Текст книги "Насильно мил (не) буду"

Глава 15. Непростая штучка

Захар

Мне не нравится эта идея… она мне категорически не нравится.

Во-первых, я никогда не вмешиваю своих женщин в дела. Во-вторых, это конкретное дело может быть опасно для Яси!

Если вдруг ее поймают с поличным, по головке точно не погладят. Вряд ли станут вызывать полицию, скорее сами накажут. А мне не хочется на ней проверять, как местные наказывают неугодных.

Я уже раз пятьсот пожалел, что позволил Супердевочке взять инициативу в свои руки. Теперь хожу по гигантскому холлу особняка Золотникова и гипнотизирую лестницу на второй этаж.

Вокруг все снуют и снуют люди. Шутка ли – организовать банкет на сто персон за два дня. Местные умеют готовиться к вечеринкам. Во дворе уже расставили стулья, разместили арку, где будет проходить сегодняшнее бракосочетание. Седьмое, как мне доверительно сообщили.

М-да, Золотников – ходок.

* * *

Ясмина

Негромко постучав, вхожу в спальню будущей Золотниковой.

– Ясмина, вы? – Арина хмурит брови, они у нее такие же золотые, как и волосы.

Мы познакомились еще вчера, однако я не привыкла к ее фирменному презрительному взгляду. Хозяйка всея особняка осматривает меня так, будто я только что вылезла из помойки, хотя на мне вполне приличное бежевое платье до колена, с короткими рукавами. На улице совсем тепло, оделась практически по-летнему, убрала волосы в аккуратную ракушку, нанесла легкий макияж. Выгляжу прилично, не за что на меня так смотреть, пусть мой наряд и недорогой.

– Проходите, что встали, – обращается ко мне Арина.

Давлю в себе желание сказать ей что-нибудь резкое и захожу.

Поражаюсь тому, как комната преобразилась со вчерашнего дня.

Была просторная, аккуратная спальня, и всего за сутки здесь будто Мамай прошелся. Тут и там валяются коробки с туфлями, чулки, подвязки, три фаты. Три! И я молчу про стойку пышных платьев, занимавших почти все пространство справа от коллекции кукол, любовно расставленной на полках у противоположной от входа стены. Жених скупил Арине весь свадебный салон? Причем явно не в этом городе, потому что тут днем с огнем не сыщешь такой красотищи, которая сосредоточилась в спальне Царевны Несмеяны.

– Это катастрофа, – чуть не плачет невеста. – Ни одного приличного платья. Не в чем замуж выходить! А я говорила Венечке, надо отложить свадьбу. Нет, как баран уперся, и все…

Она сидит за столиком для макияжа, а рядом стоит, чуть не плача, стилист, с которым я тоже имела «счастье» познакомиться еще вчера. Высокий худощавый парень неопределенной ориентации, Виктор.

– Арина, милая, давайте спросим у непредвзятой особы…

– Что она понимает в свадебной моде. – Арина машет на меня рукой.

Смотрю на ее хмурое лицо и диву даюсь, как бедняга стилист вообще выжил наедине с этой золотоволосой хищницей. Впрочем, довольными невесты в принципе бывают крайне редко. Как подают заявление в загс, так у них будто тумблер переключается, даже самая безобидная милаха норовит перевоплотиться в фурию.

– Вообще-то кое-что в свадебной моде понимаю, есть опыт. – Пожимаю плечами.

Ежусь от колкого взгляда Арины. Слава богу, с меня она довольно быстро переключается обратно на платья.

Дальше начинается совершенное безумие.

Прямо при мне будущая мадам Золотникова оголяется и принимается мерить платья одно другого краше, крутится перед большим зеркалом.

Эх… Хотела бы я тоже хоть раз примерить такое платье. Чтобы белое, чтобы пушистое, только мне подходящее. Но не видать мне официального бракосочетания как своих ушей. Паспорт есть, но пользоваться им не могу. А на поддельный не заработала, да и где его взять, не имею ни малейшего понятия. Дима сразу сказал: штамп – ерунда, будем жить как муж и жена. Но это никак не помогло мне избавиться от мечты о свадебном платье.

