в ее голове царствовал сущий кавардак. Она, в отличие от Алексиса, понимала насколько тому повезло приехать сюда вторым.

«И врагу не пожелала бы такого развлечения».

– И ты все это время была одна? Ни с кем не разговаривала? – парень будто прочитал мысли озадаченной девушки.

– Я общалась с природой и делаю это по сей день, но признаюсь, ничто не затмит этот большой удар, по сути, ведь все равно из живых людей была только я.

– Тут есть мертвые? – не понял Алексис.

– Нет, нет. Они у меня в голове в виде воспоминаний.

На том и закончился первый не напряженный полноценный разговор двух приятелей по несчастью. На следующий день, встретившись в другой части острова, они принялись бурно обсуждать план побега:

– Что бы они не поняли, мы переоденемся в ободранную одежду и натрем землей лица, выплывем с другой части острова и изначально двинемся в другую сторону, не в направлении Иллезии будто мы выжили после кораблекрушения. Они ведь не могут ежесекундно следить за Баст-Ларре, поэтому мы можем остаться незамеченными.

– Ну не знаю, Белла. Но другой идеи я все равно предложить не могу, так что с достоинством принимаю твой вариант.

Девушка, считавшая, что в основном строительством будет заниматься Алексис, ощутила разочарование в мужской силе: «Все таки он еще ребенок», поэтому сама начала отдавать приказы, что и куда нести. Не зря она на протяжении года визуализировала, как будет выглядеть плот. По ее соображениям, это должен был быть большой деревянный пласт с четырьмя деревянными колоннами в виде обычных палок, и половинчатыми стенами по бокам. Сверху же должна была располагаться крыша из натянутого материала, только пока непонятно какого. Все это, кроме «пола», при приближении к суше, Белла планировала открутить и оставить в океане, чтобы все выглядело похожим на чрезвычайную ситуацию, а не спланированный побег. Пока Алексис таскал доски, Белла пошла в свой сарай за инструментами и до сих пор висевшей на гвозде сорочкой, которую она планировала включить в ход, распоров нитки. Захватив две пустые бочки, медикаменты, фильтр для воды и прочее, что попалось под руку, переодевшись, она вышла обратно на берег. Солнце уже садилось, будто пламенное ядро, повисшее в воздухе, начинало погружаться на дно океана, наливая небо приятными нежными цветами. Блики на воде, казалось, выстроили дорогу в пустоту, маня своей неизвестностью и загадочностью. Белла и Алексис оставили принесенный хлам в стороне, разложили на сухом песке карты и стали играть до полного потемнения. Смех, улыбки, теплые взгляды встречались в тот вечер, оставляя на душе небезразличие. Локоны Беллы завивались от морского воздуха, как и волосы

Алексиса, придавая им обоим безгранично милостивый вид. Вскоре солнце совсем покинуло просторы виденья, что означало появление многозначной Луны, которая стала любима и для Алексиса.

– Полнолуние, – мечтательно протянула Белла, зевнув.

– Пошли плавать?

– Неожиданное предложение, я думала, что единственная, кто любит делать это ночью. Тогда все вокруг такое черное и непроглядное, тело не имеет веса, а соединяется с водой. Будто ты умираешь, находясь в сознании последние секунды…

– Это значит нет?

Вместо ответа Белла мгновенно взлетела и кинулась в воду. Шокированный Алексис не повелся на игру двушки и остался на берегу. «Идиот» – думала Белла, бултыхаясь в воде и странно смотря на абсолютно не заинтересованного Алексиса, который дальше в свое наслаждение смотрел на звезды, и, увидев смешную картинку, жизнерадостно закричал девушке, чтобы та выходила. И Белла сразу же вышла, но не потому, что позвал Алексис, а оттого, что разочарование вдруг хлынуло, а губы стали мокрыми уже не от океана, а от слез. Такое случалось не впервые, когда беспричинно все катится под углом в сто градусов, да и ты сам тоже катишься, по пути окунаясь сначала в грязь, потом в сено, иголки, пух, клей, бензин и в конце попадаешь в огонь и моментально сгораешь, оставляя за собой только почерневшие кости. Муть, властвующая внутри, вдруг сделала ее взгляд ледяным, а действия и слова резкими.

