Текст книги "Мужчина что (не) надо"

Глава 18. Далеко идущие выводы

Тимур очнулся в собственной машине. В голове гудело, мозг бомбардировали какие-то отрывочные мысли, затылок пульсировал болью, и, кажется, сзади наливалась нешуточных размеров шишка.

Он толком не помнил, как доехал до дома, поднялся на нужный этаж. Вошел в квартиру, кое-как разделся и встал под ледяной душ. Долго стоял так, пытаясь охладить разгоряченную голову, собрать в кучу мысли и хоть немного анестезировать сердце. Но ничего не вышло, только замерз до стука зубов и гусиной кожи.

Подошел к зеркалу и обалдел. По животу расползался синяк, правая скула тоже наливалась синевой, а глаза… Он смотрел на свое лицо и будто не узнавал. Взгляд абсолютно стеклянный, лишенный живых искр. На него из зеркала будто смотрел другой человек.

Акулов не только выглядел, но и чувствовал себя так, будто из него душу выдрали.

Как на войне побывал, честное слово.

Он накинул белый махровый халат и затряс больной головой, отгоняя навязчивые образы недавней драки. Со школы не дрался, и тут на тебе.

Съездил за женой и дочерью, называется. Оставленные в машине розы теперь казались ему гадкой насмешкой.

Тимур мог простить Ангелине что угодно. Реально что угодно – вплоть до сжигания квартиры или пускания его по миру без гроша в кармане. Но чего никогда не простит, так это похода к другому мужику.

Не простит и не поймет.

Это же нож в спину. Острый, с проворотом! Удар, после которого не выживают. После такого ты или сдохнешь, или на всю жизнь останешься калекой.

И как до него сразу не дошло? Клинический дебил, честное слово!

Послушные девочки, такие, как его жена, вот так просто из дома не уходят, они уходят к кому-то. Вот Ангелина и ушла. Да не просто ушла, а сбежала – было куда.

А он гадал, как же так вышло, что ей ни вещи не нужны, ни деньги. Переживал, как она там, где живет и что ест? Поди всё, что ей нужно, она получает от этого орангутанга-переростка.

Наверняка, пока Тимур вкалывал на работе, Ангелина развлекалась с этим придурком. Вон как резво к нему побежала при первой же серьезной размолвке с мужем. Поэтому так смело вела себя в кафе.

Очень многое вдруг обрело новый смысл в глазах Акулова.

Гребаная лицемерка! Еще посмела рот открыть и претензии предъявлять ему за Соню. Он к Соне не уходил от нее, между прочим.

Лживая тварь! Дрянь, не достойная носить его имя.

Забрать бы оттуда дочь. Вот тогда Ангелина бы покрутилась, как уж на сковородке, порыдала бы в подушку, постучалась лбом о входную дверь его квартиры. Но если хоть на минуту забыть о мести – это ведь будет дикий стресс для ребенка, он как отец должен это понимать.

Ангелина – хорошая мать, и, если она забрала Веру туда, значит, в той квартире ребенку безопасно, за нее можно не переживать. Если же Тимур заберет дочь себе, что он с ней тут будет делать? Он понятия не имел, как управляться с родимым чадом, ведь ни разу не оставался с ней один больше чем на несколько часов. Как он будет ее купать? Чем кормить? Когда сможет работать?

Можно, конечно, нанять няню. Но ведь ее сначала найти надо. Кроме того, няня вечером будет уходить домой, ведь так? И он с Верой один на один до утра… Дочь стопроцентно разволнуется, расплачется, а Тимур эмоционально выдоен, не в состоянии заботиться о ребенке. Лучше он пока что оставит малышку с матерью.

Акулов – не какое-нибудь там говно, которое своего ребенка положит в беби-бокс[2]2
  Бэ́би-бокс или бе́би-бокс (англ. Baby hatch – букв. перевод – «люк/приемник для детей»), «окно жизни» – специально оборудованное место для анонимного отказа от ребенка и передачи его на попечительство государственным службам и органам.


[Закрыть], только чтобы жене насолить. О малышке стоит подумать в первую очередь, а ей без сомнения лучше и привычнее с Ангелиной.

Это что же получается… Это получается, у него больше нет семьи?

Последняя мысль прибила его к плинтусу окончательно.

Захотелось отключиться. Хоть как-нибудь, хоть на сколько-нибудь.

Алкоголь? Он никогда не помогал Тимуру. Сколько бы ни пил, оставался трезвым, вообще почти не реагировал на спиртное.

Снотворное? Вариант.