В цветочный магазин часто обращаются за букетами для невесты, цветами для оформления церемонии. Я лично делаю украшения из живых розовых бутонов для прически. Но вот сотворить что-то эдакое для себя и покрасоваться в пышном платье мне не суждено никогда.

Любимый папочка забрал у меня такую возможность, как и множество других.

Уговариваю себя успокоиться, еще чего не хватало – грустить из-за ерунды. Через некоторое время прекращаю следить за невестой и ее метаниями от платья к платью. Бочком-бочком стараюсь подобраться поближе к коллекции кукол. Ту, что мне нужна, примечаю быстро. Она сидит у самого края. Жутко нервничаю, что меня застукают за подменой, но дело должно быть сделано.

У меня очень ловкие руки. Впрочем, когда в семнадцать сбегаешь от отца-психа, волей-неволей обзаводишься самыми разными навыками. Прежде чем попасть к Диме, я успела навидаться всякого, бывало, и в магазинах приходилось подворовывать. Не горжусь этим, но отлично помню ту щекотку по всей спине, когда в кровь впрыскивается адреналин, и ты будто становишься другим человеком – с невероятным слухом и ускоренными реакциями.

Знакомое состояние овладевает мной и сейчас. В этом есть особый кайф, его не отнять, в такие моменты чувствую себя невероятно живой. И все же в обычной жизни предпочитаю быть на стороне добра, хоть за это платят гроши.

Едва успеваю переселить куклу из сумки на полку, заменив ее той, что еще недавно там сидела, как слышу недовольный тон красавицы-невесты:

– Покажите, что вы там принесли!

Выступаю вперед, достаю из пакета коробку со шпильками, которые я вдела в основания маленьких белых роз.

– Смотрите, я аккуратно украшу ими вашу прическу, продержатся хоть целый день, я их обработала специальным раствором…

– Ну-ну! – фырчит Арина, но все же добреет. – С платьем определились, давайте прическу.

Позволяет стилисту начать работу с ее волосами, а потом подключаюсь и я.

Тихо выскальзываю из комнаты, когда приходит визажистка и начинает трудиться над ее лицом.

В кармане приятно шуршат чаевые, а в сумке сидит золотоволосая кукла, которая так нужна Захару.

Надеюсь, после того как вручу ему добычу, он уедет?

Он должен уехать, просто обязан.

Захар все портит своим присутствием. Бесконечно думаю о нем и ничего не могу с собой поделать. Вспоминаю наш поцелуй и млею, млею. Разве это нормальное поведение для замужней женщины? Да меня в угол пора ставить… левый верхний. Нет, пока Грачев тут, я не могу вернуться к своей обычной жизни. Чувствую себя так, будто у меня эту жизнь попросту отобрали. И почему-то не могу подпустить к себе Диму.

Чувствую большое облегчение из-за того, что выполнила задание. Спускаюсь на первый этаж и вдруг слышу, как меня окликает здоровенный лысый охранник в черном костюме. Ну, конечно… по холлу блуждают целых пять горничных, а понадобилась ему именно я.

– Пройдемте со мной, – вдруг требует он.

Тут же настораживаюсь:

– Зачем?

– Приказ начальства. Обыскиваем всех, кто поднимался на второй этаж. Видите ли, были потеряны кольца, и мы вынуждены…

– Что за кольца?

– Обручальные, с редкими черными бриллиантами.

– Но я их не видела и не брала. – Пожимаю плечами.

– Мне все-таки придется вас обыскать, пройдемте.

Тут-то мой желудок и грозит явить охраннику конфеты, которыми угощал стилист невесты.

– На каком основании вы хотите меня обыскать? – пытаюсь возмутиться, хотя состроить обиженное выражение лица никак не получается, поскольку лезет наружу как раз виноватое.

– Вы отказываетесь?

– Еще как! Я поводов не давала. – Хотелось проговорить это уверенно, но голосу явно не хватило твердости.

– Да кто тебя спрашивает? – тут же рявкает охранник, резко перейдя на «ты». – Пойдем, я сказал!