– Пойду спать, – отрезала она.

– Как знаешь, – только и ответил Алексис.

И эти два слова еще сильнее оглушили Беллу, так, что провожающий взглядом парень слышал как ее ноги пинают землю, оставляя на ней тяжелые вмятые следы. В эту секунда они одновременно подумали: «какой он холодный» и «какая она холодная». Алексис еще недолго лежал на песке, как усталость начала охватывать его сознание, вводя в предсонное состояние, которые не подвластно человеческому контролю. Перед ним предстала Белла в белом легком платье, которое при соприкосновении с океаном тотально облепило ее тело, в особенности выделив талию и грудь. Она поманила его пальцем и он пошел, пробираясь сквозь настоящую паутину. И вдруг девушка исчезла, только белый комок платья остался на плаву, в это же мгновение кто-то положил руку ему на плечо. Это была рука Беллы, нежная, тонкая, изящная. Только вот лицо было не ее: какие то трещины и где-то даже были видны пробелы, как пустые места отлетевшей побелки. Она будто-бы кричала, но бесшумно. Вздрогнув, Алексис открыл напуганные глаза, привстал и окинул взглядом пустующий пляж: огонь возле него уже почти иссяк, а счет времени был утерян. Странное ощущение, будто он один на Баст-Ларре, а никакой Беллы и в помине нет.

Глава 4. Пробуждение

Спустя два дня сооружение, построенное по большей части Алексисом, но и также Беллой было готово к применению. Девушке не спалось всю ночь: необъяснимые кошмары и приведения летали в ее снах, то и дело заставляя вздрагивать и просыпаться. Океан в это раннее утро тоже был неспокоен: мелкие рыбы нервно бултыхались, оставляя чрезмерные разводы, и откуда-то далеко из за горизонта шел тяжелый свист. Привычное солнце светило мутно и не искренне, будто вовсе не хотело больше приходить в гости к Баст-Ларре. К берегу прибило много зеленой тины и всякий хлам океана: пластик, стекло, какие-то обломки и прочая дрянь. Прохладный ветерок покачивал пальмы, деревья и поникшую Беллу на песке. Погода давала понять, что океан не готов сопровождать их в путешествии, поэтому отправление перенеслось еще на какое-то время, пока все не успокоится. Закутавшись в более тёплую одежду, она легла у воды и принялась читать одолженную у Алексиса книгу «Клуб Самоубийц», которая мгновенно завлекла своим содержанием.

Все эти дни постройки ребята почти не общались: оба поникли и отстранились друг от друга, при этом сохранив любезные взаимоотношения. Сначала они скрепили жесткими узлами веревок десять палок, что подразумевались под основание плота, четыре таких же досок, располагавшихся на каждом углу четырехугольника, были устремлены вверх, однако, длинной вдвое меньше к заднему входу были прибиты ещё три доски в высоту для безопасности багажа. Белая распоротая рубашка была прикреплена на переднюю часть плота так, чтобы можно было видеть что-то ещё и грести не в бездну. В качестве весел использовались палки и отрубленные твёрдые срезы дерева под корой, обмотанные веревками и несколькими прутьями. Особой надёжности эта конструкция не внушала, но и не обладала ужасающей ветхостью.

Книга не помогала отвлечься, поэтому Белла достала свой блокнот и начала что-то записывать:

Несколько дней с приезда Алексиса.