Он кое-как добрался до аптечки, спрятанной на верхней полке в гостиной – подальше от Веры. Нашел заветную баночку и вытащил сразу две таблетки. Запил водой и улегся на диван, молясь, чтобы поскорее подействовало.

Пропустил момент, когда отключился.

Никаких снов не видел, ничего не ощущал, словно в пустоту провалился. А когда вынырнул, в окно уже било солнце, а в уши вгрызался настойчивый звон домашнего телефона.

Звонили снова и снова – бесконечно.

– Да! – прорычал он, наконец добравшись до аппарата.

– Добрый день, Тимур Дмитриевич.

Акулов даже не сразу узнал голос детектива, которого нанял для поисков Ангелины.

– Вы просили сообщить, если ваша жена купит новую сим-карту. Так вот, она купила. Номер я вам на почту отправил.

– Спасибо, – прогудел Тимур и положил трубку.

Вот так да, уже и номером новым обзавелась. Ну естественно – скрываться-то уже не надо.

Выудил из кармана валявшихся на полу брюк телефон. Тот чудом не разбился во время вчерашней схватки с гориллой. Зато села батарейка. Поставил аппарат на подзарядку, включил, выудил из почты новый номер Ангелины. Написал ей:

«Считай, добилась своего. Разводимся. Приходи за вещами. Если не придешь сегодня, к завтрашнему утру всё будет на помойке».

Глава 19. Вещи

Ангелина замерла, глядя на отобразившееся на экране телефона сообщение от Тимура. Прочитала его раз, другой, третий.

Откуда у Акулова вообще ее новый номер? Она купила сим-карту всего-то пару часов назад. Вот это скорость выяснения информации! Он продолжает за ней слежку? Ей мгновенно стало не по себе.

«Неужели и правда выбросит все мои вещи?» – промелькнула в голове совсем грустная мыслишка.

– Мам, ты не качаешь меня! – резонно возмутилась Вера.

Дочка всё утро просилась на детскую площадку возле дома и теперь желала получить от прогулки максимум удовольствия. Ясный летний денек, не слишком жаркий к тому же – отличное время, чтобы подышать свежим воздухом.

Ангелина снова стала качать ее на качелях, а свободной рукой напечатала Тимуру ответ:

«Можно, я приду, когда тебя не будет дома?»

«Естественно нет!» – написал он тут же.

И следом прилетело: «Если тебе ничего не нужно, я прямо сейчас всё выброшу!»

О, ей нужно, еще как. Когда она собиралась, была явно не в себе, потому что почти ничего не взяла. Лишь необходимое для Веры и пару вещей для себя, и всё. Даже запасной обуви не прихватила, не говоря уж о верхней одежде. А для дочки хорошо бы привезти побольше игрушек, да и книжки не помешают. Ладно хоть детские кроссовки на случай дождя догадалась кинуть в чемодан.

Ангелина мгновенно представила, как бомжи растаскивают ее платья, юбки и прочее из мусорки в то время, как ей скоро будет совершенно нечего носить. Тимур сдержит обещание, как пить дать, вышвырнет все ее вещи назло. Он, как правило, был верен своему слову. Жаль только, ей верным не остался.

Однако даже не смотря на страх лишиться вещей ей попросту было страшно ехать в логово Акулова. Конечно, можно попросить Захара съездить с ней. Но, во-первых, Ангелина не хотела напрягать брата подруги без острой необходимости. Он и так за нее вчера вступился. Во-вторых, вряд ли Тимур впустил бы ее в квартиру с другим мужчиной.

С другой стороны, ну что он ей сделает? Побьет? Написал, что согласен на развод. Может быть, после разговора с Захаром понял, что Ангелина действительно настроена серьезно по поводу разрыва отношений?

«Обещаешь не распускать руки?» – написала она мужу.

«Ты за кого меня держишь?!» – тут же последовал ответ с изображением злобного чертика.

«Я тебя хоть раз ударил?!» – прилетело следом.

А ведь действительно – не бил ни разу.

– Съездить, что ли? – спросила она тихонько у самой себя.

Но Вера услышала.

– Куда поедем? – тут же поинтересовалась.

Э нет, ее-то в квартиру Акулова Ангелина точно не возьмет. Вдруг мужу попадет вожжа под хвост, и он решит забрать ребенка? Она не могла так рисковать.

Отвезла Веру по привычному маршруту – к подруге в частный детский садик. А потом в гордом одиночестве поехала к Акулову.

По дороге от волнения до крови искусала правую щеку. Сама себе не верила, что поднималась к Тимуру. Почему-то перестала считать его квартиру своим домом, ассоциировала место исключительно с Акуловым.