Глава 16. Защитник

Захар

В мире есть не так много вещей, которые выводят меня с пол-оборота. Но вот этому лысому кретину в черном костюме, схватившему Ясю за локоть, я готов выбить зубы – просто так, прямо сейчас. Хотя бы за то, что осмелился коснуться моей Супердевочки.

Подлетаю к ним, старательно прячу бешенство под маской безразличия.

– Нужна помощь? – спрашиваю.

– Девушка попалась строптивая. – Уже почти приговоренный мной охранник хмурит брови.

Замечаю умоляющий взгляд Яси и так же серьезно задаю вопрос:

– Что случилось?

– Хочу ее проверить. – Охранник пожимает плечами. – Вдруг это она сперла кольца…

Гребаная история с кольцами произошла каких-то пятнадцать минут назад – для паники еще слишком рано. Может быть, старик сам забыл, куда их положил, а все уже на ушах.

– Она же у невесты была, а не у жениха. Это цветочница. А кольца пропали из кабинета. – Пытаюсь отвести от Яси подозрения.

– На всякий случай. – Лысый продолжает гнуть свою линию.

Тут его вызывает по рации начальник службы охраны, и я предлагаю:

– Давай я займусь этой, обыщу с ног до головы, а ты иди…

Лысый кивает.

Подхватываю Ясю под локоть и быстро увожу дальше по коридору, пока этот придурок не передумал. Впихиваю в первую попавшуюся комнату, которая оказывается прачечной.

Здесь душно и сильно пахнет стиральным порошком. По-другому и быть не может, ведь возле стены стоит сразу несколько стиральных машин. Но нам плевать на неудобства.

– Фух… – громко выдыхает Яся, когда захлопываю дверь. – Думала, у меня сердце из горла выскочит!

– А я говорил, что нечего тебе лезть в это дело! – принимаюсь отчитывать Супердевочку.

– Но мне же удалось, – шепчет Яся довольно. – Куколка в сумке, давай тебе отдам и пойду.

– Надо подождать, я же сказал, что буду тебя обыскивать. Побудем тут пять минут, и я тебя выведу через задний ход.

– Хорошо, – кивает Яся.

– Прошло без происшествий? – спрашиваю, кивая на ее сумку.

– Как по нотам, – улыбается она. – Странная эта ваша заказчица. Зачем ей понадобилась именно эта кукла? Ведь ничем не отличается от той, которую я оставила там. Могла бы подарить дочке ее. А так отвалила вам кучу денег. Ведь кучу, да? Раз ты так стараешься.

– Это талисман. – Пожимаю плечами. – Чего только не сделаешь ради детей…

– Глупость. – Яся машет головой. – Никогда такого не понимала.

– Может, родишь, поймешь, – хмыкаю в ответ на ее речи.

– Э, нет, дудки. Никаких детей… – Она еще яростнее машет головой.

– В смысле, Ясенька?

– Я не хочу никаких детей. По-моему, это слишком большая ответственность – нести в мир новую беззащитную душу. Случись со мной что, кто за деткой присмотрит? Еще попадет к какому-нибудь психу… Не дай бог, родится девочка. Не-е-ет, я убежденная чайлдфри.

Меня от ее речей аж потрясывает.

Моя женщина! Она вдоль и поперек моя женщина…

Она красивая, умная, ловкая, безумно притягательная. Еще и не пошлет куда подальше из-за моего дефекта. Я ведь бесплодный. И, начиная с двадцати лет, это рано или поздно разрушало все мои отношения. Получается, с Ясей не разрушило бы?

Она идеально мне подходит. Не хорьку, мне!

И что, я сейчас возьму у нее проклятую куклу, а потом исчезну из ее жизни? Но если не исчезну, она обидится и будет продолжать меня сторониться, как она это делала последние дни. Ни тот ни другой вариант категорически не устраивает. По-моему, пришла пора для решительных действий. Осматриваю комнату, в которой мы оказались. Больше удачного момента может и не представиться.

Супердевочка моих намерений не читает, продолжает разглагольствовать на тему того, что некоторым родителям лучше вообще детей не иметь.