На днях мы планируем покинуть остров, и сейчас дожидаемся подходящих погодных условий. Рутинность и однообразность пропитала всю мою кожу, мысли, слова, одежду, словом – все, что имеет значительный вес, и поэтому с твердой хваткой тянет куда-то под землю. Да была бы хотябы земля! А не кусок, который в любую минуту может стереться с лица земли. Сейчас бы идти… не важно, пусть даже по грязным, вонючим улицам, смотреть в такие же грязные и вонючие лица людей, и стать частью этого грязного и вонючего общества погибших! Мне уже семнадцать, и нужно самой зарабатывать на жизнь, без разницы какими способами, лишь бы не лишенными нравственности, а этот порог я не перейду никогда. Лучше умереть голодным, чем сдохнуть должником. Кем работать, куда ступить, что говорить? Если твоя точка зрения, твоя личная правда, мысль ошибочно всплывает в умах посторонних, которые до того изуродовали

себя, что единственный выход будто предстает в форме сгорания, перерождения Земли и человечества, обновления истории. В городе будет свет для глупца, и тьма для правильного по своей-то правильности! В котле с убийцами, насильниками, живодерами и людьми с такими расстройствами, что не понятно кто из вышеперечисленных опаснее, есть ли место человеку, стремящемуся к духовному росту, искуплению грехов, тому человеку, который до костей неудовлетворен происходящем, отчего живет мечтами и снами, разговаривает и ходит на свидания с самим собой. Есть ли место чувствительному звену с болезненным восприятием любой материальной вещи? Когда к массе придёт озарение, осмысление? Когда люди перестанут делать виноватыми других или перекладывать ответственность, или относится неуважительно к матери-природе, что ежесекундно страдает от такого нефтяного пятна планеты? Как куда-то пойти, если даже не видишь своего существования в этой куче отрицательно потерянных? Если нет мне места там, то стоит ли тогда уходить отсюда? Да, стоит, пока я не проверю силу своего духа и воли, которые должен развивать в себе каждый человек. Сколько бы ужаса не внушало настоящее, только самый храбрый войдёт в него с открытыми глазами. И я буду той самой храброй.

На этом моменте Белла тяжело выдохнула, отбросив блокнот в сторону. Рука болит, душа болит, а что тогда не болит? Сон понемногу стал пробираться по телу, и девушка погрузилась в бессознательное состояние мира грез.

Маленькая девочка сидела на плетеном кресле на террасе среди соснового леса, окруженная не только звуками природы, но и воскликами других детских голосов, это были ее сводные брат Ионно и сестра Шарэн. И хотя они играли в стрелялки весьма далеко, радостные отголоски неприятно били по перепонкам. Глаза девочки были грустно опущены вниз и смотрели на небольшого мягкого белого кролика в костюме скаута. Охладевшие пальцы нервно перебирали лапки игрушки, после чего вновь поглаживали голову кролика. Это продолжалось все время: с утра до вечера, с вечера до утра, пока малышка не засыпала в том же самом плетеном кресле в обнимку с миссис Бэкки. Деревья загораживали практически все, тем самым тотально изолируя дом семьи Томпсон. Этот дом представлял из себя двухэтажное сооружение с промежуточным этажом внутри, салатового цвета, с белыми панелями, оконными ставнями, плоской крышей, длинной стеной, состоящей из простого стекла и такого же растянутого балкона, на который можно было попасть со второго этажа. Невеликий по площади участок, который, к слову, вмещал в себе все самые необходимые вещи, прятал такой же салатовый деревянный полутораметровый забор, «столбцы» которого были выкрашены в белый. Как вы могли заметить, хозяева не утруждались в выборе дизайна жилища: все предельно просто, но главное опрятно и даже мило. Только калитка имела привычку открываться слишком легко, так что постоянно отлетала в сторону с бешеной скоростью, стуча по забору. На участке помимо дома располагались:

детская площадка низкого ручного уровня, небольшой сарай с инструментами и вещами не по сезону и малюсенькая летняя беседка.