Попыталась открыть дверь своим ключом, но ничего-то у нее не вышло. Похоже, с другой стороны тоже торчал ключ.

«Может, сбежать?» – прокралась в голову трусливая мыслишка.

Тогда зачем она вообще сюда ехала? К тому же вещи жаль.

Впрочем, топталась у порога Ангелина недолго. Очень скоро Тимур открыл ей дверь.

– Проходи! – гаркнул он и отступил вглубь квартиры.

Еле преодолев ставшее почти непреодолимым желание дать деру, Ангелина всё же прошла в прихожую, последовала за мужем в гостиную. И замерла, когда он наконец обернулся.

– Тимур, как ты так? – Она уставилась на его физиономию неверящими глазами.

Там было на что полюбоваться. Она привыкла к аккуратному Тимуру – причесанному, с идеальной ухоженной бородкой. Но он больше не был собой. Предстал перед ней небритым, взъерошенным, с опухшей правой скулой и здоровенным фонарем под глазом.

У Ангелины даже челюсть отвисла после того, как рассмотрела мужа внимательнее, невольно стало его жаль. Впрочем, это чувство быстро прошло.

– Ты еще спрашиваешь, как я так? – зашипел он. – Никогда не думал, что ты такая лицемерка. У любовника своего спроси!

Последние слова он буквально выплюнул.

– Вы подрались? – тут же дошло до нее. Захар ей ничего не рассказал.

А потом она до конца поняла смысл сказанного мужем.

«Он думает, что я сплю с… О-о-о…» – с трудом подобрала челюсть она.

Ну конечно, сам-то, поди, с кем только не покувыркался, вот и подумал, что она спит с Захаром, когда застал того в квартире. И невдомек ему, что Ангелина никогда бы так не поступила. Мало того, что брат подруги совершенно не в ее вкусе, так она к тому же еще и замужем. Уж точно не стала бы ложиться под чужого мужика просто чтобы было.

Тут у нее вылетело:

– По себе людей не судят, Тимур! Если хочешь знать…

Договорить он ей не дал. Подлетел, навис над ней с перекошенным от злобы лицом, схватил за подбородок, смял губы пальцами и зашипел:

– Заткнись! Чтобы не смела больше мне и слова пикнуть. Тварь ты лицемерная! Мне целый концерт из-за Сони устроила, а сама сбежала к другому мужику. Я тебе верил, Лина… Я тебя уважал, но ты не достойна никакого уважения. Ты для меня больше не существуешь. Собирай манатки и вали из моей жизни! У тебя на всё про всё пятнадцать минут.

Он легко отпихнул ее от себя и посмотрел с таким пренебрежением, будто она – грязь перед его ногами. Именно грязью в тот момент себя и почувствовала – так мерзко и гадко стало на душе.

Тимур хмыкнул зло и пробасил, как будто сказанного ранее ему показалось мало:

– Пятнадцать минут, время пошло. Когда я выйду, чтобы духу твоего здесь не было, иначе вышвырну как есть.

С этими словами он показательно прошагал на балкон, оставив жену одну.

Ангелина будто приросла к полу гостиной. Нервно сглотнула и представила, как она тут будет бегать из комнаты в комнату, судорожно бросать вещи в пакеты, а он станет над ней потешаться. За пятнадцать минут она естественно ничего не успеет, и он с позором выставит ее за дверь.

Без того унизил достаточно.

– Пошел ты… – простонала она тихонько.

Неожиданно для себя поняла: ничего-то ей из этой квартиры не надо. Не хочет она вещей, купленных на деньги этого гада. Лучше голая будет ходить.

Ангелина бросила в прихожей ключи от квартиры Тимура и выбежала вон, давясь подступающими слезами.

Глава 20. У меня больше нет жены

Нарычав на Ангелину, Тимур отправился на балкон, воткнул в уши наушники и врубил музыку на полную громкость. Не хотел и не мог слушать, как жена будет собирать вещи.

Июльская жара румянила лицо, но он даже не замечал. Огонь злости, горевший внутри, жег его гораздо сильнее полуденных солнечных лучей.

Ему было физически плохо оттого, что Ангелина совершенно к нему равнодушна, что она не плачет под дверью, стремясь добиться его прощения, а собирает вещи. Уходит от него к другому мужчине.

Это адски больно – знать, что тебе предпочли какого-то там орангутанга.

Как она могла спать с той гориллой… Как? Это же его Лина!