Я же поворачиваюсь к двери в прачечную и задвигаю щеколду, отсекая нас от остального мира.

Яся слышит щелчок.

– Зачем ты запер дверь? – Тут же начинает беспокоиться.

– Ну как же? Велели тебя обыскать. – Как ни в чем не бывало пожимаю плечами.

– И ты правда будешь обыскивать? – Ее глаза враз круглеют.

– Буду. Очень тщательно. Раздевайся, Яся… – говорю ей с добродушной улыбкой.

– Ты больной? – Она тут же взвивается. – Я не буду раздеваться!

– Не гордый, могу раздеть сам… – тихо бурчу.

Оттесняю Супердевочку к стиральной машине, которая стоит в углу.

– Немедленно прекрати, что ты делаешь? – визжит она.

И я затыкаю ей рот своим. Целую резко, с нажимом.

Она теряется, роняет на пол сумку, забывает, как дышать, и упирается мне в грудь ладонями.

– Захар, прекрати! – командует твердо.

А я снова целую, сметаю ее защиту, любое сопротивление. При этом обнимаю ее одной рукой за талию, а другой за плечи. Малышке не вырваться, на сантиметр от меня не отодвинуться.

– Прекрати… – уже совсем неуверенно шепчет она.

И я чувствую, что она почти падает, совсем нетвердо стоит на ногах. Такая яркая реакция мне очень нравится. Резко подхватываю ее за талию и усаживаю прямо на стиральную машину, при этом задрав подол бежевого платья.

Снова целую, прямо как тогда, в спортзале. Настойчиво тараню ее рот языком, изучаю его изнутри, вырываю из Яси хриплый стон.

– Руки вверх подними.

– А? Что?

Не понимает, о чем прошу. Будто пьяная после моих поцелуев.

– Руки подыми! – командую строже.

И она поднимает. Тяну вверх ее платье, и очень скоро моя Супердевочка оказывается в одном нижнем белье.

– Захар, это слишком… – пытается бубнить она.

Сама же тянется ко мне всем телом. Прекрати я ее держать, свалится на пол – стопроцентно.

– Выпусти меня отсюда… – тихо шепчет.

– Нет, уже не выпущу… – хриплю ей в ухо, расстегивая на брюках ремень.

Отчего-то звук расстегиваемой молнии получается неожиданно громким.

Яся смотрит на меня обалдевшим взглядом, видит выпуклое доказательство желания пониже талии и уже не говорит ничего против, лишь облизывает нижнюю губу.

Прислоняюсь к Ясе еще ближе. В мгновение ока стаскиваю с нее белье. Впиваюсь в губы новым жарким поцелуем и беру. Делаю это резко, не терпя возражений.

У меня было много женщин. Умелых и неопытных, красивых и не очень, тех, кого думал, что любил. Но такого, как с Ясей сейчас, я еще ни разу не испытывал. С ней по-особенному сладко, живо, вкусно. У меня голова кругом от нашего уникального контакта.

Очень быстро нахожу ритм, приятный обоим.

Никаких других звуков не слышу, только наше рваное дыхание, одно на двоих, и ее стоны в такт моим движениям. Ничего больше не вижу, кроме ее красивого личика, закушенной губы. Чувствую, как обнимает меня руками и ногами. Дурею от удовольствия. Я знал, что с ней будет хорошо, но чтобы до такой степени…

Я слишком сильно хотел ее все эти дни, чтобы иметь силы продлить удовольствие. Да Ясе это и не нужно. Она содрогается в моих руках, плотно-плотно прижимаясь. Талантливая девочка, надо же, не ожидал такого от моей скромницы.

От почти невыносимого удовольствия рычу ей в губы. Почти жалею, что оно кончается, хочу, чтобы длилось годы.

И тут в уши врезается бешеный стук в дверь. Это не стук даже, таран…

Ядрена кочерыжка! Кто-то пытается выломать дверь в прачечную.

Еле успеваю натянуть штаны и прикрыть собой голую Ясю, как дверь позади меня с треском вылетает.