Атмосфера внутри дома имела такой же смешанный вкус немного мерзкого и немного прекрасного. Первый этаж обладал непревзойденным изящным интерьером: только чистые и весьма не дешевые диванчики, стулья, кресла, шкафчики под сервиз, обновленное кухонное оборудование, тщательно вычищенный всеми подряд порошками бледно-розовый ковер, телевизор семилетней давности, не пыльная и не с перегоревшими лампочками люстра, круглый не скрипучий стол и множество аккуратных крючков под верхнюю одежду. Все было бы превосходно, и на этом можно было бы даже завершить повествование, если бы не второй этаж дома. Стены разодраны, потолки в плесени, исключительно подержанная мебель, отвоеванная по самой низкой рыночной цене, некоторые комнаты без дверей и даже без освещения, где отопление напрочь выключено. Каково жить в таком контрасте спросите вы. Хвала Господу мне не знаком этот опыт, но в голову приходят самые что ни есть омерзительные предположения. Мистер Томпсон очень любил принимать гостей, именно поэтому первый гостевой этаж выглядел так, чтобы пришедшие могли сказать только самые положительные вещи в сторону жилья Томпсонов, восхвалить аккуратный сервиз и искусный кофе, но главное, не увидев ужаса верхнего этажа. И поскольку приличный человек сам никогда не изъявит желание попросить об экскурсии по дому, вся гнильная изнанка держалась внутри. Из того же материала были супруги Томпсоны, охотившиеся за людским вниманием, очерствляясь внутри и подавая не разумный пример своим детям. Должно сказать, что миссис Томпсон была еще весьма в уме, и не была настолько подвластна мелочности мужа. Семилетние Ионно и Шарэн во всем подражали родителям, поддерживали их двуличие, но в них все еще мелькали чистые искренние детские черты, как мелькали их головы между сосен во время игры, в то время как мистер и миссис Томпсон что-то горячо обсуждали на кухне.

– Милый, я думаю, нужно отправить Беллу обратно в приют.

– Ты в своем уме?! – кипел муж, – что я скажу мистеру Авандсу или миссис Стандербер, или же директору завода галош и ершиков…

– Тебя опять волнует только их мнение, реакция, отношение, но наше личное удобство совершенно не в твоих интересах.

– Так и должно быть в нормальной семье, а мы нормальная, даже слишком нормальная семья. Мне тоже не нравится эта каменная девчонка, но что поделать? Прошло всего два месяца, а ты уже отказываешься от добровольного выбора.

– Ей с нами плохо, Рич, – не отступала супруга, – так нельзя.

– Значит это нельзя, а позориться всей семьей можно? Как объяснить, какое оправдание выдвинуть, если они примут меня, точнее нас, за совершенно бесчувственных идиотов!

Белла стояла, прислонившись ухом к деревянной стене, слезы катились градом от резких голосов, но в то же время она была счастлива слышать, что может поехать обратно в приют. Спор тем временем продолжался:

– Завтра я сама поговорю с Беллой и узнаю, нравится ли ей с нами, и если нет, то поверь, я самолично отвезу ее в город – сказала миссис Томпсон и вышла из за стола.

Белла испуганно отпрыгнула от стены, она настолько вжалась в нее, что салатовые деревянные обломки остались на одежде. Спустя секунду в проеме показался Ричард Томпсон, окинул Беллу гневным взглядом и резким голосом позвал детей домой.

Девушка проснулась из-за легких толчков в бок. Это Алексис, который почему-то посмел тревожить покой человека, который и без того почти не спал всю ночь. Солнце стояло уже высоко, и муть развеялась. Баст-Ларре приобрел свой прежний волшебный вид, но океан по прежнему был неспокоен.

– Ты тяжело дышала во сне, кошмары? – спросил Алексис.

– Типа того, – угрюмо ответила Белла.

– Я принес фруктов и воды, ешь, – парень протянул еду подруге и сел рядом, не смотря на нее.

– Тебе не кажется, что мы совершаем ошибку, намереваясь покинуть Баст-Ларре? Ты выглядишь не таким уж несчастным, если честно.

– Ты вселила в меня надежду и веру, да и смысла впадать в отчаяние нет, я вроде не мазохист.

– Твоя книга очень интересная, спасибо.

– А, кстати об этом, – встрепенулся Алексис, – как тебе идея написать свою книгу, нам обоим. Думаю, тебе много о чем есть рассказать.

– Даже не знаю, – задумалась девушка. – Можно попробовать по прибытию в Иллезию.

– Я напомню тебе об этом, – напоследок сказал парень, и оба погрузились в неприятное молчание.