Нахалка еще смела пытаться оправдаться, как будто ей мало того, что уже сделала. Как она там сказала? По себе людей не судят? Типа Тимур такой развратный из-за адюльтеров на работе? Да если бы он мог предположить, к чему это всё приведет, послал бы любовниц к чертовой матери с их предложениями. Уж быстрый секс в офисе точно не стоит того, к чему всё пришло. Он заплатил за это слишком дорогую цену.

Акулов воскресил в памяти пламенную фразу жены: «По себе людей не судят, Тимур! Если хочешь знать…» А потом он заткнул ей рот, потому что слушать ее было невыносимо.

Запоминать слова в точности как они звучали – это у него профессиональное. Ведь точные формулировки нужны, важны, а зачастую спасительны.

«Если хочешь знать…»

Что она хотела этим сказать?

А вот он хочет знать! Даже очень хочет!

Пусть Ангелина объяснит ему, как у нее хватило совести обвинять в измене его, хлопать дверью и при этом тут же бежать к другому мужику? Как она могла это сделать?

Недолго думая, он выскочил с балкона обратно в гостиную.

– Лина, я хочу знать…

И замер на полуслове. Ведь разговаривал с пустой комнатой. И звуков сборов при этом слышно не было. Но как же так? Он провел на балконе гораздо меньше пятнадцати минут. Жена по всем параметрам не могла ничего успеть.

Финальный аккорд – ее ключи в прихожей на тумбочке. Их вид подействовал на Тимура, как крепкая оплеуха.

Схватила самое ценное и сбежала?

Тимур прошелся по квартире и вскоре понял: не взяла ничего.

– Как?! – не поверил он собственным глазам.

Даже купленная этой зимой шуба осталась висеть на вешалке.

– Э-э-э, милая, если ты думаешь, что другой мужик будет так же щедр, как я, то ты глубоко заблуждаешься… – проговорил он хрипло.

Тимур хорошо заботился о Лине, черт ее подери.

Хочешь новую мебель? Пожалуйста, милая, я зароюсь в делах, возьму еще пару клиентов, но обеспечу тебя требуемым. Мечтаешь о посудомойке? Легко. Стиральная машина у тебя сломалась? Куплю новую, вообще не вопрос. Не можешь обычным утюгом как следует отгладить мои итальянские костюмы? Так я тебе отпариватель подарю на Восьмое марта!

Хоть об одной из ее подруг муж так заботился? Все, как один, нищеброды и лентяи. В отличие от них, Тимур вкалывал от зари до зари, чтобы принести в дом всё, что считал важным для семьи.

Ангелину ждет жестокое разочарование, если она думает, что другой мужик начнет так же рьяно пытаться обеспечить ее всем, что только может понадобиться.

Тимур представил, как она подойдет к горилле с просьбой о деньгах, и аж всего передернуло. А ведь так и будет, в этом сомнений нет, она станет его просить.

Раз жена ничего не взяла, значит, рассчитывала, что ее осыплет благами другой мужчина. Только просчиталась она, похоже. Тимур не дурак, заметил, какая дешевая и старая дверь в той квартире, куда от него сбежала жена. И район бедный, и подъезд убогий. Нет у орангутанга денег, чтобы достойно содержать женщину.

Однако чем-то тот взял Ангелину, привлек. Хозяйство у него в штанах золотое, что ли? И давно она щупала чужое хозяйство?

На этом мозг Акулова будто отключился. Он прошел на кухню, отыскал большие пластиковые мешки для мусора и вернулся в спальню. Буквально на автопилоте начал бросать в них всё, что видел. Вещи Ангелины и вообще всё, ведь в спальне каждая деталь, каждая мелочь дышала ею.

Прошелся по квартире. Вскоре понял: если пытаться избавиться от всего, что приобретала в их квартиру именно Ангелина, то можно смело выкидывать каждую вещь, кроме разве что костюмов Тимура. В детскую даже заходить не стал. Там же всё дочкино, как это можно выбросить?

Очень скоро понял, что вообще ничего не хочет выбрасывать. Ни одной самой завалящей вещицы. Это будет равнозначно тому, чтобы выбросить из жизни саму Ангелину. Стереть ее из памяти.

Хотя она и так уже не с ним. Жены больше нет и не будет, и с этим ему придется смириться, как бы больно и неприятно это ни было.

Акулов бы так сильно не переживал, уйди жена к подруге. Не мытьем, так катаньем вернул бы семью домой, туда, где ей и полагалось быть. Снова зажили бы счастливо.

Но эта сучка ушла от него к другому мужику, и с этим ничего нельзя поделать.

Внезапно стены квартиры вдруг задвигались, стали сжиматься, а потолок – опускаться. Еще чуть-чуть, и раздавят Тимура.