Глава 17. Горе-изменщица

Ясмина

Чуть не падаю со стиральной машины, когда Захар так бесцеремонно меня отстраняет, отворачивается. Не понимаю, зачем он вдруг прекращает целовать мои губы, это же так приятно. Будто через вату слышу стук в дверь, а потом резкий удар той же двери о стену.

Ее вышибли, что ли?!

Меня всю будто из ведра обдает чистым, концентрированным страхом. Прячусь за широкой спиной своего… любовника? Да, да, теперь уже абсолютно точно любовника. Выглядываю одним глазком и вижу через дверной проем, как жених Арины Вениамин Золотников с бешенными глазами вырывает у здорового охранника из кобуры пистолет. У меня волосы на затылке начинают шевелиться, когда он направляет дуло на нас.

– Мама! – тихо вскрикиваю, прячусь обратно за широкую спину Захара и крепко к нему прижимаюсь.

– Кого ты там прячешь?! – раздается визгливый ор Золотникова. – Арина, я застукал тебя на месте! Я все слышал, ты тут с-сношалась с этим…

– Мужик, ты псих? – гаркает Захар, причем очень уверенным тоном гаркает, будто не испугался даже. – За моей спиной абсолютно точно никакая не Арина.

Тут понимаю, что успел себе вообразить Золотников, ведь как раз недавно болтала со стилистом о том, какой он ревнивый. Наверное, услышал, как мы с Захаром тут делаем нехорошее дело – через хлипкую дверь немудрено, ну или кто-то другой услышал и донес. Но почему он подумал, что его невеста станет изменять ему в прачечной? Глупость же.

– Покажи, кого прячешь! – продолжает визжать Золотников.

– Да щас, ствол сначала убери, – невозмутимо говорит Захар. – И потом, дама не одета, для смотра не готова.

У Грачева десять жизней, что ли, чтобы так отвечать? Его же сейчас пристрелят!

Нервно икаю и решаю все же явить Золотникову свою физиономию. Выглядываю из-за широченной спины Захара.

– Я не Арина! – громко пищу.

– Выйди на свет! – продолжает орать Золотников.

Слепой, что ли? Не может с расстояния в несколько метров разглядеть, что я не его невеста?

Эх, я бы вышла, но никак не могу, я же голая. Очень не хочу являть на всеобщее обозрение свои верхние и нижние девяносто. И платье непонятно где, точнее, понятно – в другом конце комнаты, куда его зашвырнул мой неожиданный любовник. Вместе с бельем лежит кучей.

– Захар… – тихо хнычу ему в спину.

И тут мой защитник догадывается стащить со своих молодецких плеч пиджак, который даже не расстегнул, пока мы занимались самым сокровенным. Резко поворачивается и кутает меня в свою одежду, стягивая со стиральной машины.

– Вот, видите? Это не ваша Арина, – показывает меня сумасшедшему старику.

Слышу громкий выдох Золотникова.

– Что ты вообще делал с этой девчонкой? – продолжает он уже более миролюбиво.

– Обыскивал, – пожимает плечами Захар.

– Что ты у нее обыскивал? Содержимое трусов?

– Немного увлекся… Колец у девчонки нет, кстати, – говорит он как ни в чем не бывало.

– Кольца нашли, – кивает Золотников. – А теперь вы двое – вон! Ты уволен! Мне сто лет в обед не нужен охранник, который тычет в кого ни попадя агрегат…

– Одевайся спокойно, все будет хорошо, – шепчет мне на ухо Захар.

Сам же выходит и закрывает дверь, тем самым давая передышку.

– Вот это да… – тихо шепчу и опираюсь локтями о стиральную машину. – Это же надо так вляпаться…

Меня трясет, причем не только из-за того, что являлась мишенью сумасшедшего старика. Пока натягиваю на себя одежду, до меня вдруг доходит самое страшное – я Диме изменила!

Не устояла, не смогла. Такое ощущение – будто заколдовали. И ведь честно просила Захара прекратить. Он не слушал, все целовал и целовал, а в поцелуях он большой спец. Как тут устоишь?