Акулов потряс головой. Еще раз огляделся – почудилось.

Однако ему стало нехорошо, лоб покрылся испариной, а дышать оказалось почти невозможно – настолько затхлым и давящим стал воздух в квартире. Тимур бросил мешки с вещами прямо на пол. Переоделся в джинсы, рубашку, схватил ключи от машины и документы и выскочил вон. Не знал, куда поедет, но определенно как можно дальше отсюда.

Брак умер, и Акулов больше не мог оставаться в его склепе.

Глава 21. Травматичный мужчина

Захар Сафронов наблюдал за тем, как Ангелина накрывала на стол. Следил, как резала курицу, раскладывала мясо на три тарелки, аккуратно клала рядом картошку, посыпанную укропом. Любовался ею, кружившей по маленькой кухне, и в то же время чувствовал дикое раздражение, хотя девчонка ничего плохого не делала.

– Приятного аппетита, – улыбнулась она Захару и пригубила сваренный ею же компот из вишни.

Ангелок что, и правда думала, будто между ними всё по-прежнему? Смотрела на него с трепетом, стремилась угодить, старалась… да не так. Не таких стараний Сафронову от нее хотелось. Неужели не понимала?

Она просила помощи, он ее оказал. Где его награда? Он заслужил.

С тех пор, как спустил ее муженька с лестницы, прошло уже два дня, а Ангелок еще ни разу не побывала в его постели.

Он поступил с ней по-человечески. Дал день на то, чтобы отошла от шока, а вчера уже недвусмысленно намекнул: «Я хочу выпить с тобой вина».

Получил такой же недвусмысленный ответ: «От вина у меня болит голова».

И на этом всё. Как так-то? Настолько ей не интересен? Или не поняла намека?

Захар мог и не намекать, прямо разговаривать тоже великолепно умел. Но Ангелина всегда вместе с Верой, а при ребенке прямо не хотелось. Не по-человечески вышло бы.

Ну ничего, Сафронов может быть терпеливым, когда нужно. Пусть сладкая Конфета уложит дочь, и тогда он подойдет к ней с прямым разговором. Сегодня всё решится так или иначе.

Чем дольше Захар оставался рядом с Ангелиной, тем сильнее ему хотелось сжать ее в руках, содрать с нее эту футболку и шорты и любоваться нагим телом. С каким бы удовольствием он схватил ее за подбородок, заставил посмотреть ему в глаза и без всякого стеснения высказал свои желания. Хотелось поймать в ее глазах то самое выражение – когда Конфета представит, каково ей придется, едва он окажется в ней. А он окажется!

Его привлекало в ней всё: милая мордашка, сочные губы, стройная фигура, маленький рост. А на десерт – упругая круглая задница, которую так призывно обтягивали шорты. Кстати, могла бы посексуальнее для него одеться, а то что эти белые почти шаровары? Прикрывают ноги аж до колен! Разве подходящая одежда, когда рядом с ней такой мужчина, как Захар?

Если совсем честно – его задело то, что Ангелина никакого желания в его сторону так и не выказала. И за это волей-неволей хотелось ее наказать. В голове уже крутилось несколько вариантов, как это можно сделать наименее травматично, всё же перед ним очень хрупкая девушка.

Обычно женщины реагировали на Захара по-другому. Липли к нему, как мухи на мед. Липнуть было на что – молодецкая фигура, привлекательное лицо, пусть черты и немного грубоваты. Всяко лучше этой гиены, будущего бывшего мужа Ангелины.

Кстати, Ангелок не первая из подруг сестры, кто его по-настоящему заинтересовал.

Захар невольно нахмурил брови, вспомнив Светлану, и что вышло в результате той его минутной слабости.

«Буду с Ангелком аккуратным», – тут же себя успокоил.

Всё-таки он – большой мужчина и просто обязан себя контролировать. С ней как со Светланой не получится.

Эх… будь его воля, он бы сделал Ангелочку предложение и забрал с собой в приграничный городок, где служил. Что-то ему подсказывало: из нее вышла бы отличная жена солдата. Вон как великолепно готовит и содержит квартиру. К тому же волнует Захара сверх всякой меры. И дочь ее ему не помеха, умиляла его маленькая Вера.

Очень жаль, что женщинам с ним долго жить нельзя. Это для них слишком травматично, даже в период, когда они входили во вкус. Пара недель, максимум месяц – это максимум, который он отводил себе для любви.

После всего он уедет, а Конфета через время отойдет, забудет. Когда-нибудь, может, даже простит.

Одиночество – осознанный выбор Захара, и у него на то имелись причины.