Меня и раньше целовали, еще до Димы, хотя муж у меня первый мужчина. Но никогда я и половины такого удовольствия не испытывала, как здесь с человеком, абсолютно мне неподходящим. Я вообще совсем недавно всерьез считала, что поцелуи переоценивают.

У Захара не только губы волшебные – все остальное тоже. То, что случилось в этой прачечной, вообще не сравнить с происходящим в спальне моего супруга. Почему так?

Выскакиваю из прачечной, красная как рак. Там меня ждет Захар. Вручаю ему пиджак, и мы идем с ним вон из особняка под конвоем охраны, как злостные преступники. Мне жутко стыдно, а с моего спутника как с гуся вода, наоборот, кажется довольным.

Когда выходим на улицу, Захар берет меня под руку и говорит:

– Я припарковался на стоянке неподалеку, пойдем.

Послушно иду за ним, хотя сама не знаю зачем.

Он же цветет и пахнет, улыбается так широко, будто выиграл в лотерею. Думает, у нас будет продолжение? Ну нет, я и без того чувствую себя самой гадкой гадиной на свете.

Когда подходим к его белому джипу, лезу в сумку.

– Вот твоя кукла, и на этом все. Уезжай!

Достаю золотоволосую красавицу и нервно вскрикиваю, обнаружив, что у нее сплющено лицо. Разбилась, когда я уронила сумку на пол прачечной? Или слон по имени Захар на эту сумку наступил?

– Ой… – тихо пищу, разглядывая повреждения, аж слезы на глазах наворачиваются, так жалко игрушку. – Может, можно как-то починить?

Захар возвышается надо мной, на секунду каменеет, изучает взглядом несчастную куклу. Вдруг вырывает ее из моих рук и разламывает несчастной голову.

Глядя на это варварство, нервно вскрикиваю, закрываю рот ладонью. А в руках Захара очень скоро оказываются черные камни, перемешанные с белой ватой, которой была набита кукольная голова. Наверное, чтобы камни не стучали.

– Бриллианты, – кивает он.

Смотрю на камни и не верю – они очень крупные для бриллиантов, один размером с ноготь большого пальца на моей руке.

– Разве такие бывают? – ошарашенно спрашиваю.

– Бывают, – хмыкает Захар. – Что ж, теперь понятно, почему мадам Золотниковой так нужна была именно эта кукла из коллекции. Муженек, поди, не в курсе. Не люблю, когда из меня делают идиота. Яся, садись в машину, а мне надо позвонить.

С этими словами он нажимает на брелоке кнопку, слышатся звуки отпираемых замков на дверях джипа. Потом достает мобильный и отходит в сторону, начинает с кем-то ругаться.

Сейчас закончит рычать в трубку и придет ко мне выяснять отношения. А мне что-то не хочется никаких разговоров о том, что случилось. И без того щеки так горят, хоть яичницу на них жарь.

Не хочу разговаривать. Что он мне может такого сказать, чтобы поправить ситуацию? Мне-то ему точно сказать нечего.

Смотрю в его удаляющуюся спину, делаю вид, что послушалась, открываю дверь его машины, показательно хлопаю, будто села. Потом отхожу назад и тихонько исчезаю за поворотом. Отсюда до моего дома есть короткий путь – полчаса, и я буду у родного забора.

Очень боюсь, что Захар бросится следом, но погони нет.

Спешу домой, сердце бьется как сумасшедшее.

Все, о чем мечтаю, спрятавшись за родной дверью, – сходить в душ и отформатировать собственную память.

– Ясмина, ты не на работе?

Вздрагиваю от оклика мужа. Он сидит за столом в гостиной, обложенный зелеными тетрадями.

Хо-хо, я так надеялась, что он в школе.

– Нет, сегодня была на спецзаказе. – Качаю головой.

– С тобой все в порядке? – Он начинает беспокоиться. – Ты какая-то чересчур красная. Почему?

Почему, почему? По кочану и по капусте!

Какой же мне еще быть, как не красной перед мужем, которому совсем недавно изменила? Становится так стыдно, что кажется, сейчас заживо сгорю. Прямо как ведьма на костре.

– Дим, можно я пойду в свою комнату? Очень неважно себя чувствую…

– Выглядишь тоже, – подмечает он. – Я сварю тебе куриный суп, иди поспи, Ясмина.

А-а-а… Он еще и суп мне варить собрался. Я самая жуткая тварь из всех возможных тварей на Земле и ближайших планетах!

Спешу убраться в свою комнату. Подальше от взгляда Димы.

Мне так стыдно, как сегодня, еще в жизни не было. Как я ему теперь в глаза буду смотреть?

Скидываю с себя одежду прямо на пол спальни и спешу в ванную.

Включаю воду погорячее и буквально варю себя в жарких струях, стремясь очиститься от чужого мужчины. От его запаха, ощущения рук, ласкающих мое тело, губ, еще недавно так настойчиво меня целовавших.

Натираюсь мочалкой, пропитанной абрикосовым гелем для душа, смываю густую пену и снова натираюсь.

Не помогает. Захар будто под кожей.

И на коже тоже! Вон какой знатный засос у меня на плече – прямое доказательство неверности.

– Что если Дима увидит? – тихо хнычу.

«Ясмина, я многое могу понять и простить – то, что ты паршивая хозяйка, что слишком много бегаешь, смотришь и читаешь всякую ерунду. Но если я узнаю, что ты водишь шашни с другим мужчиной, можешь сразу собирать вещи и уходить из дома. Я не смогу тебе этого простить никогда», – так он сказал мне однажды, когда я слишком задержалась на работе.

Мы тогда только начали жить вместе и еще притирались. Я очень старалась быть ему хорошей женой. На самом деле до сих пор стараюсь, хотя знаю, что далека от идеала.

И я ни единого раза не нарушала доверия, которое между нами возникло, когда Дима пригласил меня жить в его доме. Рассказала ему о себе все, и он не отверг меня, принял. Доверие дорогого стоит, и я никогда не обманула бы мужа по собственной инициативе.

Я честно не смотрела на других, это Зарах на меня посмотрел!

Ну да, ну да, куда уж проще – обвинить в своих грехах другого. Только дело вот в чем: рук он мне не заламывал, целоваться в ответ не заставлял. Тем более не принуждал сладко постанывать в такт его толчкам. Я могла влепить ему пощечину, и он не стал бы продолжать. Но не влепила, все ему позволила. Сама виновата…

В той прачечной на меня нашло какое-то помутнение, так приятно не было ни разу в жизни. Получается, я не фригидная, как сказал муж. Могу испытать удовольствие, но как это получилось, не имею ни малейшего понятия.

Почему, ну почему у меня с Димой никогда не случалось так, как с Захаром?

Хотя очень даже понятно почему.

Если сравнить моего мужа и Захара в раздетом варианте, разница будет весьма значительная, и не в пользу первого. Грачев во всех смыслах больше моего супруга. Получается, люди врут, когда говорят, что размер не имеет значения? Но Дима ведь не виноват, что он меньше, он таким родился. Нельзя осуждать человека за размер ноги или того, что в штанах. Это несправедливо.

С другой стороны – я тоже не виновата в том, что Дима таким родился…

Выйдя из душа, растираю кожу белым полотенцем, накидываю желтый махровый халат. Открываю форточку, чтобы впустить немного свежего воздуха, и замираю, заметив, что на углу улицы припаркован до боли знакомый джип.

Внизу живота начинает саднить сладкой болью. Невольно сжимаю ноги, вспоминая, что Захар со мной проделывал в прачечной.

Зачем он сюда приехал? Он же получил от меня, что хотел. Ему мало?

Снова невольно вспоминаются слова мужа: «Если ты мне изменишь, я выгоню тебя из дома». В эту минуту пережитое удовольствие забывается и мне становится так страшно, что хоть забирайся под кровать на ПМЖ.

Куда я пойду? Не хочу снова скитаться, мне и здесь хорошо. Тут я уважаемая людьми женщина с работой, мужем, будущим. Не воровка, не нищенка без крова, не беглянка. Я не хочу отсюда уходить!

Может быть, это не машина Захара? Хоть бы не его!